ПЕСНИ  МАГЛОРА     
                 

                      I.
                            
    Две ладони твои я слезами тоски
      Орошу - нет, покрою, как слоем алмаза,
        Как в лед замурованы, будут сверкAть они
             звездной красою.

    Мои руки, забыв навсегда о мече,
      Превратятся пускай в продолжение ветра,
        Волос твоих светлые струны касанием
             звоном наполнят.

    Здесь, в краю водопадов и синих лугов,
      Влажных пастбищ, в которых пасется лишь солнце,
        В краю без вчера и без завтра, хотел бы я
             вечно остаться.

    Выпить зелье, и все позабыть, и бежать
      Босиком меж озер твоих глаз, и к полудню
        В ресницах твоих укрываться от белого,
             белого света.

    Помоги мне забыть бесконечную ночь,
      Где звенело железо, и в красном пожаре
        Кричал я со всеми в горячем безумии
             страшные клятвы.

    Я отрекся от счастья, и все, что имел,
      Я своими руками спалил безрассудно;
        Я в море забросил поступки и помыслы,
             в море забросил.

    Но не найдено зелье, и я не забыл,
      И брожу одиноко по берегу суши,
        Меж небом и водами смысла ищу себе,
             жду окончанья.



                      II.

    А через год иль через полтора,
    Когда зима, гудя, продует щели,
    И, как живые, злобные метели
    Пойдут цепями по ковру двора,

    Ты выглянешь в замерзшее окно
    И медленно задернешь занавеску.
    Скрип за спиною, обернешься резко -
    Но в доме пусто. И в душе темно.

    И ты меня не вспомнишь в этот день,
    И ни в один из дней, ни до, ни после.
    Хоть я, не ты, истории запомнюсь.
    Но ты живая. Я же - чья-то тень.

    Не ты, но я чего-то совершал,
    Я строил планы, складывал баллады,
    Знакомился, вел войны и парады;
    Дана мне вечность - я дышал, спеша.

    Меня запомнят. Я - один из тех.
    А ты - всего лишь взгляд за занавеской.
    Короткий век лишает смертных блеска.
    Пушинкой - не заметив, пролетел.

    И все же, через триста тысяч дней
    Я об одном, наверно, пожалею:
    Когда земля зимою заболеет,
    Ты ни на миг не вспомнишь обо мне.
    


                      III.

    Куда возвращаться? Что значит "пора"?
    Что делать смогу, перебравшись за море?
    Я, столько ночей простоявший в дозоре,
    Смогу ли заснуть без меча у бедра?

    О чем ты? Как примет меня Тирион?
    Он слишком прекрасен. Он слишком сверкает.
    Там благополучие длилось веками.
    Как солнце, давно он собой ослеплен.

    Кого-то я вспомню из прошлых друзей.
    А может, они меня тоже приметят.
    Я радостно крикну - улыбкой ответят.
    Дом вежливых кукол. Изящный музей.

    Я брошусь на север из стен городских
    И к дому отца в полумраке приближусь.
    Мой дуб я, наверно, уже не увижу.
    Прости, лучший слушатель песен моих.

    По этой заросшей дорожке пройти,
    Как облако дыма, вдыхая проклятье...
    Из сумрака выйдут отец мой и братья.
    И - кровь на пороге. Мне внутрь не войти.

    Нет, в Амане вряд ли покой меня ждет.
    Тогда, с изболевшимся сердцем не споря,
    Пойду я тропою, ведущею к морю.
    И в Алькуалонде тропа приведет.



                      IV.

    В свирепой битве не слышен стон,
    Свирепы лица со всех сторон,
    Слепит металл, оглушает звон,
    И ты свирепеешь тоже.
    И меч твой грозен, удачен бой,
    Упал двадцатый перед тобой,
    Но если в спину кинжал - отбой,
    И меч тебе не поможет.

    Ты веришь в старый, тяжелый щит,
    Он от ударов почти трещит,
    От арбалета, копья, пращи
    Тебя защитить он сможет.
    Но в этом месиве ног и рук,
    Когда не смотрит никто вокруг,
    Ты рухнешь, в спину пронзенный вдруг -
    И щит тебе не поможет.

    Учись искусству мечей и шпаг,
    Усердно бегай, цени и шаг,
    Дразни врага - он на то и враг - 
    И жди от него того же.
    Но встань чуть-чуть перед ним в строю,
    И пусть хоть мир гибнет в том бою -
    Он видит только спину твою;
    Ничто тебе не поможет.



                      V.
                       
    Что же небо? Ах, небо!.. О чем я? Забыл...
    Еще час - и совсем не останется сил,
    Даже думать, и только в глазах и потом
    Будет небо. Без точки. Повсюду. Кругом.
    
    Если б голову, падая, чуть повернуть...
    Скоро сил не останется даже вдохнуть.
    Не бывает, чтоб с поля вот так все ушли.
    Или те, или эти - поднимите с земли!
    
    Это небо такое, в разбегах колец,
    Или я уже умер, я тоже мертвец?
    Перешел с этажа на другой через тень.
    Скольких я перевел за сегодняшний день?

    Тишина подземелья. Шум крови затих.
    Я надеюсь, стервятник заметит других.
    А ведь там, в Валиноре, в былые года,
    Небо не было ярким таким никогда.

    Даже звезды, и те отвернулись от нас.
    Долежу ли до ночи, до них, еще раз?
    Что ж так больно. Уж, лучше б я на бок упал.
    Что за вмятины в небе? Я раньше не знал.

    Посмотрите-ка! Небо похоже на сыр.
    Лезут жирные черви из трещин и дыр,
    Копошатся, кружатся... Глаза бы закрыть.
    Доживу ли до звезд? Может быть, может быть...
    


                      VI.

    Повсюду люд, смеются, поют,
    Веселая толкотня.
    Возьмите, сударь, в труппу свою,
    Возьмите, сударь, меня!

    Я на канате танцы пляшу -
    Высокое мастерство!
    А то, что я бродягой брожу -
    Так что вам, сударь, с того?

    А если вам не нужен плясун -
    Могу я клоуном стать;
    Такие сборы я принесу,
    Что можно только мечтать.

    Я знаю шуток на целый день,
    Я рассмешу хоть кого.
    А то, что в сердце лед и кремень -
    Так что вам, сударь, с того?

    А может, нужен фокусник вам?
    И здесь я вам подойду.
    Я рассеку скалу пополам,
    Достану с неба звезду.

    И все, с начала и до конца -
    Чистейшее волшебство.
    А то, что я похож на отца -
    Так что вам, сударь, с того?

    
    
                      VII.

    Помню, помню давнее, затворив глаза:
    На плетень вскарабкалась цепкая лоза,
    И ручей, сбегающий с голубой горы.
    Серебро да золото - две моих сестры.

    Смех и радость звонкая, бег вперегонки.
    Две моих красавицы чудны и легки.
    А с холма священного смотрят Дерева,
    Серебром да золотом светится листва.

    А теперь осталось мне только вспоминать.
    Разлетелись в стороны - мне уж не догнать.
    Ах, цветок и дерево, легкие дары...
    Серебро да золото - две моих сестры.



                      VIII.

    Вот волна зеленой тушей подбегает к мокрой суше,
    Словно вознамерясь перебраться;
    А ее подруги сзади чуть видны на дальней глади -
    Где им с ней, единственной, тягаться?

        Но недолог миг царенья, и не отвратить паденья,
        И бесславно вспять она скатилась,
        А за ней спешит другая, тренье вод превозмогая,
        Сколько их с начала мира было?

    Как песчинку под ногою различить нельзя с другою,
    Тает год за спинами похожих.
    Год удачи, год провала - то и это, все бывало,
    Все еще сто раз случиться может.

        Ни финала, ни развязки. Хор последний - это сказки.
        Бесконечны будут смех и горе.
        Там, где море расплескалось, вознесутся к небу скалы,
        А потом опять вернется море.

    Так и мы в своем движенье от победы к пораженью,
    В подвигах, тоске, любви, обиде,
    Все вершины нашей славы - только жалкая забава
    По сравненью с тем, что мир увидит.

        Гордость, право, бесполезна: все равно под нами бездна.
        Муравей ползет, ползет по круче.
        Только море наблюдает, как земля лицо меняет,
        Только ветер вечно гонит тучи.