Мне трудно отнести этот роман к какому-то определенному жанру. Наверное, это жанр называется "хорошая литература". А хорошая литература редко бывает легким чтивом. Она заставляет читателя трудиться. И, мало того, работать уже после прочтения романа. Ты начинаешь искать, где бы найти еще что-нибудь по этой теме, все более погружаясь в затронувшую тебя тему, эпоху, сознание, и мир, в котором автор - лишь привратник, все шире открывается перед тобой, наполняясь живым цветом, звуком, обретая плоть и кровь вплоть до вкуса морских брызг на губах, до хруста дорожной пыли на зубах.

      Этот роман - не "fast-food", это непривычный деликатес, вкус которого понимаешь и оцениваешь не сразу. Неподготовленному читателю будет нелегко, но его упорство и терпение будет вознаграждено уже после второй-третьей главы, когда входишь в живую ткань романа. В кельтскую грубую и притягательную архаику, в которой причудливо переплелись и отзвуки былой мировой славы Рима, и грядущие мрачные века борьбы с пришельцами-саксами, и мрачные годы угнетения и забвения - и неистребимая память земли, неугасимый светоч, которому суждено будет снова вспыхнуть и уже никогда не угаснуть в преданиях о рыцарях Артурова двора, о Тристане и Изольде, в сказаниях "Мабиногиона" и "Похищении быка из Куальнге".

      Мирддин, идущий как бы в стороне от основного действия романа, в стороне от войн и советов, смерти и пиров, видит всеобъемлющий Мировой Закон, который неумолимо повергнет во тьму этот мир - и вновь возродит его. И в этом - надежда.

      Язык романа красочен, сложен и полон загадок, как и язык валлийской мабиноги или ирландской саги, Эдды и саги скандинавской. Общеевропейский древний миф, который пытается реконструировать автор, сплетается с мифом общемировым - от степей Монголии до крайней западной точки Европы шестого века - Ирландии.

      Я не думаю, чтобы перевод вышел без шероховатостей. Но, надеюсь, мне удалось передать своеобразный архаичный стиль и аромат текста. Этот роман нельзя было переводить без любви к истории и мифу древней Европы. Он завлек меня сразу - как песенка Маленького Народца из открытого холма в полночь. Тем более, что это не фэнтези, не то, что было "где-то там", а в нашем мире, где до сих пор стоит волшебный сид Бруг-на-Бойне, где каменный круг окружает Средину Придайна, а в ночь начала зимы в небесах летит Дикая Охота, где среди холмов Уэльса видны остатки римских построек.

      Попробуйте войти в НАШ, здешний волшебный мир. Волшебство еще не покинуло нас. Нужно лишь суметь увидеть.

      И прежде, чем закончить, скажу огромное спасибо тем, кто помогал мне. А именно, Свете Лопуховой (Aisling, она же Глюк), специалисту по ранней кельтской церкви, которая сделала прекрасные комментарии касательно мифологии и исторических персонажей, упоминавшихся в романе, Дине Бромберг (Келли), написавшей комментарии к скандинавским главам, Анне Мурадовой, помогавшей с переводом валлийских слов, выражений и стихов, и Екатерине Дрибинской, написавшей замечательное предисловие. А еще Сильвара, который на менестрельнике 7 марта исполнил песню "Равенна" - наверное, нигде так четко и глубоко не высказаны чувства Последнего Римлянина - в романе это трибун Руфин, мой любимый персонаж "Пришествия Короля".

Высказать свое мнение и обсудить статью вы можете на специальном форуме