"Хоббит", написанный Дж.Р.Р.Толкиеном в 1937 году, создавался как книга для детей, однако некоторые его моменты тронуты мраком мифического ужаса - иногда даже с тем самым "лязгом и стоном могучей стали", который услышал Честертон в средневековых chansons de geste (песнях о деяниях).

     Теперь, в трилогии под названием "Властелин колец", Толкиен немного иначе продолжает свой рассказ о третьей эпохе Средиземья - мира, где живут маги, люди, хоббиты (напоминающие английских домовладельцев маленькие обходительные чудаки ростом в три фута и с длинными волосатыми ногами), эльфы и гномы, а также ненасытные орки, слепые Чёрные всадники и их повелитель. Это мир блещущего чистотой утра и звенящего ночного кошмара. Как любая древняя эпоха, он кажется залитым солнечным светом - и омрачённым самыми фундаментальными угрозами чистейшей тьмы.

     "Две крепости" - это вторая часть трилогии. Тёмный властелин Мордора начал войну против здравомыслящего и благодатного мира. Братство кольца, крошечный отряд, на который возложены все надежды обороняющихся, расколото; хоббит Фродо бросается к самим мордорским границам, где кольцо, которое он несёт, должно быть разрушено в пламени вражеских владений. Вопреки возможному первому впечатлению, эта книга не предназначена ни для детей, ни для фантазёров или ходячих цитатников "Алисы". Не является она и увешанным поэтическими гирляндами сводом мёртвой морали, подобным "Царице фей". Это великолепное, захватывающее дух произведение с безудержным повествованием, нравственным теплом, открытым восхищением красотой - захватывающее дух, прежде вcего. В то же время это серьёзное и скрупулёзное художественное произведение безо всяких умилительных впаданий в детство.

     Отдельные критики, всегда демонстрировавшие сознательный и гордый интеллектуализм, высоко оценили это произведение. Фантазии Толкиена не похожи на метафизичное творчество Э.Р.Эдисона; он, в отличие от Джорджа Макдональда, не теологичен - и поэтому любопытна его адресованность интеллектуалам. После первой мировой войны серьёзная художественная проза тяготела к литературному платонизму или беркелизму. Блестяще освоив длинноты (названные "чувственностью"), романы стали вдаваться в тонкости состояний сознания. Авторы решили, что поступки - это лишь сомнительная тень настоящего действия, которым является мысль. Сюжеты уступили место глубокому самоанализу. На смену грохоту разнообразной высокой риторики, свойственному Диккенсу и Скотту, пришёл внутренний голос, тихий, но не безмолвный. Это неизбежно привело к небывало широкому разрыву между аппетитами большинства и серьёзным искусством. Многие из представителей, так сказать, среднестатистического вкуса обратились к детективам, в которых по крайней мере есть сюжет, а в последнее время они читают научную фантастику с её мощным действием. То, что "Властелин колец" обращён к читателям самых строгих вкусов, даёт основания предположить, что и они истосковались по старому прямолинейному и живому типу повествования.

     Толкиен - выдающийся британский филолог, и язык его повествования напоминает нам о том, с какой любовью филологи относятся к языку. Имена и названия подобраны с блестящей точностью; языки, разработанные им для эльфов и орков, одними своими ритмами и фонетическими системами превосходно передают суть этих народов; его стиль исполнен радости - той радости, которой сопровождаются самые добрые дела. И более того - автор смог близко прикоснуться к традициям эпоса, берущим начало в далёком-далёком прошлом, теряющимся в тумане германской истории, и поэтому в гулкой глубине за его рассказом мы слышим эхо Снорри Стурлусона и "Беовульфа", саг и Нибелунгов, перевоспитанных более благородным гением современной Англии.

Дональд Барр преподаёт английский язык в Колумбийском университете.

Donald Barr. "Shadowy World of Men and Hobbits" - The New York Times, 1.5.1955

Перевод Лэймара.