Воспоминания об игре Сильмариллион - Экстрим.

"Да здравствует то, благодаря чему мы, несмотря ни на что..."

На игру я ехать не хотела. Передумывала за зиму раз пятнадцать, потому что слабо себе представляла Исход с рюкзаками на плечах, и "невыпадение" при этом из образа, и не была уверена, что смогу сыграть эльфа, тем более воина, с бронхитом или еще чем-нибудь, от промокших напрочь ног.

Меня уговорили и спасибо им за это. Опять же, я сама взялась на "слабо". Но все оказалось не так страшно...

Я проникалась, пока мы шили костюмы. Тем более, что я себе примерно так и представляла одеяние эльфов из Валинора (когда читаешь "Силь", в голову лезет определение "одежды" или типа того, а "одежд" должно быть много, длинных и вообще). Мой персонаж был ювелиром, и я убила два дня, вышивая рубашку золотом, серебром и "бриллиантами", чтобы оправдать образ. Дошивая всю эту роскошь мы с Эридой не спали двое суток, в поезде нам не дала отоспаться буйная группа подростков (типа пионерлагеря) и во мне начала просыпаться нелюбовь к шумным атани. Следующей ночью мы вышли в Ек-бурге и услышали оптимистичное: "У нас тут месяц жара стояла, а последние два дня дождь и вот так холодно". Спать хотелось страшно, но буквально через два часа пришлось ехать дальше. Мы прицепились к команде Гондолина и только поэтому смогли не уехать куда-нибудь в противоположную сторону. Полусонные и шальные после трех бессонных ночей мы слушали песни и любовались красотами. Аниэль из лаиквенди кормила всех колбасой, выясняя, идут ли нолдор на свист и берут ли они из рук. Описывать нашу дорогу смысла нет, и так все представляют. Скажу только что, выехав в 6 утра, до полигона мы добрались к 2 часам дня.

Искать Феанора и наш будущий лагерь сил не было, мы приползли к телери, и я не смогла удержаться от слов типа: "Всем стоять, это ограбление!"... Там мы и заночевали.

На следующий день мы ходили за продуктами, знакомились и приводили в порядок лагерь. Очень жаль, что не получилось запланированного "Вечера знакомств", трудно ориентироваться в большой команде, никого толком не зная (хотя персонаж-то должен!). Ближе к вечеру 17-го настроения становились все более "оптимистичными". Народ выяснял, кто умеет плавать, сколько шансов не утонуть, запутавшись в длинной одежде, у кого какой спортивный разряд по плаванию и как легко переворачиваются лодки. Феанор проводил инструктаж по типу "переодеваемся в цивильное, обувь снять, замерзнем, зато не утонем, все тяжелое на дно лодок, дома отогреемся". Я заворачивала бутерброды с колбасой в фольгу и все больше тосковала. Утром 18-го будущие нолдор на приветствия и пожелания доброго утра, отвечали: "Кому доброе, а кому последнее..."

Мы оказались в Валиноре одними из первых, в одной лодке с Сэрмал и Финвэ. Потом был страшный дождь, мы стояли в садах Лориена и оберегали ценные вещи дружины Финвэ. Солнце после бури показалось особенно ясным, но вид Ирмо, не очень лестно отзывавшегося о Ульмо и его дождевых упражнениях, навсегда остался в душе.

Форменос был... неуютен... С другой стороны, в результате Первый Дом был самым сплоченным. А после невзгод и лишений Валинора везде, где феаноринг оставался больше, чем на час, тут же появлялся и костер и горячая вода ... Там же я нашел новообретенного лорда, то есть Майтимо, и узнал, что я есть треть его дружины. Да, звали меня Каламирэ (Гэлмир), и дальше рассказывать нужно все-таки в мужском роде, чтобы не запутаться окончательно. (Кстати, мое восхищение автору идеи с круглыми и ромбовидными гербами. Сразу видно, с кем разговариваешь, костюмы-то и мужские и женские похожи).

Игра для меня началась в Альквалондэ. С сестрой моего отца, Нэрданел, мы были гостями на свадьбе у тэлери. Нас принимали, как родичей и дорогих гостей, но, поднимая кубок за здравие молодых и короля Ольвэ, что-то странное творилось в душе... На самом деле, ощущения были весьма острыми. (Каламирэ "Сильмариллион" не читал, но...).

У тэлери был красивейший лагерь, а трон был похож на большую раковину. Время текло незаметно, как вода, и так же неспешно. Мимо прошествовали нолдор Второго дома в полном вооружении и со щитами - шли на праздник (!). Некоторое время спустя мы тоже последовали за ними. Примирения братьев я не видел, пира тоже, но, как сейчас понял, попал на самую интересную и веселую часть праздника - начались танцы и ручеек. Беспечность Валинора начала, наконец, чувствоваться, и все эти палатки, костры, строяки, рюкзаки остались где-то в прошлой жизни.

Потом погас Свет. Феанор держался очень достойно, но получилось так, что над телом Финвэ всеми владела не ярость, а печаль. Вот и не было безумного исхода, но было другое. Сознание утраты и долга и тоска по оставленному. Понимание, насколько крохотным и игрушечным был наш дом, и что только сейчас мы можем все изменить. Оромэ ругался с Феанором над телом короля, и трижды Феанор просил его оставить нас в горе. Не время и не место было выяснять, кто и почему не догнал Мелькора. Потом Феанор крикнул еще раз: "Уходи!", а я, неожиданно для себя, добавил: "Освободите дорогу для вала!". Оромэ обернулся и начал выяснять, кто это сказал. (Все это начало походить то ли на репетицию Ангбанда, то ли на вожатую в пионерлагере. Ощущений добавила фраза: "Ну давайте будем культурными людьми!"). Я честно ответил, но еще много голосов поддержали меня, сказав, что это воля нашего народа. Оромэ обиделся и ушел.

Мы шли с факелами и, часто останавливаясь, давали клятвы и кричали "Айя Феанаро!" Как я уже говорил, ярости не было, но решимости - через край. Смотреть, как те, кто еще совсем недавно танцевал и пил на пиру, стоят в доспехах и с оружием было странно.

В Альквалондэ, пока Феанор разговаривал с Ольвэ, нас поили водой и предлагали отдохнуть. (Издевательство! Но получилось здорово). В ответ Айвенори начал с радостным убеждением спрашивать: "Вы же пойдете с нами?! Я знаю, мы уйдем вместе! Вы не оставите нас!" Тэлери мялись и неуверенно отвечали: "На все воля валар..."

(Акир потом говорил, что почти согласился дать корабли добровольно, но крики феанорингов за стенами все решили: "Нет!").

Ольвэ стоял на причале, и одежда его в лунном свете сливалась с гладью воды. Феанор шагнул вперед, обнажив меч, и тело короля тэлери упало в воду. Кто-то закричал. (Здесь я хочу добавить, как раздражали некоторые экзальтированные нолдорские девы. Одна такая дама в этот момент начала визжать что-то вроде: "Держите меня семеро, я за себя не отвечаю!" и пытаться выцарапать глаза кому-то из тэлери. Ее держали, но смотрелось все гадостно).

На этом игра благополучно прервалась. Плыть не дали, хотя на озере был полный штиль, светло и костер-маяк на том берегу. Майтимо шел впереди с факелом (так ему сказал отец), и его дружина была рядом с ним. (Почему остальным требовались еще какие-то руководящие действия, я не знаю. Не заметила, чтобы задача пройти сто метров вдоль берега требовала больших лидерских усилий. Не пионерлагерь, все-таки...). Мы отошли и разбили костры прямо в праздничной зале (!). Играл народ до тех пор, пока не пришла Тамара Фангорн и не начала рекламную акцию только что отснятой кассеты. Потом она предложила делать заказы и давать адреса... (censored). (Можно много чего сказать об этике, и как должен оператор действовать на игре, но это не лезет ни в какие рамки. Настроение сбилось, и я ушел прочь от костра, в слабой надежде его восстановить). На дороге стоял Феанор с сыновьями. Подошла Нэрданел и кормила всех изюмом и какими-то орешками. Семья обсуждала кто, как, и в каком порядке поплывет. Под конец Феанор с каким-то мазохистским удовольствием спросил: "А у кого здесь сухие ноги?". Ответом был жизнерадостный смех. Остаток ночи я провел среди дружинников Финвэ, где под пение боевых песен мы съели скудный ужин. К кострам Второго и Третьего Дома подходить не хотелось заранее.

С утренним ветром и холодом мы молча грузились в лодки. Майтимо, Айвенори, мы с братом... Потом в нашу лодку шагнул Феанор. Мы шли первыми и порывистый ветер пробирал до костей сквозь шелк одежды. Впереди неясно виднелся Белерианд. Наконец нос лодки ткнулся в скалистый берег. Вторым причалил Амбарусса, всю дорогу плывший кормой вперед... Феанор задумчиво пробормотал: "Огоньку бы..." и пошел вдоль берега.

Бой был быстрым. Я снял одного из лучников, стоящих в засаде, и когда выбежал на поляну, все уже почти закончилось. Мой лорд был ранен, и еще нескольким потребовалась помощь лекаря. Феанор сражался со всеми, а потом, пока перевязывали раненных, сжег корабли (кто виноват, что костер получился хилый? Дрова ночью сожгли греющиеся орки.) Финголфин заранее объявил себя верховным королем и ушел через Хэлкараксэ. Эту весть принесли на лодках второго рейса... Стоя в дозоре, пока прибывали остальные лодки, я увидел лаиквенди, ставшего впоследствии моим побратимом. Он и довел нас до места, где мы быстро "возвели" крепость. Измученный переходом и жестоким холодом я заснул.

Неуютной и дикой показалась новая земля. Я шел за своим провожатым в Оссирианд, и холодный ветер трепал волосы и одежду. Что-то во мне надломилось и я понял, что никогда не стану таким, как был раньше. Но нового себя я еще не знал.

Опасность ждала везде. Странные создания с закрытыми лицами принесли пленного орка и тот выдавил одно лишь имя: "Ма-а-дрос". Я спросил у Макалаурэ "Где брат твой?", и тогда мы узнали, что старший сын Феанора в плену. Орка отпустили. (Именно с этого момента началась для меня вся эта орколюбивая эпопея).

Я отправился искать Майтимо, но был ранен, и первый раз понял, что такое боль и беспомощность. Кровь впитывалась в алый плащ, и ярко горел он на солнце, но отряд Дориата прошел, не заметив меня. Меня подобрали лаиквенди и там, у них, второй раз увидел я орка. Его привела авари, говоря, что хочет он любви. Последствия орочьей любви еще жгли мое тело под бинтами, я схватил меч и крикнул, чтобы эту тварь подвели ко мне, а я покажу ей любовь. (Но орка кормили и поили чаем, гладили по голове, и проявляли прочие признаки безумия. Профессор отдыхает). Авари твердила одно: "Мы были в Ангбанде, чтобы говорить о любви, нас страшно пытали, но мы пойдем туда еще раз..." (Без комментариев. Народ, видимо решил, что самый легкий путь отыгрыша светлого - это полный и слюнявый пацифизм). Орк слабо сопротивлялся и пытался подойти ко мне. Потом они все-таки ушли, а я, излечившись от ран, произнес пламенную речь. О том, что отпуская вражьих тварей, они берут на себя кровь тех, кого эти твари убьют. Мне припомнили Альквалондэ, но не очень убедительно.

Линтаур (наш бывший проводник), узнал, куда я иду и вызвался помочь. Отказываться я не стал, и мы отправились в долгий путь к Гнезду орлов Манвэ. Один из них решил мне помочь и согласился отнести в Ангамандо. (На самом деле, у них была информация, что Фингон то ли убит, то ли уже в плену, и я сошел на роль дублера. Видимо, кончился бы этот поход плохо, но на половине дороги орел встретил Браина, и передумал лететь. Мне объяснили, что Майтимо сдался, а Фингон висит теперь вместо него, потом сказали, что информация это пожизненная). Я запутался, но слова орла были ясными: "Майтимо уже отпустили, но ты ему не поможешь...".

Вернувшись в Химринг я узнал, что мой лорд действительно отпущен и сейчас отдыхает. Сомнение сжало мое сердце, тем более, что Майтимо выглядел очень странно. С утра мы отправились на Ангбанд, но со смертью Феанора надежда оставила меня. Майтимо повел войска дальше, а я чувствовал, что Смерть уже держит меня за руку. Тогда подошел я к другу своему, и отдал в подарок кольцо. Я знал, что вряд ли вернусь, но хотел, чтобы в знак нашей дружбы с лаиквенди у него осталось хоть что-то. При штурме я был тяжело ранен, и целитель отправила меня в крепость. Шатаясь, вышел я к Минас-Тириту. (Там бродили праздные личности и равнодушно интересовались, как дела у Ангбанда. Никто не предложил помощь).

Потом остатки нолдор, разбитых под Ангамандо, держали крепость, но нас стало так мало. Из принцев осталось двое - Куруфин и Амбарусса. Я же искал своего друга. После штурма мы увиделись ненадолго, а потом в крепости мне отдали подаренное мной кольцо. Он его вернул и исчез, ничего не объяснив. Я искал его везде, а потом подошел к границам Ангамандо. Страх сжал сердце, но эта дружба была последнее, что у меня оставалось. И я шел там, где так недавно двигалась наша армия, и тишина стояла вокруг, мертвая и зловещая. Каково же было мое изумление, когда услышав шаги за спиной, увидел я не орка, а эльфа. Он ответил, что пришел за другом, и дальше мы отправились вместе. (Вообще, то, какой легкой и беспечной походкой шел оный эльф по проторенной дороге, говорило о многом). Спустя некоторое время мы встретили Лэйтри, целительницу из финвингов. Она посмотрела на нас, как на безумцев, и сказала, что тоже ходила просить за своих, но в обмен на свободу Враг требует принести ему клятву. Я словно опомнился и в растерянности стоял посреди дороги. Мой спутник сказал, что его это не смущает и отправился дальше. Я же помог Лэйтри добраться до дома, решив, что сунусь в Ангамандо, когда надежда найти друга растает совсем, и не открыто, а с отрядом. (Вообще, это и было начало вереницы мазохистов, бегающих туда добровольно. Моему персонажу хотя бы страшно было...)

Друга я нашел. Мы говорили долго, а потом смешали кровь, став братьями. Радость пьянила, как вино, когда мы спустились вниз, к костру Белого Шиповника. Я пил и смеялся, а потом увидел орка, сидящего на другом конце стола. Ярость захлестнула меня, я вскочил и одним ударом прикончил тварь. Лаиквенди повскакивали, крича, что я убил гостя, один из них повис на моей руке, не давая добить орка и шептал: "Не трогай его, пожалуйста!". Потом вышел нолдо Второго Дома и заявил, что орков он убивает только в бою. Я спросил, был ли он при штурме Ангбанда. Оказалось, что нет. Потом он тоже заговорил об Альквалондэ, на что я ответил: "Да, там мы убивали. И эта кровь на наших руках. Но, если сейчас мы будем милосердны к Врагу, значит, его твари нам дороже наших братьев. Мы переступили через них, ради Дела, а теперь будем привечать орков..."

Вернувшись в Химринг, я сказал об этой ссоре Айвенори и он меня поддержал, рассказав, как сам убил орка, жаждущего любви, доведя до ворот нашей крепости. Кто знал, чем это обернется на следующий день...

(А на следующий день в Химринг пришел Саурон с "душами" невинно убиенных орков и устроил шоу "Кто виноват и что делать". Мое восхищение - настолько грамотно "развести" Куруфина, чтобы тот послал затемненных убийц-нолдор осветляться и "искупать грехи в Ангбанд" (цитата!), на это нужен талант). Айвенори от изумления выронил щит, Фингон начал кричать своему вассалу, что его такие приказы не касаются, а я почувствовал, что земля уходит из-под ног. Потом Куруфин заговорил, как легко, оказывается, было нас спровоцировать и т.д., и пусть народ либо принесет ему вассальную клятву и остается в крепости либо... все равно остается. Я не стал делать ни того, ни другого. Клятву не принес, в Ангбанд не пошел, и в крепости не остался. Вместо этого долго бродил со своим названным братом по дорогам Белерианда и думал, что же делать. То, что лорд согласился с врагом и тоже обвинял нас в убийстве (орков!), то, что многие нолдор решили опускать перед врагом оружие, поверив, что так он не тронет их (!), все это привело к решению.

Я встретил войско Ангбанда вместе с Глаурунгом, стоя чуть в стороне, рядом с братом, и не собирался бежать. Часть армии прошла мимо, потом от нее отделился отряд орков и пришлось драться. Я сражался, радуясь, что все, слышанное мной, оказалось ложью - меч не растаял в руке, и я не упал замертво, его обнажив. Потом я был ранен и Кархарот искалечил меня, изуродовав ногу. Последнее, что я слышал, это был крик брата, кинувшегося ко мне и странный голос, предлагавший испить из Чаши Надежды, из которой пил сам Мелькор. Я отказался и потерял сознание... Эльфы Дориата подобрали меня и отнесли за завесу Мелиан. (Правда, они по странной причине забыли помочь моему брату, который тоже был ранен). Через некоторое время, когда рана немного затянулась, мы ушли к Морю - мне хотелось тишины и покоя. Я теперь не мог быть воином и вряд ли помог бы в защите крепости.

Так случилось, что когда мы были на берегу, высадилось войско Валар. Началась Война Гнева, и я снова шел рядом со своими товарищами под нашими знаменами. А ночью, выйдя на высокий холм, мы долго смотрели на закат Первой Эпохи...

На самом деле, все напряги и недочеты забываются быстрее, чем хорошее. Так что, все было замечательно! Отдельные спасибы:

1. Дирфион-Айвенори - За замечательную игру и "луч света в ненормальном царстве".
2. Тэлери Альквалондэ - за отличный праздник и пробудившееся во мне чувство совести.
3. Анне (то ли Амрод, то ли Амрас ), за то, что я смогла увидеть настоящего эльфийского лорда.
4. Феанору - Айя Феанаро!
5. Дружине Верных Финве - за ночь у костра во время Исхода и отличную игру,
6. Барабанщику Ангбанда - за самозабвенность и отличную слышимость,
7. Эльфу из соседней с нами палатки (Я забыла имя!!!) - за помощь и дружбу.
8. Всем оркам "желающим любви" - за повод для пламенных речей.
9. Орлам Манвэ - за уют, гостеприимство и готовность всегда помочь. И за сгущенку!
10. Всей команде Первого Дома - ЗА ВСЕ!!!!
11. Ангбанду - за то, что было страшно, и мы туда не попали!
12. И всем, кого я не назвала, но с кем было приятно и интересно играть.

Каламирэ (Гэлмир) Тииннаро, или Динка из Новосибирска