Жаркое лето... Саратов... Мистерия "Белерианд - 2000"...

Приехали мы на полигон самые первые. Вечером в пятницу на дороге в Рыбушку, которую я упорно называла Рябушки, нас встретили бескрайние поля, ковыль и глубокие овраги, а также Полковник Че, он же будущий Нолофинвэ.
Вечером мы прогулялись и осмотрели будущий полигон. Полюбовались на дерево в овраге - то самое, к которому должны были подвесить Князя. Я не утерпела и залезла на него, оценив древность этого старика, в обхвате человека три. У Че мы и заночевали. Тиха саратовская ночь...

Ближе к полудню на следующий день набежали тучи. Вместе с дождем к нам приехала основная масса игроков. Вещи их мы быстро покидали в палатку, а вот их хозяева предпочли продолжить мокнуть. Дождь кончился, начались знакомства. В такой маленькой компании с самого начала было уютно. На холме уже появилась фигура в зеленом плаще.
В лагере шумели... Мужчины ушли строить врата Ангамандо. Солнце садилось...

Мы пошли встречать мастеров. Мы их встретили. Тут я узнала свою будущую участь - быть мне не феанорингом, как мыслилось в начале, а быть мне Финдекано.

Я заучивала основные слова и имена, которые потребуются в первую очередь. Toronya etc. Пыталась запомнить имена кузенов и родичей. Крейл передал мне свою рубашку, расшитую стразами. Ее я и надела поверх своей черной. Получилось великолепно! Спасибо, Крейл. Будущий мой отец повел меня показывать подходы к дереву (безопасные), на всякий случай Я запомнила их, хотя была уверена, что ночью пойду, как получится, т.к. ничего особо опасного там не было.

Тем временем темнело...
Народ поуспокоился после бурной встречи, будущие нолдор "чистили перышки". Глаза в наступающем сумраке начинали поблескивать будущим священным безумием. Одежда была на мне, меч висел в металлическом кольце на поясе. Я подавал куртуазно wendё руку и звал Нолофинвэ - "atar". Не могу не вспомнить колоритного гоблина. Кажется, его звали Стафф. Иногда нас отрывали от дела и фотографировали. Потом было фото на фоне заката. Семейное.

Игра началась. Мы заговорили на древнем наречии. Звезды разгорались над нами. Все ощутимей становился их ласковый свет.

Здесь вступает Финдекано. (Будет в его рассказе много красивостей, что ж делать... Все более смутно воспринимаю я происходящее тогда. Все равно Я не смогу провести четкую границу между им, персонажем, и мною, игроком. Мы сделали ошибку - не зашли далеко в поле, как советовала Фирнвен. Нас нещадно кушали комары. Спасались "Раптором". Игра для Нолфингов началась раньше вролинга. Приход с Хэлкараксэ не получился, по крайней мере, для меня).
Мы поминали оставшихся во льдах, брат мой Турукано - свою жену, отец - тех, кто пошел за ним, живые поминали ушедших в Мандос, а высоко-высоко над нами оплакивали нашу боль звезды. Я молчал, и круговая чаша дрожала в моих руках. Что за участь ждет нас здесь, в этих незнакомых мне землях? После Резни и гибельных льдов нас посетит ли покой? Я пью за надежду! Я пью молча за встречу с тем из феанорингов, кто был мне как брат в Амане... Майтимо, Майтимо, что разделило нас ныне? Быть может, безумие твоего отца передалось и тебе?
Нолофинвинги ропщут. Предательство Феанаро погубило наших родичей во льдах. Но и они шли навстречу своей гибели - сами! Один из нас уходит, дабы разузнать, где ныне стоят сыновья Феанаро с верными.
(Игрок: невдалеке прошествовало посольство Майтимо. Atar не преминул заметить, что, мол, это призраки полетели. Как ни странно, нас из игры уже этой мелочью не выбить. Из Ангамандо уже доносятся чьи-то вопли).
Гонец вернулся. Но он же и принес с собой красно-черную мантию, поведав, что нашел ее в горах и рядом было множество орочьих следов. Я в смятении сжимал ее в руках, и сердце мое предчувствовало дурные вести. Нолофинвэ призывает нас следовать в Хитлум, где встали лагерем феаноринги. Многие жаждут поговорить с ними на языке острой стали, и только мудрые речи моего отца заставляют разжаться кулаки и вернуть мечи в ножны.
Но прежде нолдоли, следуя за Нолофинвэ, сворачивают на север, где воздвиг свою твердыню Враг. У железных ворот Ангамандо зазвучали наши рога, и вождь наш, сын Финвэ трижды ударил в них. И великое эхо раскатилось по темным ущельям. Знай, Моргот, ныне пришли истинные хозяева земель здешних!
Здесь развернулись мы и устремились на поиски Дома Феанаро Безумного, Феанаро Предателя, как его звали многие теперь в нашем воинстве.
Мы входим в лагерь. Вот они, наши родичи, неужели врагами мы будем отныне? Горькие вести... и спасительные.
Феанаро мертв! Он поджег корабли, и не посмел никто остановить его. Корону принял друг мой Майтимо, как старший. Власть перешла в достойные руки. Он сможет примирить наши Дома. Но я не вижу его среди сыновей Феанаро! Турукано меж тем ведет речи с феанорингами, и полны они гнева и великой боли. Я стою рядом с ним, дабы в ослеплении не началась новая Резня - здесь, на новых землях. На наших землях.
Майтимо ушел на переговоры с Врагом. В лагере феанорингов был посланец Моргота, предлагал перемирие и звал на переговоры:
Феаноринги, не в силах отвечать нам и не желая оправдываться, уходят и встают за холмами. Вскоре костры их разгораются на том берегу Мифрима, но тишина царит среди их шатров.
"Финдекано!" - я вскакиваю. "Тебя ждет на берегу Макалаурэ. Он желает говорить с тобой". Он действительно был один. Самый спокойный из всех сыновей Феанаро.
Тишина словно накрывает нас. В руках он держит меч Майтимо. Я не в силах оторвать взгляд от клинка. Кровь или отблески костров, что разожгли нолдор, окрасили клинок?
Звезды меркнут. "Майтимо в плену. Сопровождавшие его все мертвы. Гонец из темной твердыни принес меч нашего брата и горькую новость. Майтимо вернут в обмен на наше согласие уйти из этих земель на юг. Моргот боится мечей нолдоли... но он обманет нас. И тебе это известно, Финдекано." Я схватил Макалаурэ за плечи: "Как вы смогли отпустить его?! Одного? Почему ВЫ остались?"
Феанорион одним движением освобождается от моих рук, и словно отталкивают меня его слова: "Молчи и думай что делать!"
Sauro nyere...
(Игрок: лихорадочно соображаю, надо ли мне возвращаться в лагерь: А вдруг atar не пустит никуда? Да и весело будет наблюдать, как все тщательно будут не замечать моего ухода. Тут в кустах оказался рояль, простите, мастер. Подхожу, спрашиваю совета. Мне тут же трезво сообщают: "Не выпадай из роли!". Я отвечаю, что желаю послать его в лагерь отца с вестью о том, что от феаноринга я ушел целым и невредимым. Пусть мое исчезновение не станет причиной раздора...)
Я ныне отправляюсь на поиски брата моего. Где не сможет пройти войско, там пройдет незамеченным один. Брат мой, брат мой! Не ведали мы, что ждет нас. Князь нолдор в плену у Врага. Где ты, Майтимо? И о том, что я не увижу его боле, не смею думать я.
(иду по дороге. Над головой звезды и Млечный путь, впереди темный овраг. Трава уже сырая от росы. За мной ощутимо волочется шлейф ответственности за дальнейшую участь мистерии.)
Все ближе отроги черных гор. Гарь и пепел несет ветер. Свет звезд мерцает и гаснет. Не должно Правителю свободных эльдар пребывать в плену!
(спускаюсь в овраг. Вдалеке мерцает огонь в Ангамандо. Я вынимаю меч и, пригнувшись, следую к ручью. Орать во весь голос, как мы договаривались, не хочется. Тихо начинаю молиться Манвэ. В овраге темно, в двух шагах ничего не видно в двух шагах. Тропы я уже не ищу, бесполезно. С гоблином - сторожем о способе его нейтрализации мы договорились до игры. Бесшумно передвигаться невозможно. Все время что-то хрустит под ногами. В конце концов выхожу к дереву через какой-то чудовищный бурелом. Зову все громче. Да простят меня поклонники книг Толкина, в такие моменты петь не хочется, а таскать по таким буеракам гитару... Кстати, если Фингон нес с собой арфу, может он надеялся зачаровать Врага? Станет ли воин брать в такой поход с собой музыкальный инструмент? А вело его, судя по всему сердце. Или надежда на встречу с тем, кого он считал своим братом.)
Тьма опускается. Меня окружают голые скалы. Средь них течет река. Не так звенели реки в Амане. Слышится в плеске ее шипение и шепот, и холод подбирается к сердцу.
С надеждой взывал я к тем, кто в Валиноре опекал нас всюду, к тем, кто повсюду слышит речи обращенные к звездам. "Манвэ Сулимо, ныне взываю я к тебе. Не оставь нас во тьме. О милости прошу, ибо не для мук рождены мы были в землях Амана... Манвэ Владыка, ты, который слышит каждый вздох под звездами, жив ли брат мой Майтимо?"
(далее повторяется с вариациями на тему. Я уже у дерева. В ответ тишина. На фоне неба, как трещины, черные корявые сучьев. ТЕЛА не видно и не слышно. Должен же ЖИВОЙ человек издавать хоть какие-то звуки! Я начинаю перебирать варианты: либо его еще не привязали, что возможно, либо исполнитель роли Майтимо в обмороке, либо его привязали в другом месте. Все время пока эти мысли крутятся у меня в голове, я брожу вокруг дерева, поминутно куда-то проваливаясь. Вдалеке слышны вопли орков: "Я хочу жрать!!!") Но никто не отвечал на мой призыв, и эхо голоса моего пропадало в скалах.
Только раз крикнул я так как кричал в зеленых лесах Благословенной земли, не боясь и не скрываясь, но радуясь вместе с другом своим: "МАЙТИМО!" Но в ответ услышал я только злобные вопли орков.
(Из-за этого шепчущего ручья и странных акустических особенностей местности я ничего не слышал, хотя Майтимо утверждал, что отвечал мне.)
Обратился я к небу и всей силой феа воззвал к Варде Дарующей звездный свет:
"О Пресветлая, укажи мне путь к брату моему, ибо не смогу я пережить с ним разлуку, и ежели окончен путь его в Мандосе, то и мне пришла пора следовать за ним!" Так взывал я к Силам Арды из Затененных земель.
(Августовское звездное небо ответило молчанием. Только какой-то спутник задумчиво мерцал над горизонтом. Я же составляла дальнейший сценарий: мастер, может, еще прибежит сюда, но вряд ли. В лагере все давно нас уже ждут. Простая задача оказалась совсем не простой. Сначала я еще раз попыталась подойти к лагерю Темных, но через кусты тихо это было сделать невозможно. Пару раз я падал в ямы, скрытые травой. Ощущения очень обострились. Все обошлось без членовредительства.)
Что ж, ныне выбор за тобой, Финдекано. Снял я те одежды, что были на мне. Камни мерцали на воротнике и могли привлечь внимание злобных тварей, коими кишели здешние скалы. Снял я и венец, что в свое время подарил мне отец. На мне же осталась рубаха, черная как глубокие тени в скалах. Спустился я к руслу реки и пошел по воде, вознося благодарность Ульмо, и надеясь схватить кого-либо из орков и допросить его... или погибнуть.
( Что ж, будем героями, если мы играем эпос. Попросту я решил идти по руслу ручья, вода скрадывала звуки, и там не было того кустарника, что в изобилии рос вокруг Ангамандо. К тому времени я уже десять раз пообещал шутнику Саурону много чего хорошего. А орки имели полное право поймать меня, если бы я ломился сквозь кусты. Днем мы осмотрели место, где должен был находиться Князь. Очень близко от костра Ангамандо.)
Но и тут меня поджидало наваждение. Как ни тиха была моя поступь, но орки почуяли меня. Мне же пришлось надолго замереть, лежа в воде, ибо надежда ожила в моем сердце и чувствовал я, что Майтимо где-то рядом. Владыка вод хранил меня.
Орки сторожили кого-то, время от времени перекликаясь. Думал я, что конец пути моего близок, но обманчиво эхо в Ангамандо. Дважды пришлось мне перейти поток, пока я не удостоверился, что пленника охраняет только один. Так самонадеянность Врага обернулась против него. Все ближе и ближе подбирался я и слышал как издевается и мучает Майтимо (а это был он!) мерзкое отродье. Сердце мое разрывалось, но мог я позволить гневу вырваться наружу, ибо близко горели огни Темной твердыни, и неисчислимы были его силы. И во второй раз Ульмо помог мне - Тварь заснула, усыпленная монотонным журчанием реки. Я же подкравшись перерезал ей шею и вторым ударом убил ее.
"Майтимо, брат мой, здесь я! Жив ли ты?"
Такова была наша встреча в Холодных горах. Павший майа Гортхауэр приковал Князя на скале за правую руку. Жестоки были мучения его. Пытался я разрезать оковы, но не мог разорвать или разрубить их. Майтимо молил о смерти меня. "Простишь ли ты меня, брат мой?!" вскричал я - и отрубил ему руку. В лагере орков заподозрили неладное и завопили, Я, с трудом, но понимал их язык. Видно, правду говорят о том, ИЗ КОГО вырастил их Моргот...
Должен был ответить я, и, пересилив себя, как смог изобразил их наречие, ибо на руках у меня умирал мой друг и брат и не хотел я допустить новых мучений для него. Нет, не смогу я сказать , что видел и слышал я тогда. Только Майтимо, придя в себя от боли, что причинил ему я, сказал, что в Ангамандо остался оруженосец, и что не спастись ему... "Toronya, только тебя одного могу я спасти сейчас," - ответствовал я. Взвалил я его на плечи себе и стал пробираться через скалы, уходя с драгоценной ношей своей в горы. Когда узрел Майтимо звездный свет, на мгновенье просветлел взор его, и вдвойне стало горестно мне. Ибо увидел я, как искалечил его Безжалостный, я же невольно довершил начатое. Как смог я перевязал его и унял боль. Долго нес его я на себе, не чая найти верный путь в Хитлум.
Силы его были на исходе, и просил он оставить его. Говорил еще, что предал он меня. Я же знал только одно: вот надежда нолдор, вот участь всех нас, и должно спасти его от гибели и мук. Не для страданий появились под звездами гордые нолдоли!
Брат мой, думалось мне - не может быть лучшего короля у Эльдар. Или кровь Финвэ не течет в твоих жилах, Правитель и брат мой? Не умирай... Тебе место среди живых, и ты свободен! Так шли мы туманными тропами. И силы мои убывали, но не убывала надежда. То ли потемнело у меня в глазах, то ли потухли костры нолдор, но понял я, что заблудились мы.
И решил я идти туда, где, чаялось мне, стоят Нолофинги. Сквозь чащу пронес я Брата. И когда из последних сил я принес его к волнам озера, казалось мне, что звезды потухли. Тут на берегу нашли нас родичи мои. Сам я ослаб и не мог нести более Майтимо. Призвал я целителя и упал. Вскоре подоспела подмога и переложили Майтимо на плащ. Когда же скорбная процессия отправилась в путь, я воздел меч и, оборотившись на север, трижды проклял Моргота.
(О, эти темно-синие тени на фоне неба! Причем первая мысль: "А вдруг это орки?" И полный покой в душе при первых звуках родных голосов.)
Майтимо был исцелен. Но феа его с тех пор несла на себе печать тех мук, что претерпел он. Я же провел рядом с ним всю ночь, хоть и не рад был тому отец мой и брат младший Турукано. Много было сказано тогда хвалебных речей в честь мою. Но противилось сердце мое похвалам, ибо видел я, что не последняя это беда из тех, что ждет всех нас, и предательство разделило наши Дома. С тех пор как погас свет древ в Валмаре, с Хэлкараксэ не ведал я такого одиночества. Майтимо - король наш, был покалечен мной. Никогда более я не возьму в руку меч сей. Пусть новый клинок в моих руках напьется кровью вражьих тварей и отомстит за боль друга.
Майтимо, придя в себя, спросил, что с братьями его и живы ли они. Я просил отца послать гонцов к феанорингам, что он и сделал. Макалауре и Тьелкормо прибыли первыми. Старший из них предложил мне мир, но Майтимо забрали они с собой. И нолфинги смотрели вслед им враждебно.

И ночь опустела.
Сколько прошло времени и что я делал? Скорбь вновь пришла в сердце мое.
Вспоминал я Туну, и памятный мне серебряный и золотой свет сливался с языками пламени перед моими глазами. И было после: пришел Майтимо в сопровождении братьев своих и дружины, и передал корону и власть отцу моему Нолофинвэ...
Здесь позвольте закончить сей рассказ.
Я, Финдекано Нолофинвион, внук Финвэ, поведал вам о происшедшем...
Айа Финвэ! Айа Нолофинвэ!
(Игрок: последним игровым деянием для меня стал уход Тьелкормо. Это уходил истинный Феаноринг! Я же познал, что нет в моем сердце опоры для гнева на сыновей Феанаро. Мда... Сам себе показался слишком добрым. А следовало призвать его к ответу! Он посмел нас обвинить в сговоре с Врагом! Будь я не так устал, я бы это сделал. Хотя бы ради Майтимо и нового короля Нолдор, отца моего. Но чувства притуплялись, и отслеживать происходящее было все сложнее. Вот и деролинг. Прощай и здравствуй!)

Благодарю всех за предоставленную возможность побыть Другим.
С искренней признательностью за тепло - Anna.


Верстка - Терн

Взято с сайта Фирнвен