Труды Льва Гумилёва АнналыВведение Исторические карты Поиск Дискуссия   ? / !     @

Реклама в Интернет

ЧЕРНАЯ ЛЕГЕНДА
(историко-психологический этюд)

Л.Н. Гумилев

Опубликовано // Хазар, 1989, No 1, 2. (В соавторстве с А.И. Куркчи).

О чем пойдет речь?

Неисчислимы беды, происходящие от предвзятых мнений и ошибок. Главная заслуга науки в том, что она, часто с мучительными усилиями, вскрывает застарелые предубеждения, никогда не доказанные и как будто не требующие доказательств. Каждая удача в этом направлении - подвиг, и очень трудный, потому что опровергнуть ложное суждение можно, лишь вскрыв его корни. А они, зачастую болезненные и застарелые, уходят в глубь веков.

О каком предубеждении идет речь? Начнем с того, что наши предки, жившие в Московском царстве XVI-XVII вв. и в Петербургской империи начала XVIII в., нисколько не сомневались в том, что их восточные соседи - татары, мордва, черемисы, остяки, тунгусы, казахи, якуты - такие же люди, как и тверичи, рязанцы, владимирцы, новгородцы и устюжане. Идея национальной исключительности была чужда русским людям, и их не шокировало, что, например, на патриаршем престоле сидел мордвин Никон, а русскими армиями руководили потомки черемисов - Шереметьев, или татар - Кутузов.

В странах же Западной Европы предубеждение против неевропейских народов родилось давно. Считалось, что азиатская степь, которую некоторые начинали от Венгрии, другие - от России, - обиталище дикости, варварства, свирепых нравов и ханского произвола. Взгляды эти были закреплены авторами XVIII в., создателями универсальных концепций истории, философии, морали и политики. При этом самым существенным было то, что авторы эти имели об Азии крайне поверхностное и часто превратное представление. Это их не смущало, и их взгляды не опровергали французские или немецкие путешественники, побывавшие в городах Передней Азии, Индии или Китае.

К числу дикарей, угрожавших единственно ценной, по их мнению, европейской культуре, они причисляли и русских, основываясь на том, что 240 лет Россия входила в состав сначала великого Монгольского улуса, а потом Золотой Орды. Эта концепция была по-своему логична, но отнюдь не верна.

Вспомним русский XVIII в. Тогда юные петиметры, пижоны, выражаясь современным языком, возвращаясь из Франции, где они обучались не столько наукам, сколько точкам зрения, восприняли и принесли домой концепцию идентичности русских и татар как одинаково восточных варваров. В России они сумели преподнести это мнение современникам как само собой разумеющуюся точку зрения на историю.

Эта точка зрения заразила даже А.С. Пушкина. Он увидел историческое предначертание России в том, что ╚ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили нашествие на самом краю Европы, варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего Востока╩. Великий поэт говорил, что Россия своим героическим сопротивлением монголам спасла Европу от монгольского захвата в XIII в.

А так ли это? Действительно ли существовала угроза монгольского овладения Европой? В XIX в. всеми учеными и публицистами предполагалось, что из Азии пришли неисчислимые полчища, давившие все на своем пути численностью. Теперь-то мы знаем, что монголов было около 600 тысяч человек, а армия их составляла всего 130-140 тысяч всадников, воевавших на трех фронтах: в Китае и Корее, в Средней Азии и Иране и в половецких степях.

В это время на Руси было около 6 миллионов жителей. В Польше и Литве - 1,6 миллиона, а финнов - 0,5 миллиона. В Поволжье было тогда же не более 700 тысяч жителей. А в степи между Доном и Карпатами - 500 тысяч человек. В это же время население Франции приближалось к 20 миллионам. Столько же было в Италии и Германии, не говоря об Англии (3 миллиона жителей) и Скандинавии.

В XIII в. опасность для Европы была скорее психологической, чем реальной. Публицисты и мыслители XVIII-XIX вв. научными данными не владели и потому фантазировали о предмете, который занимал их, но которого они не знали.

Главное же в другом. Зачем и ради каких общих интересов русским людям необходимо было защищать немецких феодалов, ганзейских бюргеров, итальянских прелатов и французских рыцарей, которые со своей стороны наступали на Русь, либо истребляя, либо закабаляя ╚схизматиков греческого обряда╩, которых они не считали за подлинных христиан? Поистине, теория спасения Европы Русью была непонятным ослеплением, к несчастью не изжитым до сих пор.

Корни болезни, которую мы называем монголофобией, следует искать в том же XIII в., когда и происходили войны монголов. Могут возразить, что европейцы, а до них римляне и греки недолюбливали степных варваров - скифов, гуннов - и раньше. Но раз речь идет о монголах, а не о гуннах, туркменах-сельджуках и даже туарегах Сахары, которые на время завоевали большую часть Испании, то корни болезни монголофобии надо искать именно в XIII в. Ибо до этого времени о монголах не было слышно и их не было на исторической арене.

Видимо, тогда же родилась ╚черная легенда╩, породившая много бед, связавшая в одну цепь нелюбовь и презрение европейцев к кочевникам, ненависть к людям Восточной Европы, исповедовавшим не католичество, а православие и несторианство, и воинственную враждебность к монголам и тюркам, которых отныне открыто можно было третировать вплоть до XX в. как неполноценную расу.

Если все это так, то ╚черная легенда╩ своим рождением обязана концу крестовых походов, когда монголы столкнулись с европейскими рыцарями и монахами сначала в Венгрии, а затем в Палестине. Что произошло от встречи крестоносцев-католиков с монголами-несторианами? Зададим этот вопрос, а чтобы ответить на него, обратим внимание на эту эпоху (XIII в.), чтобы найти тех, кто был заинтересован в заведомо ложной ╚информации о монголах╩. Кто?

Подход к материалу

Самым легким путем для ответа на интересующий нас вопрос было бы традиционное обращение к письменным источникам. Но вот беда, источники - нет, не молчат, они либо лгут, либо уходят от ответа на вопрос. Обобщенное видение было недоступно хронистам XIII-XIV вв., а научное, эмпирическое обобщение как метод исследования и доказательств принято только в XX в. благодаря работам В.И. Вернадского.

Можно было бы обратиться к описанию социальных закономерностей той эпохи, изучение которых осветило бы многие проблемы. Но в данном случае при ответе на вопрос ╚кто?╩ это обращение неприменимо. Известно, что во всех странах от Атлантического до Тихого и Индийского океанов господствовал феодальный строй. И потому нет оснований рассматривать феодальные войны, с кем бы они ни происходили как прогрессивные или регрессивные. И винить участников войн так же бессмысленно, как винить цунами или циклон. Войны были характерны для феодальной формации.

История культуры тоже, к сожалению, не содержит ответа на поставленный вопрос. Большая часть монгольских воинов в XIII в. были христианами несторианского вероисповедания. Грамотность в Монголии была, конечно, не полная, но не меньше, чем во Франции или Норвегии. А Монгольский улус был не столько кочевым государством, сколько сложной системой мирного взаимодействия оседлых земледельцев Уйгурии и Тангута, скотоводов Центральной Монголии и лесных охотников Южной Сибири.

Дело, скорее всего, в чем-то другом. Мы попробуем прибегнуть к новорожденному методу изучения прошлого. Чтобы ответить на поставленный вопрос, приступим к изучению этнических процессов, проходивших в разных странах неравномерно, изучению, дающему связную картину взаимодействия народов на территории ойкумены. Путь этот будет не прямым, а окольным, но в нем мы найдем ответы на поставленные вопросы.

Представим себе Евразийский континент XIII в. как огромную театральную арену или, точнее, сцену, на которой происходит трагедия с неожиданным финалом.

В ней участвуют как действующие лица не персоны, как у М. Дрюона, а огромные этнические и даже суперэтнические коллективы. Суперэтносами мы называем не этносы, особо выделяющиеся, а, наоборот, группы этносов, составляющих системные целостности большого масштаба. Они ощущались и ощущаются людьми как нечто реальное, воспринимаются в истории как культуры и противопоставляются друг другу. Для начала мы представим читателю ведущие суперэтносы. Это Византия - мир византийской христианской культуры. Мир ислама - суперэтнос мусульман. Суперэтнос Западной Европы - мир католической европейской культуры. И мир Великой степи - суперэтнос кочевников Монголии.

Что при этом важно: суперэтносы возникли в разное время и, следовательно, каждый из них имеет разный возраст. И все они более или менее стары по отношению друг к другу. И ведут они себя в разных возрастах по-разному, как если бы опытный старик столкнулся с юношей или человеком зрелым, но переживающим болезненную смену фаз этногенеза.

Этот окольный путь приведет нас к желаемой цели и позволит избежать ошибок, которые были наделаны в пре-дыдущие два века: культа европейского превосходства и европоцентризма, расизма, географического детерминизма, т.е. того, что помешало нашим предшественникам исчерпывающе поставить вопросы и затем ответить на них.

Спешим оговориться. Наше отрицательное мнение не касается работ серьезных французских, английских и немецких историков, мнение которых близко к излагаемому здесь.

Поворотные даты

При поверхностном взгляде на историю кажется, что вехами ее являются грандиозные события, воспетые поэтами, оплаканные культурологами и отмеченные публицистами как начала и концы эпох.

При этом упускается из виду, что большая часть таких ярких событий произошла в результате накопившихся изменений в предыдущем историческом процессе. Так, падение Константинополя 29 мая 1453 г. было не переломным в истории Византийской империи и Османского владения - бейлика, а одной из дат в их двухсотлетнем соперничестве.

Не было поворотной датой и открытие Америки Колумбом, потому что почти одновременно с ним Дж. Кабот высадился на Ньюфаундленде в Северной Америке. Также не была поворотной датой и мировая война 1914-1918 гг., возникшая в результате зашедших в тупик отношений великих держав XIX в.

Но если мы отказываемся считать переломными даты такого масштаба и столь очевидной наглядности, то что же можно иметь в виду? Ответ прост: существуют события, часто мелкие и незапомнившиеся, происходившие в периоды равновесия сил и создавшие коллизии, при которых тот или иной процесс становился необратимым. Вот эти события и становятся переломными, когда возникает неустойчивое равновесие борющихся между собой сил. Эти роковые мгновения истории большей частью ускользают от историков.

История - наука о событиях в их связи и последовательности. Когда предметом изучения являются грандиозные процессы, такие, как развитие производительных сил, то отдельные события или даже цепочки их, обрывающиеся в течение одного-двух-трех веков, - мелочи, не искажающие ход процесса. Но когда речь идет о коллизиях, соразмерных сроку человеческой жизни, то значение единичного события возрастает, а возможности взаимной компенсации сокращаются и значение случая в истории повышается. И тут на помощь приходит системный подход, разработанный учеными XX в. Объектом изучения при таком подходе являются не предметы или фрагменты, составляющие часть общего, не события или биографии героев, всегда несущие печать случая, одним словом, не элементы, слагающие системную целостность, а связи между этими элементами.

Разумеется, события крупные, продолжительные подвержены закономерностям спонтанного развития. Но колебательные движения истории, зигзаги, соразмеряемые с продолжительностью человеческой жизни, переломные мгновения находятся в положении ╚случится-не случится╩. И тут многое, даже очень многое зависит от поведения отдельных людей.

Подобное отношение к коротким отрезкам истории, к своеобразным историческим квантам, скрытым зачастую от взгляда историка-профессионала в данной области, позволяет многое в истории рассматривать в сослагательном наклонении: что было бы, если бы... Эти отрезки ╚наполнены╩ возможностями с различными вариантами исхода.

Что было бы, если бы Триполи и Акра, крепости крестоносцев Иерусалимского королевства, не пали под ударами египтян-мамлюков в 1289 и 1291 гг., а, наоборот, Франция, Англия, Германия овладели бы Ближним Востоком в XIV-XV вв. и вместо Турции создали бы огромное государство - продолжение Европы? Или если бы христианское государство создали... монголы, в XIII в. пришедшие на Ближний Восток?

Многочисленны эти вопросы ╚если╩. Каждый из них имеет свой смысл. А историку нужно понять, почему произошло то или иное событие, какие последствия оно имело. И вследствие чего события пошли тем или иным ходом? И обязательно ли должны были случиться эти события? В исторической науке пока сослагательное наклонение считается чем-то недопустимым, что и ограничивает ее возможности констатацией фактов. Любая постановка вопроса ╚а что было бы, если...╩ становится опровержением той мысли, что все случившееся в человеческой истории так и должно было случиться. Было, дескать, предуказано судьбой - неважно, в каких терминах эту предуказанность рассматривать: теологической космологии Августина или философской космогонии Лапласа.

Следовательно, область условного предположения ╚что было бы...╩ занимает со все возрастающим интересом ученых и писателей, социологов и журналистов.

С точки зрения глобальных событий XX в. то, что случилось 3 сентября 1260 г. в одной из долин Галилеи, могло бы считаться, а оно и считается так, крайне незначительным и невыразительным событием XIII в. Что о нем могут сказать хроники того века? Было сражение, каких было много.

И мало кому сегодня что-нибудь говорит поворотная по своим последствиям битва в жаркой долине Бекаа на полпути между Баальбеком в Ливане и Назаретом. Битва ознаменовала собой крушение одной могущественной идеи, охватившей Центральную Азию, и оказала воздействие на продвижение европейцев в Леванте и на все дальнейшие успехи и неуспехи их экспансии - попытки утверждения на арабском Востоке. Битва, выигранная силами и оружием степняков-половцев, оказавшихся хозяевами Египта, остановила надолго развитие прогрессивного общества в арабском мире, заставила законсервировать некоторые процессы в мусульманском суперэтносе, имела следствием то, что через два столетия после этого европейцы-наблюдатели начали ставить диагноз: страны ислама отстали и им суждено отставание, пока они не перенимут с Запада культурные достижения.

Битва, о которой идет речь, - сражение при Айн-Джалуде. Она в полном смысле является поворотной датой всемирного масштаба. А почему? Ответить на этот вопрос можно, лишь согласовав взгляд на историю с концепцией этногенеза, причем для этого мы должны начать с тех действующих лиц нашей условной театральной арены - с суперэтнических персонажей, - среди которых первой представляется слово Византии.

Действующие лица (на суперэтническом уровне)

1. Византия. Родилась на вероисповедной основе в Передней Азии во II в. н.э. Пережила подъем и надлом своей этнической системы соответственно в V и VI вв. н.э. и находилась к описываемым событиям в инерционной фазе, существуя за счет накопленных богатств и культурных традиций. Возраст суперэтноса - старость.

2. Мир ислама. Возник в VII в. в Аравии и охватил южные страны от Памира до Испании включительно. В XII в. переживал надлом - переход от фазы расцвета (акматической) к фазе инерционной. Былая целостность мира ислама раскололась на отдельные государства. Решающей силой их стали на востоке тюрки, а на западе - берберы. Возраст - болезнь при переломе от зрелости к старости.

3. Романо-германский христианский мир. Возник в результате распада франкской империи Карла Великого в IX в. и составлял многонациональную мозаическую целостность, для которой была характерна борьба пап с императорами Священной Римской империи германской нации. Возраст - молодость.

4. Реликты древнего степного этногенеза, начавшегося в III в. до н.э.: потомки сарматов - аланы, потомки динлинов - куманы, они же - кыпчаки, они же - половцы, потомки кангаров - печенеги на западе и канглы на востоке, и гузы, они же торки. Вне возраста.

5. Монголы. Возникли одновременно с маньчжурами (чжурчжэнями) в XII в. и потому находились в фазе этнического подъема. Возраст суперэтноса - юность.

6. Древняя Русь - ровесница Византии. Данные о ней в этой работе не приводятся.

Место действия - Палестина

Время действия √ тринадцатый век

Византия

Не только каждый организм, но и каждый этнос, а тем более суперэтнос проходит инкубационный период развития, когда он незаметен не только для окружающих, но и для самого себя. Таковы были отдельные разбросанные христианские общины, осуществлявшие связь друг с другом путем переписки. Долгое время римские авторы их не замечали или игнорировали. И только огромное количество доносов, поступавших от обывателей из Антиохии, Тарса, Александрии, Эфеса заставило римское правительство сначала заметить, а затем и запретить христианские общины.

Правда, это запрещение выглядело несколько странно. Император Траян определил принадлежность к христианской общине как преступление, заслуживающее смертной казни. Но вместе с тем он запретил принимать доносы на христиан, а казнить их велел исключительно по личному заявлению. И хотя такие добровольные мученики находились, физически христианство, за исключением отдельных кратковременных периодов жестоких гонений, развивалось беспрепятственно. Уже в середине II в. христианский философ Юстин вел открытый диспут с представителями эллинской философии, возражая против по-литеизма.

Через сто лет число христиан увеличилось настолько, что они заняли все места в школах, судах, рынках, легионах, оставив язычникам только храмы. Так сложилась новая целостность, именовавшая себя ╚этнос по Христу╩.

В 312 г. цезарь Галлии, Константин, в борьбе со своими соперниками оперся на христиан, гарантировав им веротерпимость: Миланский эдикт 313 г. Затем в Никее в 325 г. состоялся собор, который окончательно превратил Римскую империю в христианское царство.

Далеко не все римляне приняли новое вероисповедание и, что важно, новый стереотип поведения. Жители западных провинций и даже Италии сохраняли веру в старых богов.

Эти области без труда были захвачены, а жители покорены. А активная часть у себя на родине, на Востоке, обрела новую энергию, утраченную задолго до римского завоевания, и сумела отстоять не только свои границы, но и распространиться за их пределы.

Однако это распространение было несколько необычно. Это было не завоевание, не промышленное овладение, не навязывание чужой культуры народам - а трансплантация, распространение своего мировоззрения далеко за пределы государственных границ. Византийцы обратили в православие кельтов Ирландии и воинственных горцев Аксума (ныне Абиссиния). Сирийские монахи проникали до Китая и хотя не удержались в самой Срединной империи, но превратили в христиан часть кочевников Монголии и Туркестана.

Македонские и греческие монахи приобщили к своей культуре и религии свирепых славян Балканского полуострова и побережий Днепра и Дона, русов и алан. Крошечная Византия превратилась в суперэтнос мирового значения.

Но как пар, вырвавшийся из котла, где он находился под огромным давлением, так и пассионарная энергия, распространившись вокруг, потеряла силу своего натиска. Если в IV-VIII вв. внутри самой Византии горели страсти и люди спорили о природе воплощения, об ипостасности, о том, следует ли уважать искусство, почитать иконы или оставить живопись как второсортное занятие, то уже в IX в. 20-миллионное население империи охладело к интеллектуальным проблемам и предпочитало роскошную жизнь в самом богатом городе тогдашнего мира - Константинополе.

Но культура имеет свою инерцию. Пассионарность, имевшая накопления - храмы, библиотеки, армию, судопроизводство - обеспечивала этнической системе Византии видимое процветание. Но ему мешало прогрессивное загнивание Константинопольского синклита - совета высших чиновников.

Уже в XI в. на престол Византии возводились беспринципные фавориты. Среди них были пьяницы, развратники, бесталанные чиновники. И наконец, в 1071 г. красавец армянин Роман Диоген был предан собственными командующими отдельными армейскими частями и попал в плен к туркам-сельджукам. Непопулярность Константинопольского синклита была такова, что большая часть Малой Азии предалась Алп-Арслану.

Тем самым Византия утратила территорию, откуда она произошла, - Малую Азию. В незахваченной части страны возникла открытая война между интеллигенцией, высшими чиновниками и воинственными пограничными латифундистами. Последние и победили.

Алексей Комнин занял столицу, причем, по словам его дочери Анны, блестящего историка, воины расправлялись с населением Константинополя как с жителями взятого чужого города. Кто были эти люди? Оказалось, что Комнины: Алексей, Иоанн, Мануил использовали наемников - франко-нормандцев из Сицилии, печенегов и половцев с берегов Дуная, армян, грузин, сербов - кого попало. С помощью этой армии, отплатив ей богатством, накопленным за прошлые века, Комнины сохраняли независимость Византии до тех пор, пока последний Комнин не занялся убийством своих сограждан. У тех еще хватило энергии убить тирана. Но оставшиеся довели страну до падения, возвели на престол трусливых и аморальных Ангелов.

В 1204 г. крестоносцы, отчаявшиеся победить мусульман, захватили Константинополь, подвергли его полному разграблению и создали на обломках его Латинскую империю. Но тут сказали свое слово жители Трапезунда, Никеи, Эпира.

К 1260 г. итало-французский гарнизон Константинополя понял свое бессилие перед мужеством никейских, эпирских и болгарских воинов. В 1261 г. Константинополь снова стал греческим.

Что из этого вытекает? Народы, связанные со своей землей, куда более способны к сопротивлению вражеским вторжениям, к регенерации, восстановлению своей культурной жизни.

А ведь кроме Византии православными странами были Киликия, Грузия, вернувшая себе самостоятельность, а также Сирия, Месопотамия, Египет, находившийся под владычеством мусульманского этнического меньшинства, и - что самое удивительное - Центральная Азия, где три четверти кочевников были христианами несторианского направления.

Именно последние составили основную силу Монгольского улуса, где царствовала династия Чингисидов, весьма сочувствовавшая своим христианским подданным. Христианские симпатии были у трех царевичей - Хубилая, Ариг-буги и, по-видимому, у Батыя. Сын Батыя Сартак был откровенным несторианином. И только царевич Хулагу предпочел буддизм, хотя его жена Докуз-хатун и ближайшие нойоны были несториане.

Так восточнохристианская целостность сталкивалась с двумя равными ей по значению - мусульманской и римско-католической. Кочевники в этой сложной композиции играли особую роль.

Мир ислама

Названия обманчивы. Слово ╚ислам╩ обозначает одно из исповеданий монотеизма. Оно же выступает как наименование огромной суперэтнической целостности, особой культуры и системы государственных образований и мировоззрений. Но, что очень важно, в этой системной целостности (суперэтнической) далеко не все были мусульманами, хотя и числились таковыми. Речь идет не об иноверцах, а о членах мусульманской общины, претендовавших на правоверие. Этому обстоятельству стоит уделить внимание. По библейской легенде, арабы произошли от наложницы Авраама - Агари, и их сына Исмаила. Авраам, родив от жены своей Сарры Исаака, выгнал Агарь и Исмаила в пустыню. Исмаил нашел источник воды, чем спас свою мать и себя, но неприязнь между его потомками и потомками Исаака сохранилась. И ведь не исключено, что сама легенда сохранена для объяснения той вражды, которая разделяет эти этносы с XVIII в. до н.э., хотя, казалось бы, ссориться им было не из-за чего.

До VI в. арабы вели себя тихо. Одни пасли верблюдов - бедуины, другие в оазисах разводили финиковые пальмы и работали проводниками купеческих караванов через Каменистую Аравию - Хиджас, третьи умиротворенно жили в Йемене, подвергаясь время от времени вторжениям абиссинцев или персов. Но все они находились в гомеостазе (равновесии с ландшафтом) и были далеки от участия в исторических событиях, хотя постоянная война Рима с Ираном протекала на границах их страны.

Этногенетический взрыв, подобный взрыву, создавшему Византию и вызвавшему Великое переселение народов в Европе, в Аравии наступил в VI в. и протекал одновременно в Синде, Тибете, Северном Китае, Корее и Японии.

Итак, Аравия в V-VI вв. была раздроблена и бессильна. Именно это открыло в нее двери для самых разнообразных культурных влияний. В город Ятриб - будущую Медину - убежали от римлян уцелевшие евреи, туда же устремились христианские еретики, там уже учили арабов зороастризму персидские маги, а вокруг бродили по пустыне бедуины, поклонявшиеся звездам и особенно Зухре - планете Венера. В торговой Мекке святыней был камень, упавший с неба, - метеорит. Но мекканцы были люди практичные. Они принимали в свой город паломников, дозволяли им поклоняться черному камню, а финики и воду продавали по повышенным ценам. Так, в благодатной тишине, жила Аравия, пока не начала раскаляться внезапно возникшим внутренним жаром.

Поэзия была для арабов так же насущно необходима, как для греков музыка, для негров банту - танец, для славян - песня и т.д. А раз так, то первыми пассионариями в Аравии стали поэты.

В VII в. поэтов вытеснили и убили религиозные фанатики, сплотившиеся около пророка Мухаммеда. Они победили мекканских купцов и бедуинов пустыни и евреев Ятриба, переименованного в ╚Город пророка╩ (Медина-тун Наби), потому что не жалели жизни ни своей, ни чужой. Порыв их был столь силен, что они сокрушили великий Иран и отторгли от Византии Сирию и Египет.

Но, приняв ислам на словах, мекканские купцы и бедуины в душе оставались равнодушны к теологии. Победившие их сектанты, руководимые халифами (наместниками пророка) Абу-Бекром и Омаром, были большинству арабов несимпатичны, хотя завоевания этих халифов приносили громадные доходы от грабежа покоренных стран и работорговли. Так в халифате создались две этнопсихологические доминанты. К одной из них принадлежали фанатики - истинные мусульмане, а к другой - лицемеры, потомки врагов Мухаммеда, принявших ислам под угрозой гибели еще при жизни пророка.

Эти силы не могли не столкнуться в смертельной схватке. Она произошла в 660 г., и победили лицемеры. Вождь их, Моавия ибн Абу-Суфьян, основал династию Омейядов и перенес столицу из Медины в Дамаск, а его противники образовали партию погибшего халифа Алишият Али и стали называться шиитами, буквально - ╚партийными╩. Фанатиков сменили политики.

Победа Омейядов легко объяснима. Пассионарные люди были на обеих сторонах. Разделяли их только психологические доминанты, а сделать выбор мог каждый по своей воле. Большинство предпочло успех и богатство мученической смерти за религию, навязанную им силой. Вот почему Омейяды сидели на троне халифов и обращали избыточную энергию своих соплеменников на завоевания Средней Азии, Закавказья, Северной Африки, Испании и Аквитании. 90 лет они шли от победы к победе, что их и погубило.

Халифы Дамаска покорили столько народов, что в халифате сами арабы превратились в господствующее меньшинство. Но так как всем покоренным рекомендовалось принимать ислам, чтобы не платить тяжелый налог харадж, то количество лицемерных мусульман выросло, а этнос, объединенный Мухаммедом, превратился в суперэтнос. И в VIII в. выявилась крайняя несправедливость: господствующие лицемеры в ряде внутренних войн истребили большую часть искренних мусульман и дали возможность размножиться другим лжемусульманам неарабского происхождения, не дав однако, им никаких прав. Те нашли вождя, Абу-Муслима, перса, который поднял народ на борьбу за потомков дяди пророка - Аббаса, против узурпаторов. Его поддержали буквально все, и в 750 г. последний омейядский халиф Мерван II погиб в Африке, а его родственники были убиты. Обыватели победили потомков воинов, задавив их массой.

Новый халифат - Багдадский - стал уже не арабским, а арабо-персидским, почти копией царства Сасанидов, если бы те сменили религию. Аббасиды уже не завоевывали земли, а теряли их. Уцелевший Омейяд Абдурахман отделил Испанию и стал там самостоятельным халифом в 756 г. Затем отпали Алжир - в 777 г., Марокко - в 789 г., Ифрикия (Тунис) - в 800-м, Систан - в 867 г. и Средняя Азия - в 900 г. Аналогичный развал шел и в Сирии, Месопотамии, Аравии, Иране. Мятежники доходили до ворот Багдада.

К 900 г. обыватели проявили полную неспособность защищать свою страну, свои дома и семьи и уж тем более свою веру от внешних и внутренних врагов. Но денег в Багдаде было много и можно было нанять защитников - храбрых тюрок и берберов.

Те сначала помогли, но вскоре взяли власть в свои руки и стали менять халифов по своей воле, а багдадское население разгонять и грабить. Некоторое время с тюрками соперничали горцы Дейлема, языческой страны на южном берегу Каспия. Дейлемиты никогда никому не покорялись, но в X в. приняли шиизм. Эти были грубее тюрок. Поэтому, когда в 1055 г. из Средней Азии пришли туркмены-сельджуки, уцелевшие арабы вздохнули свободно.

Первые сельджукские султаны оставили духовную власть в руках Аббасидов, а светскую взяли себе и захватили христианские страны: Армению, Малую Азию и Антиохию в Сирии. Но их султанат распался на много мелких эмиратов, и натиск их на запад ослабел. Однако сельджуки без труда, как бы между делом, остановили крестоносцев, отняли у них Эдессу и Иерусалим и прижали их к приморским крепостям. В XII в. рыцарство всей Западной Европы оказалось слабее, даже несмотря на то, что восточные силы сельджуков были связаны у себя на родине войнами с дальневосточным народом кара-киданей и племенами гузов (предки части казахов). Обе войны были сельджуками проиграны, а их султанат пал.

И тогда, на фоне всеобщего развала, инициативу перехватил маленький оазис Хорезм, где правили грубые тюрки, ставшие из рабов-гулямов сначала командирами отдельных отрядов, а потом государями, с титулом ╚хорезмшах╩. Один из них, Мухаммед, подчинил себе весь Иран и Среднюю Азию, опираясь на свирепых воинов из племени канглов (печенегов), карлуков и гузов. Режим его был тяжел, но восстания он подавлял жестоко, благодаря чему поддерживал видимый порядок.

Но в 1216-1219 гг. случилось нечто неожиданное: султан западных кочевников, кондотьеров, мусульман, столкнулся с ханом восточных кочевников, образовавших в 1206 г. племенной союз - Монгольский улус. Силы султана были вдвое, а резервы в десять раз больше, чем у хана. Но хан победил, можно думать, неожиданно даже для себя.

Сначала монголы хотели закрепиться на рубеже Амударьи, но сын погибшего Мухаммеда Джелял ад-Дин, человек исключительно храбрый, сильный и жестокий, объявил монголам джихад (священную войну) и... немедленно опустошил Грузию. Затем он велел всем сельджукским эмирам подчиниться ему, а когда те отказались, пошел на них войной и был разбит. В 1231 г. монголы возобновили наступление, Джелял ад-Дин был снова разбит и убит, а монголы оккупировали Иран и Малую Азию. Здесь они нашли союзников в лице армян и сирийцев - христиан, изнывавших под гнетом мусульман.

Подведем итог. Арабы на подъеме этногенеза создали грандиозную теократическую империю, персы пропитали ее древней, высокой культурой, тюрки отстояли ее границы от контрнаступления византийцев и вторжения крестоносцев. Регион, условно именуемый ╚мир ислама╩, был обширен, богат, образован, терпим к иноверцам, но жизнь в нем была кошмаром! Почему? Об этом скажем особо. А пока отметим, что ситуация, сложившаяся на Ближнем Востоке, не была делом случая. Тот же самый процесс происходил на Дальнем Западе мусульманского мира, т.е. в Испании и Африке. Только там в Кордове реяло зеленое знамя Омейядов, а не черное - Аббасидов.

Очевидно, кратко описанный нами процесс был закономерностью исторического развития всех стран и народов мусульманского мира, а может быть, не только мусульманского. Византия тоже на седьмом веке от рождения утратила Сирию и Армению, Египет и Карфагенскую область, Италию и Северную Иллирию. А на христианском Западе аналогичный процесс начала этногенеза возник только на рубеже VIII-IX вв., и сложившиеся там этносы еще не достигли критического возраста, пройденного Византией и переживаемого исламским миром.

Христианский мир (Chretienite)

Положение Западной Европы долгое время было предельно жалким. Потомки римских граждан изнывали под властью жестоких завоевателей: готов, вандалов, бургундов, лангобардов, аланов, свевов. Все эти этносы зародились и сложились в природных условиях, совсем не похожих на те, в которые их забросила историческая судьба. Из дубрав Прибалтики, с берегов сурового моря, окаймленного песчаными дюнами, эти люди попали в выжженные солнцем горы Атласа и Сьерра-Морены, в лавровые рощи Италии, на склоны Альп и берега Роны и Гаронны. Установить непосредственный контакт с непривычной окружающей средой варвары не успели, ибо предпочитали жить за счет местного населения, ограбляемого систематически и беспощадно. Победители даже не пытались слиться с покоренными, которых они презрительно называли ╚волохи╩.

Но за все надо платить! За чванство - особенно. Все перечисленные народы и созданные ими королевства исчезли, ибо оказались нестойкими. Исключение было одно - франки, которые не переселялись, а расселялись. Точнее, франки не меняли вмещающий ландшафт, а только расширяли его. И они не принесли в покоренные страны своего мировоззрения - арианства, а, будучи язычниками, приняли местное - православие, причем бездумно и, по сути дела, формально. Поэтому они разлагались медленнее прочих германских племен, благодаря чему были в состоянии подчинить себе ту часть Западной Европы, которая не была захвачена арабами, греками, славянами и аварами. Так создалась в VIII в. Каролингская империя.

В эти же века дружины саксов и англов как наемные войска были приглашены бриттами в покинутую римлянами Британию. Они быстро взяли власть в свои руки, хозяев частью перебили, частью оттеснили на западный берег острова, но, подобно прочим племенам эпохи Великого переселения, раздробились на семь королевств, диких и враждебных друг другу.

Англо-саксонская анархия и франкская тирания стоили друг друга. Фазу этногенеза народов Западной Европы начала IX в. правильнее всего назвать ╚обскурацией╩.

И тут вдруг произошел новый взрыв этнической деятельности, новое ╚начало╩, подобное уже описанным выше. Одновременно возникли три феномена. Из фиордов Норвегии и с берегов Дании стали отплывать эскадры викингов, оставлявших на родине своих родных и близких - трудолюбивых хевдингов. Викинги большей частью гибли в походах, но скандинавские юноши продолжали идти на смерть с 793 по 1066 г.

В империи франков возникли мощные сепаратистские движения на национальном принципе. Внуки Карла Великого, разорвавшие железный обруч империи, были просто вывесками, ибо сам процесс осуществляли народные ополчения.

В 843 г. в Страсбурге впервые были зачитаны для воинов ╚клятвы╩ на французском и немецком языках, а не по-латыни. Этим было установлено существование французов и немцев вместо волохов и тевтонов. Королевские домены продолжали дробиться до XI в., опять-таки по национальному признаку. Во Франции появились Бретань, Нормандия, Гиень, Гасконь, Прованс, Лангедок, Бургундия - как этносы, лишь юридически и формально связанные с маленьким Парижским графством, сюзерен коего носил титул ╚король╩. Также разделились Германия и Италия, но всех их объединяло одно - они были членами единого ╚христианского мира╩, в который не принимали схизматиков-греков и не признававших папский престол ирландцев, не говоря о славянских язычниках и мусульманах. Так создался романо-германский суперэтнос, полный энергии и честолюбивых планов.

Раскол поля

Появление чего-либо нового неизбежно влечет за собой деформацию старого. Если до VIII в. культурный мир Средиземноморья был единым, то с появлением романо-германской целостности он раскололся надвое. Политическая раздробленность существовала и раньше, но христианская религия потомков римлян была одна, что и сближало их в борьбе с исламом и северными язычниками.

Лишь с середины IX в. возникли разногласия между Западом, претендовавшим на кафоличность, вселенскость, и ортодоксией Востока, Византии. Относится ли это явление целиком к культуре и культурогенезу? Нет! Догматические принципы изменились минимально, и тонкости их были непонятны большинству верующих. Следовательно, они не могли их волновать. Спор папы Николая I с патриархом Фотием представлялся современникам как очередная склока среди прелатов и был быстро забыт. Войны между византийскими императорами и Каролингами, королями Франции и Германии, не возникали, ибо и те и другие боролись с агрессией ислама. И тем не менее глубина раскола росла, хотя бессмысленность его была очевидна всем.

Понятен этот феномен вражды лишь на этническом, точнее, на уровне выше этнического - суперэтническом, при котором и Византия и Западная Европа рассматриваются в целом, без внутренних региональных особенностей. Византия прожила свое тысячелетие крайне активно, и теперь ее развитие было инерционным. На Западе же наступила фаза этнического энергетического подъема, мучительная фаза, как всякое творчество. После 1054 г. - года официального разделения церкви на западную и восточную, французы и немцы уже не были официально единоверцами греков и болгар. Но поверить в это не могли как ╚западники╩, так и ╚восточники╩. Однако когда в конце XI в. они столкнулись, то греки показались французам еще более непохожими на них, чем мусульмане, к которым рыцари привыкли в Сицилии и Испании.

Третьей точкой, где прослеживается этногенетический взрыв, была Астурия, горная страна на берегу Бискайского залива. Туда отступили теснимые арабами христиане и так там смешались, что не стало ни готов, ни свевов, ни иберов, ни римлян, а стали испанцы, в середине IX в. предпринявшие попытку освободить свою страну от мусульман. Они дошли до реки Дуэро, были разбиты, отброшены в горы, но с этого времени началась реконкиста - отвоевание родины у захватчиков.

И ведь вот что характерно: несмотря на все выгоды централизации, христианская Испания распалась на полдюжины крошечных государств, подобно другим странам Западной Европы. Такое разделение страны затянуло реконкисту до 1492 г., но децентрализация была способом существования в христианском - западноевропейском - суперэтносе.

Если в мире ислама избыточная энергия этносов проявилась в шиитских восстаниях, в Византии - в религиозных спорах и дворцовых переворотах, то в христианском мире она выливалась в феодальные войны. Они были хроническим бедствием, хуже чумы, наводнений и голода населения. Беда была в том, что воевали не только сами феодалы, но и горожане, альпийские пастухи, прелаты и ересиархи, папы и императоры, короли и узурпаторы, короче - все, кто мог держать в руках оружие. Это и называется по этногенетическому счету времени пассионарным подъемом.

Так, этническая система Западной Европы в фазе подъема XI-XII вв. выходила за границы своего ареала. Немцы и датчане нападали на западных славян, правда, с минимальным результатом. Испанцы давили на арабов. Французские нормандцы захватили Англию и Сицилию. И наконец, стихийное движение людей в разных концах Европы охватило весь христианский мир: начался крестовый поход.

Крестоносцы собирались в Святую землю к Гробу Господню. Послушаем аббата Гвиберта Ножанского: ╚По закрытии Клермонского собора - а он был созван в ноябре месяце (1095 г.), в восьмой день после праздника святого Мартина, - по всем провинциям Франции разнеслась о нем большая слава, и каждый, кому быстрая молва доставляла папское предписание, шел к своим соседям и сородичам, увещевая (их) вступить на стезю Господню, как называли тогда ожидаемый поход.

Уже возгорелось усердие графов, и рыцарство стало подумывать о походе, когда отвага бедняков воспламенилась столь великим рвением, что никто из них не обращал внимания на скудность доходов, не заботился о надлежащей распродаже домов, виноградников и полей, всякий пускал в распродажу лучшую часть имущества за ничтожную цену, как будто он находился в жестоком рабстве или был заключен в темницу и речь шла о скорейшем выкупе.

...В прежние времена ни темницы, ни пытки не могли бы исторгнуть у них того, что теперь сполна отдавалось за безделицу... Многие, не имевшие еще сегодня никакого желания пускаться в путь... на другой день, по внезапному побуждению... отправлялись вместе с теми... Что сказать о детях, о старцах, собиравшихся на войну? Кто может сосчитать девиц и стариков, подавленных бременем лет? Все воспевают войну... все ждут мученичества...╩ [Описание взято из хроники аббата Гвиберта Ножа<%1>нского ╚История, называемая Деяния Бога через франков. Книга II., гл. VI].

╚Весь Запад, все племена варваров, сколь их есть по ту сторону Адриатики вплоть до Геркулесовых столпов, - пишет в ╚Алексиаде╩ Анна Комнина, дочь императора, - все вместе стали переселяться в Азию. Они двинулись в путь целыми семьями и прошли всю Европу╩.

Понимали ли крестоносцы, на что они идут? Может быть, кто-то из них и понимал опасность, да и тщетность этого похода, но, увлеченный стихийным потоком, шел на верную гибель вместе с остальными. Из неорганизованной массы, ведомой Петром Амьенским и рыцарем Вальтером Голяком, уцелели единицы - те, кто успел бежать от сельджукских сабель. Организованное рыцарское ополчение Готфрида Бульонского, Раймунда Тулузского и Боэмунда Тарентского - все французы - одержало несколько побед над мусульманами и заняло Иерусалим, но из 110 тысяч воинов, переправившихся через Босфор, до Иерусалима дошло 10 тысяч. Часть их погибла при штурме города, хотя гарнизон Иерусалима состоял из одной тысячи египетских мамлюков.

И на этом успехи крестоносцев, отборного воинства католической Европы, прекратились. Сельджуки, уже потерявшие импульс своего этнического натиска, а с ним общую организацию, качество руководства и даже поддержку своих восточных соплеменников, а равно арабов и персов, отмахивались от крестоносцев, спокойно разбивая их в небольших стычках. Крестоносцы оказались в этой войне небоеспособными. Они привлекали на помощь армян и ливанских христиан-маронитов. Шли из Франции, Германии, Италии в Палестину и Египет подкрепления.

Однако всех сил рыцарской Европы хватило лишь на то, чтобы удержать несколько прибрежных крепостей, получавших постоянную поддержку со стороны моря. Иерусалим был утрачен крестоносцами в октябре 1187 г. 2 октября войска султана Салах ад-Дина вошли в него. Но в феврале 1229 г., по мирному договору султана Египта и Фридриха II, Иерусалим, а также Вифлеем и Назарет были переданы крестоносцам. В 1244 г. Иерусалим и округа снова были утеряны крестоносцами.

Было ясно, что агрессия Европы на Ближнем Востоке захлебнулась. И тогда вступили в игру монголы и куманы (половцы).

Великая степь

Как ни странно, но в надвигающейся трагедии приняли участие люди, которым она должна была быть совершенно безразличной. На северных окраинах Византии и Сельджукского султаната жили кочевники, долгое время изображавшиеся европейскими авторами как бесчисленные скопища, подобные саранче. На самом же деле в степях жили три немногочисленных этноса, очень древние и потому не агрессивные: гузы, по-русски - торки; канглы, по-русски - печенеги и кыпчаки, или куманы, по-русски - половцы.

Взрыв этногенеза, породивший их, имел место в III в. до н.э. Тогда же возникли, вернее, оформились как этнокультурные системы хунны - в степях современной Монголии, и сарматы - в современном Казахстане. История восточных кочевников описана Л.Н. Гумилевым в ╚Степной трилогии╩ - ╚Хунны в Китае╩ (М., 1974), ╚Древние тюрки╩ (М., 1967) и ╚Поиски вымышленного царства╩ (М., 1970). Но вот о западных кочевниках надо сказать особо, поскольку к нашей теме они имеют непосредственное отношение.

Гузы жили в бассейне Урала, по границе тайги и степи. В то время в степи, ныне распаханной, было много сосновых боров, подобных островам в открытом море. Один из таких ╚островов╩ остался - это сосновый бор с озерами в Кокчетавской области Казахстана - курорт Боровое. Лес в степи - великое благо. В нем устраивают скот во время буранов, берут материал для изготовления телег. Там ловят орлов - орлиное перо шло на оснастку стрел, ловят соколов для охоты на волков. Хозяйство гузов было органичным, а идея прогресса техники отсутствовала, поскольку жизнь их базировалась на природе, с которой гузы не воевали, а жили в прекрасном равновесии.

Южнее, между Балхашем и Аралом, располагалась держава Кангюй - по-китайски, или Кангл - на языке тюркском. Это была тоже редко населенная страна, но, видимо, культурная и самостоятельная. Жители ее назывались по-тюркски ╚кангл-эр╩ (кангюйские мужи), но уже в VIII в. их стали называть ╚пацзынак╩ - по-гречески, или печенеги - по-русски.

Они не ладили ни с гузами, ни с третьим кочевым этносом - кыпчаками, обитавшими на склонах Алтая и в Барабинской степи, где растительность напоминает богатые пастбища по обоим берегам реки Дон, да и сам Иртыш своим положением в степи напоминает Дон.

Все три этноса были европеоиды по своему антропологическому типу, тюркоязычны, воинственны, но не агрессивны, ибо уже вступили в фазу гомеостаза, когда инерция создавшего их этнического толчка иссякла, а жизнь идет по традиции, пока ее не нарушит какое-либо постороннее воздействие. Чаще всего таким воздействием бывает вторжение иноплеменников, но арабы в такую далекую степь не приходили, Хазарский каганат на Волге был заинтересован в мире со степняками, а Тюркский каганат был занят постоянной войной с Китаем.

Беда пришла с неба, и весьма неожиданно. В IX-X вв. степную зону Евразии постигла вековая засуха, ибо орошающие степь циклоны сместились к северу. Как уже было сказано, в степи шла трехсторонняя война, малая, но постоянная. Для степной войны необходимо иметь откормленных коней и много баранов, чтобы не голодали воины. Поэтому состояние пастбищ определяет возможность победы. Значит, засуха, влияя на произрастание трав, либо способствует, либо мешает военным успехам кочевых народов, причем в большей степени, нежели оседлых, ибо те могут создать запасы зерна, хотя бы на несколько лет, а кочевники этих возможностей лишены.

В X в. больше всех пострадали от засухи экстрааридные степи современного Центрального Казахстана. Большая часть их превратилась в пустыню. Канглы вынуждены были покинуть родину. Часть их поселилась во владениях хорезмшахов, приняла ислам и стала называться просто канглы, а другая часть переправилась в 889 г. в Причерноморье и долгое время сохраняла самостоятельность, даже будучи зажата двумя великими державами: Византией и Русью. Руси эта часть канглов боялась меньше, чем соседей - кыпчаков.

Гузы тоже пострадали от засухи и ушли частью в верховья Амударьи, в окрестности Балха и Мазари-Шерифа, а частью на Волынь (нынешняя Украина), где подчинились киевским князьям. Они образовали военно-поселенческий ╚торческий пояс╩ (торками звали гузов) - границу, обороняемую кочевниками-гузами от половцев - этноса, достигшего наибольших успехов и пропавшего с лица земли без остатка.

Засуха ударила по кыпчакам меньше, чем по их соседям. Воды в Иртыше много, с Алтая сбегала влага горных ключей, на джайляу - горных пастбищах - трава растет в изобилии, а лесам на склонах гор жара не страшна. Поэтому кыпчаки сберегли свой экономический и военный потенциал, преследуя торков и печенегов, они пришли в донские степи не как беглецы, а как победители. Там они нашли то же разнотравье, что и в родной Барабе, и остались жить, так как ландшафт был привычным. Но, конечно, им при этом пришлось столкнуться с Византией и Русью.

С греками половцы поладили быстро. В 1091 г. они помогли Алексею Комнину разгромить печенегов при Лебурне. Печенеги полвека грабили Балканский полуостров и вызвали такое раздражение, что греки, победив их, не брали пленных. Спаслись только те печенеги, которые сдались половцам. Взяв добычу и награду за помощь, половцы ушли за Дунай.

Война половцев с Киевским государством затянулась до 1115 г., вследствие того что Олег Святославич Черниговский оказался союзником половцев, тогда как киевские князья Святополк II и Владимир Мономах опирались на торков, давних врагов половцев. В 1117 г. русские и их союзники покинули Белую Вежу, крепость на Дону, а западные кочевья половцев были разгромлены Мономахом. С этого времени западный половецкий союз вошел в состав Руси, сохранив автономию, а восточные ╚дикие╩ половцы стали союзниками князей владимирских. За 120 лет - время от 1116 до 1236 г. - половецких набегов на Русь было 5, русских походов на степь - 5, участий половцев в усобицах - 16. Жестокая война Руси и Степи - миф XIX в.

Если печенеги и гузы приняли ислам и превратились в периферию мусульманского мира, то половцы усердно крестились и вступали в брачные союзы с русскими. Не только внук героя ╚Слова о полку Игореве╩, но и сам Александр Невский были полуполовцами. Когда в 1221 г. сельджуки высадили десант в Крыму, то на помощь половцам пришли рязанские князья и разделили с ними горечь поражения.

Везде, где православные бились с врагами веры: в Грузии при Давиде Строителе с мусульманами-сельджуками (битва на Дидгорской равнине в 1121 г.), в Болгарии - с латинянами (при Калоиоанне в 1205 г.), половцы обеспечивали успех своей воинской доблестью. В Грузии издавна знали о высоких воинских достоинствах и сравнительно небольшой требовательности половцев. Об этом рассказывается в истории царя царей Давида в грузинской летописи ╚Картлис цховреба╩.

Но не названные особенности, а совсем другие детали быта и этнопсихологии половцев определили то, что история человечества пошла совсем иначе, сделав зигзаг в 1260 г.

Любой этнос, прошедший все фазы исторического развития и не потерявший первозданной целостности, ╚не рассыпавшийся розно╩, оказывается в состоянии гомеостаза, неустойчивого равновесия со вмещающим ландшафтом, нарушаюшегося за счет столкновений с соседями, воздействий колебаний климата или стихийных бедствий. Но если такие воздействия не влекут гибели этноса, то он восстанавливает присущий ему характер жизни и борется со всеми попытками его изменить.

Кыпчаки прожили долгую жизнь рядом со своими ровесниками: хуннами, сарматами, аланами, телеутами, тюркютами (тюрки Великого каганата VI-VIII вв.) - и уцелели как этнос. Но поддержание себя в состоянии гармонии внутри общественных образований вынуждало их избавляться от всех соплеменников, нарушавших традицию консерватизма, а точнее, воинствующей посредственности, что являлось идеалом половецкой этики. А это означало, что из общества, из социальной жизни изгонялись трусы, воры, предатели, дураки, а также гении, инициативные храбрецы, мечтатели, честолюбцы. То есть изгонялись все те, кто мог или хотел нарушить гармонию половца с его любимой степью.

Существует трогательная легенда. При наступлении на степь русских войск Владимира Мономаха в 1115 г. хан Атрак с отрядом воинов поступил на службу грузинскому царю и был там хорошо принят. Царь Давид женился на дочери хана Атрака. Хан не хотел возвращаться на родину. Один из посланных за ханом стариков, исчерпав в уговорах все аргументы, дал Атраку понюхать пучок степного ковыля. Хан немедленно поднял свой отряд и вернулся на Дон.

Половцы были гуманным народом и не убивали своих несимпатичных соплеменников, а продавали в рабство мусульманам, которые превращали их в гулямов - рабов-воинов. Мусульмане, сталкиваясь с тюрками, отметили их удивительное умение приспосабливаться к новой, непривычной обстановке. Фахр ад-Дин Мубаракшах по этому поводу пишет: ╚Кто может спросить, что за причина этой славы и удачи, выпавшей на долю тюрок? Ответ: общеизвестно, что люди любого племени, пока они остаются среди своего народа, среди своих родственников и в своем городе пользуются уважением и почетом, но, когда они, странствуя, попадают на чужбину, их презирают и не одаривают вниманием. Но тюрки наоборот: среди свои сородичей и в своей стране - они только племя среди других тюркских племен... Чем дальше они находятся от своих жилищ, родных и страны, тем больше растет их сила, и... они становятся эмирами и сипах-саларами╩.

Фахр ад-Дин описал феномен неполно. Субпассионарные тюрки, слабовольные и неорганизованные, выброшенные консервативными соплеменниками за ненадобностью, кончали жизнь, как правило, рядовыми всадниками, и очень быстро, потому что их не жалели, когда гнали в бой. Если же они оставались живы, то и тогда их не любили, а использовали. Но у пассионарных, неудержимых в поведении тюрок шанса на успех дома не было, ибо для воинствующей посредственности талант - главный враг. Степной обыватель по психологии не отличается от деревенского или городского. Поэтому неудивительно, что в числе кочевников находились люди, предпочитавшие быть проданными в рабство скучной и бесперспективной жизни на своей родине. Вот пример, случай из многих.

В XII в. половцы продавали рабов партиями по 200 голов и купившему партию давали еще одного бесплатно в качестве приза. Где-то около 1137 г. купцу, покупавшему товар, предложили как премию мальчика, худосочного и невзрачного, по имени Ильдегиз. Купец отказался и отпустил ребенка на волю, но тот попросил купца взять его как раба. Купец исполнил просьбу мальчика и посадил его на телегу. Из донских степей в Иран ехали подолгу, от источника до источника. Ильдегиз устал, заснул на одном из переходов и сонный свалился с телеги. Его подобрали, но, когда он второй раз упал с телеги, купец велел не останавливаться и ехать до места привала.

Доехали до источника, устроили привал, развели огонь и стали варить пищу для себя и для рабов. И вот из темноты появился Ильдегиз. Купец не удивился, рассмеялся и приказал накормить мальчика. Так мальчик попал в Азербайджан. Купец выгодно для себя продал мускулистых плечистых половцев везиру этой страны Сиджируми, но тот отказался покупать Ильдегиза. Ильдегиз взмолился и сказал: ╚О добрый господин, купи меня, я пригожусь╩. ╚Ты сам просишься? - спросил везир. - Ну, тогда я покупаю╩. И за гроши купил ненужного ему раба.

Ильдегиз попал поначалу на кухню и стал так хорошо готовить плов, что, когда султан Масуд ибн-Мухаммад пришел к своему везиру в гости и попробовал половецкий плов, он попросил продать ему повара, купил и зачислил его воином к себе на общих основаниях.

Оказавшись при дворе султана, Ильдегиз нашел способ снискать благосклонность матери султана и благодаря ей получил назначение в войско уже как сипах-салар. Ему и удалось разбить в войне войско грузин, после чего он стал правителем Аррана, значительной части Азербайджана, и важным вельможей - атабеком, то есть опекуном и воспитателем сына султана. С 1116 г. Ильдегиз и его потомки правили Северо-Западным Ираном, с переменным успехом ведя дворцовую политику, интриги и внешние войны. Низложены они были лишь в 1225 г. хорезмшахом Джелял ад-Дином.

Однако Иран был менее удобным поприщем для половцев-мамлюков, нежели Египет. Там половцы развернулись, а именно египетские мамлюки имеют основное и непосредственное отношение к нашей теме. Но поскольку судьба Египта связана непосредственно с изнанкой религиозной и социальной жизни Передней Азии - с карматами и исмаилитами, то расскажем сначала об этой ╚теневой╩ стороне процесса этногенеза. Она столь же существенна для истории и для нашей темы, как сторона другая, освещенная светом знаний, почерпнутых из учебников.

 

Начала Этногенеза ] Оглавление ] >> ]

Top