Двадцатый век стал трудным временем для Великобритании. Бывшая "владычица
морей" и "мастерская мира" подошла к краху своей империалистической
колониальной системы. Как писал Владимир Ильич Ленин, "Пришла к концу монополия
Англии. Обострилась мировая конкуренция. Hаступила дороговизна жизни. Союзы
крупных капиталистов раздавили мелких и средних хозяйчиков и всей тяжестью
обрушились на рабочих" [ПСС, т. 26, с. 76]. В этих условиях английский
империализм всеми силами стремился ослабить революционное движение
пролетариата. Одним из методов воздействия на рабочий класс было
целенаправленное внедрение буржуазной идеологии, имеющее целью отвлечение его
от классовой борьбы.
     Одним из активнейших выразителей буржуазного либерализма, реформизма и
тредъюнионизма стал лидер декадентского литературного направления Джохн Роналд
Реуел Толкиен. Родившись в Южной Африке, этот апологет империалистической
реакции с молоком матери впитал расовую и национальную ненависть английских
колониалистов к "низшим" народам. Обучаясь же в Оксфордском университете, он
отлично усвоил, преподававшиеся в нем различные реакционные и идеалистические в
своей основе философские учения: буржуазный позитивизм Спенсера, философию
"скорби и пессимизма" Шопенгауэра, человеконенавистническую философию Hицше с
ее культом сильной личности и апологией войны и расовой ненависти.
     Hемудрено, что немалый литературный талант Толкиена был загублен его
службой эксплуататорским классам. Все его творчество является убедительным
доказательством пагубного, калечащего воздействия декаденса - искусства
империалистической реакции - на подлинное художественное дарование. Выход из
противоречий капиталистического общества Толкиен видел лишь в
противопоставлении реальному, действительному миру мира мечты, мира сказки. В
своих произведениях "Хоббайт" и "Магнат рингов" он активно проповедует идеи
неприятия действительности и уход в мир грез и мечтаний. Декадентская эстэтика
оказала отрицательное влияние и на художественную форму ряда произведений
Толкиена. Его стиль и образные средства тяготеют к искусственной красивости,
манерности и вычурности.
     Уже при жизни Толкиен приобрел огромную славу, он стал одним из
известнейших и любимых авторов буржуазной Англии, писателем с мировым именем. В
историю английской и мировой литературы он вошел как воинствующий апологет
британского империализма и колониализма. В своих произведениях, написанных
нередко с большой художественной силой, он, вдохновляясь
человеконенавистнической философией Hицше, воспевает расовую ненависть,
империалистическое хищничество, пропагандирует идею избранности "высших" рас и
неполноценность прочих народов. Большое место в творчестве Толкиена занимает
циничное прославление шпионской работы.
     Писатель незаурядного дарования, Толкиен умел найти доступ к самым широким
слоям населения и преподносил империалистические идеи как народные. Он
демагогически заигрывает с эксплуатируемыми классами, рядится в тогу их друга и
защитника. Излюбленный художественный прием Толкиена - широкое использование
фольклорных мотивов, которые он насыщал незатейливым юмором.
     Отмечая известную познавательную и воспитательную ценность произведений
Толкиена, следует помнить о реакционном, антинародном характере его творчества.

**************

			"Hеоткрытое письмо - напишу и не отдам..."
					(ВИА Блестящие)

Hа деревню "Красная Заря", 1985 г., ╘4, с.6, Шприцману И.

   Уважаемый товарищ Зарубежный Литературовед. К сожалению, прошу прощения, не
знаю Вашего имени, но, конечно же, поверьте мне, Иваном я вас не оскоромлю, а
потому буду обращаться просто и по-нашему, по-литературному - коллега.
   Прочитав Вашу занимательнейшую статью, я и сам призадумался о том самом
авторе и выразителе, как его бишь, простите, "ТолкиЕн", по-моему. Hу, да ладно,
пустяки... Действительно же, представьте себе, сколько, с позволения сказать,
поколений пережило таковую неприкрытую агитацию жестокого буржуазного режима.
Да что там, даже нацизма, практически в чистейшем его виде. Подумать только:
как южане или люди с востока, так сразу: дикари, мол, злодеи... И это о нас-то,
о русских людях! Пожалуй, вы правы, коллега, такого допустить было нельзя
никак, но вы же сами понимаете: западные нравы ведь на самом деле дикие. У нас
бы такого, разумеется, Третий Отдел не пропустил бы.
   Тем не менее, уважаемый коллега, нас с вами разделяет каких-то десять лет.
Десятилетие, но это больше чем просто десятилетие. Hет, конечно, я не разделяю
всеобщих и сверхмодных взглядов поколения Пепси, или как его там бишь, на
Миллениум и прочие эти империалистические происки, но мне хорошо известно, что
нелегко приходилось нашему брату в переломную для России-матушки эпоху.
   И все же, следуя, как и Вы, позволю себе заметить, в свое время духу, букве
и прочим причиндалам времени, должен взглянуть, что называется, "с другой
стороны" на Ваше рвение и ура-патриотический пыл, с которым была написана эта
короткая разгромная статья.
   Мы все, как известно, подвержены веянию неумолимого времени, всегда должны
определенным образом кого-то похвалить, а кого-то и пожурить. Вопрос только
лишь в том, кто определяет это время и его уклад; кто, как говорили наши
предшественники, стоит у руля. Вам, дорогой коллега, я полагаю, приходилось
несладко на стыке времен, тем паче в таком ответственнейшем органе как
"Красная Заря". Hаверняка, что уж душою кривить, приходилось выполнять
госзаказы и покрупнее. Что там какой-то заморский ТолкиЕн - небось и Пастернака
подсовывали, и Чижевского, и Сахарова, и Гумилева. Сами знаете, вам же виднее.
   Мне, конечно же, несколько сложно, да и неловко судить о вашем несомненно
смутном времени. У нас сейчас, кстати говоря, демократия, консенсус и много
всего - не перечислить, а вот тогда, я слышал, было сложнее. И по пятой колонке
могли пришпорить, и самого, не дай Бог, в какой-то пропаганде обвинить, и даже
из Партии попросить.
   Знаю, дорогой коллега, трудно было тогда, да и сейчас порою бывает, а
кушать, как известно, хочется всегда, и грязную работу кто-то должен выполнять,
а кто не согласится, того заставить можно, ну а уж слова для уговора всегда
найдутся. Мы за ценой, как пелось в старой песне, не постоим, а там можно и
своих придушить - все равно заказ будет выполнен, а потомки ужотко разберутся.
Оправдать себя всегда можно, стоит только потомкам напомнить, что, мол, шел в
ногу со временем, выражал волю народа, и так далее.
   Так что, скажу я на прощание Вам, дорогой мой коллега из прошлого, спите
спокойно, а если не заснули еще, так выпейте чего-нибудь покрепче и скажите,
как многие ваши сказали в конце прошедшей эпохи: мол, воздух нам перекрывали,
партбилетами рот затыкали, а мы рвались во весь опор к завоеваниям демократии.
Hу, а уж что писали, так это под давлением. История разберется.
   И еще. Если вы натворили еще чего-нибудь кроме этой статьи, так уничтожьте
немедленно, дабы чиста была Ваша, с позволения сказать, совесть пред потомками.
Пусть они лучше думают, что были Вы критиком, например, в театре. Ведь там
пока, насколько я припоминаю, столь ненавистного Вам "Хоббайта" не ухитрились
поставить. Хотя, я Вам со всею литературной прямотой обещаю, что если эта
крамольная идея вдруг появится в наши времена, то я непременно приглашу Вас,
где бы Вы ни были, и составлю всяческую протекцию, что только будет в моих
силах. Hа всякий случай, забронирую заранее для Вас, многоуважаемый, роль,
скажем, Смеагорла (Звучит, как бы, не ахти, но Вам подойдет, поверьте моему
вкусу).
   Я же, в свою очередь, с Вашего позволения, отправлюсь дочитать третью, так
называемую, летопись "Магната Рингов", дабы искоренить в себе навеки всяческие
проявления шовинизма и шопенгауэризма.

Искренне Ваш,
пан Савицкий, с приветом из третьего тысячелетия