Прежде всего, я хотел бы попросить прощения за то, что неожиданно и, быть может, избыточно резко врываюсь в ваш разговор. Возможно, я также делаю это несколько запоздало - прошу простить меня и за это, - я имею весьма ограниченный доступ к компьютерным сетям и, при возникновении необходимости ими пользоваться, вынужден прибегать к помощи других людей. Собственно, и материалы вашей дискуссии попали ко мне не сразу - их предоставили мне некоторые мои друзья и просили с ними ознакомиться и высказать свою точку зрения по поводу всего сказанного. Прочитав все это, я, однако, осознал, что совесть моя понуждает меня взяться за перо.

I. "НЕ ПОСЛУШЕСТВУЙ НА ДРУГА ТВОЕГО СВИДЕТЕЛЬСТВА ЛОЖНА"
О том, что любовь и скорбь, а не жажда споров и разногласий побуждает писать это.

Прошу вас правильно меня понять. Я ни в коей мере не считаю себя великим специалистом в области всего того, о чем буду говорить - ведь есть множество людей, значительно более сведущих в каждой из затронутых вашей дискуссией областей. Мной двигает другое. Будучи верующим и православным человеком, я разделяю веру Святых Отцов Семи Вселенских Соборов, считаю жизнь во Христе, а значит - и в Церкви (в том числе и участием в Святых Таинствах) самым главным для себя. По мере данных мне Богом сил я стараюсь любить и всех православных христиан, людей, искренне преданных Христу и Его Церкви. При этом я с большой симпатией и даже любовью отношусь к книгам Толкина. И, самое главное, с любовью отношусь ко многим людям, причисляющим себя к ценителям его творчества (некоторые из них не чуждаются и ролевого движения). Многие из этих людей - в числе моих близких друзей - и, кстати, большая часть из них - верующие христиане. Среди них немало и православных. Могу ли я иметь спокойную и мирную совесть, зная, что на этих людей (в православии, глубокой вере и благочестии которых у меня нет никаких сомнений) пытаются повесить ярлык, ими не заслуженный? Могу ли я молчать, зная, как легко в наше время такие ярлыки навешиваются и как тяжко их носить, с какими страданиями приходится избавляться от этих ярлыков честным, порядочным людям?

В наше время многие христиане находятся в состоянии настороженном, с некоторой опаской относясь ко всему не вполне знакомому им. И это вполне понятно и оправданно - мы ожидаем последних времен (или уже вошли в них), при наступлении которых умалится число верных, а число лжеучений и лжеучителей, отступников от веры, сохраняющих ее лишь на словах, возрастет. К осторожности многократно призывает нас и Священное Писание и слова Святых Отцов и Учителей Церкви. Понятно, что настороженность эта у человека духовно здорового не перерастает в патологию, не становится параноидальной. Такой человек будет помнить не только слово Евангелия о том, что "кто не со Мною, тот против Меня" (Мф. 12:30), но станет вспоминать и другое слово о том, что "кто не против вас, тот с вами" (Мр. 9:40). Он будет помнить, что Святой Апостол Павел не сказал нам "всего опасайтесь, всего избегайте, ничего не принимайте, всех, о ком сомневаетесь, почитайте врагами себе и Богу", но "все испытывайте, хорошего держитесь" (1 Фес. 5:21). Однако важно и другое. Легко мне здесь говорить о духовном здоровье и о том, что будет делать духовно здравый человек. Однако многие ли из нас могут таким духовным здоровьем похвалиться? Не скажет ли каждый православный христианин о своем несовершенстве и скудости своего духовного и душевного здравия? Не очевидно ли для каждого нормального православного христианина, сколько еще в душе его неисцеленных язв грехов и страстей? Недаром сказано нам "берегитесь закваски фарисейской и саддукейской" (Мф. 16:6), недаром - потому что закваска эта, в той или иной степени свойственна практически каждому из нас. И потому может ли быть удивительно, если кто-то, искренне заблуждаясь, начинает чураться и бояться того, чего бояться не следует или же не ограждает себя по незнанию от того, с чем соприкасаться не стоит? Напротив, это не только не удивительно, но, по немощи человеческой, вполне естественно. Однако может ли честный христианин использовать эту уязвимость нашу для того, чтобы манипулировать другими людьми? Чтобы возгревать ненависть и нелюбовь к тому, что ему лично неприятно? Чтобы своих врагов, которых он ненавидит в нарушение заповеди Божией, отождествить с врагами веры и Бога и научить и всех христиан ненавидеть их? Уверен, что все читающие это православные согласятся в том, что таковое было бы недопустимо, мерзко и греховно. Но - увы! - такое бывает, к несчастью, не столь уж редко - особенно в наши дни, в дни, когда вера и любовь среди людей оскудевают, а вот ненависти меньше отнюдь не становится. И я прошу понимать меня правильно. Я вовсе не призываю лобызаться и обниматься с тем, кто действительно еретик и враг веры и Церкви. Я лишь говорю о том, что едва ли следует поспешно и необдуманно причислять к врагам Божиим всякого, кто кажется подозрительным или странным, всякого, кто чем-то не похож на нас. Вы заботитесь о своей чистоте? Не то же ли делали и фарисеи? Однако остерегайтесь, подобно им поспешно произносить суд над всем и всеми, страшась Сказавшего - "не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучек в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чуствуешь?" (Мф. 7:1-3). Не лучше ли каждому из тех, кто поддается подобному соблазну скорого суда или недобросовестного оклеветания прислушаться к истории, рассказанной нам Преподобным Иоанном Лествичником: "Услышав, что некоторые злословят ближних, я запретил им; делатели же сего зла в извинение отвечали, что делают они это из любви и попечения о злословимом. Но я сказал им: "оставьте такую любовь, чтобы не оказалось ложным сказанное "тайно клевещущего на ближнего своего, изгоню (Пс. 100:5)". Если ты истинно любишь ближнего, то не осмеивай его, а молись о нем втайне; ибо сей образ любви приятен Богу. Станешь остерегаться осуждать согрешающих, если всегда будешь помнить, что Иуда был в соборе учеников Христовых, а разбойник - в числе убийц; но в одно мгновение произошла с ними чудная перемена". (Преп. Отца нашего Иоанна, Игумена Синайской горы, Лествица. Сергиев Посад, 1908, 10:4, стр. 97).

Есть еще одна сторона действительности, проникшая в российскую церковную и околоцерковную жизнь, которая не может не огорчать всякого искреннего и разумного верующего человека. Или, говоря точнее, этих сторон - две. Одна из них, это стремление делать из мухи слона. Преувеличить опасность, исходящую от чего-то или от кого-то, безусловно, легко. И для этого оказываются хороши все средства - от тенденциозного подбора и истолкования фактов, до откровенной лжи. Причем часто такие преувеличения рассчитаны на адуиторию, которая по уровню своей подготовки, знаний не может и не станет проверять то, что там сказано. Хуже того, часто такие недобросовестные "устрашители" не гнушаются пользоваться авторитетом своего церковного сана или выступать от имени Церкви, - ведь того, кто говорит от имени Церкви, слушают с доверием, особенно если он облечен высоким священническим саном, призван предстоять Богу. Мне очень бы хотелось, чтобы поступающие так люди делали это искренне, желая принести пользу ближним и Церкви. К сожалению, часто факты указывают на обратное. Иной раз преувеличения такого рода - свойство страстной полемики. Но ведь не стоит даже в пылу полемики забывать, что помимо тебя есть и иные люди, особенно, если сан или авторитет, который ты имеешь, побуждает их прислушиваться к твоим словам. Вес слова человека, имеющего такой авторитет, многажды превышает вес слова человека простого, не облеченного саном и не стяжавшего славы. А значит и ответственность того, кто произносит это слово, во много раз больше. И блага и зла это слово может принести больше. И задуматься перед произнесением его надо серьзно, чтобы за него и плоды его не пришлось после раскаиваться. Легко породить таким словом в сердце ближнего вражду или ненависть против кого-либо. Ведь часто люди прислушиваются к таким словам с тем доверием, которое дети имеют к словам своих родителей. И не стоит ли лишний раз с благочестивым страхом вспомнить - "кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили во глубине морской" (Мф. 18:6). Есть и иной порок, который - увы! - все чаще проявляет себя даже в сочинениях некотороых церковных авторов, работы которых простые верующие воспринимают если не как исходящие от Бога, то уж точно как исходящие от имени Церкви. Этот порок - некомпетентность. Мне всегда казалось - и думаю, что со мной согласятся многие - что человек, который пытается учить других или публично обличать заблуждения должен хорошо понимать то, о чем он говорит. Если же он говорит от имени Церкви - или так воспринимают его слова, - то его ответственность многократно возрастает. Он должен тщательно следить, чтобы не произнести ложного слова, тем паче - ложного суда. Ибо ложное слово, произнесенное от имени Церкви соблазнит многих. Одних увлечет за собой по ложному пути. Других - оттолкнет от Церкви. "Вот, ты называешься Иудеем, и успокоиваешь себя законом, и хвалишься Богом, и знаешь волю Его, и разумеешь лучшее, научаясь из закона, и уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд, учитель младенцев, имеющий в законе образец ведения и истины: Как же ты, уча другого, не учишь себя самого? [...] Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога? Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников" (Рим. 2:17-24). Может быть кто-то скажет мне, что мой упрек слишком строг. Что люди, пишущие и говорящие, предостерегая других могут быть искренними. Что они могут видеть опасность и пытаться оградить от нее братьев и сестер во Христе? Но если так - разве это извиняет вопиющую некомпетентность некоторых из них в тех вопросах, о которых они говорят? Разве добросовестный человек не постарается прежде узнать получше то, о чем рассуждает? Разве допустимо объявлять что-либо злом, не удостоверившись в этом законно, на основании одних подозрений или, хуже того, гордой уверенности в справедливости и непогрешимой истинности своего мнения, которое, при внимательной проверке, оказывается скороспелым и неистинным? "Ни к чему нам разбираться в том, что заведомо не от Бога" - говорят такие люди. Но разве даже сам Св. Апостол Павел не велел прежде испытывать все, от Бога ли оно? Разве даже светские законы не повелевают, рассматривая дело в суде, войти в подробности его и выслушать свидетелей? Разве допустимо было бы осудить человека на гибель только потому, что судье его лицо показалось весьма преступным? Разве прежде соборного осуждения ересей Святые Отцы не изучили подробно трудов тех, кто подозревался в ереси, чтобы после оправдать невинных и законно обличить виновных? Конечно же, поспешно делать других врагами православия, - легче, чем заняться тщательной проверкой того, таковы ли они - а перед тем еще и как следует заняться собственным образованием. Это путь более легкий, незатруднительный, дающий широкое поле деятельности. Но христианам Господь завещал предпочитать узкий путь широкому.

К сожалению, сейчас стремление к "обличительству" весьма и весьма распространилось. В писаниях Святых Отцов Церкви, посреди прочих многовидных грехов и страстей встречается и грех "ревности не по разуму". Боюсь, что к большинству "обличителей" это понятие вполне применимо (обо всех говорить не решусь). А такая ревность, как известно, может принести лишь вред и делу, и ревнующему. К несчастью, эта ревность иногда еще и перемешивается с ложным патриотизмом, с национализмом. Мы знаем, что национализм для христианина неприемлем - ибо в новом человеке "нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос". В словах таких горе-патриотов само имя Русской Православной Церкви начинает звучать с большим ударением на слове "Русской", чем на слове "Православной". И хочется напомнить им, что любовь к одной расе или нации большая, чем любовь к Святой Церкви, предпочтение интересам вселенской Истины Христовой интересов одной страны или народа - это ересь, осужденная Вселенским Константинопольским Патриархатом под названием ереси филетизма. Да и кроме того всякому христианину естественно понятно, что грань за которой любовь к своим по плоти, по происхождению затемняет любовь к другим людям, становится источником ненависти к другим (или другому) народам или культурам - это грань, за которой добродетель искажается и становится грехом.

Прошу простить меня за столь долгие рассуждения, которые вы вправе счесть отступлением от темы (мне самому так не кажется). И прошу понять меня правильно. Отстаивание Святой Веры Матери нашей Церкви Православной - это глубоко правильное и благое дело. Но вот праведны и верны ли средства, которые при этом изыскивают некоторые из ее "защитников"? На пользу ли такое зилотство делу Христову и делу Церкви? Должны ли патриотизм и вера вести к озлобленному отрицанию всего, что имеет иноземное происхождение? Вспомните, какую пользу оказало изучение и глубокое знание языческой культуры и философии Свв. Василию Великому и Григорию Богослову во времена арианских споров. Если бы все "чуждое" отметалось бы без разбора, мы сейчас имели бы дело с Церковью, обряд и богословские понятия которой оставались бы без всякой примеси и изменения иудейскими. И мы бы, вместе с господами из группы "Китоврас" были бы вынуждены, входя в Церковь совершать обрезание...

II. "ДОМ, ПОСТРОЕННЫЙ НА ПЕСКЕ"
О том, куда могут привести неумеренная жажда обличений и ревность не по разуму.

Теперь я обращусь к существу вопроса. Прочитав материалы "диспута" я был до глубины души поражен некомпетентностью представителя группы "Китоврас". Некомпетентностью во всех затронутых вопросах - и по поводу гностицизма и его сущности, и по поводу того, что касается Толкина, его взглядов и его книг, и в отношении так называемых "толкинистов" и "ролевого движения", и, что гораздо печальнее, в отношении вероучения Святой Православной Церкви. И если первые три "некомпетентности" еще простительны для тех, кто не специализируется в упомянутых вопросах в течение долгого времени (к примеру, когда г-н Музафаров говорит о гностицизме и о том, что ему свойственно, он производит впечатление отнюдь не специалиста, но человека, лишь недавно получившего общие знания образца "ликбез" в этой области и хорошенько не разобравшегося еще даже в них - иначе откуда взялись бы грубые ошибки в его писаниях) - хотя еще вопрос, простительно ли с такой "подготовкой" браться прилюдно рассуждать о чем-то и осуждать это. Но когда человек, который берется оградить Православие от "иноземного засилия во всех его формах" (это цель группы "Китоврас", если верить материалам ее сайта в Интернете), в ходе этой защиты высказывает мысли если не еретические, то граничащие с ересью, и уж, во всяком случае, далекие от учения Церкви, возникает вопрос - а православен ли этот человек вовсе? Или, прикрываясь верой, просто выполняет какой-нибудь социальный либо политический заказ? Поймите, г-н Музафаров - я этого всего вовсе не утверждаю, но вопрос, в свете сказанного, закономерен. И не лучше ли, цитируя слова Льва Николаевича Гумилева, произнесенные также во время некоего "диспута", "сначала выучить, а потом уже рассуждать"? И если Вы так уж ратуете за Святое Православие, то не будет ли лучше и правильнее для начала разобраться как следует в том, что для этого необходимо? Иначе и веру не защитите, и себя опозорите - а в глазах многих опозорите и то, что защищаете. Да и, право, а столь ли благое дело - защита Православия ради России? Что для Вас значимее, позвольте вас спросить? Россия или Святая Христова Церковь? Еще К.С.Льюис писал - и с ним согласится всякий христианин, куда заводит принятия для себя за основу концепции "христианство и...". И в этом смысле "христианство и права женщин", "христианство и социальная справедливость" или "христианство и Великая Россия" - есть ли здесь существенное различие? Истинная вера, истинная принадлежность к Церкви, безусловно, приносит человеку благо и пользу - и вечную, и временную. Но вот _использовать_ христианство для достижения временного блага, даже блага своей Родины - это мысль, которая для настоящего христианина звучит почти кощунством. По крайней мере, таково мое мнение. Теперь - факты, выводы, комментарии.

Прежде, чем перейти к рассмотрению дальнейших вопросов, я хочу отметить, что сам подход г-на Музафарова к книгам Толкина считаю глубоко неправильным. Книги Толкина - прежде всего - художественный текст. Даже не столь уж важно - относится к нему кто-то как к сказке или записанной легенде (а на большее сам автор прилюдно никогда и не претендовал) или как к историческому роману (такое тоже возможно). Но подходить к этому художественному тексту со строгими мерками, применимыми к тексту богословскому или теологическому, даже философскому - мыслимо ли? Не будет ли это самым настоящим мракобесием - каковое есть антипод истинного благочестия и за каковое в столь близкие Вашему, г-н Музафаров, сердцу времена Великой России, Святейший Правительствующий Синод несколько раз даже наказывал отдельных священнослужителей. Станем ли мы ожидать, что персонажи волшебной сказки или исторического романа о древней, дохристианской Руси станут мыслить и изъясняться категориями исключительно христианскими, да еще и богословски безупречными? Если с такими мерками подходить к литературным текстам, то мы придем к замечательнейшим выводам. Конек-Горбунок окажется сказкой сугубо оккультной, вредной, для православного воспитания совершенно непригодной и даже губительной. Говорящие кобылы, жар-птицы, чудо-юдо рыба-кит - существа несомненно демонической природы. Даже размышлять о них небезопасно - а уж тем более разговаривать простому русскому православному человеку, - Ивану. А магические практики омолаживания в трех котлах - не есть ли самый отъявленный и Богом отверженный оккультизм? А сказка про "пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что"? Использование невидимого существа как слуги - и существа явно не ангельского происхождения? Можно продолжать этот список и дальше. К.С. Льюису можно поставить в вину изображени Христа в виде льва Аслана в его Хрониках Нарнии - чем не ересь? И это даже не утрирование Вашей логики, а просто ее естественное продолжение. Или книги Толкина не угодили Вам тем, что они "иноземного" происхождения? То есть, книга иноземного происхождения уже по определению вредна, осталось только найти поводы к тому, чтобы это утверждать. То, что дозволительно и нормально в книгах русских писателей, за то книги иностранных надо всенародно предать анафеме и сожжению? Простите, но отсюда недалеко и до мысли одного из "гостей" Вашего сайта - до признания и христианства иноземным влиянием, а Русской Православной Церкви - иноземным засильем на территории России... Азбука, которой мы все теперь пользуемся, тоже пришла к нам через иноземное влияние - и что же? Возвращаться к "чертам и резам"?

Вы, правда, говорите, что книги Толкина вредны тем уже, что они оказывают большое влияние на современную молодежь. То есть, можно было бы все терпеть, если бы не влияние... Говорите, что среди толкинистов (к этому мы еще вернемся) множество оккультистов и сатанистов всех мастей. Но следует ли искать корни этого в самой книге? Вам нужен пример - извольте. Святое Евангелие, как Вы, надеюсь, знаете, используют отнюдь не только члены Православной Церкви. Помимо того, что его цитируют и протестанты, его цитируют (и как _священный_ текст) и мунисты, и теософы, и бахаи, и мормоны. Не счесть ли нам теперь, что причина всех этих многочисленных заблуждений (а с точки зрения человека православного это, безусловно, заблуждения) - слова и дела Господа Нашего Иисуса Христа, записанные боговдохновенными Апостолами и Евангелистами в книгах Нового Завета (да не будет!)? Как видите, популярность книги в определенных кругах еще никак не показывает и не доказывает того, что именно книга послужила причиной ходящих в таких кругах взглядов. Не подумайте, что я сравниваю Евангелие и книги Толкина - никоим образом. Это просто самый очевидный и показательный пример ложности той логики, которую вы положили в основу Ваших рассуждений.

Далее, Вы утверждаете несовместимость книг Толкина с Православием, следуя весьма странной логике: (а) гностицизм несовместим с православным вероучением; (б) некоторые моменты в книгах Толкина похожи на гностические взгляды; (в) следовательно, Толкин проповедует гностические ереси; (г) поэтому книги и взгляды Толкина несовместимы с христианским мировоззрением. Думаю, не понадобится иметь высшее образование, чтобы понять ложность подобной логики. Даже пункт (а), который сам по себе вполне справедлив, подразумевает несколько высказываний, истинность которых проблематична: (а-1) что под гностицизмом всегда и везде понимается одно и то же (а это не так); (а-2) что в гностических учениях нет ни одного момента, совместимого с православным вероучением (это под вопросом и зависит от конкретной системы взглядов). Но все же, примем Вашу первую посылку за истинную. Относительно второй могу Вам сказать, что к Вашим рассуждениям вполне применима русская пословица "слышал звон, да не знает где он". Вы делаете множество ошибок в своих сопоставлениях, иногда весьма грубо заблуждаясь, принимая поверхностное, походя замеченное "сходство" за глубинное родство. Это, вообще говоря, лишает всякой ценности и права на доверие дальнейшие Ваши выводы. Как я попытаюсь показать дальше, вся ваша вторая посылка не выдерживает серьезной критики. Пункт (в) подразумевает справедливость еще одного неявного высказывания: (в-1) всякое внешнее сходство указывает на внутреннюю идентичность или, как минимум, родство. Понятно, что с таким высказыванием согласиться никак нельзя. Оно позволило бы обвинить в гностицизме самого Св. Апостола Павла - ибо именно он первым употреблял термины "человек плотский, душевный, духовный". Опираясь на это сходство мы должны были бы признать существенное единство христианства и, скажем, митраизма - ибо известно, что многие внешние детали культа были у них схожи. Кстати, судя по схожести названия Вашей группы с именем существа, фигурирующего как личина демона Асмодея в некоторых апокрифических сказаниях, Вас можно причислить к идолослужителям и демонопоклонникам (надеюсь, этот вывод столь же неоснователен, как и разбираемое высказывание) Подобных примеров можно привести огромное количество. Поэтому третья фаза Ваших рассуждений также не выдерживает никакой критики. А значит и на вывод (г) можно не обратить никакого внимания, как на произвольный и необоснованный.

Обратимся теперь к более подробному рассмотрению отдельных аспектов Ваших размышлений. Но прежде - еще несколько общих слов. Толкин мыслил свои книги как, скажем так, произведения сказочно-исторического или легендарно-исторического жанра. В одном из своих писем он прямо указывает: "Предполагается, что я построил воображаемое _время_, но в том, что касается _места_, мои ноги стоят на родной мне Земле (mother-earth) [...] Мне представляется, что это время могло бы отстоять от нашего на 6000 лет" (J.R.R.Tolkien, The Letters of, Boston, Houghton Mifflin Company, 1981, p. 283. Письмо 251, к Роне Бир. Здесь и далее, если не приводится ссылка на русское издание, цитаты даются в моем собственном переводе, за отсутствием у меня иных. Надеюсь, моя порядочность как исследователя не вызовет сомнений у читателей. В случае же, если такие сомнения все-таки возникнут, всегда можно будет обратиться к оригинальным текстам - благо в России они теперь стали более доступными, насколько это мне известно). В том же письме (и на той же странице) Толкин оговаривает: "Если мне будет позволено, я скажу, что все это - "мифы", а не какая-либо разновидность новой религии и не видение. Насколько мне известно, это просто создание моего воображения, которое единственным доступным мне способом выражает кое-что из моего (весьма несовершенного) мироощущения". То есть, повествуется о событиях, которые, по замыслу автора, происходят в далеком, дохристианском прошлом. Было бы странно ожидать от персонажей сказки или исторического романа, действие которых происходит "давным-давно", чтобы они мыслили строго по-христиански, чуть ли не вероопределениями Свв. Вселенских и Поместных Соборов. Достаточно для читателя-христианина, чтобы такая книга учила христианским добродетелям, чтобы дух ее согласовывался с духом христианства, а не противоречил ему. Именно такое "требование", именно такой "критерий оценки" применим здесь. Но, что интересно, даже если мы будем подходить к книгам Толкина с гораздо более строгих позиций, нам будет довольно трудно упрекнуть их в каком-либо несогласии с христианским вероучением.

Итак, о ваших словах, г-н Музафаров. Вы пишете: "1. Происхождение мира и отношения между миром и Богом... Если в Библии мы видим единого Бога Творца, который "В начале сотворил Бог Hебо и Землю" (Быт.1.1.), то в Сильмарилионе все выглядит несколько иначе: "В начале он (Илюватар - кит) сотворил аинур, первых святых, порождение его мысли, и они были при нем уже тогда, когда ничего другого не было" (с.5 здесь и далее цитаты из Сильмарилиона приводятся по изданию - Д.Р.Р.Толкиен, "Сильмарилион" М., 1992.). И именно в сотворчестве с ними Эру творит Арду, причем в результате этих совместных усилий получается некий полуфабрикат: "Hо когда валар вошли в Эа, они, пораженные, остановились, в замешательстве, потому, что мир показался таким, как будто ничего еще не было сделано..." (с.9). Это описание как будто перекликается с библейским "Земля же была безвидна и пуста" (Быт, 1.2.), но если Бог Библии сам в шесть дней творит на Земле все сущее, то в Арде этим занимаются младшие демиурги - валары."

Честно говоря, прочитав это (да и все последующее тоже) я и сам "остановился в замешательстве". Не знаю даже, что поразило меня больше - Ваше, судя по всему, полное незнание Святоотеческой традиции и Святого Предания Православной Церкви или несправедливость Ваших упреков в адрес Толкина (которого, вы, очевидно, читали весьма невнимательно - быть может, чтобы просто нахвататься необходимых для "обличительства" цитат).

Вы или не знаете (что скорее всего) или (это было бы еще печальнее) намеренно делаете вид, что не знаете, каково учение Церкви и Святых Отцов о творении мира. Практически все святоотеческие толкования Книги Бытия сходятся в том, что говоря "в начале сотворил Бог небо и землю" Писание говорит о создании мира невидимого - мира сотворенных духов или Ангелов и мира видимого, так что "из невидимого произошло видимое" (Евр. 11:3). Среди многих других источников, объясняющих это, обратимся к одному из наиболее полных - к "Православно-Догматическому Богословию" высокопреосвященного Макария (Булгакова), Архиепископа Харьковского (тт. 1,2, изд-е 3-е, СПб, 1868), работе весьма подробной и снабженной обширными выдержками из Отцов и учителей Церкви, которая, надеюсь, Вам небезызвестна (Я заранее извиняюсь перед менее заинтересованными читателями за длинные и, по причине некоторой устарелости языка, не всегда удобочитаемые цитаты. Полагаю их важными для полноты рассмотрения поднятых вопросов.)

Вот что он пишет: "Из всех мнений касательно этого предмета, существовавших между Христианами, только одно имеет основание в Слове Божием, - мнение, которого потому держалась наибольшая часть Отцов и учителей Церкви, и признает истинным сама Православная Церковь. Оно состоит в следующем: "ангелы сотворены Богом прежде всего и вообще мир духовный прежде мира вещественного" (ссылка на "Православное Исповедание" Петра Могилы - П.Ф.). Основание для этого учения находится:

а) с одной стороны в первых словах свящ. Бытописателя: "в начале сотворил Бог небо и землю"... Здесь под именем неба нельзя разуметь твердь или вообще то, что обычно называется небом: ибо небо видимое со всеми своими пространствами и светилами сотворено после (Быт. 1,6.8, 14-17). И как под землею надобно понимать не одну собственно землю, а и вообще вещество, из которого потом, в продолжение шести дней, Бог образовал мир вещественный, так и под небом, по противоположности, естественно разуметь собственно духов, которые обыкновенно представляются в Писании населяющими небо (Кол. 1:16). Догадка есть тем более вероятная, что небу Моисей вовсе не приписывает того нестроения, какое приписывает земле или первобытному веществу, и, таким образом, ясно различает и располагает их между собою. Если это справедливо, то ангелы сотворены прежде всего, когда кроме Бога ничто еще не существовало, и послужили началом всего творения Божия.

б) А с другой стороны - в словах самого Бога к Иову: "егда сотворены быша звезды, восхвалиша Мя гласом велиим вси ангели Мои" (Иов 38:7) (В синодальном переводе: "Где ты был ... при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?" - П.Ф). Ангелами, или, как с подлинника, сынами Божиими, в настоящем месте несомненно названы ангелы в собственном смысле, духи безплотные: потому что этим именем они еще прежде двукратно названы в той же книге Иова. Между тем они признаются здесь уже существующими и славословящими Бога в день четвертый, когда сотворены были звезды; значит, предполагаются сотворенными прежде."

Далее приснопамятный Владыка перечисляет и цитирует Святых Отцов и учителей Церкви в подтверждение этой мысли. В их числе Свв. Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский, Дионисий Ареопагит, Григорий Великий, Иоанн Дамаскин, Димитрий Ростовский, Бл. Иероним, Ориген и другие. Думаю, этот список можно назвать весьма представительным. А для Вашего уверения приведу лишь слова Св. Иоанна Златоуста: "Бог сотворил ангелов, архангелов и прочие естества бесплотных, и сотворил не почему либо другому, а по одной благости... После сотворения их создал также человека и весь этот (т.е. видимый) мир по той же самой причине" (Пр.-догм. Богосл., т. 1 стр. 384-388).

Все это, я думаю, достаточно ясно показывает истинное церковное учение об этом вопросе. Вы не знали его? Тогда отчего же вы беретесь рассуждать о столь высоких материях? Знали? Тогда что же вы ставите в вину Толкину? Его фраза, приведенная вами (в не самом лучшем переводе) вполне согласуется и с однозначным учением Православной Церкви, и с католическим взглядом, которые едины в этом вопросе. Быть может вы хотите поставить Толкину в вину сомнительные в богословском отношении слова "порождение его мысли" (в оригинале - 'offsprings of his thought', - "отпрыск/порождение/ результат намерения/замысла/мысли)? Действительно, если вырвать эти слова из контекста, можно попробовать увидеть здесь гностический оттенок истечения или эманации ангельских сил из существа Бога. Но ведь перед этим ясно сказано 'he made' - он создал, сделал. По крайней мере, тогда Святому Писанию, которое "неосторожно" именует ангелов "сынами Божиими", тоже можно приписать гностицизм. И в том, и в другом случае речь несет оттенок некой образности, поэтичности - и это очевидно непредвзятому читателю.

Что касается "сотворчества", то тут вы стали жертвой собственной невнимательности. Ни о каком сотворчестве у Толкина речи не идет. Читаем дальше: "Узрите свою Музыку! Это ваше пение; и каждый из вас отыщет там, среди того, что я явил вам, вещи, которые, казалось ему, он сам придумал или развил". (Здесь цитата приведена по изданию: Сильмариллион, Москва, Гиль-Эстель, 1992, пер. Н. Эстель, с. 6. Этот перевод значительно более распространен <он вышел тиражом в 30000 экз. в общей сложности, а не в 10000, как использованный Вами> и уважаем между любителями творчества Толкина, так что Вам следовало бы с ним ознакомиться). Далее мы читаем, что Эру Илуватар (что, если Вам интересно, на одном из толкиновских языков буквально означает "единый отец всего" или "единый отец вселенной" - чем неподходящее имя для Единого Бога у любого из древних народов?) дал бытие всему этому своим словом "Эа! Пусть все это будет!" (там же, стр. 9). Земля и действительно была, по Толкину, неустроена, и духи наводили на ней должный порядок - но в соответствии с замыслом Эру, открытым для них в пении.

Вы, вероятно, склонны здесь увидеть отголосок одного из еретических гностических учений о том, что мир был создан ангелами. Действительно, такое учение о творении присутствовало у гностических ересиархов - у Карпократа, Василида, Маркиона и других. Однако существенным свойством всех таких учений является то, что ангелы, творящие этот мир, создают его против воли Божией, в качестве мятежа. Иногда они и вовсе не знают Бога и его законов. Иногда они творят мир даже втайне от Творца - вдали от Него, после чего правят им по собственным, недобрым, властолюбивым законам. У некоторых лжеучителей ангелы оказываются создателями человека (по крайней мере, его тела). Все эти взгляды, как мы убедились, чужды Толкину. По Толкину Эру - Творец, определенным образом открывает ангелам - Айнур(ам) свой замысел (дает темы), после чего они, на самом деле просвещаемые Им (см. выше - "которые, казалось ему, он придумал сам"), получают об этом божественном плане более полное знание через свое пение (которое, одновременно, полагаю я, по мысли Толкина - правоверного католика - было исполнением воли Творца и восхвалением Его. После чего Творец своим словом - как и в Священном Писании - "веки устроены словом Божиим" (Евр. 11:3), дает всему бытие. Вот что пишет об этом сам Толкин: "Цикл начинается с космогонического мифа - "Музыки Айнур". Бог и Валар(ы) (или силы, по-английски названные богами) открываются перед взором читателя. О последних мы должны сказать, что это - ангельские силы, функция которых пользоваться данной (delegated) им властью в своих сферах (управления, но _не_ творения, создания или пере-создания). Они "божественны" в том смысле, что происходят "извне" и существовали "до" создания материального мира. Их сила и мудрость происходят от их Знания космогонической драмы, которую они сначала воспринимали именно как драму (по образу того, как мы воспринимаем историю, написанную кем-то другим), а потом как "реальность". " (Letters, p. 146, письмо 131, к Милтону Волдману). Что духам могла быть или была отведена определенная роль в первоначальном благоустройстве сотворенного мира - об этом Церковь не учит. Однако, учитывая все другие учения Церкви об ангелах и их служении, это вполне может быть допущено, как благочестивое частное богословское мнение (теологумен). Разумеется, будь это так, это было бы сделано Творцом не потому, чтобы у Него не было возможностей Самому все благоустроить, но лишь для того, чтобы дать Своим созданиям радость и благо послужить Ему, исполняя Его волю. Писание вполне могло бы обойти молчанием это служение ангелов - как обходит молчанием и многое другое, касающееся их, даже известное из Священного Предания Церкви. И было бы вполне в духе Писания, если бы обо всем, благоустроенном таким образом, говорилось бы, как о благоустроенном Самим Богом - ибо то, что творится по Его воле, творится Им и Его силой. "Не нам, не нам, Господи, но имени Твоему дай славу" (Пс. 113:9). Разве не очевидно, что даже у творения, рассматриваемого так, нет ничего общего с упомянутыми гностическими учениями? В этих учениях материальный мир всегда рассматривается как неблагой и существующий не по воле благого Бога. Толкиновским героям такое мировоззрение глубоко чуждо. Мир создан благим Творцом, и поэтому благ по своей сущности. В авторских примечаниях к тексту, который называется "Атрабет Финрода и Андрет" - этот текст не вошел в Сильмариллион, но широко распространен в России в самодеятельном русском переводе и весьма важен для понимания как взглядов самого Толкина, так и взглядов его персонажей, мы ясно читаем:

" 'Материя' не понимается как зло или противоположность 'духу'. Материя по своему происхождению полностью блага. Она остается "творением Эру" и потому до сих пор в основном хороша и даже способна самоисцеляться, когда над ней не творится насилие, то есть, когда скрытое зло, насильственно привнесенное (intruded) Мелькором, не пробуждается злым разумом предумышленно и не используется им (J.R.R.Tolkien, Morgoth's Ring, The History of Middle-Earth, v. X, HarperCollins Publishers, 1994, p. 344)".

Замените здесь слово "Эру" на "Бога", "Мелькором" на "Сатаной" и скажите - разве такой взгляд не окажется полностью христианским, без всякого намека на гностицизм? Найдите у Толкина хотя бы одно указание, в книгах или письмах на то, что материя считается злом или препятствием ко благу. Все его размышления - и по поводу "мировоззрения" внутреннего по отношению к его творчеству, и его собственные, указывают на то, что "все творение хорошо весьма", однако мир был подвержен некоему падению и искажению, привнесенному в него дурным использованием свободы, данной Богом Его созданиям. Такой взгляд полностью созвучен католическому - а вместе с ним и православному богословию. Попытка же приписать Толкину какой-то иной взгляд не может найти опоры в его текстах - а значит она была бы произвольной и клеветнической.

Еще раз повторю - книги Толкина - не богословские трактаты - и не претендуют на это, о чем он и сам много говорил. Однако взгляд на мир, на его создание, на природу материи и ее отношение с духом у Толкина оказывается при этом вполне христианским. Как христианским оказывается и многое другое, что и дает нам право считать эту книгу христианской. Не учебником богословия, не богословским трактатом, но вместе с тем притчей или историей, которая может многому научить.

Дальше Вы пишете следующее: "Отсюда вытекает и еще одно существенное отличие между Библией и Толкиеном - в Библии между Творцом и тварями нет посредников - Все дышащее да хвалит Господа! (Пс.150:6 ), у Толкиена же Эру так и не вступает в созданный с его участием мир. Его владыками стали младшие демиурги аинур, получившие имя валары - силы мира. Последнее прозвище, кстати, дает возможность соотнести их с языческими богами, олицетворением сил природы."

Простите, но Ваша полная, с православной точки зрения, богословская неграмотность, просто поражают. Как можно что-то публично утверждать, обладая таким "запасом познаний"? Не опасаетесь ли Вы сами подвергнуться подозрению в ереси? Во времена Вселенских Соборов некоторые Ваши высказывания вполне могли бы послужить основанием для этого. Вы или не знаете учения Церкви и элементарной истории, либо игнорируете их ради полемики.

В Библии между Творцом и Тварями нет посредников? Тогда как же относиться нам к тому, что само слово "ангел" означает "вестник, посланник", а значит и "посредник"? Разве в Библии мы не читаем, что ангелы приносят пред лицо Божие молитвы верующих? "И пришел иный Ангел и стал пред жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотый жертвенник, который пред престолом. И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога" (Откр. 8:3-4). В уважаемой Отцами Церкви девтероканонической книге Товит (она есть в любом синодальном издании Библии) читаем говоримое Архангелом Рафаилом: "Когда молился ты и невестка твоя Сарра, я возносил память молитвы вашей пред Святого... Я - Рафаил, один из семи святых Ангелов, которые возносят молитвы Святых и восходят пред славу Святаго" (Тов. 12:12, 12:15). Ангелы, наконец, приносят Слово Божие пророкам - об этом можно прочесть в первых главах книги пророка Захарии. А если Вас не убеждает Святое Писание, давайте обратимся к уже упомянутому мной труду Высокопреосвященного Макария, который цитирует множество Отцов и учителей Церкви, рассуждая о служении Ангелов: "Они (ангелы - П.Ф.) служат Богу посредственно, как орудия Его промышления о Вселенной [...]. Это же проповедуют учители Церкви [...]"

Св. Григорий Богослов: "из них (ангелов) одни предстоят великому Богу, другие своим содействием поддерживают целый мир" и еще "сии умы прияли каждый одну какую-либо часть вселенной, или приставлены к одному чему-нибудь в мире, как ведомо было сие все Устроившему и Распределившему, и они все ведут к одному концу, по мановению Зиждителя всяческих". Св. Иоанн Дамаскин: "они сильны и готовы к исполнению воли Божией, и по быстроте естества тотчас являются повсюду, куда ни повелит Божественное мановение. Так же, они охраняют части земли, правят народами и местами, как поставлены на то Творцом, устрояют наши дела и помогают нам". [...]

В частности, Ангелы служат орудиями промысла Божия [...] 1. [...] 2. О мире вещественном. По крайней мере, есть в Апокалипсисе сказания о четырех ангелах, "держащих четыре ветра земли" (7:1), об "Ангеле вод" (16: 5) и об "Ангеле, имеющем власть над огнем" (14:18). На основании этих намеков в Церкви Христовой издревле существовало, если не догматическое учение, то мнение, что ангелам Бог поручил в управление части и стихии мира видимого. Такую же мысль выражает и Св. Иустин Мученик: "промышление о людях и о всем, находящимся под небесами, Бог поручил ангелам, которых поставил над всем этим". Потом - еще сильнее - Афинагор (древний церковный писатель - П.Ф.): "Творец и строитель мира, Бог разделил их (ангелов) словом своим, и поставил над стихиями, и над небесами, и над миром, и над тем, что в нем, и над их устройством". Далее - Ориген, Евсевий Кесарийский, Григорий Богослов, Иероним, Августин, Иоанн Дамаскин и наш отечественный Святитель, Димитрий Ростовский. Допускаемы были некоторыми особые ангелы, поставляемые над разными частями мира органического, над животными, над растениями и вообще над всеми видимыми предметами.

3. О мире малом или человеческом роде [...] Св. Дионисия Ареопагита "Богословие вверяет священноначальство над нами ангелам, когда называет Михаила князем иудейского народа, равно как и других ангелов князьями других народов". [...]" (Op. cit. т. 1, сс. 543-550).

Наконец, замечу, что по иудейским представлениям времен пришествия Христа, Ангелы именно что управляют миром. Они являются некими посредниками, наместниками Бога в управлении миром и вершении Его воли, так что Сам Он проявляется лишь в особых случаях. Это, скажем, подробно описано в ветхозаветной апокрифической Книге Юбилеев, на которую ссылались многие первохристианские авторы. Такой взгляд не был чужд и Апостолам. По крайней мере, исследователи считают, что его не чуждался Св. Павел - но полагал, что ситуация сильно изменилась с явлением Бога во плоти, Иисуса Христа. Отныне именно Он - единственный посредник между людьми и Богом в прямом и полном смысле этого слова. Ангелы же - лишь "духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение" (Евр. 1:14). Замечу, что до Рождества Христова даже самим Ангелам тайна спасения была открыта не до конца (Еф. 3:9-10). Что уж говорить о людях. Для них до Христа (а у Толкина речь - см. ранее - идет именно о дохристианском "воображаемом времени") вполне естественно считать Ангелов, творящих волю Божию наместниками и правителями мира. Более того, они именно такими наместниками и правителями и оказываются - поскольку являются основными орудиями Божьего Провидения, ведущими мир к спасению.

Уже говорилось, что книги Толкина - не богословские трактаты. Я дальше вообще, говоря о ваших рассуждениях, до времени буду мало касаться их. Выше приведенное я рассмотел, скорее, для примера, для некой первоначальной "апологии" Толкиновских книг. Вообще же я не считаю правомерным богословский анализ книг не являющихся ни богословскими, ни проповедническими, ни вероучительными. Но вы-то претендуете на некий богословско-обличительный подход к ним! Однако почему-то получается так, что нападая на Толкина вы всякий раз оказываетесь нападающими на учение Святого Писания или Священного Предания Святой Православной Церкви, которое, очевидно, "защищаете" не имея о нем достаточного представления. Простите меня за дерзость, но вы оказались на весьма опасном пути.

Вернемся, однако, к Вашим словам: "Таким образом с первых же страниц произведений Толкиена мы наблюдаем разительное отличие от библейского понимания Бога , мира и их соотношения друг другу. Здесь Толкиен очень близко подходит к гностикам, также рисовавшим целую небесную иерархию божеств - "эонов", при этом мир там творил, как правило один из таких младших богов, обычно злой демиург. Заметим, что и у Толкиена, в отличие от Библии злое начало - Мелькор, - принимает участие в творении мира именно как творческое начало - "и Мелькор так же был там среди первых, и он вмешивался во все, что происходило, обращал если мог к совей пользе, для своих целей." (Сильмарилион, с.9)."

Все ваше "разительное отличие", как мы убедились только что, куда-то с поразительной скоростью исчезло. Напротив, в произведениях Толкина мы, до сих пор видели картину мира вполне библейскую, христианскую и даже весьма близкую к православной, если не православную. Этими своими словами вы, однако, обвиняете Толкина в ереси (ну не нелепость ли обвинять в ереси человека, который никогда не претендовал на роль вероучителя?) за то, что в его книгах существует некая иерархия "ангельских существ" - Айнур(ов). Либо я Вас неправильно понял из-за нечеткого изложения Вами своих мыслей, либо вы саму идею ангельской иерархии считаете гностической ересью. Но позвольте! Священное Предание Православной Церкви (равно как и католическое вероучение) издревле признает существование ангельской иерархии и чинов ангелов. Об этом многообразно говорит и Священное Писание Ветхого и Нового Заветов, об этом согласно пишут Отцы и учителя Вселенской Церкви - Свв. Игнатий Богоносец, Ириней, Кирилл Иерусалиский, Василий Великий, Иоанн Златоуст, Дионисий Ареопагит, Григорий Богослов, Григорий Двоеслов и многие другие. Простите меня, но об этом пишут даже в элементарных пособиях по Закону Божьему. Я даже не сочту нужным приводить подтверждения этого - загляните в любое такое пособие, выбрав то, которое получше и поподробнее - не для маленьких детей, а хотя бы для подростков. Я лишь приведу несколько мест из Свв. Отцов, цитируемых Высокопреосв. Макарием (op. cit., т. 1, сс. 397-399, 537-538, 544) - не столько для Вас, ибо надеюсь, что Вы и сами сможете припасть к животворному источнику святоотеческой мысли, сколько для заинтересованных читателей, у которых хватило усердия не только проследить за ходом "диспута", но и добраться до этой части моих записок - в конце концов, с массовым духовным просвещением у нас пока довольно плохо. В своей известной работе "О Небесной иерархии" Св. Дионисий Ареопагит (а авторитет этих книг Св. Церковь всегда признавала, вне зависимости от действительной принадлежности их одноименному Мужу Апостольскому) пишет: "высшая иерархия - серафимы, херувимы и престолы, будучи особенно близки к непостижимому Существу, священноначальствует над второю, находящейся дальше" и т.п. "и высшие для низших служат тайноводителями и руководителями". Св. Афанасий Великий: "Престолы, Серафимы и Херувимы поучаются непосредственно от Бога, как высшие из всех и ближайшие к Богу; потом они поучают и прочие чины, и таким образом по порядку высшие учат низших". Св. Иоанн Дамаскин "известно, что высшие (ангелы) сообщают просвещение низшим". Наконец, Св. Иоанн Златоуст высказывает свое мнение: "Есть, поистине есть и другие силы, которых даже имен мы не знаем... Не одни ангелы, архангелы, престолы, господства, начала и власти суть обитатели небес, но и бесчисленные иные роды и невообразимо-многие классы, которых не в состоянии изобразить никакое слово". И снова Св. Дионисий Ареопагит: "Сколько чинов небесных существ, какие они и каким образом совершаются у них тайны священноначалия, - в точности знает один Бог, виновник их иерархии; знают также и они сами свои собственные силы, свой свет, священное и премирное их чиноначалие". Таким образом, вся Церковь согласно утверждает наличие ангельской иерархии, допуская по поводу некоторых деталей ее бытия и отдельные, частные богословские мнения. Надеюсь, это убеждает Вас в том, что идея ангельской иерархии вовсе не является еретической.

Или, быть может, Вас смущает то, что кое-где Валар(ов) называют у Толкина богами? В объяснение (и дабы успокоить Вас) скажу, что это вовсе не значит, что им приписывается божественное достоинство. Этим словом у Толкина их называли лишь принадлежащие к тем народам, которые толком не знали ни Творца, ни самих Валар(ов), зная лишь понаслышке - и то отдаленно, из преданий, об их знаниях и могуществе. Никто из народов, знающих Творца, никогда Валар(ов) богами не считал и не называл.

Еще Вас смущает то, что Валар(ы) названы Силами или Стихиями мира. У вас это вызывает, почему-то, ассоциации с язычеством. По-моему же, у всякого христианина, читавшего Новый Завет, это название вызовет, скорее, в памяти название двух чинов ангельской иерархии из упомянутых в Посланиях Св. Апостола Павла - это Силы и Власти. Собственно само употребленное Толкином слово 'Powers' - 'силы' совершенно совпадает со словом, употребленном для обозначения соответствующего ангельского чина в английской Библии в 2 Пет. 3:22. Так что ваши "ассоциации" выглядят как-то неубедительно. У Толкина никакого культа Валар(ов) нет, нет и поклонения им (за исключением поклонения Мелькору тех, кто впал в грех служения злу). Максимум, что можно найти в этом отношении - это призывание их имен в неком подобии молитвы. Надеюсь, Вы не сочтете обычай молитвенного обращения к Ангелам чем-то неправославным и "иноземным".

Обратимся снова к Вашим словам: "Заметим, что и у Толкиена, в отличие от Библии злое начало - Мелькор, - принимает участие в творении мира именно как творческое начало - "и Мелькор так же был там среди первых, и он вмешивался во все, что происходило, обращал если мог к совей пользе, для своих целей." (Сильмарилион, с.9)."

Интересно, где именно у Толкина Вы нашли идею "сотворчества" Мелькора? Известно, что хорошо подобранными цитатами, вырванными из контекста, можно доказать и обосновать почти что угодно. Осмелюсь Вам напомнить и то, _кто_ пользовался таким приемом и когда - это делал, цитируя Святое Писание, Сатана, искушая Господа нашего после сорокадневного поста в пустыне. Маловероятно, что добродетельный христианин должен подражать столь непривлекательному примеру, по крайней мере, мне всегда казалось, что у нас есть более подобающие образцы для подражания - думаю, Вы со мной в этом согласитесь. Судя по тому, как Вы трактуете приводимые вами цитаты, Вы либо вовсе не читали цитируемые тексты в целом, либо читали лишь для выискивания цитат, либо намеренно искажаете их смысл (увы, временами возникают основания и для такого опасения).

Мелькор у Толкина - изначально сотворенный благим "ангельский дух" великой мощи, который пал через гордыню и самоволие-самочиние, как ее следствие - "ибо так мыслил он возвысить силу и блеск партии, назначенной ему" (Сильм., op. cit., c. 4). Пав, он стремится во всем творить свою волю, нарушая Замысел Эру. Он стремится ко злу, а значит уходит все дальше от блага - но вынужден использовать благо, чтобы творить зло - а значит не может без блага обходиться. Он исказил многое, относящееся к миру, частью сам, частью через посредство соблазненных им созданий Творца - других духов и воплощенных разумных существ. Однако замысел Творца никто не может самовольно изменить, поскольку тот, в своем всеведении, предвидит все совершаемое зло и способствует исправлению его последствий. Неужели все это напоминает Вам, г-н Музафаров, и Вашим коллегам "лжеименный гнозис" - гностические ереси? Мне это, почему-то, напоминает вполне ортодоксальное христианское учение о происхождении и сущности зла. Думаю, что и всякому православному христианину, знакомому с учением, которое он исповедует, это вряд ли напомнит что-либо еще. Впрочем, о происхождении зла у Вас, как мы видим дальше, еще более путаные и неправославные представления.

Читаем: "2. Добро и зло в Библии и у Толкиена. Согласно христианскому вероучению зло в мире начинается с неправильного использования человеком своей свободы, мир изначально благ, ибо "И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма." (Быт. 1.31.), и лишь по воле человека зло врывается в мир, то у Толкиена зло присутствует почти изначально, еще до творения мира, Мелькор восстает против Эру, и первое столкновение "добрых" валар и Мелькора происходит еще в процессе творения мира из-за банального вопроса Кто главнее?"

Уважаемый г-н Музафаров. Я спешу предостеречь вас от большой ошибки. Если до сих пор взгляды, излагаемые Вами под видом православных еще можно было считать простым следствием недостаточной богословской образованности (Право слово, да читали ли Вы Библию? Или и ее использовали для простого "выдергивания" нужных вам цитат и концепций? Иногда создается очень ясное впечатление последнего - и простите меня, если я ошибаюсь), то сказанное вами сейчас лежит уже на грани (или, что более вероятно, за гранью) опасной ереси.

Во-первых, весьма странно слышать от православного человека, что зло вторгается в сотворенный мир лишь по воле человека. Неужели Вы и действительно не знаете Учения Церкви о происхождении зла? В действительности, Православная Церковь не содержит никакого точного, догматически определенного, обязательного для всех учения по поводу времени и обстоятельств падения Сатаны. Подробно Вы можете ознакомиться с различными мнениями Святых Отцов хотя бы в том же труде Высокопреосвященного Макария (op.cit., т. 1, с 400-410). Это частные мнения, которые, однако, следуют духу Священного Предания и потому допускаются Церковью, как возможные. Расходясь в отношении того, пал ли Сатана до сотворения видимого мира или после, Святые Отцы в один голос утверждают, что он пал до грехопадения человека - и послужил причиной этого грехопадения. Мы видим в книге Бытия Сатану, искушающим Адама. Или Вы возьметесь утверждать, что Сатана искушал Адама по воле Божией? Тогда Вы сами рискуете впасть в гностическую ересь, с таким пылом Вами обличаемую. Относительно же того, какова была причина грехопадения Сатаны, существует вполне общепринятое в Церкви мнение, что это произошло именно из-за гордыни и превозношения. "Начало греха - гордыня" (Сир. 10:15). В подтверждение своих слов приведу слова Св. Амвросия: "гордость прияла начало свое от диавола, который, обольстившись своим могуществом и достоинством, данным ему от Создателя, и, возомнивши быть равным славою своему Виновнику, низвержен с высоты небесной вместе с теми ангелами, коих увлек он в свое нечестие" (Op. cit., c. 408). В отношении же духа, который пал первым, есть тоже разные мнения: "Сперва пал один - главный, а потом увлек за собою и всех прочих. Этот главный был до падения своего, по мнению некоторых, самым первым и совершеннейшим, из всех сотворенных духов, преимуществовавшим пред всеми воинствами ангельскими; а по мнению других, принадлежал, по крайней мере, к числу духов первоверховных, водительству которых подчинены низшие ангельские порядки, и именно к числу тех, между которыми распределил Господь управление частями мира. Прочие же, которых увлек падший Денница вслед за собою, - это были ангелы, подчиненные ему, находившиеся в его власти, которые потому-то и могли увлечься примером его, или убеждениями, или обманом." (op. cit., с. 405)."

Как видите, и здесь смысл описанного в "мифологии" Толкина вполне согласен с учением всей Церкви. И это вполне понятно - ведь Толкин был глубоко верующим и достаточно знающим католиком (а с католиками, как известно, у Православной Церкви весьма много общего - ведь даже многие цитируемые Святые Отцы одинаково признаются у них, и у нас). Но вот согласно ли с учением Церкви Ваше представление о зле и его происхождении?

Вы пишете дальше: "В Библии же конфликт между Богом и противостоящим ему начинается из-за человека, из-за того, что Люцифер вынужден поклониться человеку, созданному по образу и подобию Божиему."

А не перепутали ли вы ненароком, г-н Музафаров, Библию с Кораном? В Библии нигде нет указания на то, чтобы Бог велел Ангелам поклониться человеку. Действительно, у Святых Отцов встречаются мнения о зависти Сатаны к людям, как о косвенной причине его падения. Пишут они и о том, что Сатана усомнился в величии Сына Божия, Бога Слова, Второго Лица Св. Троицы и не поклонился Ему. (op. cit., т. 1, c.406-408). Но вот о поклонении Ангелов людям там ничего не сказано. Напротив, мы уже убедились, что Ангелы мыслятся в Ветхом Завете как стоящие над людьми, управляющие ими по воле Божией. Зато вот в Коране находим Ваше, г-н Музафаров, апокрифическое учение вполне дословно: "И вот сказали Мы ангелам: 'Поклонитесь Адаму!' И поклонились они, кроме Иблиса (Сатаны - П.Ф.). Он отказался и превознесся и оказался неверующим" (Коран, 2:32(34), пер. И.Ю.Крачковского, Минск/Ростов-на-Дону, 1990, с. 8). Получается, г-н Музафаров, что Ваше православие - весьма странного толка.

"У Толкиена же зло присутствует в мире изначально и более того, отвечает замыслу верховного божества." - это пишете Вы. Где, однако вы усмотрели у Толкина "изначальность" зла? Мелькор был сотворен благим, и пал свободно. Сам Толкин ясно пишет об этом. "Ничто не бывает злым изначально", говорит Гэндальф во "Властелине Колец" (Дж. Р. Р. Толкин, Властелин Колец, т.1, пер. М.Каменкович и В.Каррика, Спб., 1994, с. 401). Где Вы видели у Толкина указание на изначальное существование двух равновеликих существ - доброго и злого? Вы не видели таких указаний, поскольку их попросту нет. Так что последующие Ваши слова, о том, что "Такой подход сближает Толкиена с гностическим манихейством, где добро и зло - две изначальные силы, борющиеся друг с другом" - это Ваши слова, ни на что не опирающиеся и ничем не обоснованные.

Но проследим за ходом Ваших дальнейших мыслей: "Далее - в Библии добро и зло в принципе непримиримы, у Толкиена же Мелькор то конфликтует с прочими валар, то мирится с ними (хотя и продолжает в тайне плести свои черные замыслы. Опять таки гностическое утверждение о невозможности абсолютного добра и абсолютного зла."

В последней фразе Вы говорите, что обнаружили у Толкина гностическое утверждение о "невозможности абсолютного добра и абсолютного зла" (Интересно, где бы это? Может быть, Вы укажете мне на какие-либо неизвестные мне источники, где Вы изыскали это "утверждение"? В противном случае, следуя принципам ведения "научной дискуссии", которым, кажется, Вы пытались следовать, нам придется признать Ваши слова плодом единственно Вашей фантазии...). То есть, тем самым Вы, как я понимаю, утверждаете прямо противоположное - о том что существуют абсолютное добро и абсолютное зло. Но такой взгляд, боюсь, именно Ваше мировоззрение сближает с теми самыми манихейскими взглядами, которые Вы только что пытались обнаружить у Толкина. По христианскому взгляду абсолютное добро или абсолютное благо действительно существует. Это - Сам Господь Бог, Источник и Основание всякого блага. Не таково учение Церкви об абсолютном зле. Абсолютного зла, как такового, нет. Вот что пишет об этом, цитируя, Высокопреосвященный Макарий: "Зло не есть какая-либо сущность, имеющая действительное бытие, подобно другим существам, созданным Богом, а есть только уклонение существ от естественного своего состояния, в котором поставил их Творец, в состояние противоположное." (op. cit., т.1, с.374). То есть, с православной точки зрения, не может быть никакого абсолютного зла, - ведь оно было бы одновременно и абсолютным небытием, несуществованием. А вот что пишет об этом Толкин в одном из своих писем: "В моей истории я не имею дела с такой вещью, как Абсолютное Зло. Я не думаю, что такая вещь существует, поскольку это Ноль" (op. cit., письмо 183, к У. Одену, p. 243). Именно эта идея проводится Толкином и в его книгах, что очевидно внимательному читателю. И, как кажется, с этой формулой согласился бы любой, самый ортодоксальный православный или католический богослов.

Относительно же того, что, по вашему утверждению, добро и зло у Толкина сотрудничают и терпимо относятся друг к другу, то оно опять оказывается голословным. В таком случае, нам, вероятно, стоит обвинить в сотрудничестве с Сатаной и в потворстве ему Самого Бога (да не будет!), раз мы в начале книги Иова читаем об их беседе, выглядящей вполне мирной. И в конце ее Бог позволяет Сатане искушать и мучать праведного Иова (Иов 1:6-12). Видимо, даже боговдохновенная книга Иова не способна выдержать вашей взыскательной богословской критики - тогда что же говорить о несчастном плоде творческих усилий покойного английского профессора, который никогда ни на какую боговдохновенность своих творений и не думал претендовать. Впрочем, чтобы, хотя бы отчасти, успокоить Вас относительно столь терпимых к носителю зла толкиновских "ангельских сил" (уж Вы-то, конечно бы, не были бы столь мягки и терпеливы в отношении любого злотворителя, немедленно прервав с ним всякое сообщение), скажу, что, по частным мнениям некоторых Св. Отцов, даже падение диавола и его присных было "утверждено" не мгновенно, что некое время им было дано для покаяния, и лишь когда они не воспользовались этим временем, возможность покаяния была отнята у Сатаны. Вот что пишется об этом у Вл. Макария: "Св. Василий Великий высказал предположение, что, даже и по ниспадении ангелов, для них возможны еще были покаяние и очищение, пока диавол не искусил человека. 'Может быть, рассуждает Св. Отец, что до сотворения человека и для диавола оставалось еще какое-нибудь место покаянию. И эта гордыня, как ни застарела была болезнь, могла однакож восстановить себя в первобытное состояние, позаботившись уврачевать в себе болезнь покаянием. Но как скоро явились и устроение мира, и насаждение рая, и человек в раю, и заповедь Божия, и зависть диавола, и убиение возвеличенного, с тех пор заключено для диавола и место покаянию.' (op. cit., т. 1, с. 409-410). А из церковного Предания нам известно, что некоторые из древних Отцов, к примеру Св. Исаак Сирин, молились за демонов, - а значит полагали возможным их покаяние или исправление и после падения. И хотя подобные мнения не разделялись всей Церковью, однако же допускались Ею. Выходит, Церковь оказывалась куда более терпимой к частным мнениям, чем Вы. Напомню Вам еще раз, что Толкин никогда не писал "Священных Писаний", не основывал религий и не считал своих книг за большее, чем они были.

Итак, снова обратимся к Вашим "тезисам": "3.Человек в Библии и человек у Толкиена В Библии человек создан по образу и подобию Божиему и является владыкой мира "и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле."(Быт.1.26). У Толкиена же люди гости в арде или даже чужие (Сильмарилион с.30). Это опять же гностическая идея, гностики много пишут о том, что человек чужой в этом мире, и что должен освободиться от мира."

И снова Вы делаете необоснованные и поспешные выводы, которые способны потрясти своей поверхностностью, обнажающей малость познаний высказывающего их мыслителя. Давайте рассмотрим учение Церкви о человеке в отношении поднятых Вами вопросов. Человек и действительно сотворен Богом по Его образу, чтобы быть царем над всем тварным миром. "Как образ Божий, как сын и наследник в дому небесного Отца, человек поставлен быть как бы посредником между Творцом и тварью земною: в частности, предназначен быть как бы ее пророком, чтобы словом и делом провозвещать в ней волю Божию; первосвященником, чтобы возносить от лица всех земнородных жертву хвалы и благодарения Богу и низводить на землю благословение небесное; главою и царем, чтобы, сосредоточивая в себе цели бытия всех видимых тварей, он мог соединять чрез себя все с Богом, и таким образом всю цепь земных творений содержать в стройном союзе и порядке. [...] Св. Григорий Богослов: 'Если последним явился в мир человек, почтенный Божиим рукотворением и образом; то сие нимало не удивительно: ибо для него, как для царя, надлежало приготовить царскую обитель, и потом уже ввести в нее царя в сопровождении всех тварей'". (Вл. Макарий, op. cit., т. 1, с. 461-462). Что же происходит по грехопадении? Человек, злоупотребив своей свободой на падение, совершив грех, тем самым повредил в себе целостность образа Божия: "Бл. Феодорит: 'Он (Адам), возжелавши быть Богом, погубил и то, чтобы быть образом Божиим'" (op. cit, т.1, с. 488). И что же последовало за этим? Об этом читаем у Св. Макария Великого: "Если монета, имеющая в себе образ царев, бывает испорчена; то и золото теряет цену, и образ ничего не пользует: то же испытал и Адам" (там же). Естественно, вследствие этого Адам теряет полноту власти над сотворенным миром, становится ему чужд. Об этом пишет Св. Иоанн Златоуст: "Смотри - пока Адам еще не согрешил, звери были рабами ему и покорными, и он, как рабам, нарек им имена; но когда он омрачил вид свой греху, тогда звери не узнали его, и рабы соделались его врагами... Пока Адам сохранял чистым вид свой, созданный по образу Божию: звери повиновались ему, как слуги; но когда он помрачил этот вид непослушанием, они, не узнавая своего господина, возненавидели его, как чужого" (op. cit., т. 1, с. 490). Но это еще не все. Вследствие грехопадения Адама "грех вошел в мир" (Рим. 6:12), и когда согрешил царь, грех стал царствовать "потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее" (Рим. 8:20). Через грехопадение сам человек отпал, удалился от Бога, но, вследствие этого, и от мира, над которым царствовал он до грехопадения, отчасти удалилась благодать Божия. Священное Писание говорит об это словами Бога к Адаму "проклята земля за тебя" (Быт 3:17). После первого падения грех начинает неотвратимо развиваться в мире, обретая все большую власть над людьми и всем творением, так что уже прямо говорит нам Священное Писание Нового Завета, что "весь мир лежит во Зле" (1 Иоан. 5:19), и именует Сатану "князем мира сего" (Иоан. 16:11, 12:31 и пр.) говоря о злых ангелах как о "мироправителях тьмы века сего" и "духах злобы поднебесной" (Еф. 6:12). Потому-то и не может человек быть дома в этом мире. С одной стороны, сотворенный для Бога, и, по словам Бл. Августина, "мятущийся, доколе не успокоится в Боге", он не может чувствовать себя дома в этом искаженном, удалившемся от Бога мире. С другой стороны, сам мир, неискаженной своей частью, не принимает его, не узнавая в нем того, кто призван был быть его царем и правителем. И потому говорит Писание: "странники мы пред Тобою и пришельцы, как и все отцы наши; как тень дни наши на земле, и нет ничего прочного" (1 Пар. 29:15). И Давид Псалмопевец восклицает: "Ибо странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои". И Св. Павел говорит обо всех этих праведных мужах: "Все сии умерли в вере, не получивши обетований, а только издали видели оные, и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле; Ибо те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества" (Евр. 11:13-14). И вслед за всеми сими святыми мужами и каждому христианину не стыдно повторить, что он пришелец и странник на земле, что он не от мира сего, что он чужд этому миру, стремясь к истинному отечеству своему. Каково же это отечество всякого христианина? И на этот вопрос явственный ответ находим мы в Писании - конечно же Царствие Божие, "новое небо и новая земля", - преображенный в Боге мир, где "Бог будет все во всем" (1 Кор. 15:28) и где все будет снова покорено Ему. Доколе же не наступило это время "наше жительство - на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его, силою, которою Он действует и покоряет Себе все" (Фил. 3:20-21). Или Вы, г-н Музафаров и Ваши коллеги, не знаете о том, что все древние христианские общины именовались "Церковь Христова, странствующая в таком-то городе"? Так что не оказываются ли направлены Ваши обвинения в гностицизме против Св. Апостола Павла и древних христиан, на дух и жизнь которых всегда равнялась Св. Церковь?

Далее Вы пишете: "Свобода человеческая в православии и у Толкиена трактуется по разному. Если православное вероучение признает человека полностью свободным, то Толкиену близка католическая идея предопределения, также имеющая гностические корни - "Придет время, и они обнаружат, что все, ими созданное, ведет в конце концов к прославлению моего труда" (сильмарилион с.30). Задумаемся - "все ими созданное" - в том числе и злое."

Православное вероучение признает человека полностью свободным, говорите Вы. И снова оказывается, что Вы не знаете как следует того, о чем говорите. Свобода человека не абсолютна. Повредив в себе образ Божий грехопадением, человек повредил и своей свободе, поработил себя греху и тлению, природа его стала удобопреклонной ко злу - в этом и состоит сущность того, что в богословии именуется "первородным грехом". Как кажется, Вы совершенно не понимаете и того, что называете "католической идеей предопределения". Из Ваших слов выходит так, будто эта идея подразумевает, что человек не обладает никакой свободой действий, что все его действия предустановлены, "запрограммированы". Но в католицизме никогда не было такой идеи предопределения! Более того, она полностью отвергается учением Вселенской Церкви, поскольку такая идея делала бы Бога несправедливым. Учение о предопределении, которое есть и у православных, и у католиков (хотя акценты и расставляются в нем несколько по-разному), сводится к тому, что Бог, предвидя свободный выбор того или иного человека по своему всеведению, знает, кто обретет вечное спасение, а кто - нет. Это учение имеет твердое основание в Слове Божием: "ибо, кого Он предузнал, тем и предопределил (быть) подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями; а кого он предопределил, тех и призвал; а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил" (Рим. 8:29-30). Некоторые протестантские богословы (такие, как Кальвин) понимали эти слова в смысле предопределения безусловного. Однако и православные, и католики всегда держались иного учения, следуя Священному Преданию неразделенной Древней Церкви. Покажем это цитатами из двух древних западных церковных писателей, которые уважаются и почитаются и теперь как на востоке, так и на западе: "Бог не прежде предопредели, как предузнал; чьи заслуги предвидел, тем и награды предопредели" (Св. Амвросий); "Должно непоколебимо держаться того правила, известного из божественных Писаний, что грешники, прежде нежели явились в мир, были предуведены в своих беззакониях, но не предопределены к тому (то есть к беззакониям); наказание же было предопределено им, потому что они были предуведены (то есть Бог предвидел их поступки и из выбор - П.Ф.)" (Бл. Августин) (Вл. Макарий, op. cit., т. 2, с. 217). В чем же вы видите гностические корни этих взглядов? (я намеренно привел именно слова бл. Августина, поскольку он оказал определяющее влияние на католическую мысль в этом вопросе.

Дальше Вашу совесть смущают слова Толкина в отношении людей из Сильмариллиона. Раньше Вас смутили схожие слова в отношении Мелькора. Спешу Вас успокоить - эти слова также не противоречат православным взглядам. Или Вы не знаете, что без Бога в мире не может происходить ничего? Однако, если добрым и угодным Богу делам Он содействует, то злые и неугодные - лишь попускает, то есть позволяет им произойти. По благости Своей, и Своему всеведению Он многообразно старается Своим Провидением благоустроить все так, чтобы последствия даже зла обратить во благо. Вот что пишет об этом Вл. Макарий: "Содействуя ангелам добрым в их доброй деятельности, и управляя ими сообразно с целью их бытия, Господь Бог только попускает злую деятельность ангелов злых, и ограничивает ее, направляя, по возможности, следствия ее к добрым целям. Об этой злой деятельности падших духов, которую промысл Божий только попускает, потому что не хочет стеснять их свободы, так учит Православная Церковь [...]" И в ином месте: "А мысль о превосходстве злых духов по силам естества пред душою человека, и вместе об их ограниченности, сама собою следует из учения Отцов о том, что демоны до падения своего принадлежали к числу ангелов, и предводитель их дьявол был даже один из духов первоверховных, равно о том, что злые духи не могут ничего совершать в мире иначе, как только по допущению Божию" (op. cit., т. 1, с. 560, 412).

Так что "задуматься" Вам следовало бы об учении Святой Церкви, задуматься глубоко и, по возможности, прежде, чем Вы взялись обличать других в неправоверии. Хочу предостеречь Вас от большой опасности. Если вы действительно разделяете то мнение, что злое начало действует в мире совершенно независимо от Бога, то как раз-таки Вы, а не Толкин, рискуете впасть в одну из многочисленных разновидностей гностических ересей. Взгляды же Толкина оказываются и здесь вполне церковными - зло действует по попущению Божиему, против Его воли, но Бог своим Провидением обращает последствия зла ко благу, так что зло, хотя и против своей воли, оказывается не умаляющим славу и величие Божии, но лишь приумножающим их.

Продолжим наше воистину печальное исследование ваших богословских изысканий: "Далее в библейском понимании смерть человека - результат его собственного греха, т.е. рожденный для жизни вечной человек умирает именно в результате своих грехов. В Сильмарилионе смерть людей - дар верховного божества. Вдумайтесь - смерть - это дар. Христиане полагают, что Господь даровал нам жизнь вечную..."

Я рад, что мы с Вами единомысленны хотя бы в том, что смерть Адама была следствием греха и наказанием за него, а наша смертность - следствие первого грехопадения. Надеюсь, Вы не имели в виду своими словами, что человек не грешащий обретает бессмертие. От последнего нас удерживает предание Св. Церкви, указывая одновременно и на отсутствие личного греха у Божией Матери, и на премирную Ее кончину. Рад, что мы согласны с Вами и в том суждении, что Господь принес нам обетование о вечной жизни - разумеется, не о вечном существовании здесь и теперь, но о вечной жизни после Второго Пришествия и Воскресения Мертвых, в Царствии Божием, в обновленном и преображенном мире.

Церковь единогласна учит, что смерть есть наказание Божие за грех. Но разве не очевидно для всякого, что Бог не умножает зла в мире? Что налагаемое им наказание не есть зло? Смерть и действительно для человека в первозданном его виде неестественна и ненормальна, для первозданного человека она была бы злом. Но Божии наказания всегда содействуют к благу наказуемых. Подумайте сами, не была ли бы вечная жизнь падшего, лишенного полноты бытия и общения с Богом человека в мире, исполненном тления, гораздо большим и жесточайшим наказанием для него? Благая вечная жизнь, для которой он был задуман стала бы просто "дурной бесконечностью", своеобразным непрекращающимся кошмарным сном. Ведь, совершив грех, прародители "умерли тогда душею, которая не может жить в отчуждении от Бога, источника жизни, не может жить без благодати, как тело без воздуха и пищи" (Вл. Макарий, op. cit., т.1, с. 486). Потому, в некотором роде, смерть для _падшего_ человека действительно есть и благо, и дар Божий.

Вот что пишет монах коневецкого монастыря Митрофан в своей книге "Как живут наши умершие и как будем жить мы по смерти (по учению Православной Церкви, по предчуствию общечеловеческого духа и выводам науки)" (1889 г., т. 1): "Непрестанный труд, болезни тела, скорби душевные, смущения, искушения - вот что наполнило нашу жизнь на земле. Только одни святые радовались в скорбях; следовательно, нет ни одного человека, который лишен был бы искушений. Святый, праведный, многострадальный Иов говорил, что и самая жизнь - не есть ли искушение? Нет ни одного человека, который не тяготился бы своею жизнью под конец ее. Как ни дорога человеку жизнь в первое время, однако часто слышим желание смерти под конец ее [...] Одна только смерть освобождает человека от искушений. Не есть ли потому и смерть, полагающая конец скорбям, для человека благодеяние, за которое он обязан возносить благодарение от чистого сердца?" (из главы "Благотворность смерти"). Поэтому видение смерти как наказания в юридическом смысле этого слова, то есть зла, причиняемого в ответ на зло - было бы несправедливо и неблагочестиво.

Для всякого же христианина до наступления Царствия Божия смерть - действительно благо. Смерть праведного христианина рассматривается Церковью, как рождение его в жизнь вечную, как присоединение его к Церкви Торжествующей на Небесах. В день смерти мучеников Церковь впоминала их не скорбью, но радостью. И сам Св. Апостол Павел, пишущий "и, как мы знаем, что, водворясь в теле, мы устранены от Господа, - ибо мы ходим верою, а не видением, - то мы благодушествуем и желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа" (2-е Кор. 5:7-9) и "для меня жизнь - Христос и смерть - приобретение" (Фил. 1:21), по вашему рассуждению тоже оказывается еретиком-гностиком (паки да не будет!).

Наконец, сам Толкин пишет по поводу смутивших Вас слов в своих письмах: "О смертности [...] говорится как о присущей природе человека: эльфы называли ее "даром Илуватара" (Бога). Но следует помнить, что "мифологически" эти истории эльфоцентричны, а не антропоцентричны, и люди появляются в них в момент, который должен был далеко отстоять от их Пришествия (Не подумайте, это не гностическая идея, г-н. Музафаров. Это лишь указание на то, что Творец - единственная и внемирная причина бытия людей. - П.Ф.). Поэтому в них описан "эльфийский" взгляд, который вовсе не обязательно должен подтверждать или опровергать такие верования, как христианское учение, что "смерть" - не часть человеческой природы, а наказание за грех (мятеж), следствие "падения". Следует полагать, что это - эльфийское восприятие того, чем смерть стала для людей, вне зависимости от ее первопричин. Божье "наказание" всегда также и Божий "дар" [...]" (Letters, p. 285-286, письмо 212). Как видите, здесь Толкин, указывая, что эльфы могли попросту вовсе не все знать о людях, присоединяется к вполне православному мнению, которое я уже изложил.

А о том, как рассматривали этот вопрос сами люди, говорится в "Атрабет" - это рассказ Толкина, повествующий о беседе одного из эльфийских владык и мудрой человеческой женщине. Вот что вкладывает Толкин в ее уста: "Мы могли быть смертны, когда впервые встретились с эльфами в дальних краях, а могли и не быть: наше предание не говорит об этом, по крайней мере та часть, что мне ведома. Но у нас уже было свое знание и мы не нуждались в эльфийском: мы знали, что в начале нашего бытия мы были рождены, _чтобы никогда не умирать_ (в оригинале у Толкина - авторский курсив - П.Ф.). И этим, господин, мы хотим сказать: _рождены для жизни вечной без всякой тени какого-либо конца_" (Morgoth's Ring, p.314). Толкин говорит выше о том, что эльфы - не бессмертны в смысле "жизни вечной" (к этому мы еще вернемся), а потом вкладывает в уста своей героини вполне христианскую надежду-обетование. Естественно, в его истории никому еще не ведомо - и не может быть ведомо, _как_ эта надежда осуществится. Но зато читателю-то это отлично ведомо. Итак, мы снова не обнаружили у Толкина той крамолы, которую Вы пытаетесь ему приписать столь усердно.

Снова обратимся к вашим "тезисам": "4.Об эльфах, о которых много сказано, и об орках о которых говорить не любят У Толкиена помимо людей есть другие разумные расы - эльфы, орки, гномы и хоббиты. Кто они суть? Гномы возникают чисто по языческому сценарию - одному из демиургов (Ауле) понадобились подсобные рабочие и он занимается их созданием, правда преуспеть в этом ему удается лишь с помощью верховного божества, т.е. языческий миф смешивается с гностическим, где люди являются порождением младшего демиурга, но верховный Бог из жалости к ним, дает им бессмертную душу."

Я уже показывал, что Ваши ассоциации и, тем более, делаемые из них выводы, весьма произвольны и натянуты. С этим мы сталкиваемся и в этой части Ваших размышлений. Мне кажется, что Толкин, излагая эльфийское предание о появлении гномов, нисколько не преступает тех прав, которые имеет художник в своем свободном творчестве. Не думаю, что есть необходимость богословски защищать такой художественный образ. Толкин никогда не пытался создать аллегорию христианских воззрений - они уже изложены в Писании и Предании Церкви. Поэтому скорее, говоря о затронутом вами сюжете, стоит говорить о его внутренних мотивах, вложенном в него духе, чем о соответствии тех или иных сторон результатов творчества художника христианскому мироописанию в конкретных деталях. И вот, как раз эти самые мотивы Вы понимаете и трактуете совершенно неверно. В гностических системах демиурги творят свои создания против воли Бога, либо сознательно нарушая Его волю, либо утратив знание о Нем. Дух, созданный Богом, вследствие этого, оказывается пленником материи. Понятно, что дух этих воззрений противен христианству, несовместим с ним. Однако так ли у Толкина? Если бы Вы были внимательны, то заметили бы, что гномы сотворены вовсе не как "подсобные рабочие". "Я желал существ иных, чем я сам, чтобы любить и учить их, чтобы они могли зреть красоту Эа, которой ты дал бытие." (Сильм., op. cit., с. 31). Вот что пишет об этом сам Толкин: "Ауле, к примеру, один из Великих [духов], в определенном смысле слова "пал"; ибо он столь желал увидеть Детей (то есть людей и эльфов - П.Ф.), что стал нетерпелив и попытался предвосхитить волю Творца. Будучи величайшим из всех умельцев он попытался создать детей, в соответствии со своими несовершенными знаниями о них. Когда он сделал тринадцать, Бог заговорил с ним в гневе, но не без жалости; ибо Ауле сделал то, что сделал, не из злого желания иметь рабов и подвластных, но из нетерпеливой любви, желая иметь детей, чтобы говорить с ними и учить их, разделяя с ними восхваление Илуватара и свою великую любовь к веществу, из которого сделан мир. Единый упрекнул Ауле, сказав, что тот попытался присвоить власть Создателя; но ведь он не мог дать независимой жизни своим созданиям. Он обладал лишь одной жизнью, своей собственной, произошедшей от Единого и мог, в лучшем случае, отчасти поделиться ею. 'Смотри', сказал Единый, 'эти создания твоих рук имеют лишь твою волю, и твое движение. Хотя ты придумал язык для них, они могут лишь поведать тебе твои собственные мысли. Это лишь неистинное подражание мне.' Тогда Ауле в скорби и раскаянии смирился и попросил прощения. И он сказал: 'Я готов разрушить эти плоды моей самонадеянности и жду Твоей воли'" (Letters, op. cit., p. 287). Чтобы Вы не поняли приведенную цитату неверно, укажу, что Толкин здесь рассуждает о мотивах внутренних для своего мифа, а не о реальной действительности. Творец дает созданиям Ауле дух, разум, волю и жизнь не из жалости к ним, а приняв раскаяние Ауле и его смирение, приняв его дар - "я жду Твоей воли". Где вы находите в этой истории гностические или языческие мотивы? Может быть, по форме своей она и напоминает языческие мифы, но по духу и содержанию (причем весьма явному), она весьма далеко отстоит от них. Она говорит о суверенности Творца вселенной, о том, что даже высоким и великим созданиям свойственно совершать ошибки, о добродетели смирения, покаяния и необходимости предавать свои дела на волю Божию. Вас смущает, что "ангельскому существу" здесь усвоена подобная ошибка? Полно, Церковь никогда не считала Ангелов абсолютно безошибочными и всецело безгрешными. Их ведение и могущество превышают человеческие, но они вполне могут совершать ошибки - и откуда нам знать, какие именно. Мы можем лишь в смирении принимать сказанное в Писании - "и в Ангелах своих усматривает недостатки" (Иов 4:18), понимая, что ничто не может оправдаться перед Богом собственными силами и собственной праведностью, ибо вне Бога нет святости. Церковь никогда не утверждала, чтобы ангелы могли ошибаться, но, полагаю, вряд ли такое частное мнение могло бы быть сочтено в корне противоцерковным и определенно еретическим. Впрочем, с определенностью судить об этом я не берусь и предпочту, во избежание невольной ошибки, остановиться на уже высказанном осторожном предположения о допустимости такого мнения.

Следующий Ваш пассаж - о хоббитах - и вовсе целиком надуман и ни на чем не основан: "О происхождении хоббитов, Толкиен почти не пишет. Только Гендальф нечто знает, но молчит. Однако само их название в Средиземье - половинчики наводит на мысль о шумеро-вавилонском мифе, где боги состязаясь в магии творят человеков, при этом у них зачастую получаются страшные уродцы. Уж не результатом такой попытки валар являются половинчики (недоделанные) хоббиты?".

Во-первых, спешу Вас уверить, что хоббиты - вовсе не "недоделанные". Слово, которое Вы переводите как "половинчик" (halfling), озачает всего лишь малый рост этих созданий и вернее должно бы переводиться как "полурослик". То, что вы полагаете хоббитов "страшными уродцами" - это, простите, ваша личная эстетическая оценка. Мне, как и многим другим, эти персонажи книг Толкина, напротив, кажутся вполне милыми и даже уютными. И о происхождении их Толкин, хотя и в письмах, пишет вполне определенно, давая слову 'хоббит' следующее "словарное определение": "Представитель воображаемого народа, низкорослая разновидность человеческой расы, которые имели такое самоназвание (означающее "живущий в норе"), но остальными именовались "полуросликами", поскольку были ростом в половину меньше обычного человеческого". (Letters, p. 405). И, в другом месте: "Хоббиты, конечно, мыслятся как ветвь именно человеческой расы (не эльфов и не гномов) - поскольку и они и люди могли жить вместе (к примеру, в Бри) и именовались просто "большим народом" и "маленьким народом"." (Letters, p. 158). То есть это просто разновидность людей. Все же идеи по поводу "соревнований" между "демиургами" - порождения Вашей, а вовсе не толкиновской фантазии. Интересно, конечно, почему Ваша фантазия порождает (и приписывает другим) столь странные идеи? Но я не желал бы затрагивать подробности Вашей внутренней жизни или гадать о них. Если Вы - православный человек, то вопросы Вашей духовной жизни - дело Вашего духовника и Ваше.

Обратимся, наконец, к рассмотрению последней части Ваших "набросков": "Hо показательнее всего рассмотрение трех основных рас средиземья - изначально хороших Эльфов, изначально плохих орков и людей. Эльфам, независимо от их поведения, а оно судя по истории сильмарилей может быть далеко не самым добродетельным - резни и предательств там хватает, изначально даровано бессмертие. Орки - изначально обречены, как бы хорошо они себя не вели. Люди во многом зависят от своего поведения. Это очень напоминает гностическую систему Валентина, по которой "существует три рода людей: обреченные на гибель материальные люди (илики, хоики), люди душевные (психики), которые могут достичь спасения, хотя и не совершенства, верой и добрыми делами, и люди духовные (пневматики), которые уже спасены в силу заложенного в них духовного семени и , обладая гносисом, не нуждаются ни в делах, ни в вере"(Карсавин Л.П. Святые отцы и учители Церкви. М., 1994, с.34) т.е. концепция разумных существ Толкиена также заимствована у гностиков."

Как и везде прежде, Ваши сопоставления и выводы оказываются весьма мало обоснованными или необоснованными вовсе. Вы применяете совершенно негодную (Уж не ведаю, по недостатку ли знаний в области логики и способов аргументации, что было бы весьма странно для аспиранта философского факультета, или просто по недобросовестности, - что было бы не менее странно для человека, заявляющего о своем православии. Разве что Вы держитесь мнения, что цель оправдывает любые средства - но такое мнение православной этике несвойственно.) и произвольную схему доказательства своих мыслей обвинений. Сначала Вы излагаете некую точку зрения (на сей раз - честь Вам и хвала - Вы изыскали действительно несовместимую с христианством концепцию), вы потом приписываете ее столь раздражающему Вас автору, совершенно произвольно доказывая ее выдернутыми из контекста (и, как правило, весьма плохо подобранными или и вовсе непонятыми) цитатами. Так можно обвинить кого угодно и в чем угодно. Если принять вашу "логику", то вы сами можете быть объявлены демонослужителями - уж больно нехристианский, языческий характер носит эмблема Вашей организации, не говоря уже о сюжетах, связанных с ее названием. Поэтому, отказавшись от подобной несостоятельной "логики", попробуем рассмотреть затронутую Вами тему полнее, в естественном и логичном порядке.

Согласен с Вами в том, что некоторым гностическим системам действительно свойственно разделение людей на три указанные Вами категории. Кстати, это вовсе не значит, что всякая система, где бы встречались названия этих категорий или намеки на них, есть система гностическая (хотя по вашей "логике" это было бы весьма резонно). Сами эти слова употреблял в своих посланиях Св. Апостол Павел, православие которого, разумеется, несомненно. Разница между указанными гностическими системами и православной мыслью может быть приближенно описана так. В Православии эти термины - "человек плотский, душевный, духовный" употребляются для описания состояния того или иного человека, его духовного "возраста". То есть тот, кто сегодня - плотский человек, завтра, привлеченный благодатью Божией и очищенный покаянием может стать человеком духовным. В этом состоянии нет "предопределенности" - то есть даже человек, достигший высокого уровня духовности и святости может пасть, поддавшись искушению и греху. В гностических же системах, как правило, упомянутое разделение носит именно характер изначальности, предопределенности - это отчетливо видно даже из приведенной Вами цитаты. То есть, как ни меняйся человек (если свобода его выбора вообще признается), что он ни твори, его положение не изменится. Либо он уже спасен, либо уже совершенен, либо осужден - и от него и его воли не зависит ничего. Утверждать в этом смысле, что кто-нибудь создан Богом на погибель или от создания спасен - было бы неправославно (хотя Святое Писание, если рассматривать его слова, вырывая их из контекста, могло бы дать почву для подобных утверждений). С другой стороны, надеюсь, Вы не станете отрицать, что, пребывая на твердой почве Православия и учения Церкви, вполне возможно говорить, что та или иная группа людей, тот или иной народ в большей степени праведен и светел, чем иной (не по определению, но на момент утверждения). Особенно справедливо было говорить это в ветхозаветные времена - называется же народ Израиля в Писании народом святым. Но возможность таких утверждений остается и во время новозаветное. Тот или иной народ может быть более духовен или менее - это не значит, что он по природе такой, это значит, что он таким стал. Он вполне может потерять эту "духовность". Поясню, что я имею в виду. Тот или иной народ в своем большинстве, в своей традиционной культуре может, скажем, лучше знать истинного Бога, а может быть народом, приверженным идолослужению. Несомненно, что первый народ - духовнее, святее и светлее второго. Но это вовсе не значит, что так будет всегда. И это вовсе не значит, что принадлежащий ко второму народу по определению плох или обречен на вечную гибель - вовсе нет, потому что состояние народа не устраняет личной свободы воли человека. Говоря, что тот или иной народ духовнее, светлее, - мы говорим лишь о том, что дитя такого народа имеет больше благоприятных возможностей встать на истинный путь. Тем больше его вина, если он встанет на путь ложный. И обратно - уроженец народа, приверженного тьме, имеет гораздо больше удобных возможностей для падения и совершения зла. Тем больше будет его величие и заслуга (если можно говорить здесь о заслуге), когда он свободно, хотя и увлекаемый обстоятельствами во тьму и зло, встанет на путь святой и праведный. Надеюсь, против такого рассуждения Вы не найдете, что возразить и сочтете его вполне православным.

Какого же взгляда придерживается Толкин внутри своих историй? Обратимся к нему самому - это вернее, чем строить пустые предположения. Я уже цитировал его слова о том, что "ничто не бывает злым изначально". У Толкина в его книгах нет ни одного народа, который бы считался изначально злым, а значит - обреченным. Нет и народов, которые были бы изначально "спасенными". Г-н Музафаров совершает очевидную ошибку, смешивая понятия Жизни Вечной - как спасения, жизни в полноте богообщения в мире преображенном, в Царствии Божием, лишенном искажения и "вечной жизни" - очень долгого физического существование эльфов Толкина в мире, подверженном падению и искажению. Давайте внимательнее вчитаемся в строки самого Толкина, чтобы получить представление обо всем этом из первых рук, а не в Вашем искаженном изложении (которое - а вовсе не мнение Ваших оппонентов - действительно, как показывают факты, "безусловно не может быть соотнесено с истинной картиной").

В письмах Толкин пишет: "Я не чувствую никакой обязанности согласовывать свою историю с формализованной христианской теологией, хотя на самом деле я намеревался сделать ее созвучной с христианским мнением и верованием, которое высказано в Книге Шестой [...], где Фродо утверждает, что орки не были злыми изначально. Мы верим, что это так, я полагаю, в отношении всех разновидностей, типов и племен людских, хотя и кажется, что некоторых, как по отдельности, так и образующих группы, исправить невозможно, по крайней мере, нашими силами..." (Letters, p. 355, письмо 269). Во "Властелине Колец" мы и вправду читаем те слова Фродо, на которые здесь сослался Толкин: "Тень, которая их (орков - П.Ф.) взрастила, умеет только глумиться над тем, что уже есть, но сама не может ничего сотворить, понимаешь? Своего, нового, настоящего, она сделать не может. Так что не Тень дала жизнь оркам. Она только исковеркала, изуродовала готовое, живое." (ВК, op. cit., т. 3, с. 256). Подтверждает эти мысли Толкин и в других местах: "Мудрые в Старшие дни всегда учили, что орки не были "созданы" Мелькором, а значит не злы по своему происхождению. Они могли стать неисправимыми (по крайней мере, силами эльфов и людей), но они оставались в рамках Закона. То есть, хотя по необходимости с ними, как с пальцами на руке Моргота, и должно было бороться с великой суровостью, с ними не следовало обходиться с жестокостью и вероломством, подобными их собственным. Пленных недопустимо было пытать, даже чтобы добыть сведения, необходимые для защиты домов эльфов и людей. Если орки были окружены и просили пощады, следовало даровать ее, даже если это было невыгодно. Таково было учение Мудрых, хотя среди ужасов войны ему не всегда следовали" (Morgoth's Ring, p. 419). Так что, как видите, здесь нет никакой речи об изначальной злой природе или предопределении к вечной гибели (собственно, мир Толкина, по замыслу автора - дохристианский - еще и вообще не знает о вечном спасении или вечной гибели, он живет надеждой).

Нет у Толкина никакой "предопределенности" и в отношении тех или иных людей и народов. Вот что он пишет об этом в письмах: "Люди 'пали' - любая легенда изложенная в форме предполагаемой древней истории настоящего мира, в котором мы живем, должна принимать это - но люди Запада, добрая сторона - были изменены (Re-formed). Речь идет о потомках людей, которые попытались раскаяться и бежали на запад от господства Первого Темного Властелина и его ложной религии, и, в отличие от эльфов, обновили (и приумножили) свое знание истины и природы мира. Таким образом они бежали от 'религии' в языческом смысле этого слова в мир чистого монотеизма, в котором всем предметам, существам и силам, которые выглядели достойными поклонения, было недопустимо поклоняться, даже богам (Валар(ам)), которые были лишь созданиями Единого. А Он был непостижимо далек. [...] Так Нуменорцы стали новым великим благом, став монотеистами." (Letters, p. 204, письмо 156). То есть люди Запада стали людьми света не потому, что в отличие от "людей тьмы" были предопределены к этому, а вследствие покаяния и обретения определенной степени знания истинного Бога. Никаких гностических подтекстов здесь усмотреть нельзя, разве что видеть их везде и во всем, - но тут уже надо будет обращаться к опытному специалисту по навязчивым идеям.

Эльфы Толкина, вопреки вашим идеям, не "спасены" изначально. Их жизнь - это не вечная жизнь в Царствии Божием. Эльфы бессмертны только в том смысле, что жизнь их, если этому не встречается внешних помех в виде ран или усталости, длится, пока длится существование этого мира. Эльфы Толкина, однако, осведомлены о конечности тварного мира. Они не знают о своей судьбе после этого конца и имеют на сей счет разные предположения. Поэтому они не изъяты ни страха смерти, ни самой смерти (только происходящей более от внешних причин, хотя и от внутренних тоже - эльфы уязвимы для усталости души). О вечной жизни в преображенном мире, о спасении, история Толкина знает даже меньше, чем доевангельская ветхозаветная культура. Эльфы, как и все прочие, живут лишь надеждой - надеждой на то, что благой Творец желает добра своим творениям, да еще смутными отблесками будущего. "Как я понимаю, большая разница между эльфами и людьми - лишь в скорости приближения конца. Только в этом. Ибо если ты полагаешь, что квэнди (эльфов - П.Ф.) не ждет неизбежная смерть, Ты ошибаешься. Ныне никто из нас не знает будущего Арды (мира - П.Ф.) (может быть, лишь Валар(ам) оно ведомо) и как долго предназначено ей существовать. Но вечно существовать она не будет. Она сотворена Эру, но Его Самого в ней нет. Только Единый беспределен. И потому и Арда, и самая Эа имеют пределы. Вы видите нас, квэнди, еще в первые эпохи нашего бытия, и конец пока далек. Такой далекой может казаться смерть молодому человеку в годы расцвета; с той разницей, что годы нашей жизни долги и мы уже о многом размышляли. Но конец придет. И тогда мы умрем; исчезнем совершенно, как кажется, ибо мы принадлежим Арде и в хроа и в феа (и плотью и духом - П.Ф.) И что будет за этим пределом? 'Уход безвозвратный', как ты сказала, 'последний конец, невосполнимая потеря'? Наш охотник идет медленно, но никогда не теряет следа. О том что будет за днем, когда он настигнет нас и протрубит в свой рог, у нас нет ни уверенности, ни знания. И никто не говорил нам о надежде." - так рассуждает один из эльфийских королей, говоря с женщиной из людей в работе Толкина "Атрабет" (Morgoth's Ring, p. 311-312).

В книгах Толкина мы можем найти нечто, подобное "обратной перспективе", видению будущего из "прошлого" и через призму этого "прошлого". Можем найти воспевание христианских добродетелей и неявное, но настойчивое отстаивание христианских взглядов на природу мироздания (мир благ, хотя и искажен). Чего мы там не можем найти - так это столь усиленно навязываемых ему Вами гностических идей и концепций.

На этом можно было бы, пожалуй, закончить рассмотрение Вашего "на песке построенного" дома голословных обвинений и "доказательств". Но, для полноты картины, прокомментирую еще несколько Ваших высказываний из других писем.

"Да и во Властелине Колец, за красивыми фразами прячется вообщем-то действия тайного гностического (в смысле обладающего высшим знанием) ордена - светлого совета. Разве можно борться со злом тайной? В средние века люди считали, что где тайна, там и дьявол." - это Ваши слова.

Во-первых в отношении Белого Совета, о котором Вы говорите. Кто вам сказал, что это некий аналог мистических тайных обществ западноевропейской истории? Белым Советом, к Вашему сведению у Толкина названо собственно тайное военно-политическое содружество "глав государств", противостоящих Темному Властелину вкупе с эмиссарами "ангельских сил" с Запада. Его участники обладают знаниями и мудростью - в силу того, что служат добру и прожили долгую жизнь. Никакими "высшими знаниями", недоступными обычным смертным они не обладают, по крайней мере, об этом нигде не говорится. Сами "волшебники-мудрецы", эмиссары Запада, действительно названы несколько раз "орденом". Но и в данном случае идет речь лишь о единстве людей, объединенных общим происхождением, положением в мире и целью. Согласитесь, все это еще не делает такое содружество аналогом "тайных гностических сект". Что касается тайны - скажите, видели ли вы хотя бы одного политика или полководца, который стал бы, во время ожесточенной войны, вести переговоры с союзниками открыто и заявлять обо всех их результатах во всеуслышание? Это была бы или стратегическая хитрость, или гибельная глупость.

Но это еще не все. Вы, почему-то, видимо, считаете, что всякая тайна - синоним зла и даже синоним злого мистицизма. Вы, вероятно, не знаете, что в первые века существования христианства собрания верных весьма часто были тайными? Или Вы не читали в Евангелии о тайных ("из страха перед Иудеями") учениках Господа нашего Иисуса Христа? Да и само название "Тайная Вечеря" Вам что-нибудь говорит? А знаете ли Вы, что христиане очень скоро стали держать втайне то, что касалось таинств (обратите внимание хотя бы на само название) Церкви, особенно Евхаристии. О них не рассказывали непосвященным, не ставшим членами Церкви, не родившимся через святое крещение. Этот взгляд, о "неразглашаемости тайн веры и культа пред непосвященными" (А.П. Голубцов. Из чтений по церковной археологии. Литургика. Сергиев Посад, 1918, с. 48) носил название disciplina arcani (лат. - учение, порядок сохранения тайны). "У Тертуллиана, пережившего Климента десятью годами (+ 220), есть два места, имеющие отношение к нашему вопросу. В своем Апологетике он касается тех же обвинений против христиан, с какими приходилось иметь дело Иустину и другим апологетам, но он всегда обоходит молчанием отправление христианских таинств и опровергает возводимые на христиан обвинения самой невозможностью для язычников узнать, в чем состоят христианские священнодействия и что там делается. Он проводит параллель между христианскими таинствами и языческими мистериями, замечая, что как там, так и здесь присутствующие связаны обетом молчания, и что посторонний глаз не может проникнуть за эту священную ограду тайны." (Голубцов, op. cit., с 48). Это обыкновение отошло в прошлое только с появлением христианского государства, когда Церкви не надо было уже опасаться гонений и скрываться в катакомбы. Но припомните из последнего времени историю того, как снова тайно существовали и литургисали катакомбные православные общины в годы безбожной советской власти, окормляя верующих, готовя священников. Сможете ли вы после этого с чистой совестью сказать, что со злом нельзя бороться тайной и что "где тайна, там и дьявол"? Думаю, что затруднитесь.

Снова весьма поверхностными оказываются Ваши обвинения и выводы, ни на чем не основанными и ничем не подкрепленными. Но в особенности становится не по себе, когда Вы, взяв приведенную Вам цитату из письма Толкина переворачиваете ее с ног на голову, перетолковывая ее в смысле, Вам необходимом: "А вот у Толкиена сего почему-то нет, "религиозный элемент растворен во всей этой истории и ее символизме" причем растворен, читай - спрятан, настолько хорошо, что сразу его и не найдешь." Как-то очень не только не по-православному выглядит эта "словесная эквилибристика", но и вообще не по-христиански. Вот эта цитата из Толкина целиком: "Конечно, "Властелин Колец", - труд глубоко религиозный и католический: это не совсем очевидно на первый взгляд, но ощутимо при повторном прочтении. Вот почему я не оставил в воображаемом мире ничего, что могло бы как-то соотноситься с "религией", то есть с культом и религиозной практикой. Ибо религиозный элемент входит непосредственно в ткань самого повествования и в его символику" (Letters, p. 171, письмо к Роберту Мюррею, пер. Н. Прохоровой). Замечу, что Роберт Мюррей - друг семьи Толкин, - католический священник, весьма положительно оценивший "Властелина Колец". Не нужно обладать высокими научными степенями, чтобы отметить - смысл, вложенный Вами в слова Толкина, противоположен тому, что вложил в них автор. Чтобы окончательно показать это, приведу еще одну цитату - из письма к издателям: "Единственный упрек (в адрес "Властелина Колец" - пер.), который раздражает меня, - это утверждение, будто "там нет религии"... Там - монотеистический мир "естественной теологии". Столь необычный факт, как отсутствие там церквей, храмов, религиозных ритуалов и церемоний, - всего лишь особенность конкретных и исторических обстоятельств, описанных в книге" (Letters, p. 220, письмо 165, пер. Н. Прохоровой). И еще: "Художественное повествование - не место для развернутого обсуждения мифологических установок... Я специально свел все, что касается "высших материй", к едва различимым намекам, заметным лишь самым внимательным из читателей или оставил в виде неразъясненных символов.. Присутствие Господа и "божеств", Владык или Стихий Запада едва различимо... лишь в таких сценах, как, например, нуменорский обряд молитвы перед трапезой, совершаемый Фарамиром" (Letters, p. 201, Письмо 156, к Роберту Мюррею, пер. Н. Прохоровой). Я уже говорил, о ком каждому добропорядочному христианину напоминает манипулирование цитатами, вырванными из контекста. Теперь же замечу, что это манипулирование, равно как и сама манера навешивания различных ярлыков без тени их обоснованности, знакома жителям России даже и не христианского исповедания. И знакома из совершенно недавней истории - это ведь был самый обычный, повседневный способ действия советской прессы и советской пропаганды. Насколько "справедливы" были такие обвинения, думаю, говорить не стоит - эту часть истории сейчас забыть еще не успели. Уж не знаю, что так повредило Вашей научной честности, г-н Музафаров. Может быть, это, как и многое другое - трагическое следствие того безбожного периода, который пережила наша многострадальная страна. И может быть, прежде чем выяснять детали богословского учения Церкви, Вам следовало бы еще потратить время на то, чтобы взять несколько уроков христианской, научной и просто человеческой порядочности (ориентируясь, хотя бы, на пример светлой памяти академика Д.С.Лихачева) - ибо без этого вряд ли возможно стать и добрым христианином. Остается надеяться, что эти печальные проявления "советской этики" еще не вошли в Вашу плоть и кровь - и Ваша молодость - почва для такой надежды.

Вы, г-н Музафаров пишете, что в книгах Толкина религиозные, христианские мотивы разглядеть трудно, в отличие от книг его друга Льюиса. Это правда. Так мед трудно разглядеть на хлебе, когда он впиталсяв него. Но вкус меда и его польза от этого не исчезают и не умаляются. Странно, что аспирант философского факультета (как Вы говорите о себе) не знает простых истин из области литературоведения, известных всякому грамотному школьнику. "Хроники Нарнии" - аллегория (в отличие, скажем, от некоторых частей другой книги Льюиса - "Космической Трилогии"), а книги Толкина - не аллегоричны, скорее уж содержат истории и притчи. История отличается (по Толкину) от аллегории тем, что аллегория пытается описать реальные вещи их символами. А история рассказывает именно свое содержание - но в силу общих законов мира оказывается "применима" ко многим другим случаям и историям. Рассуждая о художественных текстах и сравнивая их по критерию "религиозного содержания" неплохо было бы знать об этом отличии - оно достаточно фундаментально. Кстати говоря, в Священном Писании Ветхого Завета можно найти немало исторических текстов, в которых "религиозное содержание" также не содержится прямо - скажем, генеалогии, некоторые летописи. Или Вы и тут решите что религиозные идеи спрятаны намеренно - чтобы их, не дай Бог, никто не разглядел? Интересно тогда, кто их спрятал (если не полагать, что это дело рук "злокозненных иудеев" - каковое мнение было бы кощунственным в отношении Библии).

Итак, обвинения в адрес книг Толкина рассмотрены и найдены несостоятельными. Было весьма странно заниматься такой "апологией" - странно и потому, что приходилось говорить о вещах элементарных и потому, что говорилось о богословии в применении к книге не богословской и не вероучительной. Казалось бы, дело сделано, труд завершен - можно успокоиться и не возвращаться более к этой теме. Но подумалось - ведь дело это может оказаться бесконечным. Кто может дать гарантию, что кто-то - не Вы, г-н Музафаров, так кто-либо другой - ведь много сейчас повсюду любителей пообличать что-нибудь с авторитетным видом - снова не понадергает цитат еще не упомянутых, не перетолкует их и не пустит в оборот с новыми обвинениями? И тогда снова, пусть не я, а кто-то другой принужден будет выступать в роли популяризатора курса "Закона Божьего", защищая добрую и христианскую книгу от нападок не в меру разошедшихся - по неразумию ли, или по малой разборчивости в средствах - христиан же. Занятие, должен сказать, весьма печальное и скорбное. И чтобы иметь надежду хоть как-то избежать подобного развития событий, я продлю свои и без того некороткие уже записи, чтобы рассмотреть затронутые уже вопросы с несколько иной точки зрения. Окончив работу над ответом отрицательным, то есть опровергнув как следует приведенные "аргументы", перейти к части "сравнительной" - рассмотреть разницу между гностическими заблуждениями и христианством в общем и посмотреть, куда же принадлежит творчество Толкина по своему духу. Потом же показать христианство самого Толкина и христианское звучание его книг уже положительно - не в сравнении, а из самих его текстов и из того, что говорили о них другие. И, наконец, для окончательной полноты ответа, затронуть еще некоторые темы, как поднятые т.н. группой "Китоврас", так и связанные с нею самой. Такой план представляется вполне естественным - и потому, с Божьей помощью, ему я и последую.

III. "В ОГОРОДЕ БУЗИНА..."
О том, кто же все-таки на самом деле Толкин - гностик и оккультист или христианин.

Итак, прежде, чем обратиться к рассмотрению книг и мировоззрения Толкина со стороны положительной, раскрывая их христианское звучание и содержание, нам следует остановиться на еще двух вопросах. Г-н Музафаров со товарищи предъявляли Толкину обвинение в гностицизме - и хотя все их "доказательства" этого обвинения были рассмотрены и отвергнуты, как ни с чем не сообразные, стоит все-таки произвести последовательное сравнение мировоззрения, "внутреннего" для книг Толкина с гностическими и христианскими представлениями, чтобы выяснить их "происхождение" и определить чему они более "созвучны", как сказал бы сам Толкин. В конце концов, книги Толкина - вовсе не пересказ Писания и богословских учений. В крайнем случае, еще можно найти в них мифическо-поэтический "перепев" всего этого - а потому говорить о "созвучии" будет весьма уместно. Во-вторых, предвидя еще один возможный повод для нападок со стороны "оппонентов" и "обличителей" Толкина, мы затронем и его. Дело в том, что Толкин был католиком, причем практикующим - то есть не католиком по формальным только убеждениям, но и по жизни. И потому, во избежание обвинений со стороны вполне определенных православных кругов в том, что Толкин является невольным (или вольным) "проводником латино-католических влияний в России", стоит коснуться вопроса о том, есть ли в его творчестве - и в какой степени - то, что можно назвать спецификой именно и только католиков - в отличие от православных.

Переходя к систематическому "сличению" гностицизма и православного вероучения, в целях, нас касающихся, сперва, вероятно, следует дать некоторое историческое введение в вопрос. Слово "гнозис", да и само слово "гностик" вовсе не во всяком контексте связано с ересью и ее носителями. Слово "гнозис" с греческого буквально означает - "знание, познание", "гностик" - соответственно - "знающий", носитель такого знания. В первые века существования Церкви это слово могло употребляться и употреблялось (а в ряде случаев вполне законно употребляется богословами и поныне, с соответствующими объяснениями) для обозначения христианского знания истинного Бога, знания не только интеллектуального, но и мистического, таинственного "соединения", соприкосновения с Ним. Скажем, "из слов Климента (Александрийского) видно, что в церкви его времени назначались особенные места для пресвитеров и гностиков, т. е. лиц высшей духовной зрелости, для верных или братий и для оглашенных [...]" (Голубцов, op. cit., с. 48). Истинный гнозис играет большое значение для многих "систем" древне-церковного мистицизма (см., к примеру, П. Минин, Главные направления древне-церковной мистики, Богословский вестник, 1911-14). "Несмотря на то, что в учении Климента несомненно можно обнаружить элементы гностицизма, следует проводить различие между такими гностиками, как Валентин, который порвал с Церковью и основал свою собственную секту, и "гностиками", подобными Клименту, всегда остававшимися в общении с Церковью и внесшими значительный вклад в ее Предание" (прот. И. Мейендорф, Введение в святоотеческое богословие, Нью-Йорк, 1985, с. 85). Последних можно, скорее, охарактеризовать, как православных, близких гностикам по своей терминологии и акцентам - но не разделяющим их заблуждений. Поэтому в ранней христианской традиции всегда различались истинно христианский гнозис - и "лжеименный гнозис" гностиков-еретиков, то есть "то, что ложно именуется знанием".

Если говорить о гностицизме в узком смысле слова, то есть именно о гностических ересях, то их можно определить кратко, как возврат от мышления христианского к мышлению дохристианско-языческому или иудействующему. Но и здесь следует быть очень осторожными в высказываниях и формулировках. Вовсе не любое использование дохристианского наследия приводит к ереси и впадению в заблуждение - такое понимание древней Церкви было абсолютно чуждо. Напротив, христианская мысль использовала очень и очень многие достижения мысли дохристианской - и многие древние церковные писатели рассматривали некоторых языческих философов и авторов, как "приуготовителей ко Христу". Св. Мученик Иустин Философ прямо уподобляет таких язычников, как Сократ, ветхозаветным праведникам. Да о чем говорить - известно, что Свв. Василий Великий и Григорий Богослов использовали достижения эллинской философии, которую отлично знали, чтобы прояснить и сформулировать христианское учение о Св. Троице. Сами категории языческой мысли в их трудах получали новое звучание, обретали истинное значение, были настигнуты христианством и преображены им (И в этом отношении книги Толкина родственны мысли древних Отцов. Многие образы и символы, которые в ином контексте могли бы иметь языческое звучание у него приобретают подлинно христианское содержание). Труды этих (и многих других) Отцов - живое воплощение апостольского повеления "все испытывать, хорошего держаться". Будучи водимы Духом Христовым, Святые отчетливо видели и в до-христианском то, что несло на себе некоторую печать того же духа и потому могло и должно было получить христианское звучание на пользу Церкви. Между трудами Отцов и сочинениями гностиков-еретиков есть существенная разница - первые, глубоко постигнув евангельскую весть, смогли преобразить ею ветхое, сделав его новым. Вторые же не поняли глубины и смысла Благой Вести. Они либо пытались соединить христианство с язычеством или некоторыми видами иудейского мистицизма на равных, уподобляясь тем, о которых евангельская притча говорит "Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани: иначе вновь пришитое отдерет от старого и дыра будет еще хуже. Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие: иначе вино прорвет мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут; но вино молодое надобно вливать в мехи новые". Первые дохристианское преобразили и искупили, сделав его частью нового - подобно тому, как Господь из ветхого человека творит нового в Церкви и в Царствии Божием. Вторые же попытались и само христианство свети к своему пониманию - и Благая Весть погасла для них, затмившись туманными мифами, подобными смутным сновидениям, заслонившись "родословиями бесконечными" (1 Тим. 1: 4). Для меня совершенно очевидно, что уже сами задачи, сами цели и методы, которыми Толкин их воплощает, делают его последователем первых - как художника, а не как богослова - и бесконечно удаляют его от вторых. В своей идее описания "христианского" и "праведного" в "мире" до Христа, в "мире", о Христе еще ничего не знающем, Толкин в этом оказывается продолжателем традиций христиан, в особенности монашеских традиций древних кельтских и некоторых скандинавских (например, исландской) Церквей, традиций, принадлежащих всей полноте Церкви, не пережившей еще Великого Раскола 1054 года. Мы знаем, что древние ирландские монахи и святые (почитание которых любовно восстанавливал чтимый сейчас среди православных Св. Иоанн (Максимович) Сан-Францискский) не только не разрушали дохристианскую культуру, но напротив, любовно собирали сохранившееся от нее, преображая и принимая в христианскую культуру то, что могло быть принято в нее по испытании.

Вернемся, однако, к гностицизму. Еретики-гностики никогда не представляли из себя единства ни в вероучительном, ни в организационном аспектах. Поэтому, говоря о гностицизме, мы говорим не об одной целостной системе, а об огромном количестве различных, противоречивых систем. Поэтому почти всякое обобщение оказывается имеющим исключения и потому носящим условный характер. Те, кто как следует изучил сохранившееся от гностицизма до нашего времени (равно как и современные версии гностических ересей, из которых наиболее яркие - учение т.н. "белого братства" - "юсмалиан" и учение т.н. "Виссариона"), кто понимает и чувствует, в чем состоит отличие духа этих ересей от духа христианства, "духа истины от духа заблуждения", для того, как мне кажется, очевидно и то, каков дух толкиновских книг - христианский, а не гностический. Для тех же, кто смущен "мудрствованиями" господ из группы "Китоврас", но не имеет достаточных знаний, попытаемся привести краткий, обобщенный, схематичный анализ "внутреннего мировоззрения" толкиновских книг и взглядов самого Толкина в сравнении их с характерными гностическими и христианскими взглядами, чтобы все могли сами убедиться в неосновательности нападок на писателя с этой стороны. Излагать все особенности и черты каждой из многочисленных гностических систем не представляется возможным - этот "трактат" и так уже весьма разросся, - да и уместным. Я вообще не уверен, что всякому непременно необходимо глубокое знание сути этих заблуждений, но если по долгу службы или по необходимости кому-то потребуется подробное знание об этом, они смогут обратиться к источникам более осведомленным и компетентным (список некоторых я привожу в дополнении к этой статье). Мы же, попробовав сформулировать наиболее существенные и широко распространенные, определяющие моменты, свойственные для гностических систем (Г), приведем в сравнение с ними взгляд христианский (Х), после чего укажем на то, как тот или иной вопрос видится в книгах Толкина (Т). Делать это я буду кратко, по возможности избегая длинных цитат в первых двух случаях - поскольку, думаю, что они и так уже многих утомили. Все приводимые сведения могут быть проверены по тому же "Догматическому Богословию" Высокопреосв. Макария и по другим источникам. Естественно, некоторые христианские взгляды приводятся весьма кратко, схематично и иногда неполно (хотя я всячески старался избежать искажений их), что может приводить к неточностям в понимании. Это вызвано необходимостью сократить размеры настоящей статьи и я прошу простить меня за причиняемое этим неудобство. Не все приводимые в разделе (Г) пункты общи для всех гностических систем, поэтому иногда между ними могут возникать противоречия. В изложении гностических взглядов я намеренно употребляю слово "бог" с маленькой буквы, поскольку излагаемое не имеет касательства к истинному Богу.

• (Г). Бог абсолютно надмирен, его природа абсолютно чужда этой вселенной, которая им не создана и не управляема. Вселенная не создана по его воле. Либо он не знает о ней, либо она создана в противовес его воле. Материальное бытие противопоставлено духовному бытию бога, как зло противопоставлено добру. Мир есть результат ошибки или трагедии в абсолюте, либо он порожден злом.

  (Х) Бог абсолютен и благ. Он сотворил этот мир по Своей воле и Своим словом. Он поддерживает его и управляет им своим Провидением, как явно, так и через посредство Своих служителей - в частности, Ангелов. Все сотворенное им и имеющее от Него бытие изначально благо. Все имеет свое бытие от Него.

  (Т). "В начале был Эру, Илуватар" (Сильм.). "Только Единый беспределен." (Атрабет, см. Выше). "Существует Эру (Единый), каковой есть Единственный Бог Творец, Который создал Мир, но Который Сам не есть этот Мир." (Morgoth's Ring, p.330). "'Материя' не понимается как зло или противоположность 'духу'. Материя по своему происхождению полностью блага. Она остается "творением Эру" и потому до сих пор в основном хороша и даже способна самоисцеляться, когда над ней не творится насилие [...]" (Morgoth's Ring, зp. 344). Мир сотворен словом Эру "пусть это будет" (Сильм., с. 9). Мир управляется Валар(ами), вошедшими в него по воле Илуватара Его "ангелами", старающимися делать все в соответствии с Его волей открытой им в Музыке. (Айнулиндалэ, Сильмариллион). Как видим, все это в созвучии с христианским, а не с гностическим воззрением.

• (Г) Бог ничего не творил. Все духовные существа суть его части, постепенно развившиеся из него путем "излияния" или "эманации". Путем сложной системы излияний появляется иерархия духовных существ, добрых и злых.

  (Х) Бог неизменен. Все, имеющее бытие создано Им из ничего, а не произошло из Его сути и не истекало из Него. Все существующие порядки и чиноначалия духовных и материальных существ (в т.ч. иерархия Ангелов) Им, как и все остальное.

  (Т). "Первыми создал он Айнур" (Сильм.). " (в моем "мире") Есть только один "Бог" - Бог, Эру Илуватар. Есть его первые создания, ангельские существа, из которых те, что более других были связаны с космогонией вошли (по любви и свободному выбору) в Мир как Валар(ы) - боги, или правители". (Letters., p.205). "[Илуватар] Сам не есть этот Мир" (См. Выше). Опять видим очень мало общего с гностицизмом. Все, напротив, вполне "созвучно" христианстким взглядам.

• (Г). Между людьми и другими духовными существами нет никакой разницы. Люди есть ангелы, оказавшиеся в телах, будучи пленены злым(и) демиургом(ами) или оказались в злой материи в наказание за падение. Духовные существа часто рассматриваются как частицы бога. Спасение есть освобождение от телесности и от плена материи.

  (Х). Человек есть отличное от ангела существо, задуманное как духовно-телесное единство. Люди - не падшие Ангелы, а особые создания. Воплощенность - естественное состояние человека и не есть зло. Напротив смерть есть нарушение изначального замысла Божия. Спасение есть вечная жизнь в Царствии Божием в воскресшем и преображенном теле.

  (Т). "Есть первые создания, ангельские существа [...], существуют также воплощенные разумные создания, Эльфы и Люди, обладающие схожими, но иными природой и положением" (Letters, p. 205). "'хроа' и 'феа' (плоть и душа - П.Ф.) [...] были задуманы друг для друга, чтобы пребывать в верности друг другу и вечной гармонии. [...] Разделение фэа и хроа "неестественно" и происходит не из первоначального замысла, но из "искажения Арды", случившегося вследствие деяний Мелькора" (Morgoth's Ring, p. 330-331). "Это было бы презрением к телу, мыслью от Тьмы, неестественной для всякого воплощенного, чья жизнь в неискаженном состоянии есть обоюдный союз (тела и духа - П.Ф.). Но тело не гостиница, призванная согреть странника в ночи, чтобы он потом отправился своим путем, а в нее пришел новый постоялец. Это дом, сделанный только для одного жильца, не только дом, но и одежда. И для меня неясно, почему мы должны говорить только о том, что одежда сшита по носителю, и не говорить, что и носитель сделан для одежды. И я полагаю неверным думать, что разлука между телом и духом естественна для природы человека. Ибо, если бы для тела было "естественно" прервать существование и умереть, а для души - продолжать жить, это было бы дисгармонией в человеке и эти его части не могли бы быть единством в любви." (Morgoth's Ring, p.317). "И вдруг я внезапно узрел видение Арды Пересозданной; где эльдар (эльфы - П.Ф.), обретшие полноту, но не конец, вечно пребудут. И там будут они прогуливаться, быть может вместе с людьми [...]" (Morgoth's Ring, p.319). Толкин не проповедует открыто в своей книге христианство - это было бы странным. Но он сплошь и рядом вкладывает в уста своих героев некую интуицию, предвкушение, предчувствие христианских истин. Но - вполне христианских, пусть не обретших полноты, но никак не гностических.

• (Г) Мир управляется злыми силами, пленившими человека. Зло произошло либо вследствие злой воли утративших единство с богом его эманаций, утративших знание бога и стремящихся к своим злым целям (Они стараются удерживать человека в рабстве. Творец материального мира - старший из таких "миродержителей", он зол и эгоистичен.), либо из отдельного независимого от бога источника абсолютного зла (в таком случае именно из него происходит материальное бытие или оно само и есть материя).

  (Х) Мир управляется провидением Божиим, в т.ч. посредством Его слуг - Ангелов, действующих по Его воле. Это провидение содействует добру и попускает зло, направляя его следствия, вопреки его желанию, к благу. Ангелы и провидение Божие стараются направить человека к благу и вечному спасению, движимые любовью Бога по отношению к Своим созданиям. Бог сотворил материальный мир как благо и для блага Своих созданий. Зло не имеет собственной сущности - это злоупотребление волей. Первоисточником зла в мире стал Ангел, сотворенный благим, но произвольно павший. Бог не причина зла, даже косвенно. Никакого независимого от Бога источника зло не имеет, поскольку не имеет и собственного бытия. Абсолютного зла нет - даже Сатана - это предельный носитель зла, но не абсолютное зло. Зло есть удаление от добра, его искажение и умаление. Зло не имеет части в вечности.

  (Т) Мир управляется ангельскими существами - Валара(ми) по воле Творца (см. выше). Иногда происходит непосредственное и явное вмешательство Единого в историю, но редко (это характерно и для библейских ветхозаветных времен) - как в случае с гибелью Нуменора (Сильм., Акаллабет). Валар устраивали все в мире и стремятся направлять все на благо Детей (эльфов и людей), а не из эгоизма "привела их в мир любовь к Детям Илуватара" (Сильм., с. 10). "Это последнее основание эстель (надежды - П.Ф.), и мы не теряем ее даже в предвидении Конца - что цель всех Его замыслов - радость Его Детей" (Morgoth's Rind, p. 320). Абсолютного зла нет - "В моей истории я не имею дела с такой вещью, как Абсолютное Зло." (Letters, p. 243). Зло есть ложное употребление свободы. Оно началось с падения через гордость и самовозношение одного из величайших "ангельских существ" - Мелькора. Он не может создавать ничего своего, только искажая сотворенное Эру. Эру попускает это, но предупреждает, что никто не может помешать осуществиться его замыслу (Сильм., с. 6). Опять видим совершенно христианское воззрение на природу добра и зла.

• (Г) Спасение мироздания есть приход его к "плироме" изначальной полноте всего в боге. Это спасение есть полное избавление от материальности и уход из чувственного космоса. После того, как все духовные существа покинут его, материя снова окажется в состоянии аморфного хаоса и перестанет существовать.

  (Х) Спасение есть обретение Царствия Божия, где все спасенные будут иметь жизнь вечную в полноте богообщения, в воскрешенном и преображенном, но не лишенном материальности теле, в преображенном и обновленном мире, где не будет зла. Этот мир воспримет в себя материальное бытие, избавленное от тления, поскольку материя блага и сотворена Богом. Перед тем, как наступит Царствие Божие будет иметь место, как полагают многие, битва между силами Антихриста и воинством Христовым и произойдет Конец Света, носящий характер глобальной катастрофы - не совершенного разрушения, но изменения, преобразования и пересоздания.

  (Т). У обитателей историй Толкина нет точного знания об обстоятельствах Конца. Есть однако некие интуиции и догадки об Арде Исцеленной, которая будет существовать после конца времен, где все обретет свою полноту и истинность (см. выше). Очевидно, речь не идет об уничтожении материи, но только об исправлении искаженного. Говорится у Толкина намеками о некой Великой Битве, Последней Битве, битве конца дней, в которой враг будет окончательно побежден. После этого, как надеются, будет за пределами времени, в вечности, Арда Пересозданная. В целом эта интуиция носит характер, звучащий вполне по-христиански. На гностические взгляды это весьма мало похоже.

• (Г). Гностическая идея предопределенности. Некоторые люди предназначены изначально к гибели, некоторые к спасению. Некоторые могут обрести спасение только посредством добрых дел (не все). Своей судьбы в этом люди изменить не могут. Предопределенные к спасению могут не исполнять никаких добрых дел и не соблюдать заповедей. Обладание таинственным знанием - гнозисом (иногда - вкупе с совершением некоторых ритуалов) - самодостаточно для их спасения. Психики могут обрести неполное спасение через исполнение заповедей. Спасение иликов, как правило, вовсе невозможно.

  (Х). Господь всем желает спастись. Его предопределение основано на предведении и не лишает людей свободы и возможности спасения. Спасение осуществляется Богом во Христе. Человек спасается, свободно приходя к Богу через веру и освящаясь через участие в Таинственной жизни Церкви и совершение иных благих дел, без которых вера мертва. Необходимость совершать все заповеданное Богом и стяжать добродетели - обща для всех.

  (Т) Гностической идеи предопределенности мы у Толкина не нашли (см. выше). Толкин не лишает своих героев свободы выбора, хотя обстоятельства могут затруднять или облегчать правильный выбор (как и в настоящем мире). О вечном спасении и тем более Церкви не говорится, разве что намеками. Однако нет и следа идей о том, что кто-то может быть хорош и светел вне зависимости от дел и взглядов, или что Законы, восходящие к Валар(ам) и Единому не обязательны для некоторых. Нет и следа гностической разнузданности (некоторые гностики считали мораль порождением злых мироправителей и считали себя свободными от нее), напротив всюду видим следование принципам морали, общим для всех приверженцев добра. Не упоминается разврата и даже полигамии - только моногамия (с этой стороны "мир" Толкина даже более "христианский" по своим нормам, чем мир ветхозаветный). Нет и идей крайнего аскетизма из ненависти к телу (свойственного другим гностическим системам) - оно ведь по своему происхождению благо и предназначено для блага созданий Эру. Добродетели и мораль, утверждаемая у Толкина приверженцами добра также носит вполне христианский характер (За исключением, конечно, специфических добродетелей, связанных с соблюдением некоторых заповедей сугубо христианских - вроде посещения воскресных богослужений.). "Мир" Толкина строго монотеистичен - по крайней мере, это точка зрения всех героев, на стороне которых находится писатель.

• (Г) Поскольку материя есть зло, специфической чертой некоторых гностических систем становится докетизм - учение о том, что воплощение, вочеловечение Христа было нереальным, кажущимся или призрачным, что у него не было материального тела и что он не пострадал и не умер.

  (Х) Христианство, напротив, всегда утверждало реальность и материальность Воплощенного Господа. Он полностью воспринял человеческую природу, в том числе и материальную, пострадал и умер во время правления Понтийского Пилата, и в третий день воскрес.

  (Т) Толкин, конечно же, не говорит в своих книгах о Воплощении. Сам он, будучи католиком, конечно же, придерживался общей для католиков и православных традиции, изложенной нами только что. Но есть отрывок из "Атрабет", который косвенно показывает, что идеи докетизма были бы чужды героям Толкина. Вот этот отрывок:

  - Говорят, - ответила Андрет, - говорят, будто Единый сам войдет в Арду и исцелит людей и все Искажение, с начала до конца. Говорят еще, - а может, выдумывают, - что этот слух ведет начало со дней до нашего падения, и дошел до нас через бессчетные годы. [...]

  - Я не сомневаюсь на этот счет, - ответила Андрет. - И потому все эти речи о Надежде выше моего понимания. Как может Эру войти в то, что Сам создал, в то, что неизмеримо меньше Его? Как может певец войти в песню или художник в картину?

  - Он уже присутствует в ней, так же, как и вне ее, - заметил Финрод. - Но и впрямь: присутствовать извне и жить внутри - это разные вещи.

  - Верно, - сказала Андрет. - Эру, быть может, в этом смысле и присутствует в Эа, которая произошла от него. Но они говорят, будто бы Он Сам войдет в Арду, а это совсем другое дело. Как это возможно, ведь он же больше? Не разрушит ли это Арду, да и всю Эа?

  - Не спрашивай, - сказал Финрод. - такие вещи превышают мудрость эльдар; а может, и валар тоже. Но, знаешь, мне кажется, слова могут вводить нас в заблуждение, и когда ты говоришь "больше", ты меришь мерками Арды, где больший сосуд не может войти в меньший. Но в этих словах нельзя говорить о Неизмеримом. Если бы Эру захотел, Он, вне сомнений, непременно нашел бы путь, хотя мне и неясно, какой. Понимаешь, мне кажется, что, даже если бы Он Сам вошел в Арду, Он все равно остался бы таким, какой Он есть - Творцом вне мира. И в то же время, Андрет, говоря со смирением - не могу я представить, как иначе можно достичь исцеления. Ибо Эру, конечно же, не позволит Мелькору подчинить мир своей воле и восторжествовать в конце. Но я не могу представить себе никого сильнее Мелькора - кроме самого Эру. И потому, если Эру не оставит Свое творение Мелькору, который иначе добъется господства над всем, то Он должен будет Сам войти сюда, чтобы повергнуть его." (Morgoth's Ring, p.322).

  Ясно, что речь здесь идет не об иллюзорном вступлении Творца в творение, а о реальном. Это как бы образец возможного "христианского богословия" еще до Пришествия Спасителя - и он вполне "православен" и даже созвучен духу Отцов Церкви первых веков христианства.

Что же мы находим в "волшебной истории" Толкина? Находим ли мы, чтобы кто-нибудь из положительных его персонажей пользовался услугами злых духов, слуг Темного Властелина? Чтобы он призывал их на помощь или старался подчинить себе оккультными средствами? Ничего такого в книге Толкина мы не найдем. Напротив, мы видим постоянные предостережения о том, что опасно и гибельно пытаться пользоваться тем, что "под рукой" Темного Властелина. "Ни за что не надевай его ни под каким предлогом" пишет Гэндальф Фродо о Кольце, созданном Сауроном. И читатель видит, к каким ужасным последствиям приводит нарушение этой "заповеди", к каким ужасным последствиям приводит и само владение Кольцом - соприкосновение с происходящим от зла. Мы видим, что возжелавший власти и по пытавшийся воспользоваться методами Темного Властелина в борьбе с ним самим гордый Саруман сам падает, подобно Саурону. Мы видим, как погибает Денетор, в гордости своей думавший "обмануть" зло, вступив с ним в контакт через Палантир - вещь, которая в сильной степени находилась под властью зла - и сам оказавшийся обманутым. Говорится и о том, что смертному может оказаться опасно искать "эльфийских чудес" - особенно, если он нечист помыслами. Мы видим "волшебные" вещи - но это все просто вещи, наделенные особыми свойствами. Герой не может полагаться на них - они не решают за него его задач, он должен продолжать внутреннюю и внешнюю борьбу со злом. Некоторые же иные "волшебные" вещи и происшествия у Толкина по духу своему скорее ближе к области того, что мы назвали бы "чудесным", а не "магическим".

А вот что говорит сам Толкин о "волшебстве" и "магии" в своей книге:

"Я боюсь, что часто был слишком небрежен в отношении "магии" и особенно в самом использовании этого слова; хотя Галадриэль и другие и показали, критикуя употребление его смертными, что мысль моя в этом отношении не была уж совсем неосторожной. [...] Я не хотел бы быть вовлечен в споры о том, реальна ли "магия" в любом смысле этого слова и возмона ли она в этом мире. Но я полагаю, что в отношении моей истории, следовало бы сказать что (между магией Саурона и эльфийским волшебством - пер.) существовало скрытое различие, подобное различию, которое признается между магией и гоэтэей (goeteia - греч. "волшебство", прим. пер.) ... Обе стороны используют и то, и другое, но с разными мотивами... "Магия" Врага - сила, с помощью которой он как бульдозером перекапывает землю и людей; с помощью "магии" он пугает, подчиняет чужие воли. "Волшебство" эльфов и Гэндальфа (которым они пользуются крайне осторожно) дает реальный эффект в реальном мире (например, зажечь мокрый хворост) ради особых благих целей. Их волшебство - чисто творческое и не направлено на обман... но... разница с человеческой "магией" в трилогии в том, что это не та сила, которую получают (от или с содействием злых духов - П.Ф.) из преданий или с помощью заклинательных формул; это - врожденная сила, которой у людей нет и которой они стяжать не могут" (Letters, p.199-200, письмо 155 - к Наоми Митчисон, пер. М.Каменкович из комментариев к ее переводу ВК с моими дополнениями по оригиналу).

И в другом письме Толкин размышляет:

"...Под ...магией... я понимаю всякое использование _внешних_ планов бытия и _внешних_ приспособлений - вместо развития внутренних сил и талантов; в некоторых случаях даже таланты можно использовать с извращенными целями, для того чтобы с их помощью над чем-либо господствовать - например, чтобы разворотить мир бульдозерами или, скажем, подчинить себе чужую волю... Очевидный пример тому в современном мире - Машина (она гораздо ближе к магии, чем принято обычно думать). Я прибегал к слову "магия" далеко не всегда. Владычица эльфов, Галадриэль, упрекает хоббитов в том, что они применяют это слово без разбора и к чарам Врага с его машинами, и к эльфам. Дело в том, что для эльфийских "волшебств" подходящего слова попросту не существует, а "магией" я это назвать никак не могу. Люди всегда путали эти смыслы. Эльфы для того и введены мной в повествование, чтобы показать разницу. Их "магия" - отнюдь не магия: это Искусство, освобожденное от многих человеческих ограничений. Для него требуется меньше усилий, творится оно быстрее и результат его полнее - и безупречно соответсвует замыслу. Цель этого "волшебства" - чистое искусство, а не власть над миром, вспомогательное "малое" творчество, а не господство над Большим Творением и тираническое его переустройство" (Letters, p. 146, письмо 131 - к Милтону Уолдмену, пер. М. Каменкович по op. cit. с моими исправлениями по тексту оригинала).

Эльфийское волшебство у Толкина ближе к необычному, к чудесному, оно связано с более глубоким пониманием сути и природы вещей - но уж никак не соответствует тому, что мы привыкли именовать "магией", "волшебством" и тем более "оккультизмом". Сами "волшебники" Толкина - эмиссары Владык Запада у меня всегда в первую очередь вызывали воспоминание о евангельских волхвах, поклоняющихся младенцу Иисусу. Кстати, в английском тексте Библии, они - "мудрецы", 'wise men' - почти точно соответствует слову wizard - "волшебник" у Толкина, древнее значение которого именно таково - "много знающий, сведущий, мудрый". Приписать Толкину и его эльфам интерес к оккультизму и ведьмовству можно только если намеренно (и очень сильно) стараться это сделать.

Так что мы не находим в книгах Толкина никаких специфически гностических, эзотерических или оккультных взглядов. Не находим никаких оснований его в этих взглядах подозревать - учитывая его верность христианской традиции, о чем мы еще скажем, когда речь пойдет о нем самом. И нет никаких оснований сомневаться в том, что сказано переводчиками Толкина в предисловии к "Властелину Колец": "Памятуя, что Толкин был глубоко верующим, "практикующим" католиком, мы позволяли себе привлекать в качестве философского комментария только тексты, принадлежащие христианской традиции. На Западе и у нас были предприняты попытки истолковать "Властелина Колец" в духе эзотерических учений, однако, как свидетельствует Кристофер Толкин, его отец никогда не интересовался ни теософией, ни оккультизмом, и в его библиотеке не было ни одной книги, посвященной этим предметам" (ВК, цит. изд., т.1, с.13).

IV. "ИЗ НАЗАРЕТА МОЖЕТ ЛИ БЫТЬ ЧТО ДОБРОЕ?.."
О том, что и католик вполне может мыслить "православно".

Обратимся теперь к другому вопросу. То, что творчество Толкина - творчество христианское, по крайней мере не гностическое и не оккультное - уже было достаточно ясно показано. Не носит ли однако это творчество оттенка специфически католического? Нет ли в творчестве Толкина чего-нибудь такого, что, будучи характерно для католических духовности и вероучения, входило бы в противоречие с духовностью и вероучением православными?

Ответ на этот вопрос требует осторожности и внимания. Для большей части грамотных читателей очевидно, что творчество Толкина имеет отчетливый "западный" привкус - с этим мы спорить и не собираемся. Можно по-разному понимать различия между католиками и православными и по-разному к этим различиям относиться. Но одно несомненно - узкий националистический подход, который восхваляет все родное и поносит все иноземное - подход чуждый для всякого христианина - равно на Западе и на Востоке. Ясно и другое - для человека сведущего в церковной истории, вне зависимости от его отношения к упомянутым различиям - вовсе не все в западной культуре связано с той как богословской так и духовной спецификой, которая не была принята Православной Церковью и послужила причиной возникновения и дальнейшего исторического развития Великого Раскола 1054 года. Православные признают и разделяют с католиками изрядную часть богословского и святоотеческого наследия, оставленного нам древней, дораскольной Церковью, - в том числе и ее западной частью - Римской, Галльской, Англо-Саксонской, Ирландской (и другими кельтскими) Церквями. Достаточно открыть православные святцы, чтобы увидеть там имена, скажем, Св. Мартина Турского или Св. Льва Великого. А сейчас православные на западе активно занимаются собиранием сведений о древних Святых своих земель, возрождением их почитания, изучением их духовного и культурного наследия. Церковь - организм богочеловеческий. Поэтому в каждом народе, в каждой культуре Церковь обретала свою, особую "плоть", неотделимую от культуры и духа народов, которые к ней принадлежали - что вовсе не мешало всем Поместным Церквям сохранять прочное вероучительное единство и общение друг с другом. Церковь становилась греческой для греков, римской для римлян, кельтской для кельтов - всякой для всех, чтобы собрать от всякого народа свою жатву во Христе. Во многих отношениях Толкин кажется в большей степени наследником духа этих христиан первого тысячелетия, чем латинских богословов тысячелетия второго. Думается, это вовсе не удивительно. Будучи лингвистом, много работая с древними текстами англо-саксонского периода, Толкин был хорошо знаком с трудами монахов и богословов той поры. Т. Шиппи, исследователь Толкина, пользующийся большим авторитетом на западе, видит в книгах Толкина преимущественно именно их "мировоззренческое" влияние. Переводчики "Властелина Колец" Мария Каменкович и Валерий Каррик (кстати, люди православные), интересуясь возможными католическими особенностями творчества Толкина обратились за консультацией к другу писателя, католическому священнику Р. Мюррею. Вот что тот писал им, высказав удивление самой постановкой такого вопроса:

"Не знаю, стоит ли так беспокоиться по поводу различий, которые могут существовать между Толкином (или мной!) как католиками и вами как православными, - пишет он. - Во-первых, культурная среда, которая послужила плавильным котлом для его "малого творения" [...] - это культурная среда Северной Европы, сперва языческой, потом мало-помалу христианизировавшейся. [...] Толкиновские "героические" характеры наделены человеческими добродетелями и недостатками, похожими на те, что мы находим в ранних литературах народов, еще не принявших христианства или постепенно христианизирующихся. Они отражают тот период, когда те характерные различия Восточной и Западной Европы, которые впоследствии привели к столь беспокойным последствиям в различиях православного и католического понимания Евангелия, едва ли еще имели какое бы то ни было значение". (цит. по: М. Каменкович, "Троянский Конь", "Палантир" ##10,11,14,15).

Действительно, едва ли для толкиновского "мира", помещенного в дохристианское время, могут иметь существенное значение такие проблемы, как учение о безошибочности римского епископа, вопрос о непорочном зачатии Девы Марии или об исхождении Духа Святаго только от Отца или также и от Сына. Не имеют его герои понятия ни об индульгенциях, ни о чистилище, не рассматривают и не затрагивают вопроса о служении Евхаристии на квасном или пресном хлебе, равно как и о моменте и образе пресуществления (или преложения Святых Даров). Все это еще бесконечно далеко от них. Сама надежда спасения присутствует в мире Толкина лишь как далекое и неясное видение - зато в изобилии видим честь, которую Толкин воздает человеческим - и христианским - добродетелям. Не находим мы у Толкина и того "юридизма", в избытке которого не без основания упрекают схоластов. То, что Толкин по духу близок к христианам первого, а не второго тысячелетия, видно и из его писем. Он часто упоминает Бога и говорит о Нем, особенно, когда пишет к сыновьям. В письмах он часто обращается к Писанию - но мы не найдем у него упоминаний средневековых католических мыслителей - Фомы Аквинского или даже дораскольного бл. Августина. И при таком евангельском фокусе жизнь Церкви и верующего для него христоцентрична, она строится и собирается вокруг Евхаристии и наполняется молитвой - и такое видение полностью православно и продолжает (как и многое у Толкина) традицию древних кельтских (оказавших огромное влияние на культуру всей Европы) и англо-саксонских святых. Да, Толкин - католик. И как положено добропорядочному католику принимает и признает все католическое вероучение, но даже признание первенства епископа Рима принимает у него евхаристической оттенок. Вот что пишет об этом М. Каменкович, приводя и комментируя в своей статье о судьбе книг Толкина в России отрывки из писем писателя (снова извинюсь за большую цитату):

"Нужна фантастическая воля к неверию, - пишет он, - чтобы предполагать, что Иисуса никогда "не случалось" в действительности, и еще более фантастическая - чтобы считать, будто Он никогда не говорил того, что за Ним записано, то есть таких слов, каких никто из живших тогда в мире людей даже и выдумать не смог бы - например, таких: "Прежде, чем был Авраам Я есмь" (Иоанн, 8) или таких: "Видевший Меня видел Пославшего Меня" (Иоанн, 10), или о Св.Таинах у Иоанна (6): "Тот, кто ест мою плоть и кровь мою пиет, будет иметь жизнь вечную". Поэтому мы должны либо поверить в Него и в то, что Он говорил, и принять на себя все последствия этой веры, либо же отвергнуть Его и Его слова - и принять на себя все последствия такого шага. Я нахожу трудным поверить, чтобы человек, когда-либо, пусть даже один-единственный раз, побывавший у Причастия с намерениями по меньшей мере правильными, мог бы потом снова отвергнуть Христа, не совершив при этом тяжкого греха (хотя только Он один знает каждую душу в ее исключительности, и знает причины человеческих поступков). Единственное известное мне лекарство от упадка или ослабления веры - это Причастие. Лично я убежден в правоте притязаний Петра на первенство (обратите внимание на контекст этих слов - П.Ф. ) - Да и если оглядеться по сторонам, мало останется сомнений в том, какая из церквей (если христианство истинно) - истинная, какая из них представляет из себя Храм Духа, умирающий - и присноживущий, поддающийся порче - нo святой, самореформирующийся - и восстающий из глубины падения. Однако для меня главной вестью, которую несет миру Церковь, признанным главой которой является Папа, может быть только ее притязание (и справедливое притязание) на обладание Св.Таинами, которые она всегда защищала и ставила во главу угла (что, по всей видимости, согласуется с волей самого Христа). "Паси агнцев моих", - повелел Он напоследок Св.Петру (по-английски 'Feed my sheep', "корми овец моих", что ближе к греческому варианту этого текста - М.К. ), а поскольку Его слова надо всегда прежде всего понимать буквально, я полагаю, что они относятся прежде всего к Хлебу Жизни. На самом деле западноевропейский бунт (Реформация) был направлен именно против "кощунственной басни Мессы"...".

О протестантизме же Толкин пишет следующее:

"Протестантизм обращается вспять в поисках "простоты" и "прямоты" и, конечно, несмотря на содержащиеся в этом намерении добрые или по крайней мере понятные мотивы, ошибочно и просто тщетно. Ибо "первоначальное христианство" сегодня, несмотря на все "исследовния", навсегда останется для нас в большой степени неизвестным, ибо "простота" не есть гарантия ценности и является (и всегда являлась) во многом отражением невежества"...

"Церкви не было предуказано от Господа оставаться в неподвижности или вечном детстве; она создана была как живой организм (уподобленный растению), который развивается и меняет свой внешний облик благодаря... особым обстоятельствам мира, куда он помещен. Между "горчичным зерном" и "деревом" нет никакого сходства".

У нас нет никаких сведений о том, сравнивал ли когда-либо Дж.Р.Р.Толкин католичество с православием, также ставящим Св. Таины во главу угла. Скорее всего, он об этом не задумывался, мысля, по традиции, в рамках оппозиции "католичество-протестантизм"; по крайней мере, среди опубликованных писем и черновиков Дж.Р.Р.Толкина нет никаких свидетельств о том, что он когда-либо интересовался греческой верой. Именно поэтому Толкин ставит ударение именно на Причастие, отсутствующее у протестантов как Таинство и - в других письмах - на культ Девы Марии, к Которой всю жизнь питал особое благоговение и любовь. "С Ней, - пишет он в одном из писем к Р.Муррэю, - связаны все мои скромные представления о красоте - как простой, так и окруженной ореолом славы". Тем самым мы оказываемся лишены возможности отыскать в словах самого Толкина какое-либо внутреннее свидетельство его принципиальных разногласий с православием - тем более, что, констатируя свою верность Папе, Толкин не идет дальше чисто внешнего выражения лояльности и тем самым не дает нам права говорить о его восприятии этого догмата (наиболее спорного в отношениях двух церквей!) как об особо значительном для его жизни или творчества - тем самым выбивая у нас как исследователей этого вопроса почву из-под ног. Действительно, все различия оборачиваются сходством, и можно подумать, допустив несколько купюр, что Толкин в своих письмах славит именно ПРАВОСЛАВНУЮ церковь.' (М. Каменкович, op. cit.) И еще: "Следует, правда, отметить, что "духовная" власть у Толкина является подлинно духовной, то есть, основана только на любви: у Гендальфа в подчинении всего-то один конь, да и тот слушается его только потому, что сам этого хочет. Элемент принуждения в этой власти полностью отсутствует, хотя по некоторым эпизодам можно логадаться, что Гендальф достаточно силен, чтобы подчинять чужие воли, - зато отчетливо читается идея жертвенности (Гендальф жертвует жизнью ради спасения отряда, который ведет опасной дорогой через подземелья Мории). Более того, друзья Гендальфа обращаются к нему без малейшего пиетета и церемонности, - сам же он, наоборот, считает нужным выказывать знаки почтения по отношению к земным властителям. Таким образом Гендальф, по выражению одного из исследователей, "основная пророческая фигура" у Толкина - совсем не похож на Папу Римского!" (там же).

Есть у Толкина в творчестве мотивы, которые характерны для католической культуры, но они носят универсальный характер - знание (ученость) как добродетель (но это - в первую очередь продолжение традиций ирландских монахов древности и духовного наследия монахов-бенедиктинцев - Св. Бенедикт Нурсийский, заложивший основы культуры последних, находится в православном месяцеслове под именем Преподобного Венедикта); воинское делание как служение добру (Но чуждо ли это представление Православному мироощущению? Для того, чтобы ответить, достаточно вспомнить Св. Георгия Победоносца, Свв. Александра Невского и Димитрия Донского); духовное значение странствия-quest'а во имя исполнения долга и послушания (но разве это не продолжение ирландской древней христианской традиции воспринимать жизнь, как паломничество в Царствие Божие - кроме того, странничество и паломничество в равной степени характерны и для православной духовной культуры - "Место quest'a в русской православной (да и фольклорной) традиции занимает "послушание" - путь во исполнение повеления, данного светским властителем или духовным наставником." (М.Каменкович, op. cit.)); значение власти, утвержденной свыше, власти по праву (но разве не признаем мы значения богоутвержденной царской власти или морального авторитета?). Некоторые же мотивы толкиновских книг и вовсе кажутся по меньшей мере не менее православными, чем католическими - например мотив воздействия - благодатного или, напротив, тлетворного - сил добра или зла на природу и окружающий мир.

Наконец, чтобы закончить с этим, приведу комментарий из той же статьи М. Каменкович по поводу еще одного, менее известного произведения Толкина: "Некоторым исследователям Толкина удавалось увидеть в рассказе последнего "Лист кисти Ниггля" аллегорию Чистилища. Наконец-то явно католическое понятие, какого не сыскать у древних англичан! Действительно, герой рассказа, художник, попадает после смерти в таинственный "госпиталь", где ему приходится проходить долгий и неприятный процесс "лечения", прежде чем он получает прощение и оказывается внутри...собственной картины, которой высшие силы даровали жизнь и плоть. Художник "дописывает" картину и обретает возможность пойти дальше - "в горы". Однако Р.Муррэй подвергает столь упрощенное толкование рассказа сомнению. "Толкин [...] был правоверным католиком, однако я сомневаюсь, что вам следует говорить именно о римскокатолическом учении, когда вы комментируете его работы, - пишет Муррэй. - Например,[...] идея Чистилища. Я понимаю, почему, читая "Лист кисти Ниггля", невольно вспоминаешь о Чистилище. Однако я лично никогда не думал о времени, проведенном Нигглем в госпитале, как об аллегории Чистилища. Вся эта история скорее просто трогательная притча о том, как некий хороший человек, добрый и щедрый, однако неупорядоченный и нуждающийся в исцелении и гармонизации своего характера, может быть ради исцеления проведен через некое таинственное страдание, дабы увидеть в конце, что все хорошее, что он мечтал сделать, но так и не смог осуществить, стало реальностью <существующей помимо него самого>. Рассказ о Ниггле - плод смирения Толкина, образ его собственных недостатков. Я и сам вижу себя в Ниггле. Однако я понимаю эту притчу как рассказ о тайном действии благодати на протяжении всей нашей жизни, а не как образный рассказ о Чистилище...Возвращаясь к отношениям между католичеством и православием, можно сказать, что нас объединяет удивительное, общее для нас чувство того, что молиться за умерших людей, которых мы любим, хорошо и правильно,- и за всех умерших, о которых люди позабыли, тоже. Римокатолическое учение и чистилище развилось в Средние века, в изоляции от православия, и использовало определенные мыслительные модели наказания и искупления, которые сегодня кажутся нам нестерпимо жесткими и материалистическими. Идея о том, что Бог очищает нас через страдание, имеет, конечно, огромную ценность и весьма важна, и этому учили как ваши святые, так и наши. "Лист кисти Ниггля" - притча, в которой говорится именно об этом". (М. Каменкович, op. cit.).

Вообще же говоря, этот вопрос я затронул, предупреждая возможные "обвинения". Хотя для меня самого странно ставить его таким образом - читаем же мы Диккенса или Свифта, не задумываясь об их конфессиональной принадлежности. И книги К.С. Льюиса, англиканина по вероисповеданию, не отказываемся своим детям давать (да и сами читаем). Кстати, Льюис (который был другом Толкина и под его влиянием обратился в христианство, хотя католиком так и не стал) с большим одобрением отзывался о "Властелине Колец".

V. "ЭХО БЛАГОЙ ВЕСТИ"
О Толкине как христианине и создателе "малого творения"

Как уже не раз было сказано, рассматривать произведение не богословское и не вероучительное с применением строгих богословских критериев - есть некоторая нелепица. Ведь, если вдуматься, и язык, и образы, которыми пользуется всякое такое сочинение для передачи определенного духа и идей, коренным образом отличаются от языка и методов, употребляемых в богословском трактате, сборнике проповедей или аскетическом сочинении. Кроме того, весьма часто значение тех или иных образов или частей такого повествования становится ясно только в целостном контексте. Поэтому поиск в таких сочинениях цитат, которые якобы "не соответствуют Православию" - занятие крайне неразумное и неблагодарное. Тем не менее, рассмотрение произведений такого рода в свете христианского вероучения не невозможно - только методы и способы этого рассмотрения должны быть иными, вполне соответствующими характеру и содержанию предмета, с которым оно имеет в этом случае дело. Содержание книг Толкина в этом свете - в случае непредвзятого прочтения - предстает нам совершенно христианским. Они неявно, ненавязчиво вводят в круг размышлений и переживаний читающего христианские мотивы и образы, в них с особой, и - в силу новизны фона - необыкновенной красотой и силой сияют христианские добродетели. Вчитаемся в перечень душевных добродетелей, даваемый нам одним из величайших Святых прежних дней - Св. Ефремом Сирином: "О душевных добродетелях утверждаем, что главным образом четыре родовые добродетели, а именно мужество, благоразумие, целомудрие, справедливость. От них же рождаются следующие душевные добродетели: вера, надежда, любовь, молитва, смирение, кротость, великодушие, терпение, доброта, негневливость, Боговедение, нераздражительность, простота, невозмущаемость, нелицемерие, правдолюбие, свобода, отвращение от осуждения, от тщеславия, от кичения, от гордости, от зависти, от коварства и от сребролюбия, сострадательность, милосердие, щедрость, почтительность, благоговение, влечение к будущим бессмертным благам, желание Царствия Божия, вожделение всыновления" (Добротолюбие, М.:, 1895, т. 2, с. 369). Книга Толкина повествует нам о "дохристианском прошлом". Но пишет об этом "прошлом" христианин. И если не ожидать от такой книги явной проповеди о Христе и тех добродетелей, которые открываются нам только в свете Благой Вести, то все оставшееся из перечисленного древним подвижником мы в ней обнаружим. А внимательно читая письма Толкина и воспоминания о нем, начиная понимать образ его внутреннего, духовного устроения, понимаешь, что его книги не могут быть не пропитаны и добродетелями, "оставленными за скобками" - потому что автор этих книг в немалой степени был их носителем.

Роберт Мюррей пишет об этих "дохристианских" добродетелях: "Если человек, никогда ничего не слышавший о Евангелии, признает благородство человека, жертвующего жизнью ради ближнего, и сам поступает так же, то благородство его поступка никак не уничтожается тем фактом, что Сын божий явился в мир, чтобы сделать то же самое, и не ради какого-то одного своего друга, а ради всех нас. Я слишком мало знаю, чтобы настаивать на истинности того, что сейчас скажу, однако по моему впечатлению, строгий кальвинист сказал бы, что поступок язычника не может быть совершен под воздействием спасительной благодати, поскольку он еще не слышал Евангелия. Однако св. Иустин, раннехристианский философ и мученик, веровал иначе: он считал, что благодать божия уже действовала в таких людях, как, например, Сократ. А Евсевий Кесарийский все свое "Приуготовление к Евангелию" построил на этой идее. Я считаю, что Толкин сотворил свой воображаемый мир, основываясь на идее "предваряющей" Божей благодати, в нем действующей, - именно потому, что он был католиком, но не принадлежал к ультра-кальвинистам; однако можно сказать также, что в решении этого вопроса он был истинно православным". (Цит. по: М. Каменкович, Троянский конь).

"Поэтому можно сказать, что главная цель в жизни для всякого из нас - приумножать насколько это в наших возможностях наше знание Бога - всеми средствами, которые у нас есть - и тем сподвигаться на хвалу и благодарение. Следовать тому, что мы говорим в Gloria in Excelsis (Слава в вышних - общее для католиков и православных молитвословие): Laudamus te, benedicamus te, glorificamus te, gratias agimus tibi propter magnam gloriam tuam. Хвалим Тебя, благословляем Тебя, поклоняемся Тебе, славословим Тебя, благодарим Тебя великой ради славы Твоей. И в восторге мы можем призывать все сотворенное присоединиться к нашему хору, так, как оно умеет - как об этом говорится в Псалме 148 и в Песни Трех Отроков в Книге Пророка Даниила. ХВАЛИТЕ ГОСПОДА... все горы и холмы, все сады и леса, все пресмыкающиеся и птицы крылатые...(ср. Пс. 148:9-10)" (Letters, p. 400, Письмо 310 - к Камилле Анвин) - пишет он девочке, дочери своего издателя, на вопрос о смысле и цели жизни.

Толкин полагал, что способность творить, свободно создавать "малое творение" - одна из тех черт, которыми образ Божий запечатлен в человеке. Ибо Творец Великий создал в человеке творца в малом. Этот дар, как и все дары Божии, как и самую свою свободу человек может употребить во благо, а может - во зло. И когда человек творит согласно с благой волей Божией, в смирении перед Господом, Творец может принять и освятить его творение Своей благодатью, осветив это творение изнутри тем светом, который сам человек собственными силами, дать ему не сможет, сколько бы ни старался. Тогда "малое творение" становится частью большого, принимается в него Богом, обретает полноту. Тогда в творчестве человека можно слышать дальнее эхо, отзвук Благой Вести, как можно слышать его во всем Творении. И тогда человек, реализуя свою способность к творению, данную ему от Бога, этим славит и восхваляет Создателя, как и всеми другими своими делами. И тогда все сотворенные, вместе с человеком, и все Творение - включая в него и людское "малое творение", соединяются в одном хоре хваления и благодарения, возносимого к Богу. Таково было представление Толкина о творчестве - истинно христианский взгляд на способность творить, запечатленный и, в меру его сил, реализованный в его книгах. Толкин был христианином, который в своей жизни старался руководствоваться светом Христовым. И потому светят и его книги - отраженным светом. Он по-новому заговорил с людьми о том, что многие из них считали скучным, даже занудным - но что оказалось по-прежнему истинным, ярким и свежим. Своим творчеством Толкин обновил и оживил не сами вечные истины - они на то и вечны, что не нуждаются в обновлении - а взгляд, глаза, которыми его читатели смотрят на мир. И потому неудивительно, что чтение книг Толкина для некоторых послужило одним из первых шагов на пути к вере и Церкви (а такие случаи действительно были). И потому прав католический священник Роберт Мюррей, который говорит, что Толкин может быть назван, на свой особый лад, Поэтом Царствия Божия.

А вот что пишет о творчестве Толкина американский исследователь А. Кондратьев: "Для многих чтение Толкина было первым проблеском реальности, [...] первым лучом теплого света, который сделал возможной оттепель в "ожесточившейся", "закаленной" душе читателя. Испокон веков христианская Церковь проповедовала те же самые истины, однако через посредство книг Толкина эта весть прозвучала для нашего современника убедительнее. Глубоко укорененная в вере, весть эта, однако, представлена у Толкина не в религиозных терминах и не в виде некой описательной системы верований; она дана в опыте". (Цит. по: М. Каменкович, Троянский конь).

Легко, г-н Музафаров, обвинять усопшего человека, который не может Вам возразить, в заблуждениях и ересях. Если Вас не убедили мои слова, напишите ныне здравствующему сыну и наследнику Толкина - Кристоферу. Спросите его, был ли Толкин гностиком и в каком духе он воспитывал своих детей. Уверен, что ответ будет вполне определенным - и мало подтверждающим Ваши обвинения. Смотря на тех, кто читал Толкина, снова и снова убеждаешься в истинности слов Евангелия - "добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое". Книга Толкина действительно оказывается серьезным испытанием и ее чтение может стать для кого-то искушением - по разным причинам. Но любой серьезный шаг может быть таким испытанием. Испытание, которое проходит читатель Толкина помогает становлению искреннего, честного, верующего и праведного человека, христианина. И поэтому это - испытание, благое по своей природе - если, конечно, не принести зло с собой.

VI. "КРИВОЕ ЗЕРКАЛО"
Несколько слов о "толкиновском" и "ролевом" движении и о русских читателях Толкина.

Вы, г-н Музафаров, пишете: "К вопросу о ролевиках и ролевом движении - мы готовим специальное выступление по этой теме, где хотим рассмотреть этот вопрос подробнее." Мы уже получили возможность ознакомиться подробно с Вашими творениями в области обличительного богословия. Если обещанное Вами "специальное выступление" будет столь же "логичным", "осведомленным" и "точным" (а глядя на вашу манеру ведения дискуссий, простите, но трудно предположить иное), то Вы поступили бы гораздо лучше, мудрее и разумнее, если бы избавили как церковную, таки и прочую общественность от необходимости читать его. На всякий случай все же скажу несколько слов по поводу заявленной Вами темы.

Для начала, сразу отделю разные вещи друг от друга, "определю" их. Не следует говорить о "толкиновском движении" и о "ролевом" как об одном и том же. Собственно, такого явления, как "толкиновское движение", то есть более-менее большого круга людей, объединенных на общей почве интереса к Толкину, вообще не существует. Толкином серьезно интересуются (так, что его книги и творчество занимают достаточно важное место в жизни) одиночки, причем одиночки эти как правило друг друга не знают, и круг их интересов совершенно различен - одних занимает Толкин как писатель, жизнь и творчество которого изучают, других - как автор, взгляды которого им близки, третьих занимают сами плоды его трудов. Исключительно редко можно встретить даже неформальные группы людей, чьи интересы связаны с Толкином. Причем среди этих людей по определению не встречается сатанистов и дьяволопоклонников. Большинство их придерживается (в разной степени) христианских воззрений, есть и иные - мусульмане или иудеи, есть люди маловерующие и агностики (есть, вероятно и атеисты) [есть и атеисты - К.Кинн], но всех их объединяет одно - этика Толкина (христианская) им более-менее близка. Как я уже говорил, некоторые обратились в христианство под влиянием Толкина, а во многих он укрепил и пробудил почти угасшую веру. Среди этих людей вовсе не все участвуют в т.н. "ролевых играх". Более того, их среди собственно "толкинистов" меньшинство.

Что же касается самих "ролевиков", то это движение на самом деле имеет весьма мало общего. Вы можете возразить, что их (в том числе и они сами) называют "толкинистами". Но это - просто название. Оно закрепилось за ними еще в те годы, когда почти все игры делались по Толкину (во многом просто из-за того, что других интересных молодежи и подходящих для игр книг тогда практически не было). Однако среди "ролевиков" таких, которые бы серьезно относились к книгам Толкина и в значительной степени разделяли бы мораль и мировоззрение, которые он утверждает в своих книгах - единицы. Для большинства из них книги Толкина - просто часть целого ряда разношерстных книг в жанре "фэнтэзи", одна из многих - возможно, самая известная. Влияние книг Толкина на эту среду есть - этого нельзя отрицать. Почти все читали его книги - и воспринял из нее некоторые образы и имена. Боюсь, этим влияние английского писателя и его творчества и ограничивается. Многие используют образы Толкина для выражения своего мировоззрения - отнюдь не коренящегося в его книгах. К сожалению, в последнее время это мировоззрение все чаще и чаще начинает приобретать оттенки темного цвета.

Да, рост популярности неоязычества, разных мастей оккультизма, даже сатанизма среди определенной части ролевого движения - факт, который нельзя оспорить. Все чаще появляются среди его участников и группы откровенных хулиганов. Однако можно ли сказать, что причиной этого стала сама природа ролевого движения? Разве эти явления - зараженность оккультизмом и лжедуховностью, рост преступности - не свойственны всему современному российскому обществу - в массе своей ужасающе бездуховному? Они проявляются - по разному - практически во всех кругах его, задевая даже верующих людей, не говоря уже о прочих. Выделять и подчеркивать в этом отношении ролевое движение было бы несправедливо - просто оно больше привлекает к себе внимания в силу большей своей внешней необычности - и в силу того, что к нему все еще мало привыкли. Движение это не имеет ни четкой основы, ни единой организации (что, быть может, и к лучшему), ни единого мировоззрения. Пороки и болезни российского общества - следствия долгого правления безбожной власти, систематического искоренения истинной духовности, отсутствия нормального духовного просвещения "не для галочки" - все это проявляется во всех сферах нашей жизни. Молодежные движения для таких проявлений - особенно благоприятная среда - и "ролевики" здесь не хуже других (а иногда лучше - есть гораздо более печальные и уродливые духовные явления, подобные движеням "скинхедов" или поклонникам некоторых "сатаноориентированных" рок-групп). И к ролевикам настолько же мало приложимы ярлыки "сектанства", "сатанизма", "преступности" как к обществу в целом. Как и в обществе, в ролевом движении встречаются разные люди с разными взглядами - кстати, в их числе и православные христиане (даже и весьма благочестивые). Как и все нынешнее российской общество "ролевая среда" все более и более благоприятна для культивирования всевозможных грехов и мерзостей, все менее и менее может она содействовать возникновению, укреплению и поддержанию взглядов христианских и духовной жизни. Но и в этой среде, как и во всем нашем обществе встречаются островки, небольшие группы людей, которых эти общие тенденции практически не затрагивают и которые, явно или неявно, им противостоят. Было бы поэтому весьма и весьма неверно измерять всех без разбора одной меркой и пришивать ко всем без разбора один ярлык.

Все условия жизни в современном мире и, в том числе, и в России благоприятствуют для водворения в сердце и уме человека ничем не заполненной духовной пустоты. И вполне понятно - ведь "свято место пусто не бывает" - что, как в Евангельской притче, в эту опустошенную душу стремятся прийти и поселиться в ней многообразные падшие духи. Молодые люди особенно уязвимы для той фальши, неискренности, лжи и мерзости, что окружают их. В своих "неформальных" движениях они ищут спасения от этих сторон мира - и это естественно. Естественно и то, что многие истинные ценности в их глазах утратили привлекательность - потому, что слишком часто их произносят лживые и неискренние уста. В "ролевое движение" чато приходят молодые люди, которые не прекратили еще искать Истину в своей жизни. Поиск Истины - ибо блаженны алчущие и жаждущие Правды. Но это дело также и весьма опасное - так, желающего купить дорогую вещь немедленно осаждают торговцы подделками и воры, которых иногда трудно отличить от честных людей. И наше дело - сделать все, что в наших возможностях, чтобы помочь таким "искателям" обрести действительно спасение, а не гибель в этих поисках.

Вы, г-н Музафаров, ошибочно избрали предмет своих обличений. Скажу Вам, что есть множество книг, действительно содержащих взгляды, которые Вы силились обнаружить у Толкина (и которых у него нет). Есть они и на "толкиновской" почве, - искаженные и наполненные ложными идеями, подобно апокрифам гностиков. Такова "Черная книга Арды" некой москвички Н.Васильевой - написанная как "взгляд на толкиновскую историю с другой стороны" - она исполнена идей откровенно гностически-люциферианских. Таковы книги Н.Д.Перумова - петербургского фантаста - "Кольцо Тьмы" и "Адамант Хенны" - якобы "продолжение" книг Толкина, они основаны на идее некой "третьей силы", равновесия между Добром и Злом, которая абсолютнее и могущественнее обоих полюсов - тоже идея категорически несовместимая с христианством. Есть и другие, с Толкиновским "миром" не связанные - но включающие подобные упомянутым концепции. Они, кстати, значительно более популярны в "ролевой" среде, как и идеи, ими проповедуемые. Их популярность - симптом болезни общества. И тяжело думать о беспринципности авторов, которые ради заработка и популярности проповедуют ложные идеи, не придавая им значения и не задумываясь о последствиях (слава Богу, даже среди книг этого жанра таковы далеко не все). Читая их "творения" юношество, незаметно для себя самого, впитывает ложные идеи, утверждается в них - до такой степени, что начинает считать их прописными истинами, чем-то, что само собой разумеется. И книга Толкина, учитывая существование этой "развлекательной литературы" - не просто хорошая христианская книга, но и некоторое лекарство, отдушина, ключ чистой воды среди зараженных источников.

ыТо, что работы Толкина часто считают подобием этих книг, равно как и то, что некоторые понимают их в оккультном смысле - результат того, что они попали в нашу страну и были прочитаны массовым читателем в период, когда в здесь прошла волна увлечения эзотерикой, теософией, экстрасенсорикой. Но вина ли это самих книг? Думаю, в свете всего сказанного, понятно, что нет. И что о. Андрей Кураев был в целом прав в своей оценке: "Христианский апологет и проповедник Дж. Р. Р. Толкиен, предлагавший христианские идеи под прикрытием мифологических сюжетов и персонажей, перетолковывается его нынешними российскими читателями, неспособными в силу собственного невежества распознать христианские мотивы его книг, в мага и эзотерика". (А. Кураев, "Оккультизм в православии")

Скажу, что и ролевое движение - вряд ли подходящий объект для Вашей убийственной критики. В последние годы набирают силу движения и организации откровенно сатанистские или противохристианские по своей сути - против них следует обращать свою деятельность. Хотя этот предмет нападок - далеко не столь безопасен, как избранный Вами. Боюсь, упомянутые организации могут и отомстить за "обличение", что "ролевики" вряд ли сделают - маловероятно, что им и мысль такая в голову придет. Тем паче опасно было бы бороться с ними делом. А в "ролевом движении" самом по себе плохого мало. Оно - зеркало, чуть искривленное, нынешнего состояния общества. И чтобы это зеркало показывало менее уродливое лицо, сначала следовало бы исправить само лицо.

Говоря честно, я испытываю некоторые опасения, когда мои дети общаются в ролевых кругах (а такое случается). Но это опасение не больше, чем в отношении их общения в школе и во многих других местах. Вы знаете, возможно, что нельзя держать младенца в абсолютно стерильных условиях - иначе первый случайный микроб может убить его. Точно так же нельзя ограждать ребенка от всего, что несет возможную опасность. Блага не достичь просто пугая, ограждая, запрещая - вместо этого потеряешь доверие и открытость со стороны своих детей. Мне представляется, что правильнее не держать юного воина Христова всю его жизнь в четырех стенах, а помочь ему, с Божьей помощью, выковать надежную броню и обучить ее носить и о ней заботиться. И тогда, даст Бог, он пребудет невредимым даже на поле боя. Не думаю, что участие в ролевом движении более духовно опасно, чем почти любое другое дело в современном мире. И хотя я всегда стремился (и буду стремиться) оградить своих детей от чрезмерной опасности, я вовсе не собираюсь с юности насильно делать из них отшельников. И думаю, что если бы собирался, Богу не было бы угодно такое мое неразумное усердие.

Душа христианина, глядящего на мир, не может не болеть и не скорбеть. Видя, как можно хоть в чем-то исправить творящееся зло и соделать добро, он не должен этой возможностью пренебрегать. Но добро должно твориться им в любви и смирении, а не в ненависти. Только любовь и дает право противиться злу - если нужно, то и обличением, но чаще - тихими делами добра. Нужно обладать святостью и величием духа Св. Николая Мирликийского, чтобы быть вправе дать пощечину Арию. Боюсь, судя по Вашим словам, что Вы, г-н Музафаров, склонны раздавать пощечины налево и направо, не особенно вглядываясь в лица тех, кто их от вас получает. Прошу Вас, задумайтесь о том, верен ли Ваш путь, от Бога ли он. Не заслонит ли в ваших глазах "Великая Россiя" Крест Христов и Евангелие? (Кстати говоря, сам я признаю и дореволюционную, и современную орфографию. Не без уважения отношусь к людям, которые пользуются только первой - из благочестия и верности традициям. Собственно, первые книги по православному вероучению, включая и Евангелие, которые я читал когда-то, были напечатаны именно в ней - тогда, собственно, религиозная литература практически и не издавалась. Но вот смешивать их между собой всегда почитал делом нелепым и неуместным, неким признаком недостатка грамотности, которой не хватает, чтобы использовать старую орфографию в чистом виде.) Я понимаю, что покаяние, переоценка своего пути - всегда дело нелегкое и болезненное. Постарайтесь найти в себе мужества для него. И если уж решили бороться - так сражайтесь действительно с тем, что несет в себе духовную опасность - а не с тем, с чем проще справиться. А прежде всего каждому из нас надлежит воинствовать со злом в собственной душе, чтобы очистив свои очи от бревен, мы могли увидеть _как_ вынуть сучок из ока ближнего.

Когда же человек, прикрываясь именем Христовым начинает нападать на других, даже не разобравшись получше в том, на что нападает - это печалит. Такой человек не только себя выставляет на посмешище, его действия имеют плоды еще более печальные. Понятно, что люди неверующие воспринимают такого человека как действующего именем Церкви и с ее позиций. Можно конечно сказать, что такой человек на это не претендует - но достаточно того, что он это всенепременно знает - а значит должен принимать во внимание. И думает слушатель, что вот такова-то и есть Церковь Православная. И начинает в душе (или и вслух) смеяться над Ней, поносить Ее - на деле же не ее, а ее карикатурный образ в лице такого горе-"деятеля". А тому это - только повод для торжества - "я так и знал, что все мои оппоненты - ненавистники Православия и враги Богу". И получается, по уже раз приведенным мной словам Апостола, что "ради вас [...] имя Божие хулится у язычников". Я не призываю Вас, вместо гневного обличения, пойти к молодежи, к тем же "ролевикам" и научить их истине - обличая заблуждение прежде всего самой своей жизнью, поступками и делами, а уж затем словами. Это было бы воистину подвигом, к которому я не могу призывать - не знаю, отважился ли бы сам на такое. Но вот задуматься о том, чем стоит и чем не стоит заниматься - необходимо. Как принести людям благо и пользу - а не просто завоевать имя и популярность громкими обвинениями в адрес давно усопшего ангийского профессора-лингвиста.

Мне передали, что Вы написали, что измените свое мнение лишь услышав слово православного священнослужителя или богослова. Я - смиренный мирянин, а не иерей, и богословом назвать себя не дерзну - как-то слишком претенциозно применять к себе слово, которым Св. Церковь именует Ап. Иоанна и Св. Григория. Однако все же надеюсь, что Вы услышите и мои, пусть нелицеприятные, суждения - дай то Бог. Но если не услышите их Вы - может быть они принесут хоть какую-то пользу другим. Это было бы лучшей наградой моему труду.

Надеюсь также, что Вы не сочли меня слишком резким. Вы начали свою "дискуссию" в научном тоне, а в ученых кругах не принято обижаться на резкое обсуждение своих работ. Кроме того, если Вы православный человек, то, конечно, не оскорбитесь на другого православного, если он, из стремления исправить неправду, говорит даже и весьма неприятные действия. В любом случае, уверяю Вас, что не имею против Вас на сердце никакой злобы или чего-либо подобного. Если мои слова все-таки обидели вас, то простите меня ради Христа.

Простите меня, отцы и братья во Христе и помолитесь обо мне грешном и недостойном. Конец и Богу слава. Аминь.

1) Поснов М.Э. История Христианской Церкви (до разделения Церквей - 1054 г.) Брюссель, "жизнь с Богом", 1964.
2) Минин П., Главные направления древне-церковной мистики, Богословский вестник, 1911-14
3) Карсавин Л.П., Святые отцы и учители Церкви. М., Изд-во МГУ, 1994.
4) прот. И. Мейендорф, Введение в святоотеческое богословие, Нью-Йорк, 1985
5) Болотов В.В. Лекции по истории Древней Церкви, т. 2 - История Церкви в период до Константина Великого, СПб., 1907.
6) Иванов-Платонов А.М., Ереси первых трех веков христианства, М., 1877
7) Св. Ириней Лионский, Против ересей (любое издание, русское или иностранное).

из светских источников:

8) Свенцицкая И.С., Раннее христианство - страницы истории, Москва, Политиздат, 1987 (не очень надежный источник).
9) Ганс Йонас, Гностицизм, СПб, "Лань", 1998.
10) Апокрифы древних христиан (Исследование, тексты, комментарии), Москва, Мысль, 1989.
11) Хосроев А.Г., Александрийское христианство (по данным текстов из Наг Хаммади), М., "Наука", 1991.