Реклама

Na pervuyu stranicu
Arhivy Minas-TiritaArhivy Minas-Tirita
  Annotirovanniy spisok razdelov sayta

Д. Могилевцев

О безвременье, кольцах власти и власти колец

1. Необязательное предисловие.

     В силу ли наклонности к созерцанию, либо просто из-за природной лени, но самыми лучшими временами моей жизни бывали те, которых я не ощущал. Когда настоящее растягивалось, будто медовая патока, и я, крохотное, завязнувшее в сладком стекле существо, пил зелёный чай под тополем, лёжа на кошмах средневековой чайханы, смотрел на зелёно-алый озёрный закат, или, сидя на окатанном ледником камне, вдыхал холодный, пряный перевальный ветер. Эти времена и остались в моей памяти без начала и конца, слепками счастливого безвременья.

     Но недавно мне пришлось задержаться в местах, о которых пишут, главным образом, те, кто посещает их на пару недель, или от силы, на месяц. Я застрял почти на год. Часы отщёлкивали недели и месяцы, но ничего не менялось. Приходил и уходил прилив, цвели одни и те же цветы, и всё так же сменялся ветер, и изо дня в день одинаково жаркое солнце жгло красную землю и неуклюже уложенный на неё асфальт. И на загородном пляже всегда была хорошая волна, и на рифах к вечеру появлялись синие крабы, - твари опасные и вкусные. Одно и тот же пронзительно-сильное мгновение, - когда, сбежав с плоской прибрежной дюны, касаешься отступившей воды, и первая же волна подхватывает тебя, подбрасывает, несёт, - можно было повторять в совершенной неизменности сколько угодно раз.

     Через полгода мне стало казаться, что весь я уже склеен из медовой патоки. Что ей сочатся мои мысли и слова, и даже суставы наполнены ею. Работа, раньше занимавшая день, растягивалась на недели, но каждый день оставляла усталость такую, будто была в этот день сделана вся. Утомляли даже пустые разговоры за бокалом пива. Время, будто патока, сочилось между пальцев, я не мог его удержать. Его у меня теперь попросту не было. А вместе с ним, в мелькании цифр календаря, быстро и незаметно истекала жизнь.

     И вот как-то в один из дней, заполненных полудрёмой перед экраном, я наткнулся на русскоязычную страничку, где в очередной раз с жаром обсуждалось, какую власть Великие кольца давали их обладателям, и какого рода оружием они могли бы быть. Кажется, автор очень конфузили упорные поражения Хозяина колец в войнах, и потому автор пытался представить Кольцо Саурона чем-то вроде источника помех, препятствующих нисхождению благодати на несчастное Средиземье. Не без усилий дочитав статью, я выпил очередную чашку кофе, и подумал: почему же, в самом деле, Толкиен дал своим кольцам власть настолько чудовищную? Власть остановить время, остановить всякое изменение мира, - и, в начальном и конечном счёте, власть не дать никому это изменение произвести? Почему его Великие кольца - не простые орудия войны, не мифологические аналоги сверхмощных бомб, - а средства уничтожить мир, отняв у него будущее, и при этом заставив поверить, что это лучшая из возможных судеб Средиземья?

2. Не оружие.

     Замечу сразу, - сверхмощное оружие в истории Средиземья было. И применялось на полях сражений так, что рассыпались в прах горные цепи, исчезали реки и ломались континенты. Остаётся только догадываться, что стояло за "яростью сражавшихся" в Войне Гнева. Моргот, Восставший в мощи, имел "чудовищную власть" над веществом Арды. Он был специалистом по боевой смертоносности и её носителям. Его чада и союзники, балроги и драконы, способны в одиночку уничтожать королевства и выжигать огромные пространства. И, тем не менее, войны Моргота с эльфами отнюдь не были для него лёгкими. Его войскам приходилось и отступать, и бежать. Сам он был ранен, и подвергся нападению в самом средоточии своих владений. И даже в Битве бессчётных слёз, положившей конец надеждам эльфов-изгнанников, не "wunderwaffe" Моргота принесло ему победу, но предательство людей.

     Саурон же, слуга, пусть и самый искусный, но едва ли способный сравниться с хозяином в расцвете его средиземного могущества, - мог ли он создать оружие настолько же мощное? А даже если бы и смог, - уберегло ли бы это его, как и его хозяина, от поражения?

     Саурон пошёл другим путём. Он решил завладеть самым мощным оружием своих противников, - ими самими. И преуспел в этом настолько, что вплотную приблизился к трону и цели своего властелина, едва не достигнув могущества и власти, сравнимых лишь с могуществом Моргота в Предначальную эпоху, - терпя при этом поражения и разрушения своей телесной оболочки, но неизменно возвращаясь и восстанавливая силы, - в то время как силы его врагов лишь умалялись. И победы над Сауроном оказывались для них гибельнее поражений. Не удивительно ли, что сила врагов зла неизменно оборачивалась их немощью? И можно ли, зная это, усомниться в могуществе того, что определило такую их судьбу?

3. Искушение и падение.

     Но зачем Саурону понадобились эльфы для того, чтобы изготовить кольца? Каково место колец в истории эльфов? Почему они появились вообще? Почему выросли такими из стандартно-волшебного украшения, подобранного ухватистым шерстолапым коротышкой в пещере глубоко под горами?1

     Толкиен определяет суть и назначение сделанных эльфами Колец Власти просто и недвусмысленно: "Но эльфы и не добры целиком и полностью, и не правы. И не столько потому, что заигрывали с Сауроном, сколько потому, что с его помощью либо без неё, они были "мумификаторами". Они хотели ... остановить изменение Средиземья, его историю, его рост, сделать своей игрушкой, пусть и превратив при этом большую его часть в пустыню, - где они могли бы быть "художниками""[1]. То есть, эльфы хотели абсолютной власти над миром, - по крайней мере, над той его частью, какой хотели владеть абсолютно. Хотели задержать один и тот же год или век своей жизни, запечатлеть его в вечности, и проживать его снова и снова, - безразлично ко времени, спешащем за пределами зачарованного королевства2. Заставить тех же самых птиц петь те же песни и вить те же гнёзда, и тот же самый ручей, - вечно стачивать один и тот же утёс, и те же ветви, - плодоносить одними и теми же плодами. И в своём желании власти над материей Арды и её временем, желанием устроения своего, определённого ими раз и навсегда миропорядка они поддались тому же искушению, что привело к падению их врага, Саурона.

     Это же искушение привело и к исходу нолдор из Валинора, и к резне в Альквалонде. Желание самовластия, неизменно оборачивавшееся подчинением, - необходимости ли выживать, воевать и мстить, либо безжалостнейшей из сил Средиземья - времени. История нолдор, ушедших в Средиземье, и тех, кто разделил их судьбу - это не краткий бунт и долгое, заполненное горестями изгнание. Это бунт от начала до конца, и финал его всегда, - гибель быстрая или медленное угасание, истление, превращение в обрывок памяти, бесплотный призрак, - либо покорность и возвращение.

     Начало, всплеск мятежа, - клятва Феанора. Не случайно разжигатель и главный зачинщик, вождь и повелитель умов, - искуснейший, непревзойдённый мастер, Мастер мастеров, наделённый властью над веществом Арды превыше всех из своего народа. Заметим, и Саурон принадлежал к свите Ауле, и Саруман. Мастерство, умение повелевать вещным, кажется, изначально таит в себе порочное зерно, готовое прорасти искушением. Но дети Эру, в отличие от Айнур, способны рождать новое в вещном мире, владеть им, жить в нём, не расточая себя, а умножая свои силы. Сам Мелкор-Моргот, когда-то могущественнейший из Айну, завидует Феанору.

     Нолдор приходят в Средиземье, и после столетий войны, предательств и горя теряют почти всё. Они вынуждены сдаться, просить помощи у оставленных ими, - но после победы было затухшее пламя загорается снова. Оставшиеся в освобождённом милостью Валинора Средиземье снова пытаются стать хозяевами его. "Они хотели, одновременно, и съесть свой пирог, и оставить его нетронутым: остаться в Средиземье, где они были высшими существами, но наслаждаться так же, как вернувшиеся в Валинор и живущие под властью Валар эльфы"[2].

     И, как когда-то, старое искушение приводит к падению, - для Средиземья худшему, чем первое.

     Саурон, принявший личину Аннатара, Дарителя, ищет соблазнить оставшихся нолдор властью над временем. И соблазняет, - причём как раз тех из них, кто наиболее преуспел в мастерстве, власти над материей Арды, - эльфов-кузнецов Остранны. Галадриэль и Гиль-Гэлад отвергают Аннатара, - но потом всё же принимают то, что было сделано по его замыслу. И используют. Более того, ко временам Третьей эпохи самое их существование в Средиземье напрямую зависит от того, сохраняют ли силу плоды Сауронова замысла. Имладрис и Лориэн, зачарованные острова безвременья, существуют благодаря силе эльфийских колец. После разрушения Единого Кольца эльфы оставляют Лориэн.

     Главной целью Сауроновой целью при создании колец было подчинение эльфов своей воле. Полностью он в этом не преуспел, - появление его кольца было эльфами замечено, и они перестали пользоваться своими. Но, тем не менее, ему удалось прочно связать свою судьбу, своё существование с их жизнями, - и со всем, что они сделали. Окончательное его падение стало и окончательным падением эльфов.

     Соучастие эльфов в создании колец было главной частью искушения, - отказаться от творения своих рук, в которое вложено столько сил, от творения, которое едва ли возможно повторить, от творения, которое сулит избавление от необходимости терять, и всё вновь и вновь прибавлять ко грузу скорбей, - невозможно. Согласие Келебримбора соучаствовать в создании колец для Второй эпохи стало тем же, что клятва Феанора для Первой, - манифестом бунта против воли Валар. И печатью судьбы.

     Вряд ли Саурон мог бы создать что-либо подобное Кольцам Власти сам, без помощи эльфов. Могущество колец было огромно, а, в отличие от эльфов, Саурон безвозвратно расточал свою силу на изменение вещного мира. Кроме того, во вселенной Толкиена, как и в нашей, зло не способно творить, - оно лишь извращает. Саурон предоставил эльфам Остранны своё знание, - а они вложили в творение свой огонь и свои жизни. И сами же, не в полной мере понимая советы Аннатара, вложили в кольца то, что подчинило их сауроновой власти.

4. Свойства.

     Сюжетно, Великие Кольца произошли от одного-единственного волшебного колечка, подобранного сноровистым хоббитом в пещере. Колечко всего-то делало его хозяина невидимым, да и то не совсем полноценно, - тень оставалась видна.

     А потом оказалось, что "всего-то невидимость" не просто прячет шалуна-воришку, а понемногу отнимает у него самое его тело, убивает его, развоплощает, делает призраком, покорным воле Властелина Колец. Невидимость, - одна из граней зла, приданного Кольцам Власти руками и злоумием завладевшего ими Саурона.

     Все без исключения эльфийские кольца, даже и не побывавшие в его руках, порочны изначально, - ибо созданы для нарушение естественного порядка Средиземья, для прекращения его истории и времени. Они делали сильнее своих хозяев, обостряли их способности: способность понимать, узнавать и исцелять, и способность подчинять живое и неживое своей воле, - что с лёгкостью могло быть обращено во зло, искушало обращением ко злу, и обращено было [4]. Кроме того, препятствуя изменениям не только мира, окружающего их хозяина, но и его самого, они были опасны для тех, чью суть составляло изменение, - для смертных. Гэндальф считал, что не только Великие кольца, но и вообще все, сделанные эльфами Остранны с сауроновой помощью, опасны для смертных [5]. Кольца продлевают жизнь, - но для смертного это оборачивается не просто сохранением телесной силы, а умалением, истончением их "хроа", растягиванием во времени того, что природой предназначено существовать лишь несколько десятков лет3.

     Все Кольца Власти изначально несли в себе изъян, позволивший Саурону подчинить их посредством Единого кольца, вобравшего в себя силу всех их, и позволявшего завладеть их хозяевами. Кроме того, Саурон извратил (I) кольца, попавшие в его руки после разорения Эрегиона, усугубив эффект, оказываемый кольцами на "хроа" их хозяев. Кольца делают их носителей невидимыми, перемещая их в призрачный мир, развоплощая их тела, - пока единственным предметом мира зримого, материального, связывающим их "феа" с миром Средиземья, не оказывается само кольцо. Фактически, кольцо замещает "хроа" его носителя, становится его телом. Власть Саурона над назгулами абсолютна, - он владеет не только их волей, но и их телами. Сам он тоже превратился в раба своего кольца. Фактически, оно стало якорем, прикрепившим его к вещному миру, позволившим ему вновь и вновь возрождаться, и оправляться от поражений, сохранявшим его силу, - его рукотворным "хроа", накрепко привязавшим его к Средиземью (недаром Элронд замечает на Совете, что "Кольцу не суждено покинуть Средиземье" [6]).

     Помимо разрушения телесного, кольца разрушают и души. Кольцо Саурона прельщает химерами величия и силы, льстит, сулит лёгкие победы и власть, - и подстрекает к насилию. И чем большей властью обладает прельщаемый, тем труднее ему противиться. Ни Гэндальф, ни Элронд не хотят брать Кольцо Саурона на сохранение, Галадриэль вынуждена мучительно бороться с собой на глазах у Фродо и Сэма. Боромира Кольцо приводит на грань безумия. В конце концов, Кольцо побеждает и Фродо, провозгласившего себя его хозяином во чреве Ородруина.

     По сути, Единое Кольцо - самое могущественное создание в мире Средиземья. Даже будь Саурон бессильным призраком, его Кольцо способно было само создать ему замену, привести на чёрный трон, и наделить силой, немногим уступающей силе своего первого хозяина. Как знать, быть может, в схватке на склонах Ородруина оно так же предало Саурона, отыскивая нового, сильнейшего хозяина, как предало потом Исилдура?

5. История.

     История Колец начинается и заканчивается предательством. Эльфы Остранны, приняв услуги Аннатара около 1200 года Второй эпохи, принялись за изготовление шестнадцати великих колец (известных как Девять и Семь) в 1500-му году. В 1590-м, уже без Саурона, Келебримбор завершил работу над Тремя. Кроме того, эльфы изготовили ещё много менее могущественных колец, - как упражнение в мастерстве. Сколько именно их было сделано, сколь они были сильны в сравнении с Великими кольцами и в какой мере обладали их свойствами, неизвестно. По видимому, после изготовления Сауроном в 1600-м году его Кольца меньшие кольца оказались столь же подвержены его влиянию, как и Великие. Изготовление сауронова кольца, попытка подчинить их волю, была замечена эльфами, и они перестали пользоваться своими кольцами. Саурон же, видя неудачу своего замысла, потребовал выдать кольца, сделанные с его помощью, - а, получив отказ, начал войну. Любопытно, что он не смог сделать этого немедленно: ему потребовалась без малого сотня лет, чтобы собрать силы и атаковать Эрегион. Надо думать, эльфийская проницательность оказалась для него неожиданной. Но, начав войну, Саурон быстро (менее, чем за четыре года, 1693-1697 гг. ВЭ) захватывает Эрегион, и пленяет Келебримбора. Под пытками тот выдаёт местонахождение Семи. Девять уже захвачены Сауроном, как и меньшие кольца, Три остаются укрытыми. Захваченные кольца Саурон переделывает, и раздаёт. Девять достаются людям. Трое из них, - Чёрные нуменорцы, остальные - короли и вожди восточных народов. Семь розданы гномам. Судьба меньших колец неизвестно, но можно предположить, что они также оказались во владении тех, кого Саурон хотел подчинить своей воле4.

     Изначально, конечно, и Семь, и Девять предназначались эльфам. Чем именно они отличались, и переделал ли их Саурон специально для людей и гномов, неизвестно. Но Семь принесли Саурону гораздо меньше пользы, чем Девять. Хотя Толкиен упоминает о том, что восточные гномы "предались злу" [8], это, скорее, результат искусной политики, чем подчинения воли. Западные же гномы так и остались врагами Саурона и его союзников. Потому гномьи кольца Саурону пришлось отбирать. Что он делал с отобранными тремя (всё, что осталось от Семи после драконьих трапез)5, неизвестно. Возможно, Голос Саурона, Чёрный нуменорец, прослуживший Саурону так долго (II) ("со времён, когда вновь вознеслась Тёмная Твердыня"), что забыл и своё имя [7], носил одно из них, - но слишком недолго для развоплощения.

     Хозяева Девяти принесли Саурону свои владения и себя. Через полтысячи лет после изготовления Единого кольца они уже стали Улайри, Призраки Колец. Любопытно, что, как и их хозяин, они оказались способны воплощаться, приобретая некое подобие материального тела (что, очевидно, позволяло им пользоваться вещным оружием), и полностью развоплощаться снова [9].

     Ни Кольцо, ни Улайри, ни умение повелевать Саурона и его клевретов от поражений не спасали. Война Колец окончилась сокрушительным поражением. Остатки выбитых из Эриадора войск Саурона окружены в 1701 году ВЭ в Каленардоне, и уничтожены практически полностью. Сам он с горсткой телохранителей прорывается в Мордор. Затем следует полтысячелетия относительного затишья, во время которого Саурон укрепляет свою власть на востоке, с опаской озираясь на заселяющих побережье нуменорцев. Новая война неизбежна, как и новое поражение. Мощь Нуменора колоссальна, и удержать войска в подчинении Саурону не помогает даже Кольцо. С ним вместе он взят в плен, привезен в Нуменор6 и присягает на верность Ар-Фаразону. И это становится его второй величайшей победой над эльфами Средиземья. Люди быстро подчиняются его растлевающей воле, поддавшись тому же искушению остановить время, какое прельстило эльфов. Люди Нуменора хотят бессмертия в своих земных телах, - и исполняются гордыни настолько, что желают силой отобрать бессмертие у Валар.

     И снова результат оказывается для Саурона неожиданным. Нуменор гибнет, а вместе с ним и прекрасное обличье Аннатара. Саурон возвращается в Средиземье, воплощается вновь, уже в обличье уродливом и ужасающем, укрепляется в Мордоре и снова начинает войну. Война быстро превращается в оборонительную, Саурон проигрывает битву за битвой. В конце концов, он вынужден вступить в бой и сам. В финальном противостоянии оружия и воли Саурон повергнут, и лишается Кольца, - чтобы посредством его искусить и победить своего победителя, и вновь проложить себе дорогу к силе и власти. Падение Исилдура --отголосок падения Нуменора, тем более звучный, что Исилдур - великий король, могучий властитель, способный силой клятвы не позволить душам предателей покинуть Средиземье.

     Исилдур гибнет, преданный Кольцом. Кольцо потеряно в Андуине, - до поры, пока воплотившийся снова Саурон не позовёт его к себе. Саурон, не торопясь, набирается сил, изматывает Гондор в войнах, с помощью главаря назгулов, ангмарского короля-колдуна раскалывает и уничтожает по частям Арнор, насылает Чёрное поветрие, окончательно подкосившее силы Гондора. Назгулы тем временем подбираются к самым его границам, и крепость Исилдура становится городом призраков.

     Когда Саурон снова объявляет себя хозяином Барад-дура, кажется, Запад уже обескровлен полностью. Оставшихся в Средиземье нолдор слишком мало, при известии о новом явлении Саурона многие из них решают покинуть Средиземье. У гномов Еребора и Железных холмов, и людей Севера война под боком, - и орки Мглистых гор, и племена востока. Над югом Лихолесья господствует Дул-Гулдур. Саруман, захотевший сменить Саурона на Чёрном троне, угрожает Рохану. А Гондор более всего напоминает средневековую Византию, - государство-город, отчаянно старающееся удержать окрестные провинции. Гондор слаб, он - всего лишь лоскут былой державы. К концу Третьей эпохи Западу, кажется, просто нечего противопоставить военной мощи Саурона.

     Что ж, война начинается, - и снова поражение следует за поражением. Саруман уничтожен, кампания против Еребора и Дейла малоуспешна, поражение у стен Минас-Тирита сокрушительно, - гибнет всё осаждавшее Минас-Тирит войско во главе с верховным назгулом, потерян корсарский флот. Конечно, это далеко не большая часть сауроновых войск, и военачальники Запада не сомневаются, что война безнадёжна - но темпы потерь тёмного воинства говорят сами за себя. В конце концов, Саурон поддаётся приманке, и, желая сокрушить крошечное арагорново войско, освобождает Фродо и Сэму дорогу к Ородруину.

     Любопытно, что для победы над шеститысячным отрядом Саурон мобилизует чуть ли не все ресурсы Мордора, - не это ли свидетельство того, как он сам оценивает свои военные возможности?7

6. Не оружие?

     Вообще говоря, война в толкиновском мире, - далеко не простое противостояние вещного оружия и военной искусности. Мир Средиземья подобен странице, исписанной множеством слов, видимых одним читателям и невидимых другим. И тот, кто способен писать и читать эти слова, способен мир изменять. Война в мире воплощённого зла и добра, - война духа и воли не в меньшей степени, чем вещного оружия. И, анализируя описанные кампании и стычки, едва ли стоит забывать, что противоборство происходило одновременно в Зримом и Незримом мирах, - а их "география" и свойства различны.

     Любопытно было бы представить, как выглядят в Призрачном мире Лориэн и Ривенделл. Как именно защищён Лориэн, и как Галадриэль может проникать в помыслы Саурона, касающиеся эльфов, не открывая при этом свои [10]. И какую роль в этом играет её Кольцо Власти. Едва ли нужно изучать Сунь-Цзы, чтобы понять, какую именно роль в войне может сыграть чтение мыслей противника. И способность воспринимать перемещение его войск.

     Существа, обитающие исключительно в Незримом мире, способны, тем не менее, воевать с материальными противниками, побеждать и убивать их, - пусть только и силой страха, как призванные Арагорном призраки. Призрачные стражи Кирит-Унгола могут не пропускать живых сквозь ворота. Умертвия губят случайных путников. Призраки также могут быть побеждены и уничтожены, и даже оружием материальным, - как павший от рук Мерри и Эовин Король-призрак.

     Правота, справедливость, воля противиться злу в мире Средиземья - оружие. Финрод Фелагунд проигрывает заклинательное состязание Гортхауру-Саурону, - потому что за спиной изгнанников осталось преступление, а на их руках - кровь их братьев. Арагорн, победив в противоборстве воль, вырывает палантир из-под власти Саурона, - потому что Арагорн законный, справедливый владелец палантира. Хоббит Фродо способен противиться назгулам, великим воинам и самым могущественным из слуг Саурона. Когда Фродо обнажает арнорский клинок, лишь Король-Призрак осмеливается приблизиться к нему. Но когда воля Фродо надломлена, Король ломает его кинжал заклятием, и смеётся над бессильным приказом убираться в Мордор.

     Охота за Кольцом и преследование Фродо, на мой взгляд, один из ярчайших примеров происходящего одновременно в обеих мирах, - труднопонимаемого, если принимать во внимание лишь один из них. Назгулы плохо ориентируются в вещном мире, особенно днём. Они чуют Кольцо, находясь вдали от него, - но вблизи поразительно слепы, будто мотыльки, прилетевшие издали на свет фонаря, и беспомощно вьющиеся вокруг него, ослеплённые его яркостью. Назгул, вынюхивающий Фродо в Лесном Углу, колеблется, и, находясь рядом с Кольцом, не в силах определить направление, - он "вертит головой из стороны в сторону, принюхиваясь". Потом он также не может определить направление на Кольцо, "качаясь из стороны в сторону", и напуган, сбит с толку звуками эльфийских голосов8 [11]...

     Вдали же от Кольца назгулы вполне оправдывают свою репутацию ужаснейших слуг Саурона. Они уничтожают заслон Следопытов на южной границе Шира и осмеливаются напасть на Гэндальфа, - но в присутствии Кольца бегут от вооружённого факелом Арагорна. Ночью на Заверти назгулам нужно, чтобы Фродо сам выдал себя, согласившись надеть Кольцо. И имя Варды, выкрикнутое Фродо, для Короля-призрака страшнее зачарованной стали.

     Остаётся только догадываться, до какой именно степени Кольцо в восприятии назгулов, - оружие и угроза. В Конце своего путешествия к Ородруину Кольцо заполоняет зрение и разум Фродо, - ему оно кажется исполинским огненным колесом, заслонившим весь мир [12]. Но Фродо ещё борется, - а назгулы порабощены Кольцом давно и бесповоротно. То, что они не могли бы отнять Кольцо силой, и едва ли могли бы противиться прямому приказу его носителя, - несомненно. В письме 246 Толкиен пишет о том, что на Заверти Фродо попросту подчинился страху, и Кольцо использовать хотел лишь как средство скрыться, убежать. Если бы он сознательно воспользовался властью Кольца, если бы ему тогда достало сил приказать назгулам, - они не смогли бы причинить ни ранить его, ни отобрать Кольцо силой. Но, возможно, тогда он нанёс бы вред самому себе едва ли не худший. Использование Кольца для подчинения воли, пусть и всего только воли Голлума9, предопределило финал: Фродо не смог бросить Кольцо в огонь.

     В письме 246 Толкиен прямо сравнивает Кольцо с оружием: "Происходящее между Фродо и восьмёркой Назгулов можно сравнить с противостоянием одного маленького храброго человека, вооружённого сверхмощным оружием, восьми свирепым, очень сильным и проворным воинам с отравленными мечами. Слабость человека в том, что он ещё не знает, как пользоваться свои оружием, и по характеру своему, и по воспитанию не склонен к насилию. Их же слабость в том, что оружие человека представляется им ужасным идолом их религиозного культа, обязывающего их подчиниться носителю идола. Думаю, "подчинение" они бы и продемонстрировали. Они бы приветствовали Фродо как "Господина" ... " [13].

7. Необязательное заключение.

     Кольцо, - одновременно оружие и предмет поклонения. Мощь и икона её. Создание, способное само сделать себе властелина, и дать ему власть. Остановить время, подчинить разумы и воли, прекратить всякое изменение мира, в котором оно воцарилось, - до конца времён. Абсолютное, рукотворно воплощённое зло, символ и финал полного, безвозвратного падения. Средство самоистребление всего, наделённого волей, путь к превращению Средиземья в мёртвую пустыню ...

     Впрочем, как говорил Гэндальф, "только одному в этом мире известно всё о Кольцах и их действии". А профессор Толкиен добавлял настороженно: "Я не совсем уверен, что манера превращать всё это в род разросшейся игры хороша ... полагаю, это любопытный результат воздействия книги ... что столь многие требуют всё больше "информации" и "знаний" ... "[14].

     За окном снова солнце прячется за холмы у лагуны Мундоа. На улицах становится меньше машин, и снова слышится мерный шум прибоя, - как и вчера, как и позавчера, как и полгода назад.



Примечания автора.

1. Заметим, что появление колец, дающих власть над миром, по-видимому, в немалой степени всё-таки дань Вагнеру, несмотря на заверения Толкиена в том, что "оба кольца круглы - на этом сходство и кончается"[3]. Влиянием Вагнера на европейские умы первой четверти двадцатого столетия пренебречь невозможно. Но сила и назначение эльфийских колец, - совершенно иного свойства, чем могущество кольца Альбериха.

2. Кельтская мифология полна описаньями жилищ дивного народа, обитателя волшебных холмов и островов. Смертный, попадая туда, забывает о времени, и, наслаждаясь дивной жизнью час или день, по смертным часам проживает века. А потом, коснувшись ногой смертной земли, обращается горской праха, - прожив свою жизнь без остатка за толику безвременной сладости.

3. Заметим, что гномы оказались на удивление устойчивы к влиянию колец. Ни их жизни, ни их воли Великие кольца подчинить не смогли, - но всё же разжигали воинственность и алчность хозяев, и помогали эту алчность насытить.

4. Часть из них могла оказаться и во владении Сарумана, усиленно штудировавшего науку изготовления Колец. При встрече с Гэндальфом Саруман хвастливо титулует себя "Кольцетворителем", и на пальце его - кольцо.

5. Удивительное отсутствие драконов в истории Второй Эпохи так и искушает предположить, что, измельчав и оглупев после падения Моргота, драконы дошли до Смоговой злоумности и смертоносности именно благодаря диете из Великих колец. Любопытно вообразить себе тварь, сумевшую переварить и усвоить Кольцо Власти ...

6. По поводу того, брал Саурон Кольцо с собой в Нуменор, дискуссия не затихает до сих пор. Но я не хочу здесь касаться её. С ним было Кольцо или нет, но дорожку в сердце Ар-Фаразона Саурон отыскал без труда.

7. Даже если учесть возможное, по мнению Саурона, владение Арагорна Единым кольцом, - ни черезмерен ли перевес сил? Тем более, что для овладения силой Кольца требовалось время. Сам Исилдур за год не смог полностью подчинить Кольцо своей воле.

8. Назгулы боятся эльфов Валинора. Ангмарский Король-Призрак не осмелился вступить в единоборство с Глорфиндейлом во время войны Ангмара с Элрондом и нуменорцами. Глорфиндейл же загоняет Назгулов во взбесившуюся воду Бруинена. ... Надо думать, назгулы хорошо распознавали голоса Высших эльфов.

9. Которую, однако, до конца не мог сломить даже Саурон.

10. "The Witch-king had been reduced to impotence."



[1]. "But the Elves are not wholly good or in the right. Not so much because they had flirted with Sauron, as because with or without his assistance they were 'embalmers'. They wanted ... to stop its [Middle-earth's] change and history, stop its growth, keep it as a pleasaunce, even largely a desert, where they could be 'artists'." Letter 154

[2]. "They wanted to eat their cake and have it: to stay in Middle-earth where they were the highest order of being, yet have the same joys as the Elves who had returned to Valinor and lived under the Valar". Letter 131

[3]. "Both rings were round, and there the resemblance ceases." Letter 229

[4]. "The chief power (of all the rings alike) was the prevention or slowing of decay (i.e. 'change' viewed as a regrettable thing), the preservation of what is desired or loved, or its semblance - this is more or less an Elvish motive. But they also enhanced the natural powers of a possessor - thus approaching 'magic', a motive easily corrupted into evil, a lust for domination. And finally they had other powers, more directly derived from Sauron ... such as rendering invisible the material body, and making things of the invisible world visible." Letter 131

[5]. "In Eregion long ago many Elven-rings were made, magic rings as you call them, and they were, course, of various kinds: some more potent and some less. The lesser rings were only essays in the craft before it was full-grown, and to the Elven-smiths they were but trifles - yet still to my mind dangerous for mortals. But the Great Rings, the Rings of Power, they were perilous." LotR I, 2.

[6]. `And they who dwell beyond the Sea would not receive it: for good or ill it belongs to Middle-earth; it is for us who still dwell here to deal with it.' LotR I, 5.

[7]. "The rider was robed all in black, and black was his lofty helm; yet this was no Ringwraith but a living man. The Lieutenant of the Tower of Barad-dur he was, and his name is remembered in no tale; for he himself had forgotten it, and he said: 'I am the Mouth of Sauron.' But it is told that he was a renegade, who came of the race of those that are named the Black Numenoreans; for they established their dwellings in Middle-earth during the years of Sauron's domination, and they worshipped him, being enamoured of evil knowledge. And he entered the service of the Dark Tower when it first rose again, and because of his cunning he grew ever higher in the Lord's favour; and he learned great sorcery, and knew much of the mind of Sauron; and he was more cruel than any orc." LotR III,10.

[8]. "Dwarves and Men" (The Peoples of Middle-earth).

[9]. The Hunt for the Ring (Unfinished Tales).

[10]. 'I say to you, Frodo, that even as I speak to you, I perceive the Dark Lord and know his mind, or all of his mind that concerns the Elves. And he gropes ever to see me and my thought. But still the door is closed!' LotR II 5.

[11]. "When it reached the tree and was level with Frodo the horse stopped. The riding figure sat quite still with its head bowed, as if listening. From inside the hood came a noise as of someone sniffing to catch an elusive scent; the head turned from side to side of the road ... The black shadow stood close to the point where they had left the path, and it swayed from side to side. Frodo thought he heard the sound of snuffling. The shadow bent to the ground, and then began to crawl towards him. Once more the desire to slip on the Ring came over Frodo; but this time it was stronger than before. So strong that, almost before he realized what he was doing, his hand was groping in his pocket. But at that moment there came a sound like mingled song and laughter. Clear voices rose and fell in the starlit air. The black shadow straightened up and retreated. It climbed on to the shadowy horse and seemed to vanish across the lane into the darkness on the other side." LotR I, 3.

[12]. 'No taste of food, no feel of water, no sound of wind, no memory of tree or grass or flower, no image of moon or star are left to me. I am naked in the dark. Sam, and there is no veil between me and the wheel of fire. I begin to see it even with my waking eyes, and all else fades.' LotR III, 9.

[13]. "The situation as between Frodo with the Ring and the Eight10 might be compared to that of a small brave man armed with a devastating weapon, faced by eight savage warriors of great strength and agility armed with poisoned blades. The man's weakness was that he did not know how to use his weapon yet; and he was by temperament and training averse to violence. Their weakness that the man's weapon was a thing that filled them with fear as an object of terror in their religious cult, by which they had been conditioned to treat one who wielded it with servility. I think they would have shown 'servility'. They would have greeted Frodo as 'Lord'." Letter 246

[14]. "I am not now at all sure that the tendency to treat the whole thing as a kind of vast game is really good. ... It is, I suppose, a tribute to the curious effect that story has ... that so many should clamour for sheer 'information' or 'lore'." Letter 160.



Примечания хранителя.

I. "Те, кто владел Девятью Кольцами, обрели могущество, стали королями, витязями и чародеями древности. Стяжали они славу и богатство, но всё это добро обернулось лихом. Казалось, они обрели бессмертие, но постепенно жизнь становилась им непереносима. Пожелай они - могли бы бродить незримыми, недоступными глазу существ поднебесного мира, и зрить миры, непостижимые смертным; но слишком часто зрили они лишь призраки и ловушки, сотворенные Сауроном. И один за другим, раньше или позже - что зависело от их природной силы и от того, добро или зло двигало ими с самого начала - они становились рабами своих колец и подпадали под власть Единого Кольца. И стали они навеки невидимы, доступны лишь взгляду того, кто владел Верховным Кольцом, и сошли в мир теней. Назгулами стали они, Призраками Кольца, ужаснейшими слугами Врага; тьма следовала за ними, и крик их был голос смерти" ("О Кольцах Власти и Третьей Эпохе").

II. Почти семьдесят лет.



Обсуждение

 


Новости | Кабинет | Каминный зал | Эсгарот | Палантир | Онтомолвище | Архивы | Пончик | Подшивка | Форум | Гостевая книга | Карта сайта | Кто есть кто | Поиск | Одинокая Башня | Кольцо | In Memoriam

Na pervuyu stranicy Отзывы Архивов


Хранители Архивов