Жанровое своеобразие сказочно-мифологического эпоса Дж.Р.Р. Толкиена "Повелитель Колец" не позволяет ограничить это произведение рамками привычных классификаций. Уникальный синтез современной и древнеэпической форм повествования ставит перед исследователями ряд серьёзных проблем, среди которых немаловажное проблемой является анализ языка произведения и той системы эстетических средств, которая позволяет говорить о необыкновенном своеобразии "Повелителя Колец".

      Многочисленные и разнородные толкования произведения Толкиена (например, религиозные и фрейдистские) привели к парадоксальной ситуации: при весьма значительной исследованности его творчества (во всяком случае, за рубежом) нет единого мнения о жанровой принадлежности "Повелителя Колец", что, с одной стороны, обусловлено сложностью и неоднозначностью произведения, о другой - временем публикации (1954-1956)[A].

      Создание Толкиеном "Повелителя Колец" обусловлено многолетним трудом над сотворением "собственного" мифа, который начался с написанного еще в студенческие годы стихотворения о таинственной и призрачной стране Валинор и закончился (а справедливости ради, лучше было бы сказать - был продолжен) публикацией "Сильмариллиона" (посмертно, в 1977 г.), ибо миф Толкиена бесконечен, как бесконечны все основные его составляющие: природа, общество, история, религия и искусство. Можно без преувеличения оказать, что Толкиен творил миф все свою сознательную жизнь, но именно "Повелитель Колец" имел необычайный успех и завоевал сердца не одного миллиона читателей, поскольку, имея существенное сходство с древним эпосом, что, по сути дела, и являлось замыслом писателя, произведение обладает эстетической и нравственной ценностью, близкой человечеству второй половины ХХ столетия.

      Какие же художественные приёмы использует Толкиен для воплощения своего замысла? Думается, что основополагающим моментом для писателя являлся синтез литературных традиций различных эпох и народов, чему способствовала необычайная эрудиция Толкиена, а также знание нескольких европейских языков, включая древние. Синтез этот можно рассмотреть на различных уровнях, что, однако, не представляется возможным в рамках данной статьи, поэтому ограничимся лишь кратким анализом, поставив перед cобой цель продемонстрировать основные направления синтеза художественных средств, которые использует Толкиен.

      Особо следует сказать о передаче Толкиеном прямой речи своих персонажей. Здесь писатель часто использует восходящий к Джеффри Чоcеру, но никак не характерный для классического древнего эпоса прием речевых характеристик. Можно выделить три основных способа передачи прямой речи в "Повелителе Колец":

      1) нейтральная речь с характерными разговорными конструкциями (хоббиты Фродо, Мерри, Пиппин [B]);

      2) неграмотная речь, просторечие (необразованные хоббиты Сэм, Хэмфаст и др. );

      3) возвышенная речь (Гэндалф, Арагорн[C], Денетер, Теоден и др.).

      Рассуждая о синтезе литературных традиций в творчестве Толкиена, нельзя оставить в стороне систему образов, поскольку если раньше мы говорили в основном о соотношении эпической и реалистической форм повествования, то на данном уровне нам представляется более разнообразный выбор.

      Система образов в "Повелителе Колец" необычайно сложна и неоднозначна, но главное, что бросается в глаза, это факт, что герои толкиеновского сказочно-мифологического эпоса не только представляют разные народы (а правильнее было бы сказать - разные виды разумных существ), но и разные эпохи или этапы развития нашего (а не средиземского!) человечества, В Средиземьи обитает семь видов разумных существ: эльфы, люди, энты, гномы, хоббиты[D], орки (гоблины) и разумные животные.

      Хоббиты - единственные из всех существ, как это ни парадоксально, близкие современному человеку. Было бы, конечно, ошибочным утверждать, что эти небольшие существа представляют оовременное индустриальное человечество, у хоббитов явно патриархальный уклад жизни, и Толкиен неоднократно подчеркивает их (а вместе о этим и свою) неприязнь ко всякого рода механическим устройствам и т.п. Однако основные черты современного человека хоббиты отражают как нельзя лучше: маленькие, слабые, любители комфорта, домоседы, они предпочитают ни во что не вмешиваться до тех пор, пока это их лично не коснется, и являются носителями наивного эгоизма и добродушного самодовольства.

      Главный герой из хоббитской среды - Фродо - весьма неоднозначный образ, но и он не соответствует традиционному эпическому герою, а в некотором смысле ему противоположен. "Робость в три фута ростом, о мохнатыми ножками" - так определил Фродо Рэндел Хелмс в своей монографии "Мир Толкиена"[1]. И действительно, Фродо не обладает ни физической силой (он даже не умеет владеть как следует оружием), ни волшебными свойствами. Он не избран народом как самый доблестный, но он безусловно представляет свой народ. Поход Фродо о Кольцом в Мордор кажется изначально обреченным на провал, если оценивать его только в системе эпических архетипов, где зло побеждается лишь силой и хитростью. В рамках же Средиземья такой способ неприемлем, когда речь идет о Кольце Власти, Можно без конца уничтожать орков и чудовищ, чем занимаются сильные мира того: Арагорн, Всадники Рохана, люди Гондора, но для борьбы с самой идеей Зла, сконцентрированной в Кольце Власти, подходят не все методы. Покидая родной Шир, Фродо вступает в мир эпический и для него чуждый. Любая опасность здесь выглядит во сто крат страшнее Черные. Всадники - в Шире - просто странные личности, одетые в черное, разыскивающие мистера Бэггинса, - теперь приобретают мистические и ужасные черты - это Мертвые Короли, подвергнутые тлетворному действию Девяти Колец. Помимо основной опасности, оказывается, существует еще масса других: пожирающие деревья, духи могильных курганов, чудовище, принявшее вид громадной паучьей самки - Шилоб, и все это столь же неожиданно для Фродо (и для всех остальных хоббитов), как к весь мир в который он волей судьбы должен вступить. В Шире царит стихийный атеизм, и подобные вещи рассказываются по вечерам у камине, как сказки и небылицы. Можно сказать, что, переступая границы Шира, хоббиты попадают в другую эпоху, и им приходится вступать в совершенно новые неведомые до этого отношения с окружающим миром. И чем дальше от Шира, тем меньше остаётся в хоббитах от их типичного хоббитского наивного эгоизма, жадности и любви к комфорту; при этом неверно было бы судить, что они избавляются от своих недостатков, просто в существующих ситуациях нет повода для проявления этих черт. Майкл Стрейт в своем очерке "Фантастический мир профессора Толкиена" писал: "Фродо не меняется [E]. Поскольку Толкиен не хотел, чтобы хоббиты перестали быть хоббитами; просто им нужно было понять и постараться все сделать, как надо"[2].

      Эта "неполноценность" Фродо в роли главного героя компенсируется функциями других персонажей. Сэм Гэмджи - простой хоббит из Шира, принадлежащий к низшему сословию, в начале повествования предстает перед нами как верный и преданный слуга, готовый последовать за своим хозяином хоть в ад, типичный образ рыцарского романа - слуга-спутник, еще явно не выраженный в древнем эпосе. Однако в пределах Мордора Сэм приобретает черти эпического героя. Примером может служить его единоборство с чудовищем Шилоб и о орком в башне Кирит Унгол (змееборство как одна из функций главного героя). При этом, тем не менее, он не преисполняется гордости из-за свершенных подвигов, но воспринимает это как существенную необходимость в создавшейся ситуации.

      Люди в "Повелителе Колец" - это, безусловно, не человечество ХХ столетия. Их образы сочетают в себе традиции древнеисландского эпоса, героического германского эпоса средневековья ("БеовульФ", "Песнь о Нибелунгах"), исторических летописей и хроник (Гальфрид Монмутский "История бриттов"), романов "артуровского цикла", неизменно сохраняя колорит Средиземья. Образ Арагорна соответствует средневековому архетипу рыцаря-короля, странника, ищущего восстановления в своих правах. Однако было бы несправедливо ограничиться соотнесением этого образа с похожим архетипом, поскольку образ Арагорна намного шире и обладает неповторимыми психологическими тонкостями.

      Образ Арагорна-воина полностью укладывается в типологическую схему: герой (Арагорн-герой, обладающий умом, физической силой и знатным происхождением) - конь (в Рохане Арагорн получает коня Хазуфеля) - оружие (Арагорн - обладатель великого меча Андурилла, Меча, Который Был Сломан и заново отлит в Ривенделле). Упоминание имен коней и названий мечей традиционно для древнего эпоса. в "Эдде". например, находим: у Одина - конь Слейпнир, у одного из великанов - конь Гульфакси (у Гэндалфа - Шедофэкс), король Сигмунд - обладатель разбитого надвое меча Грама, который Сигурд несет к Регину и просит отлить его заново.

      Эльфы в "Повелителе Колец" представляют собой мифическое начало. Это самый древний народ Средиземья, и для многих людей и хоббитов они - всего лишь персонажи легенд, и даже само их существование ставится под сомнение. Образы Леди Галадриэль. Леголаса, Глорфиндела идеализированы и в некотором смысле носят символический характер. Будучи полностью противоположны Повелителю Тьмы Саурону, они безоговорочно находятся на положительном полюсе[F] оппозиции добро≈зло, и в отношении их образов никаких компромиссов не допускается.

      Гномы в "Повелителе Колец" - сродни гномам древнегерманской мифологии и могут быть сопоставлены с нибелунгами. Правда, у Толкиена их любовь к золоту и драгоценным камням связана с тем, что все они искусные ремесленники и ювелиры, и им дороги не сокровища, а работа их рук. Толкиеновские гномы не несут в себе мистичестого начала и не обладают волшебной силой [G], как бессмертные эльфы.

      Мы показали, как многообразие художественных приемов и необычный подход к системе образов порождают удивительный эффект исторической объемности и "реальности" придуманного Толкином мира. Произведение вбирает в себя культурный опыт многих народов разных эпох, и не случайно его трактовали одновременно как современный эпос, приключенческий роман, роман-аллегорию, дидактическую притчу и даже так детскую сказку.

[1]. Helms R. Tolkien's World. Boston, 1974. P.69.

[2]. Straight M. The Fantastic Workd of Professor Tolkien // The New Republic, Washington, 1956. Vol.154. N 16. Р.25.

[A]. "Властелин колец" был опубликован в 1954-1955 г.г.

[B]. Речь Пина невозможно охарактеризовать как "нейтральную":

     "Peregrin Took, for instance, in his first few days in Minas Tirith used the familiar forms to people of all ranks, including the Lord Denethor himself". (LoTR, App.)

[С]. И это не совсем так:

     "It will be noticed that Hobbits such as Frodo, and other persons such as Gandalf and Aragorn, do not always use the same style. This is intentional. The more learned and able among the Hobbits had some knowledge of 'book-language', as it was termed in the Shire; and they were quick to note and adopt the style of those whom they met. It was in any case natural for much-travelled folk to speak more or less after the manner of those among whom they found themselves, especially in the case of men who, like Aragorn, were often at pains to conceal their origin and their business". (LoTR, App.)

[D]. Хоббиты - это люди, низкорослый вымышленный народец.

[E]. Более чем сомнительное утверждение.

[F]. Ошибочное утверждение. Эльфы вовсе не "находятся на положительном полюсе оппозиции добро≈зло":

     "But the elves are not wholly good or in the right. Not so much because they had flirted with Sauron; as because with or without his assistance they were 'enbalmers'. They wanted to have their cake and eat it: to live in the mortal historical Middle-earth because they had become fond of it (and perhaps because they there had the adventages of a superior caste), and so tried to stop its change and history, stop its growth, keep it as a pleasaunce, even largely a desert, where they could be 'artists' - and they were overburdened with sadness and nostalgic regret". (Letters, 154)

[G]. Ещё одно сомнительное утверждение.