Не секрет, что друзья - это честь и отвага, Это верность, отвага и честь. А отвага и честь - это рыцарь и шпага. Всем глотателям шпаг никогда их не съесть. из м/ф "Большой секрет"

      "ВЗЯВ В РУКИ ОРУЖИЕ, Я БУДУ ПОМНИТЬ, ЧТО В НЕМ ЗАКЛЮЧЕНА СМЕРТЬ. ПОЭТОМУ Я НИКОГДА НЕ НАПРАВЛЮ ДАЖЕ НЕЗАРЯЖЕННОЕ ОРУЖИЕ НА ЧЕЛОВЕКА, НЕ ОБНАЖУ КЛИНКА ПРОТИВ СОПЕРНИКА, НЕ ЗАЩИЩЕННОГО МАСКОЙ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ЭТИ ЛЮДИ НЕ БУДУТ НАСТОЯЩИМИ И ОПАСНЫМИ ВРАГАМИ."

      В оружии заключена смерть... Только и без оружия - никак. Потому что не перевелись еще в нашем мире "настоящие и опасные враги". Только вот отличить, кто прав, а кто виноват, стало гораздо сложнее. Когда недавний "дружбы народов надежный оплот" раздирают междоусобные конфликты, пойди разбери, кто подлый агрессор, а кто доблестный защитник. Не от этой ли неразберихи бежим мы в мир, где Свет и Тьма - различны и несмешиваемы? Только тащим мы эту неразбериху с собой, и вот уже появляются добрые и благородные Темные, трусливые и жестокие Светлые... Хватит, не хочу разбираться, надоело! Смотрите с какой угодно стороны, марайте бумагу, искажайте сюжеты Профессора, благо он уже покинул этот бестолковый мир и не сможет прочесть всего этого (я искренне надеюсь, что туда, где он пребывает сейчас, ваши сочинения не попадут). Так мало вам Толкиена толковать поперек из-под левого колена, вы еще и за ныне здравствующих писателей взялись. Крапивин-то вам чем не угодил? "Крапивинские мальчики" - красивая песня, но... Не так все это было! И не так это все! "Ушельцы" всех мастей, посмотрите на себя, переберите свои фотографии десятилетней давности - с них на вас глянут крапивинские мальчики и девочки. Сразу оговорюсь - я не знаю вас тогдашних, я могу судить лишь по себе. А вы, если что-то не так - поправьте.

      От чего уходят в другой мир? От одиночества, от беззащитности, от того, что не можешь найти человека, которому мог бы поверить, которого мог бы назвать другом. Ты слишком рано начал читать книжки, до того, как понял, что такого, как там, не бывает на самом деле. Что благородство, откровенность и стремление к справедливости в этом мире зовутся одним словом - глупость. А такая глупость не прощается - потому что она слишком выделяет тебя среди других.

      "Толпа всегда изводит таких вот... на других не похожих. Тех, кто сдачи дать не может... Он же языкастый и откровенный. Небось перед учителями права качает, а одноклассники гогочут. И потом его же клюют..."

      Но как же так - не можешь дать сдачи? Ведь книги учат тебя - не сдавайся, бейся до последнего. Да только много ли сделаешь в одиночку против толпы!? "Может вы думаете, что я трус? Если бы они, как люди, если бы один на один... А то... будто волки, стаей."

      А если так - один против своры, прижавшись спиной к стене, со шпагой?..

Чтоб врагам хвалиться было нечем,
Не беги назад от них ни шага.
Даже если ты кузнечик,
У тебя должна быть шпага.

      Наверное, так можно. Но только тогда против тебя ополчатся не только ровесники. Тогда жди грозы от старших. "...Учат запрещенным приемам драки. Иначе как мог этот хулиган... отмахаться от троих подростков и свалить взрослого человека..." Взрослые, взрослые... Вначале они ставят тебя в пример другим: начитан, много знаешь, принципиален. Но потом... ты начинаешь требовать справедливости и от них. "А кто ты такой, чтобы ее требовать?.. У тебя откуда такое право? Ты его заслужил?" Но разве нужны какие-то особые заслуги, чтобы требовать справедливости? Ведь она - сама по себе ценность. Только - вот беда - и ее коснулась "душевная инфляция". Справедливость теперь - как бумажные рубли и трешки образца 1961 года - даже на туалетную бумагу не годится. Да и когда она ценилась в жизни? Это только в книжках она торжествует и побеждает. А ты, что так стремишься к ней - даже не старомоден. Ты... просто какой-то не от мира сего. Странный какой-то. Койво.

      "Знаете, как трудно было наладить жизнь так, чтобы все вписались в это устройство... И вдруг появляется еще один койво."

      Неважно, что у тебя нет каких-то сверхъестественных способностей. Но ты силой своего отчаяния, своей верой в то, что где-то есть жизнь такая, о какой ты мечтаешь, можешь уйти из этого мира тоски и обиды. Не хватает только малости. "И сон дрожит, обретает непрочность. Не растает ли он совсем от того, что скажешь заветное: "Хочу... чтобы были друзья..."? Нет, не исчезнет. Дрожащий мираж, отчаянная мечта обретает реальность, когда рядом с тобой появляются такие же, как ты. "Это так здорово, когда ты не один! И пусть налетают враги - тогда, как в песне, "мы спина к спине у грота, отобьемся от врага"!

      ...Наро-од, ну что у вас за ассоциации странные? Да, в стремлении к справедливости нельзя забывать и о милосердии, но - разве кто-то забывает? Разве кто-то из нас не способен отличить "настоящего и опасного врага" от идейного противника? Разве мальчишка, в игре изображающий гвардейца кардинала, - враг тебе, сражающемуся на стороне "мушкетеров"? Разве враг тебе тот, кто на ХИ отправил тебя в Мандос? Ведь он, как и ты - "ушелец", иначе не был бы здесь. Хотя встречаются маньяки, которым лишь бы порубиться, а до всех заморочек им дела нет. Но с другой стороны - вооружены-то они мечом и арбалетом, а не кастетом и "калашниковым". И они тоже - не враги. А кто враги? Враг - тот, кто бьет слабого. Враг - тот, для кого люди - пешки в игре, пыль под ногами, микробы в колбе. Враг - подлость, жестокость, ложь. Да ты и сам знаешь, кто такой враг.

      Ну, вот и разобрались с друзьями и врагами. Выросли "мальчики со шпагами". И не такая уж беда, что на Играх мы то и дело хватаемся за мечи. Клинок - символ чести, и только от тебя самого зависит, лягут ли на его поверхность несмываемые пятна позора. Игровая вражда - вражда нестрашная, вражда понарошку. А в жизни, прежде чем обидеть кого-нибудь из своих же резким или попросту неосторожным словом, спроси себя: а что нам делить?

      Мы выросли. Только... разве мы теперь автоматически причисляемся к тем самым взрослым, которые отлично знают, что чудес не бывает, а то, о чем говорят книги, придумано для развлечения? Если бы мы стали такими - нас не было бы здесь. "Все мальчишки одинаковы. Даже... если пожилые." Наверное, не только мы верим в сказку. Но мы не стыдимся и не скрываем этой веры.

      Только вот еще такая проблема. Кое-кто так далеко "уходит", настолько сживается с мыслью о своей "особости", что забывает о другой части своей жизни. Родной дом для него - тюрьма, родители - тираны и скучные приземленные людишки. Я не хочу повторять сказанное уже Ниенной - тем более, что сказала она это гораздо лучше, чем могла бы я. Но я вот уже семь лет мотаюсь по общежитиям, не завишу ни от кого, зарабатываю на жизнь сама и полностью вольна в своих поступках. Но поверьте, беглецы и романтики, иногда очень устаешь от неприкаянности, от того, что никто по вечерам не ждет тебя домой, не зажигает свет в окне.

"Это так хорошо - когда вечером идешь домой, и окошко светится..."

      А герои новых повестей Крапивина - все те же мальчишки. Не в точности те же, а просто - такие же. Ходят в школу, организуют какие-то клубы (пусть теперь не пионерские), сражаются с несправедливостью. И читают Толкиена, между прочим. Пусть нынешние ребята играют по большей части не в мушкетеров, а в Дункана Мак-Лауда, но кто сказал, что эта дорога - длиннее, чем та, которую прошли мы? "Разница образа жизни тут в одном. У нас впереди новый корабль, паруса, а у них никаких парусов нет. Убрать эту разницу, и остальное приложится..."

      Не надо выставлять крапивинских мальчиков мечемашцами - борцами за туманные идеалы. Не надо называть книги Крапивина "защитой детей от паразитов взрослых". Я думаю, многие из нас зачитываются этими книгами до сих пор. Во многом эти книги сродни книгам Толкиена. И там, и тут нет легких побед, нет и стопроцентной гарантии светлого будущего и молочных рек с кисельными берегами. Зато есть то, что у Профессора называется "эстель" - свет звезды, пробившейся сквозь тучи, свет родного окошка непогожим вечером. И если кого-то из нас назовут "крапивинским мальчиком", вряд ли стоит обижаться. Что тут такого?

"Ничего такого... Свечка зажглась."