Off-Broadway

в картонном ящике роскошного старья
хозяин псарни варится во сне
его собаки движутся вослед
случайному прохожему. семья
из трёх китайцев (все торговцы рыбой)
печально достаётся из подземки
рукой необходимости. в позёмке
пустого сора роются ответы
на важные вопросы бытия.
незоркий и посредственный без грима
для коего он слишком стар
квартал отстал. на нём упадок рима
ушедшего от греции в себя.
уняв собак и выпив рюмку рому
прохожий ёжится. коль вдуматься - по крови
любая вещь есть в сущности сия
off-broadway

над городом склоняется ничья.
любая мысль что в сущности ничья
даёт листву. всё вкупе. весь в поту
урча водопроводом дом-берлога
с куском стекла в зубах из кирпича

играет в лето. купы. хмарь в порту.
две пары голубей подняв пургу
взломали утро. помолчав немного
бродяга тащит в бороде перо
в пиццерию ли в местное бистро
в деревню к тётке в дачи-огороды
в дымок отечества по истеченьи лет
перенесенней холода и астмы
дымок отечества порта и сигарет
off-broadway

военные состаренные астры -
вот пить за что чем пьянство и прекрасно -
цитирует по памяти сосед
по лестничной то попадая в след
дождю и дыму сельскому пространству
ушедшему на заработки в город
то жизни толповатой постоянству
то ветру в спину. миром правят голод
и жажда большего. и эта власть огромней
тщеславия. мы обошли отбросы
off-broadway

и он продолжил - в мирозданьи нет
деления на качества. и свет

добра не знает и во тьме под вечер
не борется с отсутствием себя
любая даль есть в сущности сия
в в любой брючине утра свищет ветер
в любой из дней не состоя при свите
ты с лёту не хватаешь ничего
ты не собака. это ничего.
ты там уже где ни больших событий
ни карликовых. нет ни в росте первых
ни малых дел ни замыслов огромней
простейших истин ни театра ни
начала с вешалки. судьба тебя храни
от главной роли и второстепенной
off-broadway
 

снегопад

1

принесли буран в мензуре
город бос чтоб не разули
снежный выстрел в граде Зуе
катит на свет улица
город пуст чтоб не надули
в гололёдицу от пули
хороша безлюдица

вечереет. чад початый.
вечеряет мрак за чаркой
лампы. чадом волочатся
сивцевым ли вражком ли
на верёвочках перчатки
на верёвках варежки

на заснеженном вокзале
банным голосом сказали
пятый поезд до казани
до утра метелица
говорит браток сестрице
на какой щеке ресница
где иртыш  а где янцзы

говорит ей: правды нету
паче тем в сиротстве мучат
что за чистую монету
принимается родство
что развеянным по свету
человеком правит случай
и тому нас в детстве учат
что не значит ничего

никому не видеть в прорезь
ход вещей событий повесть
кто в окне продышит опись
перекрестит досками
и жует вагон плацкарты
снега вечные цукаты
перегона простыни

 2

как по улице ходили
до упаду в самом деле
в самом теле музыканты
трам-та-ти-да-ти-да-та
ты да я в один мотив и
снег играющий с листа

шли бы ночь да путь недолог
от великого немого
поворот шажок и вот
по качалова качая
дам с подбитыми плечами
поднимает вьюга ворот
у никитских у ворот

вот и сцена у фонтана
выход в люди из портала
выход в свет души из тары
вынос тела из телес
общежития. не так ли
смерть идёт в другом спектакле
в этой сцене смерти нет

нет ушей ослиных смерти
в эти годы в лета эти
то в цене что вряд ли стоит
покупателя. в лице
суть изменчивей облатки
свет летит к себе обратно
льётся в полное пустое
и начало ждёт в конце

3

он молча выбрался в россию
с войны. как снявшийся с иглы
придурок с глупым чемоданом
он держится на слове. сиречь
он пьян и как политик в силе
обходит острые углы

в одном из снов он видел шторы
вот этих окон (вышел к штольне
судьбы и заглянул с конца)
и встал с зарёй прощупать чтобы
и пробует испив винца
снежок на хруст и что там что там
в садовой голове кольца

он держится за чьи-то плечи
прикуривая на мосту
от пятой спички. первый встречный
он поработал третьим лишним
и вся кремлёвская яишня
откинута в река-москву

бельмо гостиницы (больницы)

и снег. и вся его страда
и все его стада в столице
и на дорожку в рукавицу
морозно дышат поезда
заката яма дна глазница
окраин. мертвая  узда

- он думает - здесь год от года
не отличишь. что за порода
сюда приписана гуртом.
им вдруг овладевает голод.
в предчувствии нужды и горя
под фонарём у поворота
он ловит снег раскытым ртом

и ждёт такси. как быть со мной
где каждый выстрижен в солдаты
и если жизнь и впрямь заданье
с которого ещё живой
не приходил - майор! задаром
на глупой улице зимой
ты кончишь дни поверить дабы
в квартиросъёмный шар земной

жить мёртвым проще: рядом с тылом
и он взглянул как тянут штопор
мороза из фабричных труб
и город льёт огонь из штофа
и горизонт завален дымом
и снег переходя на шёпот
берёт у нищего из рук

его объедки. с переборки
свисают хлопья. трачен снегом

январь. саженный полушубок
под руку вывела метель
и на мышиной перепонке
чугунный ангел пролетел

и вдруг он понял что услышал
как два зубчатых колеса
в морозный остов этой мыши
накручивают небеса
 

штангисты-тяжеловесы

ни один из них не сломал табурета
не сказал: рубите-ка дверь по мне
но тут все равно приходят на них посмотреть
ибо не может быть
чтобы за этим не было никакого подвоха

ведь никто не живёт с постоянною мыслью что где-то
есть штангисты-тяжеловесы я бы сказал что  это
людям не свойственно впрочем как многое остальное
просто когда без особого предупрежденья
или там багажа
они появляются в сочи
становится чуточку меньше пространства

и тогда поднимая бокал сквозь вчерашнее светлое пиво
провожают их взглядом трижды женатые много курящие граждане
у которых племянник был правым хавбеком
в московском  спартаке