Новейшая история от 1903 года до наших дней
рассказанная одним из ее участников
Жизнь подарила миру большое количество ярких образов, которые возможно сыграть. Но от одной роли отказаться можно и нужно - от роли Бога....
Но у меня то не было другого выхода....
Конечно, если бы не суббота и получка ни за что бы не напился, правда. А тут и компания нашлась. Были бы деньги - друзья всегда встретят. Пошли в этот, лесной массив. Расположились. К часу дня наш пикник раскололся. Кто домой ушел, кто прямо здесь, на земле задремал. На ногах держался я один, может потому что стаж еще незначительный? Может просто, потому что выпил меньше? Но, скорее всего, потому что я от всего этого добра, что в себя влил, исправно избавлялся. Вот и тогда приспичило - пошел, качаясь, до кустов. Пристроился, стою. Смотрю. Буквально в метре от меня маленький красный огонек мелькает. Я слегка отошел - он пропал. Снова туда же встал - опять появился. Ну - думаю - отражается откуда-нибудь. Но откуда отражаться то, когда мы в лесу одни? Вернулся, дурак, снова туда, а в меня уже не огонек, а целый прожектор как шандарахнет! На ногах то вроде я устоял, да только когда глаза свои разул - мой лес пропал, будто и не было его вовсе. Но главный ожидавший подвох - эти твари, что меня встретили.
Могли ведь как-нибудь там поприветливее выглядеть, почеловечнее, что ли. Трудное ли дело алкоголика пугать? Я ведь тогда решил, что на тот свет перекинулся. Но когда в человечков вгляделся, подумал, что лучше бы я действительно перекинулся. Тощие, животы, как у дистрофиков наружу, глаза, как фары, на выкате. Головы большие, лысые. Точь-в-точь как мой сосед Трофим. Только у этих пальцы длинные, а у моего соседа на правой вообще кисти нет - на войне потерял. Инопланетянин, что ко мне ближе стоял вдруг взял, да и потянул ко мне свои щупальца, а я же пьяный еще - понимать надо. Короче, вмазал ему прямо в лбище его широченный. Правда, после того, как увидел, что с ним после этого стало - враз протрезвел. Задергался он весь, кожа в цвете линять начала, щупальцами стал бесполезно за воздух хвататься. А эти, друганы егойные, даже не помогают ему - шарахаются от нас обоих, как от заразных, и фишечки свои на столе в стороны задвигают. Одной они зря коснулись - я где-то на час отключился. Я, почему про время так точно говорю, потому что когда пью, в туалет обычно через каждый час хожу. Ну и вот, когда я снова глаза то свои открыл - тот, что полуубитый был, очухался уже, только след мой на моське блестит; все мои четыре пальца в фас. Двое других немеченными остались, так что я не знал, как отличать их. Ну, если кто потом спросит. Если я, конечно, потом кого-нибудь снова увижу. Рты у них были мелкие, но говорить они между собой не говорили, точно. Или я не слышал. Смотрели? О да, во все свои бенгалы. Но объяснять мне свое такое гостеприимное поведение не торопились. Черта-с два...
И я окрестил их чертями. Чертина первый и Чертина второй. Того, по которому я прошелся, я стал звать про себя Филином. Хотя разницу меж ними и родная мама бы не нашла, если она у них конечно имелась. Чай, сожрали ее наверняка.
Ноги мои они не связывали, но двигать ими я все равно не мог, и это меня очень заботило. Потому что нужда, как я уже сказал, пришла. А от Земли уже вижу далеко. Показал, я значит, чего мне хочется невольно.... И они эту проблему так быстро уделали, что я и не заметил, куда у меня что делось. Чертина первый правда второго поругал, как мне показалось. Быстро так поругал. Они вообще какие-то шустрые, как тараканы. Подтащили меня к стене корабля своего летательного - начали показывать мне разные картинки - по всему видно с Земли наснимали: дома, улицы, животных, мусор разный - все что под их глаза попадалось. Одна картинка, правда, мне оченно понравилась: журнал эротический. Зачем они его сняли - их вопрос, но без него коллекция явно бы выглядела неполной. Я, значит, на него пальцем ткнул - мол, такую бы. И странное дело, они это поняли. Ничего не сказали, но чувствую, что одобрили. Переглянулись, и к земле приближаться начали. Филин оказался совсем необидчивым парнем. Или девкой - черт их знает - никаких признаков. Чисто за то, что с пониманием к моей проблеме отнеслись, я их за мужиков принял. Опустились, значит, мы обратно. Филин что-то из моего поля зрения выпал. Я разволновался, волосы свои разметавшиеся прибрал - жду. Сам толком не понимаю чего, но жду. Вот сейчас появится та с обложки - мы ее с собой... И атас, будет жизнь на Марсе. Летим хоть к чертовым бабушкам.
Не много времени прошло, возвращается "жертва моя" - кладет передо мной несколько копий журналов. Показывает - типа бери любой. На кой ляд мне их, точнее наши, журналы упали? Да и их тоже не сдались. Ну ладно, снова руками в воздухе махаю, как мельница со скульптором скрещенная, себя жму... По лбу, наверное, уже бегущая строка светится - "бабу настоящую надо!" Показываю и наглости своей дивлюсь. А что делать? Я же не знаю, зачем они меня схватили, чего удумали. Может к себе для опытов на планету упрут? Так хоть не бобылем. Они снова быстро посовещались, а я уже смотрю - через какой люк они меня выбросить собираются - потому, как один они уже открыли. Воздух наш поплыл. Внизу люди маячат. Дошло до меня. Выбрать, значит, мне самому предлагают. Прямо так, с натуры.
Та в журнале, конечно, ладная мадам была, но когда мы снизились, реальные оказались нисколько не хуже. Честно, не вру, я же трезвый уже был к тому моменту.
Глаза мои разбежались точь-в-точь как у них. Ну, думаю, кому сейчас не повезет с таким балбесом как я на чужую планету лететь? С другой стороны, опять же размышляю, оставить детей без бабы тоже плохо - еще надумает чего с собой учинить. Не спрашивать же у нее сразу про детей? Девочку брать - чтобы вырастить - об этом даже и мыслей не было, что я, Набоков какой? Так, помечталось и выбросил. Говорю своим феодалам: нужно контакт сначала с дамочкой наладить, чтоб честь по чести, по-нашему, поземному. Странно, но они снова согласились. Ох, чувствую, не к добру везет мне. Ноги мои "развязали" и вниз бросили. И не боятся что сбегу. Но я не дурак, помню, как затащили к себе на тарелку (образно про "тарелку"-то, на самом деле ничего общего). Какой резон бежать? Поймают, не на зоне. С Земли уже посмотрел наверх и опять ничего, кроме огонька не увидел. Ладно маскируются. Стал я к барышням присматриваться, и вот только я одну заприметил, как слышу вдруг сзади: "Можно вас спросить?"
Когда я повернулся, в этот же миг с этой любопытной матреной уже был снова у них. Они так лихо рванули вверх, что когда я осознал, КОГО они сцапали - понял, насколько мстительны эти твари. Такого подвоха со стороны Высших Сил я не ожидал. Надо ж понимать, что ЦЫГАНКА, которую они со мной втащили, все равно, что человек с их планеты. И в доказательство этого, она им такой хай подняла - покруче всяких сверхреактивных двигателей. Это надо было слышать. А потом уши полгода лечить. А черти, они ж без ушей, им наплевать. Переглянулись - и ее в "кандалы". Ну, до чего ж грязнучие у нее руки. Как у крота.
- Эй? Ты про мыло то слышала когда? - спрашиваю у нее.
Орет - ничего слышать не хочет. Ладно, хоть зубы не все золотые. Пояснил я ей политику гуманоидную, чтоб поуважительней:
- Не заткнешься - выбросят. Одного уже скинули балластом.
Наверное, подействовало. Кончила с проклятиями. Начала меня материть. Тогда они ее усыпили, видя, что я один мучаюсь. Кто-нибудь видел спящую цыганку? Как телевизор без звука: картинка яркая, а молчит. Если б черти знали, какого беса они себе на корабль взяли - тоже проклинать научились бы.
...Как они меня закодировали, не знаю. Когда эта операция прошла точно не скажу, но только результат ее ни в какие ворота не лез - у меня напрочь пропали проблемы с пищеварением, будто и самого пищеварения не было. Не хотелось больше есть, не нужно было уже пользоваться туалетной бумагой, а самое обидное - не хотелось пить. Понял я это, лежа на холодной, но снова своей земле.
Итак, я вновь оказался на матушке Земле. Пытаюсь понять, какого им еще нужно было от меня. Помню, что среди прочих, виденных мной картинок у них на корабле, промелькнула вдруг и моя рожа, правда, на ней я выглядел несколько моложе. Сам виноват, конечно: бросил институт, опустился.
Смотрю кругом - местность незнакомая; другая улица, люди другие, дома деревянные, иногда, правда и кирпичные мелкие встречаются. Люди странно одеты. Ну, как бы это лучше выразиться, ну, неглаженные, что ли?! Не витрин, ни зеркал - а мне ж не терпится - посмотреть, чего они со мной еще учинили? Цыганка быстро куда-то растаяла, они ей наверное свою скорость пересадили. Ну и черт с ней, она мне ни сразу, ни потом не понравилась бы, разве что зубы красивые. Подвалил к одному, спросил, как выгляжу. Прохожий, не ответив, перешел на другую сторону. Плюнул я на этого несговорчивого, и на ту цыганку и пошел себе мелким дождичком. Иду, и тут до меня стучится - не в своем я городе. Ни одного шинка - как они живут? Спросил еще одного мужика прохожего, с бородой, закурить. Так он на меня так посмотрел, будто я ему услуги по кремированию предложил. Жлобский городишко. Цыганка, наверное, с ума сойдет, или с голода опухнет. Вот зараза, зомбировала, не выходит из головы.
Ну надо же! Это я тумбу рекламную увидел, чуть не пропустил. Огромный цилиндр, исклеенный коряво разрисованными бумажками, наполовину истершимися. Где же закурить то? Ладно, хоть одну привычку оставили. Стоп. Не понял. Какой, какой год? Я вернулся к тумбе и еще раз пересмотрел афишку: "Послъдняя...ля ля ля...га..о..о...ль.. 1903 года"???? Хорошенькая гастроль. У меня аж рот от удивления открылся - где такую лажу надыбали? Но, вспомнив про странных прохожих, закрыл рот снова. Сзади послышался шум. Повернулся. Вот это толпа собралась - человек двадцать, не меньше. Стоят все, пялятся на меня. Они на мои джинсы, я на их камзолы. Разглядывают, комментарии дают. НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Когда мимо промчалась карета, обрызгав меня вековой грязью, сомнения исчезли вместе с ней. Достал остатки жвачки. Одну съел сам, другую пришлось отдать маленькой девочке в хорошеньком платьице. Не боятся родители на улицу такого маленького ребенка отпускать?! Ну и дела. Влип по шею. И можно даже божиться, что пить не буду - так ведь и не смогу. Слюна выделяется, жвачка мечется и назад просится. Само представление о вкусовых качествах живо, но удовольствия от процесса никакого. Заметил, что стал невероятно чувствительным к запахам и дико, просто до безумия нуждался в... зрелищах.
Трудно это объяснить. Глаза бегали, рылись в информации, не могли закрыться ни на минуту, не хватало динамики, живых картинок, что ли. А вокруг все были тихо и мило. И меня это лишь утомляло. Внезапно я понял, что, если бы сейчас заметил мчащуюся на меня машину со стреляющими из нее бандитами - приятно обалдел бы. По крайней мере, я знал бы, что с этим делать. Плюс ощущения... А так...? Я шел пол улицам и чувствовал себя одиноким, будто уже попал на другую планету.
1903год. Почему именно этот год? Зачем они так надо мной? Интересно, а если бы я им всем троим вмазал - наверное, в каменный век к динозаврам засунули бы?! 1903...
О том времени я помнил немногое; первая мировая война, с немцами, революция, гражданская. Тьфу ты, ничего интересного. Я же не на историческом учился, а в строительном, ПГС, промышленно гражданское строительство.
На вот тебе - теперь ко мне городовой пристал - чего я плююсь на дорогу?
- Разве это дорога? Черт ногу сломит. Дураков поваляли - вот и дорога вышла. Споткнешься - костей не соберешь.
Вот ведь, ничего вроде смешного не сказал, только этот полисмен так заржал, будто в своей древней жизни ничего смешнее не слышал. Он мне так и признался. Попросил повторить, а я страх как не люблю повторять. Говорю ему: надо память залатать, чтобы девичьей не была. Он вновь хохотать. Девичьей?! Залатать?! Ха-ха-ха. Короче, закорефанились мы с ним, пошли в кабак. Там с ним все здороваются, столик лучший придержали, пива подали, огурчиков. Первый раз я смотрел на все это великолепие равнодушно. Будто зашили желудок. Ох, еще бы раз по этим мордам инопланетным съездить, подумал. Зато курить у моего нового друга нашлось. Чтоб отвязался, сказал ему шутку про курево. Его способность к смеху доселе была явно неизвестной; народец ко мне стал с уважением поглядывать. А он ржет себе, остановиться не может. Лопнешь сейчас, говорю ему, а он пуще прежнего. Я взял у полового поднос - посмотрелся. Вроде тот же я, только небритый малость...
Как уснул в тот день и не вспомню, впрочем, как и то, где я это сделал. Ночь прошла в ужасных, но быстро промелькнувших муках. Одно я помнил точно - в те годы выставочные залы и картинные галереи были редкостью, к тому же и не в каждом городе, не говоря уж об аттракционах. Они хоть как-то смогли бы утолить ту новую для меня "жажду зрелища". А вот кино, пожалуй, смогло бы...
Городовой по утру затащил меня на забавную, на его взгляд, короткометражку. Еле высидел. На выходе из кинотеатра увидел вчерашнюю девочку. Она никак не желала расставаться с моею жвачкой. А потом и своих старых знакомых встретил...
Без лишних замигиваний, они снова втащили меня в свой корабль - и мне показалось, в этот раз они не выглядели такими радушными, как раньше. У меня тоже нашлось к ним ни мало вопросов, и я - как потом выяснилось - даже рано возрадовался. Я уже успел понадеяться, что снова смогу обрести покой в своем родном времени. На что у гуманоидов имелись большие сомнения. Синяк у Филина сошел, и я вновь перестал их различать. Они усадили меня, включили одну из стен, на которой, как и раньше, замелькали картинки (в отличие от прошлого раза сплошь незнакомые). Это были: вид неизвестной планеты сверху, местный ландшафт, зверьки чумазые, потом такие же, как они (или эти же самые) гуманоиды, только в бесчисленном количестве. Один черт следил за изображением, двое других за мной, указывая периодически то на стол, то на приборную доску, на которой лежали разные блестящие штуковины. Они свободно перемещали их по панели, результатом чего было изменение движения корабля. Я откровенно не понимал, чего же они добиваются, таким образом, от меня и напирал на своем - пора и честь знать, разворачиваться давайте. Время не ждет. Нашей речью они пользоваться не научились, а потому мои вопросы бились в пустоту. Наконец, они не выдержали и насильно повернули мою голову в направлении экрана, заставляя смотреть на происходящее там. А там уже оставалось только три, поочередно сменяющие одна другую картинки: вид планеты с высоты, космос и какая-то фигня, которая ранее, видимо, занимала место на панели. Один из чертей ударил по ней. А-а, понял тут я: они меня в воровстве подозревают. Точно. Ну, кто это сделал, известно без свидетелей. Я им показал на пустое место рядом с собой, кое раньше занимала цыганка. От себя добавив, что такие полезные детали надо привинчивать, тоже мне высший разум. Вроде дошло до них. Начали мы рыскать по Земле в поисках беглянки. И вот пока один из них в иллюминатор вглядывался, я остальным снова объясняю, чтоб они меня обратно возвратили. Пользуясь их экраном, нарисовал, что значит для нас время. Они внимательно следили за моими каракулями, попутно наводя щупальцами на непонятное. Будто курс высшей математики грудному рассказываю. Если б не пропил часы все проще было бы. И тогда я придумал провести легкую параллель - показал на их "авторучку", затем подышал на иллюминатор и, ткнув в него пальцем, нарисовал на экране то, как и чем пользуются для письма сейчас, в 1903 году. Ох, как же они оживились. Не вспоминая больше про пропавшую фишку, ни про цыганку, упершую ее, они валом забросали меня всевозможными картинками, из которых я понял всего только две вещи:
1. они заблудились сами.
2. они тоже хочут к мамам.
- Ну и летите, - легко предложил я. - Чай, есть еще какие способы до вашей планеты добраться?! Не топливо же она у вас украла?!
В мгновение, без дальнейших розысков и разговоров, они рванули ввысь. Состояние мое ровным счетом не переменилось, а даже наоборот, выпрямилось. В минуты я потерял нашу планету. Быстро, аж выдохнуть не успел. Полет длился не долго. Скоро мы остановились. Вокруг космос безотрывистый, и кучка небольшая чего-то рассыпана среди звезд.
- И что? - не понял снова я. - Где гостиница то? Вы сюрприз своим приготовили? Не сказали, когда ждать?
Я напрасно пытался угадать. Их мечущиеся по экрану картинки объясняли все. Ну, конечно же, сходятся кривые. Они тоже вернулись во времени, только к тому моменту, когда вообще ни их планеты, ни их галактики еще не существовало. Случай тяжелее моего. Авансом пообещал помочь, не зная пока толком чем. Пожалуй, что именно под это обещание и вернулись мы обратно.
Цыганку нашли легко. В отличие от меня, они легко различали наши особи и скоро перед нами явилась та самая дура, благодаря которой мы все и вляпались. Отпираться долго ей не пришлось: ее зубы, точнее коронки на них, говорили за хозяйку. Никогда не знаешь, что приведет к открытию - озарение или воровство. Я предложил гуманоидам крайне негуманное решение: отрезать ей голову и пользоваться ей как той деталью. Оказалось, что они не смогут воссоздать ту деталь заново, даже если получат этот материал полностью вместе с зубами. Мучить бестолочь ни у кого из нас желания не было, и они, умиротворенные, согласились ее отпустить, продолжая удерживать почему-то меня.
Напоследок я спросил у цыганки про ее житие в этом скучном девятьсот третьем. Поведала, что счастлива, повторно вышла замуж, хотя, насколько я был в курсе, цыганские семьи почти не разводятся. Вот, на самом то деле, для кого все стряслось - видимо цыганскими молитвами и навеяно.
Мы выплюнули ее вместе с ее зубами наружу и стали рассуждать, что нам делать дальше. Покидать корабль мне лично уже не хотелось: с их картинками я впервые за два дня хорошо и полностью насытился. И тут, когда я подумал об этом, то понял, как нам начать понимать друг друга, а мне не помереть от моего нового "зрелищного голода"...
Про кино я знал значительно больше, чем про 1903 год. В конце прошлого века его изобрели французы, но искать помощи у них не хотелось. К тому же их картавого языка я не знал. Мои "партнеры" от безделья согласились "продюсировать" мой проект. Они подправили технику, помогли в монтаже. Довольно быстро, уже к концу этого года мы сняли тридцати двух минутную картину. Прокатная судьба ее была ошеломительной. Поддержка царя мне здорово помогла. Еще бы - я дал ему одну из главных ролей. Тогда не нужно было разрешение на съемки высокопоставленных лиц. Разобравшись с деньгами, оставалась мелкая проблема со звуком. Предстоящий переворот заметно очертился.
Свой первый контракт я все-таки заключил с французами. А точнее с французскими кутюрье, любезно согласившимися предоставлять для моей новой картины свои наряды. В последствии они охотно суживали меня и средствами. В феврале 1904 я снял первый звуковой фильм. В марте открыл первую киностудию. Потом пришлось открыть и филиалы, потом реорганизовать службу безопасности - церковные фанатики просто одолевали. В мае появился первый полнометражный фильм, приближенная копия "Веселых ребят", "Джентльменов удачи" и "Отпетых мошенников". Я вообще делал ставку на развлекательность, хотя мои соседи по планете, помогая мне с монтажом и выбором материала, сами по-прежнему не издавали ни звука, т.е. критики от них я не слышал. Их молчаливое терпение вдохновляло меня. Иногда мне казалось, что они понимают друг друга без слов, но чаще я был на 100% уверен, что им просто нечего сказать. Ни вообще, ни друг другу, ни по поводу...
Снимать с ними было и легко и быстро. Мы перемещались от одной съемочной площадки к другой и могли не менять декорации. Мы открыли кинотеатры во всех городах России. Попутно я уговорил царя на строительство башни "высотой в небо". Пока велось строительство будущего телетранслятора, пришлось придумать страховые пояса (и полиса), изобрести батут, административный отпуск и премию. А дальше случилось непредвиденное - в 1905 году началась экспансия в Россию. Эта единственная страна со стабильной экономикой и широкими вакансиями привлекала всех - от банкиров до пастухов. Работы хватало.
Пока у царя болела голова над тем, куда девать приезжих, я засыпал с мыслями о телевидении. Сократив армию, мы раздули штат эпидемиологов. Цыгане подняли стоматологию. Самое забавное, что когда пришел заказ на покупку наших фильмов из Японии - я вспомнил, что на этот год должна была прийтись война с ними. С Дальним Востоком порешили мудро. Наши там ловили рыбу, а японцы изобретали для меня электронику, становясь монополистами. Через год вместо "планового" забастовочного движения был показан первый цветной фильм. Он же был и первым фильмом про инопланетян. Не трудно догадаться, кто их исполнял. Но об этом, кроме меня, никто не знал. Они трудились на равных со мной условиях (правда, всегда находясь в тени моей славы). Все реже они смотрели на свой экран, на котором по-прежнему оставалась бесчеловечная вселенная. Все чаще на мой, который притягивал новые и новые массы людей. Думаю, мы подружились. Вероятно, время рождения их цивилизации еще не пришло... Они долго и безмолвно смотрели на меня, словно чего-то ожидая. Я чувствовал это, но не знал чего...
Когда съемки заканчивались, я иногда задумывался, почему я жив до сих пор? Ведь я уже столько перелопатил в истории. Буду я, или нет, снова жить в будущем - загадка, а корчиться здесь от всевозможных войн никому не охота. "Наверное, я потом вернусь и все сам изменю". Эта фраза, до конца мной неосмысленная, действовала на меня магически и успокаивающе одновременно.
С нами с удовольствием сотрудничали такие люди, как Амфитеатров, компания Андреевых, Валерка Брюсов. К внешнему виду последнего долго не мог привыкнуть. Маленький Булгаков дивно сыграл чертенка в "Вожде Чернокожих". Пуришкевич. Не знаю, выделился ли последний каким-то иным образом в том, привычном, "моем времени", но у меня он превосходно сыграл роль "Крепкого орешка". Я воспитал могучую школу режиссеров. Сценарии писал сам Лев Толстой. После того, как мы показали мучительную смерть от наркотиков - проблема с ними отпала, как и зарождающийся интерес к этой теме. Кино верили больше, чем собственной матери. Узнав об отсутствии большого количества видов спорта, о кино снова пришлось вспомнить всего несколько месяцев спустя, когда я задумался снимать соревнования. Успех от показа превзошел все ожидания.
Кино правило миром. Оно вводило новшества, диктовало моду, заставляло укреплять здоровье, повышать интеллект. Не было человека, не мечтающего о карьере актера, пусть даже в эпизодической роли.
На корабле пришельцев мы сосредоточили базу данных обо всех научных изобретениях мира. Я не мог пропустить появление ядерного оружия, хотя и помнил, что до его появления еще много лет. Я не забывал об относительности времени. Все смешалось, как любил поговаривать наш сценарист.
Некто Владимир Ульянов прошел кинопробы на главную роль в рождественской картине "Ирония судьбы, или с легким паром". Самолет в сценарии был легко заменен на паровоз, а потому пожелание пара было дважды кстати. Правда уговорить его сбрить усы и бороду не удалось, а логопедические нюансы придали фильму свой шарм ("Какая гадость эта ваша заивная ыба"). Люди ломали языки, подражая киноперсонажу. Я и предположить себе не мог, что когда-нибудь вождь мирового пролетариата станет секс символом и законодателем мужской моды. Названиями фильмов я отдавал дань уважения тем оригиналам, которые были известны лишь мне, и которые лишь слегка были похожи на первоисточники. Джугашвили получил Оскар за "Мимино". Премию мы учредили в 1906 году, и он уже был вторым номинантом на лучшую мужскую роль. Первым был наш российский актер Сергей Есенин за фильм "Маска". Он возродил манеру стихотворного изложения в кино. Если бы не было Чаплина, я отдал бы его роль Гитлеру. От моих предложений еще никто не отказывался. Ведь за мной стояло будущее.
Наша планета напоминала одну большую съемочную площадку: великолепные дворцы, аттракционы, круглосуточные представления. Люди трудились, отдыхая, и отдыхали трудясь.
И вот, когда гармония была достигнута целиком и полностью, а я смог спокойно вздохнуть и предаться любованию созданного рая, надеясь дожить до рождения Мерлин Монро, мои гуманоиды, которых я все время считал за друзей, превратились в каких-то хищников...
Отбив натиск моей охраны, они силой захватили меня и предложили мне ультиматум - либо немедленная смерть, либо...
Я должен был... создать их планету, галактику, словом всю их цивилизацию в том самом виде и порядке, какой был до моего попадания к ним. Сфотографировав меня и, показав мне снимок, они снова подвели меня к экрану и сверили с той, когда-то мне представленной фотографией. Они были идентичны, эти две, с виду слегка отличающиеся фотографии. Когда я увидел ее в первый раз и подумал, что на фото я моложе, то сейчас я твердо понял, что показался себе молодым из-за того, что уже давно веду трезвый образ жизни.
Тщетно пытался я вложить в их непокорные умы, что мои способности велики, но не до такой же степени... Я подумал, что мои фильмы, особенно последний про родившего мужика, подействовали на них тлетворно, и предложил снять им кино про их цивилизацию, используя документальные материалы. Но им нужна была натура...
И мы вылетели на натуру. Красиво конечно, но ничего особенно нового: космос, он и без кино космос. Один серьезный недостаток - темно, хоть глаз выколи.
Выхода, повторяю нет.
И тогда я дал привычную уже для них команду (зная, что они ее беспрекословно выполнят, как и все последующие).
Эта команда всегда предшествовала команде "Мотор".
Гуманоиды посмотрели на меня, и я, вздохнув, сказал:
