╥ Вы сами приехали? А почему ваш врач не дал направления? Вы его вызывали? Нет, мы можем, конечно, взять вашего сына и без направления. В таком состоянии нельзя дома находиться. Но вы должны были обратиться хотя бы дня два назад. Соображаете, чем рискуете?
      ╥ Мы вызывали, в общем, но она сказала, что это обычная простуда... что к концу недели будет улучшение...
      ╥ И антибиотиков никаких не выписала? А как ее фамилия? - глаза зав.отделением сверкнули охотничьим азартом.
      Выдохнув, Лена сказала фамилию.
      ╥ Не волнуйтесь, я сегодня же этим займусь. Вам сейчас покажут койку, а я пойду посмотрю, что мы можем ему уколоть. Да, и поставьте глюкозу, - последняя фраза назначалась стоявшей рядом медсестре.
Лена стала устраивать сына поудобнее. Сама постелила постель, навела порядок в тумбочке. Когда принесли штатив с прозрачной перевернутой баночкой, Павлик уже лежал под толстым одеялом. Он почти согрелся и ему неохота было выставлять из тепла руку. В знак протеста он отвернулся носом к стене и молчал. Лена суетилась:
      ╥ Павлуша, cъешь виноградик? А может, лучше сочка?
      ╥ Сочка - хуже, - вдруг донеслось от стены. - Не хочу ничего. - И потом без видимой связи: - Ты когда уйдешь?
      Лена и не подумала обидеться. В подобном выпроваживании скорее пряталась просьба остаться, но ей действительно пора было на работу.
      ╥ Пять минут еще. Только заведующего дождемся, он обещал зайти.
      Спорый заведующий не заставил себя ждать. Он заглянул в дверь и нашел взглядом новенького.
      ╥ Устроились? Прекрасно. - По характеру он был оптимист. - Я там записал в журнале, что мы ему назначили, посмотрите...
      ╥ К выписке, наверное, не скоро дело подойдет? - виновато улыбнулась Лена.
      ╥ Дольше, чем необходимо, держать не будем. Через пять-семь дней поставим его на ноги, тогда и заберете. Кстати, в столовую можно ходить. У нас, видите, все ходят. Как раз обед начался, - он посторонился, пропуская дружно по часам собравшихся остальных обитателей палаты. - Слышь, Павлуха, почему на обед не идешь?
      Павлик сообразил и свободной рукой резко натянул одеяло на голову.
      ╥ Что вы, доктор, у него же... он же... - спохватилась Лена, не зная как напомнить, что доктор сам несколько минут тому назад велел "поставить глюкозу".
      ╥ Ах, ну да, он ведь у вас не ест ничего. Сами принесите ему что-нибудь. День посещений завтра. Анализы будут готовы часам к 10. Как появитесь, обязательно ко мне загляните, не забудете?
      Лена кивнула и поблагодарила, и доктор скрылся за дверью.
      ╥ Ну, я пошла, Павлуша? - она взъерошила пальцами выглядывавшую из-под одеяла часть макушки. Голова Павлика предприняла оборонительное движение.
      ╥ Ты вечером придешь? - спросил он, заранее проявляя недовольство тем, что вот, мол, придет, неизвестно зачем.
      ╥ Лучше завтра, Павлуша. А то мамочка ничего не успеет. Я пораньше постараюсь, ладно?
      Павлик опять отвернулся к стене и спрятал голову. Только бы не попросил свою "басуху" принести, подумала Лена. Помедила секунду. Не попросил, совсем взрослый стал...
      Вечером Лена вернулась домой поздно, подгоняла накопившиеся долги по работе, чтобы освободить побольше завтрашнего утра. Настроение целый день портила мысль: "Может, надо было отпроситься с работы и поехать к нему? Дитя, хоть и большое, а одно осталось. Сейчас спит, наверное. Условия там, конечно, неплохие. Один день все равно ничего не решает..." В конце концов доводы разума пересилили, решила не ехать, не формировать проблему.
      Дома, едва сбросив пальто и обувь, начала готовить Павлику завтрак. Вот это дело действительно требовало трезвого рационализма, заботливости и мелочной предусмотрительности. Увлекшись, Лена впервые присела лишь глубоко заполночь. От плиты и от накрытых полотенечками кастрюлек на столе шел мирный утешительный ароматный пар. Не выключая свет, Лена уронила голову на стол, подумала, посидит так пять минут, и пойдет спать. До завтра надо как следует выспаться.
      Незаметно для себя Лена заснула. Во сне ей привиделся залитый солнцем луг, майская теплынь и речушка с холодной прозрачной водой, а вдали, дополняя загородный пейзаж, пара смирных лошадок. Через речушку был шаткий мостик без перил, на нем стоял Павлик в рубашке и штанах из белой холстины и почему-то с бас-гитарой наперевес, низко наклонил голову и прилаживал пальцы к струнам, как будто собирался взять один из своих резчайших в мире аккордов. Сердце Лены замерло в ожидании необъяснимого чувства падения и полета, которое овладевало ею, когда Павлик мучил лады, подражая рок-звездам.
      Тем временем Павлик, кажется, раздумал играть. Он помахал ей приветливо рукой и стал босыми ногами на край мостика, разглядывая гальку на мелком дне.
      Не успела Лена крикнуть: "Павлуша, не становись в воду, простудишься" - как он по-детски взмахнув руками со всего маху спрыгнул в воду и побежал в туче брызг куда-то далеко от нее, на другой берег, к пасшимся там лошадям и к солнцу в пол-неба.
      Пробежав шагов двадцать, он упал и скрылся в высокой траве, и Лена поспешила к тому месту, не беспокоясь, конечно, а просто не желая отставать в этой непонятной игре. Она нашла его лежащим навзничь, руки под голову, с травинкой во рту, серьезным взглядом уставившимся в синее небо, как будто он увидел сквозь него звезды, а может быть, и край вселенной.
      ╥ Павлуша, чего ты убегаешь, - спросила Лена, подходя. - Пойдем лучше лошадок посмотрим.
      ╥ Да, лошади смешно пасутся, - сказал Павлик, раздумчиво глядя в ту же точку.
      ╥ Почему смешно? - Лене тоже стало смешно.
      ╥ А разве лошади не смешные животные?
      Лена не знала, что ответить.
      ╥ Мама, а ты принесешь мне басуху в больницу?
      ╥ В больницу нельзя, сынок, там людей полно, где же ты будешь играть? Выздоравливай поскорее... - она протянула руку, желая взъерошить его непослушный мягкий вихорь. Павлик ловко уклонился, вскочил на ноги и начал отходить спиной к солнцу, лукаво глядя, как она щурится из-под ладони.
      ╥ Павлуша, куда же ты ... - Лена нерешительно двинулась с протянутой рукой вслед Павлику, который ускользал невесомыми шагами. Было видно, как солнце греет ему спину, и он светло улыбался то ли от озорства, то ли от блаженства.
      ╥ Подожди, я пойду с тобой, - готово было сорваться с губ Лены. Вместо этого получилось строго-безразличное: - Смотри, не уходи далеко, - на что, впрочем, Павлик не обратил никакого внимания. Лена боялась, что если она за ним побежит, то он снова спрячется в траве, и она уже его не найдет.
      Но Павлик и так без труда потерялся, когда сам того захотел, исчез, растворился в слепящих лучах, стоило лишь ей посмотреть на мгновение в сторону смешных лошадей.
      От влонения Лена проснулась. Аромат, под который так хорошо спалось, сменился противным запахом гари. Некоторое время Лена соображала, откуда посреди ночи может исходить запах горелой картошки. Потом увидела синий огонек под одной из оставшихся на плите кастрюлек, с досадой вздохнула и принялась кулинарить заново.
      Утром Лена приехала к Павлику. Несмотря на раннее время, отделение бодрствовало, и ей было приятно, что никого не надо будить. Даже степенной нянечке, обычно дремавшей при входе, не сиделось на месте. Она деловито суетилась, заходила быстрым шагом поминутно то в ординаторскую, то еще куда-то, и разговаривала негромко. По пути она явно невпопад обращалась к слонявшимся без дела Павликовым сопалатникам, которых Лена узнала. Ребята сдержанно кивали или отмалчивались. Было видно, как им тягостно ожидание. "Не иначе, как процедуры какие-нибудь" - подумала Лена, здороваясь, - "Наверное, и моему придется", - и с тем вошла в знакомую палату. Здесь никого не было, кроме Павлика. Он лежал на животе, одной щекой на подушке, поверх тела была свеженаброшена простыня, а на перильцах висело аккуратно сложенное одеяло. Из-под простыни виднелась часть стопы и свесившаяся до пола рука. Казалось, он вот-вот оттолкнется этой рукой, упруго встанет и пойдет умываться.
      ╥ Павлуша, вставай, мама пришла. Боже, сынок, а почему ты под одной простыней? Тебя кто-то укрывал ночью? Просыпайся же. А одеяло кто сложил? - Лена стянула с его головы простыню и подняла с пола безвольно согнутую кисть. - Ужас, как ледышка... Чем они думают? Ребенка в такой холод не накрыли одеялом. Устрою я им сцену, пусть только появится врач или сестра... Павлуша, я вижу, ты не спишь, вон глаз смотрит. Давай, переворачивайся, смотри, что мама принесла покушать. Неужели не проголодался? Не ел ведь ничего... - она осторожно перевернула Павлика на спину, укрыла и подняла повыше, подоткнув подушку. Затем провела рукой по багровой полосе, отпечатавшейся на его щеке, попыталась пригладить его вздыбившиеся пожестчавшие волосы. - Ой-ой-ой, совсем липкие. Не удивительно, неделю не мылся. Ничего, скоро выпишемся, устроим дома хорошую ванну. Павлуша, куда это ты смотришь? - она проследила немой взгляд его запавших и сузившихся глаз. Прищур век делал этот взгляд если не осмысленным, то каким-то напряженным, страдальческим. Лене стало не по себе. - Сынок, ты опять в одну точку уставился? Смотри, мама твое любимое пюре принесла. Между прочим, всю ночь сегодня готовила. И бульон приготовила, не беспокойся. Но и поесть надо... Пожалуйста, прошу тебя... - с этими словами она вложила ложку пюре в его полуоткрытый рот, убрала лишнее с губ. - Ой, зачем ты языком выталкиваешь, прямо как дитя трехлетнее. Не упрямься, тебе обязательно надо подкрепиться... Ну ради меня... Готовила всю ночь... Хоть бульончика выпей... Попробуй, не горячий и не холодный, как ты любишь. - она налила немного из термоса в чашку и прислонила чашку к руке Павлика. - Будешь? Пей смелее, не обожжешься. - она попыталась напоить его, но бульон потек мимо рта по щеке и подбородку. - Ну вот, видишь, опять разлилось и на простыню попало. Хорошо, что у меня есть лишнее полотенце, сейчас подложим.
      Она вытерла Павлику лицо и взялась снова его поднимать. Однако та самая нянечка, которая бегала по коридору, а теперь минут пять как стояла на пороге в открытых дверях, решила, наконец, вмешаться. Она все старалась сообразить, как прекратить наблюдаемое ею безобразие, и ей пришла в голову хорошая мысль:
      ╥ Мамаша, разве вы не видите, дите спит. Не мешайте. Приходите лучше вечером.
      Она была права: перво-наперво надо было под любым предлогом увести Лену из палаты.
      Лена обернулась на голос. - А, это вы, очень приятно. - она светски улыбнулась. - Знаете, я сейчас буду кого-то ругать. Он, видно, ночью одеяло сбросил, так это одеяло, вместо того, чтобы ребенка по-человечески накрыть, взяли и просто рядом сложили. Может, мы с вами договоримся на будущее...
      Несчастная нянечка пожалела, что ввязалась. Поймав ее бегающий взгляд Лена вдруг поняла, что говорит какую-то глупость. Это ее немного отрезвило. Она с усилием провела рукой по лбу и глазам, как будто что-то мучительно припоминая.
      ╥ Постойте, я не то хотела сказать... А где мой сын, Ковалев Павел? Его вчера положили. В другую палату перевели, да? Мне на работу пора, так вы ему сок и бульон передайте, я принесла...
      Лена снова хотела повернуться к постели Павлика, но ее ноги подкосились и она, как говорится, лишилась чувств, рухнув мимо окончательно растерявшейся нянечки. Та выскочила в коридор. К ее величайшему облегчению в его конце скоро показлись двое молодых людей в белых халатах и с носилками.
      Забрать Лену вместе с Павликом молодые люди наотрез отказались, сказали, не их компетенция, но спасибо, хоть вынесли ее из палаты и посадили кое-как в кресло. Нянечка попыталась привести Лену в чувство, но раздумала. Прийдет в себя - начнет вопросы задавать, а то и кричать... Пусть пока так посидит, ой, упала, ну, тогда пусть полежит.
      Как потом выяснилось, ее опасения были небеспочвенными. Для приведения Лены в чувство понадобилось целых два захода для людей посерьезнее, чем простая нянечка. В первый раз справились быстро: объяснили все, как есть, отвезли домой и думали было, что обошлось, как вдруг опять получили неутешительные известия о поведении Лены. Как будто она навещает какого-то больного, которого, пока ее не было, куда-то перевели, и она просит сообщить, куда именно. Однако, особенно не настаивает, а только регулярно носит ему передачи. Из бельишка там, апельсины какие-то. Она понимает, уход за ним отличный, и все такое, но, если уж нельзя повидаться, то ей как матери обязательно надо передать гостинчик, и т.д., и т.п.
      Короче говоря, на второй раз ушла целая долгая зима и пол-квартиры. Последнего Лена, кажется, толком так и не осознала, но это было даже к лучшему. На старом месте ей слишком многое напоминало бы об утрате, и ее душевное здоровье, следовательно, находилось бы под угрозой.
      А весной, в первую апрельскую оттепель Лена снова стала бывать, как она выражалась, у Павлика, теперь на вполне законном и одобряемом медициной и обществом основании. Первый раз боялась идти, зато потом быстро привыкла и ждала назначенного ею самой дня и часа, когда можно будет в тиши оттаять от скудной неприветливой действительности.
      Ей легко объяснили, где "ее" участок и к кому обратиться, чтобы приладить овальный фарфоровый портретик и табличку. Лена скоро научилась высматривать их среди леса других похожих и пробираться к ним раскисшими прямоугольными тропками. По пути она спотыкалась о разнокалиберные цветнички, ограды и бордюрчики, невольно рассматривала их и примеряла к маячившему вдали пятачку.
      Мрамор, гранит, барельефы и гравюры подвергались ее непредвзятой оценке. "Обязательно надо заказать для Павлика стеллочку, хотя бы и небольшую. Цветничок тоже лучше маленький, лишь бы немного землицы поместилось. И даже цветничок - в первую очередь, вот-вот надо будет цветочки сеять, так пусть сразу и место подготовить". Возможность посеять, как есть, а потом выкорчевывать живое казалась ей кощунственной. Цветы напоминали ей высокую траву из памятного сна. Она думала: солнце, прозрачная вода, лошади - хорошие предзнаменования, почему так все ужасно получилось? А говорят, бывают вещие сны...
      Со стелл и облицовочной плитки ее взгляд неизбежно переходил на надписи и даты, будя новый пласт воспоминаний, заставляя промакивать платочком уголки глаз.
      "Ученый, инженер, музыкант... Молодые, конечно, но все-таки пожили. "От детей" - значит, дети остались, вырастут, вспомнят. Кем бы-то мой Павлуша вырос? Музыкантом? Да, наверное музыкантом. На басухе своей как он умел, ведь ребенок почти, а и взрослый так не каждый сможет. Сколько бы ему еще оставалось, если б?.. Если б..." И новая волна мировой скорби окатывала ее при мысли, что сумей она тогда его покормить - и он бы не выжил, нет, сознание этого могло свести ее с ума, но протянул хотя бы на денек или часок дольше.