* * *

Метнулся свет заплатой на трико,
Назойливый сквозняк обнял за плечи:
Играть с пустым желудком нелегко,
Играть с пустыми фразами не легче.
Мой выход на брусчатку мостовой
От розы в рукаве до камня в спину.
И тишина покажется живой:
Бисируйте - на сцене Коломбина!
Вот веером в руке раскрылся фарс -
Сюжет простой, как пьяная беседа,
Но приглядитесь - в профиль или фас
Узнаете жену или соседа:
А может быть: Ах, что вы, монсеньер!
Жестокий век и нам не до пародий:
По шкуре виден пес, по шапке - вор,
Как говорят бездельники в народе.
От смеха балансирую к слезам,
И снова - в смех. Виват аплодисментам!
Любой актер назначит цену сам
Таким уравновешенным моментам -
Мозоль на пятке, маска на лице,
Под маской пустота, в ладонях вера:
Как различить? А истина в яйце,
Которое швыряют в лицемера.
Но вот финал - злодей нашел конец,
Влюбленные - постель, супруги - чадо:
Толпа отхлынет, смолкнет бубенец
На шляпе Арлекина: Без пощады
Я смою роль и грим с усталых щек,
Нашью еще заплату на колене,
И, чтобы оплатить актерский счет,
Пойду смотреть чужое представленье.

                          12.99

       * * *

На сцене блеск и мишура, идет роскошная игра и зрители в азарте,
Следят как движется рука очередного игрока простых актерских партий
Ромео юн, Ромео пьян, не портит ни один изъян влюбленного героя.
Джульетта манит красотой и кажется почти святой, вся в белом шелке, стоя
У черной рампы на краю и голос ангелом в раю взлетает на галерку:
<Я за любимым двинусь вслед на сотню лиг, на сотню лет:> Как трогательно
горько.
Ликует публика и шквал оваций Вас очаровал: Актеры и актрисы
Почти что боги, разве нет? Но мой единственный совет - ни шагу за кулисы.
Гримерка. Лампочка в углу. Чулок без пятки на полу. Початая бутылка.
На стуле вянет белый шелк, под стулом - ах! - ночной горшок: Красавица, что
пылко
Твердила страстный монолог, устало штопает чулок: Тупая боль в затылке
Изводит. Палец уколов, она бормочет пару слов, к стеснению не склонна:
Боится в зеркало взглянуть - расплылся стан, обвисла грудь. Вот это
примадонна.
А вот Ромео весь в огне - прижал к заплеванной стене кудрявую хористку
И от: любви: не чуя ног, твердит что болен, одинок, уже не склонен к риску,
И потому, идя ко дну, он ищет верную жену, а не худую ссору:
Смешон и жалок старый шут! Ну а теперь, я вас прошу, вернемся к режиссеру:
Он пьет один на брудершафт с трюмо расколотым. В ушах звенят скупые фразы:
<:Спектакль вышел на ура - немного хуже, чем вчера. Уже четыре раза
Я слышал этот монолог. А стиль высок, как потолок в провинциальном зале.
Вы не бездарны, но увы не прыгнуть выше головы:> Так зрители сказали.
Жену весной увел корнет. Три дня, как в кассе денег нет. Вокруг чужие лица.
И режиссер наедине с собой купается в вине, мечтая застрелиться:
Для Вас, мой друг, из-за колонн выходит труппа на поклон - к цветам и
дифирамбам:
Для нас - работа из работ. Горьки и скудны хлеб и пот: Опять к барьеру рампы
Нас вызывают и на бис мы исполняем ваш каприз. А в зале львы и лисы.
Монокли взглядов, шелест рук. Останьтесь в кресле, милый друг. Ни шагу - за
кулисы!


       * * *

Хорошо быть поэтом
В наш оборванный век,
Знать - никто пистолетом
Не отправит на снег,
Не поставит к барьеру,
Не признает вины,
За неловкую веру
Не назначит цены.
Лагеря и бараки
Не к лицу молодым -
В феерической драке
Боль исходит на дым.
Лаконический шепот,
Истерический крик -
Поэтический опыт
Все исследует вмиг
Благосклонны к поэту
Безопасные дни -
Вроде все уже спето -
Так бери и тяни!
Двигай солнце за тучи,
Рви перо от сохи!!!
Как из слов и созвучий
Можно сделать стихи...


       * * *

В плавучем баре иностранцы жрут миноги,
На кухне сонные соседи пьют рассол,
А я сижу на парапете, свесив ноги -
Вся из себя пенорожденная Ассоль.
Внизу течет Нева, вверху летают чайки -
Кричат и гадят на прохожих деловых.
Стоит гаишник на посту у Чрезвычайки
И харчит воблу, почему-то с головы.
Стуча платформами спешит красотка на фиг,
Кусает белыми зубами эскимо.
Фрегат "Секрет" в который раз нарушил график,
А жизнь вильнула мне отставленной кормой.
Собака сперла у лоточника грудинку,
За полмерзавчика подрались два бомжа,
Менты тусуются с Апрашки на Гостинку
И чайки белые над городом кружат.
А город куксится с подвалов и до крыши,
Пытаясь вникнуть в истерически уют,
По старой памяти все жители, как мыши,
Глотают, давятся, кусают и жуют.
А я нашла экологическую нишу,
Осколок истины и свет в конце пути,
Хотя наверно, было б лучше влезть на крышу,
Поскольку Карлсон бесспорно прилетит.


       * * *

Он шел свозь дождь, он мок до слез,
Он слеп от желтых фонарей.
Январь вокруг скакал, как пес
У вечно запертых дверей.
Гудели нервы проводов,
Машины мчались по шоссе,
Везли плоды своих трудов
В дома, где все живут как все.
А он плевал на мир с трудом -
Возни на жизнь, а толку чуть.
Он нес любимой в нежный дом
Еще горящую свечу.
Пускай на день, пускай на час,
С тоски, со зла, от фонаря,
Но раз зажженная свеча
Не смеет выгореть зазря!
Что толку тлеть покой храня,
Забыв грехи идти на суд?
И нет прекраснее огня,
Чем тот, что даром в дом несут.
...А ты сидела в стороне
От оснований и причин
И наблюдала, как в окне
Играет свет чужой свечи...


       * * *

Сколько раз о стены билась -
Нарастила медный лоб.
Вроде жить не торопилась,
Да вчера опять влюбилась.
Шарик в небо, чашка - хлоп.

Нароняла сотню ложек,
Разогнала кобелей,
Стерла пыль со всех окошек.
Заводите, люди, кошек!
С ними людям жить теплей.

Хомо хоме как известно
Друг тамбовский деловой -
Зуб за зуб и сам не местный.
Утонуть бы мне, болезной,
В бочке пива с головой...

Толку чуть - торчу в квартире
Будто ежик заводной.
Лучше быть мишенью в тире,
Хоть толчком в ночном сортире,
Кем угодно не одной.

Из травинки станет поле,
Из частушки выйдет блюз.
Тараканов я уволю,
Положу на злую долю,
Больше в жизни не влюблюсь!!!

От Нью-Йорка

Ноябрь катился, как снежный ком.
Сон простудился. И босиком
Гулял по кршам ночами кот.
И выше крыши за этот год
Писалось писем - но все в камин.
Хоть так согрели... Укроп и тмин
В котле с индейкой - не баловство.
Делюсь идейкой - под Рождство
Поехать в горы, в ничейный дом,
Где мышьи норы забило льдом,
Постель простыла до простыней
И все, что было, уснуло в ней...
И там, в ложбинке среди вершин,
Углей поминки развороши.
Сядь у камина, смотри в очаг,
Как пламя мечется хохоча,
Сгорает прошлое без следа...
Но будет утро и будет "Да"!
Кривая выведет - как ни будь.
И слово вылетит - искрой - в путь!