Конкурс "Ха-Ха-files"
БОБ
МЫСЛИ В ТЕЛЕ
We'll get a rest in the grave!
Bob.
- 1 -
Боб сидел на полу, усталый и замученный, и не знал,
как ему быть дальше. И не знал, каким образом
появилась в теле его эта усталость, он помнил
лишь одно - поразила она его после того, как он
начал думать О ГЛАВНОМ. Придя наконец в себя и
стряхнув с колен лепестки увядающей розы, он
встал, повернулся и, сообразив, где здесь верх, а
где низ, запихал в кассетник нечто, что и стало
первопричиной звуков, наполнивших мгновенно Его
Пространство ...
...Тот Мир, который остался за спиной, уже мало его
интересовал. Зато дядюшка Фрипп все больше
проникал в его плоть. Боб несся сквозь яркие и
тусклые звуки то растворяясь, то вновь появляясь
среди них, и они медленно и уверенно проникали в
него, просачиваясь все глубже и глубже сквозь
толстую кожу его сознания.
Вдруг где-то вдали показался один из них, но
гораздо ярче и мощнее всех остальных, затем на
секунду исчез и, как бомба, разорвался в самой
голове, пронизав все тело до последнего волоска,
одновременно буравя мозги, кусая и выплевывая
воспаленное сознание, как электромясорубка,
проник в подсознание, разбив вдребезги все
преграды, отменив все понятия, расколов как орех
Силу Тяжести, вечно недающую взлететь на воздух
всему этому МИРУ. О, где был тот Будда, что видел
просветление! Там было ВСЕ! ОНО затягивало в
темную воронку, неся то, что осталось от него на
кончике того кошмарного звука ...И Боб не
удивился, когда, достигнув какой-то черты, ВСЕ
треснуло, пошло по фантастическим швам, не
оставив никакой надежды, и распалось на все тот
же МИР. ВСЕ было кончено!!! Он снова ослеп!!! И было
в этом нечто великое и нечто от Паршивого Панка,
поганого до мозга костей и сознающего всю свою
мерзость.
Мерзкий Панк находился уже рядом. Он всегда
появлялся при первом же его упоминании и этим был
силен. Приходя, Панк обязательно прихватывал с
собой свой инструментарий: веревку, мыло, ванную,
полную воды, газовую плиту, бритву для резки вен,
а также пару шприцев и какие-то колеса. Было здесь
еще что-то типа крыши от высотного дома и поезда,
появляющегося из-за поворота. В общем-то у Панка
всегда было с собой что-нибудь новенькое, что
делало его еще паршивее, оправдывая полностью и
до бесконечности его имя. И вот он уже здесь.
Стоит поодаль и смеется, но холод и страх в смехе
его.
- Иди же ко мне, Панк. Дай я тебя обниму. Где же тебя
носило, черт тебя подери. А помнишь, как мы вместе
проводили время Вставая и Падая, и ты ЛЮБИЛ меня
...
От последней фразы Панка бросило в дрожь: он
ожидал чего угодно, но не такого откровенного
нахальства. Раньше он никак не мог себе
вообразить свою ЛЮБОВЬ, и ему в голову не
приходило, что он ЭТО может, но здесь он вдруг
засомневался - быть может он когда-то мог ... Но
вдруг он издал кокой-то нечеловеческий зобный
звук и провалился сквозь Землю - это был УЖАС.
УЖАС, которым обладал только он - Панк, УЖАС,
который преследовал его, ведь он осознавал ВСЮ
СВОЮ МЕРЗОСТЬ, он все понимал ... Он не понимал
лишь блеска глаз Боба и отчего Луна бывает
розовой, когда Боб, разгрызая последний сухарь,
изредко поглядывал на Нее ...
- 2 -
Теперь все было точно так, как тем Летом, когда
впервые пошел снег; белый и густой, он пронизывал
до костей. И за снегом кто-то был. Он стоял у окна и
смотрел на закат. Роднее этого человека у Боба
тогда никого не было. Боб запел. Он пел то ясно
выговаривая слова, то глотая их вместе со снегом,
медленно и ровно.
- Я ушел и пришел снова, смотри! Сядь рядом со мной
и слушай своими прекрасными глазами, как слушал я
когда-то. Небо снова светится ярко-красным,
значит все готово. Мы не опоздали. Мы здесь.
Дотронься щекой до теплого ветра, возьми его в
карман: он будет вечно с тобой, пока ты помнишь о
нем. Вспомни! Тот день, когда все уже было сделано
и оставалось лишь ждать. Все верно. Нет никого
против. Мы здесь. Нам хорошо. Верь, что мы уже
здесь, нам не нужно лишних снов, тающих впотьмах
света. Все сны ушли, шагая длинными вереницами
теней по улицам наших городов. Путаясь в
бледно-красной траве и отталкиваясь ледяными
ладонями от яркого света, мы все еще здесь - нам
ТУДА не попасть. Верно, что правая сторона всегда
больше левой. Терпи - это больно. И скоро круг
сомкнется. Тогда все придут и сядут напротив,
тогда станут тебя есть. Терпи - это последний сон.
Он приходит, когда уже некуда идти. Черными
корявыми пальцами копается он в твоем нутре - он
хочет крови, немного свежей чистой крови, чтобы
украсть ее, а взамен дать каплю мутной воды. Не
пей ее!!! Она уже не знает, что творит! Ради Бога, не
пей!!! - Боб зажмурился.
- Ты смотришь вдаль, думаешь о своем,
думаешь о своем, смотришь чуть вверх.
Огромное солнце уже не догнать -
оно зарывает лучи в земле.
Более ранний взлет - более темный смысл,
думаешь о своем, думаешь, как бы взмыть,
более ранний взлет - более ранний вскрик ...
А позади с трудом уже поднимается тень.
Думаешь о своем - хочешь догнать себя,
хочешь догнать себя - хочешь покинуть смерть ...
А за окном уже солнце скрылось совсем
и удирает прочь покинутый кем-то черт ...
Теперь Боб открыл глаза, но никого уже не было. Он
вскочил на ноги, дернулся вперед, упал и заплакал.
- Я знал, что этого никто не выдержит ! - сквозь
слезы прокричал в пустоту.
Но ответа не последовало. Он был один.
Немного погодя Боб поднялся и, заметив в углу
выход, шатаясь поплелся к нему, а когда он открыл
глаза, то был уже где-то глубоко в одном из своих
Миров.
- 3 -
Так было и теперь. От безысходности некуда было
деваться. Те Миры, которые возникали в
воображении Боба и вились вокруг, как рой
назойливых мух, не имели никакого шанса хоть
немного быть материализованными из-за того, что
ум его всегда ускользал, когда он пытался
включить его в работу вместе с воображением. И он
мучался все более и более, уязвляемый роем Своих
Миров, которые жаждали своей свободы, издеваясь
над хозяином. Тогда Боб брался воплощать Свое на
чужестранном языке, манящем уже тем, что Боб и сам
не мог понять, что же писала его рука. Но так долго
не могло продолжаться, и Боб понимал это ...
С серого туманного неба все также хлопьями
падали огромные снежинки. Некоторые из них
попадали в серо-белую пустоту Земли, другие же
опускались на разгоряченную и несчастную Его
Любовь. Впрочем, счастливой Любви ведь не бывает -
Настоящая Любовь всегда обречена. Скажите мне,
кто ее может выдержать, Настоящую?
Мрачные мысли начали одолевать Боба и, конечно,
как всегда, на горизонте появился злосчастный
Паршивый Панк, жующий цианистый калий. Панк
попытался приблизиться и начать свои удушливые
речи, но Жертва опомнилась и принялась яростно
отгонять всякие проявления этого Мерзкого Панка,
что ей без сомнения удалось и Панку пришлось
удалиться восвояси в еще более мерзком и
паршивеющем виде. Но Любовь все еще продолжала
ныть в измученном теле Боба, ведь без нее он
врядли сделал бы и два шага, хотя ему уже осталось
совсем немного: всего три часа пути Там, Где Нет
Времени. Было уже слишком поздно думать о малом,
хотя большое тоже мало волновало его. Боб
медленно, как во сне, опустился на пол и удалился
в очередной Свой Мир ...
Он смотрел сквозь густые облака на звезды, а
сквозь звезды на Свою Любовь и уже не слышал, как
кто-то медленно подошел сзади и тихо положил ему
руку на плечо. Это была Ночь. Ведь он так ждал Ее -
темную, странную. А когда Боб опомнился, то уже
целиком оказался в Ее объятиях: он сделал
неуверенную попытку, обмяк, провалился в Ее
пропасть, ушел с головой в таинственный мир снов,
и уже не пытался сопротивляться, ведь все, что
хотел, он уже создал и, все, что хотел - уже
уничтожил, оставалось только одно - плыть по
течению и ... любить. На его лице медленно
появлялась счастливейшая улыбка. Все. Сон ...
Через какое-то время Ночь покинула Боба и
унеслась неведомо куда. Увы, Она всегда так
непостоянна: покидает нас так часто, и мы, бедные
Ее дети, тихо плачем по Ней и надеемся, что Она еще
придет, укрывая нас своим мраком, и подарит сны -
любимые наши игрушки ... Боб проснулся, открыв
глаза, уди- вился, не найдя вокруг Ночи и, укоряя
Ее в непостоянстве и неверности, начал
перебирать письма, нападавшие под стол за ночь.
Разобравшись с ночной почтой, он почувствовал
как что-то легонько кольнуло его в грудь. - А, это
Ты, Любовь Моя! Но где же Ты была так долго ?
Неужели шалунья Ночь похитила Тебя, а уходя -
отпустила ? Иди же ко мне: я уже соскучился по
Твоим сладким шуткам с острыми приправами.
Видишь - я уже голоден, так иди.
Но Она лишь где-то сладко заныла, расплываясь в
мягкий комочек. И он, не в силах больше ждать,
сделал первый шаг ...
Первый шаг. А за ним - пустота: сладкая истома,
нежный ветер, руки Любви, безумная трава, аромат
снов, тончайшие связи вневременных созвездий...
Первый шаг. Второй: крепкая дверь - сейчас мы не
войдем туда - потом. Зачем мучить себя ? Мы все
убийцы ...
Второй шаг. Третий: все кончено, нет сил, никто не
нужен, осталось ждать, жить, мыть стекла ... любить
...
- 4 -
Боб встал, протер глаза столь много видевшие,
потянулся, наполняясь энергией; наконец,
дотянулся до тряпки, влажной и жесткой, и,
повеселевший и бодрый отправился мыть стекла. Уж
больно они запылились, затуманились. Стекол было
немного: шесть полных и шесть пустых и еще два
дополнительных, но больших, чем все остальные. Не
так уж часто Боб принимался за них и уж никогда не
вычищал все дочиста. "Так и умереть не-
долго," - проплывало у него в сознании всякий
раз, когда дело приближалось к концу. И Боб,
довольный, но не удовлетворенный, забрасывал в
дальний Угол Для Старых Тряпок очередную грязную
и замусоленную тряпку. Таков уж он - Боб! И вдруг, в
тот момент, когда Боб смаковал второе из
дополнительных стекол мимо пронеслась
злосчастная МУХА. Ох, сколько зла принесла она
ему, ведь это был Сон - Первый Сон ...
... Наконец Боб проник в ванную и попытался
отмыться, но ничего не выходило - он лишь запачкал
ванну матом. В суматохе ночи и в тиши дня он не мог
никак найти выход куда-то выше. И в тот самый
момент, когда, брызнув во все стороны очередным
удушливым словом, он взглянул в окно, в нем
появилась ужаса- ющих размеров муха и, как по
написанному, с раздирающим слух жужжанием
понеслась прямо на него. От этого звука сразу же
завяло все, что только может вянуть, включая саму
муху. Мало соображая, что же произошло, она упала
сначала вверх, затем - вниз и последней
конвульсией вытряхнула свою глупую душу прямо в
Тарелку Для Глупых Душ, которая неизвестно каким
ветром была занесена сюда и стояла поодаль.
Наблюдая все это, Боб стоял под ледяной струей
разинув рот и молчал. Но когда почти все уже было
кончено, он понял, что это Знак Свыше и, не теряя
ни десятой доли секунды, кинулся к издыхающему
телу мухи; затем, собрав последние силы, кинулся
внутрь и ... превратился в нее ...
МУХА повернула голову, расправила крыло и,
презрительно сплюнув в сторону человеческого
тела, вылетела вон. Теперь ОНА могла все
хорошенько обдумать не вдаваясь в подробности.
Никогда еще не было у НЕЕ такого удивительного
блеска глаз, в которых отразился Весь Мир ...
... И после Бобу нередко являлась МУХА, оставляя в
душе тревогу, пугая своим жужжанием и
сумасшедшим выражением лица. Это и было - Не До
Конца Пережитое - это был Первый Сон ...
Увы, не последний ...
- 5 -
"Зима. Но когда же она уйдет ? Ведь в конце
концов даже в груди медленно вырастают холодные
сосульки, пронзая все ткани тела своим холодом.
Это ужасно !"
Боб перевернулся на другой бок. Но так больше не
могло продолжаться - он встал. Вокруг была все та
же Зима. Боб поежился. Он начал соображать, куда
бы Ее поместить: то ли завернуть в одеяло, чтобы
растаяла, то ли отвернуться, и Она сама пропадет,
ведь у Нее уже не будет кого морозить. И,
аккуратно заправив волосы за ворот рубахи,
зашагал в глубину леса. Но тут у ели он заметил
Тень.
"Неужели Свыше послали мне Ее, ведь насколько я
знаю, у этой ели никогда не было тени? " Он
дотронулся до Нее, но Она ничего не ответила.
"Странно, никогда еще зрение мое меня не
подводило."
- Видишь ли Ты меня также хорошо, как и я Тебя ?
- О чем ты говоришь, Боб, ведь для меня ты всего
лишь тень, скользкая и расплывчатая, как и я для
тебя.
- Но как же я смогу видеть Тебя, о Тень ? Есть ли
выход ?
- Ты можешь видеть меня лишь тогда, когда солнце
касается верхушки этой ели, и то ...
- Зачем Ты все это мне говоришь - Боб закипал, - я не
желаю ... Давай скорее ключ от двери нас
разделяющей ! Ты слышишь ?! Тень !
- Боб, разве ты не знаешь, что ключа у меня нет. Но
ответь мне, где он ? - Она хитро прищурилась.
- Я не знаю.
- Ты лжешь !!! Отвечай !
- Я не знаю.
- Это правда ?
- Нет !
Так стояли они у ели, пока мрак Ночи не поглотил
их обоих. И каждый знал выход, но Сила Тяжести не
давала им ключ, она сдавливала грудь обоим, она
была на высоте ... Сила Тяжести! О, есть у меня
причина ненавидеть тебя! Но не буду я боле
вспоминать о тебе, ибо чувствую: уже идет за мной
тот самый Панк. Сгинь, нечистая! Чур нас всех!
- 6 -
"Боб! Боб! Да проснись же ты! Зачем отводишь
взгляд от раскрытых окон? Весна! Зачем думаешь о
холодном ветре? Неужели все еще вьюга в душе
твоей? Боб! Да не заболел ли ты?"
- Нет вьюги в душе моей: я и сам - Вьюга! Та, что
пронизывает насквозь, Та, от которой - мурашки по
коже, Та, что стоит перед глазами, как толпы теней,
прячущих свет в своих странных ладонях.
"Боб, ты кто?"
- Я?! Боб.
"А что это значит?"
- Это ничего не значит. Это лишь Путь, по которому
все мы идем, это Болезнь - Ее надо преодолеть,
прожить; но прежде Ей надо Заболеть.
"Но зачем все это?"
- Почем я знаю? ... Это есть ... У тебя нет больше
вопросов? А, теперь дай мне спокойно умереть:
убери свой взгляд - он давит.
"Боб, не покидай нас! Неужели это Весна убивает
тебя, ты ведь - Дитя Лета!"
- Нет! Я должен уйти ... Взгляни за горизонт - там
восходит Новая Звезда, подружись с Ней - Она
поведет тебя выше и глубже ... Мне пора ... Прощай ...
Боб, ушедший Боб, знал ли ты, что в моей власти
твоя жизнь? Знал ли умирая, что будешь жить еще
долго, обитая в сознании многих и многих,
читающих сейчас эти строки ...
А что же Боб? Он здесь, среди нас. Ходит - не
замечает, неуловимый, странный, как дерево.
Услышь нас Боб! Мы ведь тоже ...
December'93 - February'94.
Tashkent.