ре, так погружается третий член Души в Божественное, когда таковая достигает к восприятию своего собственного существа. Легко напротив этому может возникнуть недоразумение, как будто такие рассмотрения объяснили Я как одно с Богом. Однако они говорят вовсе не то, что Я есть Бог, но только то, что оно с Божественным является одного рода и существа. Утверждает ли некто, что капля воды, изъятая из моря является самим морем, когда он говорит: капля есть того же самого существа или субстанции как море? Желают непременно употребить сравнение, то можно сказать: как капля соотносится к морю, так же соотносится "Я" к Божественному. Человек может найти в себе Божественное, потому что его пра-собственное существо взято из Божественного. Так, итак, достигает человек через этот свой третий член Души, внутреннего знания самого себя, как он через астральное тело получает знание внешнего мира. Поэтому может Тайноведение этот третий член Души назвать также сознательная Душа (BewuЯtseinsseele). И в этом смысле состоит Душевное из трех членов: чувственной Души, рассудочной Души и сознательной Души, как телесное состоит из трех членов: физического тела, эфирного тела и астрального тела. Психологические ошибки наблюдения, аналогичные тем, которые уже оговаривались для суждения способности воспоминания, делают также правильное понимание сущности "Я" трудным. Можно некоторое, что полагают быть понимаемым, считать за некое противо-положение, приведенного выше в этом отношении, в то время как оно в истинности представляет некое подтверждение. Такой есть случай, например, с замечаниями, которые Эдуард фон Хартман (Eduard von Hartmann) указывает о "Я" на стр. 55 своего "Осново-очерка психологии (Grundrisses der Psychologie)": "Прежде всего, само-сознание старше чем слово Я. Личные местоимения являются значительно поздним продуктом развития языка и имеют для языка только ценность сокращений. Слово Я является краткой заменой для собственного имени говорящего, однако заменой, которую каждый говорящий, как таковой, использует для себя, все равно каким собственным именем другие его называют. Само-сознание у животных и у необученнных глухо-немых людей может очень высоко развиваться, без того, чтобы привязываться к собственному имени. Сознание собственного имени может полностью заменять недостающее употребление Я. С таким пониманием устраняется магический нимб, которым для многих облачено словечко Я; оно не может ни малейшего добавить к понятию само-сознания, но оно принимает все свое содержание только от такового". Можно с такими воззрениями быть полностью согласным; также с тем, что словечку Я не следует ссуждать никакого магического нимба, который разумное рассмотрение дела только мутит. Однако для сущности некой вещи, не является решающим, как постепенно обозначение слова для этой вещи будет привнесено. Именно, главное приходится на то, что действительное существо Я в само-сознании "старше чем слово Я". И что человек вынужден, это, со своими, только ему подходящими особенностями, обремененное словечко употреблять для того, что он в меняющемся отношении к внешнему миру иначе переживает, чем это может животное пережить. Также мало что-нибудь может быть познано о существе треугольника через то, что показывается, как "слово" треугольник образовалось, так же мало решает о существе Я то, что можно знать о том, как из другого употребления слова Я, оно оформило себя в развитии языка. В сознательной Душе разоблачает себя только действительная природа "Я". Ибо в то время, как Душа теряет себя на другом в ощущении и рассудке, охватывает она, как сознательная Душа, свое собственное существо. Поэтому может это "Я" через сознательную Душу, также не иначе быть воспринято, как через некую известную внутреннюю деятельность. Представления о внешних предметах образуются так, как эти предметы приходят и уходят; и эти представления работают в рассудке дальше через свою собственную силу. Должно, однако, "Я" воспринять себя самое, то оно не может только лишь отдавать себя; оно должно через внутреннюю деятельность сначала достать свое существо из собственных глубин, чтобы иметь осознание этого. С восприятием "Я" - с само-очувствованием (Selbstbesinnung) - начинается внутренняя деятельность "Я". Через эту деятельность восприятие Я имеет в сознательной Душе для человека полностью другое значение, чем наблюдение всего того, что проникает к нему через три другие члена тела и через оба других члена Души. Сила, которую Я делает проявленной в сознательной Душе, есть, ведь, та же самая как такая, которая оповещает себя во всем остальном мире. Только выступает она в теле и в низших членах Души не непосредственно, но проявляет себя ступене-образно в своих действиях. Низшее проявление есть таковое через физическое тело; затем она восходит ступене-образно вверх вплоть до того, что наполняет рассудочную Душу. Можно бы сказать, что с восхождением на каждую ступень падает один из покровов, который облачает скрытое. В то, что наполняет сознательную Душу, вступает это скрытое как в наивнутреннеший храм Души разоблаченной. Все-же показывает это себя здесь, именно, только как капля из моря все проникащей Духовности. Но человек должен эту Духовность охватить прежде всего здесь. Он должен узнать ее в себе самом; затем он может найти ее также в ее проявлениях. (Ссылка ##1) Что здесь, как капля проникает внутрь в сознательную Душу, это называет Тайноведение "Дух (Geist)". Так является сознательная Душа связанной с Духом, который есть скрытое в всем проявленном. Если человек теперь хочет охватить Дух во всех проявлениях, то он должен это делать тем же самым образом, как он охватывает Я в сознательной Душе. Он должен деятельность, которая привела его к восприиятию этого Я, обратить на проявленный мир. Через это, однако, развивает он себя к высшим ступеням своего существа. Он приставляет новое телесным и Душевным членам. Следующим является то, что он завоевывает также еще сам то, что лежит скрытым в низших членах его Души. И это происходит через его, исходящую из Я, работу над своей Душой. Как человек находится в этой работе, это будет наглядным, если человека, который предается еще полностью низким вожделениям и так называемым чувственным удовольствиям сравнить с благородным идеалистом. Последний возникнет из первого, если он отвратит от себя определенные низкие наклонности и обратится к высшим. Через это он подействовал из Я облагораживающе, одухотворяюще на свою Душу. Я стало господином внутри Душевной жизни. Это может идти так далеко, что в Душе никакое вожделение, никакое удовольствие не захватит место, без того чтобы, Я не являлось той властью, которая позволяет допуск. Таким образом, вся Душа тогда становится проявлением Я, как прежде была только сознательная Душа. В основе, вся культурная жизнь и все Духовное стремление человека состоит из работы, которая имеет целью такое господство Я. Каждый, живущий в настоящее время человек захвачен этой работой: желает он это или нет, обладет он сознанием этого факта или нет. Через такую работу, однако, идут вверх к более высоким ступеням человеческого существа. Человек развивает через нее новые члены своего существа. Таковые лежат как скрытое позади для него проявленного. Человек может, однако, не только через работу над своей Душой из Я, сделать себя господином этой Души, так что она из проявленного скрытое выявит, но он может эту работу также расширить. Он может пере-наброситься на астральное тело. Через это овладевает Я этим астральным телом, тем, что оно объединяет себя с этим скрытым существом. Такое, через Я завоеванное, им превращенное астральное тело может быть названо Само-Дух (Geistselbst). (Это есть то же самое, что следуя восточной мудрости, называют "Манас (Manas)".) В Само-Духе дан более высокий член человеческого существа, такой, который в нем как бы имеется в наличии зародышно и который в ходе его работы над самим собой выходит все больше и больше. (См. замечание #2) Как человек завоевывает свое астральное тело через то, что он проникает к скрытым силам, которые стоят позади него, так же происходит это в ходе развития с эфирным телом. Работа над этим эфирным телом есть, однако, более интенсивна, чем таковая над астральным телом; ибо то, что скрывает себя в первом, это облачено в два покрова, скрытое астрального тела, однако же, облачено только в один покров. Можно образовать себе понятие различия в работе над обоими телами, тем, что указывают на известные изменения, которые могут выступать у человека в ходе его развития. Мыслят сначала, как развиваются известные Душевные качества человека, когда Я работает над Душой. Как могут измениться удовольствия и вожделения, радость и боль. Человек должен здесь только поразмыслить о времени своего детства. Отчего имел он здесь свою радость; что причинило ему страдание? Что выучил он к тому, что он в детстве умел? Все это, однако, есть только выражение того, как Я достигало господство над астральным телом. Ибо таковое есть, ведь, носитель удовольствия и страдания, радости и боли. И сравнивают с этим, как мало изменяются в ходе времени другие известные качества человека, например, его темперамент, глубокие особенности его характера и так далее. Человек, который как ребенок является вспыльчивым, часто сохранит известные стороны вспыльчивости также для своего развития в более позднюю жизнь. Это является так выделяющимся, что существуют мыслители, которые вообще отрицают, что основной характер человека может измененяться. Они предполагают, что таковой есть нечто остающееся через жизнь, что проявляет себя только с одной или с другой стороны. Такое суждение основывается, однако, только на неком недостатке в наблюдении. Кто имеет смысл для того, чтобы видеть такие вещи, становится ясно, что также характер и темперамент человека изменяются под влиянием его Я. Все-таки, есть это изменение, в соотношении к изменению прежде обозначенных качеств, некое медленное. Можно употребить сравнение, что соотношение обоих изменений есть как продвижение часовой стрелки часов в отношении к минутной стрелке. Теперь, принадлежат силы, которые задействуют это изменение характера или темперамента, скрытой области эфирного тела. Они являются одного рода с силами, которые господствуют в царстве жизни, итак с силами роста, с силами питания и такими, которые служат размножению. На эти вещи будет через дальнейшие высказывания этого писания брошен правильный свет. - Итак не тогда, когда человек только предается удовольствию и страданию, радости и боли, работает Я над астральным телом, но когда изменяются особенности этих Душевных качеств. И именно также прострается работа на эфирное тело, когда Я обращает свою деятельность на изменение качеств характера, темперамента и так далее. Также над этим последним изменением работает каждый человек: осознает он это или нет. Наисильнейшие импульсы, которые работают в обыкновенной жизни над таким изменением, есть религиозные. Если Я побуждениям, которые проистекают из религии, позволяет всегда опять воздействовать на себя, то они образуют в нем некую власть, которая воздействует плоть до эфирного тела и преобразует его именно также, как незначительные побуждения жизни воздействуют на превращение астрального тела. Эти незначительные побуждения жизни, которые через обучение, размышление, облагораживание чувств и так далее, подступают к человеку, подлежат многообразному меняющемуся бытию; религиозные ощущения отпечатывают, однако, во всем мышлении, чувствовании и волении нечто едино-образное (Einheitliches). Они как бы расширяют общий, единый свет над всей жизнью Души. Человек думает и чувствует сегодня это, завтра то. К этому ведут самые разнообразные поводы. Кто, однако, через свое, как угодно всегда своеобразное религиозное ощущение, угадывает нечто, что проходит через все изменения, тот будет то, что он сегодня думает и чувствует, именно также соотносить на это осново-ощущение как и завтрашние переживания своей Души. Религиозное вероисповедание имеет через это нечто проникновенное (Durchgreifendes) в жизни Души; его влияния усиливаются в ходе времени все больше, потому что они действуют в продолжающемся повторении. Поэтому они приобретают власть воздействать на эфирное тело. - Аналогичным образом воздействуют влияния истинного искусства на человека. Если он через внешнюю форму, через цвет и тон художественного творения проникнет представлением и чувством Духовные основания такового, тогда действуют импульсы, которые Я воспринимает через это, на самом деле также вплоть на эфирное тело. Если такую мысль додумать до конца, то можно соразмерить, какое громадное значение имеет искусство для всего человеческого развития. Этим указывается только на то некоторое, что поставляет Я побуждения, чтобы действовать на эфирное тело. Существуют многие подобные влияния в человеческой жизни, которые не так открыто расположены для наблюдательного взора как упомянутые. Однако уже из этого видно, что в человеке скрывается дальнейший член его существа, который Я все больше разрабатывает. Этот член можно обозначать как второй член Духа, и именно, как Жизне-Дух (Lebensgeist). (Это есть то же самое, что следуя восточной мудрости, называют "Буддхи (Buddhi)".) Выражение "Жизне-Дух" есть потому соответствующее, потому что в том, что оно обозначает, действенны те же самые силы, что в "жизненном теле"; только в этих силах, когда они проявляют себя как жизненное тело, человеческое Я не является деятельным. Выражаются внешне они, однако, как Жизне-Дух, то являются они проникнутыми деятельностью Я. Интеллектуальное развитие человека, его очищение и облагораживание чувств и внешних воле-проявлений являются мерой его превращения астрального тела в Само-Дух; его религиозные переживания и некоторые другие опыты отчеканивются в эфирном теле и делают таковой Жизне-Духом. При обычном ходе жизни это происходит более или менее неосознанно, напротив, состоит так называемое посвящение (Einweihung) человека в том, что через сверх-чувственное познание ему указывается на средства, через которые он эту работу в Само-Духе и Жизне-Духе полностью осознано может взять в свои руки. Об этих средствах будет речь в более поздних частях этого писания. Пока что, дело идет о том, чтобы показать, что в человеке, кроме Души и тела также Дух является действенным. Также и то будет показано позднее, как этот Дух, в противоположность к преходящему телу, принадлежит к вечному в человеке. С работой над астральным телом и над эфирным телом, однако, деятельность Я еще не исчерпывается. Таковая простирается также на физическое тело. Некий налет влияния Я на физическое тело можно видеть, если через известные переживания наступает, например, покраснение или побледнение. Здесь Я на самом деле есть побудитель некого процесса в физическом теле. Если теперь через деятельность Я в человеке наступают изменения в отношении его влияния в физическом теле, то является Я действительно объединенным со скрытыми силами этого физического тела. С теми же самыми силами, которые задействуют его физические процессы. Можно тогда сказать, что Я работает через такую деятельность над физическим телом. Это выражение не должно быть недопонятым. Мнение не должно вообще возникнуть, как если эта работа, есть нечто грубо-материальное. Что в физическом теле появляется как грубо-материальное, это есть ведь только проявленное в нем. Позади этого проявленного находятся скрытые силы его существа. И таковые есть Духовного рода. Не о работе над материальным, каким кажется физическое тело, должно будет здесь говориться, но о Духовной работе над невидимыми силами, которые позволяют ему возникать и снова приносят его к распаду. Для обычной жизни эта работа Я над физическим телом может только с очень малой ясностью приходить к сознанию человека. Эта ясность приходит в полной мере только тогда, когда под влиянием сверх-чувственного познания человек сознательно берет работу в свои руки. Тогда, однако, выступает ясно, что существует еще третий Духовный член в человеке. Это есть тот, который в противоположность к физическому человеку, может быть назван Духо-Человек (Geistesmensch). (В восточной мудрости этот "Духо-Человек " называется "Атма (Atma)".) Можно в отношении Духо-Человека также через то легко вестись в заблуждение, что в физическом теле видят наинижайший член человека и поэтому только с трудом примиряются с представлением, что работа над этим физическим телом должна приходиться на наивысший член в человеческом существе. Однако прямо потому, что физическое тело скрывает деятельный в нем Дух под тремя покровами, принадлежит наивысший род человеческой работы к тому, чтобы объединить Я с тем, что есть его сокрытый Дух. Так представляется человек для Тайноведения как одно, совместно составленное из различных членов существо. Телесного рода есть: физическое тело, эфирное тело и астральное тело. Душевные есть: чувственная Душа, рассудочная Душа и сознательная Душа. В Душе расширяет Я свой свет вокруг. И Духовные есть: Само-Дух, Жизне-Дух и Духо-Человек. Из выше приведенных высказываний выходит, что чувственная Душа и астральное тело узко объединены и в неком известном отношении составляют целое. Аналогичным образом сознательная Душа и Само-Дух есть целое. Ибо в сознательной Душе вспыхивает Дух и из нее просветляет он другие члены человеческой природы. С оглядкой на это можно также говорить о следующем членении человека. Можно астральное тело и чувственную Душу совместно охватить как один член, именно также, как сознательную Душу и Само-Дух и можно рассудочную Душу, потому что она имеет часть Я-природы, потому что она в неком известном отношении уже есть "Я", которое себе свое Духовное существо только еще не осознает, обозначить плохо-образно (schlechtweg) как "Я", и получить тогда семь частей человека: 1. Физическое тело; 2. Эфирное тело или Жизненное тело; 3. Астральное тело; 4. Я; 5. Само-Дух; 6. Жизне-Дух; 7. Духо-человек. Также для привыкшего к материалистическим представлениям человека такое членение человека в смысле числа семь не будет иметь "неясную магичность", которую он ему так часто приписывает, если бы он придерживался точно смыслу вышеупомянутых объяснений и с самого начала это "магическое" сам в дело не вкладывал бы. Никаким другим образом, как только с точки зрения некой высшей формы наблюдения мира, должно говориться об этих "семи" членах человека, так как говорят о семи цветах света или о семи тонах проводника звука (посредством чего октаву рассматривают как некое повторение основного тона). Как свет в семи цветах, тон в семи ступенях проявляется, так проявляется едино-образная человеческая природа в обозначенных семи членах. Так же мало, как число семь при тоне и цвете ведет с собой нечто от "суеверного", так же мало есть это случай в отношении его при членении человека. (При одной возможности, когда это однажды было преподнесено устно, было высказано, что дело о цветах с числом семь, однако, не верно, так как по ту сторону "красного" и "фиолетового", все-же расположены также еще цвета, которые глаз только не воспринимает. Однако также при рассматривании этого, сравнение с цветами верно, ибо существо человека продолжается также по ту сторону физического тела с одной стороны и по ту сторону Духо-Человека с другой стороны; только для средств Духовного наблюдения эти продолжения являются "Духовно невидимыми", как и цвета по ту сторону красного и фиолетового есть невидимы для физического глаза. Это замечание должно было быть сделано, потому что, так легко выходит мнение, что сверх-чувственное рассмотрение принимает это при естественно-научном мышлении неточно, оно в отношении такового есть дилетантское. Кто однако верно видит то, что подразумевается со сказанным, тот может найти, что оно в истинности, нигде не стоит в противоречии с настоящей естественной наукой; или когда привлекаются естественно-научные факты для наглядности, или также когда со сделанными здесь высказываниями указывается на непосредственное отношение к исследованию природы.) Сон и смерть Не смогут проникнуть в сущность бодрствующего сознания без наблюдения того состояния, которое человек проживает во время сна; и не смогут подступиться к загадке жизни, без того, чтобы рассматривать смерть. Для человека, в котором не живет никакое чувство значения сверх-чувственного познания, уже отсюда могут получиться соображения против такового, как оно осуществляет свое рассмотрение сна и смерти. Это познание может достойно оценить побудительные основания, из которых такие соображения проистекают. Ибо это не является непонятным, если некто говорит, что человек есть здесь для действенной, эффективной жизни и его творчество основывается на отдаче себя ей. И углубление в состояния как сон и смерть может проистекать только из чувства праздного мечтания и не вести к ни к чему другому, как только к пустой фантазии. Люди легко могут видеть в отклонении такой "фантазии" выражение здоровой Души и в отдаче таким "праздным мечтаниям" нечто нездоровое, что может подходить только лицам, которым недостает жизненной силы и жизненной радости и которые не способны к "истинному творчеству". Делают неверно, если такое суждение без дальнейшего представляют как неправильное. Ибо оно имеет определенное истинное ядро в себе; оно есть одна четверть истины, которая должна быть дополнена через остальные три четверти, которые к ней принадлежат. И делают того, кто одну четверть видит полностью хорошо, о других трех четвертях, однако, ничего не угадывает, только недоверчивым, если оспаривают верную четверть. - Это должно быть именно безусловно признано, что рассмотрение того, что скрывают сон и смерть, является болезненным, если оно ведет к ослаблению, к отходу от истинной жизни. И не меньше можно быть согласным с тем, что многое, что издавна называлось Тайноведением в мире и что также, в настоящее время, под этим именем проделывается, носит нездоровый, жизне-враждебный отпечаток. Но это нездоровое проистекает вовсе не из истинного сверх-чувственного познания. Истинное состояние дела является много более следующим. Как человек не может всегда бодрствовать, так не может он также обходиться для действительных соотношений жизни, во всем ее объеме без того, что сверх-чувственное может ему дать. Жизнь длится далее во сне, и силы, которые работают и творят в бодрствовании, добывают себе свою крепость и свою свежесть из того, что дает им сон. Так есть это с тем, что человек может наблюдать в проявленном мире. Область мира является более обширной, чем поле этого наблюдения. И то, что человек распознает в видимом, то должно быть дополнено и оплодотворено через то, что ему удается познать о невидимых Мирах. Человек, который всегда опять не добывает себе крепость дремлющих сил из сна, должен был бы привести свою жизнь к разрушению; именно также должно некое рассмотрение мира вести к запустению, которое не будет оплодотворено через познание скрытого. И аналогично есть это со "смертью". Живущие существа подвержены смерти, чтобы могла возникнуть новая жизнь. Это есть именно познание сверх-чувственного, которое расширяет ясный свет над красивым высказыванием Гете: "Природа изобрела смерть, чтобы много жизни иметь (Die Natur hat den Tod erfunden, um viel Leben zu haben)." Как никакая жизнь, в обычном смысле, не могла бы существовать без смерти, так не может существовать никакое истинное познание видимого Мира без прозрения в сверх-чувственное. Все познание видимого должно всегда опять и опять под-ныривать в невидимое, чтобы мочь развивать себя. Так становится видным, что лишь наука сверх-чувственного делает возможным жизнь проявленного знания; она нисколько не ослабляет жизнь, если она выныривает в своей истинной форме; она укрепляет ее и делает ее всегда опять свежей и здоровой, когда она, предоставленная самой себе, сделала себя слабой и больной. Когда человек погружается в сон, тогда изменяется совместная связь в его членах. То, что у спящего человека лежит в покое (Ruhestдtte), содержит физическое тело и эфирное тело, однако не содержит астральное тело и Я. Потому что эфирное тело остается связанным во сне с физическим телом, поэтому жизне-действия продолжаются. Ибо в то мгновение, когда физическое тело было бы предоставлено себе самому, оно должно было бы распасться. Что, однако, во сне погашено, это есть представления, это есть страдание и удовольствие, радость и горе, это есть способность выражать внешне сознательную волю и аналогичные факты бытия. Носитель всего этого есть, однако, астральное тело. Для непредвзятого суждения не может, вообще, прийти мнение в рассмотрение, что во сне астральное тело уничтожается со всеми удовольствиями и всеми страданиями, со всем миром представления и воления. Оно, именно, имеется в наличии в другом состоянии. Чтобы человеческое Я и астральное тело были бы не только наполнены удовольствием и страданием и всем остальным названным, но чтобы они обладали также сознательным восприятием этого, для этого необходимо, чтобы астральное тело было связано с физическим телом и эфирным телом. В бодрствовании оно является таковым, во сне оно таковым не является. Оно извлекло себя из него. Оно приняло другой вид бытия, чем тот, который приходится ему в течение его связи с физическим телом и эфирным телом. Теперь это есть задача познания сверх-чувственного, рассматривать этот другой вид бытия в астральном теле. Для наблюдения во внешнем мире исчезает астральное тело во сне; сверх-чувственное созерцание должно теперь проследить за ним в его жизни вплоть, пока оно опять не захватывает владение физическим телом и эфирным телом при пробуждении. Как и во всех случаях, в которых дело идет о познании скрытых вещей и процессов мира, сверх-чувственному наблюдению принадлежит обнаружение действительных фактов состояния сна в их собственном облике; если, однако, однажды высказано то, что может быть через это найдено, тогда является это, для истинно непредвзятого мышления, без дальнейшего понятным. Ибо процессы скрытого мира показывают себя в своих действиях в проявленном. Видят, как то, что дает сверх-чувственное рассмотрение, делает чувственные процессы понятными, то такое подтверждение через жизнь является доказательством, которое можно требовать для этих вещей. Кто не захочет употребить, позднее указанные средства, к достижению сверх-чувственного наблюдениея, тот может делать следующий опыт. Он может сначала принять данные сверх-чувственного познания и затем применить их к проявленным вещам своего опыта. Он может таким образом найти, что жизнь станет через это ясной и понятной. И он будет приходить к этому убеждению тем больше, чем точнее и подробнее он рассматривает обычную жизнь. Когда также астральное тело во время сна не переживает никакие представления, когда оно также удовольствие и страдание и им аналогичное не испытывает: оно не остается бездеятельным. Ему надлежит много большая живая деятельность, прямо в состоянии сна. Это есть деятельность, в которую оно должно вступать в ритмической последовательности всегда опять, если оно некое время было деятельным в сообщности с физическим и эфирным телом. Как маятник часов, после того как он размахнулся влево и пришел назад опять в среднее положение, и через собранную при этом размахе силу должен размахнуться вправо: так же астральное тело и, в его лоне находящееся Я, после того как они некое время были деятельными в физическом и эфирном теле, через результаты этой деятельности должны развернуть свою живую деятельность последующее время в свободном от тела, Душевно-Духовном Миро-окружении (Umwelt). Для обычного жизне-настроя человека наступает, в пределах этого свободного от тела состояния астрального тела и Я, безсознательность, потому что таковое представляет именно противоположность напротив, развитому в состоянии бодрствования через совместное бытие с физическим и эфирным телом состоянию сознания: как правый размах маятника образует противоположность левому. Необходимость, вступить в эту безсознательность будет ощущаться Духовно-Душевным человека как утомление. Однако это утомление есть выражение для того, что астральное тело и Я во время сна делают себя готовыми в последующем состоянии бодрствования опять образовывать в физическом и эфирном теле то, что в таковых, пока они были свободными от Духовно-Душевного, возникло через чисто органическую - безсознательную - формирующую деятельность (Bildetдtigkeit). Эта безсознательная формирующая деятельность и то, что происходит в человеческом существе во время сознания и через таковое, есть противоположности. Такие противоположности, которые в ритмический последовательности должны чередоваться. - Подходящая человеку форма и облик физического тела могут быть поддержаны только посредством человеческого эфирного тела. Однако эта человеческая форма физического тела может быть сохранена только через такое эфирное тело, к которому со своей стороны опять, от астрального тела подводятся соответствующие силы. Эфирное тело является образователем, архитектором физического тела. Оно может, однако, только в верном смысле образовывать, если оно побуждение к образу, как оно должно образовывать, получает от астрального тела. В таковом есть про-образы, по которым эфирное тело дает физическому телу его облик. Во время бодрствования, однако, астральное тело не является наполненным такими про-образами физического тела или, по крайней мере, только вплоть до определенной степени. Ибо во время бодрствовании устанавливает Душа свои собственные образы на место этих про-образов. Если человек направляет чувства на свое окружение, то образует он себе, именно через восприятие, в своих представлениях образы, которые являются отображениями (Abbilder) окружающего его мира. Эти отображения есть прежде всего нарушители покоя для тех образов, которые побуждают эфирное тело к сохранению физического тела. Только тогда, когда человек из собственной деятельности мог бы подводить своему астральному телу те образы, которые могли бы дать правильное побуждение эфирному телу, тогда такое нарушение не имелось бы в наличии. В человеческом бытии играет, однако, именно это нарушение важную роль. И оно выражается через то, что во время бодрствования про-образы для эфирного тела не действуют в свою полную силу. Свою полную деятельность в бодрствовании астральное тело осуществляет внутри физического тела; во сне оно работает над таковым извне. (* О сущности утомления сравните со вставленными в заключении этой книги "Отдельные подробности из области Духовной науки".) (См. замечание #3) Как физическое тело, например, нуждается в доставке продуктов питания во внешнем мире, с которым оно является равного рода, также нечто аналогичное есть тот случай с астральным телом. Мыслят себе некое человеческое физическое тело, удаленным из окружающего его мира. Оно должно было бы погибнуть. Это показывает, что оно без всего физического окружения не может быть. На самом деле вся Земля должна быть именно такой, какая она есть, если на ней должны были бы иметься физические человеческие тела. В истинности есть, именно, все человеческое тело только часть Земли, да в широком смысле - часть всей физической Миро-вселенной (Weltalls). Оно ведет себя в этом отношении как, например, палец руки в отношении всего человеческого тела. Отделят палец от руки, и он не сможет оставаться никаким пальцем. Он иссохнет. Так также должно было бы произойти с человеческим телом, если бы оно было отделено от того тела, членом которого оно является; от жизненных условий которые ему доставляет Земля. Поднимут его на достаточное количество миль над поверхностью Земли, то оно погибнет, как погибает палец, который отделяют от руки. Если человек напротив своему физическому телу этот факт учитывает меньше, чем напротив пальцу и телу, то это основывается единственно на том: что палец не может прогуливаться по телу, как человек по Земле и что для такового, поэтому, такая зависимость легче бросается в глаза. Как теперь физическое тело встроено (eingebettet) в физический мир, к которому оно принадлежит, так является астральное тело принадлежащим к своему. Только оно становится через бодрствующую жизнь вырванным из этого своего мира. Можно то, что здесь происходит, сделать наглядным неким сравнением. Мыслят себе сосуд с водой. Капля в пределах всей этой водной массы есть ничто для себя обособленное. Берут, однако, маленькую губочку и высасывают с ней каплю из всей водной массы. Такое нечто происходит с человеческим астральным телом при пробуждении. Во время сна есть оно в неком, с ним равным миром. Оно образует нечто, неким известным образом к таковому, принадлежащее. При пробуждении, всасывают его физическое тело и эфирное тело. Они наполняют себя им. Они содержат органы, через которые астральное тело воспринимает внешний мир. Оно должно, однако, чтобы прийти к такому восприятию, выделить себя из своего мира. Из этого своего мира, однако, может оно получить про-образы, которые необходимы ему для эфирного тела. - Как физическому телу, например, приходят продукты питания из его окружения, так же приходят к астральному телу во время состояния сна образы окружающего его мира. Оно живет здесь, на самом деле, вне физического и эфирного тела в Миро-вселенной. В той самой Миро-вселенной, из которой рожден весь человек. В этой Миро-вселенной есть источник образов, через которые человек сохраняет свою форму. Он гармонично вчленен в эту Миро-вселенную. И он выделяет себя во время бодрствования из этой охватывающей гармонии, чтобы прийти ко внешнему восприятию. Во сне возвращается его астральное тело назад в эту гармонию Миро-вселенной. Оно вводит при пробуждении из таковой так много силы в свои тела, что оно может пребывания в гармонии опять лишиться на некоторое время. Астральное тело возвращается назад во время сна в свою родину и приносит с собой при пробуждении вновь укрепленные силы в жизнь. Внешнее выражение находит владение, которое приносит с собой астральное тело при пробуждении, в освежении (Erquickung), которое ссуждает здоровый сон. Дальнейшие изложения Тайноведения покажут, что эта родина астрального тела есть более охватывающая чем та, что принадлежит физическому телу в более узком смысле из физического окружения. В то время, как человек, именно, как физическое существо, есть член Земли, принадлежит его астральное тело Мирам, в которые встроены еще другие Мировые тела, чем наша Земля. Он вступает через это - что, как уже сказано, лишь в дальнейших изложениях может стать ясным - во время сна в некий Мир, к которому другие Миры, чем Земля, принадлежат. Это должно бы быть излишним, указывать на одно легко устанавливающееся недопонимание в отношении этих фактов. Оно, однако, не есть бесполезно в наше время, в которое имеются известные материалистические образы представлений. Со сторон, в которых они господствуют, может естественно быть сказано, это есть единственно научно чтобы, то нечто как сон, исследовать по своим физическим условиям. Если также ученые не были бы едины о физической причине сна: одно установлено, однако, твердо, что человек должен был бы принять определенные физические процессы, которые лежат в основе этого явления. Если, однако, все-же желали бы распознать, что сверх-чувственное познание с этим утверждением вовсе не находится в противоречии! Оно признает все, что этой стороны говорится, как признается, что для физического возникновения некого дома, один кирпич должен быть положен на другой и что, когда дом готов, его форма и его совместное соединение могло бы быть объяснено из чисто механических законов. Однако, чтобы дом возник, для этого необходима мысль архитектора. Ее не найдут, если единственно исследуют физические законы. - Так, как позади физических законов, которые дом делают объясненным, стоят мысли его творца, то позади того, что физическая наука преподносит полностью верным способом, стоит то, о чем будет говориться через сверх-чувственное познание. Конечно, это сравнение будет часто преподноситься, когда речь идет о правомочности заключения (Rechtfertigung) некой Духовной основы (Hintergrundes) мира. И его можно найти тривиальным. Но в таких вещах дело идет не о том, чтобы ознакомиться с известными понятиями, но о том, чтобы им для обоснования некой вещи приложить верный вес. При этом может просто через это быть воспрепятствовано, чтобы противо-поставленные представления имели некую слишком большую силу над силой суждения, чтобы этот вес ощущать правильным способом. Некое промежуточное состояние между пробуждением и сном есть сновидение. То, что переживания сновидения предлагают чувственному рассмотрению, это есть пестрое взаимо-переплетение (Durcheinaderwogen) некого мира образов, которое, однако, все-же также нечто несет в себе из правил и законов. Наплыв и отлив, часто в запутанной последовательности, кажется сначала, показывает этот мир. Человек является отсоединенным в своей сновидческой жизни от закона бодрствующего сознания, которое приковывает его к восприятию чувств и к правилам своей силы суждения. И все-же имеет сновидение нечто от полно-таинственных законов, которые для человеческого предугадывания являются полно-интригующими и привлекательными и которые являются глубинной причиной того, что красивую игру фантазии, как она располагается в основе художественного ощущения, всегда охотно сравнивают со "сновидением". Нужно только вспомнить себе некоторые характерные сны, и это можно найти подтвержденным. Человек сновидит, например, что он прогоняет набросившуюся на него собаку. Он пробуждается и находит себя, именно еще при этом, как он безсознательно отталкивает от себя часть одеяла, которое легло на непривычное место его тела и стало ему поэтому обременительным. Что делает здесь сновидческая жизнь из чувственно воспринимаемого процесса? Что воспринимали бы чувства в бодрствующем состоянии, оставляет сначала сновидческая жизнь лежать полностью в бессознательном. Она, однако, удерживает твердо нечто существенное, именно тот факт, что человек желает нечто отвратить от себя. И вокруг этого закручивается некий образный процесс. Образы, как таковые, есть отзвуки бодрственной дневной жизни. Способ, которым они заимствуются из таковой, имеет нечто произвольное. Каждый имеет ощущение, что ему во сне, при том же самом внешнем поводе, могли разыгрываться также другие образы. Однако ощущение, что человек должен нечто предотвратить, выражают они чувство-образно (sinnbildlich), символически. Сновидение создает чувство-образы; оно есть символист (Symboliker). Также внутренние процессы могут превращаться в такие сновидо-символы. Человек сновидит, что около него бушует огонь; он видит во сне пламя. Он пробуждается и чувствует, что он слишком сильно укрыл себя и ему стало слишком тепло. Чувство слишком большого тепла выражается символически в образе. Полностью драматические переживания могут разыгрываться в сне. Некто сновидит например, что он стоит у пропасти. Он видит, как подбегает ребенок. Сновидение позволяет ему испытать все мучения мысли: если ребенок только не смог бы быть невнимательным и не сорвался бы в глубину пропасти. Он видит, он падает и слышит глухой удар тела внизу. Он пробуждается и воспринимает, что некий предмет, который висел на стене комнаты, сорвался и при своем падении издал глухой звук. Этот простой процесс сновидческая жизнь выражает в процессе, который разыгрывается в напряженных образах. - Не нужно пока вообще вдаваться в размышление над тем, как это происходит, как в последнем примере, что мгновение глухого удара некого предмета было разложено в ряд процессов, которые кажутся простирающимися через известное время; нужно только схватить глазом, как сновидение то, что предоставило бы бодрствующее чувственное восприятие, превращает в некий образ. Видят: сразу, когда чувства устанавливают свою деятельность, так делает себя для человека некое творческое действенным. Это есть то же самое творческое, которое во сне полностью без сновидений также имеется в наличии и которое здесь представляет такое Душевное состояние, которое возникает как противоположность бодрствующему Душевному насторою. Должен наступить такой сон без сновидений, то должно астральное тело быть извлеченным из эфирного тела и из физического тела. Оно во время сновидения отделено от физического тела настолько, насколько оно не имеет больше никакой совместной связи с его органами чувств; оно поддерживает, однако, с эфирным телом еще известную совместную связь напрямую. Что процессы астрального тела могут быть восприняты в образах, это приходит от этой его совместной связи с эфирным телом. В мгновение, в которое также эта совместная связь прекращается, погружаются образы в темноту безсознательности и сон без сновидений есть здесь. Произвольное и часто абсурдное образов сна происходит, однако, от того, что астральное тело из-за своего отделения от органов чувств физического тела, свои образы не может соотносить на правильные предметы и процессы внешнего окружения. Особенно ясным есть для этого факта, рассмотрение такого сна, в котором Я в известной мере расщепляется. Если некто, например, сновидит, он не может как ученик ответить на предложенный ему учителем вопрос, в то время как он сразу после этого учителем самим отвечается. Потому что сновидящий не может обслуживать себя органами восприятия своего физического тела, он не есть в состоянии, оба процесса соотнести на себя, как на того же самого человека. Итак, также чтобы распознать самого себя как некое остающееся Я, принадлежит человеку прежде всего оснащеность внешними органами восприятия. Только тогда, когда человек приобрел бы себе способность, другим способом, чем через такие органы восприятия, осознавать себе свое Я, было бы также вне его физического тела остающееся Я для него воспринимаемым. Такие способности должно приобрести себе сверх-чувственное сознание, и в этом писании о средствах к этому будет в дальнейшем речь. Также и смерть наступает ни через что другое, как через изменение в совместной связи членов человеческого существа. Также и то, что в этом отношении, выдает сверх-чувственное наблюдение, может быть видимо в своих действиях в проявленном мире; и непредвзятая сила суждения через рассмотрение внешней жизни найдет также здесь сообщения сверх-чувственного познания подтвержденными. Однако, выражение невидимого в видимом для этих фактов является менее открыто лежащим, и имеют более значительные затруднения, чтобы вполне ощутить вес того, что в процессах внешней жизни говорит подтверждающе для сообщений сверх-чувственного познания в этой области. Еще ближе чем для некоторого в этом писании уже обсужденного, лежит здесь, чтобы объявить эти сообщения просто как фантастические образования, если желают замкнуть себя познанию, как в чувственном содержится четкое указание на сверх-чувственное. В то время как, при переходе в сон астральное тело освобождает себя только от своей связи с эфирным телом и физическиим телом, последние все-же остаются связанными, наступает со смертью отделение физического тела от эфирного тела. Физическое тело остается предоставленным своим собственным силам и должно распадаться поэтому как труп. Для эфирного тела, однако, отныне со смертью наступает состояние, в котором оно в течение времени между рождением и смертью ни разу не было - не считая исключительных состояний, о которых еще должно будет говориться. Оно является, именно теперь, объединенным со своим астральным телом, без того чтобы физическое тело при этом есть. Ибо не непосредственно после наступления смерти, отделяются эфирное тело и астральное тело. Они удерживаются вместе некоторое время через некую силу, о которой легко понять, что она должна быть в наличии. Не была бы она имено в наличии, то эфирное тело вообще не могло бы отделить себя от физического тела. Ибо оно будет совместно удерживаться с таковым: это показывает сон, где астральное тело не есть в состоянии, чтобы отделить друг от друга оба эти члена человека. Эта сила вступает в действенность при смерти. Она отделяет эфирное тело от физического, так что первое оказывается теперь связанным с астральным телом. Сверх-чувственное наблюдение показывает, что эта связь для разных людей после смерти является различной. Длительность ее измеряется днями. Об этой временной длительности здесь должна быть пока только ознакомительная речь. - Позднее, отделяется затем астральное тело также от своего эфирного тела и идет без такового своими путями дальше. Во время связи обоих тел человек есть в состоянии, через которое он может воспринимать переживания своего астрального тело. Пока физическое тело есть здесь, должно с отделением астрального тела от него сразу начаться работа извне, чтобы освежить использованные органы. Является физическое тело отделенным, то отпадает и такая работа прочь. Все-же сила, которая прилагается на нее, когда человек спит, остается после смерти, и она может быть теперь использована для другого. Она будет употреблена теперь к тому, чтобы сделать собственные процессы астрального тела воспринимаемыми. Некое, на внешнее жизни приставшее, наблюдение, может всегда-таки сказать: Это есть все утверждения, которые ясны одаренному сверх-чувственным восприятием; для некого другого человека не имеется, однако, никакая возможность, проникнуть к их истинности. Дело, все-же, не есть таково. Что сверх-чувственное познание наблюдает также на этой, удаленной от обычного наблюдения области: оно может обычной силой суждения, после того как оно обнаруженно, быть схвачено. Эта сила суждения должна только совместные связи жизни, которые предрасполагаются в проявленном, поставить перед собой правильным образом. Представление (Vorstellen), чувствование (Fьhlen) и воление (Wollen) стоят между собой и, со сделанными человеком во внешнем мире, переживаниями в таком соотношении, что они остаются непонятными, если образ их проявленной действенности не принимается как выражение непроявленного. Эта проявленная действенность проясняется для суждения только: когда она в своем ходе в физический жизни человека может рассматриваться как результат того, что сверх-чувственное познание устанавливает для не-физического. Находятся напротив этой действенности без сверх-чувственного познания, как в некой темной комнате без света. Как видят физические предметы окружения только при свете, так же то, что разыгрывается через Душевную жизнь человека, становится понятным только через сверх-чувственное познание. Во время связи человека со своим физическим телом вступает внешний мир в отображениях (Abbildern) в сознание; после оставления этого тела, будет воспринимаемым, что переживает астральное тело, когда оно ни через какие физические органы чувств не связано с этим внешним миром. Новые переживания не имеет оно сначала. Связь с эфирным телом препятствует ему в том, чтобы переживать нечто новое. Чем он, однако, обладает это есть воспоминание прошедшей жизни. Имеющееся еще в наличии эфирное тело, позволяет появиться этому как некая охватывающая, полная жизни картина. Это есть первое переживание человека после смерти. Он воспринимает жизнь между рождением и смертью, как распростертый перед ним ряд образов. Во время этой жизни воспоминание имеется в наличии только в состоянии бодрствования, когда человек связан со своим физическим телом. Оно только настолько имеется в наличии, насколько такое тело это допускает. Душа ничто не теряет из того, что в жизни на нее производит впечатление. Было бы физическое тело для этого совершенным инструментом: должно было бы в каждое мгновение жизни возможным, чтобы все его прошлое выколдовать перед Душой. Со смертью такое препятствие прекращается. Пока эфирное тело человеку остается сохраненным, устанавливается некая известная совершенность воспоминания. Она исчезает, однако, в массе того, в чем эфирное тело теряет форму, которую оно имело во время своего пребывания в физическом теле и которая была аналогична физическому телу. Это есть, ведь, также основание, почему астральное тело отделяется от эфирного тела после некоторого времени. Оно может только так долго оставаться объединенным с таковым, пока эфирное тело продлевает физическому телу соответствующую ему форму. - Во время жизни между рождением и смертью отделение эфирного тела наступает только в исключительных случаях и только на короткое время. Если человек, например, нагружает один из своих членов, то часть эфирного тела может отделить себя от физического. О таком члене, с которым это есть такой случай, говорят, что он "онемел (eingeschlafen)". И своебразное чувство, которое тогда ощущают, происходит от отделения эфирного тела. (Естественно, некий материалистический образ представления может также здесь опять отрицать невидимое в видимом и сказать: это все происходит только от, задействованного через давление, физического нарушения.) Сверх-чувственное наблюдение может в таком случае видеть, как соответствующая часть эфирного тела выделяется из физического. Когда теперь человек переживает совсем необычный испуг или подобный ему, то для некой большой части тела на совсем короткое время, некое такое отделение эфирного тела может последовать. Это есть тогда такой случай, когда человек через что-угодно, видит себя близким к смерти, когда он, например, тонет или при горном предприятии ему угрожает падение. Что рассказывают люди, которые такое пережили, это приходит на самом деле близко к истине и может быть подтверждено через сверх-чувственное наблюдение. Они передают, что им в такие мгновения вся их жизнь, как в некой огромной картине воспоминания, выступает перед Душой. Возможно, что из многих примеров, которые здесь могли бы быть приведены, будет указано только на один, потому что он происходит от некого человека, для чьего образа представления все, что здесь будет сказано о таких вещах, должно возникать как пустое фантазирование. Это есть, именно, для того, кто делает некоторые шаги в сверх-чувственном наблюдении, всегда очень полезно, если он ознакомился с сообщениями того, кто эту науку считает за фантазирование. Таким сообщениям не так легко может быть приписана (nachgesagt) предвзятость наблюдателя. (Тайноведы могут только истинно многому научиться от тех, кто их устремления считает за бессмыслицу. Это не должно их делать безумными, если им от последних в этом отношении не будет вынесено навстречу никакой взаимной любви. Для самого сверх-чувственного наблюдения не требуется все-таки таких вещей для истинности своих результатов. Оно желает с этими указаниями также не доказывать, но пояснять.) Замечательный криминальный антрополог и во многих других областях исследования природы значимый исследователь, Мориц Бенедикт (Moritz Benedikt), рассказывает в своих воспоминаниях жизни, об им самим пережитом случае, что он однажды, когда он был при купании близок, чтобы утонуть, увидел перед собой, как в одной единственной картине, всю свою жизнь в воспоминании. - Если другие люди в аналогичном случае по-другому описывают пережитые образы, да даже так, что они с процессами их прошлого видимо мало что имеют поделать, то не противоречит это сказанному, ибо образы, которые возникают в полностью необычном состоянии отделения от физического тела, не являются иногда, в своем соотношении к жизни, без дальнейшего ясными. Правильное рассмотрение, однако, всегда распознает такое соотношение. Также есть это никакое возражение, если некто, например, однажды был близок, чтобы утонуть и изложенное переживание не имел. Должно именно обдумать, что это может только тогда наступить, когда действительно эфирное тело отделяется от физического и при этом первое остается связанным с астральным телом. Если через испуг также наступает некое ослабление эфирного тела и астрального тела, то переживание также не наступает, потому что тогда, как и во сне без сновидений, имеется полная безсознательность. В некой картине воспоминания, собранное вместе, появляется в первое время после смерти, пережитое прошлое. После отделения от эфирного тела есть теперь астральное тело само по себе в своем дальнейшем странствии. Нетрудно заметить, что в астральном теле остается в наличии все, что оно через свою собственную деятельность во время своего пребывания в физическом теле сделало своим владением. Я разработало вплоть до определенной степени Само-Дух, Жизне-Дух и Духо-Человека. Постольку таковые являются развитыми, получают они свое бытие не из того, что как органы имеется в наличии в телах, но из Я. И это Я есть, ведь, прямо то существо, которое не требует никакие внешние органы для своего восприятия: И оно не нуждается также ни в никаких таковых, чтобы оставаться во владении того, что оно объединило с самим собой. Можно было бы возразить: Да, почему во сне не имеется никакого восприятия этого развитого Само-Духа, Жизне-Духа и Духо-Человека в наличии? Оно потому не имеется в наличии, потому что Я между рождением и смертью приковано к физическому телу. Когда оно также во сне находится с астральным телом вне физического тела, оно остается, все-же, с таковым тесно связанным. Ибо деятельность его астрального тела повернута к этому физическому телу. Через это, Я со своим восприятием обращено на внешний мир чувств, и с этим не может принимать откровения Духовного в его непосредственном облике. Только через смерть наступает это откровение для Я, потому что таковое через нее становится свободным от своей связи с физическим и эфирным телом. В это мгновение может засветиться для Души некий другой Мир, в которое она извлекается из физического мира, который в жизни завязывает ее деятельность на себя. - Теперь, существуют основания для того, почему также в этот временной пункт для человека не прекращаются вся связь с внешним чувственным миром. Остаются, именно, известные вожделения в наличии, которые эту связь поддерживают. Это есть вожделения, которые человек создает себе именно через то, что он осознает свое Я, как четвертый член своего существа. Те вожделения и желания, которые проистекают из существа трех низших тел, могут также только во внешнем мире действовать; и если эти тела отброшены, тогда прекращаются и они. Голод будет воздействовать через внешнее тело; он умолкает, как только это внешнее тело не является более связанным с Я. Не имело бы, теперь, Я никаких дальнейших вожделений как только те, которые происходят из его собственного Духовного существа, то оно могло бы с наступлением смерти черпать полное удовлетворение из Духовного мира, в который оно пересажено. Но жизнь дала ему еще другие вожделения. Она зажгла в нем некую потребность по наслаждениям, которые только через физические органы могут быть удовлетворены, несмотря на то, что они сами вообще не из существа этих органов происходят. Не только три тела требуют через физический мир свое удовлетворение, но само Я находит наслаждения в пределах этого мира, для которых в Духовном мире вообще не имеется никакого объекта для их удовлетворения в наличии. Двоякие желания существуют для Я в жизни. Такие, которые происходят из тел, которые итак в пределах тел должны быть удовлетворены, которые, однако, также с распадом тел находят свой конец. Затем такие, которые происходят из Духовной природы Я. Пока Я есть в телах, будут также таковые удовлетворены через физические органы. Ибо в проявлениях органов тел действует скрытое Духовное. И во всем, что воспринимают чувства, принимают они одновременно Духовное. Это Духовное, если также в другой форме, также после смерти имеется в наличии. Все, что вожделеет Я из Духовного в пределах чувственного мира, это имеет оно также, когда чувства больше не есть здесь. Не пришел бы теперь к этим двум родам желаний еще и третий вдобавок, то означала бы смерть только переход от вожделений, которые могли бы быть удовлетворены через чувства, к таким, которые находят свое удовлетворение в проявлении Духовного мира. Этот третий род желаний есть те, которые создает себе Я во время своей жизни в чувственном мире, потому что оно находит в нем приятное (Gefallen) также постольку, поскольку в нем не проявляется Духовное. - Наинижайшие наслаждения могут быть проявлениями Духа. Удовлетворение, которое обеспечивает прием питания голодному существу, есть некое проявление Духа. Ибо через принятие питания достигается то, без чего Духовное, в неком известном отношении, не могло бы найти свое развитие. Я, однако, может превосходить через наслаждение, которое через этот факт дается быть необходимым. Оно может вынашивать потребность по добротоно-вкусной пище, также полностью не взирая на услуги, которые оказываются Духу через принятие питания. То же самое наступает и для других вещей чувственного мира. Будут через это порождены те желания, которые в чувственном мире никогда не пришли бы к проявлению (Vorschein), если человеческое Я не было бы в таковой вчленено. Но также из Духовного существа Я такие желания не проистекают. Чувственные наслаждения Я должно иметь, пока оно живет в теле, также поскольку оно является Духовным. Ибо в чувственном проявляет себя Дух; и Я наслаждается ничем другим, как Духом, когда оно отдает себя в чувственном мире тому, через что просвечивает свет Духа. И оно будет оставаться в наслаждении этого света, также когда чувственность не является более средством, через которое проходят лучи Духа. Для таких желаний, однако, не существует никакое осуществление в Духовном мире, для которых уже в чувственном не живет Дух. Наступает смерть, тогда является для этих желаний возможность наслаждения обрезанной. Наслаждение добротно-вкусной пищей может быть произведено только через то, что здесь имеются физические органы, которые употребляются при принятии пищи: небо, язык и так далее. Таковые человек не имеет более после оставления физического тела. Если, однако, Я имеет еще потребность по такому наслаждению, то должна такая потребность оставаться неудовлетворенной. Поскольку это наслаждение соответствует Духу, оно только так долго имеется в наличии, пока есть физические органы. Поскольку, однако, его произвело Я, без того, чтобы при этом служить Духу, остается оно после смерти как желание, которое напрасно жаждет по удовлетворению. Что теперь происходит в человеке, об этом позволяется образовать понятие, если представляют себе, что некто терпит жгучую жажду в некой местности, в которой вдаль и вширь не найдется никакой воды. Так же происходит это и с Я, поскольку оно после смерти сохраняет не погашенные вожделения по наслаждениям внешнего мира и не имеет никаких органов, чтобы их удовлетворить. Естественно, должно жгучую жажду, которая служит как сравнение с состоянием Я после смерти, мыслить себе в безмерности усиленной и представлять себе, что она распространяется на все, тогда еще имеющиеся в наличии вожделения, для которых отсутствует каждая возможность осуществления. Следующее состояние Я состоит в том, чтобы сделаться свободным от такой притягательной связи с внешним миром. Я должно произвести очищение и освобождение в этом отношении. Из него должно быть уничтожено все, что было порождено им в желаниях в пределах тела и что в Духовном мире не имеет никакого права обитания (Heimatrecht). - Как некий предмет охватывается огнем и сжигается, так после смерти растворяется и прекращается описанный мир вожделений. С этим открывается перспектива в тот мир, который сверх-чувственное познание может обозначить как "пожирающий огонь Духа". Этим "огнем" будет охвачено то вожделение, которое есть чувственного рода, однако такое, что чувственное не является выражением Духа. Можно бы такие представления, которые в отношении этих процессов сверх-чувственное познание должно дать, найти безутешными и страшными. Пугающим могло бы явиться то, что некая надежда, для удовлетворения которой необходимы чувственные органы, после смерти должна превратиться в безнадежность, что некое желание, которое только физический мир может осуществить, должно затем превратиться в жгучую нужду. Можно такое мнение иметь только так долго, пока не подумают, что все желания и вожделения, которые после смерти будут охвачены "пожиращим огнем", в высшем смысле представляют не благотворные, но разрушающие силы в жизни. Через такие силы завязывает Я с чувственным миром более прочную связь, чем это необходимо, чтобы из этого же самого чувственного мира принять в себя все то, что ему полезно. Этот чувственный мир есть некое проявление скрытого за ним Духовного. Я не могло бы никогда наслаждаться Духом в форме, в которой он может проявить себя только через телесные чувства, если оно эти чувства не желало бы использовать для наслаждения Духовным в чувственном. Все-же, Я лишает себя также так многого из истинного Духовного действительного в мире, если оно вожделеет чувственного мира, без того, чтобы Дух при этом говорил. Если чувственное наслаждение, как выражение Духа, означает возвышение, развитие Я, так то, что не есть такое выражение, означает обнищание, опустошение такового. Будет некое подобное вожделение в чувственном мире удовлетворено, то остается его опустошающее действие для Я, поэтому, все-же, в наличии. Только будет это разрушающее действие до смерти для Я невидимым. Поэтому может в жизни наслаждение от такого вожделения производить новые подобные желания. И человек будет вообще не воспринимать, что он сам себя облачает в "пожиращий огонь". После смерти только становится видимым, что его также уже в жизни окружает; и через становление видимым является это одновременно в своем целебном, благотворном последствии. Кто любит некого человека, тот будет привлекаться не единственно к тому в нем, что может быть воспринимаемо через физические органы. Только об этом, однако, позволено быть сказано, что со смертью такое восприятие будет отнято. Как раз то, однако, становится тогда видимым у любимого человека, для восприятия чего физические органы были только средством. Да, единственное, что препятствует такой полной видимости, есть тогда наличие того вожделения, которое может быть удовлетворено только через физические органы. Не было бы это вожделение, однако, уничтожено, то не могло бы вообще наступить сознательное восприятие любимого человека после смерти. Рассматривая так, превращается представление пугающего и безутешного, которое могли бы после смерти иметь события для человека, как должно излагать их сверх-чувственное познание, в таковое глубоко удовлетворительного и утешительного. Следующие переживания после смерти являются теперь в еще одном отношении совершенно отличными от таковых во время жизни. Во время очищения человек живет в известной мере в обратном направлении. Он проделывает еще раз все то, что он испытал в жизни, начиная с рождения. С процессов, которые непосредственно предшествовали смерти, начинает он и переживает все еще раз вплоть до детства в обратной последовательности. И при этом предстает ему перед его глазами все Духовное, что не проистекало из Духовной природы Я во время жизни. Только переживает он также это все теперь обратным образом. Человек, который, например, умер на шестидесятом году и который из-за гневной вспышки на своем сороковом году доставил кому-нибудь телесную или Душевную боль, переживет это событие еще раз, когда он при своем обратном бытии-странствии после смерти достигнет места своих сороковых годов. Только переживает он здесь не удовлетворение, которое ему досталось в жизни через нападение на другого, но за это боль, которая через него этому другому была доставлена. Из вышесказанного можно, однако, также одновременно увидеть, что только то может быть воспринято как полное боли от такого процесса после смерти, что проистекает из некого вожделения Я, которое происходит только из внешнего физического мира. В истинности вредит Я не только другому через удовлетворение такого вожделения, но себе самому; только остается ему это собственное повреждение во время жизни невидимым. После смерти, однако, становится этот полностью вредящий мир вожделений видимым для Я. И к каждому существу и каждой вещи чувствует себя тогда Я привлеченным, при которых такое вожделение вспыхнуло с тем, чтобы это вожделение в "пожиращем огне" именно так опять было уничтожено, как оно возникло. Только когда человек при своем обратном странствии достигает временного пункта своего рождения, проходят все подобные вожделения через очищающий огонь, и ничто не препятствует ему отныне в полной одаче Духовному миру. Он вступает на новую ступень бытия. Как он при смерти отделяет физическое тело, вскоре после этого эфирное тело, так распадается теперь та часть астрального тела, которая может жить только в сознании внешнего физического мира. Для сверх-чувственного познания существует с этим три трупа, физический, эфирный и астральный. Временной пункт, в который последний сбрасывается с человека, обозначается через то, что время очищения составляет примерно треть такового, которое протекло между рождением и смертью. Позднее, когда на основе Тайноведения будет рассматриваться человеческий ход жизни, может только стать явной причина того, почему это есть так. Для сверх-чувственного наблюдения в человеческом Миро-окружении продолжающе существуют астральные трупы, которые сбрасываются с людей, которые из состояния очищения переходят в некое высшее бытие. Это есть точно так, как для физического восприятия возникает физический труп там, где живут люди. После очищения наступает для Я полностью новое состояние сознания. В то время как до смерти к нему должны были притекать внешние восприятия, с тем чтобы на них мог падать свет сознания, проистекает теперь как бы изнутри некий Мир, который достигает до сознания. Также между рождением и смертью живет Я в этом мире. Только одевается последний здесь в откровения чувств; и только здесь, где Я, с оставлением без внимания (AuЯerachtlassung) всех восприятий чувств, воспринимает себя самого в своей "наивнутреннейшей все-святости (innersten Allerheiligsten)", возвещает себя в непосредственном облике то, что иначе появляется только в покрове чувственного. Так, как происходит восприятие Я во Внутреннем до смерти, так изнутри раскрывает себя Духовный мир в своей полноте после смерти и после очищения. Собственно, есть это откровение уже сразу после оставления эфирного тела здесь; все-же располагается перед ним, как некое затемняющее облако, мир вожделений, которые еще обращены ко внешнему миру. Это есть здесь, как если бы в блаженный мир Духовного переживания примешивались черные демонические тени, которые возникают из, в "огне себя пожирающих", вожделений. Да, не только тени, но действительные существа есть теперь эти вожделения; это показывает себя сразу, когда физические органы удалены из Я и таковое может воспринимать через это, что есть Духовной природы. Как искаженные образы (Zerrbilder) и карикатуры того возникают эти существа, что прежде стало известно человеку через чувственное восприятие. Сверх-чувственное наблюдение имеет об этом мире очищающего огня сказать, что он обитаем сущностями, чей внешний вид для Духовного ока может быть ужасным и болезненным (schmerzzerrgend), чье удовольствие кажется есть разрушение и чья страсть направляется на зло, против которого зло чувственного мира воздействует незначительно. Что человек при обозначеных вожделениях приносит с собой в этот мир, это появляется для таких существ как некое питание, через которое они постоянно поддерживают свои власти-силы снова усиленными и подкрепленными. Картина, которая становится так наброшенной для невоспринимаемого для чувств мира, может явиться для человека менее невероятной, если он однажды рассмотрит с непредвзятым взором часть животного мира. Что есть для Духовного взора свирепый, вокруг рыскающий, волк? Что раскрывается в том, что воспринимают в нем чувства? Ничто другое, как некую Душу, которая живет в вожделениях и которая задействует себя через таковые. Можно внешний облик волка назвать неким воплощением этих вожделений. И не имел бы человек никаких органов, чтобы воспринять этот облик, он должен был бы все-же распознать бытие соответствующего существа, когда его вожделения показывают себя незримо в своих действиях, когда, итак, вкрадывается для глаза невидимая власть-сила, через которую могло бы случиться все то, что случается через зримого волка. Теперь, существа очищающего огня имеются в наличии именно не для чувственного, но только для сверх-чувственного сознания; их действия располагаются, однако, открыто-возвещающе (offenkundig) здесь: они состоят в разрушении Я, когда для них существует это питание. Эти действия становятся четко видимыми, если обоснованное наслаждение возрастает до несоразмерности и необузданности. Ибо что воспринимаемо чувствами, прельщало бы также Я только настолько, насколько наслаждение обосновано в его существе. Животное будет только через то во внешнем мире гонимо к затребованию, по чему вожделеют его три тела. Человек имеет высшие наслаждения, потому что к трем телесным членам приходит вдобавок еще четвертый, Я. Если теперь, однако, Я требует такого удовлетворения, которое служит не для сохранения и поддержания (Fцrderung) его существа, но служит для разрушения, то такое затребование не может быть ни действием его трех тел ни таковым его собственной природы, но только таковым существ, которые, остаются скрытыми чувствам по своему истинному облику, которые, однако, могут приделываться прямо к высшей природе Я и мочь побуждать его к вожделениям, которые связаны совместно с чувственностью, которые, однако, только через таковую могут быть удовлетворены. Имеются именно существа в наличии, которые страсти и вожделения имеют для своего питания, которые есть более худшего рода чем все животное, потому что они изживают себя не в чувственном, но захватывают Духовное и втягивают таковое вниз в чувственную область. Облики таких существ есть, поэтому, для Духовного взора более отвратительны, более ужасны, чем облики самых диких животных, в которых, все-же, воплощаются только страсти, которые обоснованы в чувственном; и разрушающие силы этих существ безмерно превосходят всю разрушающую ярость, которая имеется в чувственно воспринимаемом животном мире в наличии. Сверх-чувственное познание должно, таким образом, расширить кругозор человека как на некий мир существ, которые в известном отношении стоят ниже, чем видимый, приносящий разрушение животный мир. Когда человек после смерти проходит насквозь через этот мир, тогда находится он напротив Мира, который содержит Духовное и который пророждает в нем также только затребование, которое находит свое удовлетворение в Духовном. Однако также теперь различает человек между тем, что принадлежит к его Я, и тем, что образует окружение этого Я - можно также сказать - его Духовный внешний мир. Только притекает ему то, что он переживает из этого окружения, так, как в течение его пребывания в теле ему притекает восприятие своего собственного Я. В то время как, итак, окружение человека в жизни между рождением и смертью говорит к нему через органы его тела, проникает после оставления всех тел, язык нового окружения непосредственно в "наивнутреннейшее святилище (innerste Heiligtum)" Я. Целое окружение человека наполнено теперь существами, которые есть равного рода с его Я, потому что только Я имеет доступ к Я. Так как минералы, растения и животные окружают человека в чувственном мире и совместно составляют таковой, так после смерти окружен он неким Миром, который составлен совместно из существ Духовного рода. - Все-же приносит человек с собой в этот Мир нечто, что в нем не является его окружением; это есть то, что Я пережило в пределах чувственного мира. Сначала наступает сумма этих переживаний непосредственно после смерти, пока эфирное тело являлось еще связанным с Я, как охватывающая картина воспоминания. Эфирное тело само будет затем хотя отброшено, но от картины воспоминания отстается нечто как непреходящее владение Я. Как если из всех переживаний и опытов, которые встретились человеку между рождением и смертью, был бы сделан некий экстракт, некое извлечение, так воспринимается то, что здесь остается. Это есть Духовный вынос (Ertrдgnis) жизни, ее плод. Этот вынос есть Духовного рода. Он содержит все, что Духовное раскрывает через чувства. Однако без жизни в чувственном мире он не мог бы возникнуть. Этот Духовный плод чувственного мира ощущает Я после смерти как то, что теперь является его собственным, внутренним Миром и с чем оно вступает в Мир, который состоит из существ, которые проявляют себя так, как только само Я может проявить себя в своем наиглубочайшем Внутреннем. Как некий зародыш растения, который есть экстракт целого растения, развертывает себя, однако, только когда он будет погружен в другой Мир, в Землю, так же развертывается теперь то, что приносит с собой Я из чувственного мира, как некий зародыш, на который воздействует Духовное окружение, в которое его отныне приняла. Наука сверх-чувственного может, все-таки, давать только образы, когда она должна излагать, что происходит в этой "Духо-стране (Geisterland)"; все-же могут эти образы быть такими, которые представляются сверх-чувственному сознанию как истинная действительность, когда оно следует за соответствующими, чувственному глазу невидимыми событиями. Что здесь должно быть изложено, может быть сделано наглядным через сравнения с чувственным миром. Ибо несмотря на то, что это есть полностью Духовной природы, имеет это аналогичность в известном отношении с чувственным миром. Как, например, некий цвет возникает в чувственном мире, когда этот или тот предмет воздействует на глаз, так предстает перед Я в "Духо-стране" некое переживание, как через некий цвет, когда на него самого воздействует существо. Только преподносится это переживание так, как в пределах жизни между рождением и смертью только восприятие Я во Внутреннем может быть задействовано. Это не так, как если свет попадал в человека извне внутрь, но так, как если некое другое существо непосредственно воздействовало на Я и это послужило поводом, чтобы это воздействие представить в цвето-образе (Farbenbilde). Так находят все существа Духовного окружения Я в цвето-излучающем Мире свое выражение. Так как здесь они имеют другой род возникновения, есть, само-разумеется, эти цвето-переживания Духовного мира также несколько другого характера, чем таковые при чувственных цветах. Также для других впечатлений, которые принимает человек из чувственного мира, должно быть сказано аналогичное. Наиболее аналогичными впечатлениям этого чувственного мира есть теперь, однако, звучания Духовного мира. И чем больше вживается человек в этот Мир, тем более будет он для него некой в себе подвижной жизнью, которая позволяет сравнить себя со звучаниями и их гармонией в чувственной действительности. Только чувствует человек звучания не как нечто, что приходит извне к некому органу, но как некую власть, которая проистекает в Мир через его Я. Он чувствует звучание так, как в чувственном мире свою собственное говорение или пение; только знает он в Духовном мире, что эти звучания, которые проистекают из него, есть одновременно манифестации (Kundgebungen) других существ, которые через него изливают себя в Мир. Еще более высокая манифестация находит место в "Духо-стране", когда звучание становится "Духовным словом". Тогда протекает через Я не только подвижная жизнь некого другого Духовного существа, но такое существо само разделяет с Я свое Внутреннее. И без раздельности, которую должно иметь каждое совместное бытие в чувственном мире, живут тогда, когда Я протекается насквозь "Духовным словом", два существа одно в другом. И в таком роде это действительно есть совместное бытие Я с другим Духовным существом после смерти. Перед сверх-чувственным сознанием выступают три области Духо-страны, которые позволяют сравнить себя с тремя частями физического чувственного мира. Первая область есть в известной мере "твердая земля (feste Land)" Духовного мира, вторая есть "морская и речная область (Meeres- und FluЯgebiet)" и третья есть "воздушный круговорот (Luftkreis)". - Что на Земле принимает физические формы, так что это может быть воспринято через физические органы, это будет по своему Духовному существу, восприниматься в первой области "Духо-страны". От кристалла, например, здесь может быть воспринята сила, которая образует его форму. Только ведет себя то, что проявляется здесь, как противоположность того, что встречается в чувственном мире. Пространство, которое в последнем Мире наполнено Духовной массой, появляется для Духовного взора как некий род полого пространства (Hohlraum); однако вокруг этого полого пространства будет видна сила, которая образует форму камня. Некий цвет, который имеет камень в чувственном мире, является в Духовном, как переживание противо-цвета; итак, окрашенный красным камень выглядит со стороны страны Духа как зеленоватый, зеленый переживается как красноватый и так далее. Также другие качества появляются в своей противоположности. Как камни, земляные массы и им подобное образуют твердую землю - континентальную область - чувственного мира, так же составляют совместно представленные образования "твердую землю" Духовного. - Все, что в пределах чувственного мира есть жизнь, это является морской областью в Духовном. Чувственному взору является жизнь в своих действиях у растений, животных и людях. Духовному оку жизнь есть некое текучее существо, которое, как моря и реки, проникает через Духо-страну. Еще лучше есть сравнение с кровообращением в теле. Ибо в то время как моря и реки в чувственном мире представляются как незакономерно распределеными, господствует в распределении текучей жизни в стране Духа определенная закономерность, как в кровообращении. Именно эта "текучая жизнь" будет одновременно восприниматься как Духовные звучания. - Третья область страны Духа есть "воздушный круговорот". То, что в чувственном мире выступает как чувство, это имеется в области Духа таким через-проникающим (durchdringend) в наличии, как воздух на Земле имеется в наличии. Некое море текучего чувства должно себе здесь представлять. Страдание и боль, радость и восторг текут в этой области как ветер и шторм в воздушном круговороте чувственного мира. Думают о неком сражении, которое произойдет на Земле. Здесь стоят друг другу напротив не только облики людей, которые может видеть чувственный глаз, но чувства стоят против чувств, страсти против страстей; боли наполняют поле битвы равно так как человеческие облики. Все, что здесь живет в страсти, в боли, в радости победы, все это не только имеется в наличии, поскольку это раскрывает себя в чувственно воспринимаемых воздействиях; это приходит Духовному чувству до сознания как процесс воздушного круговорота в Духо-стране. Некое такое событие в Духовном есть как гроза в физическом мире. И восприятие этого события позволяет сравнить себя со слышанием слова в физическом мире. Поэтому говорят: Как воздух обволакивает и проникает через существ Земли, так же и "веющие Духовные слова" через существ и процессы Духо-страны. И дальнейшие восприятия еще возможны в этом Духовном мире. Также то имеется здесь в наличии, что позволяет сравнить себя с теплом и со светом физического мира. Что как тепло земные вещи и существа пронизывает все в Духо-стране, это есть сам мир мысли. Только нужно представлять здесь мысли как живые, самостоятельные существа. Что человек охватывает в проявленном мире как мысль, это есть как некая тень того, что живет как существо мысли в Духо-стране. Думают себе мысль, как она имеется в наличии в человеке, извлеченной из этого человека и как деятельное, действующее существо, одаренное собственной внутренней жизнью, то имеют слабую образность (Verbildlichung) того, что наполняет четвертую область Духо-страны. Что человек воспринимает как мысль в своем физическом мире между рождением и смертью, это есть только проявление мира мысли, как оно может быть образовано через инструменты тел. Однако все, что человек лелеет при таких мыслях, которые означают некое обогащение физического мира, это имеет свой пра-источник (Ursprung) из этой области. Не обязательно при таких мыслях думать только об идеях великих изобретателей, гениальных личностей, но можно видеть у каждого человека, как он имеет "приходящие в голову идеи (Einfдlle)", которыми он обязан не только лишь внешнему миру, но через которые он этот внешний мир сам преобразует. Насколько приходят в рассматрение чувства, страсти, повод к которым располагается во внешнем мире, настолько должно эти чувства и так далее установить (verzetzen) в третьей области страны Духа; все то, однако, что может так жить в человеческой Душе, что человек становится творцом, что он действует преобразующе и плодотворно на свое Миро-окружение: это будет проявлено в его пра-собственном, сущностном облике в четвертой области Духовного мира. - Что имеется в наличии в пятом регионе, позволено быть сравнимо с физическим светом. Это есть в своем пра-собственном облике проявляющая себя мудрость. Существа, которые изливают мудрость в свое окружение, как солнце свет на физические существа, принадлежат этой области. Что будет освещено этой мудростью, это показывает себя в своем истинном смысле и своем значении для Духовного мира, как физическое существо показывает свой цвет, когда оно будет освещено светом. - Существуют еще более высокие области Духо-страны; они найдут свое представление в более позднем месте этого писания. В этот мир погружается Я после смерти с выносом, который оно приносит с собой из чувственной жизни. И такой вынос является еще объединенным с той частью астрального тела, которая не отбрасывается в конце времени очищения. Отбрасывается, ведь, только та часть, которая после смерти со своими вожделениями и желаниями обращена к физической жизни. Погружение Я в Духовный мир с тем, что оно усвоило себе из чувственного мира, позволяет сравнить себя с всаживанием семени-зерна (Samenkorns) в созревающую землю. Как это семя-зерно привлекает вещества и силы из своей окружающей среды, для того чтобы развернуться в новое растение, таким же является развертывание и рост существа Я, погруженного в Духовный мир. - В том, что воспринимает некий орган, лежит также скрытой сила, через которую сам этот орган будет образован. Глаз воспринимает свет. Однако без света не существовало бы никакого глаза. Существа, которые проводят свою жизнь в темноте, не образуют себе никаких органов для зрения. Так, однако, создан весь физический человек из скрытых сил того, что будет восприниматься через члены тел. Физическое тело построено через силы физического мира, эфирное тело через таковые жизненного мира, и астральное тело сформировано из астрального мира. Если теперь Я установлено в страну Духа, то встречаются ему именно те силы, которые остаются скрытыми для физического восприятия. То, что становится видимым в первой области Духо-страны, это есть Духовные существа, которые всегда окружают человека и которые также построили его физическое тело. В физическом мире человек воспринимает, итак, ничто иное, как проявления тех Духовных сил, которые сформировали также его собственное физическое тело. После смерти есть он сам именно среди этих формирующих сил, которые теперь показывают ему себя в своем собственном, прежде скрытом облике. Именно так есть он через вторую область среди сил, из которых состоит его эфирное тело; в третьей области текут к нему силы, из которых разчленено его астральное тело. Также и более высокие области страны Духа позволяют притекать к нему теперь то, из чего он был построен в жизни между рождением и смертью. Эти существа Духовного мира действуют отныне совместно с тем, что человек принес с собой как плод из прежней жизни и что теперь становится зародышем. И через это совместное действие строится человек, сначала, как Духовное существо, снова. Во сне физическое тело и эфирное тело остаются существовать; астральное тело и Я есть, хотя, извне их обоих, однако еще с ними связанны. Что таковые принимают в таком состоянии от влияний Духовного мира, может служить только, чтобы опять восстановить, истощенные во время бодрствования, силы. После того, однако, как физическое и эфирное тело отброшены и после времени очищения также те части астрального тела, которые еще через свои вожделения совмесно связаны с физическим миром, становится теперь все, что притекает к Я из Духовного мира, не только улучшателем (Verbesser), но и ново-формирователем (Neugestalter). И после известного времени, о котором должно говорить в более поздних частях этого писания, вокруг Я членится астральное тело, которое опять может обитать в таком эфирном теле и физическом теле, которые присущи человеку между рождением и смертью. Человек может опять идти через некое рождение и явиться в неком обновленном Земном существовании, которое теперь вчленило в себя плод прежней жизни. Вплоть до ново-формирования (Neugestaltung) астрального тела является человек свидетелем своего восстановления. Так как здесь силы Духо-страны раскрываются ему не через внешние органы, но изнутри, как собственное Я в само-сознании, то человек может воспринимать это откровение так долго, пока его чувство еще не направляется на внешний воспринимаемый мир. С мгновения, где астральное тело является ново-сформированным, обращается это чувство на внешнее. Астральное тело требует отныне опять некое внешнее эфирное тело и физическое тело. Оно отвращается с этим от откровений Внутреннего. Поэтому существует теперь некое промежуточное состояние, в котором человек погружается в безсознательность. Сознание может опять вынырнуть в физическом мире только, когда для физического восприятия образованы необходимые органы. В то время, в которое прекращается сознание, осветленное через внутреннее восприятие, начинает теперь членить себя новое эфирное тело при астральном теле, и человек может тогда также опять вселиться в физическое тело. При этих обоих членениях могло бы с сознанием принять участие только такое Я, которое создало из себя, в эфирном теле и физическом теле скрыто созидающие силы, Жизне-Дух и Духо-Человека. Пока человек еще не продвинут, должны существа, которые находятся в своем развитии дальше чем он сам, вести это членение. Астральное тело будет приведено такими существами к родительской паре, так что оно может быть одарено соответствующим эфирным и физическим телом. - Прежде чем полностью совершается членение эфирного тела, происходит теперь нечто чрезвычайно значимое для, опять вступающего в физическое бытие, человека. Таковой создал, ведь, в своей прежней жизни, препятствующие силы, которые показали себя при обратном странствии после смерти. Возьмем уже ранее упомянутый пример опять. Человек из гневного порыва на сороковом году своей прежней жизнь доставил кому-нибудь боль. После смерти встречается ему эта боль другого человека как некая сила, препятствующая развитию его собственного Я. И так есть это со всеми такими случаями прежней жизни. При опять-вступлении в физическую жизнь стоят теперь эти препятствия развития опять перед Я. Как с наступлением смерти стоял перед человеческим Я некий род картины воспоминания, так теперь стоит перед ним пред-воззрение (Vorblick) на наступающую жизнь. Опять видит человек такую картину, которая показывает теперь все препятствия, которые человек должен устранить, если его развитие должно идти дальше. И то, что он так видит, становится исходным пунктом сил, которые человек должен взять с собой в новую жизнь. Образ боли, которую он доставил другому человеку, становится силой, которая побуждает Я, когда оно теперь опять вступает в жизнь, эту боль опять исправить. Так определяюще действует, итак, прошедшая жизнь на новую. Деяния этой новой жизни известным образом вызваны через таковые прежней. Эту закономерную совместную связь прежнего существования с неким более поздним должно рассматривать как закон судьбы; привыкли, чтобы обозначать его заимствованным из восточный мудрости выражением "Карма (Karma)". Построение новой совместной связи тела есть, все-же, не единственная деятельность, которая надлежит человеку между смертью и новым рождением. В то время как происходит такое построение, человек живет вне физического мира. Таковой продвигается, однако, в течение этого времени в своем развитии дальше. В сравнительно короткие временные промежутки Земля изменяет свой лик (Antlitz). Как выглядели за несколько тысячелетий те области, которые в настоящее время заняты Германией? Когда человек появляется на Земле в новом существовании, никогда не выглядит это, как правило, опять так, как это выглядело ко времени его последней жизни. Пока человек отсутствовал на Земле, изменилось все возможное. В этом изменении лика Земли действуют теперь также скрытые силы. Они действуют из того же самого мира, в котором человек находится после смерти. И он сам должен со-действовать при этом преобразовании Земли. Он может это только под водительством более высоких существ, пока он через создание Жизне-Духа и Духо-Человека не усвоил себе ясное осознание о совместной связи между Духовным и его выражением в физичском. Однако он со-созидает в превращении Земных взаимосвязей. Можно сказать, что люди в течение времени со смерти вплоть до нового рождения преобразуют Землю так, что ее взаимосвязи будут соответствовать тому, что развилось в них самих. Если мы рассмотрим некое место на Земле в определенный временной пункт и затем после долгого времени опять в полностью измененном состоянии, то силы, которые произвели это изменение, есть при умерших людях. В таком роде стоят таковые также между смертью и новым рождением в связи с Землей. Сверх-чувственное сознание видит во всем физическом бытии проявление некого скрытого Духовного. Для физического наблюдения действует на преобразование Земли свет Солнца, изменение климата и так далее. Для сверх-чувственного наблюдения властвует в луче света, который падает на растение от Солнца, сила мертвых людей. Это наблюдение приходит к осознанию того, как Души людей парят вокруг растений, как они преобразуют почву Земли и аналогичное. Не только лишь к самому себе, не только единственно к подготовке к своему собственному новому Земному бытию обращен человек. Нет, он призван здесь творить Духовно при внешнем мире, как он в жизни между рождением и смертью призван творить физически. Воздействует, однако, не только жизнь человека из Духо-страны на взаимосвязи физического мира, но, наоборот, также деятельность в физическом бытии имеет свои воздействия в Духовном мире. Пример может сделать наглядным, что происходит в этом отношении. Устанавливаются некие узы (Band) любви между матерью и ребенком. Из притягательности между обоими, которая коренится в силах чувственного мира, исходит эта любовь. Однако она преобразуется в ходе времени. Из чувственных узы становятся все более Духовными. И эти Духовные узы ткутся не только для физического мира, но также для Духо-страны. Также с другими взаимосвязями это так. То, что вплетается в физический мир через существо Духа, это остается установленным в Духовном мире. Приятели, которые в жизни внутренне связали себя, принадлежат также в стране Духа вместе; и после оставления тел они есть в еще много более внутренней общности чем в физической жизни. Ибо как Духи они есть здесь друг для друга так же, как это было описано выше при откровении одних Духовных существ в других через Внутреннее. И некие узы, которые сотканы между двумя людьми, сводят их также в новой жизни опять вместе. В наиболее истинном смысле слова должно поэтому говориться об опять-нахождении людей после смерти. Что однажды произошло с человеком с рождения вплоть до смерти и отсюда вплоть к некому новому рождению, это повторяет себя. Человек возвращается всегда опять на Землю, если плод, который он приобрел в физический жизни, пришел ко зрелости в Духо-стране. Все-же устанавливается не просто некое повторение без начала и конца, но человек однажды переходит из других форм бытия в такие, которые проходят в обозначенном роде, и он будет переходить к другим в будущем. Воззрение на эти переходные уровни будет дано, когда, в последующем, в смысле сверх-чувственного сознания, будет изложено развитие Миро-Вселенной в совместной связи с человеком. Процессы между смертью и неким новым рождением есть для чувственного наблюдения, естественно, еще более скрыты чем те, которые как Духовное лежат в основании проявленного бытия между рождением и смертью. Это чувственное наблюдение может для этой части скрытого Мира видеть действия только там, где они вступают в физическое бытие. Для него должно быть вопросом приносит ли человек, который вступает через рождение в бытие, нечто с собой из того, что описывает сверх-чувственное познание о процессах между некой прежней смертью и рождением. Если некто находит раковину-дом улитки, в котором ничего не заметно от животного, то он все-же, только признает, что этот раковина-дом улитки возник через деятельность некого животного, и не может верить, что таковой соединился совместно в свою форму через голые физические силы. Равно так может некто, кто рассматривает человека в жизни и находит нечто, что из этой жизни не может происходить, разумным образом признать, что это нечто происходит из того, что описывает наука сверх-чувственного, если через это бросается объясняющий свет на иначе необъяснимое. Так могло бы также здесь чувственно-рассудочное наблюдение из видимых действий найти понятным невидимые причины (Ursachen, пра-вещи). И кто эту жизнь рассматривает совершенно непредвзято, тому также будет это с каждым новым наблюдением все больше выдаваться, как верное. Только дело идет о том, чтобы найти правильную точку зрения, чтобы наблюдать воздействия в жизни. Где располагаются, например, воздействия того, что сверх-чувственное познание излагает как процессы времени очищения? Как выступает воздействие того, что после этого времени очищения, по указаниям Духовного исследования, человек должен пережить в чисто Духовных областях? Загадки внедряются каждому серьезному, глубокому рассмотрению жизни достаточно на этом поле. Видят одного человека, рожденного в нужде и нищете, наделенного лишь немногими одаренностями, так что он через таковые, с данными его рождением фактами, является предопределенным к жалкому бытию. Другой будет с первого мгновения своего бытия охраняться и лелеяться заботливыми руками и сердцами; у него разворачиваются блестящие способности; он предрасположен к некому плодотворному, удовлетворяющему бытию. Два противопоставленных мысле-настроя (Gesinnungen) могли бы сделать себя действенными напротив таким вопросам. Один будет желать придерживаться того, что воспринимают чувства и что может понять, удерживающийся на этих чувствах рассудок. В том, что один человек рождается в счастье, а другой в несчастье, этот мысле-настрой не будет видеть никакого вопроса. Он, если он также не желает использовать слово "случайность", все-же не будет задумываться о том, чтобы предположить какую-нибудь закономерную совместную связь, которая задействует это. И в отношении задатков, одаренностей будет придерживаться такой образ представления того, что "наследуют" от родителей, пра-родителей и прочих предков. Он будет отклонять, чтобы искать причины в Духовных процессах, которые человек сам до своего рождения - помимо наследственной линии своих предков - проделал и через которые он оформил себя задатками и одаренностями. - Другой мысле-настрой будет чувствовать себя неудовлетворенным через такое понимание. Он скажет: ничто не происходит, все-же, также в проявленном мире в определенном месте или в определенном окружении, без того чтобы не должно было бы предположить причины, почему это есть такой случай. Возможно, что также во многих случаях человек эти причины еще не исследовал, но они имеются в наличии. Альпийский цветок не произрастает на низменности. Его природа имеет нечто, что сводит его совместно с Альпийской местностью. Равно так должно существовать нечто в человеке, что позволяет ему быть рожденным в определенном окружении. С причинами, которые лежат только в физическом мире, этого при этом не сделается. Они выделяются для глубоко-мыслящего так, как если факт, что некто некому другому нанес удар, должен бы быть объяснен не чувствами первого, но физическим механизмом его руки. - Равно также неудовлетворенным должен показать себя этот мысле-настрой со всяким объяснением из голой "наследственности" задатков и одаренностей. Из него можно всегда сказать: Смотрите, как определенные задатки в семье наследуются дальше. В двух с половиной столетиях наследовались музыкальные задатки в членах семьи Баха (Bach). Из семьи Бернулли (Bernoulli) вышло восемь математиков, которые отчасти в своем детстве предопределялись к совсем другим профессиям. Однако "наследственные" одаренности всегда гнали их к семейной профессии. Возможно издалека указать на то, как через точное исследование ряда предков некой личности можно было бы показать, что тем или иным способом одаренность этой личности показывала себя у предков и что она представляется только как некая суммарность унаследованных задатков. -Кто имеет указанный второй вид мысле-настроя, конечно не оставит такие факты без внимания; они не могут, однако, быть для него тем, чем они являются для того, кто желает при своих объяснениях опираться только на процессы в чувственном мире. Первый будет ссылаться на то, что так же мало могут суммироваться наследованные задатки сами по себе в целую личность, как и металлические части часов сформироваться сами по себе в таковые. И если ему возразить, что ведь, все-же, именно совместное воздействие родителей могло бы быть причиной комбинации задатков, итак таковое, как бы выступает на месте часовщика, то он возразит: Взгляните с непредвзятостью на то полностью новое, что дается с каждой личностью ребенка; это не может приходить от родителей, просто потому, что в таковых это не имеется в наличии. Неясное мышление может учредить в этой области много путаницы. Наихудшим есть это, когда носителями первого смысло-настроя таковые последнего выставляются как противники того, что, все-же, опирается на "достоверные факты". Однако