Последние желто-зеленые лучи догорающего солнца еще мерцали на
горизонте, когда из глубины сумерек вынырнул человек. Он остановился у
изгороди и окликнул сидящего в кресле мужчину:
- Мистер Адамс, это вы?
Кристофер Адамс вздрогнул от неожиданности, и приподнялся. Кресло
капризно скрипнуло.
Кто бы это мог быть? - подумал он. Может быть, новый сосед, который,
если верить Джонатону, пару дней назад поселился неподалеку? Джонатон -
известный сплетник, он знает все, о чем на сто миль в округе болтают люди,
андроиды и роботы.
- Входите, - сказал Адамс. - Рад, что заглянули.
Он изо всех сил старался настроиться на добрососедский лад, хотя, по
правде говоря, никакой радости не испытывал. Он был скорее раздосадован
появлением этой тени из сумерек.
Адамс недовольно поморщился.
Господи! - подумал он. Ни минуты покоя, даже в этот единственный час,
который я с таким трудом выкраиваю, чтобы отдохнуть, забыть о работе,
чтобы хоть на короткое время окунуться в приглушенную зелень, в тишину
театра теней заката. Я так люблю это время... Здесь, в тихом дворике нет
всей этой будничной мороки - отчетов по ментафону, заседаний
Галактического Совета, досье на роботов и прочей суеты. Нет проклятых
ежедневных головоломок и тайн... Хотя я не прав. И здесь есть тайна. Но
она такая нежная, хрупкая, она остается тайной, пока сам того желаешь...
Тайна полета ястреба на фоне вечереющего неба, загадка вспышки светлячка
над темными зарослями сирени...
Незнакомец искал где бы присесть. Адамс не реагировал, мысли его были
заняты совсем другим - даже в этот час, час отдыха, он не переставал
думать об одном деле, разбирательством которого он занимался последние
дни.
...Далекий Альдебаран-12, берег реки, обугленные трупы, а рядом, под
деревом, искореженная груда металла, некогда бывшая вездеходом...
Погибло пятеро. Три человека и два андроида, но андроиды - почти
люди.
Что они там, перебили друг друга? Странно... Человека мог убить
только человек, и то - на дуэли, по всем правилам. Месть? Казнь? Что, черт
подери?
Жизнь человека священна и неприкосновенна.
Убийство или авария?
Мысль об аварии он отбросил сразу. Исключено. Совершенство техники,
почти человеческий интеллект и мгновенная реакция машин на любые виды
опасностей уже давно свели к нулю вероятность аварий.
Ни одна машина не могла быть настолько тупа, чтобы вот так просто
взять да и врезаться в дерево. Что-то тут было другое. Дерево ни при чем.
Дураку понятно.
Убийство? Тоже как-то непохоже. Тогда все выглядело бы иначе. Где
убийца? Скрываться глупо. От кого? Суда как такового давно нет, так, всего
лишь моральный кодекс...
Три человека погибли. Три человека погибли на расстоянии пятидесяти
световых лет отсюда, и это было мучительно важно для него, сидящего здесь,
в своем тихом дворике на Земле. Три человеческих жизни отняты неизвестно
кем, нет, это не должно остаться безнаказанным.
Адамс пошевелился в кресле, пытаясь расслабиться, проклиная
собственные мысли. Ведь дал же он себе зарок в это время, в час заката,
отдыхать и не думать о работе!
- Прекрасный вечер, - сказал незнакомец.
Адамс усмехнулся:
- Вечера всегда прекрасны. Ребята из службы погоды придерживают
дождь, пока все не уснут...
В роще у подножия холма послышалась вечерних песенка дрозда, и
струйки нот разлились по поверхности засыпающего мира, нежно поглаживая
его баюкающей рукой. У ручья лягушки, одна за другой, начали пробовать
голоса. Вдали, в туманном, почти потустороннем мире, затарахтел козодой. В
долине и на холмах то тут, то там загорались окна домов.
- Это мое самое любимое время, - вздохнул Адамс.
Он опустил руку в карман, и вытащил кисет и трубку.
- Курите? - спросил он.
Незнакомец отрицательно покачал головой.
- Честно сказать, я к вам по делу.
- В таком случае, зайдите утром, - сухо ответил Адамс. - Не имею
обыкновения заниматься делами в нерабочее время.
- Но речь идет об Эшере Саттоне, - тихо проговорил незнакомец.
Руки Адамса задрожали, рассыпая табак. Он с трудом набил трубку и был
рад, что в темноте незнакомец не мог этого заметить.
- Саттон скоро вернется, - сказал тот.
Адамс покачал головой.
- Сомневаюсь. Прошло уже двадцать лет...
- Но вы его до сих пор не уволили!
- Да, - ответил Адамс. - Его фамилия еще значится в платежной
ведомости, если вы это имеете в виду.
- А почему, если не секрет? Почему вы его не уволили?
Адамс приминал пальцем табак в трубке и думал, что ответить.
- Трудно сказать. Скорее всего из сентиментальных соображений. И еще
потому, что я в него верю. Только веры почти уже не осталось.
- Ровно через пять дней, - заявил гость, - Саттон вернется.
Он немного помолчал и добавил:
- Ранним утром.
- Простите, но это из области невозможного!
- Это зарегистрированный факт.
- Ну знаете, - хмыкнул Адамс, - как можно зарегистрировать то, что
еще не произошло?
- В мое время этим никого не удивишь.
Адамс чуть не вскочил на ноги, но сдержался.
- Как вы сказали? В ваше время?
- Да, - без тени смущения ответил незнакомец. - Видите ли, мистер
Адамс, дело в том, что я - ваш преемник.
- Послушайте, молодой человек!
- Да никакой я не "молодой человек"! Я вдвое старше вас, представьте
себе.
- Что за чушь! У меня нет никаких преемников. И разговора-то о
преемниках сроду не было. И вообще я собираюсь прожить еще лет сто. А то и
больше.
- Да, - кивнул незнакомец. - Именно так. Лет сто, а то и больше.
Гораздо больше.
Адамс устроился поудобнее, поднес трубку ко рту и зажег спичку плохо
слушающейся рукой.
- Ну, хорошо, допустим, - сказал он с напускной непринужденностью. -
Итак, вы утверждаете, что вы - мой преемник, иначе говоря, вы занимаетесь
моими делами после того, как я либо уволился, либо умер. Из этого следует,
что вы не иначе как прибыли из будущего. Я, конечно, не верю ни единому
вашему слову, но просто так, ради интереса...
- На днях в новостях мелькнуло сообщение, - прервал его незнакомец, -
о человеке по фамилии Майклсон, который побывал в будущем.
Адамс фыркнул:
- Читал я эту чушь. Одну секунду он там якобы побывал. А как это,
интересно знать, человек может осознать, что он проник в глубь времени на
одну секунду? Объясните мне, старому дураку, как это можно понять,
измерить, в конце концов? И, главное, что от этого меняется?
- Ничего, - согласился незнакомец. - В первый раз - ничего. Но в
следующий раз он отправится в будущее уже на пять секунд. На пять секунд,
мистер Адамс. А за пять секунд часы протикают пять раз, за пять секунд
можно успеть вдохнуть и выдохнуть. Вот и все. Но это - отправная точка.
Точка отсчета всего на свете.
- Например, путешествий во времени?
Незнакомец кивнул.
- Я в это не верю, - отрезал Адамс.
- Именно этого я и опасался.
- За последние пять тысяч лет, - продолжал Адамс, попыхивая трубкой,
- мы покорили Галактику...
- "Покорили" - не совсем верное слово, если позволите...
- Ну, ладно. Захватили, завоевали. Как вам больше нравится. И
обнаружили массу удивительных вещей. Гораздо более удивительных, чем могли
предполагать. Но никаких путешествий во времени, заметьте! - он указал на
звезды. - Во всей Вселенной еще никто не путешествовал во времени. Никто!
- А теперь это произошло, - возразил незнакомец. - Произошло две
недели назад, когда Майклсон вошел вглубь времени всего на секунду. Это
начало. Важно начать.
- Ну, хорошо, хорошо, - согласился Адамс. - Предположим, что так оно
и есть. Что вы, действительно, человек, который лет так через сто займет
мое место. Допустим, вы на самом деле из будущего. Но для чего, скажите,
ради всего святого, для чего вы прибыли сюда?
- Для того, чтобы предупредить вас о возвращении Саттона.
Адамс пожал плечами.
- Да я и сам бы узнал в свое время. Зачем меня предупреждать?
Вернется, так вернется, и слава богу.
- Когда Саттон вернется, - холодно ответил незнакомец, - он должен
быть убит.
2
Небольшой, изрядно потрепанный звездолет медленно и плавно, как
перышко, опускался на поле, озаренное первыми лучами солнца.
В кресле пилота сидел бородатый мужчина, в одежде, потрепанной не
меньше, чем корабль. Чудовищное напряжение чувствовалось в его позе.
Непривычно, вертелось в голове. Жутко тяжело и непривычно управлять
такой махиной, следить за расстоянием и скоростью... Заставлять тонны
металла мягко опускаться, сопротивляясь чудовищной силе притяжения...
Намного труднее, чем оторваться от поверхности. Тогда просто не было
другой мысли, кроме той, что эта махина не имеет права не подняться и не
взлететь..
Сильнейшая вибрация сотрясла корабль. Казалось, он вот-вот развалится
на части. Неимоверным усилием воли человек превозмог вибрацию. Корабль
продолжил плавный спуск. Теперь до поверхности поля оставалось всего
несколько футов.
Уверенно, почти беззвучно корабль коснулся земли.
Еще несколько минут человек сидел в кресле не шелохнувшись,
напряженно, затем окаменевшие мышцы одна за другой начали расслабляться.
Устал, думал человек. Труднее работы у меня, пожалуй, в жизни не
было. Еще бы пару миль, и я бы не выдержал и разбил корабль...
Вдали, на краю поля, возвышались какие-то постройки. От них
отделилась черная точка - автомобиль.
...Сквозь трещины в кабину проникал ветерок. Он щекотал лицо,
напоминал, торопил...
Дышать! - сказал себе человек. Когда они подъедут, ты должен дышать.
Дышать должен, потом должен выйти и улыбнуться. Они не заметят. Ничего не
заметят. По крайней мере, в первые минуты их отвлекут борода и драная
одежда. Они будут тебя разглядывать и кое-какие мелочи пропустят. А дышать
надо обязательно. Если не будешь дышать - заметят непременно.
Он старательно сделал глоток воздуха, почувствовал, как струя хлынула
в горло, обожгла легкие...
Вдох, еще один - наконец воздух обрел запах и суть, вызвал
непривычное возбуждение. Но вот неприятные ощущения исчезли, хотя не
полностью, избавиться от них оказалось далеко не просто.
Сила воли... Сила воли и сила разума. Вот силы, которые ни один
человек не умеет использовать до конца. Сила, способная отдавать телу
приказы, и сила, способная завести механизмы, бездействовавшие столько
лет...
Вдох, еще вдох. Сердце бьется все ровнее, все увереннее. Желудок. Не
бойся, желудок. Печень, теперь твоя очередь, старушка! Сердце, давай в том
же духе. Отлично! Это же не старость, не усталость. Это ни с чем не
сравнишь. О тебе позаботились - твой внешний облик сохранен, в любой
момент ты можешь подняться по тревоге и включиться.
Но включение оказалось подобно шоку. Инстинктивно он чувствовал - так
и будет, и боялся этого момента. Новая жизнь, забытый обмен веществ
вызвали почти агонию, шквал в организме...
Теперь нужно заняться приведением в порядок цвета кожи. Вид ее ужасен
- трупная синева с радужными разводами. Колоссальная концентрация энергии
- и вот игра красок прекратилась. Осталась устойчивая голубизна. Худшее
позади...
Руки с такой силой сжали рычаги управления, что суставы металлически
хрустнули. Тело покрылось потом, снова навалилась слабость...
Но нервы успокаивались, кровь пульсировала, и человек понял, что
дышит, уже не задумываясь об этом. Еще минуту он просто сидел,
расслабившись. Ветерок гулял по кабине, ласково касаясь щек. Автомобиль
был уже совсем близко.
- Джонни... - прошептал человек, - мы дома. Мы добрались. Это мой
дом, Джонни. То самое место, о котором я столько тебе рассказывал...
Никто не ответил ему. Только где-то в глубине сознания возникло
неописуемое чувство радости, знакомое разве что восьмилетнему мальчишке,
который набегался за день, и вечером забрался под теплое одеяло.
- Джонни! - крикнул человек. И вновь ощутил брожение радости, в этот
миг напомнившее ему удовольствие, что испытываешь, сидя в кресле, уронив
руку, и в нее тычется прохладный нос любимой собаки...
...Кто-то барабанил по обшивке корабля.
- Ну, ладно, - сказал Эшер Саттон. - Я иду. Все будет в порядке.
Он наклонился, вытащил из-под кресла портфель. Подойдя к выходу,
щелкнул замком. Люк открылся, и он сошел на землю.
Там его ждал только один-единственный встречающий.
- Привет, - улыбнулся Эшер Саттон.
- Добро пожаловать на Землю, сэр, - сказал человек, и струны памяти
дрогнули от сочетаний звуков в слове "сэр". Саттон остановил взгляд на лбу
встречавшего, и разглядел неяркую татуировку - серийный номер.
Надо же - он начисто забыл о существовании андроидов! Наверное,
вообще о многом забыл. Забыл тысячи привычных мелочей. Они выветрились из
памяти за двадцать лет.
Он заметил, что андроид с любопытством разглядывает его. Взор того
задержался на разодранной коленке, потом скользнул к босым ногам.
- Там, где я был, - резко сказал Саттон, - я не имел возможности
каждый день покупать новые костюмы.
- Конечно, сэр, - ответил андроид.
- А борода, - продолжал Саттон, - потому, что бриться было нечем.
- Ну, что вы, сэр, я видел бородатых и раньше, - смущенно воскликнул
андроид.
Саттон стоял, не двигаясь, и смотрел на раскинувшийся перед ним мир -
на устремленные в небо верхушки башен, сверкающие в лучах рассветного
солнца, на зелень парков и лугов, на голубые и алые вспышки цветов на
склонах холмов.
Он глубоко вздохнул, чувствуя, как воздух живительной струей
наполняет самые дальние уголки легких, которые так соскучились по нему...
Откуда-то из глубины памяти всплыли и нахлынули воспоминания. О жизни
на Земле, о первых лучах Солнца, о пожарах закатов, о ярко-синем небе, о
росе на травах, о быстром течении человеческой речи, о радостных звуках
музыки, о дружелюбии птиц и белок, о покое и счастье...
- Машина ждет, - прервал воспоминания голос андроида. - Я отвезу вас
к патрону.
- Я бы предпочел прогуляться, - ответил Саттон.
Андроид покачал головой.
- Он ждет, сэр, и просил поторопиться.
- Ну, если так, то, конечно, поехали.
Сиденье было мягкое, и Саттон почти утонул в нем, не выпуская из рук
портфеля.
Машина мчалась вперед, а он смотрел вокруг, очарованный зеленью.
- Зеленые поля Земли... - тихо пробормотал он. - Или там было
"зеленые долины"? Ладно, не так уж важно. Эта песня написана давным-давно,
когда на Земле еще были поля, а не стриженые газоны, когда человек
обрабатывал землю из куда более практических соображений, чем разбивка
цветников... Это было давно, тысячу лет назад, когда человек только
начинал ощущать, как Вселенная стучится в его душу. Задолго до того, как
Земля стала столицей и административным центром Галактической Империи.
Вдали, у самой линии горизонта пошел на взлет громадный лайнер. Он
отдал Земле прощальный поклон, и скоро превратился в крошечную серебристую
точку в синеве небес. Еще через мгновение точка вспыхнула червонным
золотом в лучах солнца, и ее поглотила кружевная дымка небес.
Взгляд Саттона вновь вернулся к земле. И он как будто растворился в
ее красоте, словно, пережив долгую зиму, впервые окунулся в настоящее
ласковое тепло весны...
Вдали, на севере, возвышались башни близнецы Департамента
инопланетных связей. На востоке сверкала громада из стекла и пластика -
Североамериканский Университет. Другие здания... Другие он забыл, не
помнил их назначения. Уже не помнил.
Небоскребы располагались на довольно значительном расстоянии друг от
друга, между ними раскинулись парки, а жилые дома скрывались за деревьями
и зелеными изгородями. Машина въехала на стоянку у административного
здания космопорта.
- Прошу вас, сэр, - сказал андроид, открывая дверь.
В приемной было занято несколько кресел; в ожидании приема большей
частью сидели люди.
Что люди, что андроиды, подумал Саттон. Ни за что не отличишь, пока
на лоб не посмотришь.
Метка на лбу - штамп производителя предупреждающее клеймо: "Это - не
человек, хотя очень похож".
Вот кто меня выслушает. Вот те, кому будет не все равно, кто поможет
мне, если люди отвернутся. Потому что быть андроидом хуже, чем быть
человеком. Их родила не мать, а лаборатория. Их мать смесь химических
веществ. А отец высшая - ступень развития технологической мысли.
Андроид - искусственный человек. Человек, созданный в лаборатории на
основании глубочайших человеческих знаний о собственной химической,
атомной и молекулярной структуре и том таинственном понятии, что именуется
жизнью.
Настоящие люди, но с двумя исключениями - метка на лбу и
неспособность к биологическому размножению. Искусственные люди, созданные
в помощь настоящим, несущие на своих плечах тяжкий груз забот
Галактической Империи, помогая тонкой прослойке человечества стать немного
шире. При всем том, что отведены определенные рамки, за которые выходить
не полагалось.
Коридор был пуст, Саттон, шаркая босыми ногами шел следом за
андроидом.
Они остановились перед дверью с табличкой:
Томас Г.Дэвис
(человек)
Начальник оперативной службы
- Входите, - пригласил андроид.
Саттон вошел в кабинет. Человек, сидевший за письменным столом,
вздрогнул.
- Я человек, - сказал ему Саттон. - Может, странно выгляжу, но я
человек.
Дэвис указал на стул.
- Присаживайтесь, - с вежливой улыбкой произнес он.
Саттон сел.
- Почему вы не отвечали на наши сигналы? - спросил Дэвис.
- У меня сломался передатчик, - ответил Саттон.
- На вашем корабле нет названия.
- Название смыли дожди. А краски у меня не было.
- Дождь не может смыть краску.
- Ну, это на Земле. Там, где я был, это вполне возможно.
- А ваши двигатели? - поинтересовался Дэвис. - Мы их не
запеленговали.
Они не работали, - ответил Саттон.
- Не работали. Интересно. А как же вы управляли кораблем?
- С помощью энергии, - скрывая раздражение, ответил Саттон.
- С помощью энергии... - повторил Дэвис, сглотнув слюну, и замолчал.
Ответы его явно не устроили.
Саттон смерил Дэвиса ледяным взглядом.
- Есть еще вопросы?
Дэвис повертел в пальцах карандаш.
- Самые обычные, если не возражаете? - Дэвис выложил на стол
несколько бланков.
- Имя?
- Эшер Саттон.
- Способ передвижения... Стоп! Подождите, как вы сказали? Эшер
Саттон?
Дэвис сунул карандаш в стаканчик и отодвинул его.
- Именно так, - подтвердил Саттон.
- Почему же вы сразу не сказали?
- Потому что вы не спрашивали.
Дэвис был как будто взволнован.
- Если бы я знал... - пробормотал он.
- Может быть, дело в бороде? - спросил Саттон.
- Да нет! Отец часто рассказывал о вас. Джим Дэвис. Вы его, случайно,
не помните?
Саттон отрицательно покачал головой.
- Он был большим другом вашего отца. Ну, то есть... вернее сказать,
они были знакомы.
- Очень рад. Ну, и как поживает мой отец?
- О, отлично! - с энтузиазмом в голосе ответил Дэвис. - Постарел,
правда, но держится молодцом.
- Мой отец, так же как и моя мать, - стиснув кулаки, произнес Саттон,
- погибли пятьдесят лет назад во время пандемии на Аргусе.
Он поднялся и, глядя на Дэвиса в упор, добавил:
- Если вопросов больше нет, я предпочел бы отправиться в гостиницу.
Надеюсь, там найдется номер для меня.
- Ну, конечно, мистер Саттон, безусловно. Вам надо отдохнуть, -
засуетился Дэвис. - Где бы вы хотели остановиться?
- В "Орионе", как обычно.
Дэвис выдвинул ящик, вытащил справочник, полистал его, пробежал
пальцем по странице сверху вниз.
- Код для телепортации - "Черри 26-3489". Кабина рядом.
- Благодарю вас, - ответил Саттон.
- Что касается вашего отца, мистер Саттон...
- Я все прекрасно понял. Можете не извиняться.
Саттон вышел из кабинета и направился к телепортационной кабине. Но
прежде чем закрыть за собой дверь, он резко оглянулся.
Дэвис уже с кем-то возбужденно говорил по видеофону.
3
Гостиница "Пояс Ориона" за двадцать лет не изменилась. На взгляд
Саттона, все выглядело как в день, когда он покинул Землю. Немного
обшарпанный, постаревший дом, где по-прежнему царила атмосфера
существования на цыпочках, с пальцем прижатым к губам, подчеркнутая
предупредительность, тихий шорох приглушенной жизни... Все это он помнил,
и тосковал об этом в долгие годы отчуждения и одиночества.
Живая картина на стене холла была все та же. Неизменный Сатир и через
двадцать лет продолжал догонять все ту же перепуганную нимфу. И все тот же
заяц выпрыгивал из-за куста, и с привычной скукой наблюдал за погоней,
меланхолично пожевывая неизменный пучок клевера.
Мебель, принимавшая формы тела, вышла из моды еще тогда, двадцать лет
назад, но все еще стояла на своих местах; правда, ее перекрасили в мягкие,
пастельные тона.
Пористое покрытие на полу пружинило чуть меньше, а цефейский кактус,
видимо, приказал долго жить, на его месте красовалась начисто лишенная
экзотики земная герань.
Из кабины видеофона вышел служащий.
- Доброе утро, мистер Саттон, - сказал он хорошо поставленным голосом
андроида. Потом добавил: - А мы все ждали, когда же вы вернетесь.
- Двадцать лет? - удивился Саттон. - Долгонько вам пришлось ждать.
Андроид невозмутимо продолжал:
- Мы сохранили ваш костюм. Знали, что он вам понадобится. Все чистое
и выглаженное.
- Очень любезно с вашей стороны, Фердинанд.
- А вы почти не изменились, - сказал Фердинанд. - Только бороду
отпустили... Но я-то вас сразу узнал.
- Борода и одежда, - уточнил Саттон. - Одежда в жутком состоянии,
сами видите.
- Ну, что вы, не так уж... - с вежливой улыбкой ответил Фердинанд. -
У вас есть багаж, мистер Саттон?
- Нет.
- Тогда, может быть, желаете позавтракать?
Саттон смутился, внезапно ощутив, что действительно голоден.
Мгновение он соображал, как пища может подействовать на отвыкший от нее
желудок.
- Желаете посмотреть меню?
Саттон покачал головой.
- Да нет, не нужно. Я лучше пока приму душ и побреюсь. А завтрак
потом пришлите в номер. Все равно что. И одежду.
- Может быть, омлет? Вы раньше всегда заказывали омлет на завтрак.
- С удовольствием, - ответил Саттон, отошел от стойки и усталой
походкой направился к лифту. Он уже собирался закрыть дверь, когда
услышал:
- Подождите, пожалуйста!
Он обернулся. Через холл бежала стройная рыжеволосая девушка. Она
скользнула в кабину лифта и прижалась к стенке спиной.
- Огромное спасибо, что подождали, - переведя дыхание, сказала она.
Кожа у нее была белая, как цветок магнолии, а глаза глубокого серого
цвета. Как гранит, подумал Саттон.
- Мне было приятно подождать вас, - сказал он и мягко закрыл дверь
кабины.
Девушка смерила его любопытным взглядом, и губы ее дрогнули в улыбке.
Саттон улыбнулся в ответ.
- Знаете, терпеть не могу обувь. Жутко трет, - простодушно признался
он и нажал кнопку. Лифт тронулся, мелькая огоньками этажей.
- Я приехал, - сказал Саттон, когда кабина остановилась. - Всего
доброго.
- Мистер!
- Да, в чем дело?
- Я не собиралась над вами смеяться! Честное-пречестное слово, даже и
не думала!
- А я и не обиделся. Почему бы вам не посмеяться! - с улыбкой ответил
Саттон и закрыл дверь.
Минуту он постоял у лифта, пытаясь побороть охватившее его волнение.
Спокойно, - сказал он себе. Полегче, парень. Как минимум, ты дома.
Вот место, о котором ты мечтал. Десятка три шагов, и все. Подойдешь,
повернешь ручку, толкнешь дверь, а там все будет точно так, как ты
запомнил. Любимое кресло, живые картины на стенах, маленький фонтан с
венерианскими русалками, и окна, из которых видна Земля... Но никаких
эмоций. Раскисать нельзя. Потому что тот тип в космопорту врал. И в
гостиницах по двадцать лет номера не держат.
Что-то тут не так. Непонятно пока, что именно, но что-то
катастрофически не так...
Он сделал шаг, потом еще один... Шел медленно, борясь с волнением,
часто сглатывая слюну...
На одной из картин, вспоминал он на ходу, был лесной ручей, деревья
на берегу и птицы, перелетавшие с ветки на ветку. В самые неожиданные
моменты какая-то из птиц начинала петь. Чаще всего - на рассвете или на
закате. Вода в ручье заливалась радостной песенкой, и слушать ее, утонув в
глубоком кресле, можно было бесконечно.
Он вдруг понял, что бежит, но даже не попытался остановиться.
Пальцы сжали ручку, повернули ее... Вот она, его комната - любимое
кресло, бормотание ручейка, плеск русалочьих хвостов.
Опасность он почувствовал сразу, еще не успев переступить порог.
Хотел бежать, но было поздно. Ноги подкосились, он упал.
- Джонни! - он захлебнулся собственным криком.
Перед тем, как погрузиться в темноту, Саттон успел услышать еле
различимый шепот:
- Все нормально, Эш. Мы в ловушке.
4
Когда Саттон очнулся, то сразу понял, что в комнате кто-то есть; не
открывая глаз, он продолжал дышать ровно, спокойно, как будто еще спал.
Итак, в комнате кто-то был. Сейчас он стоит у окна, теперь перешел к
камину. Остановился. Наверное, разглядывает картину. Было так тихо, что
Саттон сквозь плеск воды в фонтане слышал смеющееся журчание струек ручья
и тихое пение птиц на ветвях деревьев, и ему даже показалось, что он
отчетливо чувствует запахи хвои, листвы и мха, покрывающего берега ручья.
Неизвестный сделал еще несколько шагов и сел в кресло, насвистывая
какую-то незнакомую легкомысленную песенку.
Значит, меня обыскали, подумал Саттон. Сначала одурманили каким-то
быстродействующим газом, а потом обыскали и обследовали. Господи, что же
они со мной делали? Все, как в тумане. Он с трудом вспоминал... Мелькали
огоньки приборов, на голове - датчики... Я мог бы сопротивляться, но
понимал, что это бесполезно. И потом, мне нечего было скрывать от них. Что
выкопали, то выкопали, и черт с ними. Тем лучше. До главного им все равно
не добраться. И он мысленно ободряюще похлопал себя по плечу.
Теперь они ушли. Узнали, что хотели, и ушли, оставив кого-то
приглядывать за мной. И этот кто-то сейчас здесь.
Саттон пошевелился и открыл глаза, делая вид, что он только что
очнулся.
Неизвестный встал и подошел к нему. Саттон увидел, что на нем белый
халат.
- Ну, пришли в себя? - спросил доктор, наклонившись над кроватью.
Саттон вяло поднял руку и рассеянно провел ею по лицу.
- Да, пожалуй, да...
- Вы потеряли сознание, - сказал доктор. - Видимо, очень устали.
- Да, - отозвался Саттон. - Чертовски устал.
"Продолжай! - думал он. - Давай, спрашивай еще. Тебя же
проинструктировали. Лови меня на слове, пока я слаб и беспомощен. Качай из
меня информацию, как воду из колодца. Ну, давай, спрашивай, зарабатывай
свои вонючие деньги!"
Но он ошибся.
Врач выпрямился.
- Надеюсь, вам скоро станет лучше, - сказал он. - Но если
почувствуете себя неважно, позвоните. Я оставил на камине визитную
карточку.
- Благодарю вас, доктор, - ответил Саттон.
Он проводил врача взглядом, дождался, пока закрылась дверь, и рывком
сел. Быстро осмотрел номер. Одежда валялась кучей посреди комнаты.
Портфель? Лежит на стуле. Обыскан, без сомнения. Содержимое, конечно,
скопировано. Всю комнату, конечно же, пронизывают насквозь лучи-шпионы.
Уши слушают, глаза глядят.
Но кто? Кто, черт возьми? - спрашивал он себя. Ведь о его возвращении
не знала ни одна живая душа. Никто не мог даже догадываться. Даже Адамс.
Об этом просто невозможно было узнать. Как же они узнали?
Странно... Странно, Дэвис в космопорту прекрасно знал его имя, а
потом начал врать и изворачиваться, чтобы скрыть это.
Странно и то, что Фердинанд солгал - они, видите ли, двадцать лет
берегли его старый костюм. Чушь какая! Но еще более странно, что
Фердинанд, обернувшись, заговорил с ним так, как будто он отсутствовал не
двадцать лет, а каких-нибудь пару дней, не больше. Все было организовано,
думал Саттон. Отработано до мельчайших деталей. Механизм, точный, как
хронометр, был заведен на момент моего появления. Но кто мог меня ждать?
Еще раз, с самого начала: никто не знал, что я вернусь. Что я вообще
вернусь. Ну, даже если, допустим, кто-то и знал, для чего было затевать
всю эту суету?
Откуда им знать, думал он, что у меня с собой. Даже если бы знали,
что я возвращаюсь, и то это было бы в миллион раз вероятнее, чем если бы
знали, почему именно я возвращаюсь. А если бы узнали - не поверили...
Конечно, если бы они осмотрели корабль, вот там-то им было бы чему
удивиться. Тогда то, что происходит, еще можно хоть как-то объяснить. Но у
них не было времени осмотреть его. Нет, им нужен был именно я, я сам, и
они начали меня обрабатывать с первой же секунды после приземления.
Дэвис отправил меня в телепортационную кабину, а сам, как
сумасшедший, стал кому-то названивать. Фердинанд знал, что я приду. Знал,
что обернувшись, увидит именно меня. Ну, а девушка - та, рыжеволосая? Тоже
из этой компании?
Саттон встал, потянулся.
Значит, так, сказал он себе, сначала под душ и бриться. Петом одеться
и позавтракать. Потом сделать пару звонков по видеофону. Нельзя вести себя
так, как-будто все кончено, уговаривал он себя. Вести себя надо так, как
будто ничего не произошло. Выше нос. Поговори сам с собой. Это помогает.
Ну, в зеркало погляди. На кого ты похож? Душераздирающее зрелище. Давай,
давай, в порядок себя приводи. И вообще, чувствуй себя, как дома. Но будь
внимателен, понял? За тобой следят.
5
Саттон заканчивал завтрак, когда в дверь постучали, и вошел тихий,
застенчивый андроид.
- Меня зовут Геркаймер, - представился он. - Я принадлежу мистеру
Джеффри Бентону.
- Вас мистер Бентон послал?
- Да, сэр. Он прислал вам вызов.
- Вызов?!
- Да, сэр. Вызов на дуэль.
- Но... у меня нет никакого оружия, - ответил Саттон первое, что
пришло в голову.
- Не может такого быть, - удивленно сказал Геркаймер.
- Да я ни разу в жизни не дрался на дуэли, - ответил вконец
обескураженный Саттон. - Да и сейчас, признаться, особого желания не
испытываю.
- Простите, сэр, но у вас нет выбора.
- Что значит "нет выбора"? Выходит, я должен отправиться к вашему
хозяину безоружным, так, что ли?
- Но вы не должны быть безоружным, сэр. Вы разве не знаете? Пару лет
назад вышел новый закон. Теперь ни один мужчина моложе ста лет не должен
ходить без оружия.
- Ну, а если у меня его нет, тогда как?
- Тогда, - с искренним сожалением в голосе ответил Геркаймер, -
всякий, кто захочет, может пристрелить вас, сэр, извините, как котенка.
- И вы совершенно уверены в том, что говорите?
Геркаймер полез в карман и вытащил небольшую книжечку. Послюнявил
палец и перелистал страницы.
- Вот, прочитайте!
- Да нет, не нужно. Верю вам на слово.
- Значит, вы принимаете вызов? - обрадованно спросил Геркаймер.
Саттон печально улыбнулся.
- А куда деваться? Надеюсь, мистер Бентон подождет, пока я куплю себе
пистолет?
- Не беспокойтесь! - радостно засуетился Геркаймер. - Пистолет я вам
принес. Мистер Бентон прислал. На всякий случай. Этикет, понимаете. Вдруг
у кого оружия нет при себе.
Он слазил в другой карман и вытащил пистолет.
Саттон взял его и положил на стол.
- Довольно дурацкая штуковина, - сказал он, разглядывая оружие.
Геркаймер слегка смутился.
- Стандартный, - сказал он, немного погодя. - Самый лучший. 45-го
калибра. Пристрелян на пятьдесят футов.
- Вот тут потянуть? - ткнул пальцем Саттон.
Геркаймер кивнул:
- Это пусковой крючок, сэр. Только его не тянут, как вы сказали, а
нажимают.
- Послушайте, если не секрет, а почему мистер Бентон меня вызывает?
Чем я ему не угодил, ведь я его ни разу в жизни не видел?
- Зато вы очень знамениты, сэр!
- Ну, это сомнительно...
- Нет, нет, что вы! Вас все знают. Вы - космонавт-исследователь,
вернулись на Землю из долгой экспедиции. Еще у вас с собой загадочный
портфель. А внизу, сэр, вас ожидают репортеры.
- Ага, я, кажется, начинаю понимать - ваш мистер Бентон предпочитает
приканчивать знаменитостей.
- Да, это его больше устраивает. Шумиха, разговоры...
- Но я не знаком с вашим мистером Бентоном! Должен же я, черт подери,
хотя бы знать, с кем я, в конце концов, стреляюсь.
- Я вам покажу его, - сказал Геркаймер дрожащим от испуга голосом. -
Вот... сейчас... вы его увидите.
Он подошел к видеофону, набрал на панели номер и отошел в сторону.
- Вот он, сэр!
На экране возник мужчина, сидевший в позе глубокой задумчивости за
шахматным столиком. Партия была разыграна наполовину. С противоположной
стороны столика разместился довольно симпатичный робот. Мужчина взял
слона, повертел его, сделал ход. Робот заворчал, защелкал и пошел пешкой.
Бентон ссутулился, склонился над доской, поскреб затылок волосатой
пятерней.
- Оскар огорчил его, - хихикнул Геркаймер. - Всегда так. Все время
огорчает мистера Бентона. Бедняга, ни одной партии не выиграл за десять
лет!
- Зачем же он играет?
- Упрямый, - ответил Геркаймер. - И Оскар упрямый. Хотя... машины и
должны быть упрямее людей. Так устроены.
- Следовательно, ваш хозяин заранее знал, что Оскар всегда будет
выигрывать. Человек просто не способен обыграть робота-профессионала!
- Знать-то он знал, да не поверил. Сам хотел убедиться.
- Самовлюбленный маньяк! - процедил Саттон.
Геркаймер внимательно посмотрел на него.
- Пожалуй, вы правы, сэр, - сказал он осторожно. - Признаться честно,
я и сам иногда так думаю.
Саттон снова взглянул на Бентона. Тот продолжал сидеть, склонившись
над доской, подперев кулаком массивный подбородок. Обрюзгшее лицо его было
покрыто тонкой сетью расширенных кровеносных сосудов, взгляд был тупой,
почти бессмысленный.
- Ну, сэр, будем считать, познакомились? - спросил Геркаймер.
Саттон кивнул:
- Да, пожалуй, при встрече я его узнаю. Честно говоря, он не кажется
мне таким уж страшным.
- Он убил уже шестнадцать человек, - холодно сказал Геркаймер. - Дал
обет двадцать пять убить, тогда успокоиться.
Посмотрев Саттону прямо в глаза, он добавил тихо:
- Вы семнадцатый.
- Постараюсь облегчить его задачу, - обреченно ответил Саттон.
- Как вы предпочитаете драться, сэр? Я имею в виду - официально или
нет?
- Знаете что? Меня бы устроило что-то вроде кетча.
Геркаймер был явно недоволен.
- Но... существуют определенные правила...
- Можете передать мистеру Бентону, что засаду я устраивать не
собираюсь.
Геркаймер повертел в руках кепку, надел ее.
- Желаю удачи, сэр, - сказал он.
- Ну, спасибо, Геркаймер, - с усмешкой ответил Саттон.
Когда за андроидом закрылась дверь, Саттон еще раз взглянул на экран.
Бентон сделал рокировку. Оскар защелкал, замигал, передвинул слона на две
клетки и объявил шах королю Бентона.
Саттон выключил видеофон.
Потирая ладонью гладко выбритый подбородок, он размышлял: совпадение
или нет? Пока трудно понять...
Одна из русалок забралась на бордюр фонтана, и, балансируя
трехдюймовым тельцем, что-то просвистела.
Саттон оглянулся.
Русалка нырнула и стала плавать кругами, подмигивая весьма
недвусмысленно. Пожав плечами, Саттон дотянулся до панели видеофона,
вытащил справочник, быстро перелистал страницы...
ИНФОРМАЦИЯ
(для землян)
И подзаголовки:
Питание
Культура
Ритуалы
Ага, вот это, то, что надо. Ритуалы. Он отыскал слово "Дуэль", набрал
номер. Переключил рычажок на прямую связь. На экране возникла бесцветная
физиономия робота.
- К вашим услугам, сэр, - произнес робот.
- Видишь ли, тут такое дело... Меня вызвали на дуэль.
Робот ожидал вопроса.
- А я не хочу драться, - сказал Саттон. - Нет ли какого-нибудь
хитрого юридического хода, чтобы отказаться поизящнее? Можно что-нибудь
придумать?
- Нельзя, - отрезал робот.
- Что, прямо-таки, никак нельзя?
- Вы моложе ста лет? - спросил робот.
- Да.
- Вы здоровы и в трезвом уме?
- Ну... думаю, что да.
- Точнее. Да или нет?
- Да.
- Не принадлежите ли вы к какой-нибудь религиозной секте, где
убийства запрещено?
- Вообще-то я всю жизнь считал себя христианином. А в христианстве
есть заповедь "Не убий".
Робот покачал головой:
- Это не считается.
- Но сказано же четко и ясно, - заспорил Саттон. - "Не убий"!
- Сказано-то оно сказано, - ответил робот, - но заповедь
дискредитирована. Вами же, людьми, между прочим. Вы, по существу, никогда
ее и не исполняли. То есть, вы вольны как исполнять ее, так и наоборот,
разрушать. Это та вещь, которую вы забываете на вдохе, а на выдохе
вспоминаете, образно говоря.
- Тогда я, пожалуй, пропал, - произнес Саттон.
- В соответствии с пересмотром от 7990 года, - продолжал робот
официальным тоном, - принят закон, что всякий мужчина моложе ста лет,
здоровый умственно и физически и свободный от религиозных установок (если
таковые имеются, он должен обратиться в апелляционную комиссию), получив
вызов, обязан драться на дуэли.
- Понятно, - обреченно проговорил Саттон.
- История дуэлей, - продолжал робот более оживленно, - весьма
интересна и увлекательна.
- Что может быть увлекательного? Варварство одно, - пробурчал Саттон.
- Возможно. - В голосе робота появились менторские нотки. - Но людям
оно свойственно до сих пор, и не только в этом аспекте.
- А ты, однако, наглец! - отметил Саттон.
- А надоело мне все, - признался робот. - Чертовски устал я от вашего
человеческого самодовольства. Вот вы говорите, что отменили войны, а что
на деле? Вы просто все устроили так, что другие не осмеливаются напасть на
вас. Говорите, что покончили с преступностью. Покончили, конечно. С чьей
угодно, только не с собственной. Причем, честно признаться, та
преступность, с которой покончено, по человеческим-то меркам, и не
преступность вовсе. Так, детские шалости.
- Послушай, дружище, - доверительно сказал Саттон. - А ты не
рискуешь, произнося подобные речи?
- А вы можете выключить меня, когда надоест, - ответил робот. - Моя
жизнь немного стоит, так же, как и моя работа. - Поймав взгляд Саттона, он
заторопился: - Постараюсь объяснить, сэр, а вы послушайте... На протяжении
всей своей истории человек был убийцей. С самого начала своего
существования он был хитер и жесток, хотя слаб и уязвим, вот он и научился
пользоваться дубинкой и камнями. Вначале были твари, которых он не умел
убивать. Убивать могли они. Но человек был хитер, дубинкой и каменным
топором он стал убивать мамонтов и саблезубых тигров, которых голыми
руками не возьмешь. Так он обрел власть над животными, и истребил всех,
кроме тех, которым милостиво позволил служить себе. Но уж тогда, когда он
дрался с животными он дрался и с себе подобными. Животные были побеждены,
но продолжались другие битвы - человека с человеком, народа с народом.
- Все это в прошлом, - возразил Саттон. - Уже более тысячи лет назад
войны прекратились. Теперь людям нет нужды убивать.
- Вот в этом-то и загвоздка, - сказал робот. - Действительно, теперь
как-будто нет нужды ни сражаться, ни убивать. О, ну, разве только в
исключительных случаях, где-нибудь на далеких планетах, где иной раз
приходится кого-нибудь прикончить из соображений самозащиты, или, как у
вас говорится, для поддержания торжества власти человечества. Но, по
большому счету, необходимость в убийстве, действительно, отпала. И все же
вы убиваете. Вы без этого просто не можете! Древняя жестокость сидит в
вас. Вы упиваетесь властью, а убийство - одно из проявлений власти. У вас
это в крови. Вы вынесли это из пещер. Теперь вам осталось одно - убивать
друг друга, чем вы и занимаетесь, сочинив для этого красивое название -
"дуэль". В общем-то, вы понимаете, что это нехорошо, но вы - лицемеры, и
поэтому разработали целую систему понятий, чтобы вся эта мерзость
выглядела прилично, даже благородно. Вы называете это ритуалом, рыцарством
или, по крайней мере, стараетесь думать, что это так. Вы одеваете убийство
в блестящие одежды вашего порочного прошлого, укутываете его в пелену
красивых слов, но слова - чушь. Король-то голый!
- Послушай, - прервал его Саттон, - я же как раз не хочу драться на
этой проклятой дуэли! Я так сразу и сказал!
В голосе робота прозвучала радость мщения:
- Придется! Деваться-то некуда. Но могу кое-что подсказать, если
желаете. Я знаю уйму всяческих хитрых способов...
- Постой, это как же? Мне показалось, что ты как раз против дуэлей.
- Ну, против, - согласился робот. - Но это моя работа. Я к ней
привык. Стараюсь работать получше, а про себя думаю другое, вот, с вами по
душам поговорил. А сколько я всего знаю, сэр... Могу рассказать вам о
любом человеке, когда-либо дравшемся на дуэли. Могу часами
разглагольствовать о преимуществах пистолетов перед рапирами. Но если надо
будет - начну превозносить рапиры... Могу поведать вам о вольных стрелках
Дикого Запада, о чикагских гангстерах, о ямайских пиратах, о...
- Спасибо, не нужно, - отказался Саттон.
- Неужели не интересно?
- Интересно, но у меня мало времени, - ответил Саттон и протянул руку
к панели видеофона.
- Но, сэр, - взмолился робот. - У меня так редко бывает возможность!
Так мало запросов. Всего лишь часок-другой, а? Может, все-таки послушаете?
- Нет, - твердо отказался Саттон.
- Ну, нет так нет. Скажите хотя бы, кто вас вызывает?
- Бентон. Джеффри Бентон.
Робот присвистнул.
- Что, плохо дело?
- То есть, не то слово, сэр, - ответил робот.
Саттон выключил видеофон.
Он откинулся в кресле, разглядывая лежавший на столе пистолет. Потом
протянул руку и взял его. Рукоятка удобно легла в ладонь. Саттон поднял
пистолет и прицелился в дверную ручку. Удобная штука! Почти часть тела.
Внутри нее чувствовалась власть. Власть и господство. Он как-будто сразу
стал сильнее. Сильнее и опаснее. Он огорченно вздохнул и положил пистолет
на место.
А робот-то был прав, мелькнуло в голове.
Он встал, подошел к видеофону и набрал номер. На экране возник
Фердинанд.
- Меня кто-нибудь ждет внизу, Фердинанд?
- Никого нет, - ответил тот.
- Кто-нибудь спрашивал?
- Никто, мистер Саттон.
- Репортеры, фотографы?
- Нет, мистер Саттон. Вы их ждете?
Саттон ничего не ответил и выключил видеофон, чувствуя себя в высшей
степени по-дурацки.
6
Людей в Галактике было немного; тут - один, там - горстка. Хрупкие
комочки плоти и крови, призванные держать под контролем всю Галактику.
Слабые плечи, на которых покоилась мантия людского величия, шлейф которой
тянулся через многие и многие световые годы.
Но человек удерживал звездные форпосты не физической силой, а силой
разума, колоссальной интуицией и еще - непоколебимой убежденностью в том,
что он, человек, является венцом творения всего живого в Галактике,
несмотря на обилие фактов, способных опровергнуть эту убежденность. (Такие
факты изучали, оценивали и выбрасывали в корзинку для бумаг.) Человек с
презрением относился к любым цивилизациям, если их величие не
сопровождалось агрессивностью и жестокостью.
Слишком тонкая прослойка, твердил про себя Адамс. Слишком тонкая, да
еще и неравномерная. В принципе, один-единственный человек в компании с
дюжиной андроидов и сотней роботов мог бы управлять Солнечной Системой,
мог бы, при необходимости. Через какое-то время, если удастся сохранить
уровень рождаемости, людей станет много больше, но для этого понадобится
не одна сотня веков, так что пока в руках человека только ключевые объекты
- планета-другая на целую планетную систему, да и то не на каждую.
Поскольку людей недоставало, процесс управления Галактикой напоминал
чехарду. Были определены стратегические сферы влияния, и особое внимание
уделялось только наиболее богатым и влиятельным цивилизациям. Места для
экспансии хватало на миллионы лет вперед... Если через миллион лет во
Вселенной останутся люди, если живущие на других планетах позволят
человечеству выжить, не возжелав в один прекрасный день дорого заплатить
за уничтожение рода человеческого...
Цена будет высокая, размышлял Адамс, разговаривая сам с собой. Но
произойти это может, и сделать это будет нетрудно. Работы на несколько
часов. Утром люди есть, а вечером их нет. Что с того, что за одну
человеческую жизнь будут отданы тысячи жизней других существ. В
определенной ситуации такая цена может оказаться и не столь уж высокой.
Уже сейчас кое-где существуют островки напряженности и сопротивления,
где нужно соблюдать предельную осторожность, а то и обходить стороной эти
места. Как на Лебеде-61, к примеру. Пока все держится на абсолютной и
бесповоротной уверенности человека в том, что он неприкасаем, что ему не
положено погибать. И тем не менее - пятеро погибли: три человека и два
андроида, погибли на берегу реки, на Альдебаране-12, всего в нескольких
милях от Андрелона, главного города планеты.
Это не несчастный случай, никакого сомнения.
Адамс пробежал глазами параграф из последнего отчета Торна.
"Сила действовала извне. Мы обнаружили отверстие, прожженное в
защитном покрытии атомного двигателя. Силой кто-то управлял, в противном
случае разрушение было бы полным. Автоматика сработала, и предотвратила
взрыв двигателя, но машина потеряла управление и врезалась в дерево. В
районе катастрофы отмечена интенсивная радиация".
Торн отличный парень, думал Адамс. Он ничего не упустил, моментально
направил роботов по горячим следам.
Но из отчета мало что было понятно, очень мало, чтобы получить ответ.
Одни вопросы, новые вопросы. Пятеро погибли, и этим сказано все. Но, увы,
ни следов, ни отпечатков пальцев, ничего, что могло бы хоть как-нибудь
помочь расследованию.
В нескольких метрам от распростертых на земле тел валялась
беспомощная машина, практически распоротая надвое стволом дерева. Машина,
у которой, как и у погибших, уже ничего не спросишь. Уникальная машина, не
имеющая аналогов в Галактике, но теперь абсолютно бесполезная.
Торн докопался бы. Он мог исследовать на солидографах все, что там
осталось, - все, до последнего искореженного кусочка металла, стекла,
пластика; провести анализы, построить графики, ввести данные в компьютеры,
а уж они тщательно, молекулу за молекулой, исследовали бы все до конца.
Что-нибудь да обнаружили бы. Почему...
Адамс отложил отчет в сторону и откинулся в кресле. Рассеянно
прочитал свое имя и фамилию на двери кабинета. Туда, потом обратно.
Медленно, старательно. Как будто впервые видел или