-- ровным
голосом проговорил Пастухов. -- Я рядовой запаса.
У младшего Дудчика достало сил на иронию:
-- Золотого запаса страны, -- криво улыбнувшись, произнес он. -- Тем
более завидую тебе.
* * *
В машине по дороге к управлению Голубков спросил у Пастухова:
-- Что с тобой, Сергей? Сдается, что-то не дает тебе покоя, нет?
Пастухов рассудительно ответил:
-- После этого разговора у меня крутится мысль: не попытается ли Дудчик
связаться с дочкой через тот же компьютер, как только ему представится
случай?
Голубков, который спрашивал, в общем-то, совсем о другом, хмыкнул,
получив этот неожиданный ответ.
-- А что, хорошая мысль. Я поставлю на контроль.
На самом же деле, особенно после перестрелки в Кунцеве, в Пастухове все
сильнее звучал голос отца Андрея: "Благоугодим Господу, как воины угождают
Царю; ибо, вступивши в это звание, мы подлежим строгому ответу о служении.
Убоимся Господа хотя так, как боимся зверей; ибо я видел людей, шедших
красть, которые Бога не убоялись, а услышав там лай собак, тотчас
возвратились назад, и чего не сделал страх Божий, то успел сделать страх
зверей".
Сергей думал о людях, которые не убоялись сойти с пути своего служения,
и теперь только страх перед лающими псами господними -- перед ним и его
ребятами -- может заставить их отказаться от задуманного воровства.
"Вразуми меня, Господи, если судьба моя быть псом Твоим..."
* * *
В управлении Голубкова ожидала плохая новость: с погранперехода Чоп на
Украине сообщили, что гражданин Казахстана Бикмурзин Ералы Рагимович пересек
венгерскую границу сутки назад. Никакого второго человека с ним в машине не
было. Бикмурзина хорошо запомнили, потому что он пытался провезти
незадекларированные четыре тысячи долларов. Деньги были изъяты, составлен
акт. Бикмурзин вел себя шумно, истерично: сначала предлагал взятку, потом
шумел, доказывал что-то, потом хотел отказаться от поездки, утверждая, что
теперь езда потеряла смысл, раз у него нет денег.
-- Будьте уверены, что Степан Гаврилович Поспелов спокойненько проехал
вслед за ним и даже вывез в какой-нибудь скромной машинешке почти миллион
долларов -- своих и Амира, -- сказал Нифонтов. -- Амир в отличие от нас с
тобой действует очень нагло, но -- главное -- результативно.
-- Значит, можно предположить, что Дудчик едет добровольно... --
отозвался Голубков. -- Интересно, на что он рассчитывает?
-- Он вырвался за пределы страны -- и это для него главное. А
рассчитывает он на новую связь с англичанами, -- жестко ответил Нифонтов. --
Что будем делать?
-- Ожидать, не поступит ли новый сигнал из Лондона. На этот раз он
придет к нам. И еще, Пастухов высказал идею, что Дудчик может попробовать
дать тем же способом весточку семье. Он привязан к своей дочери.
-- Хорошо. Отдай приказание, пусть следят.
-- Уже. Есть и еще одно соображение. Разговор с младшим братом Дудчика
навел и меня на некоторые мысли. Что собираются делать Амир и Бен Ладен с
полученной информацией? Ведь лично ему эти стратегические сведения никак
пригодиться не могут. Американцам он тоже не станет их продавать. Да те и не
купят.
-- Я бы не обольщался. Нельзя вычеркивать и такой вариант. Бен Ладен
может потребовать в обмен на информацию некие политические уступки,
освобождение осужденных террористов или что-то подобное, и американцы вполне
могут принять такого рода условия.
-- И все-таки, по всему судя, сам Дудчик главный удар нацеливал на
собственный генералитет. А что, если предположить целью попытку
шантажировать именно этих людей?
-- Почему их? Скорее уж следует ожидать попытки политического шантажа
на самом высоком уровне...
-- Вы считаете, что Бен Ладен попытается через кого-то из лидеров
исламских стран выставить свои условия непосредственно президенту?
-- Скорее, он огласит эти условия на весь мир через открытую печать.
Гласно. Ведь это какое паблисити.
-- Но это может касаться только политических требований. А что, если он
попробует получить что-нибудь материальное? В конце концов, не следует
воспринимать Бен Ладена и ему подобных как реальных ответственных политиков.
Это же террористы, с их уровнем мышления. Кроме того, Дудчик находится в
руках Амира Захира, а это не одно и то же, что Бен Ладен.
-- Гм. Что-то в этом есть. Через кого они могут выставить свои
требования?
-- Именно через генералитет, через людей, на которых прямо укажет ему
Дудчик. К тому же для государственного шантажа нужен полный расшифрованный
пакет сведений -- чтобы иметь возможность выполнить свою угрозу. А
расшифровка займет определенное время. А Дудчик пока что находится в дороге,
где-то в Венгрии.
-- Что ты предлагаешь?
-- Установить слежку за верхушкой генералитета РВСН, -- четко сказал
Голубков. Нифонтов поднял на него взгляд:
-- М-да... Ты представляешь себе, Константин Дмитриевич, чья санкция
для этого нужна?
Голубков молчал, показывая всем своим видом, что вот это как раз не его
забота, на то есть начальник Управления по планированию специальных
мероприятий генерал Нифонтов. Молчание закончилось ничем.
-- Хорошо, Константин Дмитриевич, давайте рассмотрим наши возможности
на территории Венгрии и сопредельных стран. Хотя какие уж там возможности,
если здесь проморгали...
* * *
Виталий Петрович вернулся с утреннего купания. Солнце, чудесный
песочный пляж, кристально чистая вода. Девушки в купальных костюмах из
одного-единственного миниатюрного предмета, разноязыкий, но одинаково
веселый и беззаботный говор. Уже много лет Дудчик-старший не отдыхал на
курорте и совсем забыл, какими бывают люди, не обремененные заботами, --
мокрые, загорелые, играющие на пляже в мяч.
Правда, компанию ему составлял один из двоих замкнутых молодых мужчин с
восточным типом лица, появившихся рядом с ними в последние дни. Их Амир
оставлял, когда сам исчезал по делам. Они не говорили по-русски, поэтому
приходилось объясняться знаками. И если они не хотели чего-то, то не было
никакой возможности добиться от них ответа почему.
-- Ахмад, ты почему не купаешься? -- с добродушной издевкой спросил
Виталий Петрович.
Мельком оглянувшись на звук голоса, произносящего его собственное имя,
Ахмад снова уставился перед собой.
-- Наверное, тебе пистолет мешает, -- продолжал развлекать себя Дудчик.
-- Если ты снимешь рубаху, все увидят, что у тебя за поясом торчит
здоровенный пистолет, и захотят его потрогать руками. И что тогда тебе
делать?
Ахмад не реагировал и на это.
-- Знал бы ты, как по-идиотски выглядит на пляже, где все люди радуются
солнцу, твоя хмурая рожа!
Быстрым взглядом Ахмад проверил, не слушает ли кто-нибудь слов его
подопечного, -- ведь неизвестно еще, что он говорит.
-- Пойдем посидим в кабачке, я бы выпил что-нибудь холодное, -- Виталий
Петрович указал пальцем на одно из многочисленных заведений, созданных для
тенистого отдыха.
Ахмад не стал возражать. Они прошли на веранду, увитую лозами
винограда, и, придвинув легкие плетеные стулья, сели за круглый столик. Тут
же подскочил юный официант, скорее всего школьник, зарабатывающий себе на
какие-нибудь ролики, а может быть, и на хлеб своей семье. Жили тут, похоже,
небогато, настолько явным было почтение и приветливость к клиентам.
-- Добрый день, -- сказал Виталий.
Юноша тут же сориентировался в национальности посетителя и выдал
по-русски соответствующий ответ, которому его научил кто-то из туристов:
-- Привет. Пиво?
Дудчик улыбнулся:
-- Пиво и креветки. Что ты будешь, Ахмад? Тот еле-еле понял, что хочет
услышать от него подопечный, буркнул:
-- Кола.
Виталию с трудом верилось в этом наполненном солнцем и радостью мире,
что его жизни грозит опасность, что его напряженно ищут разведки нескольких
стран, что и у этого парня, сидящего с ним за столиком, приготовлена для
него пуля и он, не задумываясь, выпустит ее, потому что так приказал Амир,
потому что так требует его священная война газават. Или джихад? Виталий
Петрович не знал, в чем разница. Скорее всего, просто языковой вариант
названия одного и того же убийства.
Дудчик с наслаждением пил свежее пиво, лущил огромные поджаренные в
масле креветки. Ахмад, потягивая свою вонючую колу, поглядывал на небольшую
компанию немцев, завтракавших неподалеку. Вдруг один из немцев поднялся и,
оглянувшись, направился к их столику:
-- Foer? -- спросил он, показывая пальцем вращение колесика зажигалки.
Дудчик полез было в карман за зажигалкой, но Ахмад всполошился и
замахал руками:
-- No, no!
Понятно: поскольку кабачок выбрал его подопечный, у Ахмада первым делом
возникло подозрение, не привел ли его Дудчик на место встречи, которое
изменить нельзя. Немец, пожав плечами, ушел в бар покупать зажигалку, а
Ахмад продолжал волноваться и торопить Дудчика, всячески выказывая
недовольство и желание поскорее покинуть "опасное" место.
-- Да подожди ты, придурок, дай креветки-то доесть.
Ахмад поднял крик, требуя официанта. Подбежал юноша. Виталий со вздохом
оторвался от пива и, пошарив в шортах, достал комок смятых долларов. Хватило
двух, причем мальчик порывался выдать сдачу местной монетой. Дудчик небрежно
отказался от этого, осчастливив юношу щедрыми чаевыми, и с сожалением
посмотрел на половину порции креветок, которых пришлось оставить на тарелке.
Они прошли по тропинке вверх к своему двухэтажному домику, где дежурил
в их отсутствие второй его охранник -- Джамал. Амира все не было. Дудчик
прошел в свою комнату на втором этаже. Джамал уселся в кресло в комнате
напротив, включив приемник на какую-то восточную волну. Двери в комнату
закрывать не разрешалось. Впрочем, в остальном охранники его не беспокоили.
Дудчик подошел к компьютеру, который уже успели установить и наладить
специалисты из местной фирмы. У них, естественно, не нашлось русской версии
программного обеспечения, и Дудчик пользовался компьютером несколько
неуверенно. Предполагалось, что именно здесь он и осуществит полную
дешифровку своей информации. Оставалось окончательно договориться о системе
поэтапной пропорциональной оплаты: пять процентов дешифровано -- пять
процентов переведено на его счет. По-видимому, Амир куда-то уехал, чтобы
решить именно этот вопрос.
Ну что ж, дело теперь за тем, чтобы использовать это время по-своему.
Дудчик дважды "кликнул" по панельке Интернет и вошел в соединение с сетью.
Стуча двумя пальцами по клавишам, он набрал затверженный еще на квартире в
Кунцеве электронный адрес аналитического центра МИ-6 в Лондоне.
Соединившись, он написал всего два слова:
"Здравствуйте! Дудчик".
В течение пятнадцати минут, пока дежурный офицер вызывала переводчика и
полковника Диксона, на экране висело слово: "Wait" -- "Ожидайте".
"Здравствуйте, Виталий Петрович. Мы слушаем вас. Где вы?"
"В Чехии".
"Информация находится при вас?"
"У меня есть единственный расшифрованный документ, который я подготовил
сегодня для Али Амира. ZIP-дискета с остальной информацией находится у него.
Я перешлю вам этот документ в качестве жеста сотрудничества". -- И Дудчик
отправил расшифрованный файл по электронной почте.
"Благодарим вас. Мы проверим достоверность этих сведений. Где вас
содержат?"
"Местечко Домбровица на берегу Иизеры. Двухэтажный зеленый дом на
холме. Адрес не знаю, имени хозяина не знаю. Во дворе спиленное дерево с
гнездом аиста. Флюгер в виде черной кошки".
"Каково количество охраны?"
"Два охранника -- Ахмад и Джамал. Сам Амир".
"Не предпринимайте самостоятельных действий. Можно ли связаться с вами
по нашей инициативе? Ваша охрана не заглядывает в "почтовый ящик"?"
"Посылайте письмо свободно, они еще ни разу не заглядывали в компьютер
без меня".
"Где хранит дискету Амир?"
"Носит ее в левом нагрудном кармане. Не забывайте, что вся информация
зашифрована".
"Нам это известно".
* * *
Под начальником Главного штаба РВСН генерал-полковником Степаном
Андреевичем Прохоровым качалось не кресло, а сам мир. В отставку он,
пожалуй, подал бы и сам, чтобы не расхлебывать всю эту кашу, но его сейчас
никто бы и не отпустил. Практически ему было дано понять, и не намеками, а с
употреблением самых что ни на есть армейских выражений, что он будет
разжалован и отдан под суд военного трибунала, если сведения о боевом
управлении ракетными войсками попадут на Запад.
Степан Андреевич подозревал, что вся эта история закончится не судом, а
больничной палатой, на которую его свалит инфаркт или инсульт. Однако
кондрашка пока его не хватал, и он метал громы и молнии, требуя от своих
подчиненных изобрести какое-нибудь чудо, которое спасет положение. Страх и
трепет царили в штабе.
Ситуация же никак не прояснялась. Дудчик не находился, сведения нигде в
мире не всплывали, "чуда" подчиненные создать пока могли. Эта неопределенная
и нервозная ситуация тянулась день за днем, разряжаясь только регулярными
вызовами на ковер и последующими репрессиями по отношению к нижестоящим.
В субботу по правительственной связи позвонил старинный знакомый по
службе в Узбекистане Закирджан. Когда Союз распался, он быстро сделал
стремительную карьеру в национальной армии и догнал по званию старшего
приятеля. Закирджан теперь тоже был генерал-полковником у себя в
Узбекистане. Степану Андреевичу было не до приятелей, но тонкий намек на
некую помощь заставил его ухватиться за соломинку и пригласить Закирджана
назавтра к себе.
Беседа между ними предполагалась в сауне, причем привезенный
Закирджаном специалист, обильно потея, сначала проверил баньку на наличие
"жучков" и, к удивлению и возмущению начальника Главштаба, нашел их целых
два. Генералам пришлось уйти в желтеющий понемногу лес, потому что доверять
собственной бане Прохоров уже, оказывается, не мог.
-- Послушай, дорогой, -- сказал Закирджан, придерживая его за локоть.
-- Не падай духом, твоей вины здесь нет. Подлец-полковник оказался
предателем, ну и пусть его ловят контрразведчики.
-- Что толку, что не виноват. Был бы человек, а статья для него
найдется, -- буркнул Прохоров, который не раз замечал в своей жизни, что рок
предпочитает выбирать жертвы именно среди невинных. -- Есть для меня статья
-- "Преступная халатность", под которую подпадает и все, что сделал, и все,
что не сделал.
-- Ты ведь знаешь, что эта информация ушла к одному из исламских
лидеров?
-- У тебя что -- есть сведения? -- встрепенулся Прохоров.
Закирджан не торопился выкладывать все, что знает, он спросил:
-- Ты пошел бы на какие-то уступки, если бы с предложением уладить эти
дела негласно обратились именно к тебе?
-- А разве у меня есть выбор?
-- Выбор всегда есть. Ты можешь пойти к своему начальству и переложить
решение на него. Оно пойдет к еще более высокому человеку, а тот связан по
рукам и ногам и не обладает оперативными сведениями, а главное -- реальной
властью на местах, чтобы решить нужный вопрос. Ты же знаешь, что не все
вопросы можно решить наверху.
Прохоров понял, что ему бросают спасательный круг, но и платить за этот
круг придется будь здоров.
-- Где информация и Дудчик? С кем надо иметь дело? -- Это был главный
его вопрос.
Вместо ответа Закирджан протянул ему несколько листков и фотографию.
Прохоров увидел на ней Дудчика, сидящего за компьютером и вдохновенно
работающего перед монитором, на котором находилось изображение карты. Внизу
на фотографии стояла автоматическая календарная отметка: полдень
позавчерашнего дня. На листиках были распечатки оперативных карт из "списка
Дудчика".
-- Тебя что -- послали посредником? Так Дудчик у вас?
-- Нет, Степан Андреевич. Узбекистан не похищал твоего человека. Это
сделал знакомый одного моего знакомого из-за границы, а теперь этот знакомый
попросил меня поговорить с тобой.
-- Я внимательно слушаю.
-- Мой знакомый не собирается передавать эти сведения Западу. А ведь
для тебя самое опасное -- именно это. Я прав?
-- Так точно.
-- По-настоящему эта секретная информация представляет интерес только
для Америки и ее союзников. А мой знакомый ведет против США свою священную
войну -- газават. Поэтому можешь не волноваться, он не отдаст им ваши
секреты, иначе американский империализм только усилится за счет ослабления
России.
-- Я могу преподнести эти слова своему руководству? -- Прохоров упорно
спрашивал о главном.
-- Ну, конечно сможешь, дорогой. И все доказательства представишь. Надо
только продумать, как это сделать.
У Прохорова появилась надежда тихо уйти на пенсию с полным содержанием
и сохранением дач и привилегий, мечта эта стремительно крепла в нем -- а
вдруг удастся удержаться на посту, а вдруг он станет настолько необходим,
что его назначат командующим?.. Поднаторевший в интригах человек быстро
делает из соломинки смертельное оружие.
-- Что хочет этот человек для своего газавата от меня? Ядерную
боеголовку? -- Прохоров боялся услышать "да", потому что это единственное,
что никто не смог бы осуществить.
-- Нет, Степан Андреевич, этот человек -- реалист и хорошо понимает,
что возможно, а что -- нет.
"Слава богу", -- промелькнуло в мозгу у Прохорова.
-- Для руководства он предъявит -- через тебя -- в основном
политические требования. Сейчас он находится в относительной политической
изоляции. Он хочет укрепить свои позиции за счет сближения с Россией.
Естественно, тогда он будет принят и у нас, и в Таджикистане, и на всем
Ближнем и Среднем Востоке, отчего положение его станет намного более
авторитетным. Это официальная версия. За эти уступки он даст гарантии вашему
правительству, что стратегические сведения не будут разглашены.
-- Он выдаст Дудчика?
-- Конечно, о чем разговор.
-- Это хорошо. Сам Дудчик никому не нужен, но это -- вопрос принципа.
-- Он это понимает.
-- Хорошо. Что он хочет еще? Узбек сморщил лицо в улыбке:
-- Ничего особо невероятного. К примеру, содействие в приобретении по
остаточной стоимости нескольких грузовых и штурмовых вертолетов -- Ми-8,
Ми-24. Они нужны в азиатском регионе.
Прохоров выжидательною молчал.
-- РПО "Шмель", к примеру, "Иглы" или "Стрелы" для вертолетов.
Несколько вагонов обычного стрелкового вооружения, АГС "Пламя", модули
"Гроза".
Прохоров кивал, что-то прикидывая для себя.
-- Интересуют его крупнокалиберные снайперские винтовки В-94, "Клин",
"Гюрза", "Бердыш". Автоматы АКС-74 с ночными прицелами НСПУМ, бесшумные ПБС.
Да мало ли что. Это уточнить нетрудно в рабочем порядке.
-- Что еще? -- Прохоров понимал, что все это мелочи.
Узбек наконец произнес главное:
-- С-300.
-- Вы с ума сошли!
Узбек рассмеялся мелким смехом:
-- А господин Бен Ладен почему-то так не считает. Ты поинтересуйся у
себя, может быть, все же это подходящая цена?
* * *
Нифонтов остановил магнитофон, который прокручивал этот разговор, и
растер уставшее лицо ладонями.
-- Что это значит, Александр Николаевич? -- спросил Голубков. -- Они
что, действительно сошли с ума и думают, что смогут получить С-300?
-- Это значит, Константин Дмитриевич, что они догадываются или знают
истинную ценность захваченных сведений. Тебя не удивило, как легко я получил
санкцию на слежку и прослушивание этих старых П...НОВ?
Голубков молчал.
-- Это значит, что нам с тобой сейчас дадут все, что угодно, кроме
ракетно-ядерного удара по Восточной Европе для уничтожения Дудчика. Вот что
это значит.
Голубков после короткой паузы сказал:
-- Контакт Прохорова с Закирджаном нам ничего не дает, даже если мы
арестуем их и допросим с применением нейролептиков. Узбек имеет связь с Бен
Ладеном, но Дудчик-то где-то в Европе с Али Амиром.
-- Да, в оперативном плане это пустышка, Константин Дмитриевич. Они
просто хотят вытянуть из напуганного дурака-генерала все, что смогут, и,
кроме этого, передают высшему армейскому руководству свой ультиматум.
Голубков решился уточнить:
-- Он будет принят? Я имею в виду -- С-300?
-- Спроси что-нибудь полегче, а лучше занимайся своим делом -- ищи
Дудчика. Времени почти не осталось -- как только его заставят расшифровать
собственные данные, все пойдет прахом.
-- Разрешите идти, Александр Николаевич? -- спросил Голубков.
Нифонтов промолчал. Голубков направился к двери, остановился и
проговорил:
-- В документах Дудчика есть сведения о неуничтоженных ядерных
боеголовках? Не уничтоженных вопреки международным соглашениям о сокращении
стратегических вооружений?
Нифонтов поднял голову от бумаг и пристально посмотрел в глаза
Голубкову:
-- Такие данные означали бы мировой скандал, новую "холодную войну" и
экономический бойкот, уважаемый Константин Дмитриевич, -- раздельно сказал
генерал Нифонтов. -- Так что хорошенько помните, Константин Дмитриевич, что
это вы предположили сами, ничего подобного я вам не говорил. Нам дана полная
свобода действий, и, как бы то ни было, Дудчик и его дискета должны
вернуться на родину.
-- Я хорошо вас понял. -- Голубков повернулся и вышел за дверь.
* * *
По коридору управления навстречу ему бежал лейтенант из технического
центра:
-- Константин Дмитриевич, Лондон на связи.
Нейл Янг, сидя за клавиатурой, уже ввел свой пароль идентификации, и по
монитору бежала строка сообщения:
"Нейл, срочно вылетайте в Прагу. Дудчик снова вышел на связь. Он
находится в месте Домбровица на берегу Иизеры. Двухэтажный зеленый дом на
холме. Адрес не знает, имени хозяина не знает. Во дворе спиленное дерево с
гнездом аиста. Флюгер в виде черной кошки. Подтвердите готовность".
Нейл Янг застучал по клавишам:
"К немедленному вылету готов. Кого из людей я должен с собой взять?"
"Вылетайте один. Я направляю в Домбровицу разведподразделение.
Встретитесь с ними в ...".
Глава одиннадцатая. Время личных расчетов
Казалось, вся Прага была уставлена столиками, за которыми сидели
туристы. Город был переполнен молодыми людьми и полысевшими тинейджерами
шестидесятых годов. Забросив вещи в небольшую гостиницу, Голубков и вся
группа Пастухова отправились на встречу с сотрудником СВР, работавшим в
российском посольстве.
В кабачок, определенный местом встречи, стояла очередь, поэтому
пришлось потолкаться перед входом, пока сотрудник их не опознал. Впрочем,
это было несложно: шестерых мужчин спортивного вида нельзя было не
приметить.
-- С прибытием. Давайте пройдемся и поищем другое место, раз тут
занято. Наплыв туристов, -- извинился разведчик. -- Меня зовут Игорь
Заславский.
-- Что тут у вас происходит? -- поинтересовался любознательный Муха.
-- Завтра приезжает с концертом Ник Кейв, рок-звезда. Так что в Праге
собралась тусовка со всей Европы. Еле добыл вам места в гостинице. Продано
сто пятьдесят тысяч билетов, треть из них -- приезжим.
По кривым улочкам центра двигалась сплошная пестрая толпа. Огромные
соломенные шляпы, цветастые шорты, невообразимые накидки, разноцветные
прически, удивительной формы очки, разноязыкий оживленный говор -- все
придавало городу карнавальный вид и праздничное настроение.
Они обнаружили и захватили прежде конкурентов столик, стоящий прямо на
тротуаре. Не дожидаясь заказа, кельнер принес первым делом по полпинты
светлого чешского пива.
-- Игорь, у нас крайне мало времени, поэтому давайте сразу к делу.
-- Я к вашим услугам.
-- Нам нужно снять микроавтобус или джип, чтобы поместиться всей
компанией.
-- Это не проблема.
-- В таком случае к завтрашнему утру достаньте нам машину, как мы
говорили, желательно помощнее. И еще оружие. Шесть пистолетов, несколько
гранат, дымовые шашки. Желательно какую-нибудь стрелялку поэкзотичнее, типа
"Шмеля" или "Мухи". Два хороших бинокля. Хотя бы пару глушителей к стволам.
У Заславского по мере речи полковника все шире открывался рот, чтобы
выразить возмущение.
-- Да вы хоть понимаете, что вы требуете? Вы что, решили шестьдесят
восьмой год повторить? Танки вам не требуются?
-- Если потребуются -- вашей задачей будет их пригнать под окна
гостиницы до четырех часов утра. Вы разве не получали распоряжения от своего
руководства?
-- Получал. "Всячески содействовать". Но доставить вам к утру целый
арсенал стрелкового оружия -- это ни в какие рамки не лезет.
-- Запросите дополнительные инструкции у генерала Вихрова, если вас
обуревают сомнения, -- посоветовал Голубков. -- Мы здесь по делу Дудчика, а
вы должны были получать по этому делу определенные указания. К четырем утра
все заказанное должно быть у меня. В противном случае вы пойдете под
трибунал.
Когда полковник говорил с людьми подобным тоном, что-то в голосе
Голубкова заставляло человека верить его словам, поэтому Заславский сник,
почувствовав, что инструкции генерала СВР Вихрова будут однозначными.
-- Товарищ полковник, -- сказал он упавшим голосом, -- разрешите
заметить, что в Чехии не рекомендуется носить при себе оружие. Полиция здесь
ведет себя очень независимо и активно, может проверить машину, полную мужчин
спортивного или, точнее, уголовного вида...
-- Вот спасибо, -- заметил Муха. -- А я думаю, кого это я сам себе в
зеркале напоминаю?
-- В этих случаях, -- упрямо продолжал Заславский, -- полиция зачастую
останавливает машину и производит досмотр. Вы очень быстро натолкнетесь на
неприятности.
-- Спасибо за предупреждение. В таком случае позаботьтесь о том, чтобы
имелся в машине вместительный тайник, куда бы мы могли безопасно прятать
оружие, а при необходимости достаточно быстро его доставать.
Заславский пересмотрел свои личные планы на этот вечер, а также ночь:
-- Разрешите выполнять?
-- Выполняйте. Погодите. Вы что, собираетесь все это получить по
безналичному расчету? -- Голубков передал подавленному разведчику сверток.
-- Старайтесь оставаться в пределах этой суммы.
* * *
Редкий случай: во время выполнения задания, когда счет времени идет на
часы и считанные минуты могут оказаться решающими, у группы Пастухова
оказался практически свободным целый вечер. Они находились в Златой Праге --
маленьком Париже Восточной Европы, и было бы кощунством пойти сейчас
отсыпаться перед завтрашним днем, тем более что все немного подремали в
самолете.
Они прошли брусчатыми улочками Старой Праги, под сводами полукруглых
ворот, мимо витрин многочисленных магазинов, заполненных уникальными
сервизами чешского стекла и самобытной керамикой.
Неподалеку громыхали и позванивали знаменитые вагончики пражских
трамваев. Рядом с огромной зеркальной коробкой пятизвездочного "Хилтона"
зеленел пустующий, ничем не занятый холм -- это в самом-то центре города;
только на вершине среди деревьев смутно виднелось какое-то темное
строеньице. Ниже на склонах расположились неунывающие хиппи -- или как там
они сейчас называют себя? -- которые не попали в стерильный комфорт
"Хилтона". Расстелив матрасы, они пили пиво, курили сигареты или травку и,
кажется, даже занимались любовью.
Никому из многочисленных полицейских и в голову не приходило пытаться
приструнить их мирное, но отнюдь не чопорное существование в городе, хотя
газеты были наполнены громом литавр по поводу принципиальности местных
правоохранительных органов -- только что обычная дорожная полиция подвергла
штрафу министра иностранных дел, чья машина превысила скорость.
С огромных афиш на всю эту пеструю молодежь поглядывал своим
пронзительным взглядом таинственный Ник Кейв, привезший из Австралии свои
"Mortal Songs" -- "смертельные песни", рассказывающие о серийных убийцах и
жутких кошмарах. Хиппи слушали эти страшные истории с песней-рефреном,
взятым из Боба Дилана: "The Death is not the end" -- "Смерть -- это еще не
конец".
Одно не вязалось с другим: "Хилтон" -- с холмом, жесткие песни -- с
неагрессивной молодежью, полицейский порядок -- с полной свободой. И в то же
время город был наполнен гармоничной атмосферой праздника, на котором никто
не мешает никому. Прага любила гостей, и Прага жила за счет гостей, продавая
им тысячу сортов пива, стекло, музыку и праздник.
Ребята в сгущающихся сумерках дошли понемногу до Карлова Моста, с утра
до вечера наполненного туристами, подобно Бродвею или Старому Арбату. Они
купили в палатке по бутылке темного, ароматно пахнущего ячменем пива со
смешным названием "Поповский козел" и теперь медленно продвигались в гуще
людей, прихлебывая из горлышек. Художники уже сворачивали свои переносные
галереи. Фотоаппараты вспыхивали каждую секунду яркими сполохами, заставляя
на это краткое мгновение застыть роение толпы.
На разных участках моста играли сразу три или четыре ансамбля.
Бард-ирландец с девушкой собрал вокруг себя толпу и заставлял ее подпевать
себе, устраивал перекличку стран. Из толпы охотно откликались, находя
радость в этом утверждении музыкального интернационала:
-- Германия?
-- Йа-йа!
-- Польша?
-- Естесьмы.
-- Россия?
-- Тут! -- послышался смех земляков.
Джазмены-старички классического бэнда, которые свинговали неподалеку,
казались в сумерках настоящими неграми. Трубач закатывал белки глаз, стоило
кому-то из туристов направить на него фотоаппарат.
-- Сюда бы Трубача, -- не выдержал Муха, -- Вот бы кто порадовался.
Джаз-бэнд обогатился на несколько долларовых бумажек, брошенных ими в
огромную шляпу, -- в поминовение погибшего товарища-музыканта.
Они посидели на траве у воды, праздным глазом поглядывая на пестроту
огней.
-- Я бы лучше на концерт сходил, -- сказал Артист. -- Правы все-таки
хиппи: "Make love -- not war".
-- Это что? -- поинтересовался Боцман.
-- "Занимайся любовью, а не войной", -- объяснил Муха.
-- Травку и "порошок" им, между прочим, поставляют тоже Амир и Тимур,
-- заметил Боцман. -- Чтоб они занимались любовью на траве.
-- В чем-то я завидую им, -- сказал Док. -- Даже тому, что отсюда они
поедут не на стройки комсомола, а в Голландию -- покурить официально
разрешенную марихуану.
-- И кем бы ты был сегодня, если бы вместо политинформаций посещал
курильни? -- спросил Пастух.
-- Не знаю. Скорее всего -- никем, а может быть -- счастливым
беззаботным человеком.
-- Сто лет не чувствовал, что отдыхаю, -- признался Голубков.
-- А вы здесь когда-нибудь раньше бывали, товарищ полковник? -- спросил
Муха.
-- В шестьдесят восьмом, с танковой бригадой, -- холодно сообщил
Голубков. -- В звании лейтенанта.
-- А я на Чесне рыбачу, когда захочу отдохнуть, и ничем не хуже.
Приезжайте, -- позвал Пастух.
-- Ушицу сварганим, -- поддержал Муха.
-- Все, кто вернется, -- отметил Артист.
-- Что-то ты нервный стал, Семен, -- проговорил Док. -- К работе эмоции
примешиваешь.
-- А ты не примешиваешь?
-- Когда работаю -- нет, -- резко ответил Док. -- Это потом я могу
думать, ненавидеть, гордиться собой. А во время работы я спокоен, как
машина.
-- Многие и потом ни о чем не думают, -- сказал Пастухов. -- И вообще
никогда не думают.
-- Вам, ребята, замполит нужен, -- сказал Голубков. -- Вот всем хорошая
группа: инициативная, надежная, профессиональная, самостоятельная, а чего-то
вам не хватает... Или, наоборот, что-то у вас лишнее...
Док посмотрел на полковника:
-- Вы, Константин Дмитриевич, хотите невозможного. Если группа способна
на самостоятельные действия, значит, она совершает мыслительные процессы. А
человек не может думать только -в строго отведенных рамках. Он начинает
думать обо всем на свете. Даже, представьте, о начальстве и его приказах.
Как это ни печально...
-- Спокойно, -- остановил его Пастух. -- Действия начальства, если
будет желание, обсудишь у меня на Чесне после выполнения боевого задания.
-- Наверное, нелегко бывает нас прикрывать перед Нифонтовым, -- пытаясь
смягчить возникшую неловкость, заметил Муха полковнику, снова нарушая
тонкости субординации.
-- И это не нашего ума дело, -- отрезал Пастух.
-- Вы -- самая результативная группа из всех, с которыми я работал, --
сказал Голубков. -- Думайте, ребята, о том, чтобы и в ближайшие дни
вернуться с результатом. И с целой головой. Но в первую очередь -- с
результатом. Так обстоят дела на этот раз.
-- Это понятно, как божий день, -- ответил Боцман. -- Считай, кашу эту
мы сами для себя заварили.
-- Это не так, -- возразил Голубков. -- Дудчик давно готовил
предательство, и каша эта заваривалась без вашего участия. То, что вы
оказались в самой гуще, дает нам некоторые преимущества. Без вас мы могли бы
и до сих пор не знать о существовании Амира и вообще работать вслепую.
-- Может быть, позвонить этому Игорю в посольство? -- предложил
Пастухов. -- Сумеет ли он все приготовить?
-- Я уже связался с Нифонтовым, -- сказал Голубков. -- Так что
Заславский, думаю, уже получил от своего начальства накачку на полную
катушку.
Группа отдыхала, потом неспешно добиралась до гостиницы в позванивающем
трамвайчике. Они не знали, как в Праге рассчитываются за проезд, и не купили
проездные талончики, на которых другие пассажиры бойко отмечали в
специальных автоматах дату и время посадки. Так что ехали зайцами. Боцман,
отвечавший за общую кассу группы, прикидывал, хватит ли у него чешских крон,
чтобы оплатить штраф за шестерых, и возьмут ли контролеры доллары. Впрочем,
оказалось, что в Праге никто зайцев не ловит.
Голубков размышлял по дороге о том, что в группе давно назрел кризис.
Это видит генерал Нифонтов, это видит он сам, это не секрет для командира
группы Пастухова и для глубоко мыслящего Дока. В американской группе
специального назначения с каждым из бойцов бесконечно занимался бы штатный
психоаналитик, без его допуска ни одного из людей не отправили бы на
задание, им старались бы обеспечить отдых и психологическую разгрузку... А,
что там рассуждать об Америке...
Их акция против спицынских "беспредельщиков" отчетливо показала, что
группа склонна рассчитывать в этой жизни только на себя, занимать при первой
же угрозе их братству "круговую оборону". Хотя со стороны могло показаться,
что их участие в таджикской операции свидетельствовало, наоборот, о желании
и готовности со всей ответственностью нести службу. По-видимому, группа
Пастухова находилась на каком-то важном этапе, переломе.
И сегодня от них опять зависит едва ли не судьба России, и что-то снова
заставляет их идти вперед...
Что же дает им силы?
* * *
В три часа утра -- рассвет еще не начал брезжить за окном, -- когда
группа быстро собиралась в своих номерах, позвонил Заславский и сообщил о
том, что будет в половине четвертого. Сам он прибыл на "опеле", вслед за
которым припарковался фордовский четырехдверный микроавтобус.
Муха немедленно занял место водителя, освоился с рычагами, тронул
машину с места.
-- Все готово, Константин Дмитриевич, -- доложил Заславский; об этом же
свидетельствовали круги усталости под его глазами. -- Осмотрите машину:
обнаружьте, где тайник? -- не без гордости предложил он.
Голубков незамедлительно принял это предложение -- беглый осмотр, какой
может провести полиция на дороге, ничего не дал. Довольный Заславский
сдвинул вперед до предела задний ряд сидений и вскрыл панель, в которую были
утоплены динамики музыкальной системы. За панелью обнаружился компактный
тайник, заполненный аккуратно завернутым в холстину оружием.
-- Хорошо, посмотрим по дороге. Что там?
-- Шесть пистолетов CZ85, два "Скорпиона" под пули 9 на 19, парабеллум,
десять гранат RG-4, четыре дымовые гранаты. Все оружие новое, чешского
производства. Граната ударного типа -- предупреждаю на тот случай, если вы
не встречались с этой моделью, -- бойко отчитался Заславский. -- Бинокли в
салоне, хорошая цейсовская оптика. Из экзотики -- вот это.
Пастухов осмотрел небольшие металлические цилиндры сантиметров двадцати
пяти в длину. На обоих концах -- колпачки: с одной стороны красной, с другой
-- синей маркировки.
-- Если дернуть за кольцо с красной стороны -- осветительная ракета,
если свинтить колпачок с синей маркировкой -- работает как термитный патрон.
-- Машина в порядке? -- спросил Пастухов.
-- Будет бегать.
-- Тогда поехали. Благодарю, Игорь. -- Он пожал Заславскому руку.
* * *
...По дороге их автобус ни разу не остановили, Однако действительно,
как и предупреждал Заславский, пришлось увидеть, как экипированный в стиле
р^мбо полицейский в одиночку проверял показавшийся ему подозрительным
автомобиль. Водитель упирался руками в капот, полицейский, отведя
пистолет-пулемет "Скорпион" в сторону -- вверх, настороженно обходил машину,
отворяя все дверцы и цепко контролируя задержанного.
-- Супермен, как в кино, -- оценил Муха.
-- Что вы хотите, -- подхватил Артист. -- Полицейское государство. Это
не Польша, где туриста хоть раз остановят бандиты и пять раз потребуют
платить. Здесь четыре раза остановят полисмены.
-- Так оно, может, и лучше, -- рассудительно заметил Боцман.
-- Конечно, лучше... -- прибавил Муха и усмехнулся: -- Для бандитов,
которые бы нас остановили.
Путь в курортное местечко Домбровица лежал через Млада-Болеслав,
который оказался тихим зеленым городком на берегу все той же нужной им речки
с певучим названием Иизера. Там пришлось спросить дорогу у местных жителей
на автостанции. К ним в автобус охотно подсел молодой человек, вызвавшийся
показать дорогу, поскольку добирался именно туда же.
Домбровица оказалась совсем недалеко, да и дорога вела до нее вполне
приличная. Оно и понятно -- туриста трудно заманить куда бы то ни было по
проселочной дороге. Молодой человек охотно показал, как проехать к
коттеджам, показав пальцем в качестве ориентира на двухэтажный салатовый
домик с флюгером в виде кошки. Кошка была такая большая, что казалось, она
охотится на выглядывающих из гнезда на крыше аистят.
Группа разделилась возле одного из кабачков. Все надели наушники,
закрепив на поясе переговорные устройства, имевшие вид музыкальных плееров.
У каждого такого устройства было два микрофона: один был спрятан в корпусе
"плеера", другой выносился на проводке и пристегивался к воротнику.
Голубков, под видом гуляющего, отправился поближе к дому осмотреть его
расположение: Амир, которому были знакомы лица всех остальных, не мог его
опознать при случайной встрече. Боцман и Муха, в чьем ведении осталась
машина, получили задание снять комнаты на семь человек. Пастухов и Док с
Артистом тем временем прошлись по главной улице местечка, представляющей
собой сплошной ряд пивных заведений, кафе и ресторанчиков на любой вкус. Все
остальное в Домбровице сдавалось внаем: хозяева переселялись на летнее
время, как это было когда-то в Крыму, куда придется, только бы заработать за
сезон на жизнь в течение года.
Пройдя местечко из конца в конец, они повернули налево и поднялись на
лесистый холм, обходя дом с флюгером с другой стороны. Конечной целью
передвижений группы было окружение дома наблюдателями и контроль всех
подходов к нему.
-- Двор пустой, окно на втором этаже раскрыто, слышна негромкая музыка,
-- первым сообщил Голубков. -- Как слышно, проверка связи.
-- Слышу вас. Комнаты дешевые, мы уже договорились, -- сообщил Боцман.
-- Поднялись на холм с правой стороны, -- включился Пастухов.
Наиболее лесистые места, высокий подлесок, заросли кустарника,
сваленные деревья, разветвленные тропинки -- все это фиксировалось в памяти
членов пастуховской команды на случай, если придется вести на этом холме
бой.
Следующие сообщения последовали одно за другим с пулеметной скоростью.
Пастухов:
-- Обнаружил чужого наблюдателя. Мужчина, европеец, следит за домом в
бинокль. Голубков:
-- Будьте осторожны, не попадайтесь ему на глаза. Проверьте, нет ли
других.
-- Понял, выполняю.
Снова Голубков, с глубоко скрытым в голосе торжеством:
-- Вернулся Амир. Подъехал на машине к подножию холма и поднимается в
дом. Для всех: полная готовность. Боцман, подъезжайте на микроавтобусе к
холму и поставьте его рядом с машиной Амира -- "фольксваген" цвета асфальта.
-- Понял.
-- Пастух, направь Артиста навстречу Мухе. Муха, выкинь барахло из
дорожных сумок и отнеси снаряжение Пастуху.
Муха отозвался не сразу:
-- Вас понял. У меня тоже новость: Дудчик возвращается с пляжа вместе с
каким-то парнем восточного типа. Идут по направлению к дому.
Голубков:
-- Амир вошел в дом. Разговаривает в дверях с молодым человеком, тоже
азиатом. Азиат отправился вниз по тропинке, Амир скрылся в доме. Я полагаю,
охранника послали за Дудчиком.
Опять Голубков:
-- Обнаружены еще двое посторонних наблюдателей. Парень с девушкой. Он
фотографирует ее исключительно на фоне дома "Поляроидом" с длиннофокусным
объективом и тут же рассматривает фотографии. Ухожу с места наблюдения,
встречаюсь с Боцманом у машины.
Теперь желательно было дождаться темноты...
* * *
Отслеживать чужого наблюдателя на пересеченной местности -- дело
многотрудное. Однако группе повезло: они выявили наблюдателей сразу, задолго
до наступления темноты. Эти трое не могли быть никем, кроме представителей
конкурирующей разведки. Самым худшим был вариант, что это национальная
чешская спецслужба, в этом случае при малейшем силовом соприкосновении
границы будут закрыты для них наглухо. Приказ на этот случай гласил: при
неблагоприятном развитии ситуации полковник Голубков должен доставить
Дудчика и дискету в здание посольства, группа же Пастухова уходит
самостоятельно. Был предусмотрен еще вариант "б": для ребят -- то же самое,
Дудчика и дискету -- уничтожить.
После долгого молчания подал голос Док: -- Обнаружил координатора
противника: находится на юго-западном склоне холма. С ним четыре штурмовика
в камуфляже, вооружены двумя крупнокалиберными снайперскими винтовками
"Хеклер и Кох" PSG-1, у остальных безгильзовые штурмовые винтовки G-11.
Переговариваются на английском языке.
-- Продолжай наблюдать за ними, только с такого удаления, чтобы не
слышать их голоса живьем, -- приказал Пастухов.
-- Есть.
Работали тремя парами: Голубков -- Боцман, Док -- Артист и Пастух --
Муха. Новость Дока могла в любой момент потребовать передислокации сил.
Пастухов следил за действиями двоих противников, наблюдая за ними в
бинокль. Они делали то же самое, только разглядывали в цейсовскую оптику
дом, где сейчас находился Дудчик со своими конвоирами. Конечно, с такого
удаления Пастухову было плохо видно, что происходит в доме.
-- Никогда не работал с G-11, -- сказал Муха.
-- С ней мало кто и на Западе работал. Их сделали с тысячу штук, а
потом что-то заглохло. Видать, пожалели денег на перевооружение НАТО.
Муха возился с доставшимся ему пистолетом, приводя его в порядок, пока
на это было время. Закончил чистку и сборку, предложил Пастуху:
-- Дай-ка почищу твой "Скорпион", а то все вон в заводской смазке...
Пастух отдал свой короткий автомат.
-- Не пристреляны как надо, жаль, -- говорил Муха. -- А похоже, наш
друг Заславский оружием приторговывает. Привез, как из магазина, и все
производства "Чешска Зброевка".
-- "Зброевка" хорошие машины делает, надежные, -- похвалил Пастух.
-- Я знаю. Я сегодня безгильзовую себе добуду, если получится. Никогда
не выпускал две тысячи патронов в минуту. Это ж небось человека прошивает --
как швейной машинкой.
Подал голос Голубков:
-- Англичане наверняка будут штурмовать. Надо отследить снайперов,
иначе они нас из дома как орехи перещелкают. Пастух, пошли Муху к Доку, я
Боцмана тоже отправляю. Боцман и Док, ваша задача -- следовать за ними
плотно, по пятам, а как только они свое дело сделают -- нейтрализовать.
-- Понятно.
-- Док, управляй перемещением ребят до места встречи. Сам продолжаешь
следить за координатором. Это, наверное, командир группы. Он должен
выдвинуться вместе с остальными бойцами к дому.
-- Понял.
Для наблюдателя с высоты птичьего полета открывалась картина двойного
окружения. Английская группа, которая никак не могла дождаться прибытия
Нейла Янга, стягивалась к дому. Группа Пастухова пыталась охватить ее
вторым, внешним кольцом.
Конечно, о существовании этой двойной цепи знала покалишь группа
Пастухова-- Голубкова. Стороннему же наблюдателю показалось бы, что
происходит некое роение, подобное сложному движению мотыльков вокруг лампы.
Однако преимущество группы Пастухова в том и состояло: если они и были
мотыльками, то мотыльками, невидимыми противнику. Тем не менее англичане
имели преимущество и в численности, и в снаряжении.
-- Основная группа двинулась, -- сообщил Док.
-- Разделились?
-- Так точно, снайперы пошли вверх по склону. Командир и еще двое -- к
дому. Видимо, решили штурмовать самостоятельно, без Янга.
-- Пастух, ты видишь дом?
-- Свет горит на обоих этажах. Фигуры плохо различимы.
-- Боцман и Муха, вы ведете снайперов.
Сначала один, потом другой подтвердили это чуть ли не шепотом: оба
следовали слишком близко к своим подопечным, чтобы не потерять их из виду в
ночном лесу. Снайперы будут контролировать обстановку с расстояния, так что
их нельзя было упускать ни в коем случае.
-- Наблюдатели снялись, -- оповестил Пастухов.
-- Мой тоже, -- сообщил Артист.
-- Подтягиваемся за ними к дому. Соблюдайте удаление. Могут появиться
те, которых мы не заметили.
-- Это вряд ли, -- пробормотал Артист.
Через двадцать пять минут сложная шахматная партия была разыграна:
фигуры, которые еще не производили размена и не били друг друга, выстроились
на своих позициях. Всю картинку в целом видел только Голубков.
Английская группа захвата из трех человек выдвинулась непосредственно к
ограде дома. Двое страхующих отрезали спуск по склону по широким секторам.
Командир английской группы отдал приказ своим снайперам...
* * *
...Али Амир находился в комнате Дудчика, ведя с ним очередной разговор,
когда в соседней комнате послышался глухой шлепок и звук падения тела. В
открытую настежь дверь Дудчик увидел простреленную голову свалившегося на
пол Ахмада.
Штурмовая группа англичан бросилась вперед, преодолев невысокую
деревянную ограду.
-- Началось, -- четко произнес Голубков кодовое слово. Это была команда
-- действовать.
По этой команде Актер из-за дерева прыгнул на спину одного из двух
страхующих и вонзил ему в горло нож.
Англичане находились примерно на половине пути к дому, когда за их
спинами раздался двойной взрыв. Это Али Амир, услышав характерный
"чмокающий" звук пули, ударившей в живое человеческое тело, и увидев
рухнувшего Ахмада, выхватил из бокового кармана небольшую коробочку. Сняв
крышку, он повернул рычажок, и тут же во дворе, по углам дома, взорвались
две гранаты с дымовым зарядом. Взрывы согнали с гнезда аистов, которые,
натыкаясь на деревья, заметались в ночном небе, наполненном тяжелыми едкими
клубами.
Джамал, для которого взрыв во дворе послужил сигналом, держа пистолет
наготове, занял позицию напротив входной двери.
Пастух выпустил короткую очередь, поразившую второго страхующего
британца, и выкрикнул, как команду:
-- Снайперы!
Услышав взрыв, английская группа на мгновение смешалась, причем двое из
троих бросились на землю. Третий -- командир подразделения -- не остановил
бег и выбил ногой дверь, стреляя перед собой из штурмовой винтовки
непрерывной очере^ дью. Стрельба вслепую не затронула Джамала, укрывшегося
за столом, и он произвел два выстрела в грудь по появившейся в дверном
проеме фигуре.
Удар двух восьмимиллиметровых пуль не только остановил -- он вытолкнул
командира английской группы за дверь. Англичанин тяжело упал на спину,
выпустив винтовку из рук.
К этому моменту двор уже полностью заволокло дымовой завесой. Двое
штурмовиков, поднявшихся с земли, были вынуждены, перескочив через тело
командира, нырком впрыгивать в помещение первого этажа, перекатываясь и ведя
в сторону Джамала неприцельный огонь.
Поэтому Джамалу удалось ранить в бедро еще одного штурмовика, прежде
чем он сам был буквально изрешечен трехграммовыми автоматными пулями.
Али Амир прыжком преодолел зону, поражаемую снайперами, и укрылся за
дверным косяком. Он посмотрел на Дудчика, который в страхе сползал со стула,
непроизвольно пряча голову за монитор.
-- Идешь со мной? -- спросил его Амир.
Даже такая простая фраза не достигала сейчас сознания непривычного к
боевой обстановке бывшего офицера. Дудчик был полностью дезориентирован
выстрелами, взрывом и шумом на первом этаже. Чувствовалось по всему, что в
ближайшую минуту он не способен предпринять никаких осмысленных действий.
Боцман и Муха, "нейтрализовавшие" снайперов несколькими выстрелами,
быстро и аккуратно передвигались по ночному лесу, стремясь как можно скорее
достигнуть дома, откуда слышались выстрелы и взрывы. На втором этаже
по-прежнему горел свет, служивший им хорошим ориентиром. Однако им
предстояло преодолеть еще четыреста -- пятьсот метров, так что к их
появлению скоротечный силовой контакт должен был неминуемо завершиться.
Амир понимал: уйди он сейчас с дискетой, полной стратегической
информации, он оставляет для себя и Бен Ладена возможность торговаться и с
Америкой, и с Россией. Но это только в том случае, если Дудчик жив и
находится в руках блока, противостоящего России. Поэтому, с сожалением
подавив в себе желание прострелить голову Дудчика, выглядывавшую из-за
монитора, Амир выстрелил по конечностям, видневшимся под столом. Пуля
прошила икру правой ноги, отчего Дудчик, сильно вздрогнув, повалился на пол.
Ранив пленника, Амир максимально затруднял его нелегальную доставку в
Россию, но это никак не могло помешать информатору остаться в руках разведки
НАТО, тем более что Чехия, слава богу, уже принята в альянс. Странным
образом в эту минуту интересы Амира и Дудчика совпали -- к счастью для жизни
Дудчика, но отнюдь не для его здоровья...
* * *
Пастухов, уничтожив "своего" страхующего, бросился в сторону той стены
дома, которая выходила на нижний склон холма. Из окна второго этажа в этот
момент выпрыгнул человек и бросился сквозь заросли вниз. Пастух встретил его
на поляне прямым ударом ноги в грудь. Амир отлетел в сторону и выронил
пистолет. Задыхаясь от сильной боли, он нашел в себе силы вытащить из-за
пазухи гранату и сорвать кольцо. Покачиваясь, он поднялся на ноги, держа
гранату в руке и пальцами зажимая чеку.
-- Что будем делать, командир? -- почти весело спросил он. -- Умирать?
Патовую ситуацию разрешил Артист, который появился справа и на ходу
выпустил из трофейной винтовки G-11 фиксированную в этом оружии очередь из
трех выстрелов. Пули прошили левый бок Амира, он на мгновение застыл, а
затем рухнул плашмя на землю.
-- Граната, ложись, -- крикнул Пастух, принимая мгновенное решение и на
пределе физических возможностей выпрыгивая в сторону уклона: уклон должен
был обезопасить его хоть в какой-то мере от осколков оборонительной гранаты
с радиусом поражения в тридцать метров.
* * *
Поднявшись с земли, командир английской группы, всего лишь оглушенный
двумя попаданиями в бронежилет, кинулся в комнату первого этажа, на глазах
заполнявшуюся клубами дыма. Он быстро окинул ее взглядом, сделал контрольный
выстрел в голову Джамала и, кинув взгляд на Дудчика, который корчился под
столом, зажимая рану на ноге, откуда тугими толчками выплескивалась кровь,
тут же проверил вторую комнату, расположенную напротив. Там он увидел
распахнутое окно со стороны, контролируемой двумя страхующими бойцами его
отряда. Тогда командир группы бросился к Дудчику. Он первым делом проверил,
цела ли кость информатора, а затем со сноровкой наложил жгут выше колена,
использовав свой индивидуальный пакет.
* * *
Голубков и Док, занявшие позицию у входной двери, перехватили
штурмовика, помогавшего передвигаться второму, раненному в бедро. Не
производя выстрелов, чтобы не насторожить оставшихся в живых членов
штурмовой группы, они несколькими ударами вывели их из строя и привалили к
стене дома.
Командир английского штурмового отряда поднял Дудчика на ноги и потащил
его к двери.
Дудчик неожиданно с надеждой спросил его:
-- Англичане?
И услышал в ответ раздраженное:
-- Yes, the British. Go, go!
Co стороны склона командир англичан услышал очередь из трех,
сливающихся в один, выстрелов, произведенную из винтовки G-11, и решил, что
это его люди задержали сбежавшего Амира. Однако на выходе из домика его
ожидала та же ситуация, что и двух штурмовиков до него. Скованный неуклюжим
Дудчиком, он не смог оказать должного сопротивления Доку и был немедленно
выведен из строя ударом по кадыку.
* * *
Пастухов и Актер, так и не дождавшись взрыва гранаты, подошли к телу
Амира. Сведенное судорогой, оно выгнулось назад, скрюченные пальцы с силой
продолжали удерживать чеку гранаты. Пастухов залез в левый нагрудный карман
Амира и извлек оттуда ZIP-дискету. Потом разорвал индивидуальный пакет и
плотно перемотал кулак Амира, удерживающий гранату. Пояснил:
-- Чтоб не рвануло, когда будем мимо идти. Все стихло вроде. Давай во
двор.
Пастухов и Артист показались в калитке. Им навстречу торопились
Голубков, Док -- и между ними болтался, поджимая перевязанную ногу, Дудчик.
Док уже вколол ему шприц-тюбик, но действие про-медола еще не началось.
-- Дискета? -- резко спросил Голубков.
-- У нас. -- Пастухов похлопал себя по карману.
-- Браво, ребятки. Что Амир?
-- Холодный, -- с удовлетворением ответил Артист. Подбежали из леса
Боцман и Муха, пропустившие самое интересное.
-- В комнате наверху компьютер. Закиньте в него на всякий случай
гранату, -- приказал им Голубков. -- Все равно нашумели -- дальше некуда.
Да, найдите документы Дудчика на имя Поспелова.
С выстрела снайпера до этого момента прошло ровно девять минут.
В темноте под деревьями слепо барахтались насмерть перепуганные аисты.
Птенцы, не ставшие еще на крыло, тревожно звали их из гнезда.
* * *
Муха резво гнал микроавтобус по дороге на Вроцлав. Шоссе шло вдоль реки
и пересекало ее изящными мостами в двух местах. Дудчику сделали еще один
укол, дали выпить коньяка. Он беспокойно уснул, потеряв всякую волю к
сопротивлению бурным обстоятельствам судьбы. Чтобы объяснить сон и
неспособность стоять на ногах одного из членов компании, выпили и остальные.
Все -- кроме Мухи. Все-таки за рулем человек. Отчетливый запах спиртного
должен был показаться пограничникам достаточной, чтобы объяснить их ночную
поездку, причиной.
Муха, которому так и не досталась винтовка G-11, все никак не мог
утешиться и беспрестанно выспрашивал Артиста:
-- Отдача сильная?
-- Нет. И автомат почти не трясет.
-- А как ощущается эта фиксированная очередь из трех патронов?
-- Да никак -- как один выстрел. Ты же понимаешь -- две тысячи
выстрелов в минуту. Надо тебе было взять винтовку во дворе да стрельнуть
пару раз.
-- Разве что в Дудчика, -- жестоко пошутил Муха. -- Сволочь, сколько за
ним набегались. А пустяками на операции заниматься... некогда. -- Он махнул
рукой, но тут же снова оживился. -- А вот мне еще что интересно. Почему
граната не взорвалась, командир?
-- А потому что тебя рядом не было! -- заржал Артист, с ознобом
вспоминая, как покрылся холодным потом, ожидая этого взрыва.
Пастух отозвался на вопрос Мухи: ему, как и всем членам
перевозбужденной команды, надо было разрядиться:
-- Док, может, ты объяснишь? Я тоже не знаю.
Док заговорил сразу, как будто только и ждал этого вопроса:
-- Понимаешь ли, друг Муха, при такой скорости выстрелов пули входят в
тело одна за другой. В раневом канале в момент прохождения пули возникает на
мгновение вакуум, а потом рана схлопывается. Но тут буквально рядом
вонзается вторая и третья. Вибрация живой ткани не успевает затухнуть, как
на нее накладывается новая. Вот эта встряска, вибрация -- они накладываются
друг на друга, резонируют, и пока еще никто не может сказать, к каким
последствиям этот резонанс приводит. Немцы провели опыты на животных --
правда, у них там охрана природы, "зеленые" не позволяют особо много
заниматься такими вещами, -- и оказалось, что иногда выстрелы непредсказуемо
влияют на органы, расположенные далеко от места ранения.
-- И что это значит? Вибрация повлияла на кулак?
-- Скорее всего, Амира просто парализовало, мышцы свела какая-то
судорога, вот кулак и не разжался. Темное это дело. Никто ничего не скажет,
пока не испытают винтовку G-11 как следует в бою. Как на нас сегодня
пытались испытать.
Док подумал, что весь этот довольно кровожадный разговор был реакцией
на их вихревую, взрывную активность во время операции: все уже кончено, а
адреналин еще кипит в крови. Коньячком бы его немного пережечь...
-- Давайте, ребята, еще по глотку. Все-таки удача, -- предложил Док.
-- Не кажи "гоп", -- строго остановил его Пастух. Но против коньяка
возражать не стал. Голубков связался с Нифонтовым.
-- Доброй ночи, Александр Николаевич, -- сказал он кодовую фразу. -- Не
разбудил?
-- Бессонница, -- притворно посетовал Нифонтов -- специально для того,
кто мог прослушивать их разговор по сотовой связи. -- Как твои дела? Оба
сделал?
-- Оба.
-- Вот и хорошо, -- лениво прозвучало в трубке. -- Куда теперь?
-- Во Вроцлав направляемся.
-- Музыки много было?
-- Аж уши заложило, знаешь. Гости были, иностранцы. Англичане.
Понапивались все в лежку.
-- Эти любят пошуметь, -- посочувствовал Нифонтов. -- Поезжай к куму
моему, он вас подвезет.
-- Вот и ладно, ты бы позвонил ему с утра, предупредил.
-- Хорошо.
Разговор означал многое. Поскольку утром в Чехии начнется большой
переполох, как только обнаружат остатки и останки английской штурмовой
команды, то положение группы Пастухова--Голубкова оставалось очень
серьезным. Нечего и рассчитывать, что службы прорвавшейся в НАТО Польши
пропустят через границу на родину ценнейшего информатора и группу захвата,
устроившую целое сражение в Чехии. Нифонтов отдал приказ прорываться по
варианту "д". "Кумом" был польский бизнесмен-фермер -- глубоко и прочно
законспирированный агент, переданный управлению для подстраховки этой
операции из ФСБ. Фээсбэшники его отрывали от сердца и отдали только под
большим нажимом сверху. Бизнесмен имел самолет для опрыскивания полей и
свидетельство летчика. Вот с его-то помощью и надо было вывозить Дудчика и
всю группу на свою территорию. Вывозить против всех правил и законов.
-- Уходим по воздуху, -- сообщил группе Голубков.
* * *
-- Ну, с Богом. "Ешчэ Польска не згинела". -- Мотор затарахтел, и
самолетик запрыгал по неровной взлетной площадке, уносясь в воздух, где от
него сторонились аисты и другие загородные птахи.
"Кум" Збигнев выбрал курс подальше от больших городов, летел севернее
Радома и Люблина.
-- Знал я, что всякое может случиться. К тюрьме готовился, -- говорил
Збигнев сидевшему рядом Голубкову. -- А чтобы вот так покидать страну... И
во сне не снилось.
Ребята спали в крохотном салоне, куда хозяйские дети накидали душистого
сена. Дудчик проснулся, у него снова прорезались боли, и Док в самолетной
трясучке вколол ему последний оставшийся шприц.
-- Скоро прилетим, там окажут помощь, как надо.
-- В тюрьме, -- тихо добавил Дудчик, и никто ничего ему не сказал в
ответ, хотя было что сказать ребятам.
Километров за сто перед границей пан Збигнев снизил самолет до
минимальной высоты, сообщив по радио, что пошел на посадку. Теперь он далеко
облетал даже небольшие деревеньки.
-- В пограничных районах платят премии за сведения о нарушителях
границы. Так что весь народ тут настроен на поимку таких, как мы. В общем,
молитесь Богу, чтобы нас не засекли с земли. -- И он по католически
перекрестился слева направо. -- Радары-то нас вряд ли заметят.
Самолетик жался светлым брюхом к болотистой почве, едва не задевал
верхушки деревьев, лавировал.
-- Осталось километров пять, -- объявил Збигнев, и глаза его сузились.
Голубков перешел в салон и улегся на сено рядом с Пастухом.
-- Давно я на сене не лежал, даже не верится, -- сказал он со вздохом.
-- Как думаешь, не собьют?
-- Думаю, нет, -- спокойно сказал Голубков. -- Поляки -- они все больше
на ту стороны границы посматривают: как же, через них тропа в Европу лежит,
по ней многие хотят с московской стороны пробраться. А назад мало дураков
найдется. Что им, рустов, что ли, ловить?
Пастух хмыкнул:
-- Я не о том. При чем тут поляки? Они еще не расчухались, а если и
расчухались, то пока еще только перекрывают дороги. Я спрашиваю про наших,
думаешь, не собьют?
-- О чем ты?
-- О том. Одна ракета -- и все концы... в огонь. А если над рекой
собьют -- то в воду. Многим в армии хотелось бы этого. Как удобно: ни
дискеты, ни Дудчика, ни нас, свидетелей.
-- Не собьют, -- сказал Голубков. -- Им надо удостовериться, что
дискета и Дудчик действительно у нас, допросить его с применением всех
средств, чтобы знать, не просочилась ли куда информация. Да и Нифонтов не
дурак, чтобы...
-- Вот этого я больше всего и опасаюсь, -- сказал Пастухов и замолчал.
"Я тоже", -- чуть не ответил ему полковник Голубков.
-- Вон она, граница! -- крикнул пан Збигнев. -- Проскочили! А, холера,
свента матка боска!
Под ними мелькнула вспаханная полоса, и потянулась та же самая
заболоченная земля, но уже белорусская.
Сверху с ревом пронесся истребитель. Голубков бросился в кабину:
-- Подтягивай чуть дальше, к Малоритскому шоссе, и садись прямо на
поле. Не угробься только.
В салоне улыбались ребята, стараясь не глядеть на Дудчика. Неприятен и
жалок он был в эту минуту.
Самолетик, сопровождаемый звеном истребителей, снизился и запрыгал по
кочковатому полю. Когда он остановился, из фюзеляжа, как горох, посыпались
на землю люди. Как они только в такую крохотную стрекозу все понатолкались!
Наконец высадили и последнего -- вынесли на руках, потащили скорее к дороге,
где прилетевших дожидалась целая кавалькада машин.
Кто-то возле машин отдал короткую команду, и тотчас один из МиГов
завалился набок, пошел резкой дугой вниз, выпустил из-под крыльев маленькую,
нервно рыскающую в полете ракету. А через секунду на месте самолетика
Збигнева вырос огромный ало-черный куст взрыва...
* * *
Боцман разливал по "маленькой".
-- Вот послушайте, ребятки, -- сказал Док и достал несколько листочков,
аккуратно вырезанных из газет.
"БелАПАН. 4 сентября воздушное пространство Беларуси было нарушено
неизвестным самолетом с польской территории. На запросы летчик не отвечал и
на предупредительные выстрелы никак не реагировал. На подлете к городу
Бресту воздушный нарушитель границы был сбит ВВС республики".
-- Ну, помянем души "сбитых" нарушителей суверенных границ, --
провозгласил Артист.
-- Ушица-то! -- изнывал Муха. -- Не буду пить водку, пока не дадут ухи.
Водку положено юшкой запивать.
-- Какая водка? -- возмутился Боцман. -- Чистый самогон!
-- Тогда ладно, -- сдался Муха.
А вот еще, -- продолжал Док.
"ИТАР-ТАСС. По не подтвержденным официально сведениям, полученным из
достоверных источников, вчера на одном из подмосковных военных аэродромов
был задержан самолет "Руслан" с грузом наркотических веществ на борту. Как
утверждают, он следовал рейсом с всемирно известного космодрома Байконур".
-- Не для прессы, -- засмеялся Голубков, -- сообщаю: ваш знакомец майор
Стрельчинский остался тем не менее на свободе. Он успел продать квартиру и
укатил на своей машине в неизвестном направлении, воспользовавшись
паспортом, который по вашей милости ему изготовил старичок Егор Кузьмич.
-- Видишь, Док, -- сказал Боцман. -- Впрок пошла человеку наша наука.
-- Туда ему и дорога, -- отозвался Док. -- В неизвестном направлении.
Дайте ухи!
-- Ухи тебе! За грехи? Рано еще.
-- Тогда слушайте.
"Аргументы и факты":
"...Военным судом бывший полковник ВС России Дудчик признан виновным и
приговорен к 12 годам лишения свободы с конфискацией имущества. Помимо
этого, Дудчик В.П. лишен воинского звания и всех наград".
-- Да уж, -- сказал Боцман. -- Поделом, конечно. А еще бы лучше, если
бы его Амир пристрелил на прощание. Мороки меньше...
-- Ладно, не кисните. Есть новости повеселее. -- Док перебирал вырезки.
-- "Известия". Заметка о попытке в ЗабВО продажи пяти военных вертолетов
Ми-8 по цене двадцать тысяч долларов за штуку. Груз предназначался
неизвестной иностранной фирме. Средняя цена такого вертолета составляет на
международном рынке двести пятьдесят тысяч долларов США. А вот еще.
Таможенной службой США задержана при попытке ввезти в страну на частном
судне списанная ракетная установка РУ-25 советского производства.
-- Да хватит тебе, Док, надоело.
-- Но это же все о нас. Вот, самое приятное. Об увольнении в отставку
генералов...
-- Перестань, знаем все это, надоело. Уха готова!
-- Политинформация закончена. -- Док со своей миской потянулся к ведру
с ухой.
-- В очередь!
-- А знаете, о чем я жалею, ребята, -- сказал Артист, отдуваясь после
обильной трапезы. -- О том, что мало погулял на Карловом Мосту. И что не
увидел его Трубач.
-- Да, Трубач... -- проговорил Муха.
-- И Тимоха, -- добавил Боцман.
От сельской церквушки, как нарочно подгадав, ударил надтреснутый звон
колокола, зовущего к вечерней службе.
-- Пойдемте быстрей, ребята, -- потянул их Пастух. -- Пойдемте, пока
служба не началась. А потом вернемся, никто тут моего не тронет, не такие
люди...
* * *
И вот стоят они все рядом со мной -- воины, вступившие в это звание, и
спрашивают у себя самих строгого ответа о служении.
Кто мы перед лицом Твоим, Господи?
Воины.
И дело наше -- служить так, чтобы убоялись нас идущие красть, которые
Бога не убоялись, а услышав бы там лай собак, тотчас возвратились назад, и
чего не сделал страх Божий, то успел бы сделать страх зверей.
Страх псов господних...
Семь свечей, поставленных нами, горят в храме.
Две свечи за упокой души убиенного Тимофея Варпаховского по кличке
Тимоха и за упокой души убиенного Николая Ухова по кличке Трубач.
А перед образом Георгия Победоносца, покровителя пахарей и воинов,
стоит свеча во здравие Ивана Перегудова по прозвищу Док.
И во здравие Дмитрия Хохлова по прозвищу Боцман.
И во здравие Семена Злотникова по прозвищу Артист.
И во здравие Олега Мухина по прозвищу Муха.
И еще одна, за Константина Голубкова, которого мы зовем Полковник, --
потому что он был с нами в этот раз, как простой воин.
А последняя свеча, которую держу я в руке своей, -- моя.
Бывшего капитана Российской армии Сергея Пастухова.
Воина и пса господня по кличке Пастух.
OCR: Sergius -- s_sergius@pisem.net
1 РВСН -- Ракетные войска стратегического назначения.
2
А.Таманцев. "Псы господни"
А.Таманцев. "Псы господни"
3