километра. Чтобы держать оперативную связь, можно обойтись обычными переговорниками. Вскоре компания "отдыхающих" в разгар рабочего дня мужчин поднялась на ноги, распугав не терявшую надежды подкрепиться стайку шумных синиц. * * * Завершались шестые сутки слежки. Днем Артист вышел на связь и, пряча в голосе откровенную злобу, сообщил: -- Пастух, это они! Еще через полчаса Муха доставил на мотоцикле кассету, на которой Пастух, Боцман и Док услышали: "Хорошо, завязывай с ними базары, это все гнилое". -- "Пора делать "афганистан"?" -- "Делай. Дальше, что у нас по частникам, с "Набатом" этим?" -- "Ушли в тину. В офисе не бывают, на звонки не отвечают. В квартире старшего -- Хохлова -- никого нет, женку спрятал". -- "Значит, притухли, олени кудрявые. После сегодняшней "стрелки" пошлешь "быков", пусть кинут "хлопушку" ему в хату. Додавливай их. Надо, чтобы эти спецы отказались от всех показаний по нашим ребятам, тогда пацанам кроме изъятых "волын" ничего не пришьют. Через год откинутся на волю..." -- Вопросов больше не имею, -- протяжно выговорил Боцман. Пастухов был предельно деловит: -- Их "стрелка" в "Авокадо" подтверждается? -- Так точно, -- по-уставному ответил Муха. -- Будут сразу все. До этого на кассете записан разговор о встрече с таджиками. Готовят серьезное дело: хотят переправлять партию наркотиков. Поэтому "братков" из Душанбе будут принимать на высшем уровне. Сначала деловой разговор в особняке адвоката, потом ужин в казино, потом на их усмотрение -- сауна или гостиница с девочками. -- Ведите запись в доме, пока они не закончат переговоры. Как только спицынские отправятся в казино, ведете их вместе с Доком на его "шестерке". Если кто-то из спицынских откалывается в сторону, ваша задача не упустить его и ликвидировать. Потом отправляетесь по месту алиби. Задача ясна? -- Так точно, -- вновь по-уставному ответил Муха. Боцман вышел вслед за ним из машины и пересел в разбитую "шестерку", купленную утром на авторынке. Отогнав "харлей" в гараж, Муха пересел к Боцману. Возле двухэтажного особнячка на Варварке их ожидал Артист на голубом потрепанном микроавтобусе, набитом дорогой аппаратурой для наблюдения, подслушивания, записи и скрытой видеосъемки. Операция началась. * * * ...Высокий Док вольготно расположился на переднем сиденье в "ниссане" Пастухова. Быстро темнело. В два мощных бинокля с проясненной оптикой были отчетливо видны лица посетителей небольшого ночного клуба с казино. Заведение претенциозно называлось "Авокадо". Частная охрана надежно защищала покой и конфиденциальность происходящего внутри. Войти в такое заведение было весьма сложно, а выйти -- нелегально попав -- и того труднее. Впрочем, никто из команды Пастухова и не собирался отдыхать в обществе авторитетов спицынской группировки. Заговорил голосом Артиста "уоки-токи": -- Выходят из дома. Три автомобиля: "мерс" и "мазда" -- спицынские, "кадиллак" -- у гостей. В "мазду" кроме водителя сел один Гапон, по-моему, попрощался со всеми. Выезжают. -- Слышу тебя, -- подал голос Боцман из своей машины, стоявшей за поворотом. -- Показались -- "мерс" и "кадиллак" вместе, "мазда" отдельно. Следуйте за "маздой". -- "Мазда" свернула, идем за ней, -- сообщил Артист, который вместе с Мухой был в микроавтобусе. -- Веду колонну из двух машин по направлению к казино, -- подтвердил Боцман. Через десять -- пятнадцать минут надо было ждать гостей, точнее, "хозяев жизни" в "Авокадо". -- Вот этот хлыщ в карденовском костюме -- Борода, -- указал Док на довольно молодого человека, который вышел из дверей, чтобы лично встретить гостей, надо полагать, дорогих, потому что Борода был далеко не последним человеком в спицынском кругу, выполнял роль хозяина и держателя общака на подконтрольной территории. Надо полагать, только молодой возраст мешал ему пока что занять более высокое положение в преступной группировке. Однако на этот раз его даже не пригласили на переговоры с таджикскими гостями. По-видимому, он был занят всего лишь приготовлениями к банкету. -- Готовится встречать на пороге, -- сказал Пастухов. -- По сотовому предупредили. Показались "Мерседес-600" и громоздкий, по-восточному помпезный "кадиллак". -- Гости прибыли, -- сообщил Пастух в переговорное устройство и спросил у Боцмана: -- Твоя "шестерка" не развалилась по дороге? -- Развалится только по приказу, -- ответил Боцман. -- Занимаю место по плану. Док возился у приоткрытого окна -- прилаживал узконаправленный микрофон-пушку с избирательностью акустических частот, позволяющий отсекать посторонние шумы от обертонов человеческого голоса. Он повернул ручку громкости на диктофоне, чтобы и Пастуху был слышен разговор авторитетов. -- ...вуй, Возех, здравствуй, дорогой. Как дорога, наши ребята не останавливали? -- засмеялся Борода, обнимая главного из гостей. -- Давно, давно не виделись! -- душевно отвечал ему приезжий. -- Когда бороду отрастишь? А то тебе кличку менять придется. -- Там, где мы виделись, лучше нам больше не бывать. Ждем вас, столы накрыты. Здравствуй, Зураб, здравствуй, брат. -- В бинокле Борода обнимался со вторым из восточных людей. -- Славные дела. Будьте гостями. Все наши люди вас ждут. Поужинаем и поедем на дачку. Поговорим там, в бассейне по... Вся компания скрылась в дверях. На пороге остался один из "быков", другой, стриженый здоровяк, бродил по стоянке, где был припаркован пяток дорогих автомобилей, какие положено иметь каждому уважающему себя бандиту, чтобы его уважали и другие бандиты. * * * Муха спросил у Артиста через окошечко из грузового салона: -- Куда они, по-твоему, собрались? -- Мне кажется, они едут в свой автосервис. После многодневного прослушивания стало многое известно о жизни и деятельности спицынской преступной группировки. Одним из традиционных видов их "работы" было обеспечение "крыши" предприятиям автосервиса. Со временем они вообще убрали первоначального владельца одного из таких предприятий, а прибыльное ремонтное дело обросло сугубо криминальными ответвлениями: разборка краденых машин на запчасти, перебивка номеров и тому подобное. -- У Гапона могут быть там свои дела, можем его на горячем и прихватить. Возле моечного цеха и ремонтных мастерских располагалась большая платная стоянка, куда постоянно подъезжали машины. Было похоже, что в темное время суток и дела здесь проворачиваются более темные, чем обычно. -- Артист, где вы находитесь? -- раздалось в "уоки-токи". -- Гапон въезжает в автосервис, -- последовал доклад. -- Предполагаем брать его здесь. Запарковав микроавтобус поодаль, Муха и Артист, держа в руках непрозрачные полиэтиленовые пакеты, спокойно направились к ремонтному цеху, где скрылась вишневая "мазда" Гапона. Без препятствий войдя вовнутрь, они разделились, увеличивая расстояние между собой, и осмотрелись, фиксируя обстановку. Десяток мастеров возились около трех автомобилей, производя несильный рабочий шум, еще несколько "тачек" стояли в глубине цеха. Водитель-охранник Гапона вытряхивал коврик и подметал свою "мазду", раскрыв дверцы с правой стороны. К нему и направился Артист. -- Привет, братан, -- доброжелательно окликнул он "быка", заходя из-за спины. -- А где Гапон? -- Наверху, -- равнодушно ответил тот, кивнув головой. Рассмотрев того, кто спрашивает, добавил: -- А ты кто такой? Ответа на этот вопрос он не узнал: сильный удар в височную область отправил его тело в салон машины, а душу -- если она вообще была -- на тот свет. Это происшествие не привлекло пока ничьего внимания. Артист молчком указал Мухе на кабинет начальника цеха, размещавшийся в углу на уровне второго этажа. Через стеклянные стены была видна группа людей типичного "бритоголового" вида. Они сидели за столиками, как мастера участков, а сам Гапон что-то втолковывал им, стоя спиной к цеху. Все это напоминало производственное собрание руководителей среднего звена и, по-видимому, таковым и являлось, однако темой обсуждения были, вероятнее всего, рэкет, шантаж, разбой и другие вопросы, входившие в компетенцию Гапона -- руководителя боевиков в спицынской группировке. Муха кивнул, извлекая из пакета тридцатисантиметровое устройство в виде трубы с прицелом и одновременно откидывая слева приклад. Сорокамиллиметровая граната уже находилась внутри несерийного одноразового гранатомета РГ-1, который был весьма удобен в работе из-за своих небольших размеров и веса. Точно такую же штуку достал и Артист, разложив свой пакет на капоте "мазды". Оба воина синхронно приложили резиновые наконечники прикладов к плечу. У Артиста была дымовая граната, и направил он ее в дальний угол цеха, где, судя по всему, находился склад смазочных материалов. Густые клубы дыма, которые тут же повалили по цеху, сопроводились, как заметил Артист, языками пламени от масел и мазута. Бросив использованное оружие на пол, Артист взял в руки мощный "штурмовой" пистолет "Гюрза" и повернулся к застекленному кабинету под потолком, где уже вырастала волна осколков стекла, пламени и дыма: граната Мухи, направленная непосредственно в груду производственного собрания боевиков, была осколочно-кумулятивной и обеспечивала абсолютное поражение живой силы противника в радиусе нескольких метров. Граната вполне выполнила свое предназначение, о чем можно было судить уже хотя бы по тому, что она выбросила тело Гапона наружу. Пролетев несколько метров по крутой дуге, спицынский "министр вооруженных сил" распластался на полу цеха. Тут его тело еще раз подбросила тяжелая пуля "Гюрзы" с плоской головкой. Резко перемещаясь каждый в свою сторону, Артист и Муха обвели помещение стволами личного оружия. Однако семнадцатизарядный "глок", столь любимый Мухой, не нашел на этот раз своей цели. Рабочие быстро повалились на пол за машины, к тому же цех начали заволакивать клубы черного дыма, лишая возможности вообще что-либо видеть. Охранники тоже не возникали в пределах видимости: их либо вообще не осталось в наличии, либо они не спешили ринуться в бой. Вся силовая операция заняла не больше двух минут. Артист и Муха вернулись к своему автобусику, еще какое-то время наблюдая за встревоженным осиным гнездом автосервиса. * * * Пастух и Док расслабленно отдыхали на удобных сиденьях "ниссана", приглядывая за выходом из казино. Их тренированные тела и нервы были готовы в любое мгновение перейти к активным и умелым действиям, но не меньшим боевым умением была их способность не пережигать себя зря, терпеливо ожидая в засаде, покуда появится враг. -- Пастух! -- раздался в переговорном устройстве голос Артиста, чуть более возбужденный, чем обычно. -- Слушаю. -- Гапон и шесть "быков" "отдыхают", заведение горит, -- доложил бывший лейтенант Семен Злотников. -- У нас все чисто. Какие будут приказания? -- Действуйте по плану, -- ответил Артисту командир. -- Удачи в игре. -- До связи. Пожелание Пастуха имело вполне конкретный смысл: закончив связь, Муха и Артист прямым ходом отправились к коллегам, чей микроавтобус они использовали все последние дни, чтобы посидеть с ними до утра за преферансом, обеспечивая себе алиби. Липовое алиби, которое тем не менее вряд ли сумеют сломать даже самые опытные следователи. -- Сейчас вылетят и наши пташки, -- сказал по рации Боцман. -- Вероятно, -- подтвердил Пастух. -- Прогрей свой движок. -- Уже, -- последовал ответ сквозь гудение старого двигателя. Однако прошло еще не меньше двадцати минут, прежде чем кто-то из руководства автосервиса сообщил хозяевам в казино о налете на их детище, и паханы решились "подпортить лицо", сообщив гостям из солнечного Таджикистана о своих неприятностях. Они предпочли бы вовсе скрыть от гостей свои беды, потому что налет на вотчину серьезно ронял их авторитет и вызывал законные сомнения в способности вести дела. Но таджики все равно завтра же узнают все из теленовостей. Так что пришлось дружескую вечеринку малость подпортить. Первыми появились охранник с Бородой и внимательно осмотрели местность. Бандиты, встревоженные сообщением по сотовому телефону, проявляли осторожность и соблюдали все известные им правила безопасности. Однако припаркованный здесь уже много часов "ниссан" их внимания не привлек. -- Боцман, внимание, клиент поужинал, -- сказал Пастухов. -- Выходят. -- Как они рассаживаются? Док, приникнув к биноклю, внимательно глядел на процесс выхода и посадки в машины. Процедура производила впечатление посольского разъезда -- столько в ней было нарочитости и показной церемонности: спицынские всеми силами пытались сохранить лицо и не показать гостям своей обеспокоенности. -- Спица, Борода, Шрам садятся в шестисотый "мерс", за рулем "бык" -- сказал Док, и Пастухов повторил это в переговорник. -- Оба таджика садятся к себе... причем устраняют водителя. За руль сел главный... -- Понял вас, -- ответил Боцман. -- Делаем, конечно, обе? Пастух на секунду умолк, думая: -- Гостей, если не сунутся по своей инициативе, не трогать. Теперь последовала озадаченная пауза Боцмана перед ответом, а Док вопросительно взглянул на Пастуха. Однако командир никак не комментировал свое решение, а позволить себе во время операции обсуждать ясный приказ командира было делом невозможным. -- Понял, -- подтвердил наконец Боцман. -- Делаем только "мерседес", "Мерседес" хозяев двинулся первым, "кадиллак" таджикских друзей доследовал за ним. Немного погодя, выдерживая достаточную дистанцию, тронулся и "ниссан". Они свернули через квартал, чтобы выбраться на проспект, ведущий в сторону Кунцева. Воровской шик и соображения безопасности требовали высоких скоростей, поэтому двигались машины быстро. Конечно, это повышало риск попасть в аварию, зато уменьшало вероятность попадания в машину гранаты или очереди из "калаша". К тому же уголовщина давно приучила московских водителей как огня бояться их "мерседесов". Однако шестисотый "мерс" недалеко успел разогнаться по темной тихой улице. Из арки старого дома на дорогу резво выскочил задком обшарпанный "жигуль". Вел его кто-то явно нетрезвый, потому что машина двигалась, вихляя и дергаясь. Она боком перегородила пол-улицы, остановилась, потом двинулась вперед, выворачивая на свою полосу. Водитель "мерса" принял влево, объезжая водилу, который собрался сегодня ночью то ли в отделение милиции, то ли в морг. Скорость снижать не стоило, потому что "шестерка" уже выровнялась и приняла крайнее правое положение. Однако никакой водитель, даже такого высокого класса, какой сидел за рулем "мерса", не способен предугадать, что в следующий момент предпримет сидящий за рулем алкаш. Во всяком случае, водителю "мерса" и в голову не пришло, что этот, не показывая поворота, затеет маневр через все полосы движения. "Шестерка" вдруг, выворачивая, резко вильнула влево. "Мерс" со всего разгона ударился в нее -- фара в фару. Раздался резкий стук, полетел раздробленный в кусочки пластик, "мерседес" завизжал тормозами и вылетел влево на тротуар, а "Жигули" отбросило далеко вправо. Из "шестерки" выскочил, как на пружинке, небольшой неуклюжий человек и, размахивая руками, заматерился. И тут он увидел, как раскрываются все четыре дверцы "шестисотого", как поодаль тормозит и тоже выезжает на пешеходную часть "кадиллак", и, сообразив, что случилось, и не найдя лучшего выхода, торопливо юркнул назад в машину, захлопнув за собой дверцу. -- Ну, гад! -- послышался разъяренный голос Спицы. -- Сейчас своими руками удавлю. Все четверо седоков "мерседеса" покинули машину, чтобы отвести душу на незадачливом пьянчуге. Спица первым подошел к несчастной "шестерке", стоившей примерно столько, сколько разбитый фонарь и помятый капот "мерседеса", и рукояткой пистолета со злобой врезал по лобовому стеклу, покрыв его паутиной трещин. Из машины ударил негромкий выстрел. Пуля, проделав маленькую дырочку в переносице бандита, разнесла на выходе весь его затылок, разбросав вокруг сгустки крови и мозга. И тут же пошел задним ходом "кадиллак", медленно удаляясь от места происшествия. Мимо него справа проскочил "ниссан" и резко затормозил метрах в десяти от места столкновения. Из передней дверцы "шестерки" снова выросла -- теперь уже совершенно трезвая -- фигура водителя. Это был Боцман с "Калашниковым" в руках. Только теперь Борода и Шрам, суетливо оглядываясь, полезли за оружием. Одновременно захлопали выстрелы Боцмана и Дока, успевшего покинуть место пассажира "ниссана" и тоже вступить в игру. "Кадиллак" все еще двигался задним ходом, в машине таджиков, казалось, ничего не происходило: не открывались дверцы, не опускались стекла, не менялась скорость движения. Только горящие фары ярко освещали всю арену. Из-за распахнутой левой дверцы "ниссана" в лоб гостям глядел "калаш" с подствольником. Пастух, почти не защищенный со спины от выстрелов из "мерседеса", спокойно целился в них из гранатомета с колена. Борода и Шрам упали под перекрестным огнем, не успев даже выхватить оружие. Быстрее всех среагировал водитель "мерса", который только что обогнул машину, используя единственный шанс уйти из-под обстрела, он нырнул в переднюю дверцу cejbe-го автомобиля. Тогда Пастух повернул "Калашникова" в сторону "мерседеса" и выдержал паузу, чтобы дать Боцману укрыться от осколков в "шестерке". Водитель "мерса" успел за это время захлопнуть за собой дверцу и тронуть автомобиль с места. Однако он не успел или не догадался закрыть заднюю распахнутую дверь, и, прежде чем она захлопнулась от стартового рывка, в щель влетела подствольная граната. Пастухов и Док присели за дверцы "ниссана", когда во все стороны полетели осколки и горящие лохмотья обивки "мерседеса". "Кадиллак" в этот момент наконец развернулся и дал полный газ. Контрольных выстрелов не делали, в этом не было необходимости. Ненужное больше оружие полетело на асфальт. Вся операция заняла двадцать пять секунд. Кварталом дальше Боцман пересел в "ниссан". Еще через два квартала они притормозили в темном месте, из машины выскочил Док и сорвал с номерных знаков "ниссана" наклейки с напечатанными на ней фальшивыми номерами. Через семь минут после акции автомобиль Пастухова влился в густой поток машин, двигавшихся по направлению к центру города. Засечь их было уже невозможно. Все в "ниссане" молчали. Боцман вяло произнес: -- Похоже, мы им напрочь сорвали большую криминальную сделку. Док, закуривая, отозвался: -- А ведь таджики специально выгнали шофера, садясь возле казино, держали дистанцию между машинами. Они были настороже и не собирались вступать в чужую драку. -- Надо было и их тоже... Тремя бандитами стало бы меньше, -- скептически заметил Боцман. -- А мы что, занялись истреблением преступного мира? -- возразил Док. -- В общем-то, мы с Мухой -- практически да, и даже на профессиональной основе, -- заявил Боцман, имея в виду свое охранное агентство. -- Только не вздумай в свой отчет о проделанной работе включить Спицына и его хлопцев... Пастухов в этот вялотекущий спор не вмешивался, думал о своем. Через некоторое время разговор переключился на совершенно будничные предметы. Никто больше не хотел обсуждать происшедшее. * * * Сергей, доставив ребят по местам, возвращался в родное Затопино в шестом часу утра. Проезжая мимо храма отца Андрея, двери в который были еще затворены, он подумал, что следовало бы снова поставить семь свечей за своих ребят -- живых и мертвых. Но, конечно, не сейчас, когда руки в еще не остывшей за ночь крови... Может быть, завтра. Завидев на оговоренном месте ранних рыбаков, Сергей подъехал к ним. Мишка Чванов и Костик Васин исправно поджидали его -- с рыбацкими снастями и готовым уловом. Разговаривать ни о чем не хотелось, и ребята, с которыми он когда-то учился у в школе и которые воспряли духом после беспробудного деревенского пьянства, когда он открыл свой цех, ребята, которые подготовили ему сегодня ночью алиби, наверное, почувствовав тяжелое настроение этого загадочного человека, ни о чем его не расспрашивали. И знать они не хотели его разгадок, чуя их темную силу, да и зачем, если они навсегда поверили ему? Уже дома, лежа в чистой постели, Сергей думал об этих днях и последней ночи. В голове шевелились тяжелые, холодные, как рыбы в Чесне, мысли: "Мы -- профессиональные воины. Мы с Боцманом и Доком быстро и хладнокровно перебили четырех человек, которые даже не успели поднять оружие и выстрелить в ответ. Это сделал я и мои ребята, выполнявшие мою команду. Муха и Артист успокоили, судя по докладу, еще семерых. Но почему я так решил? Потому что я знаю правила игры этих уголовников, вернее, знаю, что у них нет правил. Но отчего же так тяжело на душе? Гапон, Спица, Шрам, Борода, боевики, подручные. Если собрать всю кровь, которую пролили эти выродки, можно было бы затушить пожар в их автомобилях и утопить их самих. Они-то не моргнув глазом убили бы водителя "шестерки" за разбитую фару или покалечили бы его и заставили продать квартиру, чтобы рассчитаться за свою паршивую престижную тачку. Разве не надо этих новых хозяев стрелять, как бешеных собак, -- стрелять буквально, как это сделали мы этой ночью? Но почему же так тяжело на душе? Не потому ли, что я играл по их воровским правилам -- без всяких правил? На исповедь надо сходить тебе, воин. После боя надо сходить на исповедь, раз уж остался жив..." Глава четвертая. Управление по планированию специальных мероприятий Полковник Голубков сидел в кабинете у своего непосредственного (и единственного) начальника генерала Нифонтова. Яркое солнце било в щели жалюзи, покрывая пол полосками света. Голубкова заслуженно, хотя и скупо, хвалили, что наводило его на мрачноватые предчувствия, ибо баловать подчиненных было не в правилах генерала. По-видимому, он собирался подсластить какую-то неприятную пилюлю. -- Случилось что-нибудь, Александр Николаевич? -- не выдержал Голубков. Нифонтов -- начальник Управления по планированию специальных мероприятий -- и полковник Голубков, которого он взял к себе руководителем оперативного отдела, работали вместе уже почти три года, хорошо понимали друг друга и едва ли не с первых месяцев перешли на "ты", хотя и называли друг друга по имени-отчеству. -- Кофе будешь, Константин Дмитриевич? -- отозвался генерал. -- Чай. -- Правильно. Один кофе, один чай, -- сказал он в селектор. Голубков сидел возле самого стола начальника, разложив оперативные документы. Не только круг задач, но даже само существование управления было глубокой тайной, не известной ни журналистам, ни большинству государственных деятелей. Однако полковник чувствовал, что не состояние оперативных дел будет сегодня главным предметом разговора. Слишком неторопливо вел беседу генерал, обычно жестко экономивший свое время и время подчиненных. По-видимому, дело будет касаться щекотливых кадровых вопросов или его -- Голубкова -- личного служебного соответствия. Постучав, вошел лейтенант-порученец и поставил два тонких стакана в металлических вагонных подстаканниках, как любил генерал. Подождав, пока он скроется за дверью, Нифонтов начал, прихлебнув кофе: -- Что у нас с группой Пастухова? Вот оно что. -- Группа в порядке. Мы не привлекали ее к работе больше четырех месяцев. Что-нибудь не так? -- Ребята ценные, не спорю, -- тяжело сказал Нифонтов, -- но, по-моему, Пастухова стало сильно заносить. Агентство "Набат" -- их контора? -- Да. Правда, Пастухов там ни при чем, а владельцы -- Дмитрий Хохлов и Олег Мухин. -- Стало быть, Боцман и Муха. -- Нифонтов задумчиво побарабанил пальцами по столу. -- Ты слышал, что в агентстве был взрыв? -- Так точно, предполагаю, что это спицынская группировка мстит Боцману. Он только что сдал МВД четырех членов банды. -- Ты, видимо, не читал еще утреннюю милицейскую сводку, Константин Дмитриевич. -- Читал, -- признался Голубков. -- Покрываешь своих? -- Никак нет, товарищ генерал. -- Голубков поднялся из-за стола и перешел на официальный тон. -- Я далеко не уверен, что расстрел спицынской верхушки -- их рук Дело. С местными бандитами в казино были таджикские авторитеты, они что-то затевали и могли перейти дорогу кому угодно. Так что,, возможно, Пастухов ко всему этому совершенно не причастен. Я собирался проверить и доложить. ^ Генерал махнул рукой: -- Да не становись ты в позу. Я вполне тебе доверяю, присядь, пожалуйста. -- Нифонтов заглянул в опустевший стакан из-под кофе. -- Мы не занимаемся милицейскими делами, и нас не волнует судьба десятка уголовников, давно заслуживших пулю. Но если Пастухов решается на подобные, м-м, акции возмездия непосредственно в столице, то складывается впечатление, что его группа становится не просто чрезмерно самостоятельной, а выходит из-под контроля управления. Это был не первый их разговор о лучшей оперативной группе, привлекаемой управлением. Этим "вольным стрелкам", практически наемникам полковник Голубков и управление не раз доверяли в высшей степени опасную и конфиденциальную работу, которую по ряду причин не могли выполнять официальные службы. Впрочем, для таких щекотливых дел и существовало управление. -- Пастухов обладает жесткой оперативной хваткой и хорошим чутьем. Он всегда действовал в наших интересах, Александр Николаевич. -- Из каких побуждений? Деньги? Блестящий офицер спецназа, Пастухов вместе со своей группой был несправедливо и жестоко разжалован и уволен из армии в самый разгар первой чеченской кампании. Потом он долгое время работал по заданиям управления, но, кажется, снова тучи сгущались над его головой. -- Нет, деньги -- не в первую очередь, -- убежденно заявил Голубков. -- Он просто хорошо оценивает ситуации, сочетая личную и общую пользу, но мы не раз убеждались, что основная внутренняя мотивация действий Пастухова и всей его группы -- обостренное чувство долга. -- Перед кем, Константин Дмитриевич? Вот вопрос. Ты в состоянии на него ответить? Голубков промолчал. -- Ты профессионал и должен сознавать, что Пастухов с увольнением из армии потерял внутреннюю опору, -- жестко продолжал Нифонтов. -- Он сам затрудняется определить, кому или чему он служит. Вроде бы внешне он придерживается удобной формы: он наемник, который время от времени выполняет задания нашего управления. Но всякий раз, получая приказ -- или, если хочешь, заказ, -- он подвергает его некой собственной оценке и, выполняя, привносит некоторые коррективы сообразно своим неопределенным и размытым ценностям, которые с большим трудом поддаются рациональному анализу. Посуди сам, в одном случае он поступает сообразно неписаному кодексу офицерской чести, а в другом, как прошлой ночью, хладнокровно расстреливает больше десяти человек. -- Я не уверен в его авторстве, -- упрямо повторил Голубков, отдавая себе отчет в том, что действительно пытается защитить Пастухова, в чем-то заведомо становясь на его сторону. -- Напрашивается вывод, что наметился определенный моральный дрейф в его сознании. Теперь он все больше выступает в качестве защитника "своих" -- и к этим "своим" он относит очень узкий круг людей, которым доверяет лично. -- Ну что ж, могу сказать, что управление входит в этот круг, -- твердо заявил Голубков. -- Я не верю, что Пастухов мог провести такую масштабную акцию, не поставив управление в известность. -- Во-первых, не управление, а лично полковника Голубкова, который для Пастухова является моральным гарантом его действий. А во-вторых, спрошу тебя: надолго ли он останется лояльным? Если он предпринимает самосуд в интересах своих друзей, значит, он не доверяет нам. Что, если в какой-то момент Пастухов решит, что управление действует не в русле его личных ценностей? Каковы будут его поступки? Вы готовы взять на себя ответственность? -- Да, готов, -- сказал Голубков, -- иначе я давно бы расстался с идеей использования группы Пастухова. Он профессиональный военный, русский офицер -- несмотря на разжалование, -- который выполнит любой наш приказ. Кроме того" если мы хотим иметь высококвалифицированную группу, способную к инициативным и самостоятельным действиям, мы должны не только мириться, но и поддерживать ее относительную независимость и готовность к принятию ее членами ответственных решений. Генерал покачал головой: -- Сойди с трибуны, Константин Дмитриевич, ты начальству лекцию читаешь. Мы должны их в узде держать, твердо контролировать их, иначе они таких дров наломают со своей хваленой самостоятельностью... И, похоже, наломали. Устроить такую бойню в центре Москвы! Голубков мог бы заметить (про себя, конечно), что проведению подобных акций Пастухова обучило государство и не раз потом требовало применять это умение на практике. Но генерал прав: если Голубков стал вести войну от своего имени, его песенка спета. -- Вы приняли какое-то решение относительно Пастухова, Александр Николаевич? Генерал поднял удивленный взгляд: -- В таком случае я не рассусоливал бы с тобой, теряя время, а отдал бы приказ, который ты бы в точности выполнил. Ценность этой группы достаточно велика, и я хочу сохранить эту группу -- именно в силу ее инициативности и надежности. Еще проще скажу: в силу ее результативности. Но я вижу опасность. Если Пастухов возомнил себя самостоятельной силой, то придется делать неприятные выводы. И второе. Подобные действия демаскируют эту хорошо законспирированную группу. Из МВД один человек сообщил мне, что они пытаются сейчас вычислить авторов акции, и среди прочих вариантов уже прозвучало слово "Набат". -- Понял, Александр Николаевич. -- Проверь причастность Пастухова к сегодняшним; событиям. В целом МВД вполне довольно "Набатом" и отдельно тем, что Спицын доигрался. У спицынских, кстати, недавно была жаркая схватка с солнцевскими, да и другие группировки они нередко затрагивали. Так что списать эту войну гангстеров есть на кого. Голубков понял; генерал нисколько не сомневается в том, будто только Пастух мог так коротко и жестко разобраться с держащей в страхе пол-Москвы бандитской группировкой. -- Разрешите идти, Александр Николаевич? -- Иди, Константин Дмитриевич, работай, Однако время зря не трать, И учти, в ФСБ и МВД кое-кто дорого бы дал за такую группу. Это чудо куда как похлеще их доморощенного суперкиллера Слоника. А в случае засветки перед МВД группа Пастухова теряет для нас практическую ценность -- это во-первых и главное. А во-вторых, то, что я уже сказал: вышедший из-под контроля Пастухов, который занимается в столице личным "джихадом", также обесценивает для нас свою бригаду. -- Я им покажу, сукиным детям, "джихад", -- в сердцах пробормотал Голубков, выходя из кабинета. * * * После того как за последние десять лет промышленность района благополучно угомонилась и стоки окрестных заводиков поубавились, в Чесну понемногу стала возвращаться рыба. Кризис во всем пошел Чесне на пользу: вот и удобрения с полей, которые раньше применялись немерено, теперь, на радость этой рыбе, перестали мутными потоками стекать в реку после каждого дождя. Даже раки, которые, как известно, водятся только в чистой воде, снова изрыли обрывистый правый берег своими глубокими норами. Вот на воскресших-то волнах Чесны и качался этим ранним утром катерок с двумя рыбаками. -- Выгребай, Константин Дмитриевич, вон он, мой поплавок, -- указал Пастухов на пенопластовый буек, которым было помечено прикормленное место. Полковник Голубков, который вчера вечером неожиданно позвонил ему и напросился в Затопино на рыбалку, откладывавшуюся "на лучшие времена" уже сколько лет, сильно заработал веслами. -- Тише на веслах, -- негромко сказал Пастухов. -- Лещ шума не любит. -- Отвык, -- оправдался полковник. Пастухов, понятное дело, нисколько не верил в то, что настали те самые "лучшие времена", когда у полковника управления может освободиться на рыбалку в водах Чесны целое утро. Сейчас он, не торопя Голубкова с разговором, налаживал на борту катера какой-то мудреный аппарат с экраном, крутил ручки настройки. -- Что это? -- поинтересовался Голубков. -- Сам посмотри, Константин Дмитриевич, -- отозвался Сергей. Голубков тихо положил весла и перебрался к экрану, на котором виднелся контур речного дна и темные силуэты подлещиков, поклевывавших прикормку. -- Дорого отдал? -- поинтересовался Голубков, покачав головой. -- Игрушка. Они заякорились над подводным склоном, и силуэты рыбешек исчезли с тут же зарябившего экрана. -- Тише, ушла рыба, распугали... -- Вернется, -- успокоил гостя Сергей, разматывая снасть. -- Игрушка, понятное дело, не моя. Мои ребята рыбу бредешком добывают. Не те времена, чтобы удочкой баловаться для успокоения души. А это фирменный эхолот для рыбаков. -- Пастухов посмотрел на бирку. -- "Лоренс-Игл" называется. Один из клиентов хранит у меня все снасти и эту игрушку в придачу. Иногда приезжает. Настроившись на глубину, закрепили в пазах удочки, приготовили подсачик и стали ожидать, поглядывая на экран, когда вернется распуганная рыба. -- О чем предстоит беседа? -- в лоб спросил Пастухов. Голубков, прекрасно понимая, что разговор будет очень нелегким, ответил вопросом на вопрос: -- Сергей Сергеевич, тебе нечего мне сообщить? -- Если б было -- я позвонил бы немедленно, -- спокойно ответил Пастухов. -- Расстрел Спицы и остальных -- ваше дело? -- прямо спросил Голубков. -- Или ты полагаешь, что это управления не касается? -- Именно так я и полагаю. -- Почему, позволь тебя спросить? -- Потому что до тех пор, пока я не сообщил вам об этом, вы не являетесь соучастниками или укрывателями преступника, -- размеренно объяснил Пастухов. Поплавок его удочки нырнул, Пастухов резко дернул в сторону, а затем, перебирая руками леску и аккуратно укладывая ее на воду, чтобы не запуталась, вытянул подлещика, подхватив его у поверхности подсачиком. Что ж, такое место для тяжелого разговора позволяло избежать тягостных пауз и в то же время давало возможность для спокойного формулирования фраз. -- Стало быть, осознаешь себя преступником? -- спросил Голубков, принимая из его рук рыбу и отправляя ее в садок, привязанный за бортом. -- Юридически, -- внес ясность Пастухов. -- "Набат" находится под подозрением в связи с этим происшествием, -- сообщил Голубков. Пастухов принял это к сведению, но упрямо сказал: -- Я не прошу у управления помощи. -- Будешь участвовать в войне против московских гангстеров? -- Почему бы и нет? -- И собираешься ее выиграть? -- Почему бы и нет? -- повторил Пастухов. -- Потому что управление этого не позволит. Мы не можем покрывать такие действия в центре Москвы. -- Вот поэтому я и не сообщил ничего в управление. Тупиковая ситуация. Патовая. Голубков сидел напротив Сергея, переводя взгляд то на поплавок, то на лицо Сергея. -- Давай перейдем к конструктивному разговору, Сергей, -- предложил он. -- Генерал отдал распоряжение предупредить и то ли наказать, то ли помочь вам. Но я должен предоставить ему разумные объяснения того, что произошло. Он -- по должности -- не настолько доверяет тебе и твоим людям, чтобы пропустить эту историю мимо внимания. -- Что тут объяснять, Константин Дмитриевич? -- удивился Пастухов. -- Все предельно ясно. Я, видимо, должен был оставить Боцмана и Муху на прицеле у бандитов, чтобы не скомпрометировать перед управлением свой чистый образ. Позволить им погибнуть и лишиться группы, которая способна работать на то же управление? Я не собственность управления, я только договорник, четко выполняющий определенные работы, по сравнению с которыми ликвидация спицынских бандитов -- мелкое правонарушение. -- Выполняя задания управления, вы действуете на основании санкций самого высокого уровня и приносите огромную пользу России. Не стоит забывать об этом, -- размеренным голосом четко проговорил Голубков. -- Я стараюсь в это верить. -- Веришь или только стараешься? -- Последовал жесткий взгляд в лицо. -- И да, и нет. Иногда складывается впечатление, что мы отгоняем от пирога одних, чтобы их место заняли другие. Есть ли от этого польза России -- не уверен. Я готов защищать свою семью и своих боевых товарищей всеми доступными мне методами. Если бы Боцман не отправил жену и сына в Калугу, они тоже находились бы в опасности. Если бы они погибли, вы бы дали мне санкцию на уничтожение Спицына? Разговор не получался. -- Послушай, Сергей, -- еще раз попытался начать Голубков, закрепив удочку в пазу и отвернувшись от нее. -- Обратись ты сразу в управление, я нашел бы способ воздействовать на ситуацию, не проводя силовых мер. Ты готов втянуться в бесконечные криминальные разбирательства и даже не оцениваешь всей их безнадежности. Я прежде всего расцениваю твою группу как ценную боевую единицу управления, способную к проведению важных операций, от которых зависят судьбы целых народов. Армия трещит по всем швам. С юга усиливается мусульманское давление, которое подпитывается большими наркоденьгами. Террористические группы, похищения, лагеря подготовки боевиков, вывоз капиталов на Запад. Все это -- и многое другое -- находится в сфере деятельности управления. Твои спицынские рэкетиры не имеют никакого значения в масштабе страны, а ты ставишь под угрозу само существование своей группы, ввязываясь в какой-то мелкий личный "джихад". Голубкова, произносившего не без некоторого внутреннего смущения эту "передовицу из газеты", насторожило внимание Пастухова и даже легкая улыбка, тронувшая уголки его губ. Полковник остановился. Пастухов тщательно вытер руки, достал из сумки небольшой дочкин плеер, захваченный из дому, и протянул его Голубкову. -- Послушайте одну запись, товарищ полковник. -- С этими словами он вынул из кармана магнитофонную кассету. Голубков без вопросов вставил кассету в плеер. В тишине раннего утра над речной зыбью зазвучали голоса, два или три из них -- с акцентом. "-- На этот раз мы сильно сократим путь для товара. Больше мы не будем возить его через всю страну на колесах. -- Он сам полетит, как птица? -- Ты зря смеешься, Шрам, товар сам прилетит в Москву вместе с Возехом. Твое дело -- отправить его дальше и получить деньги. -- Самолеты -- дело опасное, большой груз наверняка застукают. Потеряем все. -- Самолеты вообще -- да. Но не военный грузовой самолет. У военных груз таможня не досматривает. -- Смотря откуда он летит. -- Место погрузки мы пока назвать не можем. Но место очень хорошее, уважаемое. А садится самолет в Москве на военном аэродроме". Голубков приостановил запись, спросив: -- О каком грузе идет речь? -- Наркотики, -- пояснил Пастухов. Чтобы облегчить полковнику понимание, он стал расшифровывать, кому принадлежит каждая реплика в разговоре, записанном в доме адвоката и происходившем между спицынскими бандитами и их таджикскими гостями: "Солуха. Речь идет, таким образом, о больших партиях? Возех. Частями по миллиону -- в наших ценах. Частей будет несколько. 3ураб. Это груз одного очень важного человека, который везет товар из Пакистана. Это большой друг нашего Гузара. Спицын. Он хочет забить постоянный канал? Возех. Мы все этого хотим. Но человека по имени Захир интересует покупка оружия... Солуха. О каком оружии... Спица (перебивает). Подожди об этом. Какова наша роль в деле и какова моя доля? Возех. Захир -- щедрый человек, но деньги ему нужны на газават, который он ведет во всем мире. Его опасно подводить. Вы должны обеспечить приемку груза в Москве, отправку в Петербург и получение денег. Вы расфасуете товар в Москве? Спица. Как обычно. Назовите процент. Зураб. Пятнадцать..." На этот раз прослушивание прервал Пастухов: -- Дальше они нудно торгуются, но при этом проговаривают многие детали операции. Вам интересно, Константин Дмитриевич? Голубков сердито взглянул на него, но это было уже добрым знаком -- сердитое и деловое отношение. Голубков приготовился к работе, его сильный аналитический ум уже вовсю перерабатывал новую информацию. -- Так о каком оружии идет речь? И о каком человеке? Кто такой Захир? Почему ты сразу не сообщил мне об этом материале? Пастухов кивнул. -- Я сам прослушал это только вчера вечером. Запись сделана Мухой и Артистом перед выездом бригады в казино, я в это время находился в другом месте. -- Давай остальные материалы, отдам в расшифровку. Надо тебе посидеть вместе с парнями, помочь им идентифицировать голоса. Сматывай удочки, поехали, -- заторопился полковник Голубков, не сводя глаз с экрана прибора, на котором снова была видна стайка подлещиков. -- Твою мать, дожили: рыбу на экране смотрим! Теперь и он верил, что спицынская группировка была отнюдь не только уголовным сбродом, не стоящим внимания управления. Вот только группировки, как таковой, уже не существовало. Совершенно секретно Экземпляр единственный, машинописный Занесению в компьютерную базу данных не подлежит Начальнику Управления по планированию специальных мероприятий генерал-лейтенанту Нифонтову А. Н. ИНФОРМАЦИОННО-АНАЛИТИЧЕСКАЯ ЗАПИСКА Сведения на лицо, именуемое Возехом, в информатории отсутствуют, видимо, он является одним из полевых командиров или лидеров родовых групп. В данном случае он представляет интересы исламистской оппозиции, а также известного эмиссара исламистов Али Амир Захира в вопросах приобретения оружия. Зураб -- его помощник и не представляет самостоятельного интереса. Солуха Григорий Иванович -- помощник депутата Госдумы Н.Н.Кубасова, обладает обширными деловыми и политическими связями, осуществлял юридическую и информационную поддержку спицынской группировки. Данные на Спицына и других см. в прилагаемой сводке МВД по поводу ликвидации спицынской преступной группировки 11 августа с.г. Следует отметить отсутствие в ней каких-либо сведений о причастности группировки к наркобизнесу и ее связях с Таджикистаном. Анализ материалов прослушивания переговоров между членами преступной группировки Спицына и представителями таджикской стороны позволяет предположить следующие тенденции и установить факты: 1. В Таджикистане произошла смычка между лидером радикальной исламистской оппозиции Азимом Гузаром и дельцами наркобизнеса с целью проведения совместных финансовых операций. 2. Упомянутый в переговорах Али Амир Захир является известным международным террористом, возможно, представителем Бен Ладена; Али Амир Захир, настоящее имя -- Дуфар Сарух, находится в розыске Интерпола с 1983 года, участник терактов в Иране, Ливане, Вашингтоне, его ожидаемое появление в Душанбе свидетельствует о растущей поддержке со стороны арабских лидеров международного терроризма исламской оппозиции Таджикистана. 3. Ожидаемая переправка груза наркотиков посредством транспортной военной авиации должна происходить не с территории Таджикистана, где для этого нет условий, следовательно, наркотический синдикат, который пытается построить таджикская оппозиция, включает себя и военных некой третьей страны, прилегающей к Таджикистану. Тенденция к увязке интересов столь разных групп свидетельствует об изменении политической обстановки в Таджикистане, о стремлении исламской оппозиции обзавестись независимым финансовым источником, наладить нелегальные международные связи. Эти факты хорошо увязываются с поступающими из Таджикистана сведениями о растущей агрессивности политического блока Азима Гузара, вытеснении с арены борьбы демократической оппозиции и растущем давлении на правительство Рахмонова. Политические тенденции в Душанбе входят в сферу непосредственных интересов управления. Организация нового мощного наркотического коридора способна повлиять на криминогенную обстановку в Москве и России, обострить ее, резко расширить международные связи наркобизнеса. Участие в наркосиндикате российских военных и военных третьих стран, способных предоставить транспортную авиацию и аэродромы под Москвой, требует самостоятельного изучения, однако входит в компетенцию соответствующей службы ФСБ. Требует дальнейшей разработки информация о нелегальном пребывании на территории Таджикистана и, возможно, России Али Амир Захира. Можно предположить, что лидеры исламистской оппозиции Таджикистана (в частности, Азим Гузар) явились связующим звеном между зарубежными исламистскими террористическими организациями и местными наркодельцами. Ключевой интерес представляют цели пребывания Али Амир Захира на территории страны; необходимо выяснить, что является его основной задачей: помощь исламистской оппозиции в Таджикистане либо предполагаемая закупка вооружений. Обращает на себя внимание интерес к зенитным системам, которые могут быть, к примеру, использованы Бен Ладеном для защиты учебно-тренировочных баз боевиков от превентивных ударов США. В связи с вышеизложенным считаю целесообразным провести разведывательную операцию на территории Таджикистана, Дата. Начальник аналитического отдела генерал Слепцов П. В.". К короткому отчету аналитиков, который Нифонтов, просмотрев, бросил на стол, прилагалась расшифровка переговоров, исчерканная в нужных местах маркером полковника Голубкова. Генерал углубился в чтение: "Солуха. Давайте все-таки вернемся к прозвучавшему вопросу о закупке оружия. Спицын. Возех, у тебя стволов не хватает? Дарю! Смех. Передача подарка. Возех. Спасибо, брат. Но Захир не интересуется карманным оружием. Солуха. Что за человек хочет покупать оружие? Захир? Кто это? Возех. Очень серьезный человек, Григорий Иванович. Он привезет товар и хочет купить оружие для воинов ислама. Партия очень надеется на его помощь. Солуха. Как, говоришь, его имя? Возех. Али Амир Захир, так его имя полностью. Солуха. Мне оно неизвестно. Возех. За ним стоят люди, имена которых хорошо известны во всем мире, но ему следует называть эти имена самому, если у вас найдется чем его заинтересовать. Спицын. "Калаши", "хлопушки", взрывчатка? Возех. Эти вещи, скорее, понадобятся нам самим. Захир интересовался по большей части системами залпового огня, зенитными установками, "Иглами"... Солуха. А С-300 он не купит? Возех. Разве это возможно? Солуха. Нет, конечно. Мы на Кипр никак ее не продадим... (Пауза.) Я должен понимать, что речь идет о таких (выделено интонацией) деньгах? Возех. Именно. Солуха. И человек, обладающий такими деньгами, приедет к вам? Возех. Человек, который сможет вести переговоры о таких (выделено интонацией) деньгах..." Нифонтов отложил распечатку в сторону. -- Какие ты видишь возможности для работы по этому направлению? -- спросил генерал у сидящего перед ним полковника Голубкова. -- Дело практически провалено действиями Пастухова. Московские фигуранты попросту уничтожены. -- Уничтожены только посредники. Картина представляется следующей: таджикские связники до сих пор имели ограниченные объемы сделок, они впервые пробовали организовать крупную поставку и впервые связаны с политическими и военными силами. Таким образом, основные фигуранты нам известны, и они находятся в Душанбе. Это Азим Гузар, Али Амир Захир, некий Возех. В создавшейся обстановке они будут вынуждены либо искать новые каналы для поставки наркотиков, либо должны отказаться от своих планов. -- Что ты предлагаешь, Константин Дмитриевич? -- Послать в Душанбе команду Пастухова под видом покупателей наркотического сырья. Поручить им разведывательную операцию, а если возможно, то и внедрение в эту группировку. Нифонтов задумался: -- Таджики опирались на уголовников. Захотят ли они поверить группе Пастухова? Ведь у него и его ребят, так сказать, совсем другой "окрас"... -- А что, если послать их под таким "соусом"... Они уничтожили конкурентов. Они хотят перехватить спицынское дело. Они бывшие военные. У них, следовательно, могут быть соответствующие связи с торговцами оружием. Такое положение дел открывает для нас оперативные возможности. Нифонтов хмыкнул: -- Их увольнение и разжалование во время прошлого чеченского конфликта неплохо вписывается в такую легенду. Хорошо, давай обсудим подробности операции. Оба офицера подумали также о том, что задание, если оно будет дано, разом решит проблему с группой Пастухова. * * * Пастухов отказался от ужина, но остался сидеть вместе с семьей за общим столом. Дочка, Настена, канючила, как она умела, роликовые коньки. И хотя в Затопино была только небольшая заасфальтированная площадка -- перед сельсоветом, да и та сплошь изрытая проплешинами, Пастух, из которого Настена вила веревки, обещал ей подумать об обустройстве специальной площадки для катания. -- Вернусь только из поездки, -- сказал Пастухов, -- и займусь этим. И тут же на глазах Ольги появились слезы. -- Опять... -- выдохнула она. -- С чего ты взяла?! Я же по два раза на неделе по делам езжу. -- Да не пытайся ты меня обмануть, Сережа, я ведь душой все чувствую... -- Ну перестань, Оленька, -- Пастухов вздохнул. -- Ты же знаешь -- надо... Ему случалось без запинки проходить детекторы лжи, но еще ни разу не удалось обмануть свою Олю, она чуяла серьезные перемены любящим сердцем, удивительным женским чутьем. -- Я тебя не обманываю, Оля. -- Он ласково положил ей руку на затылок. -- Еще ничего не решено, скорее всего, мы откажемся от этой работы. И даже если ребята решат взяться -- задание на этот раз совершенно простое, ничем таким нам не грозит. Веришь? Ольга опустилась на табурет и тяжело вздохнула. * * * "Вот она -- еще одна моя роль в этой жизни, и, наверное, основная, -- невольно думал Пастухов, стоя на службе в маленькой сельской церкви в Спас-Заулке. -- Я исполняю ее под режиссурой Управления по планированию специальных мероприятий, которое подчиняется непосредственно администрации президента. Я имею дело со старым сослуживцем -- Константином Дмитриевичем Голубковым -- и сам даже толком не знаю, что это за управление -- не ФСБ, не внешняя разведка, не МВД. Я научился до некоторой степени доверять Голубкову, который не раз уже отстоял наши жизни в грязных играх политиков и спецслужб. Больше того, я почти верю в то, что задания, которые мы выполняем, идут на пользу... Трудно только до конца понять -- кому. России? Добрым людям? Здоровым силам в правительстве? Жителям моей деревеньки они идут на пользу -- вот это точно, потому что все станки в моей мастерской, где мои односельчане заняты, куплены на гонорары от наших заданий. Факт остается фактом: мы профессионалы, и время от времени полковник Голубков предлагает нам выполнить задание, которое нельзя поручать разведке или ФСБ. И мы действуем на свой страх и риск -- страна немедленно откажется от нас, если мы попадемся на горячем -- во имя этой же самой страны..." Вечерняя служба завершилась. Певчие разошлись, перекрестившись на купола, сторож подметал церквушку. Отец Андрей тушил свечи перед образами, завтра утром их снова зажгут. Он повернулся на мои шаги, понял, почему я остался после службы, молча посмотрел и, ни слова не говоря, достав из ящика семь свечей, протянул их мне. И я поставил их перед образами. Две за упокой душ убиенного лейтенанта спецназа Тимофея Варпаховского и убиенного старшего лейтенанта спецназа Николая Ухова по кличке Трубач. Четыре во здравие, перед Георгием Победоносцем, покровителем воинов. Во здравие бывшего капитана медицинской службы Ивана Перегудова по прозвищу Док. Во здравие бывшего старшего лейтенанта спецназа Дмитрия Хохлова по прозвищу Боцман. Во здравие бывшего лейтенанта спецназа Семена Злотникова по прозвищу Артист. Во здравие бывшего лейтенанта спецназа Олега Мухина по прозвищу Муха. И седьмая свеча... За себя? Во свое здравие тостов не произносят, свечей не ставят. Так за что она -- седьмая свеча? За то, чтобы приказ, который выполняешь, был не во зло? Вот только боевой приказ всегда во зло -- для врага. Тогда, может быть, за то, чтобы отличать вряга от друга, от ни в чем не повинного человека? Но чаще всего враг -- это такой же, как ты, профессионал, который стреляет в тебя. Вот и все. Тогда за что же эта свеча? И я просто прочел единственную молитву, которую знаю целиком: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного" -- и зажег седьмую свечу. * * * -- Что пришел, Сергей Сергеевич, опять собираешься в путь? -- спросил священник, когда я закончил. Я смолчал, подивившись про себя, как безошибочно сегодня узнают мои мысли. Впрочем, кому и знать твою душу, если не жене и священнику... -- Беспокоишься перед дорогой? -- Он снова поднял свой невозмутимый взгляд. -- Я и вправду еще не знаю, отец Андрей. Но вы, видимо, правы... Похоже, завтра придет... -- я замялся, -- приказ. Опять мне в поход. -- Что же мучит тебя? -- Двое товарищей моих уже погибли, а я не знаю, стоило ли наше дело того, чтобы эти люди ушли из жизни. Отец Андрей прошел в глубину храма и вернулся, держа небольшую книгу в мягком переплете, листая, сказал: -- Никто не уходит из жизни раньше времени, все мы в Божьей руке. А что касается твоего пути... Вот послушай: "Благоугодим Господу, как воины угождают Царю; ибо, вступивши в это звание, мы подлежим строгому ответу о служении. Убоимся Господа хотя так, как боимся зверей; ибо я видел людей, шедших красть, которые Бога не убоялись, а услышав там лай собак, тотчас возвратились назад, и чего не сделал страх Божий, то успел сделать страх зверей". Священник смолк. Помолчал и я, удивленный. Я всегда знал, что были в русской армии священники, которые благословляли воинов на ратный подвиг, что заповедь "Не убий" не означает, что не должно человеку защищать свой дом и страну, -- все это я чувствовал и понимал, но не знал, что так в Писании сказано про воина, про меня, русского офицера: "...вступивши в это звание, мы подлежим строгому ответу о служении". -- Откуда эти слова, отец Андрей? -- Из наставления монахам, писанного в восьмом веке игуменом Синайской горы, оно называется "Лествица". Человек этот, прежде чем принять сан и написать свое наставление, удалился в пустыню и молчал там сорок лет. Если бы и все мы помолчали и подумали сорок лет или хотя бы сорок дней, прежде чем говорить что-нибудь людям... -- Значит, и с точки зрения Церкви дело воина -- служить? То есть -- убивать? -- Я напрягся, глядя ему в глаза. Не за этим ли разговором пришел я в храм? -- Не прячься за Церковь, Сергей. -- Первый раз в жизни меня упрекнули в том, что я прячусь, но возражать я не стал, потому что священник был прав: видно, я захотел получить от него индульгенцию. -- Твой путь -- это дело твоей веры, никто, кроме Господа, тебе не ответит, праведен ли твой путь. По делам твоим увидишь, кто ты. Я прочитал тебе строки из "Лествицы", чтобы ты сам, внутри себя прислушался к своей вере. И я ушел из опустевшего храма, наполнившись чем-то вроде молитвы: "Вразуми меня, Господи. И если судьба моя быть псом Твоим, то укажи мне воров, которые не устрашились имени Твоего, чтобы я остановил их..." Глава пятая. Газават Старший Дудчик возвращался к привычной рутине службы в Главном штабе РВСН[1] в Москве. Сделав решительный шаг, он на время успокоился, и даже сыновья генерала Сытина, даже покровительственный тон Петра Иосифовича, купившего его за триста долларов и путевку в Сочи, -- даже они теперь не столь тревожили его ненависть. Он понемногу копировал свежую информацию, но делал это, скорее, по привычке и врожденной добросовестности в работе. От брата сведений пока не поступало. Дискета стоимостью в миллиард долларов хранилась в надежном тайнике. Племянница подружилась с дочерью, и вместе они наполняли непривычным гамом и беспорядком ухоженную квартиру Виталия Дудчика. Полковник с явной скукой на лице читал свежий номер газеты "Сегодня", купленный по дороге на службу, где рьяные газетчики расписывали перипетии очередной гангстерской войны с расстрелом машин и взрывом ремонтного цеха автосервиса. Полковника ракетных войск не впечатляло число убитых, поскольку оружие, которым он ежедневно профессионально занимался, было способно уничтожить в одни сутки всех гангстеров Москвы и Чикаго. Не остановил его внимания и тот факт, что погибшие накануне гибели встречались с тремя таджикскими авторитетами, -- это позволяло газетчикам предположить связь спицынской группировки с международной наркомафией. Мало ли таджиков на свете? И откуда было знать полковнику Дудчику, что судьба, протянувшись несколькими незримыми нитями между Душанбе и Москвой, готовилась намертво замотать его в тугую и липкую паутину, где первыми жертвами оказались эти нелюбопытные ему люди. * * * Алексей Дудчик, в свою очередь, находился в совершенно другом настроении. Он метался по душной, комнате гостиницы в Душанбе. Время шло, а вариант все не находился. Хотя, допустим, времени-то как раз прошло совсем немного. Но холодное отношение английского атташе, проявленное им на фуршете у министра, настолько обескуражило Алексея, что он растерялся. Он пробовал уговаривать себя, что такое серьезное предприятие потребует месяцев подготовки, но ему хотелось, чтобы все произошло побыстрее. А главное, хотелось хоть какой-то определенности. Тем большей была радость Алексея, когда, подняв трубку, он услышал английское: -- Good day, Alex. -- Добрый день, -- ответил младший Дудчик, у которого сразу отлегло от души. -- Чему обязан? -- Я слышал, что вы отправляетесь на заставу. -- Вас правильно информировали. Прилетела съемочная группа с ОРТ, будут делать репортаж. Мы полетим по нескольким заставам, в том числе высокогорным. Дня на три-четыре. Потом они отправятся в Узбекистан. -- У них будет свой вертолет? -- Да, организация не из бедных. -- А в их вертолете найдется место для одного англичанина и гуманитарной помощи? У меня есть лекарства для ваших пограничников, килограммов сорок -- пятьдесят. -- Я думаю, телевизионщики с радостью возьмут вас с собой. Я сейчас перезвоню сначала им, а потом вам, господин Янг. -- Буду вам очень благодарен. А когда планируется вылет? -- Завтра в четыре утра. -- Всего доброго, Алексей. Жду вашего подтверждения. Да, и не забудьте вашу заявку. "Учись, мальчишка, как дела делаются, -- сказал себе Алексей. -- Сбил с меня спесь, а через день-другой спокойно позвонил и предложил вариант, совершенно безопасный для себя. Попробуй спрячь группу захвата ФСБ в вертолете или на горной заставе". Алексей, не в силах сдержать волнение, набрал сгоряча московский номер брата. Ответила невестка, охала, сочувствовала, совсем не думая о том, что за международный разговор придется платить отнюдь не богатому офицеру, служащему в Таджикистане. Впрочем, спишу на служебные нужды, подумал Алексей и попросил к телефону дочку. Дочка весело защебетала в трубку о том, что в Москве совсем не так жарко, она даже кофточку надевает на улицу. Все детки во дворе русские, только один негритенок, а скоро она пойдет в ту же самую школу, что и сестричка. Алексей совсем растаял, пообещал при первой возможности прилететь на побывку, а в заключение попросил передать дяде Виталику, что ловил крупную рыбу, можешь развести руками и показать: во-от такую. А у дяди Леши жена в роддоме, может, мальчика родит. "Вот пусть и "декодирует" мое сообщение, криптограф хренов", -- с ехидцей и весело подумалось Алексею. * * * Вертолет, покачиваясь, утвердился на каменистой площадке, и рев двигателей начал ослабевать. Полет на этом железном чудовище вряд ли мог доставить кому-либо хоть малейшее удовольствие. Три часа оглушительного шума, вибрации и болтанки измочалили пассажиров. Под винт бежали офицеры и солдаты, соскучившиеся по новым лицам. Командир заставы по-военному представился съемочной группе ОРТ, а с давно знакомым Алексеем просто обнялся, и потом они долго хлопали друг друга по плечам, предвкушая хороший ужин. Угощали их мясом горного тура, специально подстреленного по приказу командования к приезду гостей. У Янга -- завзятого охотника -- загорелись глаза. -- Господин Янг хочет подстрелить козочку, -- объяснил Алексей. -- А почему нет, -- пожал плечами командир. -- Немного везения -- и подстрелит. -- Тогда мы, может быть, пробежимся по горам, пока будут идти съемки? -- предложил Алексей. -- Да я и сам бы с вами с удовольствием пошел, но надо интервью давать. Старшего прапорщика Васина отпущу с вами. Коля, пойдешь еще раз за козликом или хочешь в звезды телеэкрана? -- спросил он у худенького прапорщика. -- Он у нас главный добытчик. Только поэтому и не голодаем особо, -- пояснил капитан. -- Есть дичь? -- с интересом переспрашивал Нейл. -- Как не быть. -- А не опасно? -- спросил режиссер. -- Ведь совсем недавно было нападение на заставу. -- Поэтому и безопасно. Мы вызвали Ми-24, которые прочесали все вокруг. Боевики ушли после обстрела куда подальше. Так что можно идти спокойно. Но бдительности не терять, -- добавил он. Снабженные карабинами, один из которых был с оптическим прицелом, охотники ходко пробирались тропой. Прапорщик оказался довольно разговорчивым: -- Сейчас козы высоко пасутся. Лето все-таки. Мы выйдем на юго-западный склон, наверняка встретим стадо, а то и два. Какие там бои весной происходили, только стук стоял. Видели рога в столовой? Я завалил в прошлом году. Знатный был самец, есть противно было -- до того вонял. Прапорщик Васин приложился к биноклю: -- Вот что, гости дорогие. Ступайте вы вон в ту ложбину с кустами и сидите. Сидеть с час придется. Я пройду выше по склону и пугну на вас стадо. А вы уж не зевайте -- и получите полное удовольствие. Это как нельзя лучше устраивало Алексея, у которого за пазухой лежали заветные документы. -- Вот и прекрасно. А горные куропатки тут есть? Они сейчас упитанные, вкусные. -- Есть, как не быть. Этого добра здесь немерено. Тут, я вам скажу, ирбис ходил. Вот его бы завалить. -- Прапорщик почмокал губами. -- Такую шкуру домой бы привезли, просто заглядение. -- What is it "irbis"? -- спросил Нейл, не разобравший главное слово в речи проводника. -- Это снежный барс на местном языке. Красивая кошка и довольно опасная. Поглядывайте, Нейл, она может крутиться вокруг туров. Минут через пятнадцать они достигли ложбинки и укрылись в кустах, положив приготовленные карабины перед собой. -- Показывайте ваши бумаги, -- сказал Янг. Алексей достал из кармана рубашки сложенные вчетверо листочки. Нейл Янг углубился в их изучение. -- Я понимаю, речь идет о стратегических ракетах. Я весьма удивлен. Откуда у вас могут оказаться такие, материалы? -- Товаром земля полнится. Я только посредник. Мое дело свести покупателя и продавца. -- Я понимаю, что такое посредник. Но мне непонятна дикая мысль торговать этими сведениями здесь. -- Отчего же? Господин Янг на этот раз испытывал трудности не только с русским, но и с родным языком, пытаясь объяснить Алексею всю несуразность его затеи: -- Трудно найти более неподходящее место. -- А вам не кажется, что попытки выйти на контакт с западным разведслужбами именно в этих диких местах более безопасны именно в силу своей неожиданности? -- Не знаю, -- пожал плечами Нейл. -- А чего, собственно, вы ожидаете от меня? -- Я уже говорил вам, что хочу одного -- чтобы вы передали эти бумаги в надлежащие руки, специалистам. Пусть их проверят на достоверность. Лицо, которое предложило эти сведения, говорит, что именно эти сведения поддаются относительно несложной проверке. -- Возможно, я не специалист. Допустим на минуту, что сведения внушают доверие. Что дальше? -- Дальше продавец надеется получить задаток в знак серьезности намерений покупателя. После чего я сведу потенциального покупателя с владельцем полного пакета сведений. Они проведут переговоры по стоимости всего пакета. Янг внимательно осмотрел склон, но прапорщик еще не мог успеть обойти стадо. -- Каким же должен быть задаток? -- Двести тысяч. -- Двести тысяч чего? -- уточнил Нейл. -- Долларов, естественно. -- Ого! Вы всерьез полагаете, что эти листики стоят такой суммы? -- Не знаю, потому что я, как и вы, не специалист. Возможно, и стоят, а возможно, и нет. Но именно столько стоит возможность войти в контакт с владельцем секретов. -- То есть это ваша доля как посредника? -- Нет, хотя часть этих денег осядет в моем кармане, не скрою. -- Очень сомневаюсь, что она у вас осядет, -- прямо заявил Янг. -- Более реальная цифра -- две, три, от силы пять тысяч. Но кто же станет платить такие значительные суммы за обещания? -- По-видимому, тот, кто разбирается в вопросе. -- Какова же стоимость основного пакета? -- Три миллиона. -- God! Вам нужно работать на фондовой бирже -- вы с такой легкостью оперируете суммами, представляющими значительное состояние для простого англичанина. Вы в своем уме? -- Это цена, назначенная владельцем пакета, он считает, что на самом деле его стоимость в десятки и сотни раз больше. -- Что же в этом пакете? Алексей начал неторопливо перечислять, как научил его старший брат. -- Перестаньте, Алексей, -- поморщился англичанин. -- Я уверен, что у вас в кармане лежит листок с полным перечнем, иначе мы имеем дело с явным мошенничеством. Вы ведь не специалист, как вы сами недавно признали? -- Совершенно верно. -- Следовательно, хозяин сведений должен был оставить вам полную спецификацию своего информационного товара. -- Мы предполагали, что до нас черед дойдет несколько позже, когда вы убедитесь в подлинности полученных документов. -- Но откуда следует, что если вот эти листики содержат полезные и достоверные сведения, то и остальная информация будет истинной? Алексей стал в тупик. -- Ну... по крайней мере, такая вероятность появится. -- И вы думаете, что за эту вероятность вам заплатят сначала двести тысяч, а потом три миллиона долларов? Знаете, вы мне напоминаете человека, который показывает то ли настоящий, то ли фальшивый золотой пиастр, предлагает его проверить на зуб, а затем пытается уверить вас, что он продаст вам подлинную карту Острова сокровищ. Алексей полез в карман, когда Нейл вдруг схватил карабин и дважды с неподдельным азартом выстрелил. Подняв глаза, Дудчик увидел, как горный тур с завернутыми рогами, поднявшийся на дыбы после первого выстрела, медленно валится на бок. Стадо самок метнулось вверх по склону, как это всегда делают горные животные, а вожак забил в агонии ногами. -- Поздравляю, -- сказал Алексей. -- Причем, -- продолжил англичанин свою речь с того места, где прервал ее, -- человек этот предлагает даже не оригинал карты, а собственный с нее рисунок, где он мог произвольно изменить любую деталь. Алексей похлопал в ладоши: -- Браво, господин Янг, вы меня уничтожили | своими сарказмами и метафорами. Вот список, взгляните на него, но с собой я вам его дать не могу. Таковы инструкции, и я намерен строго им следовать. Янг углубился в чтение. -- Впрочем, я думаю, что вы сами составите дома точно такой же список. Мнемонические упражнения в обязательном порядке входят в программу там, где вас готовили к вашей миссии. -- Вы меня за Джеймса Бонда принимаете? -- усмехнулся атташе. -- Стреляете вы, по крайней мере, не хуже, -- польстил Алексей охотнику. -- Благодарю за оценку. Вы хотите сказать, что весь этот объем вы готовы предоставить на продажу?.. -- Позвольте назад бумажку. Именно это я пытаюсь битый час донести до вашего сознания. Теперь представьте на минутку, что весь этот материал стратегического значения действительно продается за три миллиона долларов. Ваша страна тратит миллиарды на то, чтобы получить с помощью спутников и агентуры малую часть этих сведений. А тут они все. -- Но вероятность того, что это не фальшивка и не дезинформация, -- меньше одного процента. -- Проверяйте. -- Есть один-единственный способ достоверной проверки -- опубликовать эти сведения, и если Россия начнет менять всю систему управления ядерными силами, значит, мы купили оригинал. Но он, к сожалению, уже не даст преимуществ в военном отношении. -- К чему мы пришли? -- Как вы и требовали, я отправлю эти сведения в компетентные руки. К сожалению, вы не хотите назвать даже приблизительно источник вашей информации, и поэтому и так изначально небольшие шансы на осуществление сделки будут стремительно падать и дальше. -- Стоит назвать этого человека, и он попадет в очень опасное положение. Поэтому необходимое условие -- выплата аванса. Эти деньги помогут ему обезопасить себя на период до завершения сделки. -- Как он надеется получить эти миллионы? -- Банковский счет в Швейцарии, Лихтенштейне или Гонконге и переправка за границу. -- В каком виде находятся все эти сведения? -- ZIP-дискета. -- Могу посоветовать одно, -- завершил англичанин, глядя на появившегося наконец на склоне прапорщика, -- будьте осторожны и наберитесь терпения. Нейл срубил штык-ножом крепкую ветку куста, и они отправились связывать тяжелую тушу, из которой проводник уже выпускал кровь. Оператор с удовольствием отснял сцену, как Алексей и Нейл Янг, сгибаясь, тащат в лагерь огромного тура с завитыми рогами. * * * На следующий день Довлат Худайбердыев включил в своем служебном кабинете телевизор, чтобы посмотреть программу "Время", пробегая тем временем деловые бумаги. Третьим сюжетом шел репортаж из Таджикистана, который не мог не привлечь его внимание. Девушка-репортер с микрофоном рассказывала о том, что не прекращаются провокации на таджикско-афганской границе, обстрелы гарнизонов застав. Камера шла вдоль стены казармы, демонстрируя следы автоматной очереди (оставленной для красочности самим капитаном после горячей просьбы телевизионщиков), на фоне этой стены командир заставы, волнуясь и пряча руки, рассказывал согражданам: -- Мы понимаем, что никто, кроме нас, границу здесь держать не будет. Московский погранотряд продолжает нести службу, а что делать? Двадцать восемь человек личного состава, три офицера, два прапорщика -- и мы контролируем больше двадцати километров сложнейшей горной местности. -- Часто бывают обстрелы? -- Бывают... На этот раз, к счастью, не были использованы минометы. В прошлом году у нас погибли двое и были госпитализированы четверо, когда по заставе ударили минометом с афганской стороны. -- А как вас снабжают здесь? Деньги платят вовремя? -- Деньги здесь, в общем-то, тратить негде. Денежного довольствия мы не получали три месяца, но не это главное. Солдат угнетает изолированность от мира, плохая пища. Прилетает два раза в месяц вертолет, привозит вермишель, тушенку. Картошки не видели с зимы. Свежих овощей практически не бывает. Спасибо, прилетел англичанин с гуманитарной помощью: теперь выдадим солдатам хоть муль-тивитамины, чтобы не болели от авитаминоза. Худайбердыев насторожился. -- К счастью, в этой дикой местности воинам-пограничникам, о которых совершенно забыла родина и командование, иногда удается помочь себе самим, -- завершала девушка свой репортаж на оптимистической ноте. -- Скудный казенный паек они разнообразят свежей дичью, выделяя на эти самозаготовки охотников. Камера показала приближающихся охотников с тушей горного козла на палке. На весь экран улыбался господин Нейл Янг, за ним стоял утиравший со лба пот Алексей Дудчик. Довлат хмыкнул. Вот тебе раз. Он набрал телефонный номер: -- Кодир? -- Слушаю тебя, дорогой. -- Можешь заглянуть ко мне? -- Сейчас? Да, иду. Когда президент Таджикистана был вынужден пойти на включение в состав правительства представителей официальной оппозиции, главным достижением было создание совместных силовых структур. Кодир Савдо стал вторым заместителем начальника МВД, и это был один из немногих козырей, которые оставались в руках у демократов. К сожалению, коалиция исламистов и демократов, которые вместе и составляли официальную оппозицию, быстро распалась. Уступки президента пошли на пользу исламистам, они быстро набирали вес и силу. Однако теперь им было тактически выгодно оттеснить в сторону недавних союзников, отнять места в правительстве, которые достались демократической оппозиции, расшириться за счет нее и стать значимой единственной силой в Душанбе. Довлат Худайбердыев и Кодир Савдо -- оба в ранге заместителей министров -- оставались последней опорой в стремительно распадавшемся демократическом движении. Поэтому журналист и общественный деятель Худайбердыев немедленно обратился к соратнику по движению, который обладал реальными возможностями в силовой структуре. Заместитель министра внутренних дел -- высокий человек с молодым, но усталым лицом -- появился в дверях минут через десять и с шумным вздохом откинулся на спинку кресла, закуривая сигарету, извлеченную из портсигара. Ноздри Довлата затрепетали, уловив легкий знакомый запах, но обращать внимание на подобные пустяки считалось в республике нетактичным. -- Хочешь? -- Нет, спасибо. -- Довлат включил вытяжку, чтобы посетители завтра не принюхивались к воздуху, пряча при этом улыбку в усы. -- Какие проблемы? -- "Время" сейчас не видел? -- Видел, техотдел записал на пленку этих двоих. Охотятся ребята. -- Они договаривались об этой охоте на приеме у нашего министра. -- Что у них общего? -- Именно это я и хочу узнать. Нейл Янг -- профессиональный шпион с длинным послужным списком. Он здесь отслеживает коридоры поступления наркотиков из "золотого треугольника". Не думаю, чтобы мальчишка пресс-секретарь вербовал его. Скорее, происходит обратное, и нам желательно знать, что именно. -- Я поставлю людей, но многого не обещаю. Сам понимаешь, надежных сотрудников не то что мало, их почти не осталось. -- Обрати внимание на это дело. Если Нейл Янг начнет получать оперативную информацию от русских военных, это повлияет на многое. А нам сейчас надо держаться за каждую соломинку. -- Хорошо, Довлат. -- Малая доза анаши, подмешанная в табак, одновременно расслабила и взбодрила уставшего от бессонных ночей Кодира. -- Я прицеплю "хвост" к Дудчику, потому что Янга голыми руками не возьмешь, у моих людей не хватит квалификации вести этого волка. А Леша Дудчик на чем-нибудь да проколется. -- Спасибо. Кодир поднялся и резко взмахнул несколько раз руками, прогоняя сонливость, затем улыбнулся и покинул кабинет. * * * Группу Пастухова встречал в грязном и душном аэропорту Душанбе маленький человек со ссохшимся загорелым лицом, в форме майора Российской армии. Прошло три напряженных дня подготовки к операции. Память Пастухова и его людей насыщали огромными пластами информации, которая могла неожиданно пригодиться. В первую очередь это были персоналии таджикского политического и уголовного мира, местные условия, карта города. Были сразу же проверены списки офицеров, проходящих службу в 206-й дивизии, на предмет выявления знакомых хотя бы одного из членов группы Пастухова. И такой человек нашелся -- это был бывший сослуживец самого Пастухова, майор Владимир Ситько. Ему была от имени Пастуха отправлена телеграмма, в которой сообщалось, что он собирается прилететь в Душанбе, просит встретить, просит прийти на переговорный пункт. Разговор состоялся, майор сослуживца помнил, будет рад увидеть, а дальше следовал немалый список заказов на простейшие вещи обихода, который Пастух по своей инициативе завершил обещанием привезти ящик неподдельного московского "Кристалла". Бессонными ночами с глазу на глаз с полковником Голубковым командир группы повторял все детали первой и второй легенды, прогонял возможные варианты развития событий и ответные меры группы. Им были известны имена лидера исламистов Азима Гузара, боевика и наркокурьера Возеха, которые должны встретить в Душанбе эмиссара Бен Ладена, международного террориста, а теперь и наркодельца Али Амир Захира. Известны были их ближайшие цели... И на этом оперативная информация исчерпывалась. Предстояло самостоятельно найти подходы к этим людям и самостоятельно внедриться в их круг. -- Блеф, -- оценил диспозицию Нифонтов. -- Думаешь, пройдет? -- У ребят инструкция не зарываться, -- пожал плечами Голубков. -- Их задача в основном -- разведка, сбор информации. Никаких силовых акций. На кону в этот раз не стоит судьба государства... как бывало, -- неожиданно резко закончил он. -- Ну что ж, -- согласился генерал Нифонтов. -- Пусть поработают, раз сами ввязались в такое дело. Ничем особенным мы действительно не рискуем. Кроме их жизней, -- так же неожиданно закончил он. -- Пусть не строят из себя героев. Если не получится корректно выйти на Гузара и Амира, то незачем контактировать вообще. Наблюдение, прослушивание, сбор информации. Мы сможем прижать их позже, в Москве. Давай, Константин Дмитриевич, перейдем к более важным делам... Голубков повторил про себя: "...раз сами ввязались в такое дело". А ведь действительно, Пастухов сознательно не зачистил свидетелей-таджиков. Почему? Предусмотрел заранее, как вывести группу из-под удара, из-под ответственности? Или это просто показалось ему лишним? Но в их работе ничего не бывает "просто", непрост и Пастухов. По крайней мере, Голубков тогда не стал ничего выспрашивать в упор. Понимал, что Сергей не ответит. * * * Владимир Ситько, беспрестанно морща в улыбке и без того измятое лицо, вел Пастухова и Дока к стоянке такси и живо рассказывал про местные правила жизни, цены, возможности. Он отвез и поселил их в забронированные номера гостиницы "Россия", в которой традиционно останавливались и русские военные, и различная европейская (восточноевропейская) публика, не обладавшая возможностью платить за номер по полторы сотни долларов в сутки. Богачи жили, как и при советской власти, в "Интуристе". Остальные трое, покинув самолет, добирались до "России" самостоятельно. Группа изначально разбилась па три части: первую и главную составляли Пастух с Доком. Боцман и Муха, обеспечивавшие по специфике "Набата" техническую сторону слежки и прослушивания, также поселились вместе. Артист изображал из себя хищника-одиночку -- то ли афериста, то ли художника -- и заказал двухкомнатный люкс. Все три группы не должны были контактировать между собой на виду. Боцман и Муха первым делом отправились на улицы Душанбе. Жизнь города сосредоточивалась на немногих центральных площадях, где почти постоянно шумели толпы людей, то ли занятых политикой, то ли постоянно живущих в среде, совмещавшей в себе черты митинга и восточного базара. На фоне удручающей бедности проносились дорогие блестящие машины партийных боссов, наркодельцов и религиозных лидеров. Обычная картина всякого восточного города. Прогулявшись, они позвонили из автомата по телефону, голос в котором коротко сообщил им адрес и название туристической фирмы. Хозяин фирмы, не задавая вопросов, предоставил в их распоряжение живо бегающую "девятку" и предупредил об опасностях, подстерегающих иногороднего водителя в Душанбе. Впрочем, большинство из этих опасностей решалось при помощи нескольких российских рублей. На заднем сиденье ребята обнаружили чемоданчик с оружием. Им было известно: Гузар живет в своем доме на краю города. Причем это было целое родовое гнездо: много семей, охранники. -- Поехали посмотрим, -- предложил Боцман, вытирая пот со лба. Муха крутил баранку, переключал передачи, проверяя машину на ход. -- Покатаемся, -- согласился он. -- Разворачивай карту, штурман. * * * Выяснив, что обед в номер заказать нельзя, гости последовали за майором Ситько в гостиничный ресторан. Подкормленный разменом двадцатидолларовой купюры, официант проявил должное старание, и вскоре компания опрокинула по первой, закусив водку, по рекомендации Владимира Ситько, ломтиком дыни. При всей своей радужности давний знакомый Пастухова был все же несколько обескуражен неожиданным появлением гостей. Знакомы они были шапочно и много лет назад, еще до Чечни... -- Как вы меня все-таки нашли? -- удивлялся вслух Ситько. -- Именно нашли, Володя, -- объяснил Пастухов. -- Мы собирались приехать в Душанбе, есть дело, но практически никого тут не знаем. Через знакомых в штабе армии проверили списки личного состава вашей дивизии, и я вспомнил тебя. -- И молодец, -- налил по второй Ситько, -- а то мы здесь одичали совсем. Подали закуски. -- Чем вы теперь занимаетесь? Спецназ? Я слышал о тебе в Чечне, -- сказал Ситько, поднимая рюмку. -- Майор или повыше? -- Рядовой, -- жестко ответил Пастух. -- И Док, и вся моя группа была разжалована и уволена из армии. Именно там, в Чечне. -- И залпом выпил, за ним -- Док. -- Сволочи, -- как тост за погибель врагов, произнес майор, ни о чем больше не расспрашивая. Пастух стал подробно излагать первую легенду, согласно которой они прибыли разведать авторынок Душанбе. Тем временем ресторан наполнялся людьми, в том числе и российскими офицерами, находившимися в Душанбе в командировке. Они подходили, здоровались с майором... и оставались за столом. На третьей-четвертой бутылке разговор наладился. По поведению официанта офицеры убедились, что их бывшие собратья по оружию в отличие от них процветают, и это произвело соответствующее впечатление и даже настроило на гусарский лад. Именно это и было необходимо на первом этапе врастания в ситуацию. Володя Ситько выразил сомнение в прибыльности автобизнеса в этом городе: -- Бензин -- постоянная проблема. Сам посмотри, сколько на улицах машин. Это тебе не Москва. -- А если поставлять дорогие престижные колеса?.. -- Гм... На этот товар всегда есть спрос, -- согласился майор Ситько. -- Всегда кто-то живет хорошо, и его не беспокоят цены на бензин и запчасти. Удобство простой легенды о поставке престижных иномарок заключалось в том, что это должно было позволить накоротке сойтись с нужным кругом состоятельных людей. -- Вторая проблема -- доставка. Сюда дорога трудная, особенно с дорогой машиной. Пастухов усмехнулся: -- Думаешь, отнимут? Ситько вспомнил, кем был Пастухов по военной специальности. -- Понимаю, -- сказал он и перевел разговор на другую тему. Ни Пастух, ни Док не пытались педалировать общение, они выклевывали крупицы общей информации, чтобы сориентироваться на здешней жаркой местности. Для этого в первый день следовало закинуть широкую сеть и выбрать в ней рыбу покрупнее. Через несколько часов в ресторане появились на минуту Муха и Боцман, сочувственно глянули на товарищей, изображавших участие в офицерской попойке, и тут же скрылись. Артист сидел за дальним столиком, непринужденно беседуя с двумя неизвестно откуда взявшимися девушками. К вечеру, когда часть офицеров была уложена спать, а часть отвлеклась на женщин, общение было перенесено в номер к гостям и приобрело совсем непринужденный характер. Некто, уже голый по пояс, убеждал Дока, что познакомит его со "всем Душанбе", потому что на вещевом складе можно познакомиться с любым деловым человеком. Он забыл, что два-три часа назад, жалуясь на нищенское снабжение, утверждал обратное. -- Я знаю, кто вам нужен, -- с энтузиазмом продолжал он, заставив Дока обратить на свои слова внимание. -- Леша Дудчик всех знает, у него служба такая. Леша, что ты молчишь? -- обратился он к хмурому майору, сидевшему напротив. -- Помог бы людям разобраться, к кому обратиться в этом городе. -- А кто вам нужен? -- впервые за вечер поинтересовался Алексей Дудчик, который как-то незаметно присоединился к компании, но участия в бурных разговорах не принимал. В его жизни дни шли за днями, но никаких ответных шагов от Нейла Янга не следовало. Служба МИ-6 проявляла железную выдержку, или скупость, или осторожность, или скудоумие, или бюрократическую косность -- Алексей терялся в догадках и все больше нервничал. Одинокая жизнь с постоянной тревогой способствовала желанию отключиться к вечеру, чтобы не мучили навязчивые сны. Он не мог понять, что им было сделано неправильно. -- Володя, -- повернулся он к Ситько, поднимая глаза от рюмки. -- Кто интересует гостей? -- Им нужны серьезные люди, которые имеют возможность покупать дорогие вещи, -- ответил Ситько. -- А ты единственный из нас, кто владеет таджикским языком и знает весь круг. Вот и познакомь людей!.. Мне-то все равно скоро в часть. -- Загляните, когда я протрезвею, -- не очень радушно пригласил Дудчик. -- Я ведь тут рядом, на втором этаже. * * * За полночь группа собралась на совет. Проверка комнаты при помощи электронного сканера выявила примитивное устройство в телефонном аппарате, которое попросту вывели из строя, раскусив, как орех, и оставили стоять на месте. Кто-то наверняка охотился за небольшими секретами постояльцев, оправдывая должностной оклад в нищей стране или имея личный интерес. Пастухов и Док морщились: от таблеток, снимающих алкогольное опьянение, осталась тяжелая муть в голове и желудке. Однако дело было сделано -- они обрели некоторый социальный статус в местном обществе. -- Что на вилле у Азима Гузара? -- спросил Пастух. -- Какая там вилла, это крепость. Днем там делать нечего, любой чужой человек заметен сразу. Сейчас поедем снова, попробуем установить внешние микрофоны с автоматикой, заделаем под стену. Собак он вроде во дворе не держит, где мужская сторона дома и комнаты Гузара, мы вроде бы разобрались. -- Не нашумите, лучше понаблюдайте лишнюю ночь, -- посоветовал, все еще морщась, Пастух. -- Как у тебя, Артист? Артист осуществлял внешнее наблюдение и "контрразведку", находясь поодаль и присматриваясь. -- Пристального интереса вы не вызвали. Покрутились уголовники, шлюхи -- ясное дело, может быть, кто-то из местных спецслужб приглядывал. Но особо активного наблюдения никто не вел. Видно, от офицерских пьянок никто ничего серьезного здесь не ждет. -- Как и везде, -- добавил Муха. -- Почему же, -- возразил Док. -- Один контакт мне показался довольно любопытным для нас. Этот офицер по связям с общественностью, который владеет языком, может оказаться весьма полезным. Другое дело, что он наверняка завербован армейской разведкой. Еще начнут крутиться под ногами, если он сдуру срочный отчет настрочит... -- Не настрочит, -- заметил Муха, -- если расчетный день поставить в самом конце. А когда получит в последний день свою копейку -- пусть строчит хоть из пулемета. -- Артист, понаблюдай ночью за нашими комнатами. Да, в номер к этому Алексею Дудчику надо что-нибудь поставить. Займись этим, Док, когда пойдешь к нему завтра утром. * * * ...Утром Док набрал номер Алексея Дудчика и долго ждал, когда он подойдет к телефону. К себе майор, однако, не пригласил, хотя и вполне помнил вчерашних знакомых. Он предложил встретиться через полчаса в баре, чем разрушил план по установке в его комнате "жучка". Явился он минут через сорок, заказал кофе, сок, неизбежные утренние пятьдесят граммов. -- Вы действительно хотите получить от меня какую-то конкретную помощь? -- спросил Алексей Дудчик не церемонясь. -- Если вы в состоянии ее оказать, то мы готовы ее оплатить, -- подтвердил Док. -- Нам нужны некоторые коммерческие, а может быть, и политические связи в этом городе. Как мы поняли из вчерашнего разговора, вы обладаете и необходимым кругом знакомств, и знанием языка, без которого мы чувствуем себя скованно. -- Кого вы представляете? -- Дудчик опрокинул рюмку и скривился. -- Себя. -- Тогда вам здесь нечего делать. Вас двоих ограбят и убьют, и станет двумя офицерами меньше. Потеря, наверное, и небольшая, но я не собираюсь этому содействовать. Не то воспитание. -- Вы пессимистически настроены с утра. -- Да. А к вечеру -- мрачно. Кто вас интересует конкретно? -- К примеру, окружение Гузара: коммерсанты, уважаемые люди родов. Вы ведь знакомы с этими людьми? Нас интересует деловая информация о них и непосредственный контакт. -- Док намеренно играл в открытую, его вполне бы устроило, если бы слухи дошли по назначению, чтобы эти люди заинтересовались их группой и как-то себя проявили. -- Наркотики? -- Ничего подобного незнакомому человеку я не говорил, -- открестился Док. -- С тем же успехом я мог подать объявление в газету. Скажем проще: нас интересует автомобильный рынок. -- Здесь нет автомобильного рынка. Здесь есть только наркотики и политическая борьба. Дудчик сразу понял, что мог бы свести этих московских людей с кем-то из местных. И вычислили они его быстро и правильно, но именно это и настораживало: сейчас ему совершенно не хотелось рисковать из-за нескольких сотен долларов, когда перед глазами стояла огромная цифра и -- главное -- надежда вырваться отсюда, стать свободным. Но Нейл Янг упорно уходил от всякого контакта. -- А с Возехом вы не согласились бы нас познакомить? -- еще раз выстрелил навскидку Пастух. По тому, как дрогнули и зашевелились пальцы у офицера, Пастухов понял, что он нашел в душе Дудчика живой отзвук. Именно на моторику кистей обращает внимание следователь, она говорит больше, чем мимика. -- Скажу вам честно, -- заявил Дудчик своему неизвестному собеседнику, -- мне не нравится обстановка в Таджикистане, и я не хотел бы сейчас впутываться ни во что. Ни с какой стороны. -- И ни за какие деньги, -- продолжил Док с полувопросительной интонацией. Майор небрежно хмыкнул, но пальцы продолжали его выдавать. -- "Какие", -- он иронически выделил слово "какие", -- деньги мне никто не предлагает. Док сообщил свои выводы Пастухову: -- За Дудчиком надо бы присмотреть. Он сторонится нас по какой-то своей причине. Может быть, опасается провокации или занят важным делом и не хочет попусту привлекать к себе внимание. По-моему, он вполне ориентируется в круге наших интересов, наверняка знает и Возеха, и окружение Гузара, но не хочет идти навстречу. * * * В молитвенной комнате четыре человека в европейских костюмах совершали благодарственную молитву за то, что Аллах берег гостя в пути, за то, что позволил встретиться братьям по вере и продолжить общее дело. Наконец Али Амир Захир поднялся с колен и свернул коврик. За ним встали Возех и два других человека, один из которых был лидер исламистской оппозиции Азим Гузар, а второй -- его правая партийная рука, которой он руководил Министерством социального обеспечения, -- Урсун. -- Передаю привет вам от вашего брата и друга Бен Ладена, -- сказал Захир. Он довольно свободно говорил по-таджикски, как и на многих других языках в странах, где ему приходилось работать. Впрочем, его родной фарси очень близок к таджикскому. -- Благодарю тебя, Али Амир, -- ответил Гузар. -- Пусть Аллах пошлет ему здоровье. Прошу к столу. Все четверо уселись в соседней комнате на низкий диван. Женщины принялись подавать еду. -- Ты прибыл издалека и с новым именем, -- сказал Гузар. -- Так было угодно Аллаху. На войне приходится делать многое, а Бен Ладен объявил священную войну газават неверным. -- Мы слышали об этом и поддерживаем эту войну всем сердцем. -- Ее надо будет поддержать не только сердцем. Я прибыл по делу. -- Понимаю, Али. Или ты предпочитаешь, чтобы в нашем кругу тебя называли прежним именем? Али улыбнулся: -- Оно тоже не было настоящим. Так что зовите меня так, как написано в моих документах. Я слышал, вы добились больших успехов. Возех бывал у нас в лагере, мы следим за обстановкой в Таджикистане. -- Да, мы тесним противников во всех областях, партия исламского возрождения скоро будет главной в этой стране. -- Пора создавать сильные отряды. Бен Ладен окажет помощь в подготовке полевых командиров. Не правда ли, Возех? Возех, который прошел полугодовую подготовку в Пакистане, охотно закивал: -- Прекрасная учебная база. Мужчина становится там воином. -- Мы думаем об этом, Али Амир, -- важно заявил Гузар. -- Но отряды -- дорогое удовольствие. -- Это не удовольствие, а необходимость. Даже если вы возьмете в конечном результате под контроль регулярную армию, ваши элитные отряды боевиков останутся главной силой в городе. -- Спецназ своего рода, -- поддакнул социальный министр. -- Совершенно верно. -- Сейчас мы видим нашу главную задачу в том, чтобы занять ведущие роли в коалиционном правительстве. Лагерь оппозиции до сих пор был расколот на демократов и исламистов. Но все меняется, мы становимся единственной альтернативой, и Рахмонову приходится постоянно считаться с нами. -- Демократы перебегают к нам толпами, -- гордо сказал Урсун. -- Особенно после того, как некоторым прострелили их пустые головы, -- жестко заметил Возех. -- Хватит церемониться. -- Газават -- это война, и в сердце воина не должно быть жалости ни к врагу, ни к тому, кто трусливо мешает сражаться, потому что воин газавата сражается за Аллаха, -- нравоучительно заметил Али. После обильного ужина и долгих разговоров вокруг да около, где собеседники на все лады состязались друг перед другом в верности истинной вере и преданности идее священной войны, -- после всего, что обязательно предшествует деловому разговору в Средней Азии, Али Амир перешел к тем вопросам, ради которых он и появился в Душанбе. -- Ты все еще водишь караваны по горным тропам, Возех? -- спросил он. Это был традиционный способ: опий-сырец и экстрагированная индийская конопля небольшими партиями на спинах носильщиков или на вьючных животных доставлялись из Афганистана к тайным складам в горах. Когда собиралась изрядная партия, Возех грузил ее на автомобиль и сопровождал к тайным фабрикам или напрямую отдавал оптовым покупателям. Процесс был трудоемкий и достаточно опасный. Слишком многие были заинтересованы в том, чтобы перехватить ценный груз. -- Все так же, Али Амир, -- ответил Возех. -- И ни разу не обошлось без стрельбы. Непримиримая оппозиция на севере сторожит нас по всем перевалам. Но Аллах пока милует нас, товар я еще не терял. Али покивал головой. -- Трудная работа. Но я передавал вам с друзьями, что есть более простые способы. Например, наши братья из Узбекистана отправляют самолет "Руслан" и не рискуют в дороге. Вы готовы принять мой караван? Гузару предстояло сказать неприятную новость: -- Мы благодарны тебе, Али Амир, за твое щедрое предложение. Мы готовы участвовать в нашем общем деле. Я лично съездил в Кзыл-Орду и говорил с военными летчиками из Байконура, имена которых ты великодушно сообщил нам. Наш караван будет отправлен в Москву, как только ты этого захочешь. К нашему огорчению, трудности появились в самой Москве. -- Что такое? Вы говорили, что с московскими людьми у вас налаженные контакты, вы говорили о надежной группе некоего Спицы. -- Али Амир Захиру новость сильно не понравилась. -- Наши друзья и партнеры в столице России подверглись нападению как раз в тот день, когда мои люди приехали договариваться о нашем караване. Они все уничтожены в один вечер. Это были наши друзья. -- Сочувствую вашему горю, -- холодно произнес Али Амир. -- Но вы не выполняете ваших обязательств. -- Нападение произошло всего несколько дней назад. Это большая неожиданность, и мы еще не знаем, кто его совершил. Все это поправимо, но потребует некоторого времени. Мы найдем новых людей или наладим контакты с теми, кто остался жив. -- Или с теми, кто их сменил в деле? -- предположил Али Амир. Гузар предпочел вежливо согласиться, хотя эта мысль ни разу не приходила ему в голову. -- Мы найдем для вас надежного покупателя, -- заверил он. -- Я не тороплю вас, -- сказал Али Амир. -- У нас достаточно времени. -- И тут же поставил вежливый, но оттого не менее жесткий ультиматум. -- Большой караван придет недели через две, не раньше. -- Надеюсь, это время ты погостишь в моем доме, -- учтиво предположил Гузар. -- Если позволят обстоятельства, то с радостью, -- согласился Али Амир. * * * ...Работа группы Пастухова начала приносить первые плоды. Каждую ночь Муха и Боцман отправлялись, чтобы извлечь из стены дома Гузара очередные кассеты с многочасовой записью разговоров. Магнитофон начинал работать только в том случае, если чувствительные микрофоны фиксировали звук человеческого голоса, но он не сортировал разговоры по важности, и потому на кассеты попадала перебранка женщин, убиравших дом в отсутствие мужчин на их половине, и даже работу телевизора. Одну из главных трудностей представлял собой языковой барьер. К сожалению, даже самые важные записи не могли ничего сообщить ни одному члену группы, потому что разговоры в доме исламиста-таджика велись на таджикском языке. Приходилось передавать кассеты неведомому резиденту через ту же туристическую фирму, что предоставила машину и оружие. Через день-два расшифрованные переводы наиболее важных разговоров возвращались по тому же каналу Пастуху. Фотографирование дома позволило идентифицировать Возеха, которого сумел опознать Пастух, видевший его у казино "Авокадо". Проследить его передвижения по городу было не слишком сложно. Хорошо заметный джип "чероки" раскатывал по городу, неся в себе Возеха с боевиками его отряда, всегда готовыми к схватке. Именно с Возехом, по мнению группы, стоило инициировать контакт, поскольку он впрямую занимался доставкой и продажей опиума в Москве. Пастухов к тому времени в достаточной степени уяснил ситуацию в доме Гузара. Раз в два дня он связывался с Голубковым и, пользуясь кодом, коротко докладывал обо всем. Настал день, когда прослушивание показало, что в доме лидера исламской оппозиции появился важный гость -- Али Амир Захир. Пора было переходить к активным действиям. К Возеху Пастухов и Док обратились, не мудрствуя понапрасну. В то время когда он разговаривал с кем-то за столиком в чайхане, они передали через официанта записку: "Ребята из Москвы хотят поговорить с Возехом". Они спокойно сидели за чаем, пока к ним не подошел один из людей, окружавших своего командира. -- Откуда знаете Возеха? Кто такие? -- спросил он. И получил незамысловатый ответ, что они слышали о нем от авторитетных людей, например от покойного Спицы, Бороды и остальных, а потому хотели бы завязать личные отношения. За тем и приехали. Парень отошел назад, поговорил с командиром и вернулся. -- Что хотите? -- Товар. -- Сколько? -- Для начала -- на пять тысяч. Посланец снова отошел, посовещался, снова вернулся. -- Подождите здесь, если деньги с собой. За вами приедут. Через полчаса на площади появилось такси, шофер которого подошел к их столику -- видно, узнал по описанию. Он не говорил по-русски, просто повез их на окраину города и крутился там по улочкам, пока не выехал к заброшенн