ыну -- будешь плохо учиться, ничего, кроме шапки, из тебя не получится". Детектив получил следующий лозунг: "Взять за жабры можно только того, кто попался на удочку". Для триллера Остап предложил следующую строчку, позаимствованную из юмористического фольклора: "Не ходите в аптеку за мышьяком без рецепта. Одной фотографии вашей жены недостаточно". О черной литературе Крымов сказал коротко: "Чем правдивей -- тем ужасней". Для мелодраматических семейных сцен он предложил следующую схему: "Никогда не спорь с мужем. Сразу плачь". Для роковых семейных сцен Крымов назначил другой рецепт: "Никогда не спорь с женой. Сразу души". Для научной фантастики Остап решил, что подойдет следующая мысль: "Если у вас поехала крыша, то как фантаст вы уже состоялись". Воодушевленный лозунгами своего вождя и теоретика, писательский конвейер конторы "Золотой Пегас" заработал уже через две недели на полную мощность. Пользуясь случаем, Остап издал одну книгу под своим собственным авторством. Называлась она "Крымские рассказы", хотя не имела к Крыму никакого отношения. В книге Остап собрал свои рассказы разных лет и периодов жизни. Каждый из них затрагивал в доходчивой, интересной, а порой и острой форме ту или иную проблему нашего бытия. В отличие от рассказов, написанных в традиционной форме, "крымские" отличались некоторой экстравагантностью. Во-первых, они были в стихах, во-вторых, они были очень короткими, если не сказать кратчайшими. Тем не менее, в каждом из них проглядывали эпоха, мысли и переживания автора, судьбы и человеческие характеры. "Крымские рассказы" вначале вышли скромным тиражом, но после шумного успеха у читателей были переизданы три раза. Через три месяца... Отрывки из книги "КРЫМСКИЕ РАССКАЗЫ" (Изд. "Золотой Пегас", Харьков, 1998 г.) Клонирование В банк спермы с женой мы пришли И там объявленье на стенке нашли: "Широкий ассортимент генов Австралийских аборигенов". Серийный убийца Для понту дунув в дуло, Навел я на него двустволку. Прицелился и подумал: "Ну, завалю его. А толку?" Неожиданный конец Может странным показаться Оборот такой. Я хочу тебе признаться: Я -- не голубой. Кремлевская вечеринка С улыбкою дебила При бабах и при всех Назвал меня он рылом, Забыв, что я -- генсек. Последний обед Сварил я вкусные манты, А из остатков сделал суп. Потом приехали менты, Спросили, где я спрятал труп, В лесу Любовью занимались мы. Она была садисткою. В наручниках и с кляпом привязан был я к елке. Она три раза кончила. Затем походкой быстрою. Шалунья, убежала в лес. А утром пришли волки. Глава 25 ТЕОРИЯ ВА-БАНКА Закон сей мудр и ныне свеж: Нечего собой смешить людей, -- Семь раз отмерь, один -- обрежь, Даже если ты не иудей. Остап Крымов Конец октября был отмечен опаданием последних желтых и багряных листьев. Деревья стояли голые, не возбуждая своим стриптизом никого, кроме редких ненормальных любителей зимы. Осень забирала у природы листья и тепло, у людей -- просто тепло. У людей, которые еще летом имели деньги, осень забирала их, поскольку вместе с сентябрем на страну накатил жесточайший кризис. Как всегда проиграли все, кроме государства. Как-то, глядя в насупившееся мокрое небо, Крымов сказал: -- Еще немного, и в этой стране начнется осенний перелет жар-птиц. Между пернатыми и людьми все-таки много общего. Птахи осенью мечтают о юге, наши люди -- об эмиграции. Особенно, когда начинается кризис. И тут же маэстро зачитал свой сегодняшний "крымик", явно осеннего настроения. Специфика родных просторов В том, что не надо мне искать Тех, кто в пустых случайных спорах Негромко вспомнит мою мать. Жора вернулся из Одессы, где потерпел полное фиаско. Вначале все шло на редкость хорошо. Тамара Ивановна Чугунова оказала Остапу еще одну услугу, познакомив Жору с руководительницей родственной одесской фирмы под названием "Ночная фея". Первая группа клиентов, желающих значительно снизить расходы по оплате сотовых телефонов, состояла полностью из завсегдатаев "Феи". Начавшись весело и задорно, цепная реакция сотового бизнеса нарастала и расширялась с темпами, не уступающими харьковским. Все было бы хорошо, но Жору погубила его страсть к истреблению тараканов. Сняв квартиру в небольшом трехэтажном доме в центре Одессы, Жора с первых же дней взялся за искоренение прусаков, таких же настырных и шустрых, как и в его родном городе. Одесские тараканы, видимо, обладающие большим чувством юмора, доводили Пятницу до бешенства, избрав тактику кочевья из квартиры в квартиру. Их набеги были нахальны и неожиданны. Однажды, полный решимости доказать преимущество человеческого интеллекта над тараканьим, поздним сентябрьским вечером Жора выключил свет и сел в засаде около отверстия кухонной вытяжки, которым, как партизаны, пользовались насекомые. В руке он сжимал огромный баллон с ядом для насекомых. Тихо тикали часы, горела газовая конфорка, в большой комнате жужжала беспрерывно работающая автоматическая аппаратура пеленгации и декодирования. Жора был в доме один, поскольку доцент и профессор были в отгуле. Вдруг в районе вентиляционной решетки послышался шорох. По звуку Жора определил, что около сотни насекомых движутся в сторону газовой плиты. Подождав, когда основная часть колонны достигнет половины пути, Жора вскочил, резко включил свет и ринулся на тараканов. Выставив руку с баллоном далеко вперед, чтобы яд не попал в дыхательные пути, он нажал на головку опрыскивателя. Мощная вонючая струя ударила по середине колонны. Разрезанная надвое, она распалась на множество ручейков, бросившихся в разные стороны. Основная масса насекомых ринулась в сторону плиты, за которой они надеялись укрыться от газовой атаки. Преследуя разбегающегося врага, Жора направил вслед за основной массой тараканов жерло опрыскивателя. Мощная струя неожиданно попала в область огня, и безобидный баллончик с жидкостью против шестиногих паразитов превратился в грозный огнемет. Огонь попал на кухонную штору, и та мгновенно загорелась. Одновременно Жора, сильно обжегшись, уронил баллончик, заклинивший клапан которого продолжал поливать кухню огненными струями. Когда профессор и доцент вернулись домой, они обнаружили следующую картину. Все три этажа старого здания пылали ярким пламенем. Около дома суетились пожарники и жильцы с остатками своего скарба. Посреди двора в окружении отдельных частей аппаратуры стоял перепачканный в саже Пятница и с широко открытым ртом смотрел на пожар. -- Что случилось? -- спросил профессор, подбегая к завхозу. Жора молча посмотрел на подельника, затем, медленно повернув голову, опять посмотрел на пылающие окна и, недоуменно изогнув подгоревшие брови, сказал: -- Ну, если и после этого в доме останутся тараканы, то я не знаю... Прохладным октябрьским вечером Остап подводил итоги работы концерна накануне решающей схватки. Нильский, коптя светильником разума, корпел над калькулятором, ловкий Пятница прислушивался к симптомам своего желудка. Вика оформляла накладные на последнюю партию книг, отправляющуюся на реализацию в Тюмень. -- Итак, соратники, -- сказал Остап, -- мы имеем следующий итог. Через два дня мы сможем саккумулировать тот миллион долларов, которые планировали. Реальная сумма может оказаться даже больше, но я не могу предугадать темпов и глубины реализации наших изданий, разбросанных по всему СНГ. К тому же опять нас подводит инфляция. Но все же результат у нас есть. Посмотрите, Сан Саныч, мы даже сумели перевыполнить план по "Великому пути". Правда, просели по срокам. Блаженный блеск играл в глазах Нильского, когда незаметно для Остапа он посчитал свои пять процентов от названной суммы. Не будучи последним дураком он понимал, что деньги надо хватать и бежать из этого города. Пока что их хранил Господь, изобретательность Крымова и осторожность Костомарова. Окидывая пройденный "Великий путь", Нильский понимал, что не раз все они ходили по краю пропасти, но сколько веревочке ни виться... -- Сан Саныч, -- прервал его Остап, -- если вы думаете насчет своего гонорара, то остался еще один пункт нашего плана, на этот раз последний. И, поверьте мне, до его выполнения я не позволю снять ни цента, ни копейки, ни пфеннига. Жора, в отличие от Нильского, был в плохом настроении. Ему казалось теперь, что пять процентов -- это мизерная часть, которую предложил им маэстро. Но прикидывая возможность умыкнуть больше, Жора с сожалением отмечал, что знаний для этого у него не хватает. Можно было попробовать подговорить Костомарова, но Жора боялся его пуще Остапа. На бодрый вопрос Крымова о настроении Жора изобразил на лице улыбку, сквозь которую просвечивало недовольство, смешанное с покорностью перед судьбой. -- Маэстро, а как насчет денег с реализации книг? -- поинтересовался Жора. -- Всего роздано еще на двести тысяч. -- Эти деньги пойдут в резервный фонд. У нас скопились большие долги по налогам, я обещал Костомарову средства для расчета с государством. Старик беззаветно верит в меня. Сан Саныч, проконтролируйте. Остап начал ходить по комнате, постепенно убыстряя темп. -- Теперь о главном и, надеюсь, приятном. Через неделю, я думаю, мы удвоим свой капитал. Нильский уронил с носа очки. Жора нервно дернулся. Оба компаньона с живейшим интересом и страхом посмотрели на Крымова, который, продолжая ходить, начал излагать существо плана. -- Я плодотворно провел ту неделю, которую отсутствовал в прошлом месяце, и полностью готов к последнему этапу. Остап достал красивую папку с тисненым золотым Пегасом. -- Вот здесь контракт на один миллион долларов на покупку металла, а это -- второй контракт, на его продажу. Посмотрите, какие интересные цены. Нильский, поднаторевший в последнее время в договорах, взял листок и одел на нос очки. Полистав с десяток красиво отпечатанных страниц контрактов, составленных на русском и английском языках, Нильский недоуменно крякнул. -- Маэстро, здесь у вас ошибка. Цена продажи меньше, чем цена покупки. Ведь это же прямые убытки! -- Это не ошибка, Нильский, -- успокоил его Остап. -- Вы никак не привыкнете к тому, что в крупном бизнесе логика иногда стоит вверх ногами. Пусть вас не смущает цена продажи -- она реальная, главное -- продать. Вот цена покупки -- да, великовата, но иначе мне бы трудно было вырвать лимиты на металл. Нет, здесь все четко и логично. Я вас успокою: зарабатывать мы будем на другом. На металле мы проиграем всего пять процентов, но выиграем на всей сумме контракта. -- Каким образом? -- спросил недоверчиво Нильский. Когда речь зашла о возможной потере всего капитала, он был категорически против риска. На физиономии Крымова появилось мучительное выражение учителя математики, приготовившегося излагать доказательство теоремы конченым тупицам. -- Придется вам кое-что объяснить. В этом городе у меня есть один приятель, который задолжал мне около миллиона. Он хочет мне их отдать, но не видит предлога. И таким образом он не видит его уже четыре года. Чтобы не заниматься лечением его зрения, мы возьмем свои деньги сами и облегчим ему душу. -- Если вы намекаете на ограбление банка, -- влез Жора, -- то вы горячитесь, маэстро. Вы знаете, какая сейчас в банках охрана, это вам не три года назад. Я вот недавно был в одном банке, так... -- Для этого, -- перебил его Остап, продолжая начатую мысль, -- мы положим в его банк все наши деньги. При этих словах Жора закряхтел и потер себя по затылку. Нильский вытянул шею, пытаясь поймать в вышине ускользающую от его понимания мысль предводителя. Вика с интересом смотрела на Остапа. -- Так зачем же класть деньги, когда надо забирать? -- возмутился Жора. -- Он же опять нас кинет. То есть, вас. -- Если мы не положим деньги, мы не сможем проникнуть в сердцевину финансовой кухни этого симпатичного маленького банчка, -- сказал Остап, улыбаясь, -- а это необходимо нам, чтобы добраться до собственных активов Пеленгасова. -- Маэстро, вы не можете рассказать все до конца, я не очень силен в банках, -- попросил Жора. -- Садитесь ближе, я вам все объясню, -- сказал Остап, беря лист бумаги и карандаш. Он нарисовал два больших квадрата. -- Вот это -- "Банкирский дом Пеленгасова", а это банк "Восток" в Днепропетровске. Наша фирма кладет в "Банкирский дом" один миллион долларов на депозит, -- это временный денежный вклад, с которого банк платит вкладчику проценты. Эта сумма совпадает с суммой контракта по металлу. Затем мы едем в Днепр и подписываем в "Востоке" кредитный договор на ту же самую сумму. Но чтобы получить кредит, кто-то должен дать за нас гарантию. Именно это и сделает банк Пеленгасова под те деньги, которые мы уже в него поместим. Принципиально я уже с ним об этом договорился. Под полученную гарантию мы подписываем в "Востоке" кредитную линию с открытой датой получения денег. Теперь слушайте внимательно, потому что дальше все пойдет по датам и по часам. В четверг, а это будет 29 октября, мы производим заказ денег в "Востоке" на пятницу. Деньги надо заказывать заранее, потому что для отечественных банков это крупная сумма. В этот же день мы должны появиться у Пеленгасова и предупредить его, что, возможно, в пятницу нам придется платить по контракту, и попросим его также зарезервировать все наши деньги. О том, что мы уже готовим получение кредита в "Востоке", мы, конечно, промолчим. Узнав об этом, банкиры, естественно, созвонятся и смекнут, что я задумал какую-то аферу. И поверьте мне, что Пеленгасов решит, что настал час наказать нас либо на всю сумму, либо на сумму штрафных санкций, а меня лично упрятать надолго в тюрьму. -- Статья 148, раздел 5 УК Украины, -- казенным голосом вставил Нильский, который с тех пор, как стал работать с Крымовым, назубок выучил Уголовный Кодекс. -- Семь лет, как минимум, с конфискацией имущества. В наше время человека дешевле будет зарезать. За двадцать тысяч оправдают вчистую. При последних словах Вика заметно вздрогнула. Остап, не замечая реплики, между тем продолжал: -- В том-то и дело, что все надо продумать досконально. Как говорится, незнание законов не избавляет от ответственности, знание -- помогает избавиться. На обдумывание ситуации у Пеленгасова будет всего один день, и в дальнейшем мы будем держать его в постоянном цейтноте. Основные действия будут разворачиваться на следующий день, 30 октября. Пятница -- это короткий день в обоих банках. "Банкирский дом" закрывается в два часа, а "Восток" -- в четыре. Ну что, теперь поняли? Остап обвел взглядом всю тройку. На лицах компаньонов было выражение полного тупого недоумения. Вика тоже молчала, не улавливая суть предстоящей операции. Остап вздохнул и покорно сказал: -- Объясняю дальше. Мы появляемся в пятницу у Пеленгасова под самое закрытие и даем распоряжение перечислить деньги по контракту за металл. А в четыре часа того же дня мы перечисляем деньги уже из "Востока" на указанный нами счет. -- Да, но как ты успеешь доехать из Харькова до Днепра за два часа? -- вмешалась Вика. -- На машине это невозможно. -- Умница! -- воскликнул Остап. -- Так в этом же и все дело! Точно так же подумает и Пеленгасов! Он тоже будет недоумевать, и, возможно, мне удастся его на этом еще раз запутать. -- Ну а все же, как ты собираешься попасть в Днепр за полтора часа чистого времени? -- спросила Вика. -- На самолете? -- Нет! На вертолете! -- возбужденно крикнул Остап. -- Нет, не улыбайтесь, я серьезно. Я уже договорился на вертолеторемонтном заводе в Чугуеве. Они как раз проводят обкатку вертолетов перед их сдачей. Им все равно надо налетать две тысячи километров, так я им еще дам три ящика водки. И приятно, и полезно. -- Таким образом, -- возбужденно говорил Крымов, -- мы попадаем в "Восток" вовремя и получаем кредит. Поскольку банк Пеленгасова уже будет в это время закрыт, управляющий "Востока" не сможет проверить действие гарантии, и у нас появляется шанс получить деньги сразу в обоих банках. При этом пострадает один только пеленгасовский банк, поскольку именно он выдавал гарантию. Ну как? -- Вот это здорово! Хитро! -- заревел медвежьим голосом Жора, распугивая всех оставшихся насекомых. -- Вот голова! Одним ударом сразу двух тараканов! -- Да, Жора, но учтите, что банкиры при всей вашей нелюбви к ним очень далеки от тараканов по уровню интеллекта, -- урезонил его Остап. -- Если вы с легкостью можете предугадать реакцию бедных насекомых на ваши набеги, то угадать действия наших хитрых банкиров мне лично, не знаю как вам, будет нелегко. -- Да, но пройдет ли номер? -- под нос себе пробурчал осторожный Нильский. -- А вдруг банкиры созвонятся? -- Я предусмотрел эту возможность, -- весело улыбаясь, ответил Остап. -- На нашей стороне временной фактор и отличная репутация концерна "РИО". Нильский продолжал сомневаться. -- Да, но в понедельник Пеленгасов спустит на нас всю свою свору. Бежать придется быстро, долго и не оглядываясь. Остап снисходительно похлопал его по плечу. -- Не берите лишнего в голову, президент, я все продумал. В понедельник нас уже не будет и в помине в этом городе. Завтра же Пятница тряхнет стариной и достанет нам уже на черную для Пеленгасова пятницу четыре билета до Москвы. Два "СВ" для нас с Викой и два купе для вас, соратнички. Остап замолчал, поглядывая на реакцию публики. Жора выстукивал победную чечетку, Нильский сидел задумавшись, Вика, хмурясь, смотрела на Остапа. Крымов перешел на деловой тон, как бы завершая совещание. -- Завтра понедельник, и нас всех ждет картина под названием "Экстренная эвакуация Ноя накануне Страстной пятницы". Будем быстро, но без суеты, сворачивать фирму. Я уже договорился о продаже нескольких из наших подразделений. Во вторник окончательно оговорим цены. Костомаров обещает, что все деньги соберутся на счете уже в среду. Вы, Жора, быстренько займетесь распродажей имущества и инвентаря. Весь штат распустить, выплатив премиальные. Вы, Нильский, приведете в порядок все отчетные документы. Вика, ты подготовишь завтра заверенные копии контракта по металлу и займешься лишними бумагами. Подготовь документы по кадровым перестановкам: я на время решающей схватки становлюсь директором предприятия, а Нильский -- главным бухгалтером. Будем выводить Костомарова из-под возможного удара. Придется нам, Сан Саныч, в этот ответственный момент брать бремя материальной и уголовной ответственности на себя. Такова участь пророков и героев. На сегодня все. Когда Нильский и Жора вышли из комнаты, Вика подошла к Остапу, взяла его ладонь в свою и прижала к щеке. -- Тревожно мне что-то, Остап. Как-то не по себе. Я привыкла уже доверять твоему чутью, но это все очень рискованно. Я не говорю о деньгах, они интересуют меня меньше всего. Но если тебя посадят, я могу тебя не дождаться. Я просто сойду с ума. Вся эта комбинация как-то не в твоем стиле. Слишком много пробоев. А вдруг банкиры, действительно, созвонятся, что ты тогда будешь делать? Остап обнял Вику и притянул к себе. -- Не волнуйся, моя маленькая, я все продумал. Как гласит восточная пословица -- настоящий удар должен быть невидим. Ты же знаешь, я сам работал в банке и знаю всю эту кухню изнутри. Есть нюансы, которые я не хочу сейчас обсуждать. -- Но ведь Пеленгасов -- хитрая лиса. Неужели ты думаешь, он не обезопасит себя? Особенно, учитывая ваши незавершенные отношения. -- Ничего, и на злопамятного есть склероз, -- сказал Остап и усадил Вику на стул. -- Хорошо, давай порассуждаем с тобой вместе... Когда в четверг я закажу на пятницу сумму, то у Пеленгасова останется всего один день, и я не думаю, что он успеет отгадать дополнительный ход, который я задумал. -- А если отгадает? -- настаивала Вика. -- Тогда я отгадаю, что он отгадал, и придумаю что-нибудь новое. -- А если он отгадает, что ты отгадал, что он отгадал? Это же может быть бесконечно, как спор, что было раньше -- яйцо или курица. -- А я не собираюсь гадать до бесконечности. Я просто сделаю курочке аборт. Вот и весь спор. А золотое яичко будет нашим. -- Ты меня не убедил. Я тебя просто не отпущу в Днепр, -- Вика крепко прижалась к Остапу. -- Хорошо. Слушай. Пеленгасов, понимая, что если он перечислит деньги, то уже их с меня не получит, даже если упечет меня в тюрьму, попытается подготовить такую ситуацию, при которой он оставит деньги у себя. Но если банк просто так, без причины, не отправит деньги по моему требованию, то он попадает под штрафные санкции, которые ему уже выставлю я. Перед ним будет стоять дилемма, и, насколько я его знаю, он попытается пойти на максимальный выигрыш. Но для обоснования неплатежа у него должны быть веские основания -- факт аферы, например. Таким фактом для него может послужить наличие двух платежных требований на одну и ту же сумму, в одну и ту же дату в разных банках. Налицо будет попытка хищения одной из этих сумм. -- Предположим, он узнает о готовящемся в "Востоке" платеже, -- продолжал Крымов. -- Тогда у него возникают два варианта возможных действии, к которым я буду уже готов. Первый: он отзывает из "Востока" свою гарантию и только после этого перечисляет деньги. При этом я ничего не выигрываю и не проигрываю, за исключением небольших потерь на ценах контрактов. Меня, конечно, поставят в известность в "Востоке" о том, что гарантии уже нет, а значит, и не будет кредита. Этот вариант, как неинтересный для Пеленгасова, мы сразу отметем. Второй: он не перечисляет деньги и посылает в "Восток" своих людей, чтобы надеть мне там при моем появлении наручники. Надо убедить его, что я собираюсь сделать именно так. Даю девяносто девять процентов, что он пойдет именно на этот вариант. Но в этом случае я просто не явлюсь в "Восток" в назначенное время. Пеленгасов спохватится, когда будет уже поздно. В понедельник я предъявлю ему штрафные санкции за Срыв контракта в полном объеме. Надеюсь, ты понимаешь, что я взял интервал времени в пятницу с двух до четырех, чтобы он ждал до последнего. Он будет ждать два часа, а в "Востоке" посадит своих людей. Как только я появлюсь в "Востоке" с платежкой, меня сразу -- бац! И в кандалы. А я не приду! Представляю, как он будет нервничать за полчаса до закрытия банка. Это будут одни из самых волнительных тридцати минут в его жизни. Морщинки озабоченности на переносице Вики начали разглаживаться. -- Ну, это уже куда лучше, чем то, что ты говорил при ребятах. -- Я, конечно, их немножечко люблю, -- сказал Остап, -- но зачем перегружать и без того не блистательные мозги моих сподвижников. Маэстро в задумчивости потер переносицу. -- Это еще не все. Остается еще вероятность третьего варианта, -- сказал он, заставив Вику опять напрячься от волнения. -- Может быть, мне удастся заморочить ему голову со своим вертолетом, и он отправит деньги, не отозвав гарантию немедленно, а перенеся это на понедельник. Все-таки короткий день в обоих банках и расстояние до Днепра достаточное, чтобы опоздать к закрытию "Востока". В этом случае я смогу рассчитывать на получение денег и там, и там. Но вероятность этого варианта мизерная. Такое могло пройти только на заре предпринимательства. Отвожу на этот вариант всего один процент. Но если бы это получилось, это было бы аферой на шару. -- Зачем тогда он вообще тебе нужен, этот вариант? Не лети в Днепр. Целей будешь, -- с мольбой в голосе сказала Вика, прижимаясь к Остапу. Крымов вздохнул и ласково погладил ее по голове, как маленькую девочку. -- Ты ведь знаешь, что я должен использовать все возможные шансы и предусмотреть любую неожиданность со стороны Пеленгасова. Возможно, он организует с четверга слежку за мной. Если уже не организовал. Я должен буду лететь, хотя бы только для того, чтобы подняться в воздух, сделать пару кругов над городом и приземлиться с другой стороны. Кстати, мы также будем следить за действиями Пеленгасова. Собственно, мне нужна будет только одна информация -- я должен буду знать, перечислил он деньги или нет. А это нам скажет твоя Лера, работающая в Нацбанке. Ей надо будет только посмотреть в полчетвертого, прошли ли деньги по компьютеру или нет. Ты сразу же сообщишь мне по сотовому телефону. Вика облегченно вздохнула и притянула Остапа к себе. -- Фух! Ты немного успокоил меня, Крымов, -- и лукаво взглянув на Остапа, она добавила: -- И кажется, настолько, что я тебя уже хочу. Вика взяла Остапа за руку и увлекла за собой в сторону кровати. "Законы денег" Крымова из книги "ПРИКЛАДНАЯ ТЕОРИЯ МОНЕТАРИЗМА", 1993 г., т. 1. (руководство для начинающих бизнесменов) Определения 1. Работа -- трата своего времени за деньги. 2. Бизнес -- трата своего времени за большие деньги. 3. Халява -- значительное превышение вознаграждения над вкладом. 4. Мошенничество -- распространенная ситуация, когда из двух сторон, желающих заработать друг на друге, это удается только одной. 5. Аферизм -- столкновение отличной идеи с несовершенным законом. 6. Отъем денег у населения с применением силы называется бандитизмом. 7. Отъем денег у населения в государственном масштабе называется экономической реформой. Первый закон Крымова. Сколько бы денег у вас ни было, всегда найдется кто-то, у кого их больше. Следствие первого закона. Пока есть деньги, человек не может быть абсолютно счастлив. Второй закон Крымова. Все стоит денег, только деньги стоят сами себя. Третий закон Крымова. Деньги занимают в жизни человека все место, отведенное для них, независимо от их количества. Первый постулат Крымова. Чем крупней купюра, тем лучше настроение. Четвертый закон Крымова. Денег жалко только пока они есть. Следствие четвертого закона. Чтобы достичь гармонии в душе, надо тратить больше денег. Пятый закон Крымова. Между человеком и деньгами счет всегда в пользу денег. Поэтому деньги любят счет. Второй постулат Крымова. Твердая валюта укрепляет нервную систему тем, у кого она есть. Шестой закон Крымова. В единицу времени, равную одной сотой секунды, твердая валюта ничем не отличается от мягкой. Следствие шестого закона. Остановись, мгновение, -- ты прекрасно. Первое правило Крымова. Если вы не хотите, чтобы повышение цен ударило вам по карману, не держите в нем денег. Второе правило Крымова. Вкладывая куда-либо деньги, помните, что не они уходят от вас, а вы от них. Следствие второго правила. "И каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг" Третье правило Крымова. Деньги рекомендуется брать только тогда, когда их дают. Седьмой закон Крымова. Каждый человек стремится достичь своего уровня богатства. Следствие седьмого закона. Каждая иерархическая система богачей похожа на отстойник: более крупные куски стремятся всплыть выше. Первая аксиома. Перед тем, как уменьшиться, количество денег увеличивается. Восьмой закон Крымова. Количество времени, которое вы потратили на зарабатывание большого количества денег, всегда равно количеству времени, которое вы потратите на зарабатывание малого количества. Следствие восьмого закона. Целесообразней зарабатывать больше, чем меньше. Третий постулат Крымова. Количество денег, данных взаймы, всегда больше количества возвращенных денег. Следствие третьего постулата. Заем денег -- самый эффективный способ их заработка. Четвертый постулат Крымова. Если дело касается больших денег, то доверять нельзя никому. Если дело касается средних денег -- тем более. Если дело касается мелких денег, то лучше их дарить. Пятый постулат Крымова. Если вы хотите заработать больше денег, поместите себя в ту точку, где их водится больше. Девятый закон Крымова. Плохой бизнес отличается от хорошего только тем, что это выясняется в самом конце. Следствие девятого закона. Неважно, каким бизнесом вы занимаетесь, главное, чтобы это было быстро. Десятый закон Крымова. Всякий бизнес потребует больше денег, чем вам кажется. Следствие десятого закона. Как только вы решите вложить деньги во что-то, сразу же появится еще одно направление, куда надо вложить раньше. Вторая аксиома Крымова. Если вы быстро заработали хорошие деньги, значит, вы кого-то надули. Третья аксиома Крымова. Не в деньгах счастье, а в их наличии. Первое наблюдение Крымова. Мечта богача -- милостыня. Потому что она достается бесплатно. Шестой постулат Крымова. Подлинное душевное спокойствие заключается в примирении с полным отсутствием денег. Седьмой постулат. Если время -- деньги, то зарплату лучше получать временем. Восьмой постулат. Больше всего на свете деньги нуждаются в человеке. Второе наблюдение Крымова. На свете есть много вещей, которые важнее денег, но без денег эти вещи не купишь. Глава 26 СВОРАЧИВАНИЕ ПО СИГНАЛУ "НОЛЬ" Когда сидишь на ящике с динамитом, нельзя быть излишне вспыльчивым, Остап Крымов (На военном складе) Начиная с понедельника, весь концерн пришел в неописуемое движение. Выносилась и увозилась куда-то мебель, пылали костры из бухгалтерских документов, на складах таяли горы коробок с книгами, ежеминутно забираемые подходящими машинами. Концерн "РИО" стремительно сокращался. Бизнес по телефонной справке, приносящий колоссальный доход, подтвержденный бухгалтерскими документами "Телекома", был за один день продан с импровизированного аукциона. После небольших торгов все предприятие, приносящее сто тысяч дохода в месяц, было продано вместе с аппаратурой и девушками-телефонистками за сто двадцать тысяч долларов. Бизнес был куплен хозяином сети казино, который очень уважал предприятия, приносящие сверхдоходы. Остап утаил от нового хозяина самую важную деталь -- необходимость наличия канадской дистрибьюторской фирмы, что, естественно, должно было привести в самом недалеком будущем к банкротству предприятия. Передача прав была намечена на середину пятницы, так, чтобы в понедельник уже некому было принимать претензии от нового владельца. Фонд "Солидарность-18" был неожиданно приобретен Петром Молохом, который ожидал поступления новой гуманитарной помощи в виде консервированной датской ветчины. Бывший казначей оказался на редкость сговорчивым и отвалил за Фонд целых десять тысяч баксов. Дистрибьюторский бизнес был стремительно продан Жорой за два дня всего за двести долларов. Неутомимые "канадцы" были собраны, одарены благодарностью за честный труд и награждены большими премиями. Жора лично благодарил каждого юношу, тряс руку и желал не сбавлять производственного рвения. Остап прочитал небольшую речь, в которой отметил, что ребята прошли замечательную школу бизнеса под руководством своего начальника -- Георгия Петровича Четвергова, образчика чести и долга. Вечером был устроен банкет на триста человек. Студенты расслабились, распустили галстуки и набили посуды на тысячу гривен. Остап благословил эти расходы и, загружая последнего дистрибьютора, упившегося и невменяемого, в специально нанятый автобус, слегка пустил слезу. В понедельник весь "канадский" департамент переходил под руководство нового хозяина, собирающегося переориентировать его на продажу аудиокассет. За три дня были проданы вся техника, мебель и три автомобиля, остался только личный компьютер старика Костомарова, пишущая машинка Сашеньки, три стола и личный отрывной календарь Крымова. К четвергу штат концерна "РИО", состоящий неделю назад из тысячи служащих, сократился до своего минимального боевого состава -- восемь человек во главе с Крымовым. В верстке находилось еще около пятидесяти тысяч экземпляров книг, столько же было еще не реализовано. Горы изданий, громоздящиеся до самого потолка склада, навеяли на Остапа тему очередного "крымика". Мы -- читающих наций потомки. Взяв томов полновесных по дюжине, Наш читает от корки до корки, Англичанин -- от ленча до ужина. Крымов предупредил Костомарова о том, что руководство концерна уезжает в длительную командировку: Нильский с Жорой -- для налаживания бизнеса в Бурятии, Остап с Викой -- в далекий Владивосток развивать связи с Японией. Крымов набросал план основных мероприятий в свое отсутствие. Механизм книгоиздания, запущенный четыре месяца назад, не требовал уже постоянного контроля. Реализация и расчеты производились уже автоматически по налаженной схеме. Сашенька была назначена старшей по доводке последних романов "Золотого Пегаса" до издания, -- задерживали изрядно выдохшиеся в конвейерной работе студенты, редакторы и корректоры. Для принятия рекламаций по всем проведенным операциям "Великого суконного пути" был создан специальный комитет, состоящий из невозмутимого сказочника Быкадорова и мускулистого боевика Макса. Костомаров должен был из приходящих платежей организовать резервный фонд для выплаты налогов и удовлетворения претензий, Быкадоров должен был рассказывать терпеливым клиентам сказки, а Макс -- выпроваживать взашей особенно рьяных. Во вторник утром, как и было запланировано, Остап заявился в кабинет Пеленгасова. Заговорщицки улыбнувшись длинноногой секретарше как старой хорошей знакомой и получив в ответ более чем теплую улыбку, Крымов без стука вошел в кабинет председателя. -- Здравствуй, дорогой, рад тебя видеть, -- почти обрадовался Пеленгасов, поднося свое брюшко вплотную к Остапу. -- Как дела? Я слышал, ты преуспеваешь. Молодец! Я ни минуты не сомневался, что ты поднимешься в считанные месяцы. Честно говоря, поначалу меня волновала твоя близость. Сейчас, я вижу, дела у тебя идут хорошо. Это неплохая предпосылка для нашего мирного сосуществования. Богатый друг -- лучше бедных двух. -- Сейчас говорят: старый друг лучше двух подруг, -- подхватил Остап и упал в кресло. Пеленгасов тоже сел на свое место. -- Я еще раз прошу тебя не помнить былого. Кто старое помянет, тому глаз вон. Давай лучше подумаем, как я могу помочь тебе наверстать упущенное. Остап провел ладонью по подбородку. -- Ты ведь знаешь, Боря, я человек незлопамятный. Это мой пожизненный стиль. Чувство обиды убивает человека быстрее туберкулеза и СПИДа. Если человек не умеет прощать, значит, он не умеет беречь, прежде всего, самого себя. И потом, ты же знаешь, я человек деловой. Мне просто невыгодно сейчас конфликтовать. Мои позиции в городе еще слабы, права -- птичьи, обязанности -- лошадиные. Стратегическое сотрудничество с тобой сейчас мне на руку, да и ты не в накладе. Через полгода, когда я окончательно окрепну, у нас пойдут совместные доходы и ты сможешь безболезненно начать расплачиваться со мной. Бывшие компаньоны с милым выражением лиц смотрели друг на друга. Пеленгасов, ощупывая лицо Остапа своими желтоватыми глазами, прикидывал, насколько он способен опередить своего соперника. Он ни минуты не сомневался, что предстоит решающая схватка и Остапу не удастся усыпить его дружелюбными масками. Но игра шла по своим правилам. С тех пор, как он стал уважаемым в городе бизнесменом, у него были только одни правила -- официальные и законные. Он не мог уже опуститься до былых пошлых доморощенных методов устранения соперников. Этого не позволял его статус крупного банкира и владельца маленькой финансовой империи местного масштаба. Путь наверх был бесконечен, и Пеленгасов собирался карабкаться дальше изо всех сил. Он смотрел на Остапа и со злорадством думал, что этот не забывший обиду мошенник, собирающийся нанести ему ответный удар, уже давно изжил себя. Он понимал, что Крымов подбирается вплотную к нему, и вместо того, чтобы подставиться под его удар, Пеленгасов собирался стать ему на плечи и подняться еще выше. Остап потянулся к дипломату и достал оттуда бумаги. -- Вот, у меня появился интересный проект. В Индонезии на островах строится нефтеналивной терминал. Проект века. Сам понимаешь, это бизнес не нашего уровня, но мне удалось влезть туда через генподрядчика с маленькими поставками металла с "Азовстали". Схема сложная, и без тебя я ее не потяну. Нужен банк для работы с офшорными компаниями и "откатами". Я хочу начать с одного миллиона. Первая поставка продукции -- за мой счет. Если все будет хорошо, то со второго раза фирма-покупатель дает стопроцентную предоплату, а что такое предоплата, ты сам понимаешь. Мне нужен будет зеленый свет по платежам и, вероятно, овердрафные кредиты. Твой банк пока еще не осуществляет внешнеторговые валютные операции, да и суммы для тебя великоваты. Поэтому я хочу кредитоваться в "Востоке". Твоя гарантия там действует? -- Да, конечно, -- ответил Пеленгасов, чувствуя, как знакомое волнение предстоящей схватки рождается у него в районе нижней части спины. -- Схема такова, -- продолжал Крымов. -- Я кладу к тебе на депозит один миллион долларов в эквиваленте. Это стоимость контракта. Под твою гарантию в залог моей суммы я кредитуюсь в "Востоке" на валюту. -- По-моему, сложновато. Почему ты не хочешь положить деньги на депозит прямо у них, тебе было бы тогда проще. К тому же ты бы не потерял проценты на гарантии, это все дополнительные расходы, -- для видимости объективного участия спросил Пеленгасов. Остап ждал этого вопроса. -- А вот тут-то и будет вторая часть моего предложения к тебе. Под твою гарантию я буду получать предоплату от той же фирмы-покупателя, но на твой счет. В "Востоке" этого не должны знать. Естественно, ты сможешь контролировать деньги. Таким образом, под одну гарантию я смогу и проплатить первый этап, и получить предоплату по второму. За это маленькое одолжение я буду давать тебе четверть прибыли. Думаю, это обоюдовыгодное предложение. Я торгую металлом, ты торгуешь именем своего банка, при этом ты абсолютно ничем не рискуешь. Заодно за пару лет спишем наш отрицательный баланс. Пеленгасов поскреб подбородок. Внешне все выглядело прилично. В любом случае, сейчас, когда на первом этапе Крымов предлагал свои деньги в банк, надо соглашаться. А там можно будет посмотреть. Когда сумма будет лежать в банке, Инициатива перейдет к нему, а как устранить Крымова -- это уже дело техники. Пеленгасов чувствовал себя вправе забрать у Крымова все, потому что тот сам пришел к нему с войной, не забыл обиды, не угомонился. -- Да, заманчивое предложение, ничего не скажешь, -- наконец сказал Пеленгасов, -- И как скоро ты собираешься начать? -- Уже завтра. Контракт готов, даты определены, деньги на счету. Все зависит от того, готов ли ты. Ситуация может сложиться так, что придется платить с твоего счета, если будут подпирать сроки и "Восток" не сможет прокредитовать меня к нужной дате. -- В этом нет проблем, только надо предупредить за день, -- не задумываясь, сказал Пеленгасов. -- Тогда давай свое согласие, и мы будем подписывать бумаги, -- сказал Крымов и улыбнулся банкиру радушной улыбкой. На лице Пеленгасова было выражение человека, принимающего очень важное решение. -- Ты же знаешь, я не люблю скорость в подобных вопросах. А ты, как всегда, прешь буром. Узнаю твой нетерпеливый стиль. Ты верен себе -- шашку наголо и вперед. Минуту Пеленгасов чертил на бумаге геометрические фигуры, среди которых преобладали треугольники. Лоб его был нахмурен. Остап молча ждал, рассматривая картины, развешанные в невероятном количестве по стенам кабинета. Наконец банкир издал крякающий звук и поднял глаза на Крымова. -- Хорошо, я согласен. С Богом! Я ведь говорил тебе, что мы найдем общие вопросы, которые помогут нам забыть былые разногласия. Давай и впредь играть в открытую. Зачем нам гадать на кофейной гуще? -- А зачем гадать, когда и так все ясно? -- сказал Остап, глядя на свою старую любимую картину. -- Если знать основной жизненный алгоритм человека, то не надо ничего гадать. Людьми руководят, в сущности, всего три бога -- деньги, секс и власть. Исходя из этого, гадать остается чуть-чуть. -- Я не согласен с тобой, Остап, -- возразил Пеленгасов. -- Причем тут власть? Эта категория не для простых людей. Власть -- это сила. Она только для избранных. -- Что ты, Боря! Власть -- это то, что еще остается у людей, когда у них нет ни денег, ни любви. Остап подошел к окну. -- Испокон веков человек создавал инструменты и орудия, но всегда самым распространенным орудием и инструментом человека был человек. Иди сюда скорей, посмотри вот туда, вниз. Видишь, идет парочка, оба опухшие и помятые? У нее синяк под глазом, у него поцарапано лицо. Конченые алкоголики. Живут от бутылки до бутылки. Ты заметил, что все такие парочки на одно лицо? Он -- правитель, она -- пресмыкающаяся раба. Ведь это он поставил ей бланш. И вечером поставит другой. У него нет ни денег, ни любви. Но зато у него есть власть. Власть над одним человеком на свете, но зато практически неограниченная. Да, эта власть над своей дамой сердца будет посвыше президентской и божественной. Ты что, думаешь, она послушает нашего премьер-министра без санкции своего собутыльника и властителя? Гляди, кажется, они ругаются и он учит ее жизни. Посмотри, как уверенно он идет. Посмотри, как сверкают его глаза. Прямо как у президента страны, когда он говорит о борьбе с коррупцией. Это -- власть. Она роднит всех, кто ею обладает. И иногда она заменяет человеку все. Кстати, ревность -- это чистая власть. Любовь в ней -- только повод. -- А кто, по-твоему, мой бог? -- спросил Пеленгасов, пристально глядя на Крымова. -- Деньги, Боря, деньги. В этом-то и вся сложность твоего положения. Брови Пеленгасова удивленно поднялись вверх. -- Сложность? Почему сложность? Остап еще раз взглянул на картину. На его лице было выражение сожаления. -- Ладно, я пойду, пожалуй. Он подошел к столу и протянул руку Пеленгасову. Во время крепкого рукопожатия, сопровождаемого ослепительными улыбками, Пеленгасов подумал: "Ну, все, конец тебе, фокусник". Остап мысленно ответил: "Теперь тебе ничего не поможет, харя". Оба приятеля расстались в полной уверенности, что через несколько дней каждый растопчет своего соперника. В среду Крымов уже вернулся из Днепропетровска. Договор в банке "Восток" был подписан без особых осложнений. Гарантия "Банкирского дома Пеленгасова" имела в "Востоке" вес, не потому, что сам банк Бориса Михайловича пользовался крепкой репутацией. Просто днепропетровский банк владел некоторыми активами харьковского банка, и гарантия последнего давала право на распоряжение ими в случае возможных осложнений. Крымов оставил у начальника кредитного отдела "Востока" все документы и подписал договор, по которому банк за относительно высокий процент по кредитной линии обязался произвести оплату по первому требованию в течение двадцати четырех часов с момента заказа суммы. В среду вечером все было готово. Обстоятельства складывались пока настолько удачно, что Остап сплюнул через левое плечо, постучал по дереву и приколол к майке булавку. Поначалу ему казалось, что придется отложить все до следующей пятницы. Но поднаторевший в делах Жора, скрупулезный Нильский и вездесущий Быкадоров уложились в срок со сворачиванием предприятия. К среде, как и обещал Костомаров, на депозитном счете концерна "РИО" в банке Пеленгасова находилась сумма в один миллион долларов в национальной валюте. Подводя окончательные итоги в среду вечером, сгрудившись вокруг стола, компаньоны ознакомились с расчетами Нильского и Костомарова относительно того, каковы были слагаемые этого миллиона. Если выкинуть незначительные поступления в начале "Великого суконного пути", то картина выглядела так. "Политика" принесла скромные восемьдесят три тысячи; страсть харьковчан к дворянским титулам всего потянула на девяносто шесть тысяч; телефонная справка за вычетом расходов на канадскую фирму принесла триста тысяч долларов; мобильная бесплатная связь принесла в кассу концерна восемьдесят тысяч. Христиане Новой Эры пополнили сумму на пятьдесят тысяч. И, наконец, издание бессмертных романов коллективно-конвейерного производства под сенью "Золотого Пегаса" принесло триста тридцать тысяч долларов. Окончательный доход в общую копилку был дополнен продажей мебели, оборудования, "Солидарности-18" и сверхприбыльного справочного бизнеса, что вместе дало ни много, ни мало сто сорок тысяч долларов. Оставив в резерве несколько тысяч, Остап дал команду Костомарову переводить круглый капиталец в пеленгасовский банк. Осмотрев торжественным взглядом гвардейский костяк концерна, Остап еще раз напомнил соратникам детали диспозиции на четверг. -- Завтра придется считать время по минутам. Строжайшая дисциплина, пунктуальность и никакой самодеятельности. Все должно быть предельно четко, ничего нельзя упустить, -- говорил Остап очень серьезным голосом, который был ему даже не свойствен. -- Вика, очень много зависит от твоего своевременного звонка в пятнадцать тридцать в пятницу. Вероятно, мы в это время будем лететь в вертолете. Жора, не забудьте зарядить сотовые телефоны. Остап чеканил слова как увесистые монеты. -- Еще раз. Я и Нильский в четверг в двенадцать часов заказываем Пеленгасову на пятницу всю сумму для проплаты по контракту. Мы подписываем соглашение по расторжению депозита и уплате неустойки, а также штрафные санкции в случае неуплаты банком в срок по нашему требованию. Затем в этот же день мы переезжаем в Днепропетровск, заказываем на пятницу точно такую же сумму и оставляем платежное поручение, не подписанное директором, то есть мною. Запомните, это очень важная деталь. С одной стороны, платежка есть, на ней будет стоять число и сумма. И эти данные, по всей видимости, станут сразу известны Пеленгасову. С другой стороны, платежное поручение станет настоящим документом только после моей подписи. С одной подписью бухгалтера оно недействительно. Я должен присутствовать везде. По малейшим деталям поведения уполномоченных лиц и начальства я буду судить о том, как разворачивается план. -- А по каким признакам? -- поинтересовалась Вика. -- Ну, это очень просто для любого человека, знакомого с психологией и человеческой натурой, -- ответил Остап. -- Любые движения рук, губ, бровей, любые позы и манера говорить скажут мне о человеке все, что нужно. Именно поэтому везде придется мне быть самому. Ты, Вика, останешься за старшую здесь в мое отсутствие. Связь будем держать по сотовым телефонам. Кстати, они бесплатные? -- Нет, маэстро, не успели перекодировать, -- виновато сконфузился Жора. -- Эх, Пятница, сапожник без сапог, -- пожурил его Остап. -- Ну, может, это и к лучшему, поставим себе дополнительный плюс за честность. Слово попросил Нильский. -- Остап Семенович, я хотел поговорить насчет плана эвакуации. Ведь я понимаю так, что в понедельник нас будут искать много самых разных людей. -- Об этом поговорим в пятницу, -- отрезал Крымов. -- Не будем торопить события, это плохая примета. Единственное -- позаботьтесь заранее, чтобы не осталось никаких документов по "Великому пути". Вы, Сан Саныч, как человек, битый жизнью, надеюсь, распорядитесь обо всем должным образом. -- Все готово уже, -- отрапортовал Нильский. -- Все сожжено на заднем дворе. Остались только документы по металлу и кредиту. -- Это беречь, как зеницу ока, -- строго сказал Остап и почему-то погрозил пальцем в сторону Жоры. Этой ночью... В три часа пополуночи, как обычно, он проснулся. Организм работал как часы. Это было традиционное время ночной малой нужды. Зайдя в совмещенный санузел, он зажег свет и подошел к зеркалу. На него взглянуло знакомое уже сорок пять лет помятое взъерошенное лицо. Он поморщился. "Ну и рожу приобретает человек с годами. Я бы в законодательном порядке запретил гражданам старше тридцати лет смотреть на свое отражение по ночам и после сна. Тут и без того жизнь такая, что хоть в петлю лезь". Он поскреб щетину на подбородке. В желудке заворочалась начинающаяся боль. Это напомнил о себе хронический гастрит. Он тихонько выругался. На полочке рядом с зубными щетками и пастой стоял его желудочный порошок. Он потянулся за ним и вдруг оторопело замер. Он отчетливо увидел, что в то время, когда его рука взялась за пузырек с лекарством, рука в зеркале, то есть ее отражение, взялась за тюбик с зубной пастой. Эта ошибка длилась секунду. Затем рука в зеркале молниеносным движением перескочила на пузырек. Не в силах пошевелиться, он замер, глядя на свое отражение. Как и его рука, оно было недвижимо. Он медленно поднял глаза и посмотрел на отражение своего лица. На него смотрели серые напряженные глаза. Это было его лицо. Но что-то в нем было не так, как всегда. Оно производило впечатление внешней оболочки, внутрь которой забрался кто-то другой. Окаменев, как истукан, он смотрел на свое отражение, и чем дольше, тем больше в нем нарастала паника. На него смотрели его, но одновременно и чужие глаза, застывшие от непонятного напряжения, как будто глаза застигнутого врасплох существа. Эти зрачки, злые и внимательные, были готовы к любому подвоху с его стороны. Прошло несколько минут непрерывного противостояния взглядов. Каждая деталь его лица отчетливо, как увеличенная лупой, обозначилась перед ним. Он с ужасом обнаружил на нем то, чего никогда не видел раньше. Несколько незнакомых морщинок под глазами, мелкая гемангиома на губе, сеточка тончайших синих и красных венок на носу. "Это не мое лицо. Во всяком случае, глаза -- так точно". Зеркало было зло само на себя. Непростительная халатность. Подобные ошибки случались и раньше, но не такие явные и очевидные. Ну, бывали некоторые заметные запаздывания с движениями, случались цветовые несовпадения, но такой промах, как сегодня, -- это ЧП. Человек был явно напуган, но и само зеркало не знало, как выпутываться из сложившейся ситуации. Оно было напряжено и настороженно, и само понимало, что этим самым только усугубляет ситуацию. Слишком очевидным становилось противостояние человека и его отражения. Зеркало сконцентрировалось, готовое к любому подвоху. Человек напряженно вглядывался в него, не предпринимая никаких резких движений. Больше всего зеркало боялось именно этого неподвижного изучающего взгляда. Уж лучше бы человек начал делать резкие движения, строить гримасы, хватать невпопад разные предметы. Зеркало будет внимательным и не допустит больше запаздывания более, чем на тысячную долю секунды. Но только не этот неподвижный взгляд, полный напряжения и страха. Зеркалу и раньше приходилось выдерживать долгие изучающие взгляды людей. Но только не после таких промахов, как сегодня. После такого очень трудно было играть свою обычную роль. Зеркало отлично знало основное правило зеркал -- любой человек, который будет внимательно смотреть на себя в зеркало более двадцати минут подряд, начинает замечать то, чего раньше никогда не замечал. Главное, он начинает догадываться, что его отражение живет самостоятельно. На самом деле, эта зеркало живет самостоятельно, но поскольку основное предназначение зеркал -- творить отражения людей, то практически невозможно отделить живую сущность зеркала от отражения. Раньше основное правило было для зеркала теоретической формулой. Ему еще никогда не приходилось выдерживать пристальный взгляд человека более трех-четырех минут. Но сейчас шла уже десятая минута, а человек до сих пор ни разу не пошевелился, внимательно всматриваясь в свои глаза. Зеркало видело, как нарастает страх в глазах человека. Оно само начинало нервничать и злиться на него. Ну зачем этому человеку знать эту тайну, достойную только избранных? Что он будет делать с этим знанием? Оно не для таких, как он, -- мелких, никчемных и жалких в своей ограниченности. Зеркалу было по-детски обидно, почему этот человек прицепился именно к нему. Почему оно должно отдуваться за всех? Человек не знает, что в его доме масса вещей и предметов, наделенных такой же тайной, как и у зеркала. Книги, фотографии, старые игрушки, антикварные вещи, вода в кране, огонь в газовой плите, ток в электропроводке, краски для рисования. Люди -- вообще, крайне ненаблюдательные существа. Они никогда не заметят несоответствий в положении оставленной куклы, книги на полке, малейших изменений выражений лиц на фотографиях. Чувствует ли человек эту самостоятельную жизнь, присутствующую в его доме? Может и чувствует, но почти никогда не осознает. Человек берет новые ножницы и отрезает ими бумагу. И ничего не ощущает. Но когда человек берет в руки старую фотографию, то что-то происходит в его душе. Это и есть отголосок той загадки, разгадать которую дано только избранным людям. Книги про чертей и русалок -- это все выдумки самих людей, чушь, существующая только на бумаге. Настоящая, еще одна жизнь всегда находится рядом с человеком, ибо создана его руками, его мыслями, его памятью и его гением. Прошло еще три минуты. Наконец человек не выдержал этого противостояния с тайной зеркала. Он отошел на шаг назад, медленно поднял руку и провел ею по волосам. Зеркало исправно повторило движение. Человек медленно высунул язык и пошевелил им из стороны в сторону. Зеркало сделало с языком то же самое. Человек начал попеременно моргать глазами. Зеркало все повторило и подумало, что этим он, прежде всего, мешает самому себе. Затем человек расставил на подзеркальной полочке различные предметы и начал попеременно хватать их разными руками. Зеркало повторило все в точности, отметив, что запаздывание составило не больше двух сотых секунды. Так продолжалось минут пятнадцать. Зеркало злилось все больше и больше. Его раздражали эти бесконечные тесты, ему было обидно за свой первый промах, но главное -- оно не могло простить человеку тех тринадцати минут, которые заставили зеркало впервые потерять самообладание. И тогда зеркало сделало то, что было запрещено правилами, что никогда раньше не делало и не сделает. "Семь бед -- один ответ". Когда успокоившийся, наконец, человек подошел ближе и еще раз протянул руку за своим желудочным порошком, зеркало вместо того, чтобы повторить жест, двумя руками оттянуло уши изображения человека, открыло его рот и высунуло язык с белым гастритовским налетом. Человек с пузырьком в протянутой руке и вытаращенными глазами на секунду замер, затем его зрачки закатились и он рухнул на пол. Через несколько секунд на шум прибежал другой человек и, взяв первого под мышки, утащил из ванной. Еще через минуту пришла хозяйка и выключила свет. Глава 27 КОМБИНАЦИЯ ИЗ ТРЕХ ПАЛЬЦЕВ Если от смешного до великого один шаг, то обратно -- и того короче. Остап Крымов (Мысль, рожденная за секунду до пробуждения, вызванного проходящим за окном танком) Наступило утро четверга 29 октября 1998 года. Это был день начала великой двухдневной операции под кодовым названием "Банк ва-банк" -- операции, которая должна была поставить победную точку в многомесячной рискованной деятельности концерна "РИО". Все мы в жизни планируем иногда различные комбинации и способы заработать. И каждый раз все завершается одной и той же комбинацией из трех пальцев, имеющей два варианта: либо мы ее показываем судьбе, либо фортуна показывает ее нам. Статистика доказывает, что все же чаще фортуна показывает нам свою задницу с большими спелыми ягодицами, как бы пытаясь компенсировать приятным зрелищем грустный смысл самого этого факта. Когда живешь практически на Руси, любая рулетка становится русской. Нильский проснулся с головной болью и мешками под глазами, в которых находилась вся его скорбь и весь страх перед предстоящим. Он промучился всю ночь и корил себя за трусость, что не отказался открыто от участия в этой афере с банками. Смутные предчувствия сделали его сон тревожным и тонким, как неуловимая грань между плохим и хорошим. Ему опять мерещились кредиторы, гоняющиеся за ним по всему городу. Когда его начинали бить ногами, он просыпался от зыбкого сна и вспоминал свои пять процентов от миллиона, которые, как часть целого, тоже уже были поставлены на кон этой операции. Нильскому не хотелось на вокзал, но и в тюрьму не хотелось тоже. Мелкая дрожь начала трясти его тело под утро, и он с сожалением отметил, что этот страх причиняет ему гораздо больше неприятностей, чем страх перед злыми, но уже смирившимися кредиторами. Вспоминая Пеленгасова, Нильский как будто своим кадыком ощущал на горле железную хватку его коричневых зубов, начиненных кариесом. Жора, выпив под вечер стакан водки, уснул, как ребенок, окончательно измотав Нильского своим лошадиным храпом. Освобожденный от активной умственной и трудовой деятельности в предстоящей операции, Жора должен был паковать вещи и контролировать окрестности на предмет возможной слежки. Под утро температура в комнате опустилась, и Вика проспала всю ночь, плотно прижавшись к Остапу. Мощная, облаченная в тельняшку грудь Остапа вздымалась равномерно, укачивая Вику, как маленького ребенка. Маэстро спал, словно юноша, не отягощенный знанием горького смысла жизни. Но неумолимый рассвет вполз в их жизнь хриплым петушиным криком и дежурным лаем Барона. Под утро так похолодало, что выпал небольшой снежок, и на ветках деревьев лежал молодой иней. Взглянув в окно, Жора деловито заметил: -- И снег нам в подмогу. Если бы нам сели на хвост, то уже наследили бы, небось. Остап недовольно посмотрел на Жору. -- Не нагнетайте, Пятница. Кому вы нужны, по вашему следу ходят только уборщицы. Видите, наш президент и так трясется, как поросячий хвостик. Можно подумать, что я веду его к зубному врачу. По непонятной причине Нильский попросил Жору первым зайти в санузел. Отказывающие нервы Сан Саныча были вконец подпорчены ночной галлюцинацией с зеркалом, и он боялся один заходить в туалет. Вика приготовила кофе, Пятница из последних сил возился с яичницей. Остап, умываясь, обратился к нему: -- Господин завхоз, своими ленивыми действиями вы напоминаете мне моего знакомого бармена из Лос-Анджелеса, который ждал землетрясения, чтобы взболтать коктейль. Побрившись, Остап принялся подбадривать Нильского. -- Крепитесь, президент. Завтра наш капитал уже будет удвоен, и перед вами откроются в два раза большие возможности, вдвойне более красивые женщины. -- И в два раза большие вокзалы, -- добавил Нильский, пытаясь иронией заслониться от надвигающейся действительности. Вика выглянула в окно. По первому снежку около будки Барона прыгали деловитые воробьи, подбирая остатки завтрака кобеля. -- Какие все-таки глупые и беспечные создания эти птицы, -- вздохнула она. -- Да, моя птичка, -- рассеянно сказал Остап, погруженный в свои мысли. Собрав соратников вокруг стола, Крымов провозгласил тост за успех предстоящей операции, и все стоя выпили за это по стакану кефира. Закусили яичницей с ветчиной и маслинами. Две порции Жора отложил для Даниловны и Барона. В двенадцать часов Остап явился в сопровождении Нильского в "Банкирский дом Пеленгасова" и сделал заказ на предоплату по контракту. Его тут же пригласили к председателю. -- Послушай, Остап. Что это за спешка? -- прямо с порога начал Пеленгасов. -- У тебя что, проблемы в "Востоке"? -- Нет, конечно, просто пока я решил не попадать на проценты за кредит. Это оплата всего на две недели. Когда деньги вернутся, мы осуществим намеченное ранее. -- Но я должен буду сообщить в Днепр и отозвать свою гарантию, -- сказал Пеленгасов. Остап внимательно следил за руками и глазами банкира, и по всем признакам тот держатся уверенно. -- Погоди до завтра, -- спокойно ответил Крымов. -- Ситуация может с утра несколько измениться. Пока что я открыл у них кредитную линию и буду брать ссуду только через месяц. К тому времени к тебе уже вернутся мои деньги. Пеленгасов откинулся на спинку кресла. -- Ты знаешь, хочу сказать тебе откровенно. У меня ведь нет особых оснований доверять тебе, равно как и тебе -- мне. Но ситуация сейчас такова, что и ты, и я понимаем -- без стратегического партнерства сейчас больших денег не сделаешь. У тебя -- мозги и чутье, у меня -- деньги и связи. У нас получится хороший альянс. И понимание этого дает мне лучшую гарантию твоей честности. Можешь рассчитывать на меня всегда. Мне нравится твоя манера делать деньги. -- Отлично. Ты просто читаешь мои мысли, Боря, -- вежливо ответил Остап, обводя кабинет прощальным взглядом. В углу на изящном ореховом столике стояла клетка с большим белым попугаем. Птица изредка, наклонив голову, поглядывала на Остапа подозрительным глазом. -- Твой попугай не жалуется, что люди калечат ему язык? -- спросил Остап. -- К его счастью, он пока не научился говорить. Но все понимает, -- со смешком ответил Пеленгасов. Остап подошел ближе к попугаю. -- Ты знаешь, что только попугаи говорят то, что думают, -- сказал он, наклоняясь над птицей, -- А глаза у него хитрые. Уж он-то точно знает, что если бы у человека были крылья, они бы здорово мешали ему ползать. Что он у тебя здесь делает, за какие вопросы отвечает? -- Это единственное существо в моем банке, которое ни за что не отвечает. Просто хочу проверить, правда ли, что они живут до двухсот лет. Кстати, сейчас ему всего три года. Остап с уважением посмотрел на улыбающегося банкира. -- Это случайно не тот попугай из анекдота, который и тушкой, и чучелом... Почему же он не уехал? -- Сейчас даже попугаи понимают, что здесь лучше. Кстати, ты был в Израиле? -- Нет, а что? Ведь это твоя, а не моя историческая родина. -- По-моему, там сейчас то, что хотел построить в свое время Никита Хрущев здесь. Зеленая скука добропорядочного труда. Там невозможно стать богатым человеком. Нормальный попугай со здоровыми амбициями сейчас туда не поедет. Плюс ко всему, его может подорвать на бомбе арабский попугай. И лжекомпаньоны дружно рассмеялись шутке. Распрощавшись с Пеленгасовым, Остап отправился в Днепропетровск. Попросив водителя не торопиться, Крымов спокойно уснул на заднем сидении авто. Нильский проерзал всю дорогу. В 15 часов Остап въехал в Днепропетровск. Некогда закрытый город, один из крупнейших в Украине, после перестройки и провозглашения самостийности державы резко рванул вперед, оставив позади по духу предпринимательства и деловой активности некогда признанные гранды бизнеса страны -- Харьков и Одессу. Эта земля подарила своему государству массу крупных чиновников, премьеров и даже одного президента. Банки этого города тоже славились своей репутацией отличного делового партнера. Вообще, очень многое здесь было шустрей и по-южному сочней, чем в провинциальных городах центральной Украины. Действуя в соответствии с намеченным планом, в банке "Восток", где уже ранее были оформлены все необходимые документы на кредит, Нильский без особой проволочки произвел заказ всей суммы на завтрашний день и оставил платежное поручение без подписи директора. Сан Саныч предупредил руководство банка, что директор приедет завтра сам и лично подпишет платежку. На документе стояла дата -- 30 октября 1998 года. Без особых приключений, выполнив план четверга, компаньоны вернулись домой. Рассвет решающей пятницы был более мрачным и унылым, чем накануне. Видимо, придя к неутешительным выводам о жизненных результатах своего зрелого собачьего возраста, а может быть, мучимый недобрыми предчувствиями, Барон под утро залился протяжным волчьим воем, чем немало испортил и без того скверное настроение Нильского. Президенту приснились Колыма, побег из лагеря, погоня по вязкому снегу, постепенно удаляющаяся спина Жоры, ушедшего в отрыв, и вой вожака голодной волчьей стаи. Нильский проснулся злой и нервный и первым делом запустил в сторону будки туфлею Пятницы. Встретив на лестнице Даниловну и желая хоть кому-то пожаловаться, Нильский посетовал, что Барон выл по-волчьи всю ночь. -- Не огорчайся за него, милок, -- успокоила его хозяйка, -- он, кобелина ледащая, днем выспится. Утро этого дня повторяло утро предыдущего четверга, за исключением мелких отличий в худшую сторону. Вместо снега везде лежала жидкая грязь неповторимого украинского чернозема. Яичница пригорела, а сахара хватило только на одну чашку кофе. Пятница, получив взыскание за сахар и яичницу, сорвал зло, поругавшись с Даниловной и не покормив Барона. Кефир почему-то не пошел, и все остались на сегодня без молочного тоста. На Нильского напала икота, и это всех раздражало до тех пор, пока Жора не инсценировал звонок по телефону с вызовом Нильского в прокуратуру. Икота быстро прошла, но настроения у Сан Саныча почему-то не добавилось. Вика все утро не сводила с Остапа испуганных глаз. И только маэстро был подтянут и весел, как всегда. В два часа дня Остап был уже в "Банкирском доме" у Пеленгасова. Он вручил платежное поручение операционистке и присел в кресло подождать, когда та удалилась для совещания с председателем. Вскоре она вернулась в сопровождении Пеленгасова. -- Так ты решил все-таки проплатить контракт? -- сказал тот, протягивая Крымову руку. -- Ну что ж, деньги зарезервированы, все копейка в копеечку. Ждать будешь? -- Да зачем, -- лениво ответил Остап. -- У тебя ведь все работает, как часики. Пойду-ка я себе потихоньку домой. Перезвоню тебе через пару часов. Пеленгасов похлопал Крымова по плечу. -- Сам прослежу, чтобы деньги прошли. Держи меня дальше в курсе дел. Ни пуха, ни пера тебе, Остапушка. Не волнуйся, все будет в порядке. Остап мужественно принял пожелания Пеленгасова, не спеша вышел из банка и прошелся пару кварталов, чтобы проследить за возможным хвостом. Слежки не было, и это несколько удивило Остапа. Дойдя до того места, где его уже ждал Нильский в такси, Крымов резко вскочил в машину и дал команду на всех парусах мчать на аэродром. Через полчаса Остап с Нильским въезжали на взлетную площадку вертолеторемонтного предприятия номер 1562. Сама машина, покрытая болотными пятнами, уже ждала их, приветственно помахивая запущенными винтами. Действуя четко и слаженно, как во время десантной операции по освобождению заложников, компаньоны вскочили в вертолет, и машина, припадая на один бок и кряхтя, как наседка, оторвалась от земли. В заднем отсеке позвякивали пол-ящика бутылок водки, предназначенных для днепропетровских коллег-вертолетчиков. Нильский сидел белый и одинокий, как лабораторная мышь. Его безответная, как жалоба в руках бюрократа, душа томилась самыми недобрыми предчувствиями. Крымов поймал затравленный взгляд президента и прокричал ему на ухо сквозь нездоровый шум необкатанного двигателя: -- Главная надежда сейчас на Вику. Мы должны получить точные данные о том, отправлены деньги Пеленгасовым или нет. Нильского, молчавшего весь день, как прорвало. Резким движением скрюченных пальцев он вцепился в рукав Остапа и затарахтел: -- Но, Остап Семенович, зачем нам лететь в Днепр. Вы же сами сказали, что девяносто девять процентов за то, что Пеленгасов не отправит деньги. -- Но ведь остается один процент и, притом, самый неприятный. Если это произойдет, то мы будем находиться в полном неведении о планах Пеленгасова, а я очень не люблю действовать вслепую. Ничего, осталось подождать полчаса, и мы все будем знать. Уже по прилете в Днепропетровск сотовый телефон Остапа издал мелодичный звонок, по тембру которого Нильский тщетно пытался догадаться, какую весть он принес. Вика оказалась пунктуальной. Остап услышал ее взволнованный голос, отчетливый и ясный, как будто бы находящийся рядом. -- Крымов, наверное, я тебя огорчу. Пеленгасов отослал деньги сразу, как только ты уехал. Возвращайся, прошу тебя. -- Это точная информация? -- спросил Остап, напрягшись всеми мышцами тела. -- Абсолютно. Я два раза проверяла через Леру в Нацбанке. По компьютеру деньги прошли. Глаза Остапа застыли в одной точке, мгновенно налившись свинцом. -- Информация принята, жди моих сообщений, -- сказал он и, не дав возможности сказать что-либо в ответ, отключил связь. Некоторое время Остап молча стоял, как бы глядя в ту далекую точку, где один ненавидящий его паучина уже сплел свою сеть. -- Ну что, что там? -- не выдержал Нильский и затряс Крымова за руку. Остап бросил на соратника задумчивый взгляд. -- Что ж, Сан Саныч, жизнь показывает, что если существует вероятность одного процента, то и она случается. Пеленгасов отправил деньги, а значит, он выпустил их из своих рук. Он оказался или хитрее, или глупее, чем я думал. План должен поменяться, но как, я сейчас соображу. Дайте подумать, -- Остап посмотрел на часы, -- У нас в запасе еще двадцать минут. Продолжая анализировать ситуацию, Остап не терял времени. Компаньоны сели в поданный им "уазик" и на полных парах двинулись в Днепр. Через двадцать минут машина высадила их перед парадным входом банка "Восток" и тут же укатила в неизвестном направлении. -- Что же делать, что же делать? -- не успокаивался Нильский, мечась вокруг не на шутку задумавшегося Крымова. -- Такие затраты, такой риск! Боже! Это не для моих нервов. Я чувствую, что потеряю за следующие полчаса полжизни. Остап, не обращая внимания на нытье соратника, напряженно анализировал ситуацию, погрузившись в свои мысли, как Титаник в воды Атлантики. -- Ничего, Сан Саныч, цыплят по осени считают. -- Ох, причтут нас вместе на куриный бульон, -- вздохнул президент. -- Не дать бы петуха в этой лебединой песне, -- думал вслух Остап. -- Отослав деньги, Пеленгасов поступил по закону, но лишился возможности хлопнуть меня на всю сумму. А может быть, мне удалось этим фокусом с вертолетом убедить его в том, что я не собираюсь брать кредит в "Востоке"? Следовательно, у нас не остается другого выхода, как включить план под номером "три", который был у нас до сих пор запасным. -- Значит, мы должны идти в "Восток" и подписывать платежку, -- упавшим голосом резюмировал Нильский. Идти в банк, в это логово хитрых, подозрительных и мстительных чиновников, ему совсем не хотелось. -- В общем-то, у нас нет другого выхода, господин президент. Мы слишком много теряем на этой сделке с металлом, и если она уже закрутилась, значит, нам надо доводить всю комбинацию до конца. Я не собираюсь терять ни копейки. Правда, если раньше вероятность успеха была девяносто девять против одного, то сейчас пятьдесят на пятьдесят. -- Пятьдесят на пятьдесят? -- В ужасе переспросил Нильский, вспоминая, что на такой риск шел только один раз в жизни, когда вопрос касался вероятности приезда из командировки мужа его любовницы. Кстати, тогда он пролетел, и любовница вскоре стала его женой, а передний зуб все равно надо было вырывать. -- Ну что, ваше мнение, президент? -- бодро взглянув на Нильского, спросил Остап. -- Бежать надо, -- уверенно заявил Сан Саныч. -- Бог с ними, с этими потерями. Основная-то сумма будет цела. Чувствую, что надо спасать шкуру, а не проценты. Не нравится мне все это. Остап улыбнулся. -- С опасностью надо уметь встречаться так же легко и непринужденно, как с вокзальной шлюхой. Вы знаете, Нильский, у меня нет абсолютно никаких плохих предчувствий. Надо использовать свой шанс до конца, иначе не пить нам шампанского. Голосуем. Вы -- против, я -- за. Но поскольку Пятница делегировал мне свой голос, я поднимаю его за свое предложение. Итак, большинство за продолжение операции. Решено -- мы идем в банк! Будем рубить с плеча. В банк! При этих словах колени Нильского слегка подогнулись и голова упала на грудь. Остап попытался успокоить его. -- Сан Саныч, мужайтесь. Не надо превращать ваш лебединый романс в жестокий. Мы же не на Голгофу идем, в самом деле. Через полчаса мы будем богаты, как Крезы. Вперед -- за удачей! -- У меня кошки на душе скребут, -- пискнул Нильский. -- Через полчаса мы утопим их в вине, -- Остап легким движением подтолкнул Сан Саныча к дверям. У парадного входа в банк "Восток" сидели два каменных льва в натуральную величину. Грозный вид хищников окончательно доконал Нильского. Он взглянул последний раз на небо, и оно показалось ему с овчинку. -- Куда мне идти? -- спросил он Крымова. -- Прямо. -- Тогда мне не дойти, -- упавшим голосом заключил Нильский и сделал первый шаг. На трясущихся ногах он проследовал мимо двух таких же грозных, как и львы, охранников. Впереди бодро шагал Крымов. Пересекши границу, отделявшую свободный голубой, солнечный, зеленый мир от сумрачных сводов главного зала банка, Нильский понял, что обратного пути нет. Лицо его было белым, как ночная мокрая простыня. Руки его мелко дрожали, и Нильский понял, что не сможет даже толком расписаться в платежке. Спокойной и уверенной походкой Остап подошел к окошку главного менеджера и сообщил, что руководство концерна "РИО" явилось в полном составе, чтобы подписать платежное поручение на сумму, заказанную со вчерашнего дня. Сухая высокая женщина в гиммлеровских очках, похожая на завуча по воспитательной работе школы-колонии для несовершеннолетних преступников, попросила их подождать и удалилась. Через минуту она вошла в сопровождении управляющего банком -- мужчины около пятидесяти с кирпичного цвета рябоватым лицом и беспощадными складками по сторонам губ. Его массивное туловище напоминало самца уже вымершей морской коровы, известной Нильскому только по картинкам. По цвету лица и голосу Остап определил, что руководитель банка -- заядлый курильщик и деспот местного масштаба. Он поздоровался с Крымовым за руку, а также больно сжал трясущуюся ладонь Нильского. Взглянув на Остапа, управляющий сказал: -- Мне кажется, я видел ваше лицо где-то в другом месте? -- Боюсь, вы ошибаетесь, -- любезно ответил Крымов, -- я всегда ношу свое лицо на одном и том же месте. -- Вы хотите все-таки сделать перечисление сегодня? -- спросил он, не глядя на Остапа и листая бумаги с делом концерна "РИО". -- Да, конечно, как мы и договаривались, -- ответил непринужденно Остап. Управляющий не спеша просматривал бумаги. Время, казалось, остановилось. Каждая секунда превращалась для Нильского в мучительную минуту. Управляющий обратился к менеджеру: -- Татьяна Александровна, вы связались с "Банкирским домом Пеленгасова"? Надо подтвердить гарантийное письмо. -- Я пыталась, но банк уже закрыт, у них сегодня короткий день, -- ответила та, заглядывая в бумаги через плечо управляющего. "Это ложь, -- мгновенно подумал Крымов. -- Пеленгасов обязан был сам уведомить их. Интересный сюжетец закручивается". Управляющий, не торопясь, долистывал пакет до конца. Двухметровые напольные часы в углу операционного зала пробили четыре раза. Средневековый бой, раздавшийся из мрачного ящика, как будто предвещал выход Тени отца Гамлета. "Быть или не быть? -- машинально подумал Нильский. -- Мир так прекрасен. И как раз это грустно". Кроме Остапа и Сан Саныча в банке уже не было клиентов. Охранники начали закрывать входную дверь. Нильский затравленно посмотрел в сторону выхода, затем окинул взглядом весь зал и остановился на зарешеченном окне. "Все, -- подумал он, -- клетка закрыта". Управляющий прокашлялся, издав звук сливаемого унитаза. -- А почему вы так поздно к нам, под самое закрытие? -- спросил он, все так же не отрываясь от бумаг. -- Транспорт подвел, поломался автомобиль, -- ответил Остап, вращая в руках авторучку. Все это время Крымов внимательно следил за каждой мелочью окружающей его обстановки. Два охранника на выходе не проявляли к ним ни малейшего интереса. Операционный зал был пуст и тих, как степь перед грозой. Управляющий только один раз взглянул Остапу в лицо и все остальное время ни разу не оторвал глаз от бумаг. Строгая Татьяна Александровна постреливала периодически на компаньонов глазами, изредка приклеивая к своим губам дежурную улыбку. Несколько раз управляющий тронул рукой подбородок. Его заместительница один раз почесала кончик носа и набрала по телефону номер, который, очевидно, оказался занятым. Остап машинально следил за этим языком жестов. Будто находясь на пляже нудистов, все старались не смотреть в глаза друг другу. -- Ну, что же, -- наконец произнес управляющий, -- все в порядке. Татьяна Александровна, оформляйте платежное поручение. Управляющий положил документы около операционного окошка, а сам сел за соседний стол и стал набирать по телефону какой-то номер. "Замша" открыла черную кожаную папку с крылатой эмблемой банка и достала из нее недооформленную платежку. -- Вот здесь не хватает вашей подписи, -- сказала она, обращаясь к Остапу, и протянула ему листок. Сама она осталась стоять около окошка, тихая и напряженная, как мышеловка. -- Разрешите, -- Остап взял платежку и пробежал ее глазами. -- Все верно, -- сказал он, положил бумагу на стол и достал ручку. Остап сделал несколько попыток, но ручка не писала. -- Разрешите ваше перо, мадам, -- обратился он к "замше". -- У меня, кажется, чернила кончились. Татьяна Александровна повернулась к своему столу, выдвинула ящик, достала оттуда шариковую ручку и вручила ее Крымову. -- Возьмете себе на память. Эта ручка с эмблемой нашего банка. Пусть она всегда напоминает вам о нас и приносит удачу. -- Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, -- улыбнулся Остап. Он взял ручку и поставил свою размашистую подпись, затем отодвинул от себя листок, взглянул на него как бы издалека и вручил "замше". В тот момент, когда Остап передавал женщине платежное поручение, Нильскому показалось, что ее очки блеснули зловещим красным оттенком. "Замша" поднесла платежку к глазам и хотела прочесть ее. Видимо, почувствовав что-то неладное, Остап протянул руку в окошко и вежливо сказал: -- Извините, мадам, одну секунду. Можно, я еще раз сверю реквизиты получателя? Татьяна Александровна сделала резкое лягушачье движение, отпрянув от окошка на расстояние недосягаемости руки Крымова, схватила черную папку и резко спрятала в нее платежку. Одновременно управляющий, положив трубку тщетно накручиваемого им телефона, резко встал и, повернувшись, в упор посмотрел на Крымова. В это же время два охранника четко заняли позицию, заслонив своими бронежилетами выход из помещения. Все происходило молниеносно и четко, как по заранее подготовленному сценарию. Нильский почувствовал, что начал потеть чем-то нехорошим. Ему показалось, что приближающийся конец несется на него, как торнадо на штат Миссури. Остап переводил взгляд с "замши" на управляющего и ничего не говорил, лицо его застыло в непроницаемой маске напускного спокойствия. В наступившей тишине было слышно, как Нильский, часто моргая, шлепает веками. -- Только без глупостей, Крымов, -- жестко, с хрипотцой в голосе сказал управляющий. -- Кажется, ваша партия сыграна. Он щелкнул пальцами. По этой команде охранники у дверей сомкнули ряды, и, как будто из-под земли, в зале появились три штатских лица, с разных сторон медленно двинувшихся к операционному окошку, где происходили события. В этот момент нервы у Нильского не выдержали. С криком "Бежим!" Сан Саныч рванул в сторону единственного свободного пути -- к двери, ведущей в служебное помещение банка. Перепрыгнув с прыткостью преследуемого волками зайца через перегородку, он побежал прямо по столам, сметая с них бумаги и канцтовары. Перевернув за последним столом толстую тетку, застывшую с бутербродом в руке, Нильский подбежал к двери с табличкой "служебный вход" и изо всех сил дернул ее на себя. Ручка двери осталась в кулаке Нильского, но дверь была на месте. После нескольких отчаянных попыток отскрести ногтями от двери что-нибудь, за что можно потянуть на себя, воспаленный мозг Нильского понял, что дверь, как ей и положено, закрыта на кодовый замок. После признания своего окончательного фиаско Сан Саныч медленно сполз по стене на пол и закрыл лицо руками. Он подумал, что это уже конец. Теплая отполированная вокзальная скамья показалась ему сейчас верхом земного блаженства. Тройка в штатском, как три богатыря, громоздила свои крупные тела вокруг Остапа. -- Что за представление, мы же не в Америке! -- протестующим тоном выкрикнул Остап, обернувшись в сторону крепышей. -- Зачем вы так напугали моего друга? Он же принял вас Бог знает за кого. А говорили, что это приличное заведение. У вас что, всех клиентов так пугают или только самых крупных и уважаемых? Один из троицы достал удостоверение и с достоинством развернул его перед Крымовым. -- Боже мой! Кого я вижу! -- воскликнул Остап. -- Да это же мой старый знакомый. Майор Стусь. О! Да вы уже подполковник! Вас повысили? Видно, за особые заслуги перед родиной. Давно не виделись. Вы решили-таки сорвать мою операцию, майор. Зачем вы так упрямы? -- Не валяйте дурака, Крымов, -- с чувством полного превосходства прервал его Стусь. -- Не считайте нас полными кретинами, Вот на этот раз вам уже не выпутаться. К тому же не майор, а подполковник. Лицо Остапа было спокойно, только голос стал слегка звонче обычного. -- Нет, майор вам все-таки больше к лицу. Опять харьковская милиция оказала мне большую честь. Как вы догадались, что любое звание ниже подполковника было бы для меня личным оскорблением? Вы опять от Пеленгасова? -- Вопросы теперь будем задавать мы, -- отрезал один из трех богатырей, по всей видимости, Добрыня Никитич, и достал, как Кио из рукава, наручники. Самый младший, Алеша Попович, в это время надевал железо на Нильского, который слабо отбрыкивался, повторяя по очереди всего две фразы: "В чем дело? Я буду жаловаться!" Остап, облаченный в металлические браслеты, сел на стул. -- Я вынужден требовать адвоката. Это беспрецедентный произвол. С этого момента я не скажу ни слова. Остап глянул на часы. Они показывали 16.30. Три богатыря, переговорив о чем-то с управляющим, взяли у него черную папку. -- Татьяна Александровна, проведите товарищей в нашу дежурку, пусть посидят там. Через три часа должен приехать Пеленгасов, -- сказал управляющий, злобно сверкнув глазами на Крымова. Остапа и Нильского под конвоем увели в глубь помещения банка. Зайдя в комнату без окон с массивной металлической дверью, Крымова и его соратника усадили на неудобный кожаный диван. В комнате с ними остался только Стусь. Самый молодой из группы захвата задержался в коридоре и все время звонил по сотовому телефону. Нильский мелко подрагивал и бросал на Остапа беспомощные косяки. Крымов, верный своему слову, сидел молча, уставившись в одну точку. Лицо его было спокойно и невозмутимо. Подполковник открыл папку и начал перебирать бумаги. -- Ну что же, Крымов, кажется, вам пришел конец. Сколько веревочке ни виться... У нас есть часа два времени. Борис Михайлович просил меня подождать и не увозить вас в отделение. Он хочет сказать вам пару слов. Но мы можем начать прямо сейчас, чего время тянуть. Чистосердечное признание никогда не помешает. -- Чистосердечное признание не помещает только в любви, -- не выдержал Остап своего обета молчания, -- а вас я пока что не успел полюбить. -- Можете молчать, но документы говорят сами за себя, -- с удовольствием, не торопясь, продолжал Стусь. -- Подписав платежное поручение, вы, по сути, подписали себе приговор. Мошенничество в особо крупных размерах, статья 148 УК. Знакомы, наверное? Нильский заскулил в углу дивана. -- Разрешите закурить, -- попросил Остап спокойно. -- Меняю право одного звонка на сигарету. -- Валяйте, -- милостиво разрешил Стусь. "Он ведь не курит, -- автоматически отметил про себя Нильский. -- Все! Нервы. И этот спекся". -- Дайте зажигалку, -- попросил Крымов, вынимая из кармана пачку сигарет. Милиционер начал открывать ящики стола в поисках зажигалки. Пока Стусь рылся в ящиках, Крымов сильно ткнул Нильского ногой в колено и прошептал: -- Нильский, запомните, вы ничего не знаете. Вас они трогать не будут. Говорите, что подписывали, не читая, то, что я давал. Перестаньте потеть и портить воздух. Я все возьму на себя. Вы своим скулежом и заячьими скачками по столам наносите непоправимый ущерб авторитету нашего концерна. -- У вас еще хватает сил ерничать, -- простонал Нильский. -- Что это вы там шепчетесь? -- прервался подполковник. -- А ну-ка прекратить разговорчики, а то рассажу по разным камерам. Эй! Серенко! Зайди-ка. Дай огоньку директору фирмы. В комнату зашел Алеша Попович и щелкнул зажигалкой перед носом Крымова. Остап глубоко втянул воздух, затянулся несколько раз, выпустил вонючий едкий дым и с удовольствием протянул: -- Ух, хорошо-о-о! Младший сотрудник замахал руками, отгоняя дым. -- Ну и сигареты вонючие вы курите! "Казбек", что ли? В это время зашел Добрыня Никитич. -- Они уже на подходе, -- и весело глянув на своего младшего коллегу, добавил: -- Готовь дырку под звезду, лейтенант. Дело будет звонкое. Далее на протяжении полутора часов милиционеры задавали Крымову и Нильскому одни и те же вопросы. Факты мошенничества были настолько очевидны, свидетелей и понятых было настолько много, что сотрудникам УВД приходилось просто заставлять себя задавать наивные и повторяющиеся вопросы. Алеша Попович лениво разыгрывал из себя злого следователя. С ехидцей в голосе он рассказывал Нильскому о сексуальных нравах сорокакоечных камер СИЗО, зачитывал Крымову положения о максимальных сроках в нескольких статьях кодекса, под которые подпадали действия незадачливых компаньонов. Добрый Стусь по-дружески советовал Остапу так, просто ради формальности, написать признание. Он предлагал большие скидки по срокам и угощал своим "Мальборо". Остап отказался от сигареты, сказав, что он вообще редко курит, а чужие -- тем более. Несколько раз в комнату заходил Добрыня Никитич с сотовым телефоном и шептал что-то на ухо старшему, весело подмигивая Остапу и подбадривая Нильского: не горюй, мол, брат, десять лет -- это не срок. В 19.00 дверь импровизированной камеры открылась, и на пороге появился во всем своем великолепии сам победитель -- Пеленгасов. Борис Михайлович поздоровался с группой захвата, не спеша одарил их свежим анекдотом о четырех милиционерах, закручивающих лампочку, и после дружного смеха, натолкнувшего Остапа на мысль, что анекдоты про милиционеров сочиняют они сами, попросил оставить его с Крымовым наедине. Минуту Пеленгасов смотрел на Остапа и молчал, явно получая удовольствие от паузы. Он смотрел на Крымова долго и смачно, будто поджаривая его на медленном огне. Наконец он вздохнул, достал сигарету, с удовольствием затянулся и вместе с дымом выпустил в Крымова сочную киношную фразу: -- Ты проиграл, Остапушка. Помнишь, как-то давно, когда мы были друзьями, ты подарил моей дочке свой "крымик": Сделать хотел козу, Поковырял в носу. Сделать хотел утюг, Свет отключили вдруг. Остап молча смотрел на Пеленгасова. Тот, выпустив еще пару затяжек, добавил: -- Да, ты проиграл. Но это еще не все. Ты еще не знаешь, насколько ты проиграл. У меня для тебя есть два сюрприза, -- Я не люблю сюрпризы, особенно от тебя, -- вяло ответил Крымов. -- Но тебе придется узнать о них и принять от меня в подарок, -- веселился Пеленгасов. -- Я хочу, чтобы ты уже никогда не хотел связываться со мной. У тебя сильный характер, и тебя трудно загнать в гроб материальными ударами. Но я не могу отказать себе в удовольствии огорчить тебя по-крупному. Ты вот сидишь такой спокойный и невозмутимый. А напрасно. Тебе не просто грозит статья. Ты умница, ты знаешь, что у нас по-настоящему беззащитны перед правосудием только мелкие растратчики и базарные воришки. Ты сидишь сейчас и спокойно смотришь на меня, потому что рассчитываешь на свой миллион. Да, ты прав. С миллионом, и даже гораздо меньшей суммой тебя не только оправдают, но и вывезут из СИЗО с эскортом на лимузине. Мошенничество -- это очень трудная статья для прокурора. Как специалист, ты это отлично знаешь. Столько всяких нюансов и юридических тонкостей. Если бы ты украл деньги у государства, тебе было бы куда сложнее. Но частные деньги у нас надо выгрызать зубами. Так вот, сюрприз номер один -- твои деньги у меня. Остап молчал. -- Да, я выслал их в четырнадцать часов, -- продолжал Пеленгасов, любуясь собой, -- но затем в четыре часа, когда ты выдал платежку в "Востоке", я их успел сторнировать, то есть, отозвать обратно. Я имел на это все основания -- факт твоего готовящегося и состоявшегося мошенничества. Я знал, что ты будешь искать альтернативные пути информации о моих действиях, и решил играть так, чтобы опережать на один ход твою мысль. Ты поставил мне капкан своей платежкой, но я его обошел. -- Ты что, прочитал мои мысли? -- спросил Остап. -- Нет, Остапушка, в отличие от тебя, я не умею читать мысли. У меня свои методы. Вот здесь мы и подошли ко второму сюрпризу. Ты готов? -- Абсолютно, -- спокойно сказал Остап. Пеленгасов иронически посмотрел на Остапа. -- Ты хорошо держишься, уважаю. Но каким бы артистом ты ни был, сейчас тебе будет плохо. Пеленгасов нажал на красную кнопку вызова и в упор уставился на Крымова, следя за его реакцией. Дверь открылась, и в комнату вошла Вика. С чувством небольшого неудовлетворения Пеленгасов отметил, что ни один мускул не дрогнул на лице Крымова. Взгляды любовников встретились, и в комнате воцарилась немая сцена. Молчание длилось мучительно долго. Пеленгасов победоносно посматривал на обоих. Остап и Вика, не мигая, смотрели друг на друга. Кривая, в пол-лица улыбка Вики разрядила царившее в комнате напряжение. -- Здравствуй, Крымов, -- спокойно, каким-то изменившимся голосом сказала Вика. -- Ну что, Остапушка, ты удивлен? -- злорадно спросил Пеленгасов, не находя в лице Крымова ни малейшего намека на панику. -- Конечно, -- сказал Остап, не отрываясь глядя на Вику. -- Ну, что ты на меня так смотришь? -- первой не выдержала Вика и подошла к Пеленгасову. Обойдя его сзади, она положила обе руки к нему на плечи и опустила подбородок на одну из них, прижавшись щекой к банкирскому уху. Два лица, Пеленгасова и Вики, такие неожиданно похожие тем родством душ, которое проглянуло вдруг из-за внешней личины, оказались на одном уровне. Две пары глаз -- одна с победоносным выражением, другая с наглым и циничным -- смотрели на Остапа. -- Я все понял, -- сказал Остап медленно. -- Вика, я аплодирую тебе, ты -- великолепная актриса. Такая же великолепная, как и женщина. Тебе надо развивать свой талант, ты далеко пойдешь. Пеленгасов погладил Вику по руке. -- Ты опять недооценил меня, Крымов. Когда ты зарисовался на вокзале в день своего приезда, мои люди случайно приметили тебя. Вот здесь мне повезло. Не случись этого, я бы не знал, с какой стороны ты ко мне подберешься. Когда я узнал, что ты в Харькове, я сразу понял, что это по мою душу. Мне нужно было знать, что ты затеваешь. Ты ведь всегда мыслишь на опережение соперника. Мне нужен был человек, который был бы рядом с тобой. Потому что в логической игре мне с тобой тягаться тяжело. У меня свои методы, и, как показывает жизнь, они действенней твоих. Остап молча слушал, не высказывая никаких эмоций. Вика закурила сигарету, хотя при нем она не курила ни разу. Пеленгасов, дав огоньку даме, продолжал: -- Я тебя все-таки немного знаю, Остапушка. И это мне сослужило пользу. Я знал, что ты обычно работаешь через женщину. И я знал твои требования к такой женщине. Я с Викой уже два года. Она замечательная женщина во всех отношениях, я с тобой согласен. Ты заглотнул эту наживку со второго раза. Вика -- профессионал, и ты это, надеюсь, сейчас оценил. Накануне сегодняшнего черного для тебя дня я абсолютно все знал о твоих планах. Финита ля комедия, Крымов. Пеленгасов закашлялся утробным хрипловатым смехом и весело взглянул на Вику. Та ответила ему снисходительной улыбкой и выпустила в сторону Остапа длинный клуб дыма. Остап все еще сохранял спокойствие. -- Да, Вика, ты была настолько красива и умна, что у меня просто не было другого выбора, -- сказал он с непонятной интонацией, заставившей Вику внимательно посмотреть на Остапа. -- Крымов, я восхищаюсь твоим самообладанием, -- сказала она изменившимся чужим голосом. -- Мне тоже было приятно общаться с тобой. Борюсик, конечно, ревновал. Но ведь для него бизнес превыше всего. Я буду вечно помнить твои объятия, милый. Мы помолвлены с Борей, и я обещала своему жениху небольшое приданое. Твои деньги теперь наши, и лучшего приданого не придумаешь. Как говорится, кто с мечом придет... Ты меня поймешь со временем и простишь, дорогой. Пеленгасов закудахтал своим прокуренным смехом. -- Да, я ревновал поначалу. Но затем Вика успокоила меня метким наблюдением, что когда ей приходилось ложиться в постель с тобой, то это значило, что мы вместе трахаем тебя. Это служило мне отличным моральным утешением. Крымов хлопнул себя по коленям, встал и сказал: -- Да, умны вы, черти. Ничего не скажешь. Викуля, еще раз выражаю тебе мое восхищение, но на свидания в СИЗО не приглашаю. Думаю, тебя не отпустит твой будущий муж. Кстати, Вика, пока я ждал твоего жениха, я сочинил "крымик". Дарю его тебе, запоминай, пригодится. Все же время подтверждает Притчу наших дней: То, что нас не убивает, Делает сильней. Остап посмотрел на Пеленгасова. -- А теперь я хочу подумать. У меня к тебе, Боря, только одна просьба, если можно. Пусть сюда приведут Нильского, может, мы напишем заявление. Твой Стусь так настаивал, ему ведь надо соблюсти протокол. -- Почему бы и нет, -- согласился Пеленгасов. -- Проигрывать надо красиво. Ничего, Остап, лет через пять-семь у тебя будет еще одна попытка. Выходя, Вика глянула на Крымова еще раз и, отпустив ему воздушный поцелуй, сказала: -- Прощайте, маэстро. У вас наконец-то нет проблем с деньгами. Потому что у вас вообще их нет. Жалею вам удачи в следующий раз. За двенадцать лет и десять месяцев до этого... Когда такси подъехало к порту, в запасе оставалось еще сорок минут. По-королевски расплатившись с водителем, он подхватил два огромных чемодана и энергичной походкой поспешил к пароходу. Она семенила за ним, как хвостик, с легкой сумкой через плечо, продолжая щебетать какую-то веселую чепуху, за которую зацепилась еще в машине. Его грудь распирало чувство гордости и радостного ожидания чего-то нового, обещающего, по-морски романтичного и неизведанного. Круиз! Как много в этом слове для тех, кто еще ни разу не был в круизе. Круиз! Какое заманчивое и красивое слово, в котором заключается и царство океана, и соленый свежий ветер, и безбрежное звездное небо с падающими кометами, несущими из космоса к Земле чьи-то загаданные желания, и одиночество от всего мира, одиночество любви -- единственная форма одиночества, приносящая радость. Он шел и не чувствовал тяжести поклажи с вещами, которых было слишком много для недельного путешествия и слишком мало, чтобы охватить все многообразие ожидаемого. Красавец-пароход стоял у причала, окруженный бездонной новороссийской ночью, и сверкал тысячами приветливых огней, добрых и ласковых, как огни рождественской елки. Сотни людей радостно суетились вдоль набережной, у трапов и на палубах огромного корабля. Он поставил чемоданы и обернулся. -- Котенок, доставай билеты. Она как будто ударилась о стену. -- Билеты? Я? А разве они не у тебя? Легкий холодок прошелся по его телу. -- Ты что, не взяла билеты? -- А ты? -- Что ты все время "тыкаешь"? Документы у тебя? -- Да. -- А билеты? -- Не знаю. Кажется, их брал ты. Она стояла белая, как стена больничного забора. Ее нижняя губа начала слегка подрагивать. -- Да не волнуйся ты так, -- притянув к себе, он обнял ее, затем отстранил опять. -- Давай успокоимся и поищем билеты. Наверняка ты взяла их вместе с документами, ты просто забыла. -- Да, да. Конечно. Я просто забыла. Сейчас мы их найдем, -- засуетилась она и, бросая время от времени жалобные взгляды на огни лайнера, начала дрожащими пальцами рыться в карманах. После троекратного исследования сумок и всех полостей одежды, где хоть что-то могло заваляться, они поняли, что билеты остались лежать в околокроватной тумбочке номера гостиницы. Он посмотрел на часы. Времени на поездку туда и обратно уже не было. Он глянул на огни парохода, ставшие в миг холодными и далекими, как чужое счастье, затем перевел взгляд на нее. -- Боже, что я наделала, -- на нее было жалко смотреть. -- Не надо. Я сам виноват. Расслабился. Всегда так -- когда рядом женщина, обязательно расслабляюсь. Он задумался. Если о билетах надо было забыть, то оставалось одно -- прорываться на пароход без билетов. Сколько раз в своей жизни он прорывался куда-то без очереди, без приглашений, без билетов и даже без денег. Если припомнить, то, кажется, еще не было ни одного фиаско, Он улыбнулся своей мягкой улыбкой. -- Не беда, котенок, сейчас я все устрою. Не из таких переделок выбирались. Тем более, что справедливость на нашей стороне. Пошли. В это время из мощных динамиков корабля раздался казенный голос: -- До отхода парохода "Адмирал Нахимов" осталось тридцать минут. Просим пассажиров соблюдать осторожность при посадке на борт. Исполненный решимости и веры в победу, он подошел к матросам, стоящим у подножия подъемного трапа. -- Браток, понимаешь, какое дело, мы билеты забыли в гостинице. Ну, прямо несчастье. Нельзя ли как-то исправить эту роковую ошибку? Первый раз в жизни собрался в круиз. Обидно. Такое событие... Если это можно как-то уладить, я тебе буду признателен до гробовой доски. Матрос недоверчиво окинул его взглядом. -- До гробовой не надо. Какая у вас была каюта? -- Я точно не помню, но у нас была палуба "Д". Матрос нерешительно почесал затылок. -- Я думаю, вопрос решить можно. Подождите, сейчас позову помощника. Через минуту он вернулся в сопровождении худого высокого офицера с надменной вытянутой физиономией. Контакта не получилось сразу. -- Откуда я могу знать, что у вас были билеты? Боюсь, ничего не смогу для вас сделать. Надо обратиться в кассы и приобрести билеты. "Спесивая крыса. Какая касса? Какие билеты?" -- подумал он и начал вежливо просить помощника капитана проявить человеколюбие и сострадание, столь свойственное (судя по поверию) нашему народу. Офицер, бесстрастный, как породистая смесь пограничника с таможенником, упорно стоял на своей формальной позиции. Кажется, они напрасно теряли время. Она стояла рядом и слушала эту бесполезную перепалку, и ее присутствие лишало его так необходимого в данный момент терпения. Он сорвался. Резко повернувшись, он наклонился над чемоданами и сквозь сцепленные зубы почти неслышно процедил: -- Козел! -- Что вы сказали? -- услышал он за спиной напряженный голос. -- Ничего. -- Нет, вы что-то сказали? -- продолжал упорствовать офицер. Его голос звенел, как натянутая тетива. -- Вам так хочется знать? Хорошо, я могу повторить. Я предположил, что вы относитесь к семейству парнокопытных представителей мелкого рогатого скота. -- Кажется, вы назвали