Ха, хоть и сомневался, все же решил уважить их просьбу и позволил им поселиться на том острове, куда мы плывем, при условии, что они разделят его с другими нарушителями спокойствия - мандрагорами и блуждающими огоньками. Тут как раз и огневки попросили подобрать для них какой-нибудь островок помрачнее, вот Ха-Ха поселил и их там. - Я слыхала про то, как блуждающие огоньки заманивают путников в болота и зыбучие пески, - сказала Пенелопа. - А что такое "огневки"? - Необычайно красочные существа, - ответил Попугай. - Самые красочные в Мифландии. Они родственники блуждающим огонькам, бывают и горячими и холодными, а блуждающие огоньки, как известно, всегда холодные. Огневки - премилые создания, робкие, но очаровательно прямодушные. А блуждающие огоньки - те, напротив, племя своевольное, сплошь озорники и безобразники. - А мандрагоры? - спросила Пенелопа. - Они тоже родственники огневкам? - Нет, нет, - ответил Попугай, - это растения, и притом ленивые бездельники. Когда-то их широко использовали в медицине и заговорах, им это, разумеется, не нравилось, они взяли и изобрели крик. - Крик? - переспросил Питер. - Помилуйте, как можно изобрести крик? - Они издают крик, такой ужасный, - Попугай поднял вверх для вящей внушительности коготь, - такой жуткий, леденящий душу крик, что тот, кто слышит его, сходит с ума. - Это чтобы их не срывали? - догадался Саймон. - Да, - подтвердил Попугай. - Так что теперь они только и делают, что спят без просыпу и днем и ночью, и, если кто-нибудь их по неосторожности разбудит, они разом просыпаются и все вместе вопят. Можете себе представить, что это такое? - Ах, черт, и нам предстоит пройти целый лес мандрагор? - проговорил Питер. - Да, путешествие-то действительно рискованное. - Я же говорил вам, - сказал Попугай. - Есть чего опасаться: сперва мандрагоры, потом волки, а потом еще блуждающие огоньки. Днем, правда, их нет, и волки тоже спят. Поэтому-то Ха-Ха и настаивал, чтобы мы высадились на острове днем. - Мы идем быстро, спасибо Ха-Ха, - заметил Саймон. Лодка и в самом деле скользила по мелодичным волнам с хорошей скоростью. Солнце пригревало, ветерок дул теплый, путешествие было восхитительное. В прозрачной воде дети видели, что происходит на глубине шести метров: шныряли косяки разноцветных рыб; в огромных раковинах блестели жемчужины; гигантские омары и крабы поражали многообразием красок. Маленькие стайки алых и голубых летучих рыб внезапно выпрыгивали из моря прямо перед лодкой и летели над поверхностью, чирикая, точно птички, а потом снова погружались в воду. - Послушайте, мисс, - шепнул Этельред,- если вам боязно из-за оборотней, то не бойтесь, мисс, я с вами, уж я за вами пригляжу, ей-богу. - Конечно, мне было бы страшно, - ответила Пенелопа, - но с моим личным защитником я ни капельки не боюсь. Видно было, что Этельреду ее ответ доставил огромное удовольствие. Они плыли уже несколько часов подряд, и ласкающий ветерок и солнце утомили их. Попугай, решив соснуть немножко, сунул голову под крыло. Этельред храпел, лежа на спине, цилиндр покоился у него на груди. Пенелопа и мальчики тоже дремали, усыпленные душистым воздухом. Через некоторое время Пенелопа проснулась и продолжала лежать, раздумывая, не пора ли им перекусить. Глядя вверх в чистое зеленое небо на батальоны проплывающих цветных облаков, она вдруг почувствовала, что что-то не так. И тут же догадалась, в чем дело. Они стояли на месте, не двигаясь. Она села и огляделась: со всех сторон, насколько хватал глаз, они были окружены водорослями. Крупные лиловые и зеленые завитки походили на кружева. Они двигались и разрастались прямо на глазах. Лодка прочно засела в них, как на мели. Вдруг красивый завиток перебрался через борт в лодку, словно щупальце, и пополз с легким шелестом, разрастаясь во все стороны. Пенелопа поняла, что еще два-три таких побега, и лодка вместе с ними окажется погребена под грудой лиловых и зеленых водорослей. - Попугай! - закричала она, пытаясь открыть корзину, чтобы достать оттуда нож и обрубить побеги. - Попугай! Мальчики! Скорей проснитесь! Все проснулись и вмиг догадались, что случилось. - О! Это все дурацкие водоросли! - с раздражением воскликнул Попугай. - Эй, рубите побеги, которые в лодке. Они сразу перестанут расти. И правда, стоило обрубить несколько завитков, водоросли как будто догадались, что в них не нуждаются, и перестали лезть в лодку. Но она все так же стояла, не двигаясь с места. - Какая досада, - проговорил Попугай. - Это нас задержит до тех пор, пока я не раздобуду помощь. Пенелопа, будь добра, дай мне подзорную трубу, она около тебя. Попугай довольно долго и напряженно изучал горизонт и наконец удовлетворенно крякнул. - Нам повезло. Вон они там работают. Теперь остается привлечь их внимание. - Кто - они? - спросила Пенелопа. - Русалки, - ответил Попугай. - Ха-Ха поручил им следить за водорослями. Понимаете, он сделал ошибку в заклинании. Вместо "вечноцветущие", как те цветы, которые вы видели, он произнес "вечнорастущие". А заклинания отменить нельзя, сказано - сделано, раз и навсегда. Вот ему и пришлось поселить здесь русалок, чтобы те сдерживали водоросли. Хлопотливая работа, скажу я вам. Стоит им на минуту зазеваться, и все Поющее море будет забито водорослями. Нам, я думаю, надо подтянуть лодку поближе к ним и покричать. Они так и поступили. Наклонившись через борт, они захватили побольше водорослей в руки и принялись тянуть. Медленно, сантиметр за сантиметром, они подтягивали лодку поверх водорослей, и наконец, промучавшись, как им показалось, целую вечность, они услышали тихое пение, разносившееся по воде. - Эй, там! - заорал Попугай. - Эй, там, Дездемона! Пение прекратилось, наступила тишина. - Эй, там! - снова заорал Попугай. - Это я, Попугай! Ответа не последовало, но неожиданно справа от лодки водоросли раздвинулись, и показалась огромная, тяжело дышащая русалка. Вид у нее был не совсем такой, какими представляла себе русалок Пенелопа: весила она, должно быть, не меньше ста двадцати килограммов; белокурые волосы в изобилии падали кольцами ей на плечи и грудь; глаза были большие, очень круглые, ярко-голубые, на веках были толстым слоем наложены тени и наклеены черные, густые, как живая изгородь, ресницы. Пухлые руки были тщательно ухожены, ногти покрыты ядовито-розовым лаком; в одной руке она держала золотой серп, в другой - серебряное зеркальце. - Кажется, мужской голос звал меня на выручку? - спросила она низким хрипловатым голосом, так быстро хлопая ресницами, что Пенелопа испугалась - не отвалятся ли они. - Мужчина голубой крови и древнего рода взывал о помощи? - Нет, - сказал Попугай, - это был я. Здравствуй, Деззи. - Ах, это ты, Попугай, - холодно протянула Дездемона. - Просто потрясно тебя видеть. Промежду прочим, я бы попросила не обращаться ко мне с такой вульгарной грубой кличкой. Мое имя тебе известно, и, сделай одолжение, называй меня только так. - Слушаюсь! - отозвался Попугай. - Позвольте мне представить вас: Пенелопа, Питер, Саймон - мисс Дездемона Уильямсон Смит-Смит-Браун, старшая русалка. Русалка оперлась своими полными руками о борт, отчего лодка накренилась угрожающим образом, и любезно пожала руку каждому по очереди. - Исключительно рада познакомиться. - Дездемона захлопала ресницами. - Мальчики - красавцы, и девочка просто картинка. Хвостов, конечно, нет, но не огорчайтесь, вы тут не виноваты. У вас, наверно, жутко знатная родня, всякие там герцоги, герцогини и лорды? По вас сразу скажешь, что аристократы и только. - Н-нет, не думаю, - ответила Пенелопа. - А я вот уверена. Стоит только поискать, и запросто откопаешь какого-нибудь лорда. Возьмите, к примеру, меня - сразу видно, что я из благородной семьи, верно? Просто этим не хочется тыкать всем в нос, а то еще подумают, что задаешься. Главное - уметь себя держать. Люди по аристократическим манерам всегда поймут, что ты... В общем, на голову выше остальных. - Вот именно. - Пенелопа еле сдержала улыбку. - У меня вся семья с благородными связями, с обеих сторон. Одной из моих теток, жене моего дяди, помахал рукой - кто бы вы думали? - Христофор Колумб. А одна кузина сестры дяди моего отца, говорят, много лет получала письма от самого лорда Нельсона, да такие, говорят, нежные! - Послушай, Деззи, - нетерпеливо прервал ее Попугай. - Может быть, оставим твои семейные предания до другого раза? - Мой милый Попугай, - с достоинством отозвалась Дездемона, - извини, что я тебе докучаю. Мне крайне редко выпадает случай побеседовать с людьми культурными и утонченными. Им, я уверена, интересно послушать, а если и неинтересно, то они так хорошо воспитаны, что виду не покажут. Не то что ты - ведешь себя, как простой мужлан. - Да нет, я совсем не прочь послушать про твою родню, - весело сказал Попугай. - Но просто сейчас мы страшно спешим, а водоросли нас и так задержали. Что, если бы ты кликнула своих подружек и вы бы прорубили нам дорогу, а заодно и подтолкнули лодку? Дело идет о жизни и смерти, сестренка, а то мы не стали бы тебя беспокоить. - Хорошо, - согласилась Дездемона, - раз у вас такая крайность, я, конечно, спрошу молодых леди, не поспособствуют ли они вам в вашем бедственном положении. Но все-таки мне было бы приятнее, если бы ты звал меня честь по чести моим настоящим именем, а не с такой противной фамильярностью. Нам, русалкам, наше доброе имя дорого. А люди могут подумать, будто мы с тобой на более дружеской ноге, чем на самом деле. - Хорошо, мисс Уильямсон Смит-Смит-Браун, - с заметным раздражением сказал Попугай. - Все, что вам будет угодно, только выручай нас. - До чего тут некоторые дурно воспитаны, - понизив голос, сказала Дездемона Пенелопе. - Не то что мы с вами. Она одарила Питера и Саймона обольстительной улыбкой, помахала толстой рукой и погрузилась в заросли водорослей без малейшего всплеска. - Проклятие, как мы задержались! - Попугай нервно выхватил из-под крыла часы и посмотрел на них. - Мы опаздываем на несколько часов. Нам придется здорово поработать веслами, когда мы наконец отсюда выберемся. Вскоре появилась Дездемона, а с ней восемь русалок приблизительно одного с ней возраста и комплекции. У одних волосы были желтые, как у Дездемоны, у других алые, а у некоторых выкрашены в ярко-синий цвет. - Молодые леди, - произнесла Дездемона своим низким хриплым голосом, - я знаю, вы согласитесь со мной, что для нас большая честь принимать у себя особ, чье происхождение не уступает нашему. Я уверена, что смело могу от нашего общего имени сказать "добро пожаловать" образованной и благородной леди Пенелопе и ее кузенам - лордам и все такое. - Эй, - подал вдруг голос Этельред, - а про меня-то когда скажете? - Про тебя? А что про тебя сказать? - Я - польский граф, вот кто я такой, - заявил Этельред, - и происхожу из старинной и знатной породы графов, вот как. - Ты? - удивилась Дездемона. - Что-то ты не слишком похож на графа. - В том-то и штука, что нет, - сказал Этельред. - Меня подменили в колыбельке, понятно? - Восхитительно, просто восхитительно, - с сомнением в голосе проговорила Дездемона. - Ты потом должен мне все рассказать по порядку. А сейчас, мои юные барышни, давайте спасать наш благородный груз. Так, все вместе: раз-два, взяли! Обнаружив большое проворство, какого трудно было ожидать от дам с такими пышными фигурами, русалки принялись серпами расчищать проход среди водорослей. Сама же Дездемона подплыла к корме, уперлась в нее своими могучими руками и, направляя лодку вперед движениями хвоста, приготовилась всласть поболтать. - Когда я была молоденькой, - сообщила она Пенелопе, - до того, как мы переселились в Мифландию, я, бывало, часами плавала вокруг Брайтона. - Брайтона? - вставил Питер. - Мы с Саймоном провели там в прошлом году летние каникулы. - Да что вы говорите? - воскликнула Дездемона. - Местечко - прелесть. И всегда там такая приличная публика, если вы понимаете, об чем я. Моя тетка по отцу, так она, знаете, рассказывала: купается она один раз, и вдруг... никогда не угадаете, кто выходит из купальной кабины. - Кто? - не выдержал Саймон. - Король Георг Четвертый! - ответила Дездемона.- Да, да, его королевское величество собственной персоной. Весь в элегантном полосатом костюме, рассказывала тетка. На королевской голове, благослови ее господь, шляпа, чтобы волос не замочить, а на королевских ногах пляжные туфли, чтобы не поранить ноги о камни. Ну и вот, только успел он, значит, зайти в воду по пояс, как - на тебе! Потерял туфлю. Такой тарарам поднялся, прямо и представить себе не можете. Король Георг кричит, из себя выходит, придворные и конюшие, прямо как были в сухопутных костюмах, стали нырять как сумасшедшие, чтобы, значит, выловить туфлю. - И что было дальше? - Пенелопа слушала как зачарованная. - Они ее не нашли. Но когда вся компания уехала, стала искать моя тетка, и уж она ее нашла. Да, и до сих пор хранит ее в стеклянном ящике - ту самую пляжную туфлю, которая свалилась с ноги его величества. Что вы на это скажете? - Не у всякого тетя - обладательница королевской туфли, - заметила Пенелопа. - Именно! - торжествующе воскликнула Дездемона. - Вот и я то же говорю моим девочкам. А вы очень часто посещаете садовые приемы в Букингемском дворце, милочка? - Нет, не очень, - ответила Пенелопа. - Моя бабушка как-то раз плыла вверх по Темзе, и ее переехала барка. Сперва бабушка очень рассердилась, потому что барка ей подбила глаз, но потом она обнаружила, что это барка королевы Елизаветы. Вы только представьте! Немногие могут похвастаться тем, что им подбила глаз королева, верно? - Путь впереди свободен! - закричал Попугай. - Приготовиться поднять парус! - Ну что ж, приятно было поболтать о том о сем, - милостиво произнесла Дездемона. - Ничего нет лучше, чем перекинуться словечком с особой, понимающей толк в аристократии. - Мне тоже было очень приятно, - отозвалась Пенелопа. - Надеюсь, мы еще встретимся, - сказал Саймон. - Я тоже, - добавил Питер. - Вы все очень любезны. - Дездемона что есть мочи захлопала ресницами. Потом она созвала своих барышень, и они все, качаясь на волнах, посылали воздушные поцелуи и махали вслед, пока лодка набирала скорость и удалялась в открытое море. - Крайне досадная задержка. - Попугай взглянул на часы. - Крайне досадная! И непохоже, чтобы мы могли плыть быстрее. Это означает, что засветло до Оборотневого острова нам не добраться. - Но Ха-Ха не велел нам высаживаться в темноте, - напомнил Питер. - Боюсь, что у нас нет выбора, - хмуро возразил Попугай. - Если мы не сойдем на берег и не соберем руту сегодня же ночью, мы пропустим ветер, который нам приготовит Ха-Ха на обратный путь, и тогда нам понадобится несколько дней, чтобы вернуться назад. - Значит, сбор ложится на Питера, тебя и меня, - решил Саймон. - Пенни останется в лодке, а Этельред останется охранять Пенни. - Знаете что... - начала Пенелопа. - Будь любезна, Пенелопа, - прервал ее Попугай. - Саймон абсолютно прав. Днем совсем другое дело, а ночью все гораздо опаснее. Ты должна остаться в лодке, пойми, вы с Этельредом отплывете подальше от берега, если что. - Ну хорошо, хорошо, - уступила Пенелопа, - но мне это не нравится. Лодка скользила вперед, а Попугай волновался все больше и каждые пять минут смотрел на часы и обозревал горизонт в подзорную трубу. Он как раз проделывал это в пятидесятый раз, и вдруг произошло нечто непонятное. Прямо перед лодкой море внезапно забурлило и вспенилось, как будто впереди возникла мель или риф. Волны в этом месте заходили ходуном, и дети, не на шутку встревоженные, увидели, как что-то всплывает из глубины. В следующую минуту на поверхности показалась гигантская голова морского змея и быстро поднялась вверх метров на десять на длинной и тонкой шее. Голова была громадная, ноздри, как у гиппопотама, глаза огромные, как блюдца, а обтрепанные уши были так велики, что дети сперва приняли их за крылья. На подбородке и губах росла жесткая бахрома, отчего казалось, будто у чудовища борода и усы. Тело его было покрыто красивейшей синей чешуей, глаза были цвета морской волны, а борода и усы ярко-рыжие. Между ушей торчали два странных черных рога, напоминавших рожки улитки, а за ними, на самой макушке, сидел поварской колпак. Чудовище с рассеянной улыбкой стало озираться вокруг, вода стекала с него водопадами. Попугая нисколько не напугало это явление. Более того: он был положительно в восторге. - Отлично! - сказал он. - Это Освальд. Какая удача. - Он мирный? - поинтересовалась Пенелопа. Из всех животных, встреченных ими в Мифландии, Освальд был, бесспорно, самым большим. - Освальд? - повторил Попугай. - Освальд? Хо-хо-хо! Самое кроткое создание в стране. - Просто я спрашиваю оттого, что у него ужасно много зубов, - пояснила Пенелопа. - Нет, Освальд свой. Ручной, как три овцы, наш Освальд. - Он согласится нам помочь? - поинтересовался Саймон. - Вот это я и собираюсь у него узнать. Главное - привлечь его внимание, он немного глуховат. Попугай перешел на нос лодки, приложил крылья к клюву и закричал: - Освальд! Это я - Попугай! Я тут, балда, в лодке! Освальд нерешительно завертел шеей. Внезапно он заметил лодку, и глаза его удивленно расширились. Он взвизгнул от удовольствия и с криком "Сдобная лепешка! Я так давно мечтал о сдобной лепешке!" ринулся вперед, нагнул шею и, прежде чем кто-либо успел шевельнуться, сгреб в пасть лодку, троих ребят, Попугая, Этельреда, большую корзину с едой, серпы и мешки для руты и лаванды. "О господи, - мелькнуло у Пенелопы, когда громадные челюсти с белыми зубами сомкнулись вокруг них, - вот теперь уж точно конец нашему приключению". 7. Оборотни и огневки - У-у-у, дуралей! - завопил Попугай во мраке Освальдовой пасти. - У-у-у, кретин безмозглый! С этими созданиями, того гляди, все перья вылезут. - Что нам делать? - спросил Питер. - Делать? - воскликнул Попугай. - Делать? Выбираться отсюда как можно скорее, пока этот болван не проглотил нас. Вы берете серпы, мне даете подзорную трубу, и мы бьем его по зубам. - Ням-ням, - услышали они. Освальд разговаривал сам с собой, голос его звучал глухо и гулко. - Ням-ням, столько лет мечтать о ней, и вот - какой восхитительный аромат! Какое нежное тесто! Ням-ням, наконец-то настоящая сдобная лепешка. - Сейчас я покажу этому дурню лепешку, - прохрипел Попугай. - Так, все разом! И в тот момент, когда Освальд начал произносить "ням-ням" в четвертый раз, ребята, Этельред и Попугай ударили его изо всех сил по зубам. Поэтому у него получилось "ням-ням-уй-ух-ах-х!" и без дальнейших разговоров он выплюнул лодку со всем содержимым. Затем он свесил голову вниз и внимательно присмотрелся. - Вот так штука, - сказал он изумленно, - оказывается, в лепешке люди! В жизни ничего такого не встречал. - Это я, Попугай! - завопил Попугай, размахивая подзорной трубой. - Будь это даже белая лепешка с людьми, и то я назвал бы это небывалым событием, - рассуждал Освальд, загипнотизированный такой загадкой, - но красная лепешка с людьми - это нечто феноменальное! - Я готов задушить это пресмыкающееся, - пробормотал Попугай. Затем заорал: - ОСВАЛЬД! Это я, ПОПУГАЙ! Освальд еще внимательнее вгляделся в лодку. - Вот так штука! - сказал он в приятном изумлении. - Никак это Попугай! Рад видеть тебя. Но отчего ты плаваешь в сдобной лепешке? Это очень опасно, милый мой. А вдруг тебя кто-нибудь съест? Что ты тогда будешь делать? Если уж тебе непременно надо плавать, плавал бы, как полагается, на шхуне или еще на чем-нибудь в таком роде. - Это не лепешка, а лодка! - заорал Попугай. - Селедка? - переспросил Освальд. - Нет, нет, мой дорогой. Мне неприятно спорить с тобой, но я знаю селедок. Селедка выглядит совсем иначе. Кроме того, она плавает под водой, а не поверх воды, и она не красная. Нет, нет, поверь мне, это лепешка. Из тех, что пекут в Болгарии, марципановая. - Я не могу разговаривать с тобой без слуховой трубки! - крикнул Попугай. - Сейчас я потеряю голос. - Нет, - возразил Освальд, - и не полоз. Конечно, я могу ошибаться. Есть вероятность, что это пончик, но сомневаюсь, очень сомневаюсь. Едва ли пончик плавал бы так хорошо. - Ну что толку иметь самые большие уши во всей Мифландии, если ничего не слышишь, - простонал Попугай. Он взлетел и примостился Освальду на ухо. - Где твоя слуховая трубка? - прокричал он. - Ну, то-то, - довольным тоном произнес Освальд. - Я так и думал. Я рад, что ты согласен со мной, мой дорогой. Селедка совсем другая - с глазами, хвостом, чешуей и вообще не то. - Где слуховая трубка? - завопил Попугай. - ТРУБКА, ТРУБКА! - Совершенно незачем так орать и бесноваться, - обиженно заметил Освальд. - Я и без твоих криков и визга отлично слышу. - Слуховая тру-убка! - закричали ребята хором. - А-а-а, вы хотите на нее взглянуть? - проговорил Освальд с довольным видом. - Минутку, она у меня тут - последняя новинка. Мне-то она, разумеется, не нужна. Я и так прекрасно слышу, но иметь ее полезно. Знаете, я сделал одно открытие: если через нее проливать сахарный сироп, то на тортах получается прелестнейший рисунок из глазури. Он пошарил под водой своей чешуйчатой лапой и вытащил янтарный слуховой рожок, отделанный серебром. Приставив рожок к уху, он посмотрел на них с лучезарной улыбкой. - Ну, каково? - спросил он. - По-моему, шикарно. - Очень краси-иво! - прокричали ребята. - А? - переспросил Освальд, перегибаясь вниз и прижимая трубку покрепче к уху. - Краси-иво! Освальд распрямился, вынул трубку и заглянул в нее. - Одну минутку, - сказал он, - технические неполадки. Он запустил внутрь длинный коготь, покопался там, затем встряхнул трубку, и оттуда высыпалось порядочное количество засохшей глазури. - Вот так, - с довольным видом сказал он, - иногда засоряется. Он опять приставил рожок, и Попугай опять взлетел ему на ухо. - Теперь слышишь? - спросил он. - Прекрасно слышу, - удивленно отозвался Освальд.-Я и раньше слышал. Всю твою чепуху про селедку. - Хорошо, слушай внимательно. Нам важно добраться до Оборотнева острова как можно скорее. - До Оборотнева острова? - повторил Освальд. - За каким чертом? Мерзкое место, мерзкий народ. Я там не так давно загорал, так волки все время швыряли в меня камнями. Гнусные, вульгарные твари. - Понимаешь, рассказывать, зачем нам туда надо, было бы сейчас слишком долго, мы очень торопимся, - сказал Попугай. - Мы должны туда попасть до восхода луны. Мог бы ты взять нас на буксир? - Ничего нет проще, - ответил Освальд. - У вас в лепешке, наверное, найдется веревка? Ну, так обвяжите ее вокруг моей шеи - и помчали. Они накинули фалинь на шею Освальду и тронулись. Сперва Освальд от усердия развил такую прыть, что лодку швыряло из стороны в сторону и их чуть не выбросило. Слуховую трубку он спрятал, так что докричаться до него они не могли, и в конце концов Попугаю пришлось взлететь ему на нос и хорошенько его клюнуть. Тогда только Освальд понял свою ошибку. После чего он взял правильную скорость и они полетели по волнам так, что ветер гудел в ушах. - Скажи, пожалуйста, - спросил Саймон, - почему Освальд носит поварской колпак? - Потому что он и есть повар, - отозвался Попугай. - Он обучался в Париже и Китае. Превосходный, кстати, кулинар. Но его отец не разрешил ему заниматься этим всерьез, он считал, что профессия повара не для морского змея. Он заставил беднягу бросить свое любимое занятие и войти в фамильное дело. - А в чем оно состоит? - Это фирма, которую основал прапрадедушка Освальда, называется она "С нами не соскучишься". Если какое-нибудь курортное местечко не пользуется популярностью у публики, туда на некоторое время посылается кто-нибудь из семьи. Он показывается, дает себя пару раз сфотографировать и, не успеешь оглянуться, как курорт набит битком желающими увидеть морского змея. Но Освальд очень застенчив, не терпит шумихи, существо он доброжелательное, ему неприятно оставлять следы в чужих двориках или дуть на участников пикника из-за скалы. Нет, ему хотелось одного - открыть ресторанчик. Но отец заявил, что никто еще у них в семье не держал ресторанов, и Освальду пришлось овладеть семейной профессией. И стряпает он теперь только для своего удовольствия. - Бедный Освальд, - сказала Пенелопа. - Да, обидно, - проговорил Питер. - Наверное, ужасно выставлять себя напоказ, когда ты застенчив. - Да, особенно если ты хороший повар, - добавил Саймон. - Один из лучших, - подтвердил Попугай. - И он никогда не пользуется лунной морковью. Нет, ему подавай свежие ингредиенты. Он очень привередлив в этом отношении, наш Освальд. Небо уже приобрело темный золотисто-зеленый оттенок, и дети смогли наблюдать начало четырех закатов. На горизонте - сперва в виде пятнышка, а потом все четче и крупнее - показался Оборотневый остров. - Вряд ли мы теперь успеем высадиться засветло, - сказал Попугай, взглянув на часы, а потом на садившееся солнце. - Придется сойти на берег в темноте. Но отчалить от острова мы должны до того, как взойдет луна, что бы ни случилось. Глупо, что я не догадался раньше, ведь можно было попросить Ха-Ха продержать солнце на небе двое суток. Вечно соображаешь задним числом. Чем ближе вырастал остров, тем более неприветливым он выглядел: корявые камни, беспорядочно растущие кусты; пейзаж был зловещий и мрачный, и Пенелопа содрогнулась, вспомнив, кто тут живет. - Я дал Освальду распоряжение пристать к южной оконечности, - объяснил Попугай, - потому что Мандрагоровый лес находится на северо-востоке, а логовища волков - на северо-западе. Если нам удастся прокрасться через лес, не разбудив мандрагор, и если волки нас не почуют, мы наберем руты и уберемся отсюда в два счета. - А как насчет блуждающих огоньков? - поинтересовался Питер. - Ну, они не опасны, просто проказливы, и им нельзя доверять. Вблизи острова Освальд притормозил и взял курс на небольшую бухточку. Там они вытянули лодку на песок, который состоял из красных и черных песчинок и жутковато посверкивал в закатном свете. - Пенни, - сказал Попугай, - ты остаешься тут с Этельредом и Освальдом и при первых признаках опасности выходишь в море. - А как же вы? - запротестовала Пенелопа. - О нас не заботься, - самоуверенно заявил Попугай, - мы не пропадем. - До свидания, Пенни, - шепнул Питер. - Помни: чуть что - смывайся. - Да, - прибавил Саймон, - не рискуй. - До свидания, - ответила Пенелопа. - Вы тоже будьте осторожны. Питер и Саймон с мешками и серпами в руках и Попугай крадучись исчезли в кустах. Пенелопа уселась на берегу, Этельред устроился рядышком, Освальд отдыхал на мелководье. - Вы, мисс, не волнуйтесь, - успокоил ее Этельред. - Они проскочат сквозь этот самый Мандрагоровый лес и нарежут руты так быстро, что вы глазом моргнуть не успеете. Освальд прислушивался к разговору очень внимательно, не отнимая трубки от уха. - Объясните мне, - сказал он наконец. - Зачем им рута? - Как зачем? Чтобы дать горностаям, - ответил Этельред. - Дать горностаям? Да, разумеется, как я сам не догадался. А для чего? - Ух ты, вы ничего не знаете, что ли? - воскликнул Этельред. - Ни про василисков, ни про остальное? - Нет, к сожалению, - виноватым тоном проговорил Освальд. - Видите ли, я отсутствовал с дипломатическим поручением и совсем недавно вернулся. И тогда, чтобы скоротать время, Пенелопа и Этельред рассказали ему про василисков и про свои приключения. - Наглые твари, - проговорил Освальд, когда они кончили. - Так обращаться с Ха-Ха, добрейшим из людей. Ведь это ему я обязан лучшим способом приготовления ватрушки с малиной. Как ему повезло, что у него есть вы. - Так что понимаете теперь, - заключила Пенелопа, - почему так важна рута: с ней еще можно все поправить. - Да, понимаю, - согласился Освальд. - Это все равно что последняя перчинка, или щепотка соли, или перышко лука, или крохотный, крохотусенький, такусенький, малюсенький-малюсенький кусочек травки, который решает успех или неуспех какого-нибудь блюда. - Именно, - подтвердила Пенелопа. - Как вы точно это выразили. - Ни слова не понял, чего он лопотал, - признался Этельред. - А не надо ли мне, - проговорил Освальд, - сплавать к северо-восточной оконечности острова, чтобы оказаться, так сказать, под рукой, в случае непредвиденного оборота дел? - Ой, правда? - обрадовалась Пенелопа. - Мне так будет гораздо спокойнее. - В таком случае спешу, - проговорил Освальд. Отплыв подальше, он погрузился на глубину и исчез из виду быстро и бесшумно, как какая-нибудь мелкая рыбешка. Пенелопа с Этельредом молча сидели на песке около лодки, как им казалось, уже несколько часов. - Жалко, мисс, что мы должны сидеть как мыши, - прошептал наконец Этельред, - а то бы я вам песенку спел. Мы, жабы, славимся своими голосами. Я такие песенки знаю, просто блеск, честное слово. - Спасибо тебе, - шепнула Пенелопа, - я бы с удовольствием послушала. - А то, если б я захватил с собой снаряжение для фокусов, я бы вам кое-какие фокусы показал. Я ведь был фокусником, до того как стал шпионом. Могу тритона из цилиндра вынуть, так ловко сделаю, что всякий в затылке зачешет. - Нисколько в этом не сомневаюсь, - ответила Пенелопа. Они еще посидели в молчании, Пенелопа перебирала в уме все ужасы, какие могли приключиться с Питером, Саймоном и Попугаем. - Знаете что, мисс, - наконец не выдержал Этельред. - Видите, там, в конце залива, горка? Забраться бы мне на нее, оттуда дальше видно. Может, я бы увидел, что наши уже возвращаются и руту тащат. Что, если мне взаправду туда доскакать, мисс? - Ладно, - сказала Пенелопа. - Я думаю, большой беды не будет, если ты туда сходишь. Но мне лучше остаться караулить лодку. - Что верно, то верно, мисс. Я мигом слетаю. - И Этельред поскакал прочь. Без Этельреда ей стало вдвое темнее и тоскливее. Только Пенелопа начала раскаиваться, что отпустила его, как два происшествия заставили ее окончательно пожалеть, что Этельред не с ней. Во-первых, над кромкой Поющего моря показалась луна в виде тоненькой серебристой подковки. Она быстро поднималась вверх, и вот уже она оторвалась от моря и теперь заливала все вокруг серебристым светом. И во-вторых, едва поднялась луна, Пенелопа услыхала долгий, заунывный, леденящий душу вой, который повторялся и отдавался в лесу эхом. Постепенно вой замер, и наступила тишина - тишина, показавшаяся Пенелопе ужасной, так как теперь она знала, что волки проснулись и рыщут по лесу. Пока она раздумывала, не отправиться ли ей на поиски Этельреда, она вдруг расслышала другой звук, похожий на слабый тихий и далекий вздох. Постепенно он приближался, и Пенелопа разобрала слова. - Помогите, - произнес тихонько голос, нежный, как пух чертополоха. - Прошу вас, прошу, помогите. Пенелопа вскочила и быстро перебежала по песку к кустам, откуда, как ей казалось, доносился голос. Сперва она ничего не могла разглядеть в темноте, но потом увидела свет, комок странного, переливающегося всеми цветами радуги света, который то ли перекатывался, то ли переползал между кустами к морю. - Помогите, прошу вас, помогите, - повторял тоненький жалобный голосок. Пенелопе показалось, что он исходит именно от этого странного комочка света, двигавшегося ей навстречу. Забыв про опасность, Пенелопа бросилась к нему через кусты. Подбежав ближе, она увидела, что комок был размером с теннисный мяч и словно состоял из многоцветных горящих свечечек. Всмотревшись, она разглядела маленькую круглую пушистую птичку с утиным клювом, которая вместо перышек была покрыта яркими язычками пламени. Пламя все время колебалось, и поэтому трудно было разобрать, как именно выглядит существо, но одно было ясно: оно было нездорово. Пенелопа подбежала к птичке и наклонилась, желая взять ее в руки, но та вдруг перекатилась на спину и оттолкнула ее руки своими хрупкими лапками. - Не трогай меня, - словно выдохнула она. - Подожди, я сейчас переменюсь. Пенелопа отдернула руки и смотрела во все глаза. К ее удивлению, непонятное существо из многоцветного сделалось молочно-желтым. - Теперь я холодная, - сказала птичка слабым голоском, - можешь взять меня в руки. Пенелопа подняла существо. Оно было легкое как пух и слегка пульсировало в ладони, как настоящая птичка. Пенелопа повернула назад. Дойдя до лодки, она села на песок и положила создание себе на колени. Оно улеглось со вздохом облегчения. - Ты, наверное, Пенелопа, - сказало существо, - ик. - Да, - удивилась Пенелопа, - правильно. А ты откуда знаешь? Кто ты? - Я огневка, - прошелестело маленькое существо. - Вернее... ик... я еще птенец огневки. Я только неделю назад вылупилась... ик. Меня зовут Фенелла. - Что с тобой случилось? - спросила Пенелопа. - Я должна рассказать покороче, - выговорила, задыхаясь, Фенелла, - а то времени не остается. Этим вечером я училась летать, а тут зашло солнце, и я свалилась в куст. Я еще не очень хорошо летаю, и все мои огоньки погасли, так я была оглушена. Когда я пришла в себя... ик... около моего куста собралась кучка блуждающих огоньков... ик. Они сговаривались. Ты не знаешь, какие они заговорщики. На этот раз заговор был действительно коварный. Они говорили, что двое людей и мистер Попугай... ик... пробираются через остров, а жабу и Пенелопу - это, наверное, ты и есть - они оставили караулить лодку. Они говорили, что... ик... расскажут оборотням, где сейчас мистер Попугай и остальные, а как соберутся все вместе, то разбудят мандрагор... ик. - Ах вот как! - с негодованием выпалила Пенелопа. - Противные вредные заговорщики. А потом что? - А потом на меня напала икота, - виноватым тоном ответила Фенелла, - и тогда они все накинулись на меня... ик... и стали меня колотить, и я упала и сломала крыло, и тогда они испугались и убежали... ик. А я решила пойти предупредить тебя. Правильно я поступила? - Абсолютно правильно. - Пенелопа так была возмущена блуждающими огоньками и тем, что они сделали с Фенеллой, что голос у нее дрожал. - А теперь я тебе скажу, как я поступлю. Я устрою тебя удобно в лодке, и ты будешь ждать Этельреда - он и есть жаба. Когда он вернется, ты повторишь ему свою историю и скажешь, что я пошла предупредить мистера Попугая. Запомнишь? - О да, - подтвердила Фенелла. - У меня очень хорошая... ик... память. Я только летаю плохо. - А когда я вернусь, я вылечу тебе крыло, - пообещала Пенелопа. - Будь осторожна, - посоветовала на прощанье Фенелла. - Не доверяй... ик... блуждающим огонькам. - Буду осторожна, - пообещала Пенелопа, бережно укладывая Фенеллу в лодку. - Так тебе удобно? - Да, спасибо тебе... ик... большое спасибо. - Ну вот, лежи тут и жди Этельреда. - Пенелопа взяла фонарик и- быстро поднялась от берега к кустам. Сквозь кустарник вилась неровная тропа, по которой, очевидно, шли и Попугай с мальчиками. Продравшись через кусты, Пенелопа очутилась на лугу, поросшем сухой и довольно жесткой травой. За лугом стоял лес. "Наверное, здесь и спят мандрагоры", - подумала Пенелопа и постаралась ступать почти бесшумно, чтобы не разбудить их. Дойдя на цыпочках до опушки, она остановилась и на минутку включила фонарик, - уж очень ей хотелось посмотреть, на что похожи мандрагоры. Увидев их, она чуть не прыснула со смеху. Они выглядели как огромные зеленые пасхальные яйца с большими, но сейчас плотно закрытыми глазами, большими ушами, курносыми носами и капризными ртами. Яйца сидели на пеньках, по бокам каждого пенька топорщились две короткие, как обрубыши, ветки, кончавшиеся пучками веточек с листьями, - видимо, они заменяли мандрагорам руки и пальцы. На голове у них, точно косматые парики, торчали коротенькие веточки с массой листьев. Все мандрагоры спали и так храпели, что в лесу стоял гул. Пенелопа потушила фонарик и, пройдя на цыпочках мимо первых мандрагор, углубилась в лес. В тусклом свете луны она ступала с большой осторожностью, боясь нечаянно наступить на мандрагору или на сучок. Шаг за шагом она медленно продвигалась вперед среди храпящих мандрагор. Вскоре она вышла на лесную поляну, освещенную луной, от которой в разных направлениях расходились шесть тропок. И тут в темноте она заметила вокруг поляны несколько зеленовато-синих огоньков, мерцающих, но неподвижных, - они будто наблюдали за ней. То были блуждающие огоньки - она тут же расслышала, как они переговариваются тихими хихикающими голосами. - Это она, она, - хихикнул один. - Да, да, да, да, - хором подхватили остальные. - Она заблудилась, заблудилась, - со смешком шепнул первый. - Заблудилась, заблудилась, потерялась, потерялась, - подхватил хор. - Ее скоро съедят. - Да, да, да, да. - Съедят, съедят, съедят. - Да, да, да, да. Тут они скользнули прочь между деревьями и пропали так же внезапно, как появились. Пенелопа осталась стоять посредине поляны и раздумывать, какую тропинку выбрать. Девочка жалела, что не захватила компас. Она закрыла глаза и попыталась мысленно вообразить карту острова и вспомнить, где находится поле руты. Когда она открыла глаза, в начале каждой тропинки стояло по волку. Оборотни напоминали больших лохматых овчарок, но ходили на задних лапах, а передними пользовались с ловкостью обезьян. Глаза их сверкали зеленым светом, они тяжело дышали, свесив красные языки, в пасти блестели белые зубы. Пенелопа не успела шевельнуться, как волки быстро и молча сомкнулись вокруг нее, на голову ей набросили мешок, схватили твердыми мохнатыми лапами и потащили. Она слышала их хриплое дыхание, пока ее, потряхивая, несли по тропинке. Через короткое время Пенелопу поставили на ноги, привязали к чему-то, - очевидно, к дереву - и тогда только сняли мешок с головы. Она увидела, что стоит в просторной мрачной пещере, освещенной большим костром. Она была привязана к стволу, вбитому в земляной пол, и по обе стороны от нее тоже к двум стволам были привязаны Питер и Саймон. - Пенелопа! - воскликнул Питер. - Что ты тут делаешь? - Почему ты не с Освальдом? - закричал Саймон. Торопливо, пользуясь тем, что оборотней в пещере нет, Пенелопа рассказала про огневку и про то, как попала в плен. - Ну а мы, - сказал Питер, - мы благополучно прошли через Мандрагоровый лес и разыскали руту - она растет на берегу моря недалеко отсюда. - Набили ее в мешки, - продолжал Саймон, - и тут вдруг появляется Освальд и говорит, что ты послала его к нам. Тогда мы попросили его вернуться назад и привезти в лодке тебя и Этельреда... - Попугай отправился к вам, - подхватил Питер, - и мы ждали вас всех, и тут вдруг появился рой этих противных огоньков с криками "Тут они, тут они!" и на нас кинулись волки, мы и сообразить ничего не успели. Это произошло с полчаса назад. - Что они собираются с нами делать? - спросила Пенелопа. - Превратить в оборотней, - мрачно ответил Питер, - чтобы увеличить свои ряды. - Что за глупости, каким образом? - в ужасе воскликнула Пенелопа. - Укусят нас - и мы превратимся в оборотней, - объяснил Саймон. - Нам караульный рассказал. Когда луна зайдет, они устроят специальный обряд, во время которого нас укусят, - и дело сделано. Пенелопа замолчала, раздумывая об уготованной им участи. - Освободиться нам не удастся, мы уже пробовали, - добавил Питер. - Ничего не скажешь, связывать они мастера. - У меня в кармане нож, но мне не достать, - сказал Саймон. В эту минуту в пещеру вошел волк. При свете костра вид у волков был еще страшнее и отвратительнее, чем при лунном освещении. - Не разговаривать! - рявкнул он грубым лающим голосом. - Сказано уже! - Иди ты в болото, - огрызнулся Питер. - Мы имеем полное право разговаривать, - поддержал его Саймон. - Почему вдруг нельзя? - Таков закон. - Волк улегся у костра. - Откуда он взялся? Вы в первый раз поймали пленников, и уже закон, - негодующе заявила Пенелопа. - Тупицы вы. Волк прижал назад уши и зарычал. - Мы не тупицы! Сумели мы вас всех сцапать? Сумели. Ну и сидите тихо. Настала тишина, лишь потрескивал костер. Внезапно волк, дремавший положив голову на лапы, навострил уши, потом сел и уставился на вход в пещеру. Дети увидели, как нечто диковинное вползло внутрь. Оно походило на длинную большую белую гусеницу и неуклонно подползало все ближе к костру. Волк опустился на все четыре лапы, шерсть на спине у него встала дыбом, и он зарычал на странное существо. - Стой, кто идет? - гаркнул он. - Я это, я, - ответила гусеница, - свой. - Кто - свой? - обеспокоенным тоном спросил волк. - Жабоборотень, - ответил знакомый ребятам голос. - Я прислан сюда с очень важным подарком для вашего вожака. Странное существо теперь уже подобралось к самому костру, и дети с восторгом увидели, что это и впрямь Этельред с большим пучком ваты вдоль спины. - Что за штука такая - жабоборотень? - осведомился озадаченный волк. - Ты что, никогда про жабоборотней не слыхал? - презрительно произнес Этельред. - Видно, неважное тебе дали образование. - Мне очень хорошее дали образование, - возмутился волк. - Хоро-ошее? Да ты даже про жабоборотней не слыхал. Ей-богу, на твоем месте я бы постыдился признаваться в таком невежестве. - Ну так что это за штука? - рассвирепел волк. - Да вроде волка-оборотня, но совсем не то, - ответил Этельред. - Опаснее, злее и хитрее, вот как. - Не может такого быть, - запротестовал волк, - опаснее, злее и хитрее нас никого нет. Я тебе не верю. - Ты что, обвиняешь меня во вранье? - осведомился Этельред. - Не советую я тебе злить жабоборотней, мы умеем быть такими коварными, что разозлишь меня - не обрадуешься. - Я не говорю, что ты врешь, - поспешил заверить его волк. - Я говорю, что не верю тебе. - А-а, это уже лучше. Ну, так где ваш вожак? Подарок-то надо передать. - Что за подарок? - подозрительно спросил волк. - Э-э, нет, подарок ему, а не тебе. Это особое волшебное зелье, чтобы, значит, всякого сорта оборотни от него делались... э-э-э... н-ну, вдвое, в общем, оборотнее, понял? - Вдвое оборотнее? - переспросил волк. - Это что значит? Вдвое, что ли, хитрее, вдвое опаснее и вдвое злее? - Вот-вот. - Этельред достал из-под своего ватного наряда маленький пузырек. - Натираешь себе зельем хвост - и не успеешь зубами щелкнуть, как делаешься одним из самых оборотневых оборотней. - Значит, если я... это я просто рассуждаю... предположим, если бы я натер этим хвост себе, я мог бы получить повышение? Ну там, из часового стать вожаком, а? - Волк облизнулся. - Само собой, - ответил Этельред. - Никаких сомнений. Нисколечко не удивлюсь, если ваш вожак, натерев себе хвост зельем, объявит себя королем. - Тут в пузырьке вроде не так мало, - задумчиво проговорил волк. - Да я бы сказал, что много. - А что, если бы ты дал мне капнуть на хвост? - попросил волк. - Только одну капельку, и все. Вожак и не заметит. - Ну, не знаю, не знаю, - с сомнением проговорил Этельред. - Вообще-то, я не имею права, все-таки это ему подарок. - Будь другом, - продолжал уговаривать волк, - только одну каплю, он и не узнает, а уж я буду так тебе благодарен. - Ну разве одну... - неохотно уступил Этельред. - Ладно, так и быть, только помни: ты обещал. - Ясное дело, обещал, - обрадовался волк. - Одну только каплю. Этельред протянул ему пузырек, волк вырвал его у Этельреда, вытащил пробку и в один миг вылил весь пузырек себе на хвост. В пещере распространился сильный острый запах чистого спирта, взятого, как догадались дети, из их аптечки, где он хранился для промывания порезов и для примочек от ушибов. - Ага! - торжествующе заухмылялся волк. - Я тебя одурачил, я вылил все. Теперь я буду королем оборотней. Я буду злее, опаснее и страшнее всех на свете. А для начала я съем тебя, жалкий жабоборотень, тебя! - А это мы еще посмотрим! - И Этельред выхватил горящую ветку из костра и ткнул волку в хвост. Спирт вспыхнул, хвост охватило пламенем. - Ой-ой-ой! - завизжал волк. - Хвост мой, хвост! - Это называется "испытание огнем", - заметил Этельред. - У-у-у! - завыл волк, кружа вокруг костра. - Хвост мой, хвост! - На твоем месте я бы обмакнул его в море, - посоветовал Этельред. - Охладил бы, так сказать. Визжа от боли, волк выскочил из пещеры и бросился в сторону моря. Хвост его пылал, как факел. - Пусть себе покувыркается! - торжествующе воскликнул Этельред, срывая с себя маскарадную вату. - А ну, скорее за работу. - Этельред, ты вел себя изумительно! - сказала Пенелопа. - Потрясающе! - подтвердил Питер. - Великолепно! -добавил Саймон. - Да что там, - Этельред залился румянцем, - пустое, ей-богу. Зря, что ли, нас, мастеров шпионажа, учат. Слушайте, мне эти узлы нипочем не развязать. - У меня в кармане перочинный нож, - сказал Саймон. - Как ты ухитрился нас найти? - спросила Пенелопа. - Да как... - Этельред раскрыл нож и теперь перерезал веревки. - Вот так: возвращаюсь я на пляж, а вас нет. Меня чуть карачун не хватил. А когда та глупая птица проикала мне про то, что она вам рассказала и что вы задумали, так меня чуть два карачуна не хватили, честное слово. Он перерезал веревки, опутывавшие Пенелопу, и она стала растирать затекшие запястья. Затем он перешел к Питеру. - Ну вот, мисс, - продолжал он, - поскакал я за вами что есть духу, но вы ходок, надо сказать, отменный. Короче, я вас нагнал в Мандрагоровом лесу, где тропки расходятся. И только я хотел вас окликнуть, как вдруг, мать честная, эти чудища на вас как накинутся!.. Он освободил Питера и повернулся к Саймону. - Ну уж тут, скажу вам прямо, мне с ними было бы не совладать. То есть, может, поодиночке я бы еще попробовал, но эти звери поодиночке не дерутся. Поэтому я поплелся за ними сюда, улучил минуту, когда они отправились подготавливать свое "великое кусание", как они это величают, и этого дурака оставили тут одного. Я и сказал себе: "Этельред, дружище, вот когда пригодится твое искусство маскировки". Но тут я вспомнил, что переодеться-то мне не во что. В аптечке всего и осталось что вата да пахучая жидкость, так что пришлось мне обходиться тем, что было. - Ты замечательно храбрый, - сказала Пенелопа. - Потрясающе умный, - одобрил Питер. - Невероятно находчивый, - добавил Саймон. - Эй, полегче, - прервал их Этельред, - а то опять меня в краску вгоните. - Никто в мире не справился бы лучше тебя, - убежденно проговорила Пенелопа. - А сейчас пошли, - поторопил Питер. - Надо убраться отсюда, пока проклятые звери не вернулись. Они с большой осторожностью выбрались из пещеры, прокрались через Мандрагоровый лес, потом снова прошли полем руты. Вдалеке послышался волчий вой, и Пенелопу охватила дрожь. Выйдя на берег, они пошли вдоль моря, отыскивая веху, возле которой у них была назначена встреча с Попугаем. Вдруг Пенелопа, взглянув назад, с ужасом вскрикнула: - Глядите! Волки! На дальнем конце берега показалась стая волков, они бежали на всех четырех лапах, глаза их мерцали, языки хлопали, как флаги, зубы белели, как поганки при лунном свете. Они бежали, опустив морды книзу, принюхиваясь к следам ребят. - Скорей за мыс, в следующую бухту! - приказал Питер. - Мы с Саймоном постараемся задержать их, будем отгонять камнями, а вы с Этельредом ищите лодку. Добежав до выступа, они начали карабкаться по камням вверх. И вдруг Питер, который лез первым, застыл на месте. - Ш-ш-ш, - прошипел он, - с той стороны кто-то есть. Может быть, волки решили нас отрезать и послали туда другую стаю? У детей заколотились сердца. Они остановились и прислушались. С минуту стояла тишина, потом послышался голос: - Я всегда кладу щепотку розмарина и тимьяна, а также луку и буквально капельку лучшей мадеры. Тогда пирог получается восхитительный. - Ик... правда? - раздался другой голос. - Это Освальд! - закричала Пенелопа. - Освальд и Фенелла! Они быстро перебрались через камни. Внизу, по ту сторону скалы они увидели лодку с Попугаем и Фенеллой и Освальда, лежащего в прибрежной воде. Позади себя они слышали сопение и рычание волков, лезущих за ними вверх, и грохот камней, сыпавшихся из-под волчьих ног. Ребята и Этельред быстренько спрыгнули на песок и помчались к лодке. - Попугай! Попугай! На помощь! - позвала Пенелопа. - За нами гонятся оборотни! - Ах, оборотни! - повторил Освальд. - Сейчас мы им покажем. Освальд одним махом подплыл к берегу, выскользнул на песок и поместил свое огромное синее тело между детьми и волками. Потом он набрал полную пасть морской воды и пустил ее в стаю волков, точно из пожарного шланга. Тугая струя воды ударила в передних волков и сшибла их с ног, опрокинула, и с рычанием и воем они забарахтались на песке. - Гнусные невоспитанные твари, другой раз не будут швыряться камнями, - проговорил Освальд. Он еще раз набрал в рот воды и выпустил еще одну струю. Волки бросились наутек. Попугай взлетел Пенелопе на плечо. - Миленькая, миленькая Пенелопа, - сказал он, - как я рад видеть тебя невредимой. Быстрее в лодку, все, все. Они влезли в лодку и оттолкнулись от берега. Отплыв на безопасное расстояние, они окликнули Освальда, который от души забавлялся, гоняя волков по всему берегу и поливая их водой. Наконец, бросив промокших, избитых, обозленных волков, он поплыл за лодкой. - Будут знать, как швырять камнями, - удовлетворенно сказал он. - Итак, - весело сказал Попугай, когда мальчики накинули веревку на шею Освальду, - дело сделано, клянусь Юпитером! Все целы, и четыре мешка руты с нами. Ну не молодцы ли мы? - Теперь мы еще заедем за лавандой, - напомнил Питер. - И тогда - берегитесь, василиски. - Да, - подхватил Саймон, - мы им зададим. - Освальд будет тащить нас всю дорогу? - спросила Пенелопа. - Да, - ответил Освальд. - Вам повезло, что у меня как раз ничего не стоит в печке. А день туда, день сюда для меня не играет роли. - Итак, в путь! - скомандовал Попугай. И Освальд устремился вперед, навстречу восходящему солнцу и последнему этапу их необыкновенного приключения. 8. Битва с василисками Сразу же после возвращения отряда с драгоценной лавандой и рутой в Кристальных пещерах закипела бурная деятельность. Началось с того, что у Этельреда и Саймона возникли блестящие идеи. Идея Этельреда состояла в том, чтобы с помощью Освальда и русалок вытащить гигантскую пробку из дна рва, опоясывавшего замок василисков. Все опасались, что разъяренные василиски возьмут и со злости сожгут Великие Книги, а без них Ха-Ха был бессилен. Но если, как рассчитывал Этельред, вода во рву упадет и обнажатся большие сточные трубы, ведущие в тот участок подземелья, где расположена темница с книгами, то отряд лазутчиков сможет пробраться по трубам, одолеть часовых и охранять книги до тех пор, пока замок не будет взят. Все согласились, что план хорош, и Освальда отправили к мисс Уильямсон Смит-Смит-Браун с поручением объяснить ей все и попросить помощи. Идея Саймона родилась, когда он наблюдал за Фенеллой. С помощью сургуча, бечевки и свечного пламени ребятам удалось подлечить ей крыло, и оно зажило в поразительно короткий срок. Мальчики как раз обсуждали наилучший вариант осады замка василисков, а Фенелла тем временем тренировалась, прыгая со спинки стула и летая по комнате. - Вообще-то, лучше всего было бы иметь самолет и высадить десант прямо во дворе замка, - сказал Питер. - А если с воздушных шаров? - предложил Саймон. - Воздушных шаров? - спросил Питер. - Где их взять? - Сделать из лунного желе. - Но каким образом они будут летать? - засомневался Питер. - Ты же знаешь, что горячий воздух поднимается кверху. Почему бы нам не наполнить шары горячим воздухом? - Да где мы его возьмем? - А огневки на что? Знаешь сам, какая Фенелла горячая. Так вот, если бы поместить, скажем, двадцать огневок в шар, он бы поднялся вверх, и я даже думаю, что они смогли бы управлять им, если бы хлопали крыльями и летели все вместе в одну сторону. Мальчики сделали экспериментальный воздушный шарик, и Фенелла, мечтавшая помочь, влезла внутрь. К восторгу Саймона, идея сработала отлично, и Фенелла заставляла шар летать по комнате, куда хотела. Она так разволновалась от своих успехов, что опять заикала. - У меня... ик... получается, правда, Саймон... ик? - в упоении повторяла она. - Питер, ты видел... ик... как я сделала... ик... поворот? - Ты молодчина, - похвалил ее Питер. - Теперь все дело в том, сколько у вас огневок, - сказал Саймон. - О, сотни... ик, - отозвалась Фенелла. - По крайней мере двести есть... ик... если не больше. - А ты смогла бы уговорить их присоединиться к нам? - Уверена, что... ик... смогу. Расскажу им, как вы... ик... были ко мне добры и как все это... ик... важно... - А можешь ты попросить их явиться сюда, в Кристальные пещеры? - спросил Саймон. - Скажи, что тут находится штаб и отсюда мы начнем атаку. Фенелла, вне себя от радости, что получила задание столь огромной важности, полетела, икая, вербовать огневок. А Попугай с детьми снова отправились с визитом к горностаям. Рокфор принял их с большой сердечностью. Они с Уинифред как раз пили чай на крокетной лужайке. - Так вы достали ее, достали? - закричал он визгливым голосом, подпрыгивая от нетерпения. - Боже, как я взволнован. Какая жалость, что радикулит помешал мне отправиться с вами. - Руты у нас теперь достаточно, - сказал Попугай, - но Ха-Ха держит ее под замком. Мы не хотим, чтобы вы, горностаи, тоже отбились от рук, как василиски. Так что Ха-Ха приготовил только одну большую бутылку. - Какие пустяки, - отозвался Рокфор, - как будто мы способны отбиться от рук. Мы, такие тихие, такие мирные создания. - Ну нет, сейчас мы не можем рисковать, - возразил Попугай. - Вот некоторое количество рутового сока. Кто будет пробовать? Ты? - При обычных обстоятельствах я бы с наслаждением, но сейчас... ох, ой-ой-ой, у меня никак не проходит радикулит. Пожалуй, это было бы неразумно. Нет, я думаю, лучше испытать сок на младшем садовнике. Он парень симпатичный, но садовник очень плохой, так что, если питье вдруг... э-э-э... окажется небезопасным, потеря будет невелика. - Оно вполне безопасное, трусишка ты этакий, - успокоил его Попугай. - Неужели ты думаешь, Ха-Ха сам сперва не попробовал? - Все равно, - нервно сказал Рокфор, - пусть лучше младший садовник. Он так этого ждет. Жестоко было бы его разочаровывать. Послали за младшим садовником, которого звали Уилберфорс, и поставили его посредине лужайки. - Так, Уилберфорс, - начал Попугай, - сам понимаешь, жидкость совершенно безвредна, но, когда ты ее выпьешь, ты мне должен сказать, не чувствуешь ли ты себя как-то по-другому, понял? - Так точно, сэр, - ответил Уилберфорс. На голове у него красовался котелок, на носу - большие очки в роговой оправе, зубы у него сильно выдавались вперед, под носом висела капля. - Вы, сэр, выпьете снадобье, а я вам скажу, лучше мне стало или нет. Благодарствую, сэр. - Теперь ты понимаешь меня, - в отчаянии простонал Рокфор. - На днях он вырыл все луковицы нарциссов и снес их на кухню. Он, видите ли, думал, что это картофель. - Нет, ты не так понял, - не отступал Попугай, - ты, Уилберфорс, выпьешь сок, и ты же скажешь мне, что ты чувствуешь. Понял? - О да, сэр, - ответил Уилберфорс и, взяв бутылку, сделал большой глоток. - Какое у него странное имя, - тихонько сказал Питер Саймону. Они, затаив дыхание, ждали, что последует. - Очень странное, - согласился Саймон. Уилберфорс стоял неподвижно, моргая за стеклами очков, а все наблюдали за ним. Прошло уже пять минут, а они не заметили в нем никаких перемен. Они упали духом - неужели они подвергали себя стольким волнениям и опасностям зря? - Как ты себя чувствуешь? - спросил Попугай. Уилберфорс повернул к нему голову и заморгал. - Я спрашиваю: как ты себя чувствуешь? - повысил голос Попугай. - Я тебя с первого раза слышал, нечего кричать, - отозвался Уилберфорс, - тебе-то какая забота, а? Ишь, какая назойливая птица. Не суй нос не в свое дело, не то я обломаю тебе клюв. - Вот это да, - прошептал Питер в изумлении. - А вы двое...-Уилберфорс решительным шагом пересек лужайку и остановился перед мальчиками. - Какое вы право имеете смеяться над моим именем? А ну-ка, нагнитесь пониже, я расшибу ваши физиономии в лепешку. - Боже милосердный, просто чудеса, - проговорил Рокфор, - никогда ничего подобного не видел. Уилберфорс круто повернулся, и никто опомниться не успел, как он схватил Рокфора за шелковый галстук и затряс его. - А от тебя, привереда такая, меня уже тошнит, вот что. Долго ты еще будешь ко мне придираться? Давно пора тебя проучить как следует. С этими словами Уилберфорс двинул Рокфора, правителя герцогства Горностайского, что есть силы в глаз, так что герцог отлетел назад и перевернул чайный столик. Дети, пораженные, взирали на Рокфора, лежащего среди гренков и меренг, меж тем как Уилберфорс прыгал вокруг. - Вставай и давай драться, трус! - вопил он.- Ах ты, трусливая душонка, вставай, я изрублю тебя на куски. Так и знай, уши тебе отрежу, зубы вышибу! Пришлось вызвать шестерых садовников, и те с трудом с ним справились и заперли в сарай с садовыми инструментами. - Я бы сказал, - произнес Попугай, глядя, как стонущего Рокфора уносят в дом, - что эксперимент удался безусловно, безоговорочно и беспрецедентно, как вы считаете? Дети от всего сердца с ним согласились. Когда Рокфор немного оправился (правда, глаз у него весь заплыл), он дал клятвенное обещание, что все герцогство Горностайское примет участие в сражении с василисками. Дети и Попугай ликующие возвратились в Кристальные пещеры. В пещерах теперь стояла суматоха, гомон, работа кипела. Грифоны согнали в один из боковых туннелей стадо лунных тельцов, и те производили лист за листом лунное желе, которое Пенелопа, Дульчибелла и волшебник выдумывали в воздушные шары и прочие нужные предметы. А на уединенном лугу, засеянном лунной морковью, Питер, очутившийся наконец в своей стихии, обучал кавалерийский эскадрон единорогов. Он заставлял их идти рысью, легким галопом и делать повороты разом, как одно целое. Единороги оказались очень понятливыми, и в скором времени Питер уже гордился их четким выполнением команд и военной выправкой. В течение нескольких дней Этельред подолгу пропадал, и, хотя это не осталось незамеченным, никто об этом не задумывался, так как всем было некогда. Но однажды он появился в тот момент, когда Пенелопа только что кончила выдумывать горы лунного желе в семьсот семьдесят семь огнеупорных костюмов для горностаев и очень уморилась. К ее удивлению, на Этельреде была треуголка с золотыми галунами и весьма нарядный мундир бутылочного цвета с золотыми эполетами и кучей золотого шитья на рукавах. Брюки были белые, на боку висел большой палаш с серебряным эфесом. - Ой, Этельред, ты великолепен! - восхитилась Пенелопа. - Я так и думал, что вам понравится, - ответил Этельред. - Это мой мундир главнокомандующего. - Правда? А кем же ты командуешь? - спросила Пенелопа. - Пойдемте, я вам покажу. - И Этельред повел ее в боковой туннель. Там, к удивлению и удовольствию Пенелопы, находилось около пятидесяти жаб в красивых алых мундирах с медными пуговицами и в плоских шапочках без полей, украшенных большими черными перьями Жабы были вооружены длинными заостренными пиками и луками со стрелами. - Откуда они взялись? - пораженная, спросила Пенелопа. - Из замка василисков. "Неужели - думаю, - я один из всех жаб буду вам помогать?" Вот я и проскользнул туда под видом греческого судовладельца, которому будто бы надо нанять матросов на сорок две шхуны, и завербовал всех моих родственников. - Просто замечательно, - горячо одобрила Пенелопа. - Я знаю, что Ха-Ха будет в восторге. Этельред снял треуголку и откашлялся. - С вашего позволения, мисс, нельзя ли назвать эту братию, то есть полк, скажем, так: Ужаснаводящий жабий полк имени мисс Пенелопы? - Конечно, можно мне очень даже лестно, - сказала Пенелопа. - Спасибо, мисс, - сказал обрадованно Этельред. - Я их веду поупражняться в стрельбе из лука, так может, сделаете одолжение - примете, так сказать парад? - С удовольствием, - отозвалась Пенелопа. - Полк, смир-рно! - скомандовал Этельред Все жабы вытянулись в своих красных мундирчиках по стойке "смирно". - Напра-аво! Шагом арш! Полк повиновался. Когда они поравнялись с Пенелопой, Этельред выкрикнул: "Равнение напра-во!" - и Пенелопа лихо стала по стойке "смирно", держа руку у виска. - Спасибо, мисс, - поблагодарил Этельред, когда полк промаршировал мимо. - Сейчас они у меня займутся учебной стрельбой. Они уже неплохо стреляют. Вчера один чуть-чуть не всадил мне стрелу прямо в треуголку. Питер и Саймон провели немало времени в обширной библиотеке волшебника, изучая способы нападения на замки. В одной книге им попалось изображение машины, которая показалась им вполне подходящей. Это была катапульта с длинной ручкой, напоминающая гигантскую поварешку. Ручку оттягивали назад, закладывали в углубление ложки снаряд и отпускали ручку. Мальчики взяли немного лунного желе и выдумали одну такую катапульту для пробы. Действовала она недурно. Встал вопрос: чем стрелять? Вопрос этот разрешили грифоны. Они вызвались отлить золотые ядра. Ядра получились на славу, а грифоны оказались очень меткими артиллеристами. Тем временем с Оборотнева острова прилетела Фенелла, а с ней все ее друзья и родные. Пенелопа и мальчики наблюдали их прилет вечером, когда стемнело, и признали, что зрелище было из красивейших, виденных ими в Мифландии: огневки летели над залитым луной морем длинной колеблющейся многоцветной лентой, похожей на ожившую радугу. Как только они водворились в Кристальных пещерах, Саймон начал производить испытания воздушных шаров. По его вычислениям, для того чтобы шар поднял корзину с тридцатью вооруженными горностаями, требовалась мощность в сорок огневок. Тогда в его распоряжении оказался бы флот из пятнадцати воздушных шаров. Шары летали и маневрировали отлично, и огневки ужасно гордились тем, как ловко они управляются с шарами. Словом, приготовления шли полным ходом. В коридорах муштровали жаб и горностаев; грифоны и Табита в поте лица отливали горы золотых ядер, а Пенелопа часами прикрепляла корзины к шарам особо толстым шелковым тросом, специально для этого случая спряденным Дульчибеллой. Саймон захотел наглядно показать с помощью большой модели замка, что предстоит делать каждому. Он не знал только, где собрать так много народу. - Ну, это легко, - сказал волшебник, когда Саймон изложил ему свою проблему. - Собери в банкетном зале. - Я и не знал, что тут такой есть. - О, да, пойдем, я тебе покажу И волшебник, проведя Саймона по нескольким коридорам, распахнул громадные двустворчатые двери, За ними оказался просторный зал с полированным хрустальным полом, освещенный сотнями чудесных грибных люстр. - Идеальное место! - с восторгом воскликнул Саймон. - Тут даже Освальд поместится. - Мне будет приятно, что кто-то им воспользуется, - сказал волшебник. - Я построил его для балов и банкетов на случай дождя и совсем забыл, что я сам заведую здесь погодой и, если не захочу, дождь не пойдет. Вот так он и стоит зря, что очень жаль. - Теперь мы его используем в полной мере, - утешил его Саймон. Накануне генерального сражения все собрались в большом банкетном зале: колонны возбужденных горностаев и жаб; эскадрон грохочущих копытами единорогов; внушительный клин грифонов в кожаных передниках с брызгами и пятнами расплавленного золота; большая шевелящаяся пискучая масса огневок, похожая на громадную живую клумбу. Были тут и мисс Уильямсон Смит-Смит-Браун со своими барышнями, прибывшие на спине у Освальда. Они пришли в восторг от знакомства с королем единорогов и герцогом Рокфором. Присутствовал сам Освальд, синий, как павлинье перо, со слуховой трубкой наготове. И Табита была тут же, еще больше порозовевшая от волнения. В конце громадного банкетного стола сидело, по выражению Саймона, высшее командование: волшебник, Попугай с Дульчибеллой, Этельред, Пенелопа и мальчики. На столе перед ними стояла модель замка василисков. Когда все наконец собрались, Саймон, избранный оратором, встал и постучал по столу длинной палкой, требуя тишины. Постепенно писк, шепот и шорох прекратились, и воцарилось молчание. - Леди и джентльмены, - начал Саймон, - Ха-Ха попросил меня выступить перед вами. Вы все знаете, зачем мы собрались в пещерах. Наша цель - захватить замок василисков, проучить их самих и, главное, спасти Великие Управляющие Книги. Раздались одобрительные возгласы, топотание и хлопанье лап, копыт и крыльев. - Смысл собрания заключается в следующем. Мы можем позволить себе только одну попытку, так что ошибиться нельзя. Сейчас каждый узнает, что он будет делать. Прежде всего, мы любой ценой должны помешать василискам уничтожить Великие Книги, василиски на это способны, вы знаете их злобность. Поэтому мы решили доставить противнику столько хлопот, чтобы ему некогда было и думать об уничтожении книг. А потом будет уже поздно. У нас имеются кое-какие сведения о том, что замышляют василиски. Сведения эти получены благодаря храбрости двух членов нашего содружества. Один из них, присутствующий здесь мистер Жаб по имени Этельред, проявил чудеса отваги и сообразительности. Он переоделся индусским заклинателем змей и таким образом проник в замок. Последовало всеобщее восторженное "о-о-о!" и взрыв аплодисментов. Этельред покраснел. - С помощью своего приятеля, ужа, он развлекал василисков всякими фокусами, изображая заклинателя змей, а тем временем выяснил, что василиски догадываются о том, что мы что-то затеваем, хоть и не знают что, и жутко нервничают. Этельред запустил фейерверк, и они, говорит, так и забегали, прямо с ног друг друга посшибали. Раздался взрыв хохота и аплодисменты. - Сегодня на рассвете, - продолжал Саймон, не в силах удержать улыбку, - наш незаменимый и неповторимый, неукротимый и неустрашимый мистер Попугай произвел дерзкую воздушную разведку над замком. Послышались крики "браво!" и "да здравствует Попугай!". Попугай поклонился налево и направо. - В бреющем полете он пролетел низко над стеной и успел разглядеть, что василиски установили несколько пушек и котлов с кипящим маслом. Судя по всему, это их главные средства обороны. В остальном они полагаются на ров и ворота. Могу добавить, что мистер Попугай, пролетая над головами часовых, крикнул им: "Берегитесь, конец близок". И должен с удовольствием сообщить, что двое василисков до того перепугались, что плюхнулись в ров. Последовало ликование и смех. - Однако, - продолжал Саймон, - смех смехом, а недооценивать наших противников мы не должны. Они коварны, жестоки и опасны. И в доказательство Питер сейчас прочтет вам ряд новых постановлений, которые василиски намереваются ввести в действие, когда будут управлять страной. Саймон сел, а Питер встал, развернул свиток пергамента и начал читать: - "Пункт первый. Из Мифландии изгоняются все фениксы, а также каждая морская змея, превышающая в длину два метра". - Чертовская наглость! - проревел Освальд. - "Пункт второй. Все драконы будут использоваться для перевозки тележек с тяжестями, строительными материалами и так далее для нужд василисков". - Нахалы! - Табита побагровела от ярости. - "Пункт третий. Всем единорогам обрубить рог и впрячь в повозки василисков". Последовало гневное ржание и грохот рогов и копыт. - "Пункт четвертый. Всех жаб использовать для высиживания яиц василисков, мытья полов в замке и обслуживания василисков за столом". Глаза у жаб выпучились от ужаса. - "Пункт пятый. Все русалки будут использоваться как тягловая сила для перевозки судов и плотов, а также будут прочищать ров вокруг замка три раза в неделю". - Какая дерзость! Чтобы я прочищала рвы! Я, с моими благородными связями?! - Дездемона задохнулась от бешенства - "Пункт шестой. Всех горностаев использовать как нянек, поваров, лакеев, садовников и прочее в замке василисков". - Это я, герцог Горностайский, буду нянькой у василисков?! - с отвращением возопил Рокфор. - Я - лакей у василисков?! - "Пункт седьмой. Заставить Ха-Ха работать на василисков и помогать им заклинаниями". - Ни за что! Ни за что! Никогда! - выкрикнул волшебник. Все захлопали и закричали "ура" - "Пункт восьмой Следует поощрять: безмерное увеличение числа василисков для полного господства в стране; неуклонное увеличение числа мандрагор, оборотней и других здравомыслящих, высокоразвитых и вызывающих симпатию членов общества". Тут поднялся такой оглушительный рев гнева и ярости, такой шум и гам, что и вообразить невозможно. Рокфор впал в такое буйство, что нечаянно своей тростью с золотым набалдашником ударил Уинифред по голове. Жабы размахивали пиками с таким пылом, что несколько горностаев заработали синяки, а четыре наиболее слабонервные огневки упали в обморок. Прошло не менее пяти минут, прежде чем удалось восстановить порядок и Саймон смог продолжать. - Теперь вы понимаете, - сказал он, - почему нам важно победить? - Да! Да! - закричали все. - Отлично. А сейчас слушайте внимательно, я расскажу, как будет проходить взятие замка и что будет делать каждый. Все устремили любопытные взгляды на модель, стоявшую на видном месте посредине стола. - Это модель замка. - Саймон показал указкой. - Как вы замечаете, он имеет форму свадебного пирога, полого в середке и с четырьмя башнями. Дыра посредине - это большой внутренний двор. Замок окружен рвом, тут подъемный мост и ворота. Всем ясно? - Да, да! - хором отозвались все. - Атаковать мы будем следующим образом. Слева и справа от замка будут стоять два взвода грифонов, и при каждом батарея из пяти катапульт. Золотые ядра перед выстрелом будет раскалять Табита для того, чтобы они поджигали все, на что ни упадут, и производили побольше беспорядка. Как только грифоны дадут первый залп, получивший первоклассную подготовку кузен Этельреда по имени Эгберт, уже находящийся в замке перережет канаты, удерживающие подъемный мост. К несчастью, он не в состоянии самостоятельно открыть ворота, но едва мост опустится, как ворота будут разнесены в щепки натиском копыт и рогов славной кавалерии единорогов, возглавляемой моим братом Питером. Сразу же, как только эти действия будут осуществлены, произойдут два события Первое: мисс Уильямсон Смит-Смит-Браун и ее молодые леди в сопровождении нашего доброго друга Освальда войдут в ров и вытащат из него затычку. Уровень воды тут же начнет понижаться Второе: одновременно моя флотилия воздушных шаров, управляемых огневками и снабженных корзинами, полными горностаев, поднимется в воздух пролетит над замком и приземлится во дворе и на крепостной стене. Каждый горностай будет снабжен огнеупорным костюмом и пистолетом, заряженным лавандовой водой. Их задача - отвлекать на себя василисков, сражаясь с ними сколько хватит сил. Едва вода во рву спадет и обнажатся трубы, Эгберт пометит два-три отверстия красными флажками. Эти трубы ведут прямо в темницы, где хранятся Великие Книги. Сейчас же большой отряд горностаев вместе с Ужаснаводящими жабами Пенелопы проберутся по трубам, обезвредят часовых и возьмут на себя охрану книг до того момента, когда замок будет взят. Как, все ясно? Все было ясно как божий день. - Отлично, - заключил Саймон. - Всем быть на местах завтра ровно в шесть утра, а ровно в половине седьмого грифоны дадут первый залп. Все, желаю удачи. Выходя из банкетного зала, Пенелопа подошла к Этельреду. - По-моему, ты совершил невероятно мужественный поступок. Проникнуть таким способом в замок и так замечательно все организовать мог только ты. - Пустое, мисс, - ответил Этельред. - Я же говорил: чем-чем, а искусством маскировки я, как-никак, владею. - Все равно ты умница. И у меня есть к тебе личная просьба. - Все что угодно, мисс, - с жаром произнес Этельред. - Вы только намекните, и все будет сделано. - Значит, обещаешь? - А как же, мисс. - Хорошо, - продолжала Пенелопа, - ты идешь в замок со своим полком по водостоку, так? - Да, мисс, я, так сказать, веду их. - Я хочу идти с вами. - Что?!! Нет, постойте, мисс, - заволновался Этельред. - Это нечестно. Не могу я вас взять с собой, ей-богу. Случись с вами что, я сам себе не прощу и никто мне не простит. - Ты обещал? Обещал! Я не собираюсь тут сидеть сложа руки, пока все будут действовать. Ну пожалуйста, Этельред, мне просто обязательно надо пойти с тобой. Я надену вашу хорошенькую красную форму, волосы спрячу под шапочку. Я обещаю делать все, что ты прикажешь, а ты меня будешь защищать. - Ей-богу, мисс, - с несчастным видом пробормотал Этельред. - Если кто об этом прослышит, с меня шкуру снимут, честное слово. - Значит, договорились? - Ну, раз обещал, что теперь поделаешь, - проговорил Этельред. - Только уж вы, мисс, поосторожней, ладно? Дело будет жаркое. - Буду осторожна, - пообещала Пенелопа. Попугай взял на себя должность генерала-наблюдателя. Он должен был кружить над замком, наблюдать сверху военные действия и доставлять донесения волшебнику, чей персональный воздушный шар должны были привязать в выгодном пункте, откуда он мог видеть происходящее. На следующее утро без десяти шесть воздушный шар на шелковом тросе медленно поднялся в воздух. В нем находился волшебник, на всякий случай вооруженный лавандовым пистолетом, большим пакетом с бутербродами, бутылкой лунноморковного имбирного пива и подзорной трубой Попугая. Сам Попугай примостился на краю корзины, готовый взлететь в любую минуту. Ровно в шесть грифоны установили свои катапульты, и батальон горностаев положил аккуратными кучками ядра около каждой катапульты. Табита перебегала от одной кучки к другой и разогревала ядра своим дыханием, пока они не накалялись докрасна. Тем временем горностаи, жабы, русалки и Освальд спрятались в пробочном лесу поблизости от рва. Позади небольшой гряды холмов, как раз напротив подъемного моста, Питер выстроил свою кавалерию, а Саймон привязал воздушные шары. Все было приведено в боевую готовность, и участники терпеливо и мужественно (хотя и трусили немножко) ждали, когда Ха-Ха подаст сигнал. Точно в половине седьмого волшебник высунулся из корзины и замахал большим зеленым платком с золотыми полосами - флагом Мифландии. Бой за замок василисков начался. Восемь грифонов заложили золотые ядра в катапульты-поварешки. Восемь других грифонов по сигналу вожака нажали на рычаги, катапульты выстрелили, и золотые ядра, сверкая и визжа, прочертили небо и ударились в зубцы крепостной стены. Они остались лежать там и дымиться, а василиски забегали с ведрами воды" пытаясь их потушить После трех залпов верхушки стен почти разрушились, замок кое-где пылал, и василиски пришли в такое смятение, что стало ясно: их застали врасплох. Им все-таки удалось перетащить несколько пушек на новые места и сделать пять выстрелов по грифонам, но стрелки они в отличие от грифонов были скверные. В это время с оглушительным грохотом опустился подъемный мост - это Эгберт перерезал канаты. Немедленно Питер в красивом голубом с золотом мундире, который специально для него сделала Пенелопа, затрубил атаку. Сто пятьдесят белых и голубых единорогов показались плечом к плечу из-за гребня холма. Сперва они бежали рысью. Приближаясь к мосту, они по команде Питера построились, в колонну по четыре. Еще команда - и они перешли на галоп. Ноздри их раздувались, рога сверкали в свете восходящего солнца. Первая волна единорогов влетела на мост, копыта загремели по деревянному настилу, и тут же раздался треск ломающегося дерева - это рога с размаху вонзились в ворота. Волна за волной ряды единорогов грохотали по мосту и втыкались рогами в ворота, и вот ворота медленно, понемногу начали расщепляться Василиски в панике подтащили самые большие котлы с кипящим маслом к краю стен над воротами и опрокинули их вниз. Но Попугай, круживший над мостом успел крикнуть, и единороги вовремя отскочили назад Затем группа горностаев с ведрами промчалась по мосту и посыпала разлившееся масло песком и гравием чтобы единороги не поскользнулись. В тот момент, когда первая волна единорогов скакала по мосту, Освальд с Дездемоной и ее русалками, сидящими у него на спине, свесив хвосты на одну сторону, как амазонки, выполз из пробочного леса и направился ко рву. Василиски нацелили на него свои пушки и выстрелили несколько раз. Ядра ударялись в землю вокруг Освальда, свистели, взрывали лиловый дерн, но ни одно ядро не попало в эту гигантскую мишень. Освальд с русалками благополучно достигли рва и скрылись под водой. В тот же миг начал воздушную атаку Саймон. Прозрачные шары с сидевшими в них огневками, отсвечивая всеми цветами радуги, поднялись в небо. Под ними в корзинах болтались разъяренные горностаи. Они выпили столько руты, что, если бы не Саймон, они бы передрались между собой в ожидании сигнала. Когда шары очутились над замком, василиски в ярости пытались доплюнуть до них пламенем, но не достали. Горностаи отвечали выстрелами из лавандовых пистолетов, и вскоре василиски на крепостной стене начали задыхаться, кашлять, из глаз у них заструились слезы. Один из василисков так неудержимо чихал, что свалился в котел с кипящим маслом. Наконец воздушные шары с ликующими горностаями перевалили через стену и начали опускаться во двор замка. Тем временем Дездемона и ее молодые леди отыскали на дне рва пробку. Найти ее было нелегко, так как, где она, они знали только приблизительно, к тому же она заросла илом и слизью. Отыскав ее, они прикрепили к вделанному в нее кольцу веревку и привязали другой конец веревки к Освальду. Эта операция далась им нелегко. Сперва они пытались обвязать веревку вокруг его живота, но Освальд, как выяснилось, страшно боялся щекотки и так хихикал, что ему пришлось подняться на поверхность и глотнуть воздуха. В конце концов веревку обвязали вокруг его шеи. Потом они все разом потянули - и выдернули пробку. Ха-Ха, наблюдавший за ними в подзорную трубу, увидел водоворот грязной воды, образовавшийся над дыркой. Послышалось громкое клокотание и хлюпанье, как будто опустошалась гигантская ванна, и вода стала быстро опускаться. Василиски, основательно одуревшие от такого количества одновременных атак, продолжали тем не менее свирепо сражаться. Ядра грифонов по-прежнему сыпались на крепостные стены. Ворота в замок были уже почти раздроблены. Воздушные шары опустились на двор, и василиски оказались лицом к лицу с жаждущими крови горностаями, вооруженными лавандовыми пистолетами. Последние остатки воды с хлюпаньем ушли в дыру, ров был пуст и грязен. А в стенах и в самом деле открылись многочисленные водостоки, такие же, как тот, по которому ребята проникли в замок в прошлый раз. Около двух отверстий торчали красные флажки. Этой минуты и ждал главнокомандующий Этельред. Он вывел пятьдесят негодующих и полных энтузиазма жаб и разъяренных горностаев из леса и повел их ко рву. Все они были вооружены огнеупорными щитами и лавандовыми пистолетами. Пенелопа бежала рядом с Этельредом. Вид у нее в красном мундире и в шапочке с пером был очень бравый. - Пожалуйста, мисс - с мольбой проговорил запыхавшийся Этельред. когда они спрыгнули в грязный ров и зашлепали по дну - Пожалуйста, мисс, держитесь рядом и не выкидывайте никаких штук. - Ладно - Лицо у Пенелопы разгорелось от возбуждения - Какое увлекательное приключение, верно? - Ух ты! - Ядро шмякнулось в ил совсем рядом с Этельредом. - Нет, мисс, для увлекательного оно слишком опасное Они достигли помеченных флажками водостоков, и Этельред разделил свой отряд надвое. Внушив горностаям необходимость соблюдать тишину, он послал их по одной трубе, а по другой пошел с Пенелопой и Ужаснаводящими жабами. Пенелопе, следовавшей в полной темноте за Этельредом, казалось, что труба никогда не кончится. Внезапно они наткнулись на железную решетку, за которой был виден коридор, ведущий к темнице с книгами Они бесшумно сняли решетку и на цыпочках вышли в коридор. Немного поодаль в коридор высыпались из другой дыры горностаи. Снова объединившись, отряд стал тихо красться дальше. Дойдя до поворота, Пенелопа и Этельред выглянули из-за угла и увидели десяток василисков, очевидно карауливших книги Они столпились у подножия лестницы и спорили между собой. Было ясно, что они не ожидали нападения с тыла, - спор шел о том, следует им или нет подняться наверх во двор и вступить в драку. Наконец главный среди них решил, что один караульный останется здесь и, если понадобится, подожжет книги, а остальные пойдут во двор на подмогу сражающимся. После чего оставшийся василиск открыл дверь в темницу и стал возле книг, а другие потопали наверх. - Что будем делать? - шепнула Пенелопа. - Если мы покажемся все сразу, он подожжет книги. - Да, - шепнул в ответ Этельред. - Пособите-ка мне снять мундир, мисс, живо. Пенелопа помогла ему, и в ту же минуту он обогнул угол и запрыгал к темнице с лавандовым пистолетом в лапе. - Эй! - окликнул он часового. - Эй, часовой, а остальные куда подевались? - Не подходи! - рявкнул василиск. - А то как дыхну на тебя. - Чего это с тобой? - спросил Этельред. - Я просто пришел показать тебе и вашему главному, какую занятную штуку я подобрал. Погляди-ка. И Этельред показал василиску издалека пистолет. - Что это? - подозрительно спросил часовой. - Да мне сейчас в трубе один горностай попался, ну я и дал ему камнем по башке. Так вот, у него была такая штука. Горностаи из них там наверху ваших косят. Раз - и готово. Только вот не знаю, как с ней обращаться. Стоя у входа в темницу, Этельред вертел в руках пистолет - Давай сюда, я сержанту покажу, - сказал василиск и сделал шаг в коридор. В ту же минуту Этельред пустил струю лаванды прямо ему в клюв. Василиск мгновенно зашатался закашлял и зачихал. "Сейчас или никогда", - подумала Пенелопа. Она обернулась к шеренгам жаб и горностаев и крикнув: "В атаку!", бросилась по коридору вперед, животные хлынули за ней. Василиск, увидев, что на него мчится полчище врагов, хотел бежать в другую сторону, но тут пятьдесят жаб и пятьдесят горностаев ударили в него лавандовыми струями из своих пистолетов. Василиск как-то забулькал, закрутился на одном месте и упал плашмя без сознания. - Быстро, - скомандовал Этельред, - десять горностаев и десять жаб в темницу стеречь книги. Он запер темницу и отдал ключ Пенелопе. - Значит, так, мисс, - сказал он, - вы стойте здесь, а я побегу с остальными наверх. Поднявшись по лестнице во двор, он увидел, что сражение, собственно, уже почти закончилось. Чихающих, задыхающихся василисков горностаи согнали в одну кучу и связывали по нескольку штук. Видя, что ему тут делать больше нечего, Этельред послал своих горностаев на подмогу товарищам вязать василисков, а сам опять спустился в подземелье. И на последней ступеньке в ужасе застыл. Пенелопа, стоявшая на часах у двери, не замечала, что поверженный василиск уже пришел в себя и подкрадывается к ней с горящими от ярости глазами. Безоружный Этельред в отчаянии огляделся. К счастью, на полу валялась пика, оброненная кем-то из жаб. Схватив ее, он хорошенько прицелился и метнул ее в василиска как раз в тот момент, когда тот приготовился дунуть на Пенелопу огнем. Пика попала ему прямо между глаз, и василиск повалился навзничь. - Ох, Этельред, ты спас мне жизнь. - Пенелопа с содроганием посмотрела на лежавшего василиска, из ноздрей у которого валил дым и огонь. - Пустое, мисс, - скромно отозвался Этельред. - Как-никак, вы мне тоже жизнь спасли, мисс. Во дворе раздалось громкое "ура", и на мост въехал верхом на короле единорогов волшебник. Он медленно проехал под стенами, пострадавшими от ядер грифонов, через остатки расщепленных ворот - во двор, где горностаи стерегли жалкие кучки связанных василисков. Посредине двора он остановился, и из подземелья показалась процессия жаб: они несли вместе с золотыми подставками три Великие Управляющие Книги. При виде Книг, целых и невредимых, раздалось такое "ура", что его было слышно по всей Мифландии. Затем волшебник, все так же на короле единорогов, двинулся к Кристальным пещерам. Попугай сидел у волшебника на плече. Пенелопа с полком жаб, несущих Великие Книги, следовала за ними. Дальше шествовали единороги, грифоны, Освальд с русалками, Табита, с гордостью шагавшая со своей корзиной яиц, горностаи, а над процессией летели воздушные шары с огневками. Таким-то образом триумфальное шествие достигло Кристальных пещер, и Книги были водворены на место, под крылышко Хенгиста Хайрама Джанкетбери. Рассказывать по существу почти уже нечего. Волшебник отправил василисков на отдаленный остров в Поющем море, чтобы они там посидели и подумали, как стать порядочными существами. Замок василисков начали ремонтировать, с тем чтобы Освальд открыл там ресторан. Освальд был безмерно счастлив. Из всех яиц Табиты в свое время благополучно вылупились драконники, а это означало, что драконы в Мифландии никогда не переведутся. В день отъезда детей Ха-Ха устроил в их честь прощальный и благодарственный обед. Происходило это на берегу Поющего моря. Поперек пляжа поставили огромный, составленный из нескольких столов банкетный стол. Одним концом он уходил в море наподобие пирса, чтобы водяные животные могли сидеть на морском конце стола, а наземные - на сухопутном. Пир получился на славу, все яства были приготовлены самим Освальдом. Говорили речи, произносили тосты, а под конец встал волшебник. - Дорогие Пенелопа, Питер и Саймон, - сказал он, - только благодаря вам, вашей доброте, уму, храбрости, спасена Мифландия. Нам жаль, что вы покидаете нас, но знайте: когда бы вы ни приехали, здесь всегда будут вам очень рады. Все одобрительно зашумели, послышались крики "Правильно!", "Само собой разумеется". - А сейчас, - заключил волшебник, - я хочу сделать вам от всех нас подарок. Он протянул Пенелопе красивую резную шкатулку, и, открыв ее, девочка застыла в изумлении. В шкатулке лежало три ожерелья для нее - жемчужное, рубиновое и бриллиантовое. Такие же запонки и булавки для галстуков - для Питера и Саймона. И наконец, там лежали три ордена победы над василисками. На них были изображены поверженный василиск и стоящие вокруг ликующие жители Мифландии. Ордена были усыпаны мельчайшими драгоценными камнями и жемчужинками и отделаны золотой и серебряной филигранью. Дети были потрясены. Окружающие от восторга затянули в их честь "Они хорошие ребята", - и у Пенелопы навернулись на глаза слезы. Дети обняли по очереди всех своих друзей и последним -- волшебника. - Приезжайте поскорее, - сказал он, - мы будем ждать вас с нетерпением. - Непременно приедем, - пообещали ребята, - непременно. Потом они сели на трех своих единорогов, а на четвертого взобрались Попугай с Этельредом, хотевшие их проводить, и они двинулись в обратный путь, оставив своих друзей весело пировать на берегу Поющего моря. Через час они прискакали ко входу в Мифландию, через который когда-то вошли. - Послушайте, мисс, - шепнул Этельред, когда все спешились, - нельзя ли сказать вам словечко наедине? - Конечно. - Пенелопа отошла с ним в сторонку за скалу. - Знаете, мисс, не согласитесь ли вы кое-что для меня, так сказать, сделать? - спросил он, покраснев до ушей. - Все что угодно, Этельред, ты же знаешь. - Значит, такое дело, мисс... - Этельред краснел все гуще. - Я тут читал как-то... ну, знаете, одну историю про жабу. Там еще была одна... значит, принцесса. Так она, знаете... ну, в общем, она поцеловала жабу, а та, не поверите, превратилась в красивого принца. - Так ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала? - Уж если вы не принцесса, мисс, так я не знаю, кто еще! - проговорил убежденно Этельред. - Так что не откажитесь, мисс, разок, как бы для пробы. - С удовольствием, - сказала Пенелопа. И вот Этельред зажмурил глаза, а Пенелопа нагнулась и поцеловала его. - Ух ты, - произнес Этельред, не открывая глаз. - Есть какая разница, мисс? - Боюсь, что нет, - ответила Пенелопа. Две большие слезы выкатились у Этельреда из-под закрытых век и медленно скатились по щекам. - И я очень рада, - решительно добавила Пенелопа. - Рады, мисс? Как так? - Этельред от удивления открыл глаза. - Кому нужен какой-то противный красавец принц вместо тебя? Ты мне нравишься таким, как ты есть - красивой, храброй, доброй жабой Этельредом. - Правда, мисс, честное слово? - Этельред просиял. - Можете перекреститься, поплевать на руку, сказать "Умру, если совру"? - Честное слово, - сказала Пенелопа и в подтверждение своих слов еще раз поцеловала его. - Пенни, пошли! - окликнул ее Питер. - А то мы так никогда не уйдем. Они приблизились ко входу в туннель. Тут мальчики пожали Попугаю лапу, а Пенелопа расцеловала его в обе щеки. - До свидания, мои добрые, храбрые, дорогие друзья, - проговорил Попугай. - Пожалуйста, приезжайте скорее. - Да уж, пожалуйста, - добавил Этельред. - Мы постараемся приехать на следующий год, - сказала Пенелопа. - Обещаем. Мы дадим знать через мадам Гортензию. Дети в последний раз обвели взором Мифландию, прекрасные синие пробочные леса, лиловую траву, искрящееся золотом Поющее море, нефритово-зеленое небо и караваны разноцветных облаков. Они взглянули еще раз на своих друзей, Этельреда и Попугая, бросили взгляд на кивающих им головами белых и голубых единорогов. Затем, в последний раз помахав им на прощание, Пенелопа, Питер и Саймон шагнули в туннель, который должен был привести их обратно в их собственный обычный мир.