-----------------------------------------------------------------------
L.Dean James. Kingslayer (1992) ("Sorceror's Stone" #2).
М., "Терра", 1997. Пер. - В.Гришечкин.
OCR & spellcheck by HarryFan, 10 November 2000
-----------------------------------------------------------------------
Моему отцу, Франку Олдену Баклею Джеймсу
ПРОЛОГ
В мрачных подземельях замка Сьюарда царила тьма. Она, казалось,
ворочалась и дрожала, как живое существо. Слабое свечение, исходившее от
мха, облепившего скользкие и влажные камни стен, лишь подчеркивало ее
густоту. Но вечная ночь этого места не мешала старому волшебнику. Он
прекрасно видел в темноте, и хотя прошли века с тех пор, как он был здесь,
узкие кривые коридоры подземелья были хорошо знакомы ему.
Наконец дорога закончилась. В стене перед волшебником замерцал
рубиновый глаз. Пальцы старика коснулись небольшого кулона с драгоценным
камнем, висевшего на его груди, когда темноту вдруг заполнил голос.
Глубокий и мягкий, он был в то же время совершенно бесстрастен.
- Кто вызывает Солстэда? Назови себя.
В этом певучем языке оттенки тона передавали смысл так же, как и слова.
- Сезран фон Холдред фен Тантал, - старик отвечал на том же языке. Но в
его интонациях проскальзывала неуловимая горечь.
Голос чуть изменился:
- Встаньте так, чтобы я мог вас видеть, хозяин.
Сезран приблизился к рубину. Часть стены перед ним внезапно исчезла,
открыв проход в маленькую тесную комнату. Панели с мигающими огоньками
покрывали стены справа и слева, в центре стояли два кресла. Волшебник
вошел в комнату и сел в то, что было ближе. Он осторожно откинулся на
спинку и надавил ладонью металлическую пластинку, укрепленную на
подлокотнике. Что-то закружилось в воздухе, и на его голову легло кольцо
тонкой проволоки, коснувшись бровей.
- Командная цепь, - пробормотал старый маг.
Он закрыл глаза. Разноцветные диаграммы, доклады всех систем корабля
вспыхивали у него в мозгу. Появилась звездная карта. Не отрывая от нее
мысленного взгляда, Сезран зашептал: "Направление... энграмма: Кесрик,
Холдред, 6-2-3-8. 4-2-1..."
Вихрь ослепительно белого света стер все картины перед его глазами.
Затем растаял, и возникла панорама Кесрика, столицы Холдреда, мира, где он
был рожден. Громадные башни, выстроенные на крутых скальных откосах,
взметнулись к небесам. Подобно звезде, город сверкал в теплых летних
сумерках. Заходящее солнце окрасило горизонт в золотые и малиновые цвета.
Затем эта великолепная картина затуманилась - старый чародей ощутил
сильную дрожь под ногами. Раздался грохот, дыхание перехватило от внезапно
возросшего тяготения, и корабль, казалось, рванулся ввысь. Кесрик
стремительно уменьшался, его сменил вид желто-коричневой безводной
планеты, и потом только черная, черная ночь с мириадами звезд.
Сезран нажал кнопку прерывателя, и кольцо соскользнуло с его головы.
Это были только воспоминания, воспоминания о далеком мире и еще более
далеком времени. Вот уже тысячу лет его корабль стоит здесь, похороненный
в замковых подземельях.
- Тебе одиноко, Солстэд? - спросил старик.
- Нет, хозяин, - откликнулся корабль, - я жду.
Да. Солстэд просто ждет. И он будет ждать еще тысячи и тысячи лет, если
понадобится. Внезапная ярость охватила Сезрана, и Колдовской Камень на его
груди тут же откликнулся, замерцал голубым светом. Он сам во всем виноват!
Много лет назад они оказались в этом мире, он и его сестра. Сезран,
специалист-технолог, был очарован простотой этого мира, его непонятными
магическими силами, его обитателями со смехотворно-короткой жизнью.
Миск предостерегала его, даже пыталась остановить, но искушение было
слишком велико. Он взял камень, управляющий двигателем Солстэда, - черный
алмаз, сплетающий пространство и время, - и предложил его королю этой
земли, в обмен на Колдовской Камень и умение управлять им. Он сам выковал
меч и вставил в его рукоятку черный камень, в котором заключен огонь
звезд. Он сам вложил его в руки человека, безумца, который чуть не
уничтожил собственный мир.
Старый маг поднялся из кресла и вышел из комнаты, не оглянувшись на
мигающие огни, на оставленный корабль. Его мысли были заняты настоящим.
Вот уже тысячу лет он ждал, так же как и Солстэд, но далеко не так
терпеливо. Новый король из династии магов вырос для того, чтобы взять
Кингслэйер [Kingslayer - сверхоружие; убийца короля (англ.)]. Наконец-то.
Меч уничтожит этого короля, как и первого. И тогда Сезран должен быть там
и потребовать то, что принадлежит ему по праву.
1
Король охотился. Он и четверо его друзей рыскали по заросшим лесом
холмам, отделенным рекой от Киптауна. После долгих и бесплодных поисков
они наконец вспугнули крупного оленя, увенчанного великолепной короной
рогов. Охотники, опьяневшие от вина и собственных воплей, пришпорили
усталых, взмыленных лошадей и устремились в погоню по заснеженным склонам,
ежеминутно рискуя сломать себе шею.
Гэйлон Рейссон, король Виннамира, скакал впереди на молодой, еще
полудикой кобыле гнедой масти, которая чуть ли не на каждом шагу пыталась
сбросить с себя всадника. Король в сердцах огрел ее луком, когда та
рванулась вправо, под деревья, где земля, по ее мнению, была менее
неровной.
- Арлин! - крикнул король, и густые клубы пара запутались в его бороде.
- Отрежь его от реки! Гони его на восток! На восток!
Арлин Д'Делан, молодой темноволосый аристократ с юга Ксенары, ответил
торжествующим криком и погнал свою лошадь прямо на кусты боярышника, за
которыми виднелась река. Гэйлон захохотал, его голова кружилась от
морозного воздуха и бренди. Знакомый жалобный крик, донесшийся сзади,
заставил его остановиться и круто развернуть гнедую.
Керил из Оукхевена, троюродный брат короля, лежал, растянувшись на
мерзлой земле. Его рыжая голова ярко выделялась на снегу, рука судорожно
сжимала повод, так что лошадь, пытаясь освободиться, потихоньку стаскивала
его вниз по склону холма.
- Керил! - крикнул Мартен Пелсон, эрл из Нижнего Вейлса. - Когда же ты
научишься ездить верхом?
Теперь уже смеялись все, все, кроме Арлина. Тот, поглощенный
преследованием жертвы и следуя приказу короля, стремительно несся к черной
реке. Гэйлон повернул лошадь и тронул шпорами ее бок.
- Подождите! - воскликнул Керил, с трудом поднимаясь на ноги.
- Догонишь нас в городе, - бросил король, не оборачиваясь.
- В городе? - удивился Мартен, едва переводя дыхание.
- Да.
Гэйлон направил кобылу на запад, через лес, вдоль северного рукава
реки. Остальные устремились за ним с веселым шумом.
Перекинув за спину лук и колчан, король отвязал мех с вином от луки
седла и приложил его к губам. В свое время он потратил много сил, чтобы
овладеть этим искусством - пить вино, мчась бешеным галопом по неровной
земле, - ни один из его друзей не мог этого. И все же примерно равное
количество жидкости пролилось на его медвежью шубу и попало ему в рот.
Ринн, сын простого портного, светловолосый и долговязый, ехавший на
костлявом вороном мерине, поравнялся с королем. Тот усмехнулся и бросил
ему бурдюк. Юноша поймал его в воздухе и, отвлекшись, едва не налетел на
гигантский дуб.
Прямо перед ними лежала дорога на Киптаун. Гэйлон направил свою кобылу
наперерез оленю, который мчался по склону вверх от реки. Король вынудил
свою жертву повернуть к мосту, было видно, как заостренные копыта оленя
разбрасывают комья снега.
Подскакал Арлин, его лицо раскраснелось от мороза, зубы стучали. Друзья
прогрохотали по обледенелому деревянному настилу моста и помчались к
ничего не подозревающему городу.
- Ринн! На улицу бакалейщиков! - крикнул Гэйлон и покрутил рукой в
воздухе. Сын портного кивнул и повернул своего одра налево, в узкий проход
между высокими зданиями из серого камня. Король натянул поводья, и его
маленькая свита приостановилась, все еще возбужденно перекликаясь.
Несколько прохожих на главной улице бросились врассыпную перед
несущимся на них оленем. Испуганные и возмущенные женщины прятали детей за
дверями. У входа в лавку галантерейщика стоял пони, запряженный в тележку.
Перепуганное животное рвануло в галоп. Тележка грохотала и подпрыгивала на
камнях мостовой, рулоны ярко раскрашенной ткани раскатились по грязному
снегу. Лесной великан попытался обогнуть свертки и самого разгневанного
галантерейщика, выскочившего из лавки, но наседавшие преследователи лишили
его этой возможности.
- Зачем мы это делаем? - прокричал Мартен, скакавший бок о бок с
королем. - Пристрелите его, и дело с концом. Мы до того загоняли бедное
создание, что его мясо будет несъедобным.
Гэйлон не ответил ему. На дальнем конце улицы появился Ринн и
остановился там, чтобы не дать оленю уйти. Бока его лошади тяжело
вздымались, а сам юноша поминутно откидывал спутанные светлые волосы с
разгоряченного лица. Над одной из дверей на холодном ветру качалась
обшарпанная деревянная вывеска, гласившая: "Таверна Стэгга".
Арлин, сверкая черными глазами, возбужденно прокричал:
- Вы великий и славный безумец, милорд!
Король эффектным жестом сорвал перчатку с правой руки. Темный камень в
золотом кольце, украшавшем указательный палец короля, вдруг вспыхнул
голубым светом. Дверь кабачка с треском распахнулась под магическим
воздействием камня. Измученный преследованием олень заметил спасительный
провал в стенах, повернулся и перескочил через порог.
- Боже! - донеслось изнутри. - Ради всего святого, что это?
- Эй! - К охотникам подъехал Керил. Шапку он потерял, его ярко-рыжие
волосы растрепались и беспорядочно свисали вокруг полного лица. - Где он?
Куда сбежал?
- Спустился в таверну, - фыркнул Арлин, - будь добрым малым, зайди и
закажи ему выпить.
- В таверну-у? - недоверчиво протянул Керил.
Из-за дверей донесся треск и звук падения тяжелого тела, оттуда пулей
вылетели два негодующих посетителя. Внутри вновь поднялся шум, на этот раз
более громкий и продолжительный. Гэйлон спрыгнул с лошади и бросил Керилу
поводья.
- Держи лошадей.
- Почему это все время я? - пробурчал рыжеволосый юноша, когда Арлин,
Мартен и Ринн также вручили ему своих коней.
Король вошел в зал. В левой руке он держал перчатки, через плечо
перекинуты лук и колчан. В дальнем углу помещения стоял олень. Ноздри его
раздувались, рога угрожающе покачивались.
Хозяин кабачка не имел другого оружия, кроме половой щетки, и сейчас он
воинственно размахивал ею, заставляя оленя прижиматься к стойке.
- Вы! - воскликнул он, увидев молодых людей. - Черт, я мог бы сразу
догадаться.
Гэйлон бросил взгляд на стену, где было приколочено с полдюжины оленьих
голов.
- Я думал, что ты обрадуешься еще одному трофею, Тассис.
- Давай, старина, - весело проговорил Арлин, легкомысленно подходя к
стойке рядом с оленем, - налей моим друзьям и мне по кружке эля.
- Арлин! - Мартен опоздал с криком.
Олень взмахнул головой, поднял на рога беспечного южанина и швырнул его
на пол перед стойкой.
Король сдернул с плеча лук, стрела легла на тетиву и сорвалась с нее в
одном неуловимом движении. Металлический наконечник ударил оленя чуть ниже
лопатки, скользнул меж ребер и пронзил сердце и легкое. Животное взревело,
судорожно изогнулось и уже мертвым рухнуло на истертые доски пола.
Только теперь Гэйлон по-настоящему испугался за Арлина. Подняв южанина,
король положил его на ближайший стол.
- Он мертв? - проговорил Ринн, в то время как король лихорадочно
ощупывал тело бедняги, пытаясь обнаружить под толстой зимней одеждой раны,
нанесенные оленьими рогами.
- Не совсем, - произнес Арлин, его темные глаза были уже открыты, и в
них, как всегда, плясали озорные огоньки, - но чертовски близок к этому.
Он отстранил руку Гэйлона, соскользнул со стола и слегка застонал,
встав на ноги.
- Посмотрите на мой пол! - вдруг взорвался Тассис.
Он стоял над трупом оленя, под которым уже образовалась большая лужа
крови, и быстрые струйки растекались в разные стороны.
- Стол сломан! И три стула! И все посетители разбежались!
Он направил свой гнев на сына портного, так как тот стоял к нему ближе
всех.
- Я знаю тебя с младенчества, Ринн, но никогда не думал, что ты
вырастешь таким болваном. Простой человек должен жить среди своих, а ты
изображаешь шута перед господами. Зачем ты связался с этими придворными
хвастунами и выскочками?
Арлин, побледнев, потянулся к кинжалу, но Гэйлон остановил его.
- Пусть говорит, - пробормотал король.
- А я скажу, я скажу... Пусть и с риском для собственного языка! -
Тассис дерзко уставился на короля: - Люсьен Д'Салэнг круто обходился с
Виннамиром, и все же он был лучшим королем, чем ты, Гэйлон Рейссон.
Он то и дело нервно посматривал на золотое кольцо на руке короля, но
Камень оставался темным.
- Правда? - мягко спросил король.
Его друзья изумленно молчали.
- Да! Он, по крайней мере, знал, как живут его подданные. Ты правишь
уже восемь лет, но еще никто не видел, чтобы ты занимался чем-нибудь,
кроме охоты, драк и попоек. Редмонд из Греймаунта мертв, потому что пошел
за тобой, так же как еще многие молодые балбесы. Ты чуть не потерял еще
одного сегодня!
- Спасибо за твои наставления, - проговорил король, прежде чем
трактирщик смог продолжить свою речь.
Редмонд, самый юный из его окружения, разбился, упав с лошади во время
одной из их бешеных скачек. Это случилось несколько месяцев назад. Король
тяжело переживал гибель юноши, но никогда не выказывал этого и не
признавал своей вины. Он снял с пояса кошелек и бросил его на стол, где
незадолго до этого лежал Арлин.
- Возьми это за убытки, - Гэйлон повернулся к выходу.
- Милорд... Сир, могу я попросить вас об одолжении? - выкрикнул Тассис,
когда молодые люди были уже в дверях.
Гэйлон приостановился:
- То есть?
- Пожалуйста... Не приходите больше сюда, ни один из вас!
- Ублюдок! - вырвалось у Арлина. Он стоял у своей лошади, разбирая
поводья.
- Нет, - король покачал головой, - это его право. Тассис храбрый малый.
Мало найдется людей, которые осмелятся кричать на своего короля, тем более
на короля, владеющего Камнем Магов. - Он усмехнулся. - И, кроме того, в
Киптауне еще не меньше полудюжины кабачков, в которых по достоинству
оценят наше покровительство и наши деньги.
- Пожалуй, - сухо произнес Ринн и приготовился сесть на лошадь. Гэйлон
поймал его руку. Слова трактирщика в адрес юного портного не давали королю
покоя.
- Подожди. Скажи, Ринн, мы относимся к тебе с недостаточным уважением?
- Конечно нет, милорд.
- Мне было бы больно так думать.
- О, нет, сир.
- Хорошо, мы решим проблему твоего происхождения прямо здесь и сейчас.
- Король ласково улыбнулся: - Один из моих кузенов, Чейс из Гринвуда, умер
прошлым летом. У него нет наследников, и его владения отошли короне. -
Гэйлон положил руку на плечо юноши: - Я дарю их тебе, отныне твое имя -
Ринн, барон Гринвудский.
Юноша выглядел ошеломленным, почти испуганным.
- Но... я... Я не могу принять этого, милорд.
- Не будь остолопом, - фыркнул Мартен. Он уже успел вскочить в седло,
скрытый его спиной Керил Оукхевенский недовольно поджал губы.
- Но, честное слово, я не могу, - настаивал Ринн.
- Это очень маленькое владение, - сказал король, натягивая перчатки, -
и почти не приносит дохода, но оно вполне прокормит тебя, твоих родителей
и сестер.
И все же Ринн выглядел расстроенным:
- Мой отец, милорд. Он считает, что я должен быть портным, и я обещал
ему. Он - мастер и гордится своим ремеслом.
- Он может так же гордиться тем, что его сын - барон. Ну, в конце
концов, хотя бы расскажи ему о моем предложении.
Только король поставил ногу в стремя, гнедая рванулась в сторону, и ему
пришлось прыгать за ней на одной ноге. Ни один из его спутников не
поспешил прийти ему на помощь: во время их вылазок все они были равны, а
титулы и звания оставались в стороне. Пряча раздражение, Гэйлон резко
дернул поводья и, заставив лошадь остановиться, вспрыгнул в седло.
- Где бурдюк? - потребовал король.
- Пожалуйста, - Керил бросил ему черный мех.
- Он пуст.
Рыжеголовый скорчил гримасу:
- Я умирал от жажды.
- Я безобразно трезв, и нам необходимо найти еще вина.
Гэйлон посмотрел на своих друзей:
- Но, к сожалению, ваш король остался без гроша.
- У меня кое-что имеется, - Мартен позвякал кошельком. - Едем к "Желтой
собаке". Есть там одна девчонка... Глаза у нее, как небо в летний день.
Арлин засмеялся:
- Ну, насколько я помню, это не единственное ее достоинство.
Гэйлон уже не слушал их. Разглядывая низкие серые облака, он размышлял
о том, какие еще опасные и безрассудные приключения могли бы развлечь их в
этот скучный зимний день.
Тидус Доренсон сидел, как всегда, один в зале для заседаний Совета. Он
закончил работать с бумагами, поднялся и вышел в комнату для аудиенций. В
центре этого почти пустого, слабо освещенного помещения стоял трон -
огромное дубовое кресло, обитое темно-синим бархатом, За все время своего
царствования Гэйлон Рейссон сидел на нем только однажды.
Доренсон опустился на просторное удобное сиденье. Он даже осмелился
вообразить золотую корону, легшую на его белые волосы, - фантастическая,
несбыточная мечта для человека средних лет, из купеческой семьи, в жилах
которого нет ни капли королевской крови. Впрочем, это мало трогало Тидуса.
Власть интересовала его гораздо больше, чем корона.
Фейдир Д'Салэнг, бывший посол из Ксенары, выбрал Тидуса руководить
Советом при короле Люсьене. Фейдир и его злосчастный племянник,
присвоивший виннамирский трон, уже давно нашли смерть от руки Гэйлона
Рейссона. А Доренсон счастливо пережил все эти политические перевороты.
Мало того, он унаследовал все богатство и власть бывшего посла, как здесь,
так и в соседнем королевстве Ксенара.
Вот уже восемь лет Тидус был правителем Виннамира во всем, кроме имени.
Гэйлон, в отличие от своего убитого заговорщиками отца, был склонен к
рефлексии и размышлениям и совсем не заботился о своем королевском
положении. Он проводил очень мало времени в замке, часто неделями пропадал
в горах. Все это как нельзя лучше отвечало планам советника. Пока король
уделяет столь мало внимания государственным делам, Тидус Доренсон будет
полным хозяином в стране. Но он мечтал о большем.
Гэйлон Рейссон был из династии королей-магов. Обломки, оставленные в
подземелье в ночь гибели Люсьена, свидетельствовали о его мощи. Более
того, в народе шептались, что в борьбе со своими врагами король
использовал Наследие Орима - этот легендарный меч, Кингслэйер, который
когда-то восстал на своего хозяина и разрубил его чуть ли не на тысячу
кусков.
Тидус надеялся, что Гэйлон Рейссон не остановится на этом и повернет
ужасное оружие против своих соседей. Таким образом, используя своего
короля-мага, Доренсон рассчитывал добиться еще большей власти,
распространить ее на другие земли. Но король не выказывал таких намерений.
Он оставался глух к добрым советам Тидуса и не собирался воевать ни с
Роффо, королем Ксенары, ни с Сореком, королем Ласонии.
Что ж, неважно, Гэйлон молод, неопытен, какая-то тревога грызет его.
Скоро он будет вынужден попросить о помощи. И тогда Тидус окажется под
рукой - всегда готовый помочь, всегда желающий помочь. Советник пригладил
волосы рукой, расправил складки одежды, затем еще раз глянул на двери
зала. Да, в Тидусе Гэйлон мог бы найти отца, погибшего много лет назад,
того, кто бы поддерживал и направлял его.
Леди Герра уснула, сидя в высоком кресле у камина в гостиной королевы.
Она слегка похрапывала и вздыхала во сне. Джессмин, юная королева
Виннамира, отложила шитье, принесла из спальни одеяло и укрыла старую
няню. Затем взяла теплую шаль и набросила себе на плечи, поверх длинного
шерстяного платья. Несмотря на все усилия замазать щели в окнах, несмотря
на тяжелые, плотные драпировки на стенах, покои королевы оставались сырыми
и холодными. Впрочем, не более, чем остальные комнаты этого древнего
замка. За окном сгущались ранние зимние сумерки, принося с собой еще
больший холод.
Дважды в этот день приходили слуги в голубых ливреях справиться, не
будет ли у нее распоряжений. Каждый раз она отсылала их обратно. Королева
провела этот день, как обычно, - в компании своей старой наставницы за
шитьем. И сейчас ее руки были заняты, но ее мысли витали далеко от замка.
И, как всегда, они были обращены к Гэйлону.
Джессмин снова отложила рукоделье и поднялась, чтобы бросить несколько
поленьев в огонь. Затем, положив в чашку измельченные листья мяты и
малины, она залила их водой из чайника, стоявшего на каминной решетке.
Внезапное колебание пространства - знакомое разлитое в воздухе
напряжение - заставило ее замереть. Король вернулся в замок, она
чувствовала его приближение. Вскоре топот и шарканье множества сапог
заполнили коридор. Раздался смех. Джессмин села в кресло-качалку и сделала
глоток чаю.
Без намека на вежливый стук тяжелая дверь в комнату распахнулась - на
пороге стоял король. Его одежда была измята и запачкана, рыжая, коротко
подстриженная борода в каплях талого снега. И все же ее сердце учащенно
забилось при взгляде на Гэйлона.
- Миледи, - произнес он, улыбаясь. Но в глазах его не было улыбки.
Свежие царапины на лице короля слегка кровоточили. Приглядевшись, можно
было заметить еще несколько старых, плохо залеченных шрамов.
Позади Гэйлона столпились его друзья, такие же промокшие и
взъерошенные. Они толкались локтями и коленками, как мальчишки, пытаясь
протиснуться в комнату.
- Милорд, - вымолвила Джессмин, не отрывая взгляд от чашки, - как вы
поохотились?
- Его величество подстрелил оленя, - выскочил вперед Арлин.
Тут же он вспомнил о придворном этикете, отступил на шаг и неуклюже
попытался поклониться, но уткнулся спиной в стену. Остальные рассмеялись.
Внезапно Гэйлон умолк, шагнул в комнату и закрыл дверь перед своими
друзьями.
- Простите за такое вторжение, - пробормотал он.
- Милорд, вы можете приходить к вашей жене в какое угодно время и каким
угодно образом.
Его глаза скользили по комнате, старательно избегая Джессмин.
- У вас есть вино?
- Нет, - солгала королева, - могу предложить вам чаю.
Король мрачно усмехнулся:
- Не думаю, чтобы он оказал такое же действие...
"О, Гэйлон, - подумала молодая женщина, стараясь, чтобы лицо не выдало
ее мыслей, - что мне сделать для тебя, как облегчить твою боль?" Вместо
того чтобы произнести это, она хранила молчание.
Гэйлон, не отрываясь, смотрел на огонь.
- Могу я ненадолго остаться здесь... с вами?
- Конечно. - Джессмин едва смогла скрыть радость, когда король, не
обратив внимания на кресло, сел на ковер у ее ног.
- Веселенькая мелодия, - Гэйлон кивнул на похрапывающую няню.
- О да, - согласилась девушка, - я попрошу ее принести нам ужин, если
вы хотите?
Король ответил не сразу:
- Мне - только вина.
Джессмин осторожно разбудила леди Герру. Старушка, седая и сгорбленная,
сильно сдала за последнее время, но неожиданный визит короля так поразил
ее, что она почти выпрыгнула из кресла. Получив распоряжения, она поспешно
оставила комнату, явно обескураженная его приходом. В комнате воцарилась
тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пламени в камине.
Вся виннамирская знать теперь ужинает у себя. Давно ушли в прошлое
роскошные пиры в Парадном зале. При Люсьене двор был шумным и пестрым, но
после его гибели большинство дворян, приехавших с юга, сбежали назад в
Ксенару, опасаясь мести нового короля. Замок остался пустым и почти
заброшенным.
Джессмин поборола искушение положить руку на плечо Гэйлона. С
рассудительностью, удивительной для ее двадцати четырех лет, она давно
решила принимать то, что дает ей король, и никогда не требовать большего.
Как его жена и королева она провела с ним единственную ночь - ту, когда он
убил в поединке Люсьена Д'Салэнга и вернул корону. С тех пор король ни
разу не разделял с ней ложе и лишь изредка заходил в ее комнату.
Борьба за возвращение трона отняла у него много лет. За это время
Гэйлон Рейссон потерял почти всех, кого любил: своего отца, короля Рейса;
своего учителя Дэрина, герцога Госнийского. Даже Люсьен был его другом
когда-то. Наследство сумасшедшего Орима, Кингслэйер, сильно изменило
Гэйлона. Джессмин боялась за своего мужа, но никогда не говорила с ним об
этом.
Гэйлон, казалось, совершенно забыл о короне, которая досталась ему так
дорого. Он собрал вокруг себя полдюжины родовитых молодых людей - богатых,
скучающих и безрассудных. Они стали его единственной компанией и
сопровождали короля во всех отчаянных приключениях, которые он мог
придумать. Огромная энергия Гэйлона тратилась на изобретение все новых
способов сломать себе шею. Ушибы и повреждения были обычным явлением, а
Редмонд Греймаунтский открыл трагический список погибших.
Впрочем, его смерть мало взволновала виннамирский двор. Гораздо сильнее
общество было шокировано очередной выходкой короля и его когорты - они
явились на похороны бедного юноши вдребезги пьяными. Поведение Гэйлона
становилось все более непредсказуемым.
Осторожный стук в дверь вернул Джессмин в настоящее.
- Войдите, - отозвалась она.
Вошел слуга, не поднимая глаз от заставленного посудой подноса. Вся
прислуга в доме ужасно нервничала в присутствии короля. Следом вошла леди
Герра. Гэйлон неподвижно сидел у огня. Джессмин приняла поднос и,
поблагодарив, отпустила слугу. Приготовив тарелку для леди Герры, она
отправила старушку в ее маленькую спальню, примыкавшую к королевской.
Гэйлон очнулся, только когда Джессмин поставила рядом с ним бокал вина.
Она приготовила тарелки для них обоих, но Гэйлон не притронулся к пище.
Королева обеспокоенно посмотрела на него. Молодой человек сильно похудел в
последнее время, его щеки ввалились, под ореховыми глазами легли тени.
Высокий рост и почти красная борода - вот все, что он унаследовал от отца,
короля Рейса. К сожалению, ему не удалось обрести то спокойствие, ту
уверенную силу, которые отличали этого великого человека.
Король вдруг сморщился и чихнул.
- Будьте здоровы, милорд, - в голосе Джессмин прозвучала озабоченность.
- Может, приказать Гиркану приготовить лекарство для вас?
- Не нужно. Это просто дым от камина.
Гэйлон посмотрел на вино в своей руке, как будто только что увидел его.
Затем осушил бокал одним длинным глотком.
- Мне кажется... рядом с вами я смогу найти немного покоя. Вы не
прогоните меня?
- Я всегда рада быть с вами, милорд.
- Могу я что-нибудь сделать для тебя? Может быть, ты чего-нибудь
хочешь? - спросил Гэйлон, и его взгляд вернулся к огню в очаге.
Джессмин была тронута его столь редкой заботой.
- Я скучаю без твоей музыки, - негромко сказала она, внезапно
испугавшись, что просит слишком многого. - Но если ты устал...
- Мне кажется, что я справлюсь, - кивнул Гэйлон. - Лютня у тебя
найдется?
- Да.
Джессмин отставила в сторону поднос с нетронутой едой и вышла в свою
собственную спальню. Опустившись на колени на мягкую волчью шкуру,
служившую ей половиком, она отодвинула в сторону тяжелые занавески в ногах
своей кровати и принялась рыться в большом сундуке, стоявшем в нише стены
и загороженном этой портьерой. Наконец из специального полотняного чехла
она достала потрепанную лютню.
Лак на лютне протерся во многих местах и потемнел от времени, а на деке
с задней стороны была глубокая царапина. Джессмин помнила, как любил
Гэйлон гулять по вечерам возле реки, держа лютню в руках. Правда, это было
довольно давно.
Улыбаясь, Джессмин понесла лютню в гостиную.
Гэйлон взял лютню за изгиб грифа и с любопытством посмотрел на
Джессмин:
- Где ты нашла ее?
- Один из слуг подарил ее своей любовнице в городе. Он думал, что
инструмент кто-то выбросил.
- Не удивительно, ведь она выглядит такой старой.
Гэйлон скрестил ноги и вытянул их на коврике, затем взял на лютне
несколько аккордов. Некоторое время он сосредоточенно подтягивал колки и
настраивал инструмент.
- Прошло довольно много времени, но я надеюсь, что помню, как надо
играть.
Однако первые же ноты прозвучали чисто и томно. Он ничего не забыл.
Молодой король начинал одну мелодию, бросал и тут же принимался наигрывать
другую, пока не вспомнил одну из песен, которая нравилась ему больше
других. Джессмин слушала и смотрела. Тональность лютни едва уловимо
изменилась, а звуки задрожали, слегка реверберируя. Джессмин обратила
внимание на то, что Колдовской Камень, вставленный в золотой перстень на
пальце Гэйлона, слегка засветился. Сыграв несколько тактов, Гэйлон
прибавил к чарующим звукам свой сочный и приятный баритон.
Это была старинная баллада, тоскливая и мрачная, но тем не менее она
приковывала к себе внимание. В ней рассказывалось о молодой девушке,
которая умерла от тоски, после того как любимый изменил ей. Когда любовник
понял, какую боль он причинил своей возлюбленной, он покончил с собой в
приступе раскаянья. Наконец последний грустный аккорд затих, и королева
закрыла глаза, стараясь сдержать слезы.
- Я... - удалось произнести Джессмин, когда голос вновь стал ей
повиноваться. - Я никогда не слышала ничего прекрасней и... печальнее.
Гэйлон наклонил голову:
- Это Дэрин научил меня этой песне много лет назад. Он никогда не
упоминал об этом, но мне кажется, что он сам ее написал.
Камень на его пальце вспыхнул ярче, выдавая присутствие какой-то
сильной эмоции. Даже Джессмин почувствовала горечь, которая заставила
короля низко опустить голову. Не сказав ни слова, он положил лютню на
кожаный коврик, поднялся и вышел. Дверь за ним закрылась, и Джессмин
услышала, как его шаги затихли в конце коридора.
Его печаль осталась с ней.
Король не хотел оставаться один, но и общество его приятелей было бы
сейчас ему в тягость. Усталый и разбитый после своих охотничьих подвигов,
Гэйлон отыскал дворецкого - сутулого парня в вылинявшей синей ливрее - и
приказал согреть воду для ванной. Страх на лице слуги вызвал у Гэйлона
острый приступ раздражения, однако одновременно он почувствовал странное
удовлетворение. Дурная репутация, которой он пользовался среди слуг, по
крайней мере, заставляла их повиноваться ему быстро и точно.
Ухмыльнувшись, король зашагал по плохо освещенным коридорам обратно в свои
покои.
Через несколько мгновений после того, как он закрыл за собой тяжелы
дубовые двери, в них кто-то робко постучал. На пороге появилось сразу
пятеро слуг с ведрами горячей воды. Гэйлон едва видел их; взгляд его был
устремлен в пространство, а мысли затуманены усталостью. Слуги развели в
очаге огонь, сняли со стены и установили на полу большую медную ванну,
наполнив ее водой. Однако когда чьи-то пальцы потянулись к нему, чтобы
расшнуровать тесемки рубашки, Гэйлон чисто рефлекторно ударил слугу
наотмашь. Он чувствовал, что не прав, но извиняться не стал. Лучше
выглядеть непредсказуемым, чем слабым.
Дэрин мог бы многое сказать ему по этому поводу...
Рассердившись на самого себя, Гэйлон отослал слуг. Они были рады
поскорее убраться из его комнат и не скрывали этого. Закрыв за ними дверь,
Гэйлон начал обшаривать спальню в поисках ночной рубашки или халата. Он
бродил по спальне, пытаясь отыскать домашний халат. Эти комнаты когда-то
принадлежали его отцу, а потом Люсьену Д'Салэнгу. Люсьен обставил спальню
с вычурной роскошью, но после его смерти кричащее убранство было выброшено
и сожжено и крепкая безыскусная мебель короля Рейса вернулась на свои
места. Но и старые, знакомые с детства предметы не принесли желанного
покоя.
Гэйлон подошел к стене слева от кровати, приподнял ткань гобелена и
тронул холодные камни. Под ними, в тайнике, был надежно укрыт Кингслэйер.
Камень тут же запульсировал мягким светом. Что плохого случится, если он
на минуту возьмет в руки меч, посмотрит на камень, сияющий светом звезд?
Черная песня власти зазвучала в ушах короля. Желание и отвращение боролись
в нем, причиняя боль. Гэйлон отдернул руку от стены, словно обжегшись.
О боги! Ему так не хватало Дэрина, чтобы смирять ненависть и гнев.
После смерти Люсьена это были единственные чувства, жившие в нем. И никому
не мог он открыть мрак и растерянность, царившие в его душе. Даже
Джессмин. Особенно Джессмин. Он никогда не посмеет отравить ее ядом своего
сердца.
Гэйлон нашел халат, затем взял из шкафчика у кровати графин и наполнил
резной хрустальный бокал золотистым напитком. Сидя перед огнем на потертом
кожаном стуле, он пожалел, что уже отпустил слуг. Его сапоги, промокшие от
пота и талого снега, казалось, приросли к ногам, и возможность снять их
вызывала сомнение. Конечно, всякий уважающий себя чародей должен иметь
подходящее заклинание для подобных случаев, но король не мог вспомнить ни
одного, годного для выполнения такой чисто бытовой задачи. Кряхтя и
ругаясь вполголоса, он расшнуровал сапоги, затем стащил носки и содрал
остальную одежду.
Клубы пара поднялись над водой, когда Гэйлон погрузился в ванну. На
стуле рядом лежали мыло и мочалка - король уже забыл, когда пользовался
ими в последний раз.
Он уже давно не заботился о своей чистоте, собственно, как и о диете и
обо всем остальном. Царапины на лице резко заныли от прикосновения мыла.
Король, поморщившись, потянулся за стаканом бренди, стоявшим на полу возле
ванны, и чуть не выронил его из мокрых пальцев.
Наконец стакан опустел. Гэйлон лежал, откинув голову на медный край
ванны и закрыв глаза. Без движения. Без мыслей. Только черная пустота
вокруг него. Темнота, которая медленно просачивалась в мозг, пока
долгожданный сон не овладел им. Но и во сне король не находил мира. Пришли
сновидения. Знакомые ночные кошмары, полные огня и крови. Только один
человек всегда был добр к нему, обладал способностью понять и силами дать
утешение, в котором так нуждался Гэйлон. Неоформленное желание пробудило
Камень. Там он мог обрести покой.
Сознание короля растворилось в голубом сиянии Камня. Кровавые кошмары
отступили прочь.
Под его босыми ступнями был деревянный, навощенный до блеска пол. Он
хорошо знал это место - простой с соломенной крышей домик, укрытый в
долине далеко к юго-западу от Каслкипа. Почти всю дальнюю стену его
единственной комнаты занимал огромный выложенный камнем очаг. Огненные
блики танцевали на других стенах и маленьких окнах. С балок потолка
свисали аккуратными рядами плетенки лука и чеснока вперемешку с пучками
разнообразных трав. Воздух был полон ароматами розмарина, папоротника и
мяты. У очага стояли длинный, грубо сколоченный дубовый стол и пара таких
же скамей. На кровати у левой стены спал мужчина огромного роста. Голова
его зарылась в подушки.
- Миск, - тихонько позвал Гэйлон.
Многочисленные тени внезапно заметались по комнате, послышались
печальные журчащие голоса. Потом тени слились в одну, и Миск, маленькая
женщина в длинной пестрой юбке, появилась перед Гэйлоном.
- Миск, - снова сказал король, но она, не видя и не слыша его, прошла к
столу.
- Ребенок, - бормотала женщина, - нужно позаботиться о ребенке...
Позади Гэйлона тот же самый голос произнес:
- Джими? Джими?
Еще одна Миск стояла у кровати. Ее спящий муж застонал и перевернулся
на спину, и Миск растворилась в воздухе.
Это странное поведение было следствием болезни Миск. Женщина обладала
огромными неземными силами, но не могла управлять ими. Она передвигалась
по осям времени вперед и назад, не в силах надолго задержаться ни в одном.
Ее многочисленные образы, существующие в прошлом и будущем, встречались
здесь, в этом маленьком домике. Часто, когда Миск уставала или была
взволнована, ей было трудно удержаться в настоящем и ее образ был неясным
и расплывчатым. Похоже, так было и сейчас.
Гэйлон попытался еще раз привлечь ее внимание. Женщина присела за стол.
Король сидел напротив нее, совсем как в те времена, когда он был
десятилетним мальчиком, много лет назад, и всматривался в ее доброе лицо,
обрамленное серебряными волосами.
- Миск?
Она продолжала что-то бормотать еще несколько мгновений, затем
внимательно посмотрела в его глаза:
- Берегись, Гэйлон Рейссон. Тот, кто умер однажды, может умереть вновь.
- Кто? Ты что-то видела, Миск? - мягко спросил Гэйлон. - Ты можешь
сказать мне?
Ее правая рука легла на стол, круглый и плоский черный камень лежал на
ладони.
- Он не волшебный, - сказала Миск, - но он обладает силой. Ты мог бы
отдать его мне.
Она обращалась к другому Гэйлону, к мальчику-принцу, и не видела перед
собой короля. Гэйлон потянулся к ее руке, но его пальцы свободно прошли
сквозь нее, ощутив лишь твердые доски стола. Ее образ колебался и
туманился. В темных углах комнаты по-прежнему что то бормотали печальные
голоса. Еще никогда болезнь Миск не проявлялась так сильно.
Король Виннамира закрыл глаза и заскользил по волнам темноты. Наступила
тишина.
Гэйлон ощутил под ногами холодные плиты каменного пола и услышал
металлическое лязганье глубоко под ним. Кругом было темно, лишь несколько
звезд тускло мерцали сквозь длинную щель в изогнутом потолке. Король
поднял руку с кольцом, и Камень вспыхнул, осветив мягким водянистым светом
просторное помещение.
У дальней стены сидел маленький человечек в черно-синем халате. Он не
отрывался от окуляра огромного телескопа, выходившего наружу через широкую
щель в потолке.
- Чего ты хочешь? - бросил человечек раздраженно, не поворачиваясь к
Гэйлону.
- В первую очередь твоего внимания, Сезран, - ответил король.
- Да-а? - старик выпрямился, его густые седые пряди качнулись назад,
открыв маленькое лицо, так похожее на лицо Миск. Увидев Гэйлона, он
расширил свои темные глаза и невесело рассмеялся: - Ты теперь спишь голым
или опять уснул в ванне?
Король посмотрел на свое тело, расплывчатое в голубом свете Камня.
Маленький волшебник тронул свой собственный Камень, висевший у него на
груди, - в его руках появился узел с одеждой. Он бросил узел своему гостю.
- Я знаю, что сейчас твое тело не испытывает холода, но в одетом виде
ты не так отвратителен.
Король бросил одежду под ноги.
- Я боюсь за Миск, - сказал он.
Сезран только повернулся к своему телескопу.
- Обрати внимание, это очень интересно - новая звезда формируется в
центре вашей галактики.
- Ей совсем плохо. Ты что, совершенно не волнуешься за свою сестру?
- За мою надоедливую, вечно лезущую не в свои дела сестру? - Чародей
старательно разглядывал какую-то точку в небе. - Да, собственно говоря, я
волнуюсь. Как это мило с твоей стороны - проявлять заботу после стольких
лет. Но ты же знаешь, что тебе нужно обвинять только себя за ее теперешнее
состояние.
Гэйлон проглотил гнев, вызванный этими словами. Они были справедливы.
- Ты поможешь ей, - сказал он повелительно.
- Я знаю только одно средство помочь ей. Прежде всего ты должен отдать
мне Кингслэйер.
- А если я отдам, что тогда?
Эти слова заставили Сезрана заинтересованно выпрямиться.
- С помощью звездного камня, что управляет лезвием, я смогу вернуть
Миск в наш мир. Там она получит надлежащий уход, может, и лекарство.
- А дальше?
- Что ты имеешь в виду? - Взгляд маленького волшебника ушел в сторону.
- Как еще ты используешь меч?
Сезран пожал плечами и улыбнулся:
- Я убью тебя.
- Так я и думал, - пробормотал король, - но я не понимаю - почему? Ты
был моим учителем когда-то.
- Только из-за настойчивости Дэрина. И это было одной из самых больших
моих ошибок. А, впрочем, что я волнуюсь? Кингслэйер уничтожит тебя. Мое
проклятие лежит на нем. Два короля уже погибли от него, ты будешь третьим.
Гэйлон сжал зубы.
- А если я никогда не возьму его в руки?
- Ха! Ты не сможешь устоять перед его властью, ни один волшебник не
может. Песня Кингслэйера поманит тебя однажды, и тогда... - Улыбка старика
становилась все шире. - Да, скажи мне, юнец, как тебе нравится королевская
жизнь? Ты чувствуешь, как тебя ненавидят? Ты видишь страх, который
вызывает твоя сила у всех, кто окружает тебя? Даже сейчас, когда твое
сознание путешествует, кто-нибудь из твоих слуг, может, собирается
перерезать горло твоему спящему телу...
- Придержи свой язык, старик! - прорычал Гэйлон. - Если ты не можешь
помочь Миск, иди в Каслкип и служи мне.
Сезран фыркнул:
- Ты собрал у себя банду безродных щенков, с которыми носишься по
горам. Вот они пусть и служат тебе. А теперь убирайся!
Он отвернулся к телескопу.
Король постоял еще мгновение, потом поднял кулак. Волна голубого
пламени взорвалась вокруг Камня. В его ярком свете он увидел, как
громадный цилиндр телескопа превратился в оплавленные обломки и рухнул на
каменный пол.
- Гэйлон! - Маленький чародей пронзительно закричал и отпрыгнул
подальше от пылающих кусков.
- До скорой встречи, старик.
Король закрыл глаза и перенесся назад в замок.
Вода в ванне совсем остыла, огонь, за которым никто не следил, прогорел
до углей. Гэйлон, стуча зубами, вылез из ванны.
2
Джессмин неожиданно проснулась среди ночи, будто кто-то толкнул ее. Она
долго лежала в темноте, пытаясь понять, что ее разбудило. Что-то
случилось. Что-то очень, очень плохое. Послышался топот. Кто-то быстро
бежал по коридору. Королева вышла в гостиную, взяла с полки тонкую свечку
и зажгла ее от низкого пламени камина. Она уже надела свое красное
парчовое платье, когда в дверь заколотили.
- Что случилось, Нед? - спросила королева у слуги, стоящего на пороге
ее комнаты.
- Король... миледи... ему плохо...
Он не успел отойти, и Джессмин едва не сбила его с ног, выбегая из
комнаты. Испуганная молодая женщина бросилась по коридору к спальне
короля.
- Доктор уже там, ваше величество, - крикнул слуга, топая позади нее.
У входа в спальню стояла небольшая группа людей. Среди них был Гиркан,
дворцовый врач, толстый лысый человечек. Он стоял рядом с молодым эрлом из
Нижнего Вейлса. Мартен Пелсон сжимал одну руку другой, его лицо было
искажено от боли. Джессмин увидела, что рукав его домашнего халата обгорел
и обожженная кожа под ним вздулась и покраснела.
- Что еще вы натворили? - крикнула королева.
Мартен посмотрел на свою руку.
- Король в бреду, миледи. Он не узнал меня, когда я...
Внезапно земля содрогнулась, и в спальне что-то с грохотом упало.
Джессмин рванула дверную ручку.
- Миледи, нет! - Гиркан попытался остановить ее. - Это мокрая
лихорадка, вы можете заразиться!
Королева отбросила его руку:
- Трусы!
Она повернулась к дворецкому:
- Темрик, откройте дверь! Немедленно!
Тот послушался, повертел ключом в замке, и дверь распахнулась.
Комната была наполнена густым серым дымом. Полог над кроватью горел.
Мартен, перепрыгнув через упавший комод, подбежал к ней, сорвал горящую
ткань и затоптал пламя ногами. Королева, широко раскрыв глаза, смотрела на
мужа.
Гэйлон лежал в сбившихся одеялах, лицо его пылало и блестело от пота,
мокрые волосы прилипли к черепу. Джессмин ощутила легкий, но острый запах,
который всегда сопровождает эту болезнь. Подушки, простыни - все было
влажным. Камень на руке короля мерцал и вспыхивал, по комнате гулял
холодный ветер.
Новый порыв ветра едва не сорвал драпировки со стен. Слуги испуганно
выскочили в коридор. Джессмин склонилась над кроватью, приблизив свое лицо
к лицу короля.
- Супруг мой, - она зашептала прямо в его ухо, - возлюбленный мой,
смири эти силы, дай нам помочь тебе.
Молодая женщина гладила его волосы, чувствуя невыносимый жар, исходящий
от тела. Камень вспыхнул, и земля вновь качнулась под ногами.
- Гэйлон! Прошу тебя!
Король застонал и стиснул кулаки - голубое сияние медленно гасло.
Они были так близки сейчас, так связаны любовью, что она физически
ощущала его боль, чувствовала, как болезнь сжигает его изнутри.
- Принесите свежее белье. Быстро! - приказала королева.
- И снега, - добавил Гиркан.
- Нет! - Джессмин резко оборвала его, и слуги остановились в дверях,
смущенные и испуганные.
- Но, ваше величество, поверьте мне, - в голосе врача звучала
самоуверенность, - лучшее средство при этой болезни - обложить больного
снегом, чтобы снять жар.
- И скольких вы вылечили от мокрой лихорадки таким способом?
- Ни одного, - слегка покраснел толстяк.
- Тогда мы попробуем другое средство, - отрезала королева, отказываясь
принимать такой ненадежный прогноз.
Она повернулась к слугам:
- Принесите простыни и нагретые кирпичи. Оставьте их у дверей, не
входите в комнату - мы не можем рисковать распространением болезни. И
быстрее, быстрее! Мартен, вы остаетесь? Нам может понадобиться ваша
помощь.
Юный эрл кивнул, его взгляд не отрывался от короля. Гэйлон лежал
совершенно неподвижно.
- Есть еще один способ, - пробормотал Гиркан, стоя у изножья кровати, -
в Ксенаре сейчас все болезни лечат кровопусканием.
- Кровопусканием? - Джессмин держала левую руку Гэйлона. Такую горячую.
- Да, они вскрывают больному вены и дают стечь испорченной крови.
- Просто великолепно, - голос королевы сорвался от негодования, - а как
они отличают испорченную кровь от здоровой? Она другого цвета?
Гиркан открыл рот, но Джессмин не дала произнести ни слова:
- Забудь о своих ножах, лекарь. Принеси сюда все травы и настои, все,
что у тебя есть.
- Да, ваше величество, - Гиркан кивнул, - но, прошу вас, покиньте
комнату. Мы все в опасности, но вы больше всех, вы слишком хрупки и
склонны к болезни.
Джессмин не ответила ему. Мокрая лихорадка. Она прикрыла глаза. Каждый
год она уносит десятки жизней. Обычно самых слабых - стариков и детей.
Были годы, когда болезнь разрасталась в эпидемию, поражая все страны вдоль
побережья Западного моря.
Признаки те же самые. Сначала жар сжигал все тело, принося обильный пот
с отвратительным кислым запахом. Потом легкие заполнялись жидкостью и
синела кожа. Иногда смерть приходила через неделю или чуть больше, иногда
болезнь убивала за несколько дней. "Нет, - в отчаянии думала Джессмин, -
после всего, что мы пережили, я не дам смерти отнять его". Но как сделать
это? Только Миск или Сезран могли бы спасти короля. Но даже самый быстрый
гонец не успеет вовремя добраться до маленького домика в долине и сообщить
Миск о болезни Гэйлона. А Сезран, сварливый и злобный старик, появится в
Каслкипе, только когда услышит о смерти короля.
Джессмин осторожно положила руку Гэйлона и поправила одеяло на нем.
Мартен успел развести огонь в камине, но воздух в комнате оставался
холодным. Джессмин подавила внезапный гнев на юного эрла и его беспечных
друзей. Они не виноваты в этой болезни.
Принесли белье и нагретые кирпичи. Королева с помощью Мартена поменяла
простыни и подушки в постели короля. Затем они завернули кирпичи в ткань и
обложили ими тело больного. Сверху его накрыли одеялами, собранными чуть
ли не со всего замка. Наконец появился Гиркан в сопровождении слуг,
нагруженных склянками с измельченными травами и различными эссенциями.
Казалось, аптекарь опустошил все свои запасы. Вскоре комната наполнилась
ароматами горящих листьев эвкалипта и камфары.
Джессмин наблюдала за работой врача воспаленными от усталости глазами