--------------------
Дж. Лэрд
КАИН
* странствие одиннадцатое *
Оригинальный текст на русском Дж. Лэрда
Сборник героико-приключенческой фантастики.
Дж. Лэрд. Ричард Блейд. БЕГЛЕЦ. Спб. -- АО "ВИС", 1994.
OCR: Сергей Васильченко
--------------------
одиннадцатое странствие
Предисловие биографа Ричарда Блейда.
Хроника одиннадцатого путешествия Ричарда Блейда воссоздана по его
дневникам, записям профессора Лейтона и романа Лорда "Ледяной дракон".
Необходимо отметить, что в изложении Лорда ситуация, сложившаяся в период
этого странствия, значительно упрощена; более того, она страдает
значительными неточностями. Во-первых, полностью отсутствует описание
причин, подвигнувших нашего героя на очередную экспедицию в реальность
Измерения Икс, во вторых, Лорд просто не справился с довольно сложным
сюжетом, в котором присутствует масса интересных деталей -- и противостояние
двух народов, северного и южного; и преступные генетические эксперименты
ученого-маньяка; и губительные нашествия чудовищ, и непостижимо-таинственные
пришельцы со звезд.
Действительно, роман Лорда оставляет без ответа многие вопросы.
Например, почему менелы, обитатели пятой планеты умирающей звезды Ах'хат,
пошли на союз с Кайном Дорватом и оказали ему поддержку? Что он значил для
них? Ведь они относились к людям примерно так же, как люди -- к муравьям или
бабочкам-однодневкам. Но если даже такой союз и был заключен, то почему Кайн
не применил сильнодействующие средства -- к примеру, болезнетворные
бактерии, для очистки северных территорий? Почему он пошел таким окольным и
сложным путем -- создал целую армию чудовищ, которые крушили города и
поселки несчастных северян? Наконец, почему Райдбар, южный материк, столь
упорно враждовал с Вордхолмом в преддверии нового ледникового периода?
Неужели южане были так недальновидны и не понимали, что рано или поздно
ледники покроют всю планету?
Дневники и отчеты Блейда дают ответы на эти вопросы, без которых
описанная у Лорда ситуация просто повисает в воздухе. В частности, мы узнаем
истинную подоплеку пассивности анонимных правителей Райдбара -- они просто
находились под абсолютным и полным контролем Кайна Дорвата и, терроризируя
разбойничьими нападениями жителей Южного Вордхолма, не давали им возможности
оказать помощь северным племенам. Блейд, а за ним -- Лейтон, подробно
освещают и другие вопросы, но не будем торопить события, ибо все, что нам
удалось извлечь из их записок, вошло в хронику одиннадцатого путешествия.
Остановимся только на личности самого Кайна Дорвата, Повелителя Льдов,
как называет его Лорд. В его романе эта личность поражает своей
инфантильностью, недалекий фюрер местного масштаба -- и только. А ведь Кайн
был гениальным ученым, человеком, установившим контакт с негуманоидной
цивилизацией, великим властолюбцем и великим предателем! Безусловно,
неординарная и страшная фигура, однако в "Ледяном драконе" он напоминает
скорее мелкого мошенника, чем злодея. Блейд же, несомненно, чувствовал
злобную силу Кайна, поэтому весь его отчет фактически является описанием
пути, которым он шел к этому человеку. Таким же образом построена и наша
хроника от первого столкновения Блейда с шестиногим мелтом на склоне Стены
Отчаяния, до того момента, когда он встретился в полярных снегах с истинным
хозяином Райдбара.
Дж. Лэрд
ГЛАВА 1
Ричард Блейд задумчиво глядел на девять синих звезд, двойным зигзагом
мерцавших перед ним на экране. Тихо жужжал проектор, в просторном помещении
царила приятная прохлада, и в полутьме девять ярких точек казались
сапфирами, разбросанными божественной дланью на темном бархате вечного
мрака. Это созвездие очень походило на Кассиопею -- такая же буква
"дубль-вэ", только прорисованная еще более четко и определенно. На миг
Блейду почудилось, что он видит росчерк некоего титанического пера --
возможно, подпись самого Господа под Актом Творения.
-- Напоминаю, что это третий эпизод, Дик, -- произнес генерал Стоун,
сидевший у проектора. Блейд видел только контуры его массивной фигуры,
согнувшейся над аппаратом, да руку, застывшую на переключателе; все
остальное тонуло в темноте.
-- Фантастическое зрелище! -- Разведчик не мог отвести глаз от экрана,
хотя они просматривали эти кадры уже не впервые. -- На нашем небосклоне нет
ничего подобного!
-- Ну, почему же... Южный Крест тоже неплох, -- Стоун сменил кадр, и
пронзительно-синее "дабль-вэ" уменьшилось, переместившись в верхнюю часть
экрана. Теперь под этим подобием Кассиопеи можно было разглядеть несколько
новых объектов: ниже и левее -- искаженную Спираль с ярко-алым светилом в
центре; справа Стрелу, две белых звезды, зеленую и золотистую, словно капля
меда; за Стрелой -- ярко светящуюся туманность, похожую на череп с одним
огромным зрачком; еще ниже -- созвездие Треф, четыре звезды в вершинах
скошенного квадрата со слабой красноватой искоркой в точке пересечения
диагоналей. Все эти названия придумал лично Дэвид Стоун, что составляло
предмет его особой гордости.
-- Видите это гигантское облако, напоминающее череп? -- Стоун
зашевелился в полутьме и чиркнул зажигалкой. -- Очень характерное
образование... Я занес его в свой каталог как Циклопа.
Блейд кивнул и тоже полез за сигаретами. Они сидели в кабинете Стоуна
уже два с половиной часа, любуясь звездными небесами чужих миров. Это был
так называемый "нижний кабинет", расположенный на первом подземном уровне
необъятного здания Группы Альфа, и предназначался он для работы с особо
секретными пленками и документами. Ниже, еще на пяти этажах, находились
исследовательские лаборатории и хранилища с богатейшим собранием
инопланетных артефактов -- знаменитый музей на базе ВВС США в Лейк Плэсиде,
штат Висконсин.
-- Перейдем к четвертому эпизоду? -- нарушил тишину Стоун.
-- Нет, Дэйв, погодите... Такая красота требует более углубленного
созерцания...
-- Созерцайте на здоровье. И не забудьте, что рядом с вами коньяк.
Очень верное замечание, решил Блейд. Стоун, хотя и был американцем --
"янки из Коннектикута", как он сам представлялся, обладал несомненным шармом
и тонкостью вкуса. Разведчик пригубил коньяк, и звезды на экране будто и в
самом деле засияли ярче, омытые соком французских виноградников. Блейд
восхищенно прищелкнул языком. Ну, Стоун, молодец! Четвертьвековая выдержка,
не иначе!
Они не виделись больше десяти лет. За это время Блейд из юнца
превратился в зрелого человека под сорок, пройдя тернистый путь от капитана
до полковника британской секретной службы; Дэвид Стоун, которому было уже за
пятьдесят, в свою очередь мог похвастать двумя генеральскими звездами и
должностью главного администратора Группы Альфа. Последнее означало, что он
руководил практически всеми армейскими проектами американцев по изучению
НЛО.
Сейчас он знакомил своего английского коллегу с результатами работы с
так называемым "звездным атласом" -- артефактом из той исключительно ценной
добычи, которую Блейд доставил из своего десятого странствия в мир Талзаны.
Сама по себе Талзана была прелестным местечком -- очаровательная планета с
густыми лесами, саваннами, живописными пустынями и горными хребтами, а также
с весьма воинственным населением, прозябавшем где-то между ранним
средневековьем и эпохой Ренессанса. Конечно, местные аборигены не имели
никакого понятия о звездных картах, да еще нанесенных неведомым способом на
тончайшую металлическую нить, закрученную в спираль и запрессованную в
небольшой полупрозрачный диск. Этот раритет Блейд взял с бою, схватившись
один на один со странным и весьма опасным существом, офицером-десантником
некой высокоразвитой цивилизации. Он выиграл схватку и, в качестве законной
контрибуции, телепортировал Лейтону все снаряжение побежденного, оставив ему
в буквальном смысле лишь штаны да рубаху на теле.
Его противник относился к расе паллатов и, похоже, не имел даже
человеческого имени, во всяком случае, при первом контакте он представился
сугубо по должности -- Защитник двадцать два-тридцать. Существовали большие
подозрения, что паллаты обитают в той же реальности и в той же Галактике, в
которых находилась Солнечная система. Более того, Блейд выяснил, что
представители этой межзвездной культуры неплохо знакомы с Землей. Их корабли
-- "летающие тарелки", полусферы, эллипсоиды и шары -- видели сотни тысяч
землян, и теперь не подлежало сомнению, что светящиеся и сияющие объекты,
время от времени зависавшие то над русским Петрозаводском, то над озером
Мичиган или аравийскими пустынями, не были ни иллюзией, ни природным
феноменом. Фактически, Блейд заложил фундамент -- или даровал права
гражданства целой науки, уфологии, доселе гонимой и презираемой
ортодоксальным ученым миром. Впрочем, уфология об этом даже не подозревала,
ибо результаты талзанийской экспедиции хранились в строгой тайне.
Что касается самого Блейда, то он весьма скептически относился к своей
роли анонимного отца-основателя новой отрасли знания, его куда больше
интересовали те замечательные "штучки", как выражался лорд Лейтон, которые
обнаружились в похищенном ранце-контейнере Защитника двадцать два-тридцать.
Среди них был и похожий на двояковыпуклую линзу диск, который британские
эксперты сочли аналогом земных магнитных носителей информации. К сожалению,
все их попытки расшифровать запись оказались тщетными, и диск попал в
исследовательские лаборатории Группы Альфа, оснащенные самым современным
оборудованием. Разумеется, Дж., шеф Блейда, вовсе не собирался докладывать
американцам, где и каким образом его сотрудник раздобыл сей артефакт, и
Стоун, как тактичный человек, даже не пытался задавать вопросы на эту тему,
хотя явно сгорал от любопытства.
В свою очередь, генерал от уфологии не распространялся о методах
дешифровки записи на спиральной проволоке -- возможно потому, что сам
представлял их весьма смутно, то было дело технических специалистов.
Американцы справились с работой в рекордный срок, всею за неделю, в
очередной раз продемонстрировав мощь своей науки. Правда, им удалось
разобраться едва ли с миллионной частью информации, которая поддавалась
прямому переводу в видеообразы, но и это было уже неплохо. Все эпизоды,
общим числом девять, представляли собой фрагменты усыпанных звездами небес,
явно служившие опознавательными кодами неких районов Галактики. После
обработки на компьютере восемь из них удалось идентифицировать, по большей
части они относились к точкам предполагаемых астрофизических сингулярностей
и катастроф типа взрыва сверхновых. Но третий эпизод был загадкой. Астрономы
в один голос утверждали, что такого места в Галактике не существует и,
следовательно, снимок сделан в некой иной части мироздания, удаленной от
Земли на сотни тысяч или миллионы световых лет. Однако у Блейда было свое
мнение по данному вопросу.
Вздохнув, он нащупал пепельницу и сунул в нее окурок.
-- Дальше, Дэйв. Посмотрим новую страничку нашего атласа.
-- Это не атлас, -- генерал пошевелился, щелкнул клавишей проектора,
меняя слайд, и на экране возник новый кадр. -- Это, Дик, скорее записная
книжка. Там масса текстовой информации, и с ней нам никогда не разобраться
без знания их языка и математической символики. Картинки, которые мы смогли
вытащить, всего лишь иллюстрируют какие-то записи... -- он помолчал, взирая
на экран. -- Я думаю, что мы видим звездные карты РОВ... районов особого
внимания... тех мест, где галактическим странникам надо держать ухо востро.
Блейд кивнул. Такая гипотеза казалась совершенно разумной -- особенно
если учесть, у кого он отнял эту "записную книжку". Защитники являлись
особой кастой, оберегавшей цивилизацию паллатов от всевозможных бед.
Несомненно, взрыв сверхновой стоило считать очень крупной неприятностью, и
соответствующие области пространства были, видимо, закрыты для посещений.
Однако под наблюдением Защитников находились и другие районы, относящиеся к
сфере деятельности палланов, то есть высокоразвитых рас, не пожелавших
установить контакт с паллатами. Что касается дикарей-паллези -- вроде
обитателей голубой планеты, кружившейся вокруг золотистой звездочки на краю
Галактики, -- то пока они совершенно не интересовали Защитников. И Блейд,
абориген упомянутого выше мира, был очень рад такому положению дел.
Опять щелкнул проектор, и на экране вспыхнула новая россыпь
разноцветных точек. Недостижимые и загадочные, они напоминали о могуществе
расы, которая свободно странствовала меж этих пылающих костров мироздания,
перепархивая от звезды к звезде, от планеты к планете. И если подобные
существа запомнили и особо отметили какие-то детали галактических пейзажей,
то к этому стоило отнестись с самым серьезным вниманием.
Блейд понимал, что восемь из девяти выделенных районов недостижимы ни
для него, ни для любых технических устройств, которыми располагали
американцы или русские. Слишком огромны расстояния, неопределенны координаты
и бессмысленна попытка заглянуть в те миры... В конце концов, черные дыры и
сверхновые звезды ничем не угрожали Земле, и если бы даже все взрывы
грохнули разом, то яркие вспышки, свидетельства катастроф, возникли бы на
земных небесах спустя тысячелетия.
Да, почти все картины из "записной книжки" Защитника следовало числить
по ведомству астрофизиков. Кроме третьей! Той, которую они не сумели
опознать. Конечно, она и в самом деле могла оказаться звездным пейзажем иной
галактики -- или иного измерения. Пятьдесят на пятьдесят, как считал Блейд.
Ему случалось рисковать при гораздо худшем соотношении шансов, так что
подобный расклад можно было считать крупным везеньем.
Но удастся ли компьютеру забросить его именно в тот мир, на планету, в
небесах которой горит синий росчерк из девяти звезд? Проблематичный
вопрос... Существовал, однако, способ, который стоило обдумать и обсудить с
Лейтоном... если старик вообще захочет его обсуждать...
Усмехнувшись, Блейд потянулся к бутылке с коньяком и наполнил рюмку.
Кресло под Стоуном скрипнуло.
-- Следующий эпизод, Дик?
-- Да, пожалуйста, Дэйв.
Отхлебнув глоток ароматной обжигающей жидкости, он поднял взгляд к
экрану.
* * *
Было уже пять вечера, когда Блейд свернул с магистрали, что тянулась к
аэропорту, и принялся лавировать в запутанных улочках Вест-Энда. Прошло
больше часа, прежде чем он поставил свой "линкольн" в гараж рядом с весьма
претензионным зданием, на восьмом этаже которого находились его новые
апартаменты. Эта современная конструкция из красного глазурованного кирпича,
гранита, бетона и стекла изображала горный хребет: изогнутая широкой дугой
пятиэтажная стена, над которой тут и там возносились башни разной высоты,
имитирующие, по замыслу архитектора, горные пики. Блейд жил здесь недавно и
еще не успел понять, нравится ли ему весь этот модерн; однако квартира его
была удобной. И безумно дорогой!
Эта обитель являлась его очередной причудой -- роскошной игрушкой из
тех, что он время от времени дарил себе. Пять комнат плюс просторный холл и
не менее просторная кухня занимали ровно половину этажа в одной из
центральных башен, которую жильцы уже успели окрестить Эверестом. Стоили
такие апартаменты недешево, зато здесь нашлось место и для постоянно
растущей библиотеки, и для коллекции оружия, и для спортивного зала; пол,
стены и потолок этой комнаты были снабжены мягкой прослойкой, чтобы не
беспокоить соседей снизу. Блейд иногда сомневался, стоит ли семья табачного
фабриканта такой заботы; правда, дочка у него была премиленькая. Одна
спальня предназначалась для гостей -- если таковые, что маловероятно,
пожелали бы явиться; гостиная с камином и баром располагала к приятному
отдыху; холодильный шкаф на кухне мог вместить половину туши пещерного
медведя. Имелась тут и обшитая броневой сталью кладовка, в которой Блейд
хранил оружие и кое-какие ценности как земные, так и не из мира сего.
Словом, не дом, а полная чаша, в котором не хватало лишь одного --
хозяйки. Но такого украшения тля своей новой квартиры Блейд пока не нашел.
То, что выставлялось на продажу в лондонских салонах, его решительно не
устраивало.
Великолепные апартаменты, обставленные довольно своеобразно (одна
комната была убрана в восточном стиле -- лишь коврами, подушками и низкими
резными столиками) являлись, к тому же, убедительным подкреплением новой его
легенды; теперь он изображал сибаритствующего холостого джентльмена средних
лет, который мог удовлетворить свои самые экстравагантные причуды благодаря
состоянию, нажитому на торговле копрой тремя поколениями предков.
Нельзя сказать, что эта роль была полностью и совершенно во вкусе
Блейда. В частности, она таила постоянную угрозу подвергнуться атаке
агрессивно настроенных искательниц приключений и приводила к утомительной
борьбе с матримониальными поползновениями девиц разного возраста и их мамаш.
К тому же Ричард отлично помнил, как относился к таким бездельникам его
отец. Хотя Питер Джайрус Блейд-старший не нуждался в средствах, он работал
всю жизнь, не единожды меняя удобное кресло в своем кабинете на мостик
боевого корабля. Он и там был на высоте, о чем свидетельствовали награды,
полученные им в двух мировых войнах. Единственному сыну старый Питер завещал
твердую уверенность в том, что человек, с рождения облеченный талантами,
богатством и высоким положением, должен трудиться гораздо усерднее обычных
людей, чтобы быть достойным своих привилегий. Ричард, впитавший эти идеи с
молоком матери, обладал также необоримой тягой к приключениям, острым умом и
великолепными физическими данными. Прошло почти двадцать лет с тех пор, как
Блейд-младший выбрал свой путь, и он не испытывал по этому поводу никаких
сожалений. Вот только эта новая квартира... без женщины она казалась
наполовину пустой.
Приготовив ленч и подкрепившись с дороги, он сложил тарелки в мойку на
кухне -- о грязной посуде и уборке заботилась миссис Пэйдж, приходившая по
утрам прислуга, -- и доложился Дж. Телефонный рапорт был краток: "Я прибыл,
сэр... Да, сэр... Нет, сэр... Игрушка осталась у Дэйва... он хочет
позабавиться с ней месяц-другой... Да, то, что он показал, вполне
соответствует их письменному отчету... Пару дней отдохнуть? Спасибо, сэр!
Слушаюсь, сэр."
Затем около часа он провел в тренировочном зале. После энергичной
разминки Блейд проследовал в библиотеку и начал копаться в шкафах; потом
вытащил складную лесенку и приступил к ревизии верхних полок, забитых
покетбуками в ярких обложках.
Эта книга не могла пропасть! Он отлично помнил, что не спалил ее в
камине дорсетского коттеджа, хотя бы из уважения к автору, весьма приятной и
романтической даме. Два года назад Лейтон заставил его прочитать массу
фантастических романов -- с целью подготовки к довольно необычному
эксперименту; большинство из них Блейд затем сжег с чувством мстительного
удовлетворения, ибо эксперимент его светлости провалился. Но кое-что он
оставил! Изумительные вещи Фармера и Желязны, книги русских писателей
Стругацких, потрясающие своим мрачным реализмом, романы Лема... И писания
этой американской леди о драконах и всадниках, десятилетиями сражавшихся с
инопланетным нашествием! Вот они, наконец-то!
Он вытащил книгу, на обложке которой парило золотистое чудище; из его
пасти бил сноп огня, а на загривке сидел некто в кожаных доспехах и шлеме.
Довольно сощурившись, Блейд обозрел сию картину, кивнул и спрыгнул с
лесенки. Весь вечер он читал, иногда поднимая глаза к потолку и беззвучно
шевеля губами, словно повторяя прочитанное. Наконец, в половине
двенадцатого, снял трубку и позвонил Лейтону, чтобы уточнить время
завтрашней встречи.
Ночью ему снились усыпанные звездами небеса и парящие в теплом воздухе
разноцветные драконы с добрыми глазами и прелестными всадницами на изящно
изогнутых лебединых шеях.
* * *
-- Ричард, вы с ума сошли! -- его светлость раздраженно махнул рукой с
зажатой в сухих пальцах сигаретой, посыпая пеплом халат. -- Мы пытались
сделать это два раза! И дважды терпели крах! Я не желаю даже обсуждать вашу
дурацкую идею!
Как все гениальные люди, лорд Лейтон далеко не всегда был приятным
собеседником. Он не считал нужным соблюдать общепринятые приличия и мог
своими замечаниями допечь самого Господа Бога. Но в его горбатом, тщедушном,
изуродованном полиомиелитом теле обитал могучий и неукротимый дух; он был
полон энергии и, несмотря на свои восемьдесят лет и искривленные болезнью
кости, создал компьютер, оставивший далеко позади все мыслимые достижения и
конструкции специалистов из России и Штатов. Это казалось Блейду чудом; он
не переставал удивляться старику и даже слегка благоговел перед ним,
надеясь, что в свое время встретит старость и неизбежные немощи хотя бы с
половиной того стоицизма, который проявлял Лейтон. Но сейчас он не собирался
уступать.
-- Боюсь, что вы не правы, сэр, -- разведчик потер подбородок, скрывая
усмешку. Ситуация и в самом деле казалась парадоксальной; обычно Лейтон
жаждал испытать какое-нибудь новое сногсшибательное устройство, а сейчас его
приходилось уговаривать. -- Да, не правы, -- повторил Блейд, наблюдая, как
старик нервозно ткнул окурок в пепельницу и полез за новой сигаретой. -- В
первый раз я представил себе беломраморный барельеф... случайно,
разумеется... и попал прямо на белоснежную равнину Дарсолана. Ну, а
второй... -- он уже открыто ухмыльнулся. -- Во второй раз вы пытались
заслать меня в мир, которого просто не существует! Понимаете, во всех
измерениях бесконечной Вселенной нет ни одной реальности, похожей на ту
нелепую клоунаду с ленсменами, линзами и космическими побоищами!
-- Но, Дик...
-- Простите, сэр, вы не раз напоминали мне поговорку программистов:
введи в компьютер хлам -- и получишь еще больше хлама. Что и случилось во
второй попытке...
Речь шла об опытах со спейсером, крохотным прибором, который дважды
имплантировали в плоть Блейда. Спейсер позволял дать сигнал срочного
возврата; но, как выяснилось при первом же эксперименте, он обеспечивал
также и обратную связь с машиной Лейтона в момент старта. Этот интерактивный
режим оказался очень неустойчивым и ненадежным, однако испытатель -- то бишь
Блейд -- впервые получил возможность принять участие в выборе маршрута.
Итак, спейсер использовался уже дважды. Благодаря ему Блейд в
шестьдесят девятом году, после четвертого запуска, очутился в ледяном аду
Берглиона; затем, в марте семьдесят первого, Лейтон попытался отправить его
в гипотетический мир высочайшей технической культуры. Именно для того, чтобы
представить себе светлое будущее человечества и попасть по адресу, Блейд и
был вынужден прочитать те сотни книг, большая часть которых затем нашла
конец в пламени дорсертского камина.
Но теперь речь шла о другом, совсем о другом! И нужный адрес был
отпечатан в голове разведчика яркими цветными точками звезд на фоне темного
ночного неба. А главное -- этот адрес безусловно существовал!
Ему не требовалось представлять какие-то смутные и неясные вещи --
вроде зданий, городов, странных машин, человеческих лиц, фигур, одежд или
природных ландшафтов; символ неведомого нового мира был точным и
определенным: несколько характерных созвездий, горевших в небесах. Что может
быть проще! Если компьютер воспринял его сумбурные мысли в первый раз и
забросил в белые снега Берглиона, то уж совершить перенос в реальность
Измерения Икс, на планету, с которой открывается увиденная им картина
звездного неба, машине явно по силам. Непонятно, из-за чего упрямится
Лейтон...
Однако его светлость уже разобрался в ситуации. Блейд увидел, что он
наморщил лоб и уставился в потолок, на медленно тающие колечки табачного
дыма. Старик явно обдумывал его идею.
Впрочем, мысль была не нова, и не принадлежала Блейду; по правде
говоря, он почерпнул ее из романа той самой американской леди, живописавшей
историю драконов и всадников. Драконы являлись замечательными созданиями;
во-первых, они поддерживали ментальную связь со своими седоками, во-вторых,
могли телепортироваться вместе с ними хоть в центр галактики. Существовало
только одно ограничение -- всадник должен был четко представить себе то
место, куда он хотел попасть, и передать его изображение дракону. В романе
даже описывался эпизод, в точности подходящий к ситуации: некая прелестная
наездница отправилась в путь, ориентируясь по картине звездного неба.
Наблюдая за Лейтоном, разведчик размышлял о том, как отреагировал бы
старик, если б вскрылись истинные источники посетившей его идеи. Предсказать
это было нелегко. Может быть, Лейтон похвалил бы его, в очередной раз
заметив, что чтение научной фантастики развивает воображение; может быть,
вспылил и пустился в язвительные рассуждения о дилетантах и пустобрехах,
влезающих не в свое дело. Но даже самая резкая отповедь не смутила бы
Блейда, он подозревал, что бесцеремонность его светлости -- не более чем
защитный панцирь старого краба, прикрывающий реальное беспокойство о его
жизни и разуме. Впрочем, разведчик отлично представлял, что лорд Лейтон
скорее предпримет попытку ограбить Букингемский дворец, чем признается в
подобной человеческой слабости.
После десяти минут хмыканья и изучения прозрачных дымовых арабесок,
Лейтон наконец сказал:
-- Пожалуй, я готов согласиться с вашей идеей, Ричард. Цель экспедиции
весьма заманчива -- выяснить, почему наши космические гости, эти самые
паллаты, -- он небрежно повел рукой к потолку, -- интересуются тем миром.
Если, конечно, он расположен в какой-то реальности Измерения Икс, а не в
туманности Андромеды. За тричетыре дня мы смонтируем стационарный спейсер,
гораздо более мощный, чем крохотный прибор, который раньше вживляли вам под
кожу. Несомненно, он обеспечит более надежную связь и четкую передачу машине
образа звездного неба... -- Лейтон пустил вверх очередное сизое колечко. --
Я могу сделать даже иначе. Координаты и спектральные характеристики всех
звезд с того слайда, что показывал вам Стоун, будут заранее заложены в
компьютер, а ваш ментальный сигнал просто инициирует нужную программу.
Блейд кивнул. Да, конечно, так будет гораздо надежнее.
-- Но вот что меня тревожит, -- его светлость недовольно сморщил лоб и
стряхнул пепел с халата. -- Макдан, этот чертов шотландец, все еще возится с
новой моделью телепортатора. Старый вариант, ваш любимый ТЛ-1,
демонтирован... Мы вырубаем здесь новые подземные камеры для размещения
крупногабаритной установки, и эти работы продлятся год или два или целую
вечность!
-- Почему же так долго, сэр?
Старик пожал плечами:
-- Деньги... Все это стоит уйму денег, мой мальчик!
-- Хмм... Вы хотите сказать, что в очередной вояж я отбуду без Старины
Тилли?
Стариной Тилли они называли телепортатор, который позволял Блейду
перемещать на Землю объекты из реальностей Измерения Икс. Это полезное
устройство было разработано совсем недавно, и разведчик испытал во время
пребывания в мире Талзаны. Собственно говоря, бесценная помощь Старины Тилли
и позволила ему умыкнуть контейнер Защитника двадцать два-тридцать. Блейду
не хотелось бы отправляться в дорогу без такого союзника, служившего
одновременно и транспортом, и средством связи, и превосходным оборонительным
оружием. Однако он был реалистом и понимал, что когда ученые берутся что-то
совершенствовать, процесс затягивается на года. Если же учесть упрямство
Макдана, шефа Эдинбургской группы проекта "Измерение Икс", года
действительно могли превратиться в вечность.
Лейтон кашлянул, прервав молчание, и чуть виновато произнес:
-- Да, Ричард, с этим ТЛ-2 еще придется повозиться. Так что сами
понимаете...
-- В конце концов, до Талзаны я совершил девять экспедиций почти без
всяких вспомогательных средств. -- Блейд потер висок, потом задумчиво
уставился в пол. -- И, когда я вернулся из последнего похода, вы
предупредили меня, что телепортатор будет реконструирован, и что это займет
время. Пожалуй, ничего нового вы мне сейчас не сообщили, -- он поднял глаза
на старика.
-- Ну, что ж... Вы готовы, Ричард?
-- Готов, сэр.
-- Тогда встретимся примерно через неделю. Я сообщу Дж. точный срок
старта.
* * *
Сроки, назначенные Лейтоном, выдерживались точно, и через семь дней
Ричард Блейд отправился в свое одиннадцатое странствие, в мир синих звезд.
Как всегда, переход не вызывал приятных ощущений. Сначала ему
почудилось, что кресло под ним дрогнуло и стало медленно оседать,
проваливаясь в бездонную шахту. Оно тонуло и тонуло, опускаясь все ниже и
ниже, и лица лорда Лейтона и Дж., оставшихся где-то наверху, сперва
превратились в крошечные белые овалы, а затем исчезли; теперь вокруг Блейда
не было ничего, кроме прорезаемой вспышками молний темноты.
Вскоре мрак рассеялся, перешел в серый туман, потом -- в серебристый и
ослепительно голубой; Блейд обнаружил, что его кресло стоит неподвижно, над
головой у него клубятся бесформенные тучи, а вокруг лежит какаято
бесконечная светло-синяя поверхность, протянувшаяся к далекому горизонту.
Ему не пришлось долго изучать этот странный ландшафт. Кресло уже вновь
двигалось, скорость стремительно нарастала. Мимо текло нечто
голубовато-прозрачное, искрящееся; ветер яростно бил в лицо, в голове
гремели трубы, литавры и барабаны. Неожиданно начались толчки -- один,
второй, третий; кресло резко остановилось, вышвырнув разведчика в
пространство. Раскинув руки и ноги, он беспорядочно кувыркался в небе среди
грозовых туч, потом ураган подхватил его беспомощное тело и бросил вниз, на
голубую поверхность. Перед тем, как врезаться в нее, Блейд понял, что падает
на огромный ледник.
ГЛАВА 2
Он лежал на спине, уставившись широко раскрытыми глазами в ночное небо.
Сначала оно показалось Блейду черным занавесом тьмы, беззвездным и мрачным;
потом он различил несколько мерцающих светлых точек. Внезапно зрение
восстановилось, сразу и полностью, теперь он видел яркие разноцветные искры,
горевшие в вышине, слабое зарево подымавшегося месяца и какой-то туманный
серебристый флер, наброшенный на эту вечную картину мироздания подобно
газовой фате. Его неподвижный взгляд был устремлен на группу из девяти синих
звезд, местную Кассиопею, почти правильное "дубль-вэ".
Застонав, Блейд пошевелился, потом присел, оглядываясь вокруг.
Небольшая лесная поляна, скорее даже -- вырубка, он различил в пяти ярдах
какое-то громоздкое сооружение, похожее на штабель коротких бревен. В
прохладном воздухе плавали ароматы смолы, хвои и свежей древесины, полянка
была погружена в полумрак, окружавшие ее с трех сторон деревья стояли темной
непроницаемой стеной, с четвертой открывался вид на звездное небо.
Превозмогая слабость, Блейд поднялся, зябко поеживаясь. Не Берглион,
конечно, но и не Катраз, не Меотида; градусов десять по Цельсию, не больше.
Он надеялся, что днем станет теплее.
Силы прибывали с каждой секундой. По привычке он несколько раз присел,
разминая затекшие мышцы, потом приблизился к штабелю. Бревна... Короткие
пятифутовые бревна толщиной с его бедро, очищенные от ветвей и затесанные с
одного конца... Наверняка, колья для изгороди. Его ладонь скользнула по
острому концу, ощутив гладкую поверхность древесины. Это сделал стальной
топор, никаких сомнений! Блейд довольно кивнул; по крайней мере, он очутился
не в эпохе троглодитов.
Теперь он стоял, опираясь спиной на штабель, присматриваясь к мрачной
чаще, вслушиваясь, нюхая воздух. Он не видел ничего, в темноте нельзя было
различить даже стволы деревьев, хотя обоняние подсказывало, что он попал в
хвойный лес. Самое странное, что ему не удалось уловить никаких звуков;
царили полная тишина и безветрие, не шелестели ветви, не поскрипывали
стволы; ни писка, ни шороха лесных тварей, ни птичьего вскрика -- ничего.
Тайга -- ему сразу пришло в голову это слово -- замерла в молчании. Оно, тем
не менее, не походило на торжественную тишину соснового бора или сонный
ночной покой; Блейд ощущал какие-то тревожные флюиды, наполнявшие недвижимый
лес, парившие над ним подобно призракам.
Прижавшись к бревнам, слившись с ними, он осторожно вытянул кол.
Конечно, топор был бы надежнее, но вряд ли неведомые лесорубы бросили здесь
свои инструменты... да и как их разыщешь в темноте. Впрочем, кол оказался
вполне подходящим: толстое бревно в его рост, с заостренным концом и липкой
от смолы корой. Страшное оружие в умелых руках!
Его тяжесть вселяла уверенность. Слегка успокоившись, Блейд поднял лицо
кверху и внимательно оглядел небосвод. Девять звезд Кассиопеи голубым
зигзагом нависли прямо над его головой; ниже и левее плыла неправильная
Спираль с ярким алым огоньком в центре, справа вытянулись в линию четыре
точки две белых, зеленоватая и желтая. Стрела... Она была нацелена прямо в
середину светящейся туманности, напоминавшей одноглазый череп; Стоун называл
его Циклопом.
Итак, Кассиопея, Спираль, Стрела, Циклоп... Под черепом четыре крупные
звезды в вершинах грубого квадрата и неяркая искорка в центре. Крест...
созвездие Треф... Никаких сомнений, решил Блейд, он на месте. Район особого
внимания номер три, со всеми характерными деталями, совпадающими с картиной
из звездного атласа Защитника. Оставалась сущая ерунда: выяснить, что же тут
нуждалось в особом внимании.
Прижав к груди бревно, разведчик направился к краю поляны, осторожно
ступая по земле, заваленной сучьями и ветвями с колючими иголками. Надо
найти место, где растет мох или трава... собрать кучу побольше, закопаться в
нее и подремать до рассвета. Ночная тайга -- неподходящее место для
прогулок... Блейд наступил на острую щепку и, тихо чертыхнувшись, присел на
корточки. До деревьев оставалось футов восемь-десять.
Внезапно что-то темное скользнуло к нему. Воздух над головой
всколыхнулся, словно с легким скрежетом сошлись огромные ножницы, и
разведчик ощутил странный запах, пронзительный и кислый, как от разлитого
уксуса. Он резко выпрямился, ударив колом напавшую тварь в грудь -- вернее,
туда, где по его расчетам находилась передняя часть тела этой зверюги.
Раздался скрежет и треск, будто деревянное острие пробило оболочку из жести
или твердого пластика -- и больше ни звука.
Поразительно! Блейд был уверен, что ранил это существо, однако оно не
выло, не рычало, не визжало. С неестественным мертвящим спокойствием монстр
застыл перед ним -- смутная темная фигура футов семи в высоту, более тонкая,
чем человеческая. За ней мрак сгущался, и Блейд понял, что там -- дерево.
Выставив бревно вперед, он ринулся на таран, собираясь пришпилить зверя к
стволу. Тот попробовал увернуться, но как-то неуверенно -- повидимому,
первый удар разведчика нанес ему серьезную рану.
Снова раздался скрежет, потом глухой стук дерева о дерево. Блейд
стряхнул наземь съежившееся тело, перевернул бревно тупым концом и, будто
трамбуя песок, пристукнул несколько раз черневшую внизу кучу. Потом отошел в
сторону и вытер струившийся по вискам пот. Руки и ноги разведчика дрожали,
эта схватка с неведомым врагом в полутьме выжала из него все силы.
Он прислушался. Где-то свистнула птица, ей ответила другая, потом
раздался слабый шелест какой-то маленький зверек пробежал по стволу, царапая
кору коготками. Белка? Может быть... Лес наполнялся тихими ночными звуками,
шорохами, сонными птичьими вскриками, словно удары бревна были взмахами
волшебной палочки, расколдовавшей зачарованную злым волшебником тайгу.
Неужели эта тварь внушала такой ужас? Блейд удивленно покачал головой,
решив с рассветом повнимательней рассмотреть напавшее на него чудище. Лес
ожил, а это значило, что поблизости разгуливает еще не один такой же зверь.
С другой стороны, труп и запах монстра отпугнут прочих хищников, и ночь,
пожалуй, пройдет спокойно.
С этими мыслями Блейд начал подгребать к штабелю ветви, хвою и что-то
похожее на пучки травы. Он не рискнул углубляться в чащу; вместо этого
прислонил к краю поленницы две дюжины бревен, сделав накат, набросал на него
веток, а те, что попышнее, сунул внутрь. Потом разведчик заполз в свой
шалаш. Хвоя немилосердно кололась, пока он не примял ее собственным телом и
не выложил поверх траву; после этого, устроившись кое-как в своем жестком и
неуютном гнезде, Блейд уснул.
* * *
Пробудившись, он минут пять не двигался. Он сознавал, что лежит ничком,
уткнувшись лицом в колючую подстилку, пахнувшую хвоей, прелью, старой сухой
травой и мхом. Нос и рот были забиты чем-то, по вкусу напоминавшим
прошлогоднее сено, шея и конечности затекли, мышцы сводило от холода.
Впрочем, эти неприятные ощущения Блейда не пугали. Главное, он попал туда,
куда надо; ни компьютер Лейтона, ни спейсер не подвели, и даже страшноватое
ночное приключение закончилось благополучно.
Он потянулся и начал осторожно разминать руки, в то же время
прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Постепенно онемение проходило,
чувство силы и уверенности вернулось к нему, пронизывая каждую мышцу, каждую
клеточку могучего тренированного тела. Теперь Блейд слышал пение птиц, писк
и шуршание каких-то мелких животных, жужжание насекомых, шелест и
поскрипывание раскачиваемых легким ветерком крон; на миг ему показалось, что
он проснулся на лесной полянке где-нибудь в окрестностях Дорсета. Но порывы
холодного воздуха, залетавшие в шалаш, заставили разведчика вспомнить, что
он совершенно обнажен, и это ощущение вернуло его к реальности. Блейд
приподнял голову, выплюнул набившуюся в рот труху, протер глаза и вылез на
свет Божий.
Он находился на склоне довольно высокой горы, ближе к вершине.
Простиравшийся внизу густой хвойный лес здесь редел и постепенно переходил в
заросли кустов, с трех сторон окружая просеку, на которой торчали пни да с
полдюжины штабелей из бревен. Выше по склону кустарник и похожие на сосны
деревья с красноватой корой становились все мельче и мельче, уступая место
огромным валунам, сухой траве и серо-зеленому лишайнику. Еще выше под
мутноватым голубым небом вздымалась голая скалистая вершина -- каменный
трезубец, иссеченный трещинами.
Вдалеке виднелась другая гора, почти столь же высокая, узкая долина
между ними простиралась, если судить по солнцу, с севера на юг. Дальше к
востоку и западу громоздились новые вершины, постепенно сливавшиеся в одну
грандиозную горную цепь шириной в десятки миль. Эту исполинскую каменную
стену рассекали каньоны и ущелья, а над пологими седлами перевалов нависали
ледники. Здесь не было недостатка влаги -- внизу, в долине, Блейд разглядел
голубую ленту реки, просвечивавшую сквозь темно-зеленую чащу леса.
К северу, насколько видел глаз, горы резко понижались к обширной
плоской равнине, заросшей лесом, коегде уступавшим место синим пятнам озер.
Этот край, напомнивший разведчику канадскую тайгу, уходил вдаль словно
зеленое бескрайнее море до самой линии горизонта, где слабо, едва заметно
мерцала еще одна голубоватая лента. Но то была не живая голубизна речного
потока и не океанский предел, а безжизненное и равнодушное сияние отражавших
солнце льдов
Лед! Он не мог ошибиться, оттуда веяло холодом и опасностью, как от
ледяных равнин Берглиона. Снега и льды грозили поглотить этот мир, превратив
его в новый Дарсолан, в такую же пустыню, как та, по которой он странствовал
во время своего четвертого путешествия. С севера медленно и неотвратимо полз
огромный ледник, сметая на своем пути все живое, перемалывая в пыль камни,
сковывая земли и воды своим холодным прикосновением. Сколько времени нужно
ему, чтобы добраться до этих гор? Век? Два? На какой-то миг Блейду
показалось, что он слышит треск и скрежет, с которым движется огромная
бесчувственная масса; он словно ощутил, как под чудовищной тяжестью
содрогается земля...
Потом разведчик усмехнулся и покачал головой. К тому времени, когда
льды доползут сюда, превратив равнину в снежный ад, и он сам, и его дети и
внуки превратятся в прах и тлен. Пока что близость ледника означала всего
лишь медленную гибель тайги, длинные суровые зимы да короткое и холодное
лето. Отвернувшись от этого предвестника смерти, Блейд решительно направился
к краю поляны, где разыгралось ночное сражение.
Кажется, он перестарался со своим бревном, размолотив тварь в липкую
серую кашу. Однако конечности -- их было шесть -- остались целы, как и
голова с большими серповидными выростами, похожими на жвалы насекомого.
Превозмогая отвращение, Блейд присел рядом и коснулся голой блестящей кожи.
Она напоминала хитин, хотя в то же время казалась довольно гибкой и,
вероятно, не играла роль наружного скелета. У этого монстра были кости -- он
видел сероватые обломки в чудовищных ранах, оставленных колом. Лапы
кончались когтями, острыми, словно бритва, видимо, они втягивались, как у
кошек, но в момент атаки, когда зверя застигла смерть, были угрожающе
растопырены.
Разведчик поднялся, постоял над изуродованным телом, недоуменно щурясь.
Плотная безволосая кожа, шесть лап, жвалы, как у жука-рогача, узкая пасть с
набором устрашающих зубов -- и ни капли красной крови! Эта тварь казалась
чужой, инородной в зеленом лесу, так напоминавшем земные чащи, не волк, не
медведь, а странная и нелепая помесь рептилии с гигантским муравьем. И этот
кислый запах... Внезапно он заметил, что вокруг серой плоти в траве будто бы
пролегла мертвая зона -- насекомые не приближались к трупу и даже мухи,
кружившие в воздухе, не садились на него. Значит, монстр не годился им в
пищу? Странно... Блейду казалось, что его самого зверь рассматривал как
вполне приемлемую добычу.
Порыв холодного ветра напомнил разведчику, что он совершенно обнажен.
Утреннее солнце грело как-то робко и нерешительно, а ветер подталкивал в
спину, словно напоминая, что пора спускаться вниз, к реке, и поискать там
защиту от холода, пищу, одежду и оружие. Оружие -- непременно! Если в
местных лесах водятся подобные твари, добрый топор или копье были важнее еды
и пары сапог. Бросив последний взгляд на мертвую тварь, потом -- на льдистое
голубоватое мерцание у горизонта, разведчик развернулся и побежал вниз.
Просека помогла ему быстро спуститься футов на двести, а быстрое
движение согрело. Лес тут был гуще, темней, чем на вершине -- настоящий
бурелом, решил Блейд, прислушиваясь к тихим шорохам и птичьим вскрикам. Хотя
тревожная тишина предупредила бы его о приближении серой твари, он крался
меж деревьев словно тень, стараясь избегать открытых участков и внимательно
поглядывая под ноги, чтобы не наступить на сухую ветку; здесь могли водиться
другие крупные хищники, и самый опасный из них -- человек! Помня о возможных
неприятностях, разведчик продолжал свое неторопливое и осторожное
передвижение, делая это так искусно, что даже индейцы сиу, известные своим
умением бесследно растворяться в лесу, наверняка прониклись бы уважением к
этому бледнолицему. Впрочем, пока он не заметил ничего, что говорило бы о
присутствии крупного животного или человека -- кроме покинутой им просеки со
штабелями бревен.
Характер растительности постепенно менялся -- хвойные деревья, похожие
на сосны с необычно длинными иглами, постепенно начали смешиваться с
лиственными. По дороге Блейд подобрал толстую суковатую палку, сначала решив
воспользоваться ею как дубинкой, но уже скоро это грозное оружие
превратилось в посох. Расстояние до реки было совсем не так мало, как
показалось ему сверху, с высоты горного склона. К тому же склон этот
становился все круче и круче, и Блейд уже не столько шел по лесу, сколько
спускался по наклонному откосу, хватаясь за ветки, корни деревьев и кусты.
Однажды он все-таки не удержался, сорвался вниз и, пролетев футов двадцать,
упал в густые заросли колючего кустарника. Эти кусты предохранили его от
серьезного увечья, но вылез он оттуда исцарапанным до крови.
День начинал клониться к вечеру, и к тому времени, когда Блейд заметил
между стволами блеск водной поверхности, уже наступили сумерки. Разведчик
понял, что еще немного, и темнота застанет его в пути. Однако главная цель
-- река -- была практически достигнута, теперь следовало остановиться и
позаботиться о ночлеге.
Тут было гораздо теплей, чем в горах; землю покрывал толстый слой
опавших листьев, а невдалеке, в речной пойме, шумели на ветру густые заросли
осоки и камыша. Разведчик надергал длинных упругих стеблей и уложил их на
собранные в большую кучу листья, устроив вполне приличную постель.
Закопавшись в самую середину своего ложа, он свернулся, словно барсук в
норе, и задумался. Миновал день, но ему не удалось найти ни одежды, ни пищи.
С одеждой, впрочем, можно было подождать, но еда становилась первоочередной
проблемой; еще немного, и он начнет терять силы. Блейд не сомневался, что
сумеет раздобыть в лесу что-нибудь съестное, ягоды или дичь, однако охота
требовала времени. Впрочем, альтернатив не оставалось; даже сырое мясо
лучше, чем ничего... Разведчик стал припоминать, попадались ли по дороге
следы оленей или диких свиней, но усталость взяла свое: незаметно он
задремал. В эту ночь он видел во сне сочный бифштекс с жареным картофелем,
медленно уплывавший в темное небо, перечеркнутое зигзагом из девяти синих
звезд.
Яркий солнечный луч, нашедший брешь в густой листве, ударил прямо ему в
глаза. Блейд пробудился почти мгновенно, вскочив, он сделал несколько
приседаний и отправился к реке. Только подойдя к берегу -- вчера, как
оказалось, он не дошел до него всего сотню ярдов, и, напившись вкусной,
холодной, чуть пощипывающей язык воды, он понял, что над тайгой опять
повисла тревожная настороженная тишина. Она обволакивала одинокого странника
словно густым липким туманом; ветер стих, исчез даже слабый шелест листьев,
смолкло жужжание и стрекот насекомых, щебет птиц, словно вся мелкая лесная
живность разом вымерла или онемела. В этой гнетущей тишине журчание воды,
перемывающей прибрежные камешки, звучало не весело, а скорее зловеще и
угрожающе.
Блейд насторожился, покрутил головой, пытаясь уловить запах серой
твари, потом, крепче сжав свой посохдубинку, зашагал вдоль берега на север.
Горы остались за спиной, речная долина расширилась; теперь прозрачный поток
неторопливо струился по равнине. Чувства разведчика были по-прежнему
обострены, однако он не так опасался каких-либо опасных встреч, сколько
размышлял о причинах столь разительной перемены. В конце концов, один раз
ему удалось справиться с чудищем, и он питал надежду, что эти мерзкие
создания не бегают по лесу целыми стаями.
Он осторожно продвигался вперед, так ничего и не придумав, а через час,
очутившись