---------------------------------------------------------------
ТРЕТЬЕ АЙДЕНСКОЕ СТРАНСТВИЕ
Июнь -- август 1991 по времени Земли
Дж. Лэрд, оригинальный русский текст
OCR: Сергей Васильченко
---------------------------------------------------------------
Глава 1. ВЕСТЬ
Ричард Блейд расположился на скамье под огромным деревом с
голубовато-зелеными листьями, полируя древко своего нового франа.
Пирамидальный гигант, в тени которого сидел странник, назывался точно так
же, как и его оружие. Минул почти год с тех пор, как он в последний раз
видел деревья фран -- то было в Хайре, в Батре, городище друга Ильтара.
Случалось, Батра снилась ему по ночам -- неглубокая котловина с прозрачным
озером посередине, переброшенный над быстрой речкой мост, цветущие сады,
мощеный гранитными плитами двор, ровный срез скалы с темнеющими ярусами окон
и литая бронзовая дверь внизу... Иногда приходили другие сны, в которых ему
грезились то величественные стены замка бар Ригонов на западной окраине
Тагры, то южные степи и Великое Болото, то палуба "Катрейи" и ее изящный
корпус, объятый огнем, то плавные очертания холмов Гартора. Кошмарные
видения скалы Ай-Рит с ее душными пещерами больше не мучили его, и Блейд не
уставал благодарить за это Семь Священных Ветров Хайры. Он почти забыл, как
выглядит страшная физиономия Бура.
Странно, но о Земле его сны напоминали редко, хотя еще в море, с месяц
назад, он получил очередную весточку из дома. Иногда Блейду казалось, что он
и в самом деле родился на Айдене и прожил здесь двадцать пять лет, с
младенчества до зрелости. Это было абсолютно верно -- в том, что касалось
его плоти, его молодого тела, столь бесцеремонно позаимствованного у Арраха
Эльса бар Ригона. Рахи умер, чтобы Ричард Блейд мог жить в этом мире, и
сейчас даже то, что пришелец видел в зеркале, не напоминало о юном айденском
нобиле. Скорее это было отражением молодого Ричарда -- такого, каким он в
незабвенном пятьдесят девятом году впервые перешагнул порог мрачноватого
викторианского здания на Барт Лэйн, где тогда располагался отдел МИ6.
По беспристрастному галактическому хронометру с тех пор миновал
ничтожный отрезок времени, всего три десятилетия; но это мгновение в океане
вечности вместило всю жизнь и карьеру разведчика Ричарда Блейда. Вероятно,
за такой срок он стал мудрее; может быть, совершил великие подвиги;
Вселенной это было безразлично. Теперь, в конце пути, он пришел в Айден, и
дороги его завершились здесь, на скамейке под исполинским деревом.
Зачем он сделал себе второй фран? Первый, подаренный Ильтаром, верно
служил ему в долгих странствиях от северной Хайры до южных пределов и сейчас
стоял в углу кабинета в его доме -- как напоминание о тысячах пройденных
миль и десятках сражений. Скорее всего, он занимался этим из-за
неосознанного чувства протеста; его раздражало, что боевое оружие северных
всадников украшает ковер в комнате женщины. Он выпросил клинок у Састи и
принялся мастерить рукоять, ибо древнее, превосходной ковки лезвие было
лишено древка. Занимаясь этой неспешной работой, Блейд вспоминал слова друга
Ильтара: лишь тот, кто сам изготовил рукоять своего франа, может называться
хайритом. Значит, он должен закончить это дело; в мире Айдена он был
хайритом -- и никем иным.
Правда, он сомневался, что строгие северные мастера зачли бы его труд
как экзамен на зрелость. Не сами результаты -- древко он отполировал
великолепно -- а именно рабочий процесс. Франное дерево обладало
исключительно твердой древесиной, и рукоятку оружия, изготовленную из его
прямой длинной ветви, никто не мог перерубить ни топором, ни мечом. Для
юного хайрита работа над древком являлась подвигом терпения, свидетельством
воинской выдержки и зрелой силы. Занимала она год; сперва облюбованную ветвь
перепиливали алмазным резцом, потом им же обстругивали, снимая за раз не
больше сотой дюйма неподатливого материала, и, наконец, приступали к
шлифовке с помощью мелкозернистых, похожих на наждак, камней. Блейд же
сделал древко за полмесяца, ибо в его распоряжении имелись вибронож и
шлифовальные круги. Однако окончательный глянец он наводил вручную.
Отставив оружие на вытянутую руку и слегка покачивая его, странник
залюбовался фиолетовыми отблесками на серебристой стали клинка и изысканной
вязью черненых рун старого хайритского письма, что украшали лезвие. Древняя
вещь, памятная; возможно, ее ковали еще в те времена, когда селги спустились
в своей огненной башне на равнины северного материка... Нет, вряд ли,
поправился он, тогда у хайритов не было ни франов, ни франных деревьев; все
это появилось намного позже. Однако клинок выглядел лет на двести или
триста, а, значит, как всякая старинная вещь, являлся немалой ценностью.
Азаста, тем не менее, рассталась с ним без всяких сожалений, даже тени
не промелькнуло на се спокойном красивом лице. Блейд попросил, она отдала,
вот и все. В качестве оплаты ему пришлось прочесть женщине надпись на лезвии
-- она не знала ни хайритских рун, ни языка. Это были две стихотворные
строки, в дословном переводе значившие: "Не согнуть рукоять франа, не
сломить гордость Хайры". Блейд перевел, затем, подумав, сделал вольное
переложение на ратонский:
Хайра как вечный фран крепка,
И пролетевшие века
Не сломят сталь ее клинка
И гордость не согнут.
Благодарная улыбка Састи и сам древний клинок послужили ему наградой.
Конечно, это великолепное оружие превосходило дар Ильтара, и не только
древностью и красотой, но и размерами. Его лезвие было шире на палец и
длиннее на два дюйма, так что Блейду пришлось несколько увеличить рукоять.
Однако фран Састи пока оставался чужим ему; он ни разу не подымал это оружие
в битве, не обагрял кровью -- и не обагрит, если останется в Ратоне.
Оторвав глаза от клинка, Блейд задумчиво уставился на веселую зеленую
лужайку, на краю которой росло франное дерево. За ней в лучах заходящего
солнца розовел круглый павильон из светлого камня с колоннами, столь
изящными и хрупкими на вид, что было непонятно, как они выдерживают
массивную мраморную крышу. Дальше, среди полян, тропинок, ручейков и рощиц,
стояли небольшие коттеджи, один из которых был предоставлен ему. Уютный
небольшой домик, напоминавший его дорсетскую обитель; Блейд жил в нем уже с
месяц.
Пожалуй, сейчас он пойдет прямо туда. Поставит фран Састи рядом с
франом Ильтара, выберет что-нибудь почитать -- полки в кабинете ломились от
книг и книгофильмов, неторопливо поужинает на веранде, потом будет смотреть,
как солнце садится в холмы на западе... Закаты в Ратоне очаровательны! Когда
скроется солнце, из-за горизонта неторопливо выплывет серебряный Баст,
большая айденская луна; спустя час появится бледно-золотистый Кром,
маленький, быстрый, стремительно догоняющий своего небесного брата. Три
яркие звезды северного полушария. Ильм, Астор и Бирот, тут были не видны, но
их заменяли другие светила, не менее великолепные и яркие. Они дружелюбно
мерцали над счастливым и спокойным Ратоном, и не верилось, что всего в
двух-трех тысячах миль от этой мирной земли дикари-троги пожирают друг друга
на скалах Великого Зеленого Потока, а еще дальше к северу огромные
варварские империи следят друг за другом и скалят железные клыки армий
словно оголодавшие волки у лакомой добычи. Пожалуй, в земной истории такому
не было аналогий: век меча и стрелы в одном конце мира и высочайшая
технологическая цивилизация -- в другом. Однако у этой цивилизации имелись
свои проблемы.
Поднявшись, Блейд сунул в карман кусок шероховатой кожи, которой
полировал древко, и, покачивая фран на сгибе локтя, зашагал через лужайку.
Дорожка под ногами была широка, хорошо утоптана и засыпана мелким
красноватым гравием, напоминавшим толченый кирпич. Она стекала прямо к
круглому павильону, к каменной лестнице с невысокими ступеньками, что вела в
обрамленную колоннадой ротонду. В тридцати ярдах от павильона дорожка
раздваивалась; тропа, уходившая влево, петляла меж цветущих кустов, за
которыми скрывались жилые коттеджи.
Блейд остановился на развилке, искоса поглядывая на строгое белое
здание. Здесь был пункт связи, и здесь же обычно проходили занятия, и он не
сомневался, что Састи еще сидит в операторской. Зайти?.. Пожалуй, нет. Ему
не хотелось выглядеть навязчивым.
Он отвернулся, но звук легких шагов и шорох ткани заставили его снова
взглянуть на мраморную лестницу Там стояла Азаста. Синие глаза, пепельные
волосы полураскрытый пунцовый рот, гибкая летящая фигурка... На ней было
что-то струящееся, переливающееся неяркими сине-зелеными оттенками,
созвучными приближавшейся ночи; складки скрадывали ее тело, но там, где
полупрозрачная ткань натянулась, проступали неясные контуры груди, плеча,
бедра. Блейд молча глядел на фею Ратона; Састи глядела на него. Он старался
не показать своего восторга, она -- опасения.
Наконец женщина сказала:
-- Может быть, поужинаем вместе, Эльс? Если ты не хочешь в одиночестве
слушать звезды...
Подумать только, мелькнуло в голове у Блейда, месяц назад он ответил бы
на такое предложение одним-единственным способом... Воистину, неисповедимы
пути человеческие!
Неторопливо кивнув, он поднял лицо вверх, к меркнувшему небу. Еще
немного, и темный, расшитый звездами полог раскинется над ним -- такой же
неизменный и маняще-недоступный, как в океане...
* * *
Блейд плыл на юг. Великое течение несло, покачивало его суденышко, то и
дело обдавая солеными брызгами прозрачный фонарь кабины; день сменялся
ночью, свет -- тьмой, затем круглый оранжевый апельсин солнца вновь
выкатывался из-за чуть заметной синеватой черты, разделявшей небеса и воды.
Скорость течения постепенно падала. По утрам Блейд выбрасывал за борт
веревку с узелками -- примитивный гарторский лаг -- и, отсчитывая секунды
биениями пульса, следил, как бечева исчезает в зеленоватых волнах. У Щита
Уйда, где начался его путь, флаер делал двадцать пять миль в час; теперь,
после недельного плавания, скорость снизилась до пятнадцати узлов. Сделав
примерный подсчет, он решил, что приближается к пятидесятой параллели.
Солнце здесь уже не пекло с тем яростным неистовством, как вблизи
экватора. Теперь путник мог раздвинуть обе створки кабины, чтобы свежий
океанский ветер гулял под ее колпаком, обдавая колени влагой. Откинувшись в
кресле, Блейд проводил долгие часы то рассматривая высокие небеса, то
вглядываясь в океанские просторы. Он смотрел -- и не видел; две эти
беспредельные протяженности, одна -- ярко-голубая, другая -- сине-зеленая,
скользили где-то на грани его восприятия, могучие, исполински-необъятные,
успокаивающие. Фон для воспоминаний, и только.
Он вспоминал. Нет, не события, не города и замки, не лица друзей и
врагов, не женщин, с которыми был близок, не битвы, походы и поединки, не
обстоятельства, связанные с тем или иным странствием, и не пейзажи чужих
миров. Миры эти, однако, длинной чередой проходили перед ним, кружились в
нескончаемом хороводе, пробуждая нечто потаенное, дремавшее в его душе
долгие годы, зревшее, как сердцевина зерна, скрытая твердой оболочкой.
Когда-то -- безумно давно! -- Лейтон сказал, что он, Ричард Блейд,
всего лишь репортер, собирающий факты. Это было правильно. Он мог изложить
только факты, факты и еще раз факты; слов, чтобы передать впечатления, не
хватало. В конце концов, он являлся разведчиком, а не поэтом! Человеком
действия, а не искусства, повелителем меча, не пера!
Теперь он сумел бы рассказать о виденном иначе, полнее и глубже, чем
раньше. Конечно, факты -- необходимая вещь, но за их сухим перечислением, за
беспристрастной оценкой выполненного и узнанного, должно стоять еще что-то.
Запахи, звуки, ощущения, краски, вкус... Нечто неуловимое и яркое, как
нежданный блеск молнии в ночном небе... Пожалуй, в пятьдесят шесть он сумел
бы поведать о том, что ускользало от него двадцать и десять лет назад,
скрытое частоколом фактов и обстоятельств.
Странник грезил, вспоминая пройденные дороги Акрод, Катраз... Они
благоухали ароматами моря и виделись ему в синей и голубой гамме хрустальных
григовских сонат. Рокотал прибой, круглились белоснежные паруса кораблей,
нежная соната штиля переходила в громовую симфонию бури, наполняя сердце
восторгом и ужасом... Свистели стрелы, грохотали орудия, драгоценный жемчуг
Кархайма переливался и сверкал в жадных нетерпеливых руках.
Талзана... Да, Талзана была совсем иной -- так же, как Иглстаз и
Вордхолм. Они казались Блейду зелеными, пахнувшими листьями и мхом, нагретой
солнцем корой деревьев, терпкими дымками костров. Мерный шум моря сменялся
тревожной лесной тишиной, прозрачный бескрайний простор уступал место
золотистой полумгле, ощущение соли на губах переходило в горьковатый привкус
смолы. Лес, тайга, сельва, джунгли... Мириады шепчущих листьев, сосновые
лапы с колкими хвоинками, лианы, ползущие вверх по стволам словно тела
неимоверно длинных питонов, кусты, покрытые крупными сизыми ягодами...
Зелень, ласкающая взгляд...
Степи монгов, равнины Ката и Тарна тоже были зелеными, но совсем
другого оттенка, чем леса; там господствовали не цвета темного изумруда, а
нежная прозелень нефрита. Они пахли травами, конским потом, жарким и сухим
ветром. Берглион же, как положено снежной стране, был белым и фиолетовым,
холодным, знобким и опасным, как клинок заледеневшего кинжала. Джедд, Альба,
Уренир, Киртан, Меотида...
О, Меотида! Сколько же ему тогда было лет? Тридцать три?.. Тридцать
четыре?.. Меотида, прекрасная, как лица и тела ее женщин... И сама будто
женщина -- с округлыми грудями-горами, с плавными очертаниями бедер-берегов,
с изобильным курчавым лоном рощ на горных склонах, с озерами -- темными,
светлыми, хризолитовыми, жемчужно-серыми и голубыми, словно девичьи глаза...
Блейд вздыхал, наслаждаясь ароматами воспоминаний, улыбался и вновь
впадал в полузабытье. Сейчас, когда хорошее и плохое подернулось флером
времени, он уже не считал каждый свой вояж визитом в преисподнюю. Любой из
миров был ужасен, любой грозил гибелью -- и, в то же время, оставался
неповторимо прекрасным. В точности, как Земля!
Но в данный момент он находился в Айдене, и Айден заменял ему все --
катразские океаны и леса Талзаны, снега Берглиона и высокое небо Вордхолма,
мира Синих Звезд, пустыни Сармы и горы Джедда, Землю и таинственную звездную
империю паллатов. "Тассана, катори, асам", -- едва слышно прошептал он на
певучем оривэе, но язык галактических странников казался неуместным среди
соленых вод Айдена. Да, Айден заменил все, даже Землю; и если ему суждено
вернуться на берега Ксидумена, в замок бар Ригонов, он опишет свои
странствия заново -- и сделает это именно здесь. Здесь!
Утренние занятия с лагом и рыбная ловля под вечер служили Блейду
единственными развлечениями. В сумерках обильные косяки серебристых крупных
рыбин устремлялись к отмелям и берегам близкого Сайтэка на кормежку, и
странник бил их дротиком. Рыбу он ел сырой, слегка подсоленной; это утоляло
и голод, и жажду. Впрочем, пресной воды у него имелось достаточно --
климатизатор, питаемый солнечными батареями, работал исправно, и
сконденсированная влага капля за каплей стекала в подставленный внизу
черепаший панцирь. За сутки набиралось две кварты жидкости.
Он так и не воспользовался предсмертными откровениями Найлы.
Опознаватель, похожий на зажигалку или крохотный фонарик, по-прежнему был с
ним, и теперь он знал пароль, сигнал SOS, который позволил бы вызвать
помощь. Нажать четыре раза в такт вдохам... два вдоха пропустить... нажать
еще два раза... В такт вдохам, в такт вдохам... Он видел посиневшие губы
Найлы, на которых лопались кровавые пузырьки -- в такт ее вдохам,
предсмертным...
Это картина оставалась единственной, приводившей его в неистовство. Он
смирился со смертью девушки; он видел много смертей и знал, сколь хрупка
человеческая жизнь, как быстро могут оборвать ее камень, палка или
четырехдюймовая полоска стали, и насколько бесплодны запоздалые сожаления
тех, кто не сумел защитить близкого. Но это не значило, что он отказался от
мести, совсем нет! И мстить он будет не тупым дикарям с Брога -- они свое
уже получили, -- а людям, отправившим Найду на смерть. Маленькую хрупкую
Найлу, которая не умела убивать!
Дикари -- просто злые дети, недоумки, дебилы... Но те, кто командовал
Найлой, относились к цивилизованным людям; они были ровней Ричарду Блейду, а
не айденскому нобилю, драчуну и выпивохе Арраху бар Ригону, и полностью
несли ответственность за свои решения и поступки. Они еще не ведали, что
мститель приближается к ним, влекомый на юг Великим Потоком; они не знали,
что душа его полнится гневом при мысли о них.
Только бы найти этих ублюдков! Фран, дротик, пистолет или бластер --
что подвернется под руки, то и послужит орудием мести! В крайнем случае, ему
хватит кулаков... И он доберется на юг сам, без всякой помощи! Он докажет,
что дух человеческий и тело -- по крайней мере, его дух и тело, -- сильнее
машин и заслонов, преградивших туда дорогу! Он и за Ай-Рит посчитается
тоже...
На восемнадцатый день Блейд обогнул южную оконечность Сайтэка, и теперь
замедлившееся течение понесло его кораблик на север. Он не пытался
приблизиться к гигантской островной гряде. Что можно было там найти? Те же
полудикие племена, как на Гарторе, Гиртаме и Броге, очередного Порансо со
сворой туйсов и сайятов... Странник не испытывал желания оказаться в таком
обществе. Конечно, было бы неплохо раздобыть еды, плодов, лепешек и мяса, но
он и сам мог оказаться лакомым кусочком для местных гурманов.
И Блейд правил к востоку от опасных берегов, стремясь найти ветвь
течения, которая унесла бы его в открытый океан, к берегам южного
континента. Он преодолел экваториальный пояс и очутился в нужном полушарии;
теперь дело оставалось за малым -- пересечь пять, шесть или семь тысяч миль
водного пространства на крохотной скорлупке. Суденышко его отличалось
фантастической крепостью и относительным комфортом, так что мореплавателю не
грозила гибель во время бури или в пасти какого-нибудь прожорливого чудища;
но он вполне мог скончаться от старости, если морские боги не пошлют ему
подходящий поток, направленный к северо-востоку. Блейд молил об этом Семь
Священных Ветров Хайры и свою удачу.
Вот все, что он делал -- грезил наяву, ярился, ловил рыбу и возносил
молитвы далеким северным богам.
* * *
Ветры Хайры были милостивы к нему. На двадцать третий день Блейд
заметил, что курс начал меняться; теперь его несло на северо-восток. Он
сверился по карте, мерцавшей на мониторе флаера, и установил, что движется
сейчас в направлении северных материков, Ксайдена и Хайры. Безусловно, ветвь
Великого Потока, в которую он попал, не могла донести его к знакомым
берегам: на пути высилась стена экваториальных саргассов. Значит, рано или
поздно течение повернет -- к востоку, куда он стремился, либо к западу,
вновь сливаясь с главным стрежнем. Куда же?
Через неделю страннику стало ясно, что его кораблик описывает
гигантскую дугу. Вначале курс все больше отклонялся к востоку, потом солнце
стало восходить точно над носом флаера; наконец, суденышко как будто
повернуло к югу. Скорость течения возросла; этот младший брат Великого
Потока оказался быстрым, очень быстрым. Путник прикинул, что уже удалился от
оконечности Сайтэка на четыре-пять тысяч миль, а это значило, что флаер
находится сейчас посреди Западного океана.
Все шло хорошо. Рыбы по-прежнему было много, корабль плыл туда, куда
нужно, а месяц морских странствий успокоил разум и душу Блейда. Однажды он
сидел в кресле, как всегда уставившись невидящим взглядом на далекую линию
горизонта и размышляя о дневнике, который начнет писать по возвращении в
Тагру. Он почти зримо ощущал, как развернет большую книгу, переплетенную в
кожу, и примется покрывать страницы вязью привычных знаков. Придется
воспользоваться английским; не только потому, что это его родной язык
(айденский, благодаря Рахи, он знал не хуже), но и в силу ряда других
обстоятельств. К примеру, ни в айденском, ни в ксамитском, ни в двух дюжинах
других наречий, которые он смутно помнил, не было слов "компьютер",
"самолет" или "робот". Английский, в конце концов, являлся языком
цивилизованного и технологически развитого общества, и лишь оривэй, наречие
звездных странников-паллатов, превосходил его в этом отношении. Но оривэй
Блейд знал явно недостаточно, и он не владел паллатской письменностью.
Он думал о том, какие тома в кожаных переплетах закажет мастерам Тагры,
какие возьмет перья и чернила -- авторучек в Айдене не водилось, где будет
держать свои хроники... Он размышлял на английском -- как всегда, оставаясь
наедине с самим собой; возможно, поэтому прозвучавшая в голове фраза
показалась Блейду продолжением его собственных мыслей.
"Хорошая идея, черт побери!"
Путник вздрогнул, вынырнув из мира грез,
"Дик, вы слышите меня?"
Дьявольщина! Неужели он начал бредить?
Нет. Настойчивый зов повторился снова.
"Ричард, это Джек Хейдж... -- молчание. И опять -- Вы меня слышите?
Отзовитесь!"
Невероятно! Блейд уже привык к появлению в Айдене посланцев из своего
далекого мира. На протяжении последних месяцев его посещали дважды, а еще
раньше Хейдж пытался чуть ли не силком вытащить его отсюда. Но сейчас
происходило что-то странное, что-то совсем фантастическое! Хейдж говорил с
ним -- ясно, отчетливо, хотя его голос (вернее -- беззвучные слова)
доносился из другой реальности, другого измерения! Неужели американец
разрешил проблему связи -- то, что не удалось сделать самому Лейтону?
Мысли, как стая вспугнутых птиц, метались в голове странника. Он
постарался успокоиться.
"Джек, я на связи. Кажется, вас можно поздравить?"
"Несомненно, мой мальчик, несомненно!"
Мой мальчик! Каково! Показалось ли ему, или в бесплотном голосе
американца проскользнули знакомые лейтоновские интонации?
"Большие новости, Дик".
"Я чувствую".
Хейдж хихикнул.
"Наконец-то мы можем говорить, хотя это поглощает бездну энергии... Не
моей, Дик, не моей -- электрической, за которую рассчитываются ваши
британские налогоплательщики".
"Тогда перестаньте трепаться и говорите о деле. Зачем вы связались со
мной?"
Американец помолчал.
"Ну, во-первых, чтобы информировать вас о своих успехах".
"А я было подумал, что вы хотите заодно испытать свое новое
устройство".
"Оно уже проверено, Ричард, уже проверено, не беспокойтесь".
Странно... С кем еще Джек Хейдж мог связаться в реальностях Измерения
Икс? Или же испытания проводились на Земле?
"Хорошо. Что во-вторых?"
"Дж. шлет вам привет. С ним все в порядке. Со мной тоже".
"А что могло случиться с вами?"
"Ах, Ричард, Ричард! -- Несомненно, манера Лейтона! Обычный его
покровительственный тон! Хейдж, тем временем, продолжал: -- Не мешало бы вам
поинтересоваться моим здоровьем. Дик. В конце концов, вы прирезали меня как
свинью на бойне!"
"За долгие годы общения с Лейтоном я заметил, что ученыефизики
чрезвычайно живучи. Но если вы будете тянуть, Джек, я зарежу вас
по-настоящему -- когда вернусь".
"Можете назвать точную дату?" -- Хейдж снова хихикнул.
"Нет. Полагаю, через полгода. Мои дела здесь еще не закончены".
"Не торопитесь. Я разрабатываю способ, как перенести вас домой вместе с
новым телом. Такое ценное имущество было бы жаль бросить на съедение
размалеванным дикарям".
Новость, в самом деле, была потрясающей! Некоторое время Блейд
безмолвствовал, переваривая ее, затем почти с робостью поинтересовался:
"Значит, Джек, у меня будет... будет два тела?!"
"Ну, это ваши проблемы, мой дорогой! Можете заседать в своем кабинете
облаченным в плоть генерала Ричарда Блейда. А когда захотите порезвиться с
девочками, в вашем распоряжении будет тело этого молодого бар Ригона.
Сказка, а не жизнь!"
"Джек, прекратите насмешничать! Я уже точу нож!"
"Вот она, благодарность человеческая! Вы что же, недовольны?"
"Я всем доволен. Скажите, пароль для возвращения остается прежним?"
"Конечно".
Блейд секунду-другую размышлял.
"А я сам могу связаться с вами?"
"Пока нет, но я работаю над этим, -- Хейдж сделал паузу. -- Если
удастся в полном объеме решить проблему транспортировки материальных
объектов между измерениями, сложностей с двусторонней связью больше не
будет. Я пришлю вам некое устройство..."
"Вроде старого лейтоновского телепортатора?" -- прервал невидимого
собеседника Блейд.
"Да, нечто в таком роде, но более удобоваримое... Дик, на этот сеанс
затрачены энергетические ресурсы половины Британии. Пока что я не смогу
беседовать с вами часто и подолгу. Я буду выходить на связь в экстренных
случаях".
"Понял. Вы говорили, что Дж. рядом с вами?"
"Да".
"Передавайте ему привет. Нет, не просто привет... Скажите ему: Ричард,
ваш сын, шлет свою любовь... И я рад, что с вами, Джек, тоже все в порядке".
"Наконец-то! Ну, и на том спасибо... Дж. все передам слово в слово".
Наступило непродолжительное молчание, потом Хейдж быстро произнес:
"Черт, аккумуляторы садятся раньше, чем я рассчитывал... Пора кончать,
Дик. Но мой запас новостей еще не исчерпан. Держитесь за стул... или на чем
там вы сидите, -- послышалось что-то похожее на бесплотный вздох. -- Ричард,
я нашел Джорджа О'Флешнагана! И не только нашел, но и вытащил его! Правда, в
ужасном состоянии... Черт! -- пауза, потом только одно слово: -- Ждите!.."
Связь прервалась. Блейд, потрясенный, невидящим взглядом уставился на
панель флаера, где мерцало несколько ярких огоньков.
Сам по себе факт этой беседы -- не говоря уж о возможности вернуться
домой в новом обличье -- являлся поразительным достижением. Но последняя
новость его добила!
Джордж О'Флешнаган был его приятелем и младшим коллегой; сейчас ему
стукнуло бы лет сорок восемь. Но в году семьдесят четвертом или семьдесят
пятом -- Блейд уже не помнил точно -- Джорджа усадили в кресло под колпаком
коммуникатора в подземелье Тауэра. Его, после тщательной подготовки,
предполагалось использовать как дублера в проекте "Измерение Икс"; в
принципе, он подходил по всем статьям. Как и положено, Джордж исчез, но --
увы! -- не вернулся. Тогда, пятнадцать лет назад, Лейтон не смог вытянуть
обратно на Землю своего нового посланца... Интересно, что Джордж делал все
это время? Судя по последним словам Хейджа, ему пришлось несладко...
Задумавшись, Блейд не заметил, как небо померкло, и сильный ветер
поднял высокую волну. Флаер тряхнуло, потом на голые колени странника
обрушился целый водопад. Очнувшись, он плотно задраил обе дверцы и застегнул
ремни сиденья.
Такое уже случалось. В средних и низких широтах айденские океаны были
на диво спокойны и безмятежны, если не считать кратковременных штормов. Эти
бури, однако, отличались от земных, причем в лучшую сторону. Никакого дикого
неистовства урагана, никакой круговерти волн, ни молний, ни грома, ни ливня.
Лишь тучи затягивали небеса, а ветер разгонял валы, вздымая их на десять,
двадцать, тридцать футов; они чинно катились друг за другом, чтобы где-то
далеко на востоке обрушиться на берег с громоподобным ревом. Но в открытом
море было сравнительно тихо. Волны мерно взлетали вверх и падали вниз,
иногда сеялся мелкий дождик, да ветер пел и свистел в вышине. Вероятно, то
был один из семи хайритских ветров, верный спутник и покровитель Блейда.
На сей раз дело оказалось серьезнее. Целые сутки высокие валы
раскачивали флаер, то швыряя его в пропасть, то поднимая к самому небу;
Блейд не мог есть, и только время от времени пил холодную воду. Запас ее во
флягах постепенно истощался, ибо при таком волнении драгоценная влага,
стекавшая по ребристому корпусу климатизатора, расплескивалась, едва
попадала в черепаший панцирь. Путник страдал от головокружения, и все
попытки забыться сном не приводили ни к чему; гигантские качели все
раскачивали и раскачивали его, с тупым упорством стараясь выдавить желудок
наружу.
Наконец к вечеру следующего дня волнение стало стихать. Блейд подремал
пару часов, потом, когда море окончательно успокоилось, поел, выпил глоток
вина, прибрался в кабине и, раскрыв левую дверцу, уснул по-настоящему. После
недавних мучений ему требовалось восстановить силы.
-- Э-ллл-ссс... Э-ллл-ссс... -- странные шипящие звуки, похожие на
шорох прибоя, разбудили его. Сначала он не сообразил, в чем дело; протяжный
зов продолжал звучать у него в голове, и путнику казалось, что Джек Хейдж
вновь пытается выйти на связь и таким необычным образом привлекает его
внимание.
-- Э-ллл-ссс, э-ллл-ссс, -- послышалось снова, и это явно не имело
отношения к телепатии; зов звучал у Блейда в ушах и был столь же реальным,
как взошедшее над морем светило. Он протер кулаками глаза, высунулся из
кабины и огляделся.
Море было спокойным, небо -- безоблачным. Течение исправно тащило флаер
на восток, теплый бриз задувал в лицо, привычный солоноватый запах щекотал
ноздри. Ярдах в тридцати от суденышка плеснула вода, на миг показался и
исчез темный раздвоенный хвост внушительных размеров. Рыба? Странник
потянулся за дротиком; он был голоден.
-- Э-ллл-ссс, э-ллл-ссс, э-ллл-ссс!
Вытянутое, похожее на огромную бутылку рыло высунулось почти у самого
его колена, прошелестев свое странное причитание. На путника уставился
веселый карий глаз, пасть приоткрылась, демонстрируя остроконечные дюймовые
зубы, хвост вспенил воду. Шкура этого существа отливала темно-синим, что
делало его почти незаметным на фоне волн, но Блейд разглядел вытянутое
торпедообразное тело длиной ярда три, грудной плавник и торчавший на спине
гребень. Над зубастой пастью круглился череп, выпуклый, с развитыми
височными долями, совсем не похожий на плоскую рыбью голову.
Дельфин? Такие создания страннику еще не встречались -- ни в Ксидумене,
во время перехода в Хайру, ни в Великом Зеленом Потоке. В Ксидумене водились
саху, неприятные твари, сильно напоминавшие земных акул; они сопровождали
имперский флот, пожирая все отбросы. Что ж, если в водах Айдена есть акулы,
решил Блейд, почему бы не быть и дельфинам? Странно, что он не встречал их
раньше...
Морское создание тянулось к нему, словно собака к хозяину, и путник
отложил оружие. Раскрыв пасть, дельфин опять проверещал:
-- Э-ллл-ссс... Э-ллл-ссс?
Интонация была явно вопросительной -- если считать этот свист речью.
Блейд опустил руку и похлопал существо по выпуклому лбу.
-- Э-ллл-ссс, -- произнес он в свой черед, желая поддержать знакомство,
и вдруг замер. Э-ллл-ссс? Эльс? Эта тварь пыталась назвать его по имени, или
то было случайное звукоподражание?
В следующий момент его недоумение рассеялось.
-- Ищ-щу, -- внятно произнес дельфин, -- ищ-щу Э-ллл-ссс.
Он умел говорить! Теперь Блейд видел, что его новый приятель отличался
от земных дельфинов. Футовый костяной гребень на его спине был тонок, как
лезвие ножа и, видимо, служил оружием; грудные плавники -- вернее, ласты, --
оказались необычайно длинными, с подвижной узорной бахромой на концах; меж
острыми зубами дрожал длинный плоский язык; мокрая кожа была теплой и
приятной на ощупь. А главное, этот морской житель умел говорить! И назвал
его Эльсом! Не Аррахом, не Рахи -- Эльсом! Блейд отлично помнил слова
целителя бар Занкора -- "доверяй тому, кто знает твое хайритской имя". Он
был готов довериться этой симпатичной и бесхитростной твари -- с гораздо
большей охотой, чем людям.
-- Ты -- Э-лл-сс, -- довольно произнесло существо, уже не так сильно
растягивая звуки. -- Наш-шел!
Ринувшись в сторону, дельфин в восторге перекувырнулся в воде, затем
одним мощным гребком хвоста догнал флаер. Блейд решил знакомиться всерьез.
Прицепив к поясу страховочный конец, он сел на порог кабины и свесил ноги
наружу -- так, что они оказались по щиколотки в воде. Дельфин, пошевеливая
ластами и хвостом, приподнял переднюю часть тела и положил на колени
странника свою огромную голову. Собственно, на коленях Блейда поместилось не
больше половины, и вытянутая пасть со страшными зубами уперлась прямо ему в
живот.
-- Я -- Эльс, -- сказал разведчик, стараясь говорить медленно и
раздельно. -- Ты -- меня -- нашел. Молодец! Хороший паренек! Ты -- кто?
-- Наш-шел! Перрр-вый! -- сообщил дельфин.
-- Ты -- кто? -- терпеливо повторил Блейд.
-- Заа-аа-заа-ассс, -- просвистело существо. Блейд понял, что такое ему
не повторить.
-- Засс? -- предложил он.
-- Засс, -- согласился дельфин.
-- Кто -- послал?
-- Лю-ди.
Ясный и четкий ответ. Не приходилось сомневаться, о каких людях идет
речь; странник уже заметил плоский серебристый диск, закрепленный у
основания спинного гребня. Южане, дьявол их разрази!
-- Зачем? -- спросил он, почти не надеясь получить ответ, но его новый
приятель разразился целой речью:
-- Бур-ря! Лю-ди -- страх. Э-лл-сс по-гиб? Хо-теть знать. Посс-лать
ме-ня... посс-лать дру-гих. Засс нашшел. Перррвый! Я -- Засс!
Заа-аа-заа-ассс!
-- Хороший! -- Блейд снова погладил его лоб и вытянутые челюсти.
-- Засс -- хорр-ро-шо, бу-ря -- плох-хо, -- сообщил дельфин. -- Лю-ди
-- доб-ро, бу-ря -- зло!
Философ, подумал Блейд. Но, как бы то ни было, это морское диво
являлось не просто дрессированной говорящей тварью; оно понимало, что есть
добро и что -- зло. И люди, по его мнению, проходили по первому разряду.
Глава 2. СПАСАТЕЛИ
Его подобрали в тот же день, ближе к вечеру, когда Блейд успел
наговориться с Зассом досыта и скормить ему почти весь свой запас рыбы.
Небеса еще сияли послеполуденным светом, и белые пушистые облака плыли
на восход солнца, будто желая проводить странника к берегам, до которых
оставалась еще не одна сотня миль. Внезапно дельфин, круживший у флаера
словно на страже, пронзительно свистнул, и человек, подняв голову, заметил
приближавшуюся с востока сверкающую точку. Она быстро увеличивалась в
размерах, превращаясь в каплевидный серебристый аппарат, плоский, вытянутый,
бескрылый, чуть сужавшийся к корме. Эта изящная конструкция описала пару
кругов над флаером и пошла на посадку. Ни шума двигателей, ни скрежета
выдвигаемых шасси; словно парящий лист, аппарат плавно скользнул к воде и
лег прямо на днище рядом с маленькой машиной, обдав странника порывом
теплого воздуха.
Он был довольно велик, и в длину, пожалуй, не уступал
трансконтинентальному "Боингу" или "Каравелле", раза в два превосходя земные
самолеты по ширине; высокий борт круглился перед Блейдом, подымаясь футов на
пятнадцать. Затем часть обшивки -- внизу, у самой воды, -- отъехала в
сторону, и взгляду странника открылось просторное помещение, напоминавшее
грузовой трюм. На пороге стоял молодой светловолосый мужчина, рослый,
крепкий и так похожий на хайрита, что Блейд вздрогнул. Однако на этом парне
не было боевых доспехов; он носил светло-кремовый комбинезон и высокие
башмаки -- универсальное облачение авиаторов. Поглядывал он на мореплавателя
с некоторой опаской.
Светловолосый что-то произнес, и Блейд отрицательно покачал головой.
Нет, этот язык был ему неизвестен. Айден -- большой мир, и наречий тут
звучало не меньше, чем на Земле, но почти всюду понимали ксамитский --
вернее, его упрощенную версию, принятую у торговцев. Ксамитские слова знал
даже дельфин Засс, плескавшийся сейчас неподалеку и косивший на людей
любопытным темным глазом.
-- Не понимаю, -- сказал Блейд, потом повторил то же самое на
хайритском и языке империи. Светловолосый отвернулся, что-то крикнул, и на
его зов откуда-то сверху -- видимо, из кабины управления -- спустился еще
один человек. Этот был смуглым, тощим, черноволосым и темноглазым; выглядел
он лет на сорок.
-- Аррах Эльс бар Ригой? -- голос его звучал резковато, с басистыми
раскатами на "р". -- Приветствую вас на борту моего судна.
Вас, отметил Блейд. В ксамитском, как и в прочих языках северной,
варварской части планеты, местоимение "вы" всегда относилось к двум и более
лицам; даже к императору Айдена обращались "на ты", в единственном числе,
подчеркивая трепет и уважительность подходящими словами -- великий, могучий,
пресветлый... Видимо, на юге использовали иные формы вежливости, более
близкие и понятные Блейду, и, несомненно, общепринятые в цивилизованном
обществе -- ведь смуглый обратился к нему "на вы", хотя говорил на чужом
языке.
-- Знаете хайритский? -- спросил Блейд, предпочитавший в этом мире
наречие своих северных братьев всем прочим. Смуглый отрицательно покачал
головой. -- Хорошо, будем говорить на торговом жаргоне.
-- Проблема невелика, -- заметил смуглый. -- Мы поставим памятные
ленты, и за время полета вы изучите наш язык. Это, как бы объяснить вам
попонятней, что-то вроде магии...
-- Не считайте меня глупее, чем я есть, -- резко оборвал его Блейд. --
Что вам нужно?
-- Как -- что? -- смуглый, видимо, капитан воздушного корабля с
удивлением уставился на странника, -- Ведь вы, молодой человек, сын старого
Асруда?
Блейд чертыхнулся -- про себя, разумеется. Чуть не влип! За месяц
одиночества он окончательно вышел из формы, став тем, кем был на самом деле
-- Ричардом Блейдом, уроженцем Земли, генералом секретной службы
Великобритании, пятидесятишестилетним человеком с колоссальным опытом, не
верящим ни в дьявола, ни в Бога. Но этот тощий южанин, что так недоуменно
глядел на него, видел перед собой молодого имперского нобиля,
предположительно -- невежественного варвара. Да, варвара, сумевшего случайно
поднять в воздух флаер из тайника старого Асруда и долететь на нем до
экватора. Блейд предпочитал, чтобы капитан, как и прочие его соплеменники,
продолжал оставаться при своих заблуждениях.
Он выпрямился, придерживаясь рукой за колпак кабины, и надменно
произнес:
-- Клянусь пресветлым Айденом! Я -- Аррах бар Ригой, сын Асруда бар
Ригона, пэра империи! Но это не значит, что я готов верить всякой чепухе про
магию и колдовство. У вас есть машина, которая обучает во сне, так? --
Смуглый кивнул. -- Ну и прекрасно. Отец немного рассказывал мне о таких
вещах.
-- Чем больше вы знаете, тем проще нам установить взаимопонимание, --
смуглый капитан казался довольным. -- Прошу на борт, -- он отступил в
сторону, сделав широкий приглашающий жест.
-- Зачем? -- Блейд не двинулся с места; их корабли попрежнему
покачивались в двух ярдах друг от друга. -- Повторяю: что вам от меня нужно?
У смуглого отвисла челюсть; светловолосый, видимо, не понимавший ни
слова, тоже заволновался.
-- Нам надо доставить вас в Ратон, -- наконец выдавил капитан. -- Мы, в
некотором роде, спасательная экспедиция...
-- Я не нуждаюсь в спасении и не просил вас о помощи. Аррах Эльс бар
Ригон сам доберется туда, куда ему нужно.
-- И куда же нужно Арраху Эльсу бар Ригону? -- с улыбкой спросил
смуглый, справившись с удивлением. Он видел варвара, молодого, заносчивого и
упрямого, как ребенок, и, вероятно, решил, что противоречить ему не стоит.
Блейд, уже вошедший в роль, усмехнулся про себя.
-- Я направляюсь в южные пределы, в царство светлого Айдена, -- заявил
он. -- Конечно, я знаю, что там живут люди, а не боги... Тем любопытнее
взглянуть на их страну.
-- Это наша страна, -- с нажимом произнес смуглый, -- его и моя, -- он
положил руку на плечо своего светловолосого спутника. -- И мы готовы быстро
отвезти вас туда. Ведь вы уже летали в небе на своей машине и знаете, что
воздушные пути короче земных.
-- Да, -- Блейд кивнул, изображая колебание. -- Только на юге есть
такие летающие машины... отец рассказывал мне... Пожалуй, вы не лжете.
-- Молодой человек, -- серьезно произнес смуглый, -- у нас на юге, в
царстве пресветлого Айдена, не принято лгать.
-- Ложь может принимать разные обличья.
Отпустив эту реплику, странник представил себе мертвое лицо Найлы; это
видение последовало за ним когда он перепрыгнул на борт воздушного корабля
Смуглый капитан направился к широкой и хрупкой на первый взгляд лесенке из
светлого пластика что шла наверх, Блейд шагал следом. Поднявшись до
середины, он обернулся. Светловолосый, держа в руках круглый плоский щиток,
отступал к дальней стене, и золотистый флаер, повинуясь движениям диска,
приподнявшись с воды, неторопливо вплывал в трюм. Вероятно, погрузочная
операция была элементарным делом.
Они вошли в просторный салон; его овальные стены плавно переходили в
потолок и были изнутри совершенно прозрачны. Кабина пилотов как таковая
отсутствовала -- просто впереди, перед небольшим пультом, стояли два кресла.
Еще с десяток тянулся вдоль стен; они походили на привычное Блейду сиденье в
его маленьком аппарате.
Смуглый показал на кресло слева, сразу за пилотскими, и он сел,
откинувшись на высокую спинку. Светловолосый парень тоже поднялся в кабину,
быстро прошел к пульту, что-то нажал, передвинул. Внезапно морская
поверхность ушла вниз, стремительно провалилась, но странник не испытал
ощущения подъема, пол по-прежнему оставался твердым, прочным, недрогнувшим.
Он перевел взгляд на пилотов -- они даже не присели. Светловолосый что-то
регулировал на панели управления, смуглый, наклонившись, копался в шкафчике
рядом.
-- Я не попрощался с Зассом, -- произнес Блейд
Обернувшись, капитан посмотрел на него, затем перекинулся парой фраз со
светловолосым.
-- Мой помощник сказал, что Засс передает вам благодарность. Рыба была
очень вкусной.
-- Я думаю, он мог бы наловить гораздо больше без моей помощи, --
усмехнулся странник.
-- Несомненно. Но эти существа ценят все, полученное от людей. Они нас
любят.
Смуглый шагнул к Блейду, на ходу разматывая шнур. С одной его стороны
свисали маленькие наушники, с другой -- плоский футляр величиной с ладонь
-- Вот устройство, о котором вам рассказывал отец. Это, -- он протянул
гостю наушники, -- одевается на голову. Сюда, в коробку, я вложил обучающую
ленту с записью языка. Она содержит много сотен слов, самых необходимых, и
все это перейдет сюда, -- смуглый коснулся пальцами лба, -- прямо в мозг...
-- его объяснения были рассчитаны на интеллект ребенка.
Блейд одел наушники и задумчиво покачал футлярчик на ладони.
-- Что еще я могу узнать с помощью обучающих лент? -- спросил он.
-- Все, что угодно. Вам доступны любые сведения -- научные,
исторические, описания мира, животных, растений, машин... Но прежде всего
надо изучить язык.
-- Как быстро?
Смуглый на секунду задумался.
-- Вам надо заниматься десять или двадцать дней, чтобы выучить все
слова, записанные на ленте. А сейчас -- мы не успеем пролететь половину пути
до берега, как все, что находится здесь, -- он постучал по коробочке, --
окажется в вашей голове.
-- Значит, за день я могу прослушать десять таких лент или больше? А за
месяц изучить все тайны страны светлого Айдена?
-- Нет. Одна лента в день, и не больше. Иначе мозг не выдержит
нагрузки... Вы знаете, что такое мозг?
-- Я знаю, что такое мозг, -- раздраженно ответил Блейд. -- Не считайте
меня полным кретином, По-моему, это известно даже полудиким охотникам, что
живут на границе Ничьих Земель.
-- Простите... Вы готовы?
-- Сейчас...
Странник глядел на плоскую коробочку в своих руках, представляя
огромный, громоздкий и шумный компьютер Лейтона -- таким, каким увидел его
впервые в шестьдесят восьмом, больше двадцати лет назад. Старик так и не
сумел добиться от своей машины того, для чего она предназначалась -- прямой
перекачки информации из блоков электронной памяти в мозг человека. Более или
менее удачная попытка была произведена во время шестого путешествия в
Катраз, но ему, испытателю, это доставило массу неприятностей и дальнейшие
эксперименты не проводились.
Здесь, в стране светлого Айдена, -- кажется, смуглый назвал ее Ратоном?
-- такие устройства существовали. И, видимо, давно! Наушники, проводок и
маленький футлярчик, начиненный Бог знает чем... Великий Творец! Был бы жив
Лейтон, он сошел бы с ума при виде этой штуки!
-- Я готов, -- Блейд поднял глаза на смуглого капитана. -- Что нужно
сделать?
-- Нажмите вот здесь и постарайтесь расслабиться...
Он нажал.
* * *
Прошло немногим больше часа. Точнее, половина фара -- принятой в Ратоне
единицы измерения времени. Фар равнялся ста пятидесяти земным минутам, и в
двадцатипятичасовых сутках Айдена южане насчитывали десять фаров.
Теперь Блейд знал это -- как и меры расстояния, веса и объема,
географические наименования, названия животных и растений, птиц и рыб,
минералов и цветов спектра, машин и инструментов, ремесел, наук и искусств.
Морской народ, к которому принадлежал его симпатичный знакомец Засс,
назывался с'слит; слово это являлось сокращением двух других -- ас'са селит,
младшие братья, живущие в океане. Почтенная профессия двух спасителей Блейда
имела звучное название "стаун" -- с ударением на последнем слоге. Это
значило "летающие" или, попросту говоря, летчики. Но, судя по серебристому
цвету их машины, они относились к ведомству Хорада, к местной разведке, и
потому их следовало называть "стаун'койн" -- летающие и наблюдающие. Кроме
этих полезных сведений, память Блейда обогатилась еще двумя или тремя
тысячами слов. Он с удивлением обнаружил среди них довольно много
хайритских, айденских и ксамитских -- "меч", "копье", "армия", "властелин",
"полководец", "война"... Все эти понятия были взяты из варварских языков
северных континентов, что явно свидетельствовало о миролюбии его хозяев.
Впрочем, он в этом не сомневался; ведь Найла, его милая маленькая Найла, не
умела убивать.
Имелись и другие слова, вполне понятные Ричарду Блейду, землянину, но
весьма неясные Арраху бар Ригону, нобилю империи. Энергия, космос,
гравитация, вещество... Названия машин и устройств, некоторые научные
термины... Их было не слишком много -- вероятно, прослушанная странником
лента содержала лишь основы технического языка; однако наличие подобных слов
являлось бесспорным свидетельством уже известного Блейду факта -- культура
южан достигла высочайшего технологического уровня. Несомненно, более
высокого, чем на Земле.
Он раскрыл глаза и снял наушники. Смуглый капитан, услышав шорох,
развернулся к нему вместе с креслом; на его подвижном лице играла улыбка.
-- У нас говорят: изучивший новый язык словно рождается заново... --
произнес пилот, и слова его были понятны гостю. -- Я могу поздравить вас с
рождением?
-- Благодарю. Это чудесное устройство и в самом деле научило меня... --
Блейд изобразил некоторую растерянность.
-- Теперь надо говорить, говорить и говорить, -- пр