ильно, вот так, а вот и ваша комната. Мистер Мур будет дальше по коридору, вторая дверь от вас справа. Я распорядилась подать наверх горячей воды. А вот и ваш саквояж, дорогая,-- сказала она, взяв саквояж из рук Джона и поставив его на какой-то громоздкий предмет меблировки, который, видимо, служил умывальником, судя по тазу и кувшину, который ее хозяйка достала из нижнего шкафчика под столешницей. -- Теперь я оставлю вас, отдыхайте; встретимся за завтраком, дорогая. Дерните за шнурок колокольчика, если вам что-то понадобится. На этом -- Марго разинула рот, когда хозяйка вышла, шелестя нижними юбками и плотно закрыв за собой дверь,-- на этом их разговор и закончился. А она умерла более ста лет назад... Марго вздрогнула, мгновенно захлестнутая ощущением ирреальности всего происходящего. Это было совсем не то же самое, что смотреть старый фильм или даже играть роль в сценической постановке. Скорее это было похоже на то, чтобы шагнуть в чью-то жизнь, полную звуков, запахов и прикосновений, которые, стоит ей моргнуть глазом, все вдруг исчезнут, как лопнувший мыльный пузырь. Но ничего не исчезло. Она осторожно присела на край перьевого матраца. Веревки кровати заскрипели. В комнате пахло сыростью. Газовый рожок тихо шумел внутри матового стеклянного шара на стене. Марго недоумевала, как, черт возьми, его потушить. Она развязала ленты шляпы и сняла ее, затем скинула пелерину и тяжелую шерстяную накидку. Пелерина, некогда белоснежная, теперь стала серой от сажи -- ведь этот дым выходил из угольных каминов. В комнате было холодно и сыро. Никакого тебе центрального отопления. -- И что теперь? -- вслух озадаченно сказала она. Тихий стук в дверь заставил ее встать. Марго стиснула озябшими пальцами свою накидку. -- Кто там? -- Ее голос был слабым и дрожащим. -- Это мистер Мур, мисс Смит. Могу я одну минутку с вами поговорить? Марго, разве что не по воздуху, вмиг пересекла комнату, оказалась у двери и рывком распахнула ее. Он широко улыбнулся, заметив выражение ее лица, и кивнул на газовый рожок: -- Видите сбоку эту небольшую цепочку? Марго вперилась глазами в фонарь. -- Да. -- Дерните за нее один раз, чтобы перекрыть газ. Не задувайте пламя, иначе ваша комната наполнится газом, и мы все умрем весьма неопрятно. Вон что. -- Спасибо. Я... я как раз недоумевала насчет этого. -- Вот и отлично. У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы, прежде чем я покину вас на сегодняшний вечер? У Марго крутились в голове тысячи вопросов, но единственное, что она смогла вымолвить прямо сейчас, было: -- Как мне согреться? Здесь ужасно холодно. Малькольм оглядел комнату: -- Никакого камина. И печки тоже нет. Хозяйка, видимо, боится пожара и правильно делает. Но тут должно быть достаточно пледов в ящике для белья.-- Он кивнул на тяжелый предмет меблировки в противоположном углу комнаты.-- Постелите их один на другой и заберитесь под них. Что-нибудь еще? Марго не осмелилась признаться, что ей отчаянно хочется сказать: "Мне страшно". Поэтому она лишь покачала головой и бодро улыбнулась ему. -- Что же, очень хорошо. Встретимся за завтраком.-- Он наклонился и поцеловал ее в лоб.-- Доброй ночи, моя дорогая. Заприте дверь. Потом он вышел в коридор и исчез в своей комнате. Послышался тихий стук закрываемой двери. Ключ щелкнул в замке. Марго несколько секунд стояла, глядя на полутемный пустой коридор и чувствуя у себя на лбу легкую щекотку при воспоминании о прикосновении губ Малькольма Мура. "Ох, не сходи с ума! Недоставало тебе только влюбиться, как школьнице, в обнищавшего гида по прошлому. Он все равно слишком стар для тебя и считает, что ты сделала глупость, согласившись на это пари. Кроме того, с тебя и так хватит сердечной боли из-за Билли Папандропулоса, чтобы навсегда закаяться и думать о мужчинах". Она закрыла свою дверь и заперла ее, чувствуя, как под ее веками набухают горячие слезы. Ей не хотелось, чтобы Малькольм Мур считал ее глупой. Ей хотелось доказать ему -- и всем прочим,-- что она в состоянии справиться с этой работой. Делать ее, и делать хорошо. Она лежала без сна до глубокой ночи, вслушиваясь в громыхание карет и фургонов по грязным лондонским мостовым и вздрагивая от свистков паровозов. И все время, пока она так лежала, Марго сокрушенно гадала, каким был бы вкус этого поцелуя на ее губах. Будний день в Лондоне завораживал. Малькольм договорился об аренде небольшой квартиры в западной части Лондона, невдалеке, через несколько улиц, к востоку от Гросвенор-сквер, чуть восточнее ультрафешенебельного Гайд-парка в районе Мейфэр Вест-энд, как сказал Малькольм, был тем самым местом, которое около десяти тысяч человек, принадлежащих к британскому "обществу" (примерно полторы тысячи семей), избрали в качестве своего постоянного места жительства в Лондоне. Дома были роскошны, но их архитектура удивила Марго. Большинство из них были скорее секциями многоквартирных зданий, чем отдельными особняками. Чудовищно длинные каменные и кирпичные фасады занимали целые городские кварталы и разделялись на отдельные "дома", принадлежащие каждый одному состоятельному семейству. -- Таков закон,-- объяснил Малькольм,-- принятый после Великого пожара 1666 года. Не только более огнестойкие материалы, но и сам план застройки были предписаны законом, чтобы облегчить борьбу с распространением еще одного подобного пожара. -- Насколько ужасен был тот пожар? Малькольм тихо ответил: -- Выгорела бОльшая часть Лондона. Лишь небольшой уголок столицы уцелел. Одним из благих последствий этого пожара было то, что он, видимо, уничтожил очаги чумы, поскольку с тех пор больше не было ни одной эпидемической вспышки этой болезни. Холера, с другой стороны, все еще остается серьезной проблемой. Марго глазела в безмолвном восхищении на длинные, сочно окрашенные фасады, безупречно чистые тротуары, на леди, подсаживаемых ливрейными лакеями в экипажи, чтобы отправиться наносить утренние визиты. Они были великолепны в своих тяжелых шелках, мехах и роскошных шляпах с перьями. Марго вздохнула, с болью вспомнив о своем костюме воспитанницы благотворительной школы и коротко стриженных крашеных волосах, но не позволила, чтобы это испортило ей удовольствие смотреть, как "настоящая жизнь" проходит рядом. -- Мы находимся достаточно далеко от центра Мейфэра,-- сказал ей Малькольм, как только они расположились в шестикомнатной квартире,-- чтобы остаться незамеченными в наших более скромных нарядах, но достаточно близко от него, чтобы избежать грязи и преступности Ист-энда и позволить мне продолжать играть свою роль независимого джентльмена. -- Вы уже бывали тут прежде? -- В Этой конкретной квартире -- нет, не бывал, но вообще в этом районе -- да. Я предпочитаю поселять моих клиентов-туристов здесь, а не в гостинице, если только они сами не настаивают на обратном. Жить на квартире, покупая овощи и рыбу на рынке,-- это дает лучшее ощущение здешнего быта. Распаковывайте ваши вещи, мисс Смит, и мы приступим к нашей работе. Он поручил Джону нанять экипаж и лошадей на неделю и договорился с хозяйкой, чтобы съестные припасы были доставлены им от торговца с хорошей репутацией. Когда заказанные продукты прибыли, он показал Марго, как приготовить завтрак в английском стиле для выезда за город. -- Мы поедем за город? -- радостно воскликнула Марго.-- Вправду, что ли? Малькольм улыбнулся: -- Вряд ли это будет то, что вы подумали. Упакуйте для меня твидовый костюм, пожалуйста. Вот так, большое спасибо. И захватите вот эти брюки, эту широкую рубашку и пару ботинок для себя. Да, вот этих. Для вас как разведчицы одним из самых полезных знаний будет умение обращаться с лошадьми. Я собираюсь поучить вас верховой езде. Единственная лошадь, на которой Марго когда-либо приходилось сидеть верхом, была деревянной лошадкой на карусели, когда в их штате проходила ярмарка. И то это случилось лишь однажды, потому что ее соседи прихватили ее туда вместе со своими детьми из жалости к ребенку, отец которого тратит большую часть своего заработка на выпивку, а то и на что-нибудь похуже. -- Я ничего не понимаю в лошадях,-- с сомнением в голосе сказала Марго. -- Вы научитесь.-- Веселая улыбка Малькольма сгладила намек на угрозу, содержащийся в этих словах. Лошади, которых нанял Джон -- всего их было четыре -- делились на две отдельные пары. Пока Джон расправлял вожжи на упряжных лошадях, Малькольм объяснил, чем они отличаются. -- Вот эта пара -- кобы, коренастые сильные упряжные лошади, на которых перевозят грузы. Это не самый изящный экипаж, который можно было нанять, но он красивый и очень подходящий для той роли, что я здесь играю. -- Как он называется? -- Двухосный бругхэм с жестким верхом,-- он постучал костяшками пальцев по потолку кареты,-- что поможет вам незаметно переодеваться. Это семейный экипаж восьмидесятых годов девятнадцатого века, очень респектабельный. -- А эти две лошади, что привязаны сзади? -- Они были намного стройнее плотно сложенных упряжных лошадей. -- Это хэки. Самые распространенные лошади для верховой езды, куда менее дорогие и красивые, чем охотничьи, но управлять ими намного проще, и их можно взять в аренду за гораздо более скромную сумму тем, кто не желает кормить лошадь круглый год, платить за стойло, за конюха, за услуги кузнеца... -- Это дорого, да? -- Очень. Вот почему платные конюшни делают такие хорошие деньги, предлагая напрокат лошадей и экипажи. Марго подумала о том, что Конни сказала о классовых различиях, и решила рискнуть задать Малькольму один вопрос. -- А что по-настоящему богатые люди думают о тех, кто берет напрокат лошадей и экипажи? Подвижное лицо Малькольма просияло. -- Отлично, мисс Смит! Как правило, к нам, конечно, относятся свысока. Всякий, кто претендует на принадлежность к обществу, держит собственный выезд -- экипаж и лошадей. Я освобожден от этой обязанности непредсказуемостью моих отлучек в Гондурас и возвращений оттуда. Если у меня когда-либо появится капитал, я намерен арендовать на продолжительный срок небольшой дом, в котором я мог бы принимать гостей. Все мои знакомые в Нижнем Времени советуют мне так и поступить, чтобы держать постоянный штат слуг вместо того, чтобы зависеть от капризов людей из агентств. Марго задумалась о том, сколько это могло бы стоить, но не осмелилась спросить. Это показалось ей ужасно личным вопросом, а она до сих пор чувствовала себя очень неуверенно из-за последствий безобидного поцелуя вчера вечером. -- Раз уж мы упомянули о деньгах, вы помните мою лекцию о монетах? "Ох, не надо..." -- Я... -- Марго отчаянно старалась припомнить, чему Малькольм учил ее во время их последнего визита к Голди Морран, одной из менял ВВ-86.-- Основной единицей служит фунт. Он сокращенно обозначается такой маленькой закорючкой вроде буквы "L". -- А фунт состоит из... Она продиралась сквозь дебри незнакомых терминов. -- Двадцати шиллингов. -- А как называется двадцать один шиллинг? "О Боже, это что-то вроде птицы..." -- Цесарка? Малькольм откинулся на сиденье и прикрыл рукой глаза, не в силах удержаться от смеха. -- Эта ассоциация,-- просипел он,-- безукоризненно логична, в этом я не могу вам отказать. Гинея, Марго. Гинея. -- Гинея,-- угрюмо повторила Марго.-- Двадцать один шиллинг составляет гинею. -- Ну а как еще мы называем двадцать шиллингов, кроме как фунтом? Марго крепко зажмурилась и попыталась вспомнить. Только не королем, там на троне была королева. -- Совереном. -- Или квидом -- на сленге. Из чего он сделан? -- Из золота. И полсоверена тоже! -- торжествующе добавила она. -- А половина половины? Еще что-то, тоже королевское. Но что именно, она не могла припомнить. Она беспомощно воздела вверх руки. -- Крона. Пять шиллингов составляют крону, или, на сленге, "быка". Марго тяжело вздохнула. -- Крона. Четверть соверена -- это крона. Потом есть еще полкроны, или два с половиной шиллинга.-- У нее разболелась голова. -- Два шиллинга -- это... -- Я не знаю,-- жалобно взмолилась Марго.-- У меня голова трещит! Малькольм достал из жилетного кармана карточку, явно написанную от руки стальным пером, макаемым в чернильницу. -- Изучи это. Если ты забудешь и тебе придется посмотреть в эту карточку, пожалуйста, объясни, что ты -- недавно осиротевшая американская девушка, у которой есть английский опекун, и ты просто не можешь все это правильно запомнить, потом похлопай глазами и прими беспомощный вид, и тогда лавочники, наверное, из кожи вон полезут, чтобы тебе помочь. Марго просто не могла этого вынести. Она расхохоталась, увидев диковинную гримасу, которую состроил Малькольм. Он улыбнулся и протянул ей карточку. Марго принялась изучать все остальные денежные единицы -- флорины, пенсы, гроши, пенни, фартинги и все прочие -- в куда лучшем настроении, чем прежде. Лошади, как убедилась Марго, были ужасно хитрыми тварями. Переодеться в тесной карете -- это были сущие пустяки по сравнению с необходимостью иметь дело с животным, весящим полтонны и пугающим ее до смерти всякий раз, когда оно тихо фыркало прямо в ее рубашку. -- Прекрасно,-- терпеливо сказал Малькольм, когда она наконец сумела взнуздать лошадь, не лишившись при этом пальцев,-- проделай это еще раз. Она зажмурилась, собрала все свое терпение до последней крошки и сняла уздечку. Затем повторила всю эту устрашающую процедуру снова. Они занимались этим уже битый час, а она все еще даже не надела на лошадь седло, не говоря уже о том, чтобы взобраться на ее спину. Урок верховой езды начался с необходимости выучить еще один сводящий с ума набор терминов: холка, щетка, аллюры, удила, подпруги, краги, недоуздок... "О Боже, и как мне только могло взбрести в голову, что разведка прошлого окажется полегче колледжа?" Но даже ей была ясна практическая необходимость освоить управление хотя бы самыми основными транспортными средствами -- от доисторических до автомобилей массового производства. Марго в конце концов научилась вставлять удила и надевать уздечку, крепить седло, затем провела двадцать минут, водя своего хэка на поводу, чтобы научиться отличать друг от друга его разные аллюры и понять, как нелегко управлять лошадью с земли. К тому времени, когда она смогла выдержать экзамен, она уже валилась с ног, а пальцы на ногах и руках и кончик носа онемели от холода. -- Может, нам сделать перерыв на ленч,-- предложил Малькольм,-- а потом попробовать первый раз проехаться верхом? "Ох, слава Богу". -- Дай остыть своему коню, поводи его шагом взад-вперед по дорожке минут пять, пока Джон расстелет одеяло. Затем мы напоим его и сами немного отдохнем. Хорошо хоть Малькольм шел рядом с ней, пока она вела коня в поводу. За ними мягко шлепали по грунту лошадиные копыта Марго немного осмелела и уже не так боялась расспрашивать Малькольма. -- А зачем нам нужно давать ему остыть? Тут и так чертовски холодно! -- Всякий раз, когда вы заставляете лошадь работать, ей нужно потом дать поостыть. Особенно в холодную погоду. Перегретая лошадь, если ее должным образом не выводить, легко может подхватить смертельную простуду. Лошади -- чрезвычайно деликатные создания, подверженные самым разным хворям и несчастным случаям. Ваша жизнь в буквальном смысле слова зависит от того, сколь тщательно вы ухаживаете за лошадью. Обращайтесь с ней бережнее, чем с самой собой. Лошадь должна быть напоена и накормлена прежде, чем вы сами даже посмеете подумать о еде и отдыхе. В противном случае вы рискуете остаться без лошади. Это было разумно. Это было также удивительно похоже на лекцию Энн Уин Малхэни о том, как нужно ухаживать за своим огнестрельным оружием. "Держите его в чистоте. Особенно если вы пользуетесь черным порохом. Каждый раз после стрельбы чистите оружие. Черный порох и старинные капсюли-воспламенители вызывают коррозию. Тщательно чистите ваше оружие, или оно станет бесполезным -- и это может произойти быстро. Никогда не доверяйте свою жизнь нечищеному оружию". -- Маль.. мистер Мур,-- поспешно поправилась она,-- вы носите с собой какое-нибудь огнестрельное оружие? Он быстро посмотрел на нее. -- Что побудило вас задать этот вопрос? -- Просто вы говорили совсем как миссис Малхэни: насчет того, что нужно держать оружие чистым, или его нельзя будет использовать. Поэтому я и заинтересовалась. -- Джентльмена не принято спрашивать: "Сэр, вы не вооружены?" Раз уж об этом зашла речь, то да. Я никогда не отправляюсь в Лондон, не говоря уже о других местах, не имея при себе хорошего револьвера. -- Разве это не запрещено? Его губы слегка искривились. -- Пока еще нет. Вон оно что. -- Есть очень немного вещей в культурах Нижнего Времени,-- со вздохом сказал Малькольм,-- которые несравненно предпочтительнее всего этого вздора Верхнего Времени. Отношение к самообороне -- одна из них. Давайте-ка повернем обратно, вы не возражаете? Я полагаю, лошадь достаточно остыла. Марго повернула лошадь, и они вернулись к нанятому экипажу, где она подвязала поводья и накинула на круп животного теплое одеяло. Затем она напоила его из ведерка, которое принес Джон. -- Благодарю, Джон,-- улыбнулась она. -- Мое почтение, мисс. Марго улыбнулась, но воздержалась от замечаний, поскольку они должны были по возможности оставаться "в своих ролях", чтобы избежать накладок. Ленч был простой, но добротный: ломти говядины и сыра на хрустящих булочках и красное вино в тяжелых кружках. Джон развел жаркий костер и расстелил одеяло для своих "хозяев". Марго отдыхала, закутав плечи тяжелым плащом и склонившись над костром, чтобы не замерзнуть. Сквозь сплетение голых сучьев над их небольшим костерком были видны проносящиеся мимо облака. Она не смогла определить, под каким именно деревом они устроили ленч, но солнечный свет, пробивавшийся сквозь паутину мелких веточек и сучьев, был чудесен. -- Здорово. Тишину нарушила птичья трель. Одна из лошадей тихонько фыркнула и, задремав, переступила задней ногой. Марго так устала, что едва удержалась от соблазна просто закрыть глаза и тоже уснуть среди глубокой тишины, лишь оттеняемой птичьим пением. Где-то очень, очень далеко Марго слышала людские голоса, но слова были неразличимы на таком расстоянии. И кроме этих голосов, еле слышный шум проходящего вдалеке поезда. Марго никогда прежде не представляла, что мир мог быть таким тихим до появления автомобилей и реактивных самолетов. -- Вы готовы к уроку верховой езды? Марго открыла глаза и увидела, что Малькольм, улыбаясь, глядит на нее сверху вниз. -- Да, мистер Мур, полагаю, что я готова. -- Отлично.-- Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Марго вскочила на ноги, отдохнувшая и готовая справиться с чем угодно. "Сегодня,-- сказала она себе,-- я стану наездницей". У лошади, разумеется, были совсем иные намерения. Свой первый важный урок относительно верховой езды Марго получила менее чем через пять минут. После того как ты падаешь на землю, тебе нужно снова забраться в седло. С бешено колотящимся сердцем она попробовала снова. На этот раз она сначала проверила, как затянута подпруга,-- то, чему учил ее Малькольм перед ленчем и что она с тех пор успела забыть,-- и лишь затем взобралась в седло. На этот раз седло не сползло набок. Она вновь позволила себе нормально дышать и мертвой хваткой вцепилась в луку седла. -- Ладно, я сижу. Что теперь? Малькольм в это время был занят тем, что седлал свою собственную лошадь. Марго вдруг почувствовала, что она страшно завидует тому, как легко он взлетел в седло и словно слился со своим скакуном. -- Следуйте за мной и делайте то же, что и я. Он начал с того, что резко ударил каблуками по брюху лошади. Марго тоже попыталась это сделать. Ее хэк лениво тронулся с места, всем своим видом показывая: "На мне сидит новичок". -- Это сработало! -- Ну конечно, это сработало,-- рассмеялся Малькольм. Он придержал поводья, пропуская ее вперед.-- Пятки вниз, носки внутрь. -- Ой! Это больно! -- И не забывай сжимать ему бока бедрами. Но руки пусть будут расслабленными. Ты же не хочешь поранить ему рот удилами. "А как насчет моих синяков и ссадин?" Помнить сразу о всех этих пятках, носках, бедрах и руках, одновременно при этом управляя поводьями и держась в седле, оказалось нелегкой задачей, выматывающей все нервы. Через десять минут Марго уже была насквозь мокрой и глубоко несчастной. Однако лошади, похоже, не было до этого никакого дела. -- Езжай прямо вперед,-- бросил ей Малькольм через плечо.-- Я некоторое время поеду сзади. Он стал объезжать ее, чтобы пристроиться позади. Лошадь Марго попыталась следовать за ним. Девушка натянула поводья, наверное, слишком сильно и послала свою лошадь прямо в живую изгородь. Ей удалось направить своего хэка прямо по дорожке лишь после того, как она несколько раз пересекла ее из стороны в сторону. В конце концов она сумела держаться правильного направления. -- У вас прекрасно получается,-- донесся сзади голос Малькольма.-- Сядьте чуть прямее. Вот так, хорошо. Носки внутрь. Пятки вниз. Вот так лучше. Локти расслаблены, кисти расслаблены. Отлично. Немного подберите поводья. Если он сейчас рванет, то он закусит удила, и тогда его не остановишь. Держите поводья твердо, но не натягивайте их. -- Если он рванет? -- спросила Марго.-- С чего это вдруг? -- Просто с лошадьми такое бывает. Это называется "лошадь понесла". Они очень пугливы. Испугать лошадь может все что угодно. Не так зашуршавший лист. Какой-то шум. Неожиданное движение или цвет. Или же лошадь может испугаться чего-то определенного. Зонтика. Поезда. Садовой скамейки. -- Великолепно. Я сижу здесь, так высоко, на животном, способном взвиться, увидя чью-то тень? -- Абсолютно точно. Напрягите бедра. Пятки вниз. Ох... Спустя полчаса Малькольм разрешил ей пустить лошадь рысью. Стало еще хуже. Этот аллюр сотрясал ее с головы до пят. Учась ехать рысью, она натрудила мышцы бедер почти до судорог. Он скомандовал ей снова перейти на шаг, чтобы она немного отдохнула. -- Как мне это надоело! -- Вы так говорите лишь потому, что мы еще не пробовали легкий галоп,-- улыбнулся Малькольм. -- А когда мы этим займемся? На следующей неделе? Малькольм рассмеялся: -- Терпение, мисс Смит. Терпение. Нельзя летать, не умея правильно махать крыльями. Ну а теперь снова рысь. Марго еле удержалась от стона и послала лошадь крупной рысью, которая вытрясала из нее все внутренности. Она сбилась с ритма, привставая на стременах не в той фазе подъема лошадиной холки, и ей стало еще хуже. Она попрыгала в седле пару шагов, прежде чем снова попасть в такт ритмичному подъему и опусканию крупа. В конце концов Марго научилась и этому. -- Хорошо,-- сказал Малькольм, поравнявшись с ней,-- посмотрим, пойдет ли эта коняга галопом. Малькольм хмыкнул и послал свою лошадь вперед бедрами, коленями и каблуками. Он пригнулся вперед... И унесся прочь под грохот копыт. С опозданием Марго пнула свою лошадь, понуждая ее идти быстрее. Еще секунду назад они тряслись на этой ужасной рыси. В следующий миг Марго летела. -- Ох! Это было чудесно. Она спохватилась, что улыбается, как идиотка, когда ее лошадь поравнялась с лошадью Малькольма. -- Эй! Он оглянулся и улыбнулся: -- Так лучше? -- У-у-х! -- Так и думал, что вам это понравится! -- Это... это просто класс! -- Она ощущала полноту жизни всем своим телом, до кончиков пальцев ног. Лошадь двигалась под ней в ровном слаженном ритме, живые изгороди по сторонам со свистом проносились мимо, ветер хлестал в лицо. -- Лучше подтяни поводья, прежде чем мы вылетим на перекресток. Марго не хотелось осаживать лошадь и ехать обратно. Совсем осмелев, она ударила пятками в бока коня, разгоняя его еще сильнее. Тот пустился в галоп, от которого у нее перехватило дыхание и закружилась голова. С сияющими глазами она проскочила дорожку и вылетела на перекресток... И чуть не врезалась в тяжелую карету, запряженную четверкой взмыленных лошадей. Марго вскрикнула. Ее конь испугался и шарахнулся в сторону, едва не выбросив ее из седла. Затем он на всем галопе ринулся на полузатопленный луг. Марго натянула поводья. Но конь ничуть не сбавил скорости. Она потянула сильнее, и снова без толку. Леденящие брызги насквозь промочили ее брюки. Осколки льда вдребезги разлетались под копытами ее коня. Затем Малькольм подскакал к Марго и наклонился вперед. Железной хваткой он ухватился за ее поводья. Ее конь замотал головой, стараясь вырваться, затем перешел на рысь. Наконец они остановились. Малькольм сидел на своей лошади, весь белый от гнева. -- ВОН ИЗ СЕДЛА! Отведи лошадь обратно! Марго сползла на землю. У нее подкашивались ноги, и она едва не свалилась навзничь в грязную, полузамерзшую воду. Ей хотелось разреветься. Вместо этого она схватила поводья и повела лошадь обратно к перекрестку. Малькольм снова пустил своего коня в карьер, обдав ее грязью с головы до ног. Это оказалось для нее последней каплей. Марго беззвучно разрыдалась. Она была в ярости, несчастна и сконфужена до крайности. Малькольм остановился далеко впереди и стал о чем-то разговаривать с кучером той кареты, в которую она чуть было не врезалась. Саму карету испугавшиеся лошади стащили с дороги. -- О нет,-- взмолилась она.-- Что, если кто-нибудь ранен? -- "Ах, какая я идиотка..." Она даже не могла заставить себя посмотреть на кучера, когда она проковыляла мимо него, выводя свою лошадь обратно на дорожку. Когда Малькольм проехал мимо нее, снова в седле, ехал он медленно, но даже не подал виду, что заметил ее присутствие. Когда она наконец добралась до их кареты, Малькольм ожидал ее там. -- К счастью,-- сказал он таким же ледяным тоном, как вода в ее ботинках,-- никто не был покалечен. Теперь снова садитесь на вашу лошадь и на этот раз делайте точно то, что я вам скажу. Она вытерла с лица грязь и слезы тыльной стороной ладони. -- У м-меня ноги мокрые. И замерзли. Малькольм достал сухие носки. Она переобулась, затем устало забралась обратно в седло. Остаток дня прошел в холодном молчании, нарушаемом лишь отрывистыми поучениями и приказами Малькольма. Марго научилась управлять лошадью на легком галопе и карьере. К закату она смогла удержаться на коне, когда Малькольм намеренно заставил его взвиться на дыбы, шарахнуться в сторону и понести. Это был успех, он достался ей нелегко, и ей следовало бы гордиться собой. Но она чувствовала себя несчастной, избитой и измученной. Все, что не онемело от холода, нещадно болело. Джон участливо наполнил для нее ведро, чтобы она могла смыть с себя грязь. Воду он нагрел на костре. Ее пальцы словно огнем обожгло, когда она погрузила их в горячую воду. Наконец она с отвращением снова напялила на себя это ужасное нижнее белье, форменное платье и фартук. Затем ей пришлось еще раз прочитать показания АПВО, определить свое местонахождение по звездам и ввести данные в свой личный журнал. Когда Малькольм позволил ей снова забраться в карету для возвращения в город, она уткнулась лицом в боковую подушку и притворилась спящей. Малькольм устроился рядом с ней,, пока Джон укладывал багаж и зажигал каретные фонари, и затем они тронулись в путь в темноте. Для первого дня, проведенного в Нижнем Времени, это был в лучшем случае сомнительный успех. Они ехали в полном молчании примерно полчаса. Затем Малькольм спросил: -- Мисс... Марго. Вы спите? Она издала какой-то придушенный звук, который должен был означать "ага", но прозвучал скорее как мяуканье кота, испуганного пылесосом. Малькольм некоторое время неподвижно сидел в темноте, не зная, как утешить Марго, затем решился и обнял ее за плечи. Она повернулась и уткнулась лицом ему в грудь, как следует намочив слезами его твидовую куртку в перерывах между всхлипами. -- Ш-ш-ш... Когда напряжение разрядилось -- к тому же Марго твердо знала теперь, что Малькольм простил ее,-- ее охватило крайнее изнеможение. Она задремала, убаюканная покачиванием кареты на неровной дорожке, теплом обнимающей ее руки Малькольма, биением его сердца рядом с ее ухом. Последним ощущением, еле дошедшим до ее сознания в темноте, был запах его кожи, когда он нагнулся и легонько поцеловал ее волосы. * * * Ничто в прошлой жизни Марго не подготовило ее к тому, что она увидела в Ист-энде. Ни вечно пьяный и избивавший ее отец, ни преступность и насилие в Нью-Йорке, ни даже постоянно показываемые по телевидению изображения голодающих, оборванных жителей третьего мира, которыми то и дело бомбардировали зрителей разные благотворительные организации, отчаянно старавшиеся отодвинуть глобальную катастрофу. -- Боже мой,-- снова и снова шептала Марго.-- Боже мой... Они вышли утром очень рано. Малькольм сунул револьвер в кобуру под своим сюртуком и положил в карман жестяную коробочку, завернутую в вощеную бумагу, затем попросил Джона подвезти их к низовьям Темзы, неподалеку от знаменитых лондонских доков. Эти доки представляли собой вырытый в районе Уоппинга прямоугольный бассейн, заполненный речной водой. Город окружал их со всех сторон. Узкие грязные улочки подходили прямо к причалам, где стояли на приколе пароходы и парусники. Они взяли пустую ручную тележку, раздобытую Джоном, и отправились пешком в предрассветную стужу. Старые ботинки и шерстяные неглаженые брюки, которые надела Марго, натирали ей ноги. Ее рваная блуза и поношенная гороховая куртка едва защищали от холода. Иногда между строениями проглядывала река, пока они проходили мимо вонючих таверн Уоппинга с их выступающими на улицу окнами-эркерами. Матросы отпускали вслед каждой проходящей женщине такие шуточки, что Марго еще глубже пряталась в свою мальчишескую одежду, отчаянно радуясь, что для нее выбрали этот маскарад. "О'кей, значит, они были правы". Ей не обязательно быть от этого в восторге, но она может сойти за мальчика. К счастью, никто из матросов пока что не взглянул на нее дважды. Малькольм вел ее к берегу реки, где вонь от обнажавшихся в отлив участков речного дна была ужасающа. Они наблюдали за совсем юными мальчишками, рывшимися в замерзающем иле; большинство из них были босы. -- Бродяжки,-- тихо объяснил он.-- Они выискивают куски железа или угля, все, что они могут продать за несколько пенсов. Большинству детей полагается ходить в школу, но беднейшие часто пренебрегают этим, как видите. Раньше здесь была куда более жесткая конкуренция, пока не были приняты законы об обязательном школьном обучении. По субботам берега кишат голодными ребятишками. Одна романтическая иллюзия за другой вдребезги разбивалась на этой холодной дороге. -- А кто вон там? -- спросила она, показывая на лодку посередине реки, с которой свисали длинные сети.-- Рыбаки? -- Нет. Мусорщики. Они ищут упавшие в воду ценные предметы, в том числе мертвые тела, которые они могут сбагрить за деньги, или другие вещи, имеющие рыночную стоимость. -- Трупы?! -- не веря своим ушам, воскликнула Марго.-- Бог ты мой, но, Малькольм... -- Она прикусила язык.-- Простите. -- Пока вы одеты мальчиком, это не такая уж серьезная ошибка, но я все же предпочитаю, чтобы вы обращались ко мне "мистер Мур". Люди будут считать вас моим учеником. Здесь вы уже видели достаточно. Нам нужно добраться до Биллингсгет, прежде чем там окажется слишком много народа. -- Биллингсгет? -- Биллингсгетский рынок,-- объяснил Малькольм, когда они подошли к водовороту тележек, фургонов, бочек, лодок и людей.-- Королевская хартия дарует Биллингсгету монопольное право на оптовую торговлю рыбой. Вонь и гвалт были невероятны. Марго хотелось задержать дыхание и заткнуть уши. Им пришлось толкаться среди сотен уличных торговцев, покупающих свой товар на сегодняшний день. Ливрейные слуги из хороших домов, обычные домохозяйки из нижнего класса и поставщики рыбы в рестораны, а также перекупщики, которые повезут партии рыбы за город для продажи,-- все сражались друг с другом за сегодняшний улов. -- Лососина -- это для Белгравии,-- прокричал Малькольм, перекрывая гул толпы,-- а селедка -- для Уайтчепеля! -- А что нужно нам? -- Угри! Угри? После того ужина в "Радости эпикурейца" биллингсгетские угри оказались для нее еще одним жестоким шоком. Малькольм наполнил их тележку самым отвратительным липким месивом, которое Марго приходилось в жизни видеть. Вареные угри в желе были переложены из огромных эмалированных тазов в глиняные горшки. У другой торговки они приобрели горячие пирожки с толченым картофелем и некоторое количество подозрительной зеленой жижи, которую эта крикливая рыбачка называла "подливкой". Малькольм торговался, чтобы сбить цену, на таком жаргоне, от которого уши вяли. Язык, на котором изъяснялась рыбачка, мог посрамить самые забористые выражения из тех, что Марго приходилось слышать на улицах Нью-Йорка,-- когда она вообще могла разобрать, что эта женщина говорит. Малькольм погрузил пирожки на тележку, разложив их на поставленных одна на другую дощечках и укутав всю стопку шерстяной тряпкой, чтобы они не остыли. Марго, получив приказ обращать внимание на детали, постаралась запомнить все, что она видела, но впечатлений было так много, что все они слились в одно сплошное пестрое месиво. Наконец они выбрались из пропахшего рыбьей чешуей Биллингсгета и оказались на городских улицах. На запруженных народом мостовых Уоппинга Малькольм удивительно успешно распродавал угрей и пирожки. Но в красочном зазывном монологе Малькольма Марго едва понимала одно слово из четырех. Марго закатила глаза. -- Надо же. Жуть какая. Неужто кто-нибудь может все это запомнить? И из чего хоть делают эту жижу? -- спросила Марго, показывая на зеленую "подливку" на тележке. -- Соус из петрушки. -- Соус из петрушки? А-а. А я-то никак не могла сообразить, что бы это могло быть.-- Она мысленно рисовала себе картины некой рыбачки-кокни, выращивающей плесень в чанах и добавляющей желатин. -- На самом деле он очень неплох. Не хотите ли попробовать нашего товара? Марго страшно проголодалась. -- О нет, спасибо. Малькольм все равно разрезал один пирожок и намазал его соусом из петрушки. -- Вам необходимо поесть. День сегодня холодный, а мы проведем на улицах много времени. Она зажмурилась -- и откусила кусок. Затем изумленно посмотрела на Малькольма: -- Эй, а ведь совсем неплохо! Тот улыбнулся и с жадностью проглотил свой пирожок. -- У вас слишком цветущий вид. Немного втяните щеки. Вот так лучше... -- Он зачерпнул пригоршню грязи и мазнул ею одну щеку Марго.-- Да, вот так сойдет. Марго задержала дыхание. Грязь воняла. Он живописно измазал свою одежду и затем вымыл руки из бутылки, стоявшей на дне тележки. -- Наша следующая остановка -- в Уайтчепеле. Будьте внимательны -- это опасный район. Дороги Уайтчепеля оказались на удивление широкими и до последнего дюйма забитыми фургонами и возами. Но позади главных улиц... Самые запущенные трущобы Лондона представляли собой лишенное солнечного света скопление узких переулков, кривых, опасных улиц и двориков, на истоптанной грязной земле которых ничего не росло. Перенаселение заставило некоторых людей ютиться на захламленных лестницах. Грязь и глина хлюпали под ногами. Повсюду, куда ни смотрела Марго, она видела оборванных, грязных людей: спящих на ступеньках лестниц, на кучах мусора, в комнатах, двери которых настолько просели и плохо закрывались, что ей были видны пьяные мужчины и женщины, храпящие вповалку на ветхом тряпье. Вонь стояла ужасная. То здесь, то там мужчины и женщины открыто мочились на улицах. Марго прошептала: -- Не здесь ли Джек... Он оборвал ее: -- Нет пока, это случится позже в этом году. В августе. Марго вздрогнула и впилась взглядом в патлатых, неряшливых женщин, гадая, какая из них может стать жертвой знаменитого убийцы-маньяка. От этой мысли ей стало неуютно. Она живо припомнила жестокие слова Кита Карсона, которыми он оценил ее шансы остаться в живых в этих трущобах. "Ну ладно,-- нехотя признала она,-- тут ты оказался прав". Малькольм продал несколько угрей, в основном сонным женщинам, от одежды которых все еще разило их предыдущими ночными клиентами. Повсюду вонь человеческих испражнений, дешевого джина и гниющих отбросов поднималась над землей удушливым смрадом. -- Неужели все женщины в Уайтчепеле -- проститутки? -- прошептала Марго. Малькольм отрицательно покачал головой: -- Не все.-- Потом осторожным шепотом добавил: -- В Лондоне около восьмидесяти тысяч шлюх, большинство из них стараются избежать голодной смерти.-- Теперь Марго смогла оценить это утверждение по достоинству, как она не смогла бы сделать это всего два часа назад. -- Они так и остаются проститутками? -- Некоторые да, многие нет. Множество женщин ведут "веселую жизнь", как принято называть проституцию, лишь до тех пор, пока им не удается найти лучше оплачиваемую работу. К северо-западу отсюда, скажем, в районе Спитлфилдз, женщина может найти работу на швейных фабриках. Если ей не приходится кормить слишком много ртов, то тяжким трудом она сможет обеспечить себе существование, не возвращаясь снова на панель. Они посмотрели на зевающую четырнадцатилетнюю девочку, которая с интересом осматривала Марго, оценивая "молодого человека" как возможного клиента даже в столь ранний утренний час. Она переключила внимание на Малькольма и улыбнулась. -- Покувыркаемся за пирожок? Малькольм лишь покачал головой, и девчонка начала осыпать его отборной бранью. Марго испытывала одновременно восторг и отвращение. Ей казалось, что она шагнула в живую пьесу, автор которой еще не придумал, чем эта пьеса должна кончиться. "Изучай свою роль, изучай окружение". Для того-то Кит и Малькольм отправили ее сюда: поучиться. -- Когда сразу столько женщин занимаются этой профессией,-- задумчиво спросила Марго,-- разве между ними не возникает свирепая конкуренция? -- Д-да... в некотором смысле. Официально, как вы понимаете, секс считается крайне вредным для здоровья. Ведущим к истощению физических и душевных сил. Но в глубине души наш щегольски одетый викторианский джентльмен считает секс своим прирожденным правом, и всякая женщина более низкого происхождения по сравнению с его собственным -- для него законная добыча. В Лондоне проживает несколько миллионов душ, вспомните, не говоря уже о моряках. Не забудьте заглянуть в одиннадцатитомные личные воспоминания под названием "Моя частная жизнь", когда мы вернемся в библиотеку станции. Они теперь доступны на компьютере. Вы увидите, что они... проливают свет на викторианские нравы. -- Что происходит дальше со всеми этими женщинами? Когда они становятся слишком стары или больны, чтобы работать? -- Некоторые из них обращаются за помощью в Госпиталь Магдалины. -- Госпиталь Магдалины? -- Южнее Темзы,-- тихо рассказывал Малькольм, пока они катили вперед свою тележку,-- расположены четыре разных благотворительных учреждения, если их можно так назвать. Бедлам -- Вифлеемский госпиталь -- предназначен для душевнобольных. Старый Брайдуэлл некогда был школой для обучения подмастерьев, но он превратился в ужасную тюрьму. В конце концов новая школа была пристроена к зданию тюрьмы, чтобы обучать там законных подмастерьев. Ученики Брайдуэлла всем известны своими хулиганскими нравами, они терроризируют весь город. Затем, здесь проживают воспитанницы Ламбетского приюта для девочек-сирот, они носят пурпурные форменные платья, и, конечно, в серой форме -- пациентки Госпиталя Магдалины для совращенных девушек и проституток. Многие девушки, нашедшие приют в этом госпитале, все равно сходят с ума от неизлечимого сифилиса. Марго содрогнулась от этих слов. Она выросла, считая чудеса медицины чем-то само собой разумеющимся. Сколько же нужно времени, чтобы "социальный недуг" разрушил человеческий мозг, довел до безумия? Пока она старалась все это переварить, они распродали угрей и пирожки и стали постепенно продвигаться на запад. И тут, удивив ее внезапностью перемены, над безотрадной линией крыш Уайтчепеля замаячил купол собора Святого Павла. Они вдруг оказались в самом сердце залитого ярким солнечным светом Сити, где в Мэншн-Хаус правил лорд-мэр. Марго, разинув рот, глазела на роскошные кареты, которыми были битком забиты узкие улицы. -- Поразительно,-- сказала она, поглядев назад на дорогу, по которой они пришли сюда.-- Трудно поверить в столь резкую перемену. -- Да. Это ошеломляет, верно? Однако передышка длилась недолго. Миновав Линкольнз-Инн, они снова очутились в мире темных просевших крыш, нависающих одна над другой. Яркий солнечный свет, оставленный ими позади, казалось, отделяли от этих мест многие мили и века. -- Как они могут жить и работать рядом с такой нищетой и ничуть не беспокоиться об этом? Малькольм посмотрел на нее долгим, пронзительным взглядом. -- Они просто не хотят этого замечать. В конце концов были предприняты некоторые усилия, чтобы исправить положение, особенно после того, как Красный Джек заставил широко обсуждать условия жизни в Уайтчепеле. И Армия Спасения начала свою деятельность здесь несколько лет назад, так что есть некоторая... -- Он оборвал фразу и начал браниться себе под нос.-- Проклятие, я и не заметил, как мы свернули с Черинг-кроссроуд. Теперь не зевай. Мы забрели в Сент-Джайлз. Они оказались на "кольцевой развязке", называвшейся "Семь циферблатов", только вот никакого движения по этому кольцу не было -- ни пешеходов, ни экипажей. В центре кольца возвышалась часовая башня с облупившейся штукатуркой, увенчанная семью циферблатами. От башни, подобно спицам колеса, разбегалось семь темных переулков, разделявших запущенные, грязные дома и внутренние дворики. Марго с Малькольмом забрели в трущобы, по сравнению с которыми Уайтчепель казался чуть ли не роскошью. Ядовитые испарения поднимались от зданий, подобно туману повисая над просевшими крышами. Осколки бутылок из-под джина усеивали грязную землю. Под толщей замерзшей грязи, должно быть, скрывались булыжные мостовые. -- Малькольм... -- У нее возникло такое чувство, что пустые окна -- многие из них были без стекол -- смотрят на нее злобным взглядом. -- Эти семь улиц -- самое опасное место во всем Лондоне. Почаще оглядывайся, пока мы не отойдем отсюда на приличное расстояние. Из сумрака темных унылых улочек грубые оборванные мужчины, прищурясь, следили за ними. Марго зорко оглядывала все вокруг, сожалея, что нельзя пуститься бежать. "Ты сама сумеешь справиться с этим, как настоящая разведчица. Это та самая профессия, которой ты просила научить тебя Кита Карсона". В ту минуту Марго почти готова была променять все это на еще одну взбучку от своего отца. Почти. И вдруг она заметила вороватое движение в темном углу и проблеск стали. Человек, обхвативший ее сзади, приставил лезвие бритвы к ее горлу. Она замерла, сдержав готовый вырваться крик. Еще два бандита выросли перед Малькольмом словно из-под земли. Марго потрясенно осознала: "Они моложе меня!" От ощущения острой стали у горла Марго задрожала. Напавший на нее плотнее обхватил ее за талию. -- Глянь-ка, он еще не бреется.-- Дыхание парня было зловонным.-- Поучить его, что ли? Два других парня улыбнулись. Их опасные бритвы зловеще поблескивали. Малькольм стоял между ними, став вдруг каким-то очень уж спокойным: -- Не дергайся, дружок. Может, позволим ему побриться самому? Пока Марго пыталась понять, чего именно он потребовал, Малькольм потянулся к кошельку у себя на поясе. -- Давай по-быстрому,-- сказал схвативший ее парень. Он перевел взгляд с Марго на Малькольма, возившегося с завязками кошелька. Марго действовала молниеносно. Схватив напавшего на нее за запястье, она повернулась к нему лицом, отвела зловещее лезвие от своего горла, захватила в горсть его мошонку и сдавила. Парень заорал. Она продолжила поворот, заводя его руку за спину, и ударила ногой сзади под коленку. Тот полетел на землю с хрипящим стоном и скорчился в грязи, держась за промежность. Марго развернулась... Малькольм побледнел как полотно. -- Ты, маленькая дурочка... Прежде чем остальные два парня успели пошевелиться, из переулка вышел огромный верзила и отодвинул их в сторону. -- Ты ранил моего мальчика,-- сказал он, уставясь на Марго. Дубинка в его руке была толщиной с бедро Марго. Его плечи были вдвое шире, чем у Малькольма. Человек был одет в толстое шерстяное пальто, доходившее ему почти до коленей. Грубые рабочие брюки и низкие стоптанные туфли дополняли облик настоящего уличного громилы. Он ухмыльнулся Марго.-- Сначала я расшибу тебе башку.-- Верзила облизнул грязные губы.-- Потом мои племянники распотрошат то, что останется. Марго вдруг заметила и другие чумазые рожи, наблюдавшие из полумрака за происходящим с нечеловеческим любопытством. Малькольм ругнулся и попятился прочь от этой троицы, повернувшись так, чтобы они не смогли увидеть, как он извлекает свой револьвер из скрытой под одеждой кобуры. Громила, стоявший посередине, замахнулся своей дубиной... И бросился на нее. Так быстро, что Марго даже не успела вскрикнуть. Малькольм выстрелил трижды и нырнул в сторону. Одна пуля попала громиле в правую лодыжку. Несостоявшийся убийца вскрикнул и рухнул навзничь, распластавшись в грязи. Мальчишки врассыпную бросились по улице наутек. Малькольм кошачьим прыжком развернулся на месте и схватил Марго за запястье, увлекая ее в противоположную сторону. Они стремглав пробежали всю грязную вонючую улицу и оказались у церкви Сент-Джайлз. Малькольм нырнул в вонючий, заросший бурьяном церковный двор и потащил Марго за щербатый могильный камень, крепко зажав ей рот ладонью. Они ждали, их сердца бешено колотились, но Марго не услышала никаких звуков приближающейся погони. -- Перезаряди это,-- отрывисто бросил Малькольм, сунув ей в руки револьвер и жестянку из своего кармана. Он крадучись выбрался с кладбища и подполз к ограде церковного двора, внимательно оглядывая дорогу, по которой они прибежали сюда. Марго тупо глядела на револьвер. Жестянка была тяжелой. В ней что-то звякало. Она и понятия не имела, как перезаряжают такие револьверы. Он совсем не был похож на те, из которых учила ее стрелять Энн Малхэни. Она все еще глазела на него, как идиотка, когда Малькольм вернулся. Он взял револьвер -- и вдруг разразился немыслимой бранью. Она и подумать не могла, что он способен употреблять подобные выражения. -- Ты не перезарядила его! У нее защипало под веками. -- Я... -- Сначала ты откалываешь идиотский номер, затевая драку с этим уличным бродягой... -- Но он нас грабил! Гневный пыл Малькольма сменился ледяной холодностью. -- Я хотел отдать ему эти чертовы деньги! Бог ты мой, там было-то всего несколько пенсов! Ты чуть не угробила нас обоих, а мне пришлось идти на риск и стрелять в этого громилу... -- Ты даже не пытался убить его! Если бы она таким тоном попробовала пререкаться со своим отцом, он бы изукрасил ей синяками половину физиономии. Малькольм не ударил ее. Вместо этого его голос вдруг стал таким же ледяным, как осклизлый камень, за которым она укрывалась. -- Мы не вправе стрелять во всякого, кто нам не понравится. Выйти живым из смертельной потасовки, не убив никого,-- вот в чем состоит работа разведчика прошлого. Если бы Британские Врата открылись прямо сейчас и через них шагнул Кит, я бы сказал ему, чтобы он отправил тебя обратно в тот жалкий маленький городишко, в котором ты выросла. Дай мне эти чертовы патроны. Дрожащей рукой она протянула ему жестянку. Малькольм выдернул шнурок, открыл выдвижную крышку и высыпал три патрона в ее ладонь. -- Ты зарядишь этот револьвер прямо сейчас. Потяни наверх этот рычажок. Из-за жгучих слез у нее все расплывалось перед глазами, но она сумела отщелкнуть рычажок вверх. Вся верхняя часть револьвера откинулась вперед и вниз, открыв задний торец барабана. Три пустые гильзы и два нестреляных патрона чуть высунулись из гнезд. Ее пальцы дрожали, но она вытащила пустые гильзы и перезарядила свободные камеры. Затем снова защелкнула револьвер. -- Ты должна была знать, как это делать. Повтори свои уроки и... Он не окончил фразы. Он и так уже разрушил ее последние надежды стать разведчицей. У нее вся грудь болела, так ей хотелось разрыдаться. Но она удержала внутри все, кроме жгучих слез горя, которые она не могла полностью остановить. Малькольм снова проверил, пуста ли улица, оставив Марго скорчившейся за выщербленной надгробной плитой. Она соскользнула пониже в сухие стебли и попыталась проглотить комок в горле. "Я не сдамся. Никогда. Это нечестно!" Она всего лишь сделала то, чему научил ее Свен Бейли. Разве нет? "Знай, когда нужно остановиться",-- учил ее Кит. "Я не сдамся! Не сейчас, когда я зашла так далеко!" Она сумеет вернуть расположение Малькольма. Она должна это сделать. Она лучше покончит с собой, чем вернется в Миннесоту проигравшей. Во время бесконечной прогулки по улочкам Спитфилдза Марго вслушивалась всем своим существом в то, что происходило вокруг, безжалостно отметя прочь унижение и страх ради более насущной необходимости учиться. Она запоминала жаргонные словечки, названия предметов, которые она никогда прежде не видела, обрывки новостей и сплетен, которые привели ее к нескольким поразительным выводам о состоянии мира в 1888 году. -- Малькольм? -- Голос Марго лишь чуть-чуть дрожал. -- Да? -- Его голос все еще был ледяным. -- Это ведь не обычные трущобы, верно? Спитфилдз, я имею в виду. Они не похожи на Уайтчепель или Сент-Джайлз. Он посмотрел на нее. Холодность в его взгляде немного растаяла, уступив место удивлению. -- Почему ты спросила об этом? Она прикусила нижнюю губу, затем кивком показала на женщин, разговаривавших на каком-то неведомом языке, явно не по-английски, на мужчин, длиннобородых и одетых в черные сюртуки; они глядели прищурившись, словно их глазам пришлось повидать слишком много горя. -- Эти люди выглядят и говорят, как беженцы. Кто они? Малькольм аж замер на месте. Он рассеянно подул на свои пальцы, чтобы согреть их, глядя на Марго оценивающим взглядом. -- Чтоб меня черти взяли... -- тихо пробормотал он. Она ждала, гадая, не заслужила ли она отсрочки приговора. -- А как ты думаешь, кто они такие? -- Он задал ей нелегкую задачку, чтобы посмотреть, как она с этим справится. Она стала внимательно разглядывать женщин постарше, укутанных в платки, молоденьких девушек с блестящими черными распущенными волосами и стыдливыми улыбками, стариков в широкополых черных шляпах и шерстяных жилетах ручной вязки с бахромой. Молодые люди выглядели деятельными и полными надежд. Те, что постарше, казались неуверенными и боязливыми, они подозрительно косились на нее и Малькольма. Язык был похож на немецкий. И тут все, что она увидела и услышала, вдруг сложилось в цельную картину. Идиш. -- Это еврейские беженцы,-- медленно сказала она.-- Но от чего они бежали? Гитлер... он ведь еще даже не родился? -- Гитлер был не первым безумцем, организовавшим погромы еврейских общин в Европе. Просто самым последовательным и жестоким. Сталин, конечно, был почти таким же негодяем. Лет восемь назад, в 1880-м, начались кровавые погромы, прокатившиеся по всей Европе. Евреев убивали, изгоняли из их домов, из стран, где они родились. -- Значит... то, что происходило во время второй мировой войны, было... чем-то вроде продолжения всего этого? Только гораздо хуже? Мне никогда это прежде не приходило в голову.-- Марго оглядела из конца в конец улицу, где кошерные бойни и лавки мясников сражались за место с портновскими мастерскими и пекарнями И в эту минуту Марго увидела связи, тянущиеся в будущее из настоящего мгновения, гулким эхом отражаясь от пробелов в ее сознании, пробелов, о которых она прежде и не подозревала. Внезапно ее узкий миннесотский мирок взорвался и стал с головокружительной скоростью расширяться в бесконечно большее пространство, в котором валялись причудливо разбросанные кусочки человеческой головоломки. И ей предстояло попытаться сложить их и понять то, что она никогда прежде не считала возможным. Ясно, как будто вдруг вспыхнула молния, осветив неведомые раньше закоулки, она вдруг поняла, почему Малькольм Мур был готов сносить всю бедность и унизительность жизни независимого гида лишь для того, чтобы еще раз шагнуть через новые Врата. Он хотел понять Марго взглянула вдоль этих бесконечных коридоров в своем сознании, полных нескончаемых пробелов и пропусков, и увидела, что ей необходимо заполнить их все -- или по крайней мере столько, сколько удастся, пока она еще жива. Когда она стряхнула с себя это неожиданное видение, Малькольм смотрел на нее самым странным образом, словно с ней только что случился припадок и она просто никак не может сообразить, что ей следует упасть. Единственное, что она смогла придумать,-- это сказать ему: -- Они, должно быть... я даже представить себе не могу, что они должны были подумать, когда Гитлер начал бомбить Лондон. Что-то на самом донышке его глаз изменилось в ответ на то, что, наверное, стало заметно в ее глазах. Марго мгновенно почувствовала, что он абсолютно точно понял, какое сияние распирало ее изнутри. Внезапные, неожиданные слезы навернулись ему на глаза. Он отвернулся в сторону, выдохнул и прокашлялся. Облачко пара растаяло в морозном февральском воздухе. -- Это наполовину, если не больше, был мой собственный промах,-- промямлил он.-- Ты и так уже была сильно расстроена, и мне следовало проверить, знаешь ли ты, как обращаться с подобным револьвером, еще до того, как мы прошли через Врата. Просто всегда нужно так много всего запомнить, что даже опытные гиды забывают порой кое-какие мелочи, скажем, проверить, что знает твой напарник.-- Странный изгиб его губ, покрасневшие от смущения щеки удивили ее.-- И, по правде сказать, я не очень-то привык работать с напарником. Марго вдруг почувствовала, что ей стало трудно глотать. -- Я начинаю понимать, Малькольм. Ну правда же. Я учусь каждую минуту, что мы находимся здесь. Я пытаюсь научиться тому, как нужно учиться, а не только тому, что я должна выучить. Малькольм коснулся ее подбородка. -- Это хорошее начало, Марго. Мы попробуем еще раз, согласна? Теперь уже ее глаза наполнились слезами. В разведке оказалось столько всякой всячины, кроме приключений и охоты за сокровищами, что Марго впервые не была уверена в своей пригодности к этому делу. Она провела по глазам костяшками пальцев и шумно зашмыгала носом. -- Спасибо, Малькольм. Большое спасибо. Он взъерошил ее коротко подстриженные волосы. -- Отлично сказано, юная Смит. Сейчас едва перевалило за полдень. Вам еще осталось изучить изрядный кусок Лондона.-- Его улыбка сняла все унизительные намеки, которые могли почудиться ей в этих словах Не говоря ни слова, Марго настроилась, чтобы попытаться понять все, что она увидит вокруг, а не просто глазеть по сторонам, как ополоумевшая туристка Марго усердно училась до конца их пребывания в Лондоне Она усваивала -- медленно и мучительно, но все же она усваивала новое. Малькольм без конца экзаменовал ее по вечерам с помощью Джона, который быстро накапливал множество сведений для своих собственных исследований. Марго записывала наблюдения в свой личный журнал каждый вечер, пока они еще были свежи в ее памяти. Она и сама удивилась, сколько деталей она способна запомнить, если постарается. Затем Малькольм сказал ей, что он связался с некоторыми своими друзьями, приехавшими в город на зиму. Приглашение на ужин было получено и, как полагается, принято. Она была в ужасе. -- Что мне нужно делать? Что говорить? -- Как можно меньше,-- сухо ответил Малькольм. Она вымученно улыбнулась. "Не провали это",-- вот что означали его слова, четко и ясно. Конечно, разведчику не слишком часто приходится заботиться о таких вещах, как формальный званый ужин с британской знатью... Ей было страшно и подумать о возвращении к книжной работе, которая будет ждать ее после возвращения на Вокзал Времени. Учиться, делая что-то, было куда как интереснее. Но ей явно не хватало знаний, которые можно было почерпнуть из утомительного чтения об обычаях и нравах былых времен. Она усилием воли прогнала противные мурашки, поползшие по спине. Марго за три дня узнала больше о викторианской Англии, чем могла бы выучить за три года в каком-нибудь душном классе. -- Ну что же,-- философски заметила она,-- мне все твердят, что воспитанницы благотворительных школ должны быть скромны и молчаливы. Я всегда могу вспыхнуть от смущения и пролепетать какой-нибудь вздор, а вы выручите меня. -- Это одно из возможных решений. В данном случае и впрямь не такое уж плохое, поскольку формально вы еще не выезжали в свет. Вы читали газеты, как я посоветовал? -- Они очень странные. -- А журналы? -- Там нет фотографий. Только эти скучные черно-белые гравюры. -- Предполагается, что вы читаете статьи,-- сказал он, преувеличенно нахмурив брови. -- Ну, я и половины не понимаю, что там написано. -- А... -- Вот и все, что он на это ответил. -- Да, да, я знаю. Мне еще многому предстоит научиться. -- Совершенно верно,-- сказал он, взглянув на нее сверху вниз и задрав свой ужасно британский нос,-- в этом сомневаться не приходится. -- Ну, не обязательно вам так уж усердно вдалбливать мне это. -- Хмм, вот с этим я согласиться не могу. Мы чуть не погибли в Сент-Джайлзе, и... Впрочем, чем меньше будет сказано о вашем первом уроке верховой езды, тем лучше. Карьера неподготовленного разведчика бывает очень короткой. Марго вздохнула: -- Ладно. Я стараюсь. Ну правда же, я стараюсь. -- Я знаю. Ну а теперь насчет ужина. Позвольте мне объяснить вам, как нужно пользоваться ножами... * * * Последние три дня, проведенные Марго в Лондоне, были настолько же восхитительными, насколько жалкими и ужасающими были первые четыре. Она освоила искусство хлопать ресницами и уходить от расспросов, задавая собственные наивные вопросы. -- О, но я такая неинтересная, ну зачем вам выслушивать нудные жалобы сиротки? Пожалуйста, расскажите мне лучше о верховой охоте с гончими, я ничего не понимаю в этом развлечении, а оно кажется мне таким захватывающим... В этом наряде школьницы, в чепце и фартуке, ее никто не воспринимал всерьез. Даже леди находили ее прелестной. -- Мистер Мур, какое необычайно милое дитя. Ваша подопечная очаровательна. -- Вам и вправду следовало бы вывезти ее в свет через год или два. -- О нет, нет, только не назад в эту ужасную тропическую дыру, уж вы, конечно, не собираетесь возвращать ее туда? И вот так проходил этот вечер, в чудесной атмосфере тонких вин, искрящихся весельем разговоров, среди такого изобилия пищи, с которым она была не в состоянии управиться, одно блюдо за другим, с изысканными маленькими десертами между ними. В тот вечер она словно плыла на облаке, и ночью ей снились длинные роскошные платья, заразительный смех и бесконечная череда приемов и ужинов, и Малькольм рядом с нею... На следующий день они снова отправились ездить верхом, на сей раз в Гайд-парк, причем Марго сидела в дамском седле в длинной амазонке, а Малькольм был облачен в безупречный утренний костюм. Несколько женщин, с которыми они вчера ужинали, с улыбками приветствовали Малькольма, а затем улыбнулись и ей. Марго отвечала на эти приветствия, как она надеялась, с подобающей скромностью, но внутри у нее все вскипало от счастья. Освещенный утренним солнцем, Гайд-парк был великолепен в этот ранний час, настолько великолепен, что она почти забыла весь ужас болезней, нищеты и насильственной смерти, царивший так недалеко к востоку отсюда. Поскольку формально она еще не "выезжала в свет", то ни один из джентльменов, с которыми они вчера ужинали, не подал виду, что заметил ее, но с этим все было в порядке. Это лишь означало, что Марго приняли как современницу. Она с блеском выдержала трудный экзамен, по-своему столь же трудный, как смертельная короткая стычка в Сент-Джайлзе. Они провели вторую половину дня, разглядывая товары в витринах магазинов под стеклянной крышей Королевского пассажа на Олд-Бонд-стрит, соединявшего фешенебельный Браун-отель с этой главной торговой улицей. Джон также сопровождал их. Марго пялилась сквозь витрины на убранство ювелирного магазина Бретелла, который почтила своим вниманием сама королева Виктория. Марго покинула пассаж, просто ослепленная его великолепием. В последний день Малькольм отвез ее на поезде в Брайтон, где они бродили по промозглым улицам, а Малькольм указывал ей на тысячи различий между тем, чем был этот город в 1888 году, и тем городом, в котором его семья была застигнута Потопом в 1998-м. Они остановились там, откуда был виден берег моря. Малькольм завороженно глядел, как свинцовые брызги разбиваются о галечный пляж, и вдруг как-то странно умолк. Марго почувствовала, что не может вынести выражения, появившегося в его глазах. Она набралась духу и взяла его руку в перчатке своей рукой. Он посмотрел на нее, его глаза расширились от удивления, и он с трудом сглотнул. -- Спасибо, мисс Смит. Я... Он не мог произнести больше ни слова. Марго принялась действовать инстинктивно. Она повела его по улице к теплому трактиру и выбрала место в углу. Когда трактирщик подошел к ним, она улыбнулась и сказала: -- Крепкого портера, пожалуйста, для моего опекуна, и могу я попросить принести мне чашечку горячего чая? -- Конечно, мисс. Могу ли я предложить джентльмену чего-нибудь еще? Он, похоже, плохо себя чувствует. Малькольм явно собирался с силами. -- Простите меня, сударь,-- он потер переносицу рукой в перчатке,-- но я потерял недалече отсюда любимого брата. Утонул в море. Я... с тех пор не бывал в Брайтоне. Трактирщик печально покачал головой и поспешил принести темного пива и чашку обжигающего чая. Марго молча потягивала чай, пока Малькольм окончательно не пришел в себя. -- Мне не следовало сюда приезжать,-- тихо сказал он. -- Разве туристы не выбираются сюда на выходные? -- В феврале это редко бывает,-- слабо улыбнулся он.-- Если кому-то из моих гостей хочется побывать на побережье, я обычно рекомендую им остров Уайт или даже Мэн. Я избегал Брайтона. Тем более в феврале. Марго знала, что орбитальный взрыв произошел в феврале, ударив по побережью Атлантики посреди ночи. Количество жертв было огромно даже на сравнительно защищенных берегах Ла-Манша. Малькольм снова отхлебнул своего темного крепкого портера. -- Ты сейчас отлично себя показала,-- прошептал он.-- Я не привык, чтобы меня выручал кто-то, кому я служу гидом. Ты спасла меня здесь от серьезной неприятности. Это,-- сказал он, подняв свой стакан приветственным жестом,-- было как раз то, в чем я нуждался: потрясение от необходимости оставаться в роли, возвратившее меня к реальности, и портер, чтобы заглушить боль. Спасибо. -- Я... мне просто показалось, что это было бы правильно. Слабая улыбка тронула его впалые щеки. -- Значит, у тебя хорошая интуиция. Это важно. Гораздо важнее, чем тебе могло бы показаться.-- Он допил остатки портера, затем достал карманные часы.-- Если мы хотим успеть на обратный поезд в Лондон, лучше поспешить. Когда Малькольм пожал ее руку в перчатке, Марго показалось, что она летит по воздуху. К тому времени, как новое открытие Британских Врат заставило их покинуть Лондон, Марго уже знала, чем ей хотелось бы заниматься всю оставшуюся жизнь. "Я сделала это, я провела целую неделю в Нижнем Времени, и я отлично с этим справилась". Разумеется, ей еще многому предстояло научиться, она претерпела унижения и получила ценные уроки, но теперь, когда они остались позади, она знала, что именно этого ей все время хотелось. "Вот увидишь,-- пообещала она небритому лицу, навсегда впечатанному в ее память,-- ты увидишь, черт бы тебя побрал. Я это сделаю. Это было потруднее выдержать, чем все, что мне пришлось снести от тебя, но я сделала это. И сделаю снова. Только подожди. Я тебе это докажу". Теперь Марго знала, кто она такая и чем ей в жизни заниматься. Осталось только убедить в этом Кита Карсона. И Малькольма Мура. Марго бросила последний долгий взгляд на освещенные газом окна дома "Путешествий во времени" и храбро шагнула через Врата на решетчатую платформу Ла-ла-ландии. И ей показалось, что она наконец попала к себе домой. Глава 11 -- В драке на ножах,-- терпеливо сказал ей Свен Бейли,-- применяются три основные хватки.-- Он продемонстрировал.-- Молотковая хватка -- это тот способ, которым большинство людей держат нож, все равно, кухонный ли, разделочный или столовый. Марго поупражнялась с тем тонким ножом, который он ей дал. -- Затем идет фехтовальная хватка.-- Он переложил нож в своей руке так, словно вскрывал им конверт. Его большой палец был распрямлен и лежал сверху на тупой кромке ножа.-- Это смертоносная хватка в руках опытного мастера боя на ножах, от нее очень трудно защищаться. Научись ею пользоваться. Марго попыталась взять свой нож так, как ей показал Свен. Ощущение было какое-то странное. -- И наконец, есть еще обратная хватка, которой обычно держат пешню для колки льда.-- Теперь он держал нож лезвием к себе, так что оно плоско лежало вдоль его руки. -- Это выглядит глупо,-- заметила Марго. И ощущение тоже было дурацкое. Свен протянул к ней поднятую вертикально руку с ножом. -- Ты осмелишься ударить меня по руке, когда вот здесь торчит острая кромка? -- Ну, нет. -- Верно. В таком положении нож неплохо защищает твою руку. Кроме того,-- он сделал молниеносное движение,-- ты можешь нанести опасную резаную рану поперек груди и закончить ее мощным уколом. Кончик ножа замер в полудюйме от грудины Марго. Она нервно сглотнула. -- Ох... -- Редко применяется, но все же это полезная хватка. Ты должна овладеть всеми тремя и теми приемами, которые годятся для каждой из них или только какой-то определенной. -- Ладно. С чего мы начнем? -- С разновидностей лезвий и для чего они годятся.-- Он забрал обратно нож, который одолжил ей для практического занятия, и начал рыться в ящичке, принесенном с собой в тренировочный зал. Свен достал оттуда полдюжины ножей, аккуратно вложенных в ножны. -- Ну вот. Существуют две основные формы лезвия, обе известны во множестве вариантов. Это,-- Свен вытащил из ножен десятидюймовый нож с толстым лезвием,-- называется "бови". Срединная часть утолщена для прочности. Вся эта сторона срезана, так что лезвие несимметрично. Изогнутая верхняя кромка называется ложной кромкой. Ее часто затачивают, но не всегда. Иногда такие лезвия дополнительно снабжают зубьями, как у пилы. В сущности, эти зубья -- всего лишь рекламный трюк, основанный на скверных кинофильмах двадцатого века. Они слишком крупны, чтобы ими можно было что-нибудь пилить. Избегай таких лезвий. Они могут застрять меж ребрами, и ты останешься без ножа. -- Никаких зубьев пилы,-- повторила Марго. -- Бови -- превосходный нож для выживания. Он достаточно прочен, чтобы использовать его для хозяйственных надобностей на биваке, например, для срезки тонких сучьев для костра, если ты окажешься без ручного топорика. Лезвие достаточно толстое, чтобы им можно было открывать жестянки без большого риска сломать кончик. К сожалению, у него есть недостатки в качестве боевого ножа, скажем, излишняя длина, отсутствие острой второй кромки на всем протяжении до рукояти, не говоря уже о самом главном недостатке: он -- анахронизм почти во всех местах и временах, в которых тебе придется оказаться. Но ты научишься пользоваться им, потому что мы должны быть дотошными. -- Поняла. -- Это,-- сказал Свен, извлекая из ножен прекрасное, идеально симметричное лезвие длиной около восьми дюймов,-- листовидный, или копьевидный, кинжал. Его форма почти такая же, как у древних наконечников копии, и даже как у древнеримского короткого меча гладия. Но в отличие от гладия он достаточно мал и достаточно остер с обеих сторон, чтобы являться почти идеальным боевым ножом. Он разрежет к чертям все, что тебе удастся им полоснуть. И он достаточно тонкий и симметричный, чтобы служить отличным колющим оружием, хотя его кончик не очень прочен и может обломиться. Бодкин, или стилет,-- он вытащил из ножен нечто вроде вязальной спицы или пешни для колки льда,-- это идеальное колющее оружие, специально придуманное для закалывания сквозь кольчугу. Но им можно только колоть. Свен отложил в сторону ножи, которые ей уже показывал. -- А вот нечто отличное и от бови, и от листовидного кинжала: знаменитый нож Рэндала номер один.-- Он вытащил из потертых ножен сверкающее десятидюймовое лезвие.-- Некоторые скажут, что это модифицированный нож бови. Бо Рэндал, который изобрел его еще до второй мировой войны, справедливо указывал, что форма этой второй кромки не имеет ничего общего с бови. Она прямая, а не изогнутая. Рэндал не конструировал его как разновидность бови, и он очень сердился, когда его нож классифицировали как бови. Это один из лучших боевых ножей всех времен и стран. С ним снова та же неприятность: его форма не соответствует обычаям почти всех периодов истории. Марго вздохнула: -- А зачем мне учиться пользоваться ножами, которые я не собираюсь носить с собой? -- Потому что я дотошен и осмотрителен. Не спорь. -- А для чего все эти остальные ножи? -- Вот нож для свежевания.-- У этого ножа было сравнительно короткое плоское широкое лезвие с тонкой центральной частью, и он выглядел куда более хрупким, чем мощные боевые ножи.-- У него только одно назначение -- снимать шкуру с животного. А вот это,-- следующее лезвие было изогнутым, толстым и совсем иной формы, чем все остальные,-- охотничий нож. Обвалочные ножи,-- Свен показал ей еще одно лезвие,-- похожи на ножи для свежевания и для наших целей совершенно бесполезны. Ну а вот эта маленькая жемчужина моей коллекции называется ножом гурков. Кинжал был странной зигзагообразной формы, с богато украшенной рукояткой. -- Это,-- он вытащил кривую саблю с серповидным клинком,-- называется ятаган. Ты научишься с ними обращаться, но вероятность столкнуться с ними довольно мала из-за их ограниченного географического распространения. А вот этот клинок, танто,-- и Свен вытащил нож, похожий по форме на букву "О",-- был разработан на Востоке специально для разрубания панцирных доспехов. У него такая же форма кончика, как у некоторых азиатских рыбацких ножей. Он тоже ограниченно применим в качестве боевого оружия, но мы позанимаемся им, потому что ты можешь столкнуться с таким, если окажешься на западном побережье Тихого океана. Мечи и алебарды японских самураев имеют ту же форму клинка, только они длиннее и массивнее. Ну, и последнее по порядку, но не по важности,-- вот этот маленький шедевр. Последний нож оказался странным предметом вроде штопора, с ручкой, перпендикулярной клинку, но с лезвием в точности такой же формы, как у копьевидного кинжала,-- вот только весь клинок был всего три дюйма длиной, причем ближайший к ручке дюйм мало чем отличался от тонкой полосы прямоугольного сечения с закругленными кромками. -- Это еще что за штука? -- рассмеялась Марго. -- Тычковый кинжал. Слишком уж многие инструкторы ничего не говорят о них. Это глупо. Тычковый кинжал,-- Свен показал, как его нужно держать, зажав рукоять в кулаке и пропустив маленькое лезвие между согнутыми средним и безымянным пальцами,-- очень опасное оружие. Его почти невозможно вышибить из твоей руки. Ты можешь им резать,-- Свен быстро продемонстрировал прием,-- или колоть простым тычком, или... -- Он разжал кулак, схватил Марго за запястье и, не выпуская из ладони ножа, сказал: -- Ты можешь схватить противника, не нанося ему ран. Тычковый кинжал предоставляет тебе некоторые приятные возможности выбора тактики. Марго удивленно вытаращила глаза и уставилась на свое запястье. -- Бог ты мой. Свен Бейли зловеще ухмыльнулся и отпустил ее руку. -- Ага. Разве это не здорово? Марго рассмеялась: -- Я только представила себе, каким будет удар карате с этой штуковиной, зажатой в кулаке. -- Во-во. Ты,-- Свен указал на нее кончиком тычкового кинжала,-- научишься очень хорошо пользоваться им. Он особенно подходит для женщин, не имеющих большого опыта поножовщины, но к тому времени это уже не будет справедливо относительно тебя. Марго злорадно усмехнулась: -- Нет, конечно, после того как вы кончите заниматься со мной. -- Верно. Ну а что касается тактики драки на ножах, то забудь все, что ты когда-либо видела в кино. Эти идиоты даже не начинали всерьез разбираться в подобных вещах. Киношная поножовщина -- равно как киношная стрельба или мордобой -- угробит тебя. Нападения с ножом -- это грязные, опасные дела, затеваемые людьми, которым хочется вспороть тебе брюхо и выпустить твои кишки в грязь. Буквально. Если только ты не будешь очень осторожной и очень ловкой, ты умрешь от потери крови за несколько секунд, проиграв схватку на ножах. Главное,-- он угрюмо улыбнулся,-- прежде всего избежать драки. Но если это невозможно, то ты должна сделать все, чтобы кровью истек тот ублюдок, который нападет на тебя, а не ты. Поножовщина, если сравнить одну схватку с другой, куда опаснее, чем любая перестрелка. Если какой-нибудь негодяй подстрелит тебя, то твои шансы пережить это очень высоки. -- Что? Вы меня не разыгрываете? -- потребовала ответа Марго, вспомнив все, что она узнала за свою жизнь из газет, журнальных статей и телевизионных новостей. -- Если только это не будет выстрел из обреза охотничьего ружья с близкого расстояния и если пуля не попадет в жизненно важный орган, то ты скорее всего не умрешь при более или менее грамотной медицинской помощи. Но если ты получишь ножевую рану, то болевой шок или кровопотеря быстро прикончат тебя. И когда я говорю "быстро", то это значит действительно быстро. За несколько секунд, если тебя ранят в подходящее место. Один хороший резаный удар,-- Свен провел пальцем поперек ее предплечья,-- рассечет мышцы до кости, перережет артерии, вены, может даже сломать саму кость. Если тебе перережут бедренную артерию, яремную вену или сонную артерию, то ты труп. Точка. То же самое верно для проникающих ранений грудной или брюшной полости в большинстве случаев. Ты истечешь кровью или умрешь от болевого шока прежде, чем дождешься медицинской помощи. Марго сглотнула. -- Чудесно. А что же делать, если какой-нибудь тип внезапно накинется на меня? Свена ничуть не смутила ее тревога. -- Ну, это просто. Ты никогда не должна позволять никому накинуться на тебя внезапно.-- Он вовсе не шутил.-- Следи за всем, что делается вокруг тебя, постоянно. Что может скрываться за этим кустом? За этим деревом, за этим углом, за этой дверью? А этот мужчина сзади -- он просто прогуливается или преследует меня? А как насчет того парня, что развалился на ступеньках там впереди? "Будь внимательна". Если кто-то захватит тебя врасплох, то ты уже проиграла. Вспомни то упражнение, которое я давал тебе в качестве домашнего задания, прежде чем ты отправилась в Лондон. Замечать всех прежде, чем они заметят тебя. Марго живо вспомнила нападение в Сент-Джайлзе. Если бы она так внимательно не наблюдала тогда... -- Хорошо, я поняла. -- Твое домашнее задание по выработке бдительности просто, но эффективно. Ты уже пробовала однажды делать это в течение дня. Теперь мы займемся этим серьезно. Всю следующую неделю запоминай всех, с кем ты встретишься. Незнакомых, людей, которых ты знаешь, людей, которые знают тебя. Как и раньше, подсчитывай, сколько раз они заметили тебя прежде, чем ты заметила их, и сколько раз наоборот. Всякий раз, когда кто-то видит тебя и успевает среагировать раньше, чем ты,-- это потенциально опасная встреча, которая может для тебя плохо кончиться. -- Разве это не попахивает паранойей? Свен покачал головой: -- Это стандартная тренировка по самообороне на городских улицах, не говоря уже о военной обстановке. Твоя работа разведчицы прошлого сочетает в себе черты обеих этих ситуаций. Научись замечать все, что творится вокруг тебя. Бдительность -- это половина успеха. Готовность действовать мгновенно -- это его вторая половина. Ни секунды сомнений, колебаний, неуверенности. Стремись ограничиться калечащим ударом всегда, когда это возможно, но если дело дойдет до смертельной схватки, а ты не будешь готова убить какого-то ублюдка, чтобы остаться в живых... что же, значит, ты выбрала себе не ту работу, которая тебе подходит, дитя. Марго пожевала губу. Способна ли она нажать на спусковой крючок? Или перерезать кому-нибудь горло? Боевые искусства -- это одно, они нацелены на то, чтобы вытворять черт знает что при минимальных повреждениях, а зарезать или застрелить кого-то -- совсем другое дело. Ей явно придется как следует покопаться в себе. -- Тебя что-то смущает? -- тихо спросил Свен. Этот вопрос заслуживал честного ответа. -- Возможно. Я не уверена. Я пережила схватку в Сент-Джайлзе, но меня это потрясло. Мне сегодня вечером придется крепко поразмыслить. Свен кивнул: -- Отлично. Это очень важно. Если ты не подготовлена использовать смертоносную силу, а я имею в виду подготовлена и тут,-- он похлопал себя по лбу,-- и тут,-- он похлопал себя по груди,-- то ты не сможешь применить ее, когда начнется смертельная схватка. Тогда домой отнесут тебя. Подумай об этом. А тем временем мы можем приступить к обучению приемам. * * * Кит закончил дела в офисе "Нового Эдо" и посмотрел на часы. Марго пора отправляться на очередное занятие по огнестрельному оружию. После разговора с Малькольмом, от которого у него волосы встали дыбом, Кит решил лично присутствовать на каждой тренировке Марго по стрельбе. Он надел у порога туфли и направился в Общий зал, затем остановился у одного из уличных лотков, чтобы наскоро перекусить. -- Привет, Кит,-- улыбнулся ему Кейко.-- Что будешь есть? Он поразмышлял, какой выбрать суп, оценивающе понюхал якитори и взглянул на здоровенный рыбный садок, из которого клиенты могли выбрать себе рыбу для суси,-- живая рыба была лучшим способом гарантировать свежесть в таком месте, как Вокзал Времени. Садок пяти футов в высоту и восьми футов в длину был заполнен морской водой, в которой плавали деликатесные виды будущего суси. -- Вот эта молодая желтохвостка,-- указал Кит на понравившуюся ему рыбу,-- выглядит аппетитно. -- Сделаем! Кейко повернулся, чтобы взять сачок,-- и вскрикнул. Какая-то тварь на кожистых крыльях промелькнула мимо, скользнула по поверхности садка и унеслась прочь с ленчем Кита. У японцев нет тех крепких выражений, которые доступны говорящим по-английски, но Кейко не испытывал недостатка в красочных проклятиях, которые он обрушил на головы таскающих рыбу и прочих зловредных тварей. -- Они проедают весь мой доход! -- бушевал он, потрясая кулаком в сторону птеродактиля. Тот уселся на потолочных балках высоко над их головами, деловито заглатывая доход, о котором шла речь. -- Я, пожалуй, попробую якитори.-- Кит поспешил успокоить Кейко, пряча ухмылку.-- Поговори об этом с Буллом Морганом. -- Я уже говорил с ним,-- мрачно ответил Кейко, готовя Киту ленч.-- Он сказал, пусть они едят мою рыбу. Он мне заплатит за нее. Это не утешает моих клиентов, когда твари крадут рыбу и оставляют повсюду помет! Насчет помета он был прав. Бумажные зонтики -- особенно с изображениями морд отвратительных чудищ -- стали самой характерной деталью облика Ла-ла-ландии. Кит взглянул через плечо на птеродактилей и доисторических птиц, деловито пикировавших и нырявших в богато украшенные рыбные пруды Ла-ла-ландии, облетавших кафе и продовольственные ларьки на открытом воздухе, и ухмыльнулся. У половины видимых ему пешеходов над головами покачивались раскрытые бумажные зонтики. С другой стороны от ближайшего рыбного пруда очень пожилой японец без пары фаланг на пальцах (и, наверное, покрытый татуировкой по всему телу) стал осыпать проклятиями одного из ихтиорнисов, когда тот нырнул за золотой рыбкой, которой он любовался, и не только заглотнул ее в два приема, но еще и забрызгал, улетая, его костюм. Перья ихтиорниса были настолько промокшими, что примитивная короткохвостая птица сумела взлететь лишь на верхушку ближайшего куста, где и расправила свои перья посушиться, как это делают большие бакланы или пеликаны. Только одно отличие сразу бросалось в глаза -- клюв, весь усаженный необычайно острыми зубами. Этот зубастый клюв, а также сердитое шипение заставили пожилого господина отказаться от своего намерения, когда он приблизился к птице, собираясь свернуть ей шею. Отступая, он очень старался выглядеть задумчивым и просто идущим по своим делам. Киту удалось удержаться от хохота. Ему никогда прежде не доводилось видеть головореза-якудза, улепетывающего от рассерженной птицы. Киту захотелось поаплодировать храброму пернатому. -- Спасибо,-- сказал он, когда Кейко поставил перед ним полную тарелку риса с кусочками цыпленка, зажаренными над угольями, как шашлык, на тонких деревянных палочках.-- Ммм... Он уселся за столик и поспешил закончить свой ленч, пока туристы фотографировали ихтиорниса, сушившего свои перья. Сью Фритчи вся извелась, дожидаясь очередного открытия Первых Врат и вестей от своих коллег в Верхнем Времени насчет новых обитателей Ла-ла-ландии. Гигантский птерозавр, кажется, отлично выздоравливал после того, что с ним случилось, и исправно пожирал всю рыбу, которую им удавалось запихнуть в его чудовищный клюв. Им будет остро необходимо дополнительное снабжение рыбой к тому моменту, когда Предбанник откроется, чтобы этот тридцатифутовый рыбоед и еще две стаи рыбоедов поменьше чувствовали себя нормально. Булл отдал распоряжения, чтобы персонал станции обеспечивал доставку рыбы через все открывающиеся в Нижнее Время Врата. Что же будет, если они не смогут добиться разрешения отправить этих тварей в какую-нибудь научную лабораторию Верхнего Времени? Кит представил себе, как лавочники вроде Кейко начнут раскупать дробовики. Булл наверняка распорядится построить где-нибудь в Общем зале огромный рыбный садок и запустить туда несколько тысяч рыб, а затем станет продавать билеты на представления с кормлением этих летающих чудищ и лекциями об их биологии. Кит улыбнулся. Неплохая тема для одного-двух негласных пари. Он закончил ленч и потопал вниз по лестнице в тир. Марго только начала заниматься с Энн, когда посмотрела наверх. Она вспыхнула, увидев его. -- Привет,-- улыбнулся он, стараясь придать своему голосу дружелюбную интонацию. -- Привет.-- Выражение ее лица, замкнутое и сухое, четко говорило: "Я сожалею, что ты решил проверять меня". Что же, именно это он и делал, и он вовсе не собирался отступаться от этого. -- Привет, Кит,-- сказала Энн, дружески кивнув.-- Присаживайся. -- Спасибо.-- Он уселся на одну из скамей сбоку от линии огня и надел наушники из вспененной резины для защиты слуха. Энн начала занятие с Марго, предложив ей сравнительно современный револьвер с откидывающимся верхом, самовзводный, очень похожий на тот, который, по словам Малькольма, она не смогла перезарядить в Лондоне. Марго тоже надела снаряжение для защиты глаз и ушей. Энн сделала то же самое и выставила мишень. -- Начинай, как только будешь готова,-- сказала она. Марго тщательно прицелилась и всадила пять пуль из шести в мишень -- но ни одну вблизи от центра. -- Передняя мушка,-- терпеливо сказала Энн.-- Сосредоточься на передней мушке. Марго открыла затвор и вытряхнула стреляные гильзы. -- Я думала, вся картина прицеливания важна. -- Так и есть, но передняя мушка важнее всего. Если передняя мушка расположена правильно, задняя прорезь прицела может быть немного смещена, но ты все равно попадешь близко к тому, куда ты стреляешь. Но как только ты позволишь передней мушке уйти в сторону, будет уже совершенно все равно, насколько точно ты выровняла заднюю прорезь, по отношению ли к мишени или по отношению к передней мушке. Ты, ясное дело, промажешь. Марго попробовала снова. Кучность стрельбы по-прежнему была невысокой, но пули легли немного ближе к центру. -- Хорошо, вынь гильзы и дай мне револьвер. -- Зачем? -- поинтересовалась Марго. Энн взяла револьвер, протянутый, с удовлетворением заметил Кит, как положено -- с открытым затвором, дулом вниз. -- У тебя выработалась привычка сильно дергать спуск. Поэтому мы выполним упражнение с полузаряженным барабаном. Я сама заряжу тебе его. Энн отвернулась, чтобы Марго не могла подсмотреть, какие именно камеры будут заряжены, затем вернула ей оружие. -- Хорошо. Теперь посмотрим, как сильно ты дергаешь. Марго отстреляла первый патрон с громким хлопком. Во второй раз револьвер лишь щелкнул -- но ствол все равно дернулся почти на дюйм. -- Ох! -- удивленно воскликнула Марго -- Это я сделала так, да? -- Да. Ты дергаешь спусковой крючок, потому что ожидаешь услышать шум и почувствовать отдачу. Это упражнение поможет тебе научиться нажимать на спуск плавно, не дергая, потому что ты не будешь знать, какая следующая камера заряженная или пустая. Энн заставила ее добрых двадцать минут выполнять упражнения с полупустым барабаном. К концу упражнений Марго стала намного мягче спускать курок, и разброс ее попаданий заметно уменьшился. -- Очень хорошо.-- Энн убрала мишень и выставила новую.-- Теперь сосредоточь все внимание на мушке. Прошло еще пятнадцать минут, и разброс попаданий Марго снизился до шести дюймов на дистанции в шесть ярдов. Не так чтобы очень впечатляющее, но все же достижение. Энн тренировала ее на концентрацию внимания еще минут десять, затем позволила ей сделать короткий перерыв. Марго сняла защитные очки и наушники и взъерошила волосы. Киту стало жаль, что их пришлось покрасить. С бледной кожей и темными волосами она выглядела теперь, как бездомная бродяжка, но для нее это было куда безопаснее. Однако разочарование в ее глазах требовало вмешательства. -- У тебя отлично получается,-- сказал Кит, когда она посмотрела в его сторону. Марго снова покраснела, но на этот раз от удовольствия. -- Я усердно работаю над этим. Кит кивнул: -- Будешь упражняться, у тебя станет получаться гораздо лучше. Может быть, Малькольм все же выиграет это пари. Все лицо Марго стало пунцовым. -- Ты слышал об этом. Кит рассмеялся: -- Марго, да об этом слышала вся Ла-ла-ландия. -- Буду знать теперь, как заключать пари,-- печально сказала она. -- Ну хорошо,-- сказала Энн, вернувшись с еще одним чемоданчиком,-- пора снова поработать. Теперь мы сделаем еще один шаг назад в прошлое. Огнестрельное оружие дульного заряжания, рассчитанное на черный порох, было распространено гораздо дольше, чем заряжаемые с казенной части ружья и пистолеты под металлические патроны. Патроны с металлическими гильзами получили распространение лишь в семидесятых годах девятнадцатого века. Маленькие, рассчитанные на слабый заряд патроны бокового боя и патроны центрального боя под игольчатые бойки начинают применяться лет за десять до американской Гражданской войны, но они нигде не были хотя бы приблизительно такими же распространенными, как пистонные ружья дульного заряжания, рассчитанные на черный порох. Кремневые ружья, и особенно ружья с фитильным замком, применялись намного дольше, чем патронные ружья. Ты должна знать, как обращаться с подобными ружьями; учти, пользоваться ими несколько сложнее. Марго ответила Энн храброй улыбкой: -- Хорошо. Покажите мне. -- Мы начнем с небольшой демонстрации. Энн насыпала узкую дорожку из разных порохов: бездымного ружейного пороха, бездымного пистолетного пороха и наконец -- черного пороха. -- Современные бездымные пороха -- это не взрывчатка. Они горят, а не взрываются. Детонирующий состав на дне патронной гильзы -- взрывчатое вещество, но там его очень, очень мало. Все, что делает детонирующий капсюль-воспламенитель,-- создает искру пламени, необходимую, чтобы поджечь порох. Вот это -- современный ружейный порох, это -- современный пистолетный порох. А вот тут,-- Энн показала пальцем,-- черный порох. В отличие от современных порохов он взрывается. Он сгорает гораздо, гораздо быстрее и поэтому куда опаснее, особенно под давлением. Смотри. Она зажгла длинную спичку и коснулась ею конца дорожки из порохов. Современный ружейный порох воспламенился и сгорел медленно, пистолетный порох сгорел намного быстрее. Черный порох, бешено вспыхнув, исчез за долю секунды. -- Боже правый! -- То-то. Я сделала это, чтобы научить тебя уважительному отношению к черному пороху. Обращайся с ним осторожно, особенно когда ты заряжаешь оружие. Ошибка может вызвать увечье и даже оказаться смертельной. -- Вот здорово. Энн улыбнулась: -- Просто не теряй головы и тренируйся. Теперь перейдем к компонентам боеприпасов для оружия, стреляющего с помощью черного пороха. Для большинства старинных ружей и пистолетов не было патронов, просто рассыпной порох и снаряд, называемый шаром, и еще клочок материи, называемый пыжом, который смазывался жиром, чтобы облегчить проталкивание вдоль ствола и уменьшить образование нагара. Во время американской Гражданской войны новая пуля, которую называли "маленький шар", устранила необходимость использовать пыж, но охотники и спортсмены так и не оценили вполне это новшество. Марго сказала: -- Ладно: шар, порох и пыж. Покажите мне. Энн продемонстрировала всю процедуру заряжания. -- Есть две важные вещи, которые необходимо помнить об оружии, стреляющем черным порохом. Во-первых, необходимо убедиться, что шар протолкнут в казенную часть до упора. Проверь длину шомпола,-- она показала Марго как,-- чтобы быть уверенной, что ты не оставила зазора в казенной части между глухим концом ствола и шаром. -- Хорошо. Но почему это важно? -- Помнишь, что я говорила о давлении в тысячи фунтов на квадратный дюйм, развивающемся внутри гильз современных ружей и пистолетов, когда бездымный порох начинает гореть? Ну а черный порох не горит, он взрывается. Если ты оставишь зазор вот тут,-- она показала на казенную часть ствола,-- то знаешь, что ты сделаешь? Ты, в сущности, соорудишь маленькую бомбочку. У Марго округлились глаза. -- Ох!.. -- Да. И ствол ружья может взорваться прямо тебе в лицо. И вот что еще нужно помнить: искры могут продолжать тлеть внутри. Нет никакого способа заглянуть в этот конец ствола. Он сплошной и закрыт со всех сторон, тут нет никакого замка, который можно было бы открыть, так что ты не можешь просто заглянуть и проверить. Если ты попытаешься насыпать еще пороха в горячий ствол, предварительно не прочистив его намотанной на шомпол влажной тряпкой, ты можешь поджечь насыпаемый порох, что подожжет порох в сосуде, из которого ты его насыпаешь. Вот почему ты всегда должна заряжать ружье из мерки, в которой помещается ровно столько пороха, сколько нужно на один выстрел. Конечно, во время сражения у тебя может не хватить времени прочистить ствол,-- с улыбкой сказала Энн. Марго сглотнула, и на ее лице отразилась полная растерянность. Энн улыбнулась: -- Не беспокойся. Если ты рассчитываешь применять огнестрельное оружие в те исторические периоды, к которым относится большая часть времени его существования, то ты должна досконально овладеть тем, чему я буду учить тебя эти несколько следующих занятий, но огнестрельное оружие, использующее черный порох, не опасно, если ты научишься все делать правильно и будешь внимательно относиться к тому, что ты делаешь. Механизированные инструменты в руках необученного человека столь же опасны, а может, даже еще опаснее. Есть какие-нибудь вопросы, прежде чем мы приступим? Марго посмотрела на Кита, пожевала свою нижнюю губу и затем покачала головой. -- Нет. Просто покажите мне, что я должна делать. Энн начала обучать Марго с простой копии армейского револьвера -- "кольта" образца 1860 года,-- показав ей, как его заряжают, как вставляют капсюли, и затем выстрелила шесть раз. Перезаряжание заняло еще целых две минуты. После того как Марго усвоила, как это делается, она радостно спросила: -- А что дальше? Я знаю насчет кремневых ружей. -- Вот и отлично. А у меня есть прекрасное ружье из Кентукки, с которым можно попрактиковаться. -- У-ух! Дэниэл Бун и поселенцы на Камберлендском тракте и... Кит ухмыльнулся. Романтические представления его внучки наконец дали ей в руки то оружие, которое она полюбила. Она даже неплохо с ним управилась. Малькольм еще может выиграть пари в конце-то концов. После кремневого ружья Энн показала ей более экзотические виды оружия, вроде ружья с колесным замком и даже ружья с фитильным запалом. -- И как только они умудрялись сохранять эти штуки горящими? -- спросила Марго с притворным смехом, когда ее медленно тлеющий фитиль второй раз погас.-- Я что-то делаю неправильно или это и в самом деле так трудно? Энн усмехнулась: -- Во время сражений они пускали эти фитили по кругу в промежутках между выстрелами, просто для надежности. Это выглядело чертовски странно, когда битва происходила ночью. Марго улыбнулась: -- Могу себе представить. Дождь, должно быть, путал им все карты. -- Да, он сорвал немало стратегических планов. Но, с другой стороны, дождь не щадил и тетив луков, да и картонных гильз. Современное огнестрельное оружие куда лучше защищено от влаги, чем большинство метательных орудий прошлого. И если уж речь зашла о другом метательном оружии, то мы должны научить тебя обращаться с арбалетами и баллистами, пращами... Марго вытаращила глаза, но тут же ехидно ухмыльнулась: -- Так что, никаких духовых трубок? Или метательных дротиков? -- Ох, ну и дела! Одна из моих учениц в конце концов захочет научиться изготовлению кремневых ножей и метанию копья! Кит не смог удержаться. Он начал хихикать. Марго повернулась к нему с горящим гневом лицом: -- Что тут такого смешного? -- Прости меня, Марго,-- сказал он, продолжая смеяться.-- Но ты так явно торопишься. Научиться изготавливать кремневые ножи не будет такой уж напрасной тратой времени. Ты действительно можешь оказаться где-нибудь, где единственно доступными орудиями будут каменные. Помнишь того разведчика, который недавно вернулся из времен Вюрмского оледенения, проведя исследование образа жизни кроманьонцев? -- Да, я помню, что читала про это. В "Газете Шангри-ла". -- Верно. И ты видела, что провалилось сквозь потолок на следующий день, правда? Марго почесала в затылке. -- Да, ну, я действительно об этом размышляла. А что бы стал делать ты на моем месте, столкнувшись нос к носу с шерстистыми носорогами или с чем-то таким? -- Поискал бы ближайшее дерево,-- посоветовал Кит.-- Это грубияны со скверным характером. Требовались согласованные усилия многих охотников, чтобы справиться с ними. А что касается "чего-то такого", то это зависит от того, чем именно является это "что-то". Мне кажется, нам нужно включить в программу твоей подготовки биологию и охоту на крупного зверя. Ее лицо стало чуть зеленоватым. -- Ну, в этом нет ничего страшного,-- заметил Кит.-- Полезно знать, как убить разных зверей, если ты умираешь с голоду или подвергаешься непосредственной опасности быть растерзанной. А я видел, как ты ела мясо, так что знаю, что ты не вегетарианка. И чему они только учат в нынешних школах? -- А-а, уважению к другим живым существам... Энн могла только закатить глаза в ответ на эту реплику. -- Ну,-- Марго засунула руки в карманы,-- я не вегетарианка какая-нибудь или еще что, и я люблю бифштексы, цыплят и все такое, и однажды соседка угостила нас дичиной. Мне просто никогда не приходилось охотиться, чтобы раздобыть пищу. Я знаю, что я выросла в Миннесоте и прочее, но я ни разу даже не была на рыбалке,-- сказала она, чуть покраснев, что снова заставило Кита призадуматься, каким на самом деле было ее детство. Кит кивнул, довольный, что она наконец смогла признать, что ей не хватает знаний и умений, которые ей необходимы. -- Ничего страшного. Многие городские дети не знакомы ни с охотой, ни с рыбной ловлей. А что касается уважения к животным, то на свете нет живого охотника, который бы не уважал до чертиков всех крупных хищников. И большинство охотников уважают также и копытных, на которых они охотятся. Они их уважают несколько иначе, может быть, чем тебя приучили, но это самое настоящее уважение. Ну... а если ты собираешься проходить сквозь неразведанные Врата, то тебе полезно знать, как находить себе пропитание в дикой местности. Не говоря уже о том, как не дать местным четвероногим хищникам съесть тебя в качестве легкой закуски между более основательными блюдами. Поэтому мы начнем учить тебя приемам охоты, чтобы ты была готова к твоей первой попытке самой добыть себе еду. -- Ладно. -- Просто помни одну вещь: постарайся избежать возведения четвероногих созданий на моральный пьедестал, не имеющий никакого отношения к действительности. Ошибочные суждения о поведении и мотивах ничуть не идут на пользу животным, а для тебя они могут плохо кончиться. Пожалуй,-- он встал,-- мне пора вернуться наверх. Ты неплохо продвинулась,-- признал он,-- но тебе еще предстоит серьезно поработать. Энн, спасибо. Марго, увидимся с тобой за ужином. Встретимся в "Радости". -- В самом деле? -- Марго просияла. -- Да, в самом деле,-- улыбнулся он.-- До вечера. Уходя из тира, он слышал, как Энн говорила: -- А вот очень старинная разновидность огнестрельного оружия, она называется шомпольным ружьем... Глава 12 Марго как раз направлялась поужинать в "Радости эпикурейца", когда косточки за ее ушами начали побаливать. Она нахмурилась и удивленно уставилась на ближайшее хронометрическое табло, ища расписание открытия Врат. "Лондон... Первые... Рим... Денвер..." Она дочитала весь список до конца, но так и не нашла Врат, открывающихся прямо сейчас. Неприятное ощущение усилилось. -- О нет, только не это... Проживающие на станции начали собираться в кучки. Марго решила, что ей лучше дать деру, и побыстрее. Она разогналась... ...и пролетела через черную дыру в воздухе, появившуюся прямо перед ней. Она вскрикнула и ухнула во Врата, прежде чем успела притормозить. На краткий миг, словно через длинный тоннель, перед нею открылся вид на широко разлившуюся серебряную реку с пологими низкими берегами, постепенно переходящими в огромную плоскую