ки с покупкой, и записал имена тех, кого знал. Так что за сделка, Ганс? - Лучше бы мне иметь дело с ним. - Я хотел бы, чтобы ты мне доверял. Нужно время, чтобы договориться о разговоре с ним. - Я доверяю тебе, Темпус, так же, как ты доверяешь мне. Добудь мне от него что-нибудь в письменном виде. С подписью. Передай это С'данзо, Лунному Цветку. Это стоит мне времени, отвлекает от работы... - Работы? - ...и мне нужна компенсация. Сейчас. "Ах, проклятый надменный мальчишка", - подумал Темпус и, не говоря ни слова, звякнул тремя монетами, роняя их. Он был уверен, что ухо Ганса по звуку отличит золото от меди или серебра. Еще он бросил вниз маленький кусок поросячьей кишки, зашитые с одной стороны и раскрытый с другой. - Ух! - произнес он. - Мне нужна помощь в том, чтобы вернуть себе кое-что, принадлежащее мне, Темпус. Мой труд, это все. То, что подлежит возврату, мое, я тебе это гарантирую. - Я помогу тебе сам. - Нам нужны будут инструменты, лошадь, веревка, силы... - Идет. Я все запишу, все будет сделано. Ты сделаешь одолжение мне, я тебе. Договор между нами заключен? - То же сделали он и я. Я хочу, чтобы эта бумага была подписана и передана ясновидящей С'данзо. Хорошо, Темпус. Договорились. - До полудня. Спокойной ночи. Заложник Теней. - Спокойной ночи, Человек-Тень. Ты ведь не сказал "Заложник", правда? - Нет. - Темпус повернулся, пошел назад между строениями по направлению к свету, к менее зловонному месту. Позади него беззвучно исчезли в тени три золотые монеты и маленький пакетика наркотиком, который он уронил. На следующий день сразу после рассвета Ганс обнял Лунный Цветок и сделал вид, что нашел золотую монету в ее ухе. - Я искала тебя, а не монету, - сказала она ему. - Понимаю. Но посмотри, в другом твоем ухе есть еще одна штучка для Мигнариал. Я даю тебе золото, потому что нашел его, а не потому, что ты мне помогла. Сегодня тебе передадут записку для меня. Лунный Цветок спрятала обе монеты под шалью, в том месте, которое она называла сокровищницей. - Не хмурься. Мигни получит свою монету. А ты сделаешь кое-что для меня, Ганс, если это что-то я предпочту вместо монеты? Расслабившись, он с серьезным видом кивнул головой. - Без вопросов. - Моя дочь очень молода, и считает тебя очень романтичным человеком. Сделай вид, что она твоя сестра. - Но ты же не можешь этого по-настоящему хотеть. Цветок Страсти, - сказал он, намекая на то, какого рода детство он пережил. К такому он прибегал редко. - Она дочь моего друга, и я не буду звать ее кузиной. Кроме того, она видела меня... в таком виде. Я, наверное, не смогу больше смотреть ей в глаза. Она взяла в свои руки его худые беспокойные руки вора, который гордился тем, что никогда не причинял вреда тем, кого обворовывал. - Увидишь, Ганс, увидишь. Это было божественное колдовство, и не надо этого стесняться. Теперь ты будешь осторожен? - Буду. Она внимательно смотрела ему в глаза. - Но ты уже собираешься его разыскать? - Собираюсь. Поклонники самой древней богини Тиба с капюшонами на головах направлялись к своему маленькому храму. Это был их путь. И правительству так было легче держать их под наблюдением, Гансу тоже было легко затесаться между ними. Слегка опустив плечи, немного припадая на одну ногу под скучной коричневой робой - и он уже вовсе не был ловким вором со скользящей походкой. Служба была скучной, да ему никогда и не нравился запах ладана. От него хотелось чихать и спать одновременно. В той мере, в какой он вообще задумывался о религии, он склонялся больше к вере в полубога Рэндера-Исправителя. Но сейчас он терпеливо наблюдал. Среди почитателей этой богини в Санктуарии были два слепых верующих. У обоих были трости. Хотя только одна из них была белой, человек, стоявший слева, не держал ее в руке. Ганс считал свою свару с другим вором-убийцей действительно обыкновенной. Покинув своего товарища, убийца-вор ухмыльнулся. - Пусть тебя возьмет Тиба. - И Лунный Цветок видела эту богиню или, по крайней мере, что-то похожее на ее иконы и амулеты. Здесь у нее было не более сорока почитателей и только этот несчастный храм. Вор воспользовался правой рукой, чтобы отбросить страшную трость, и левой - чтобы вонзить кинжал в свою жертву и использовать трость против Ганса. Подошло время причастия. Ганс наблюдал, что делают другие. Они смешались в толпе, шум усилился, когда все начали во имя Ее говорить друг другу милые глупые слова с пожеланием мира. Обычный бессмысленный ритуал, "мир" было только словом, а жизнь и ее нужды - совсем другое дело. Ганс смешался с толпой. - Мира и любви тебе, брат, - сказала женщина из-под капюшона цвета темного вина, ее рука скользнула под робу Ганса и он схватил ее за запястье. - Мира и более ловких тебе пальцев, сестра, - спокойно произнес он и обошел ее, направляясь к своей цели. Чтобы полностью удостовериться, он сблизился капюшон к капюшону с человеком с белой тростью и с улыбкой сделал бесстыдный, непристойный жест. Капюшон и палка не шелохнулись, вперед была осторожно протянута рука, чтобы ощупать его. - Пусть Ее мир снизойдет на тебя, брат мой, - сказал слепой высоким голодом, Ганс четко проговорил ответные слова и отвернулся. - Проклятый подонок, - зашипел на него зелено-красный капюшон. - Бедный слепой Сорад среди нас уже многие годы и никто никогда не делал в его адрес таких отвратительных жестов. Кто ты такой? - Тот, кто считает, что тот, другой - слепец, вовсе не слепой и не принадлежит к нам, кто прошел проверку, брат. Ты его когда-нибудь раньше видел? Тот, кто с ним заговорил, грубый, в полосатой робе из Мрсевады, огляделся: - Ну... нет. Того в перчатках? - Да. Думаю он их надел, потому что его трость - да, и тебе мира, сестра - свежевыкрашена. - Ты думаешь, это переодетый охранник? Что он из... дворца? - Нет. Думаю, что Принцу нет никакого дела до нас. - В последнюю минуту Ганс заменил последнее местоимение и почувствовал гордость за это. Игра типа "я точно такой же, как ты, а он плох" уже несколько раз спасала его в переделках. - Думаю, он все же шпион. Это священник из Рэнке, он считает, что следует закрыть все храмы, кроме славного храма Ваш-Ваши... как его там зовут. Спорим, он шпион. Это заставило истинного поклонника Тибы задрожать от гнева! Он подошел к человеку в накидке цвета зеленой травы с коричневой тростью. Ганс, проталкиваясь к входу в помещение, которое днем было мастерской по изготовлению ремней, наблюдал, как Полосатая Роба разговаривала с человеком с тростью. Ответ последовал тогда, когда Ганс уже двигался к двери. Он не слышал ответа, но услышал слова: - Пусть Ее именем все твои дни будут светлыми, пусть Она заберет тебя, когда ты устанешь от жизни, брат. - Эти слова произнес толстяк рядом с ним в накидке размером с целую палатку. - Ах, спасибо, брат. И тебе тоже мира Ее име... - Когда раздался крик ужаса, Ганс пустился наутек. Это кричал крупный парень в зелено-красной полосатой робе, его капюшон откинулся, видно было его искаженное от страха лицо. Конечно, никто ничего не понял, раздались крики других толкающихся безликих людей в накидках. Поняли двое и оба одновременно направились к двери. Один из них находился к ней ближе. Он торопился, бежал и будучи уже снаружи, рванулся влево, подальше от двери, а потом метнулся за строение. Из-под своей угрюмой коричневой робы от вытащил маленький флакончик уксуса, выбив из него пробку. В храме раздавались крики. Человек в перчатках с коричневой прогулочной тростью поспешил выйти через дверь и также свернул налево, если бы он этого не сделал, Ганс окликнул бы его. У него не было времени среагировать, когда Ганс сунул уксус под его капюшон. - Ой! - Естественно, человек высунул голову, когда жидкость стала действовать и разъедать глаза. Так как он не был слепым и не привык носить трость как продолжение самого себя, он уронил ее, чтобы обеими руками закрыть лицо. Ганс громко сглотнул слюну, прежде чем схватил трость за ручку. Он пнул стонущего парня под колени и побежал. Божье оружие, казалось, гудело в его руке и было живым настолько, что ой хотел отшвырнуть его, а сам убежать. Но он не сделал этого и не почувствовал на себе никакого другого действия. Только завернув за угол, он задержался из-за какого-то назойливого, нищего, который вскоре в качестве подарка получил прекрасную коричневую накидку с капюшоном. Так как она была наброшена на него, сидящего, он не разглядел щедрого дарителя. Того уже и след простыл, когда нищий высвободил голову из-под обременявшей его шерстяной материи. - Ну, маленькая ящерица, куда это ты бежишь, а? Это был глупый торговец из пустыни, расхаживавший с важным видом, который схватил Ганса, когда он пробегал мимо. Он не был городским и не представлял, кого схватил. К тому же его едва ли занимало что-нибудь иное, кроме как выбраться из Санктуария и вернуться к нормальной жизни, несомненно будучи обворованным. Но для полной убедительности нужно было провести испытание, и Ганс ткнул его тростью. ЭТО БЫЛА ВОЛШЕБНАЯ ТРОСТЬ, ТОЧНО. На бегу Ганс улыбнулся. У него была трость и вор-убийца, который воспользовался ею против него, уже не будет столь проворным в течение долгого-долгого времени, накидка, которую он сорвал с веревки, на которой она сушилась, была у нищего, она понадобится ему через несколько месяцев, а у Ганса была в руках маленькая записка от Принца. В ней говорилось, как было сказано Гансу, он сам не умел читать, что "тот, кого ты назовешь, будет оказывать тебе абсолютную помощь в предприятии, которое ты предпримешь, при том, что оно абсолютно законно и при условии, что в ответ ты принесешь нам волшебную трость". Ганс засмеялся, когда услышал эту последнюю часть, даже у Принца было чувство юмора, и он мог согласиться на то, что Шедоуспан украл его Сэванх, жезл-символ власти, менее чем месяц назад. И теперь юный вор будет пользоваться помощью большого, сильного цербера Темпуса, извлекая два мешка с серебряными монетами из колодца около руин Орлиного гнезда, предположительно населенного призраками. Ганс надеялся на то, что Принц Кадакитис тоже оценит юмор ситуации и вручит трофеи в мешках в качестве выкупа за официальную трость-символ императорской власти в Санктуарии. Даже одурманивающие вещества Темпуса принесли ему немного серебряных монет. А теперь... Ганс широко ухмыльнулся. Допустим, он только что занимался вторым незаконным делом дворца. Предположим, слепец не разоблачит себя, когда будет находиться в толпе просящих милостыню, которые спустя два дня будут допущены во двор дворца в соответствии с традицией Кадакитиса? Тогда Заложник Теней не только вручит эту ужасную трость Принцу, он еще и наглядно продемонстрирует жалкое состояние дворцовой безопасности. Ганс улыбнулся... К несчастью, именно Темпус взял на себя ответственность за безопасность. Двумя днями позже слепой нищий в капюшоне был окликнут у ворот, и Квач, цербер, заподозрив, отобрал у него трость. Когда переодетый нищим Ганс стал было возражать, его ударили тростью, таким образом показав, что он честно принес именно ту, и ему пришлось провести ночь во дворце, хотя в его ужасном состоянии она не была для него приятной. Роберт АСПРИН. ОХРАНЯТЬ ОХРАННИКОВ Церберы стали теперь обычной принадлежностью Санктуария и появление одного из них на базаре едва ли вызывало беспокойство, за исключением того, что припрятывались кое-какие краденые товары, а цена на все остальное повышалась. Однако их появления, двоих, как сегодня, было достаточно, чтобы заставить смолкнуть тех, кто вел случайные разговоры и привлечь к себе тревожные взгляды, хотя внимательные продавцы заметили, что оба они были заняты собственным спором и даже не взглянули на прилавки, мимо которых проходили. - Но этот человек оскорбил меня... - проворчал более смуглый. - Он оскорбил всех, - возразил его спутник, - это в его манере. Говорю тебе, Рэзкьюли, я самолично слышал, как он говорил Принцу такие вещи, которые других привели бы в состояние бешеной ярости. Глупо с твоей стороны принимать это на свой счет. - Но... - Знаю, знаю, он оскорбляет тебя, и Квач надоедает тебе, и Эрман - кичливый хвастун. Ну, ладно, весь город оскорбляет тебя, но это не дает тебе права хвататься за меч. Ничто из того, что сказал тебе Темпус, не свидетельствует о кровавой вражде. - Дело сделано, - на ходу Рэзкьюли ударял кулаком в ладонь другой руки. - Дело не сделано, пока ты не начнешь выполнять свое обещание, а если ты это сделаешь, я тебя зарежу. Я не позволю, чтобы подчиненные мне люди убивали друг друга. Оба в молчании прошли еще несколько шагов, каждый был погружен в собственные мрачные мысли. - Вспомни, друг мой, - вздохнул Зэлбар, - при скандальных обстоятельствах уже был убит один из моих людей. И я не хочу нести ответственность еще за один инцидент, особенно если в нем будешь замешан ты. Разве ты не видишь, что Темпус пытается навязать тебе бой, бой, в котором ты не сможешь одержать победу. - Никто из тех, кого я знаю, не переживет полета стрелы, - угрожающе сказал Рэзкьюли, глаза его сощурились, как будто всматривались в воображаемую цель. - Убийство, Рэзкьюли? Никогда не думал, что доживу до того дня, когда ты опустишься до того, чтобы стать убийцей. Рэзкьюли с шумом втянул в себя воздух и посмотрел на своего товарища взглядом, в котором мелькнуло что-то сумасшедшее. Но эта искра быстро погасла и небольшого роста человек опустил плечи. - Ты прав, друг мой, - сказал он, покачав головой, - я никогда этого не сделаю. Гнев заставляет меня произносить слова, прежде чем я подумаю. - Так было и тогда, когда ты поклялся начать кровавую вражду. Ты пережил своих многочисленных врагов, которые оказались смертны, но не испытывай милость богов и не ищи себе врага в том, кто им не является. - Значит слухи о Темпусе верны? - спросил Рэзкьюли, и глаза его снова сузились. - Не знаю, в нем есть что-то, что трудно объяснить с помощью какой-то другой логики. Ты видел, как быстро выздоровела его нога? Мы оба знаем людей, чья солдатская карьера кончалась после того, как они попадали под лошадь, он же через неделю уже был на посту. - Такой человек бросает вызов природе. - Тогда пусть ему и мстит природа, - засмеялся Зэлбар и дружески похлопал товарища по плечу, - а нас освободит для более достойного времяпровождения. Давай, я заплачу за твой ленч. Это будет приятная перемена после казарменной еды. Продавец Хакон расплылся в улыбке, когда оба солдата приблизились к нему, и стал терпеливо ждать, пока они выбирали себе сдобренное специями мясо. - С вас три медяка, - улыбнулся он, показав желтые зубы. - Три медяка? - сердито воскликнул Рэзкьюли, но Зэлбар толкнул его под ребро, заставив замолчать. - Вот тебе, парень... - командир церберов опустил в протянутую руку Хакона несколько монет, - возьми четыре. Те из нас, кто служит в Капитолии, привыкли платить полную цену за качественный товар, хотя, я полагаю, что, находясь так далеко от цивилизации, ты должен соизмерять свои цены с возможностями более бедных людей. Деньги отправились в карман, а Зэлбар почувствовал на себе взгляд полный ненависти, но отвернулся и потянул за собой Рэзкьюли. - Четыре медяка! С тебя запросили на три больше! - Знаю, - кивнул Зэлбар. - Но я отказываю им в удовольствии поторговаться. Думаю, что за лишний медяк стоит посмотреть на их лица, когда я даю понять, что они торгуют ниже стоимости, и это одно из немногих удовольствий, что можно найти в этой адовой-дыре. - Никогда не думал об этом в таком плане, - со смехом сказал Рэзкьюли, - но ты прав. Мой отец разозлился бы, если бы кто-то нарочно переплатил ему. Будь добр, дай мне попробовать, когда мы будем покупать вино. Отказ Рэзкьюли торговаться вызвал ту же реакцию и у виноторговца. Мрачный тон их разговора, с которым они вошли на базар, улетучился, и они готовы были перекусить в более веселом расположении духа. - Ты позаботился о еде и питье, я позабочусь об остальном, - заявил Рэзкьюли, засовывая бутылку вина за пояс. - Я знаю местечко, одновременно и приятное и успокаивающее. - Очевидно за городом. - Да, прямо за Общими Воротами. Сходим туда, город не соскучится без нас в течение часа или около того. Зэлбара легко было уговорить, больше напирая на любопытство, чем на убеждение. Кроме отдельных случаев патрулирования по Улице Красных Фонарей, он редко попадал за пределы Северной Стены Санктуария и никогда не бывал на территории к северо-западу, куда сейчас его вел Рэзкьюли. Здесь совсем другой мир, словно через волшебные ворота они попали в другую страну. Строения располагались далеко друг от друга, между ними зияли открытые пространства в отличие от скученности лавок и узких переулков внутри города. Воздух был свеж и напрочь отсутствовало зловоние немытых человеческих тел, толкающих друг друга на переполненных улицах. В такой мирной обстановке Зэлбар расслабился. Как тяжелую одежду он сбросил с себя бремя забот по патрулированию в ненавистном городе, предвкушая ничем не тревожимый обед в приятной компании. - Может быть, ты сможешь поговорить с Темпусом? Мы не симпатизируем друг другу, но если бы он нашел другую мишень для своих насмешек, то намного смягчил бы мою ненависть к себе. Зэлбар бросил настороженный взгляд На своего товарища, но не заметил и следа того слепого гнева, который тот выказал ранее. Вопрос показался честной попыткой со стороны Рэзкьюли найти компромиссное решение сложившей ситуации. - Я бы давно сделал это, если бы считал, что это поможет, - неохотно вздохнул он, - но боюсь, что едва ли могу повлиять на него. Если и будет какой-то результат, то прямо противоположный. Он только усилит свои нападки, чтобы доказать, что меня он тоже не боится. - Но ведь ты старше его по званию, - возразил Рэзкьюли. - Официально, да, - его друг Пожал плечами, - но мы оба знаем, что существует громадная пропасть между тем, что официально и что истинно. Темпус пользуется расположением Принца. Он свободен и выполняет мои приказы только тогда, когда ему это выгодно. - Но вы же держали его вне Дома Сладострастия... - Только потому, что я убедил Принца в необходимости поддерживать добрую славу этого Дома до прибытия Темпуса, - возразил Зэлбар, качая головой. - Я должен был давно пойти к Принцу, чтобы покончить с дурным поведением Темпуса, но этим вызову лишь его ненависть. Ты же видишь, он делает, что хочет в Саду Лилий, а Принц смотрит на это сквозь пальцы. Нет, я не могу рассчитывать на то, что окажу воздействие на Темпуса. Не думаю, что он набросится на меня физически, учитывая мое положение телохранителя Принца. Но также не думаю, что можно рассчитывать на его помощь, если вдруг в схватке я окажусь и трудном положении. Только тогда Зэлбар заметил маленький садик с цветами, разбитый рядом с домом недалеко от тропы, по которой они шли. В саду работал человек, поливая и подрезая растения. Эта картина вызвала у цербера внезапный прилив ностальгии. Как давно это было, когда он находился далеко за пределами Императорского Дворца в Капитолии и боролся со скукой, наблюдая, как садовники ухаживают за землей, засаженной цветами? Казалось, прошла целая жизнь. Несмотря на то, что он был профессиональным солдатом или, может именно потому, что он был солдатом, он всегда восхищался спокойной красотой цветов. - Давай поедим там... под деревом, - предложил он, указывая на место, с которого открывался вид на сад. - Это самое лучшее место. Рэзкьюли помедлил, посмотрел на дом с садом и хотел произнести что-то, но передумал, пожал плечами и направился к дереву. Зэлбар увидел, что на лице друга на мгновенье промелькнула озорная улыбка, но не обратил внимания, предпочтя вместо этого рассматривать картину мирного сада. Оба пообедали, как закаленные в боях участники походов на привале. Вместо того, чтобы сидеть лицом друг к другу или рядом в тени раскидистого дерева, они прислонились друг к другу спинами. Глиняную бутыль с вином они осторожно положили в пределах досягаемости обоих. Такое положение давало им не только полный обзор, чтобы отобедать без помех, оно создавало краткую иллюзию одиночества каждому из них - редкая вещь для тех, чья профессия требовала присутствия в любое время по крайней мере дюжины своих коллег. Чтобы продлить ее, они ели в молчании. Никто не пытался завязать разговор и не потерпел бы этого, пока оба не покончили с едой. Таково было правило людей, которые полностью доверяли друг другу. Оглядывая со своего места сад с цветами, Зэлбар мысленно вернулся к своему прежнему разговору с Рэзкьюли. В его работу входило поддержание мира среди церберов по крайней мере в той степени, в какой их личные расхождения не мешали бы выполнению обязанностей. Ради этого он успокаивал своего друга и по мере сил упреждал открытую стычку... пока, по крайней мере. В условиях достигнутого таким образом мира Зэлбар мог признаться самому себе, что он целиком на стороне друга. Шумные громилы были не в новинку в армии, но Темпус был громилой особого рода. Будучи абсолютно убежденным сторонником дисциплины и порядка, Зэлбар чувствовал отвращение к нему, его приводило в ужас поведение Темпуса. И более того, Темпус действительно пользовался расположением Принца, так что Зэлбар не мог выступить против него открыто, несмотря на все более и более широко распространяемые слухи о его аморальном и преступном поведении. Цербер хмурился, когда думал о тех вещах, о которых слышал и которым был свидетелем. Темпус открыто потреблял одурманивающие вещества на службе и вне ее. Среди граждан Санктуария, которых нелегко было запугать, у него быстро формировалась репутация грубияна и садиста. Ходили даже слухи, что он методично охотился за продавцами мечей в голубых масках, которых нанимал бывший гладиатор Джабал, и убивал их. Зэлбар не испытывал симпатии к этому криминальному королю, торговавшему рабами, чтобы прикрыть более преступные дела, но вместе с тем он не мог стерпеть, чтобы цербер брал на себя функцию судьи и палача. Однако Принц приказал ему представить Темпусу свободу действий, поэтому у него не было полномочий даже для того, чтобы проверить слухи - прекрасная ситуация, когда блюстители закона стали его нарушителями, а законодатель действует так, чтобы прикрыть их. Воздух пронзил крик, прервав размышления Зэлбара, заставив его вскочить на ноги и схватиться за меч. Оглядевшись в поисках его источника, он припомнил, что такого рода крики он слышал и раньше... и не только на поле битвы. Это не был крик боли, ненависти или страх, это были бездушные крики того, кто лишен всякой надежды, кто испытывает такой ужас, какой невозможно понять разумом. Тишину разорвал второй крик, и на этот раз Зэлбар понял, что он исходил из дома с прекрасным садом. Со все возрастающим изумлением он наблюдал, что садовник спокойно продолжал свою работу, даже не утруждая себя поднять голову и взглянуть вверх, хотя крики теперь следовали один за другим. Или этот человек глух или Зэлбар сходит с ума, реагируя на воображаемый шум, исходящий из забытого прошлого. Зэлбар повернулся к Рэзкьюли, чтобы найти у него подтверждение своей догадке и с гневом заметил, что сто друг не только спокойно продолжает сидеть, но и ухмыляется во весь рот. - Теперь ты видишь, почему я хотел пройти мимо этого места? - с усмешкой спросил смуглый цербер. - Может быть, в следующий раз, когда я поведу тебя куда-нибудь, ты не станешь так быстро пользоваться своим начальственным положением. - Ты знал об этом? - спросил Зэлбар, обеспокоенный смешливым настроением Рэзкьюли. - Конечно, и ты еще должен быть благодарен, что это не началось до того. Как мы покончили с едой. Ответ Зэлбара был перекрыт долгим душераздирающим криком, пронзившим слух и мозг, словно испытывая человеческое терпение. - Прежде, чем ты пойдешь на помощь, - заметил Рэзкьюли, не обращая внимания на утихший к тому времени ужасный крик, - ты должен знать, что я уже занимался этим делом. То, что ты слышишь, это реакция раба на внимание и заботу своего хозяина, которая вполне вписывается в рамки закона и поэтому не должна нас беспокоить. Тебе, возможно, интересно будет узнать, что владельцем этого дома является... - Керд! - Зэлбар дышал сквозь сжатые губы, глядя на дом, будто он был его заклятым врагом. - Ты с ним знаком. - Мы встречались однажды, там, в Капитолии. Вот почему он здесь... или, по крайней мере, почему его нет там. - Значит, ты знаешь, чем он занимается. - Рэзкьюли бросил сердитый взгляд, он был несколько разочарован тем, что его откровения не были восприняты с изумлением. - Признаю, что нахожу это омерзительным, но мы ничего не можем с этим сделать. - Посмотрим, - сумрачно заявил Зэлбар и направился к дому. - Куда ты идешь? - Хочу нанести Керду визит. - Тогда увидимся в казармах, - Рэзкьюли содрогнулся. - Я уже был однажды в этом доме и не войду в него снова, пока не будут отданы соответствующие распоряжения. Зэлбар не обратил внимания на уход друга, и, приближаясь к дому, вложил меч в ножны. В предстоящей схватке не потребуется обычное оружие. - Эй, кто-нибудь! - обратился он к садовнику. - Скажи своему хозяину, что я хочу переговорить с ним. - Он занят, - проворчал садовник, - разве вы не слышите. - Он слишком занят, чтобы разговаривать с одним из личных телохранителей Принца? - с вызовом произнес Зэлбар, подняв в изумлении брови. - Он уже и раньше разговаривал с ними, и каждый раз они уходили прочь, а я лишался платы за то, что осмеливался прервать хозяина. - Скажи ему, что я Зэлбар... - приказал цербер, - ...твой хозяин будет говорить со мной или, может быть, ты хочешь поговорить со мной вместо него? И хотя Зэлбар вовсе не потянулся к оружию, его интонация убедила садовника, что ему не стоит терять время. Маленький человечек оставил свою работу и исчез в доме. В ожидании Зэлбар снова осмотрел цветы, но сознание того, что Керд находится рядом, не давало ему восхититься их красотой. Вместо того, чтобы поднять его настроение, яркие цветы представлялись ужасной несообразностью, подобно ярко окрашенному грибу, выросшему на разлагающемся трупе. Зэлбар отвернулся от цветов, когда в ярком свете дня появился Керд. Хотя они встречались последний раз лет пять назад, более старший из них по возрасту, как оказалось, совсем не изменился, и Зэлбар сразу же узнал его: запачканная, неопрятная одежда человека, который спит, не раздеваясь; грязные неухоженные волосы и борода, а также тщедушное, как у мертвеца, тело; длинные, как у скелета, пальцы и рыхлая кожа. Было очевидно, что Керд, как и раньше, следовал привычке не следить во время работы за состоянием собственного тела. - Добрый день... гражданин, - улыбка цербера не скрывала сарказма, заложенного в приветствии. - Так это ты, - заявил Керд и скосил глаза, изучая черты лица собеседника. - Я думал, мы навсегда распрощались друг с другом, когда я покинул Рэнке. - Думаю, ты будешь встречаться со мной, пока не сменишь род своих занятий. - Моя работа находится полностью в рамках закона. - Худощавый человечек рассвирепел, обнаружив на мгновение силу воли, скрывавшуюся в его внешне тщедушном теле. - Ты так и сказал в Рэнке. И я до сих пор воспринимаю это как недостойную обиду. - Недостойную... - взвизгнул Керд, но не нашел подходящих слов. Губы его сжались, он схватил Зэлбара за руку и стал тянуть его в направлении дома. - Идем со мной! Сейчас же, - потребовал он. - Я покажу тебе свою работу и объясню, чем занимаюсь. Может быть, тогда ты сможешь оценить значение моих исследований. За время службы Зэлбар сталкивался лицом к лицу со смертью в разных ее проявлениях и делал это решительно. Однако сейчас он в ужасе отпрянул. - Я... Это не нужно, - настойчиво сказал он. - Так что же, ты будешь слепо проклинать мои действия, не дав мне возможности оправдаться? - Керд показывал согнутым костистым пальцем на цербера, в голосе его звучали триумфальные нотки. Запутавшись в собственных убеждениях, Зэлбар с трудом сглатывал слюну и собирался с силами. - Очень хорошо, веди меня. Но предупреждаю, что на мое мнение нелегко повлиять. Решимость Зэлбара поколебалась, когда они вошли в здание и на него обрушились запахи этого дома. Он заметил, стоя в дверном проеме, что в его сторону самодовольно ухмылялся садовник, и когда его повели по лестнице на, второй этаж, он попытался придать лицу бесстрастное выражение. Все, что цербер когда-либо слышал или воображал себе в отношении работы Керда, не помогло ему подготовиться к сцене, которую он увидел, когда бледнолицый человек открыл ему дверь в свою мастерскую. По стенам стояло около полудюжины больших тяжелых столов, каждый из которых был поставлен под странным углом, так, что их поверхности были почти вертикальны. Они вовсе не походили на деревянные рамы, которыми пользовались придворные художники, когда крепили к ним свои холсты. Ко всем столам были прикреплены кожаные ремни и кнуты. И на дереве и на коже видны были высохшие и запекшиеся следы крови. Четыре стола были заняты. - Большинство так называемых врачей только повторяют то, что было раньше... - сказал Керд, - ...лишь некоторые пытаются освоить новые способы, но делают это небрежно - методом проб и ошибок, что является следствием отчаяния и невежества. Если пациент умирает, трудно бывает определить, явилась ли причиной смерти болезнь или же новый способ лечения. Здесь же, в контролируемых условиях, я практически расширяю наши познания о человеческом теле и его болезнях. Пожалуйста, смотри под ноги... В полу были сделаны желобки, которые шли под столами и соединялись в небольшое углубление в дальнем конце комнаты. Перешагнув через один из них, Зэлбар понял, что эта система желобков предназначалась для того, чтобы направлять потоки струящейся крови. Он содрогнулся. На первом столе находился обнаженный человек, который, увидев, что к нему приближаются, начал метаться в своих оковах. У него была отрублена рука до локтя, и он бил обрубком по столу. Изо рта у него вылетали невнятные звуки. Зэлбар с отвращением заметил, что у человека вырезан язык. - Вот, - объявил Керд, показывая на зияющую рану на плече этого человека, - пример моих исследований. "Пример исследований" потерял контроль над своими телесными функциями. Ноги его и стол были выпачканы экскрементами. Керд не обращал на это никакого внимания и жестом пригласил Зэлбара подойти поближе к столу, а сам своими длинными пальцами раздвинул края раны на плече. - Я нашел точку на теле, которая, если на нее вот так нажать... Человек взвизгнул, его тело изогнулось на связывавших его ремнях. - Хватит! - закричал Зэлбар, теряя всякую видимость незаинтересованности. Едва ли его голос можно было услышать на фоне мучительных стонов жертвы, но Керд убрал свой окровавленный палец, и обмякший человек откинулся на стол. - Ну, ты видел? - спросил бледнолицый заинтересованно. - Что видел? - заморгал Зэлбар, которого еще била дрожь от того, чему он был свидетелем. - Ну, его обрубок! Он перестал двигаться! Надавливание или повреждение этой точки может лишить человека возможности пользоваться рукой. Вот, я покажу тебе еще раз. - Нет! - быстро приказал цербер, - я уже достаточно насмотрелся. - Значит, ты видишь пользу от моего открытия? - Хм-м... а где ты берешь свои... объекты? - уклончиво спросил Зэлбар. - Конечно, среди рабов, - Керд нахмурился. - Ты же ясно видишь это. Если бы я работал с кем-нибудь, кроме рабов... ну, это было бы против законов Рэнке. - А как ты их привязываешь к столам? Рабы они или нет, думаю, они смертельно сопротивляются, прежде, чем подчиниться твоему ножу. - В городе есть знахарь, - объяснил бледнолицый, - он поставляет мне слабый настой трав, который делает их бесчувственными. Когда они просыпаются, уже слишком поздно, чтобы оказать активное сопротивление. Зэлбар хотел было задать еще один вопрос, но Керд удержал его движением руки. - Ты до сих пор не ответил на мой вопрос: ты видишь теперь пользу от моей работы? Цербер заставил себя еще раз оглядеть комнату: - Вижу, что ты искренне веришь, что знание, к которому стремишься, представляет ценность, - сказал, он осторожно, - но я все-таки полагаю, что подвергать мужчин и женщин, даже если они рабы, всему этому - слишком высокая цена. - Но все ведь в рамках закона! - настаивал Керд. - То, что я здесь делаю, не нарушает никаких законов Рэнке. - В Рэнке много законов, ты должен об этом помнить со времени нашей последней встречи. Среди всех этих людей остались в живых лишь некоторые, и если представляется такая свобода действий в промежутке между действующими законами и тем, что в них не оговорено, говорю тебе, что я лично прослежу за тем, чтобы в рамках дозволенного я мог бы выступить против тебя. Нам обоим было бы лучше, если бы ты тотчас же съехал отсюда... потому что я не дам себе покоя, пока ты находишься в зоне моего патрулирования. - Я законопослушный гражданин. - Бледнолицый весь покраснел, сдерживая себя. - Меня не выбросят из моего дома, как обыкновенного преступника. - Ты уже это говорил, - цербер улыбнулся и повернулся, чтобы уйти. - Но ты уже не в Рэнке, запомни это. - Верно, - крикнул ему вслед Керд, - мы не в Рэнке. И ты это запомни, цербер. Спустя четыре дня у Зэлбара сильно поубавилось уверенности. Закончив в тот вечер патрулирование города, он повернул на Процессионную Улицу в сторону причалов. Теперь это стало его привычкой - последняя, уже не служебная разминка для ног, чтобы в одиночестве упорядочить мысли, прежде, чем вернуться в переполненные казармы. Если в Лабиринте еще было движение, то эта часть города давно спала, и церберу легко было погрузиться в мысли, медленно вышагивая по освещенным луной улицам. Принц отверг его обращение, сказав, что тревожить относительно честного гражданина - скверная трата времени, особенно на фоне волны убийств, захлестнувших Санктуарий. Зэлбар не мог опровергнуть логику Принца. С тех пор, как внезапно в Лабиринте появилась эта оружейная мастерская, торгующая своим смертоносным видом волшебства, убийства стали не только более частыми, но и более жестокими, чем обычно. Может быть сейчас, когда мастерская исчезла, сумасшествие пройдет, но в это время ему едва ли удалось найти время, чтобы поставить Керда, занимавшегося вивисекцией, перед непреложной необходимостью покинуть город. На мгновение в памяти Зэлбара вспыхнуло воспоминание о страстной защите Кердом своего труда, но он быстро отогнал его. Смысл в овладении новыми медицинскими знаниями, конечно же был, но все же рабы - тоже люди. Систематическое истязание другого живого существа во имя знания было... - Берегись! Еще до того, как крик полностью отложился в мозгу Зэлбара, он очутился лежащим ничком на земле. Рефлексы, выработанные за годы службы Империи, заставили его не останавливаясь перекатываться, ползти, в том числе на четвереньках, по грязи в поисках укрытия, чтобы обнаружить источник команды-предупреждения. Дважды до того, как он добрался до тени в переулке, он слышал безошибочный звук стрел, втыкающихся своим острием где-то рядом - явное доказательство того, что опасность не была выдуманной. Наконец, находясь уже в относительной безопасности переулка, он вытащил меч из ножен и, затаив дыхание, стал ощупывать взглядом крыши в поисках убийцы-лучника. Ему бросилось в глаза быстрое движение на доме через улицу, но оно не повторилось. Он напряг зрение, чтобы увидеть что-то в темноте. Послышался стон, потом покашливание, несколько мгновений спустя плохое подражание свисту ночной птицы. Хотя он и был уверен, что кто-то только что погиб, у Зэлбара не дрогнул ни один мускул, он продолжал оставаться в позе кошки, изготовившейся к охоте. Кто умер? Убийца? Или человек, который предупредил его об опасности? Даже, если это был убийца, поблизости мог еще прятаться сообщник. Как бы отвечая на последнюю мысль, от темного дверного проема отделилась фигура и двинулась к середине улицы. Она остановилась, уперлась руками в бока и крикнула в сторону переулка, в котором скрывался Зэлбар. - Все спокойно, цербер. Мы уберегли тебя от твоей собственной беспечности. Поднявшись на ноги, Зэлбар вложил меч в ножны и ступил на открытое пространство. Еще до того, как его окликнули, он признал темную фигуру. Голубая ястребиная маска и плащ не могли скрыть рост и цвет кожи его спасителя, а если бы даже скрывали, цербер все равно узнал бы его по мягкой грации движений. - Что за беспечность, Джабал? - спросил он, скрывая собственное раздражение. - Ты уже три ночи подряд ходишь по этой дороге, - объявил бывший гладиатор. - Это как раз то, что нужно убийце. Главный преступник-негр, казалось, не был удивлен или раздражен тем, что его узнали, несмотря на маскировку. Более того, создалось впечатление, что Джабал доволен собой, подтрунивая над цербером. Зэлбар понимал, что Джабал прав: во время службы или вне ее предсказуемая форма поведения служила приглашением к засаде. Однако ему не пришлось смущенно признаваться в этом, поскольку невидимый глазу спаситель на крыше выбрал удачный момент, чтобы сбросить тело убийцы на улицу. Оба человека с пренебрежением обследовали его. - Хоть я и ценю твое вмешательство, - сухо прокомментировал цербер, - хорошо было бы захватить его живым. Признаюсь, мне любопытно узнать, кто его послал. - Я могу тебе это сказать. - Человек в маске ястреба мрачно усмехнулся. - В кошельке этого убийцы лежат деньги Керда, но меня больше занимает, почему он так настроен против тебя. - А ты знал об том и раньше? - Один из моих информаторов подслушал разговор в "Единороге" о найме убийцы. Удивительно, как много людей, обычно осторожных, забывают, что человек может не только говорить, но и слушать. - Почему же ты не передал мне это и не предупредил заранее? - У меня не было доказательств. - Чернокожий пожал плечами. - Сомнительно, чтобы мое свидетельское показание захотели бы проверить в суде. Кроме того, я все еще твой должник со времени нашей последней встречи... или ты забыл, что однажды спас мою жизнь? - Я не забыл. Я сказал тебе тогда, что только выполнял свой долг. Так что ты мне ничего не должен. - ...И я, спасая тебя, как гражданин Рэнке, только выполнял свой долг тем, что помог тебе сегодня. - В лунном свете сверкнули зубы Джабала. - Ладно, каковы бы ни были твои мотивы, я тебе благодарен. Мгновение Джабал молчал. - Если ты действительно хочешь выразить свою благодарность, - произнес он наконец, - не пропустишь ли со мной стаканчик? Я хотел бы кое-что обсудить с тобой. - Я... Боюсь, не смогу. До твоего... дома далеко, а у меня завтра дела. - Я имел в виду "Единорог". - "Единорог"? - запинаясь, в полном изумлении произнес Зэлбар. - То место, где замышлялось мое убийство? Я не могу идти туда. - Почему же нет? - Ну... хотя бы потому, что я цербер. Это не принесет добра ни одному из нас, если на людях нас увидят вместе, тем более в "Единороге". - Ты можешь надеть мою маску и плащ. Этим ты прикроешь свою униформу и лицо. Тогда любому соглядатаю будет казаться, что я выпиваю с одним из моих людей. Мгновение Зэлбар колебался, будучи не в состоянии принять решение, потом дерзкая картина цербера в голубой ястребиной маске захватила его воображение, и он громко рассмеялся. - А почему бы и нет? - согласился он, протягивая руку за предлагаемой ему маскировкой. - Мне всегда было интересно посмотреть, как это место выглядит изнутри. - Зэлбар не отдавал себе отчета в том, насколько ярок лунный свет, пока не переступил порог "Единорога". Несколько масляных ламп были единственным источником света, да и они были прикрыты, так что светили в сторону стены, оставляя большую часть внутреннего пространства сильно затемненной. Следуя за Джабалом а основную комнату, он, хотя и замечал фигуры людей, собравшиеся за несколькими столами, не мог разглядеть их лиц. За исключением одного, лицо которого ему незачем было разглядывать, это был сухопарый рассказчик Хаким, сутуло сидевший за центральным столом. Перед ним стояла маленькая кружка вина, о которой он, видимо, забыл, а сам покачивал головой в состоянии полудремы. Зэлбару втайне нравился этот старик, и он бы тихо прошел мимо этого стола, но Джабал перехватил взгляд цербера и подмигнул. Вытащив из кошелька монету, работорговец высоко подбросил ее, так что она, описав дугу, полетела на стол рассказчика. Рука Хакима молниеносно дернулась, и монета на лету исчезла. Его сонная манера поведения не изменилась. - Старина, это плата, достаточная для сотни рассказов, - мягко, но громко проговорил Джабал, - но ты расскажешь их где-нибудь в другом месте... и о ком-нибудь другом. Двигаясь с тихим достоинством, рассказчик поднялся на ноги, бросив на обоих испепеляющий взгляд, и царственной походкой прошествовал из комнаты. Его кружка с вином исчезла вместе с ним. В тот краткий миг, когда их глаза встретились, Зэлбар почувствовал его острый ум и был уверен, что старик опознал его под маской и плащом и холодно разглядывал его. Пересмотрев поспешно свое представление о худощавом сказителе, цербер припомнил описание, которое Джабал дал информатору, бывшему у всех на виду, и чья шпионская деятельность на самом деле спасла его жизнь. Работорговец опустился за освободившийся только что стол и тут же получил два незаказанных бокала дорогого вина. Зэлбар сел рядом с ним, обратив внимание на то, что отсюда можно было легко следить за всеми входами и выходами таверны. Его уважение к Хакиму поднялось еще на одну ступеньку. - Если бы я подумал, я предложил бы твоему человеку, что был на крыше, присоединиться к нам, - сказал цербер, - считаю, что я обязан глотком отблагодарить его. - Этот человек - женщина, Мория, в темноте она работает лучше, чем я... и ей не нужна маскировка. - Хорошо, и все-таки я хотел бы поблагодарить ее. - Лучше не надо, - работорговец усмехнулся. - Она ненавидит жителей Рэнке и особенно церберов. И действует только по моему приказу. - Ты мне напомнил о нескольких вопросах, которые я хочу тебе задать, - Зэлбар поставил свой стакан на стол. - Почему ты выступил сегодня вечером в мою защиту? И откуда ты знаешь, как в армии предупреждают об опасности со стороны лучников? - Со временем узнаешь. Сначала ответь на мой вопрос. Я не привык выдавать информацию бесплатно, и поскольку я выдал тебе, кто твой враг, может быть, теперь ты мне скажешь, почему Керд послал по твоему следу убийцу? Зэлбар задумчиво отпил вина и стал объяснять свои отношения с Кердом. По мере того, как разворачивалась история, цербер обнаружил, что говорит больше, чем нужно, и изумился, почему он описывает Джабалу свой гнев и свое огорчение, которое он скрывал даже от своих товарищей по службе. Вероятно это случилось потому, что в отличие от товарищей, которых он уважал, в работорговце Зэлбар видел человека продажного и его собственные темные мысли и сомнения в сравнении покажутся тому ничем. Джабал молча слушал, пока цербер не кончил, потом медленно кивнул головой. - Да, теперь все понятно, - пробормотал он. - Самое смешное состоит в том, что в момент нападения я сомневался в своей способности предпринять что-либо в отношении Керда. На какое-то время, по крайней мере, убийца не потребуется. Я получил приказание оставить Керда в покое. Вместо того, чтобы рассмеяться, Джабал задумчиво рассматривал того, кто сидел напротив. - Странно, что ты это говоришь, - произнес он довольно осторожно. - У меня есть дело, с которым я сейчас не могу справиться. Может быть, мы поможем друг другу в решении наших проблем. - Именно об этом ты хотел поговорить со мной? - спросил Зэлбар, внезапно насторожившись. - Частично. На самом деле все гораздо проще. Теперь, в ответ на твое одолжение, о котором я должен просить тебя, могу предложить тебе то, в чем ты нуждаешься. Если ты возьмешься за мое дело, я положу конец преследованию тебя со стороны Керда. - Полагаю, то, что ты хочешь - противозаконно. Если ты действительно думаешь, что я... - Это не противозаконно! - Джабал злобно сплюнул. - Мне не нужна твоя помощь, чтобы нарушить закон, это довольно просто, несмотря на усилия так называемых элитных сил. Нет, цербер, я предлагаю тебе взятку, чтобы ты выполнил свою работу, проследил за соблюдением закона. - Любой гражданин может обратиться к любому церберу за помощью, - Зэлбар почувствовал, как в нем поднимается волна гнева. - Если это действительно в рамках закона, тебе нечего... - Прекрасно! - прервал его работорговец. - Тогда, как гражданин Рэнке, прошу тебя расследовать и положить конец волне убийств - кто-то убивает моих людей, преследует голубых дьяволов на улицах, истребляя, как больных животных. - Да... понятно. - Вижу, что ты этому не удивляешься, - проворочал Джабал. - Так что, цербер, выполняй свой долг. Я не обманываюсь в отношении моих людей, но им выносят смертный приговор без суда и следствия. А это убийство. Или ты сомневаешься в этом, потому что убийством занимается один из твоих людей? Зэлбар резко поднял голову, и Джабал серьезно, но с улыбкой, встретился с ним взглядом. - Верно, я знаю убийцу, и о нем не трудно догадаться - Темпус довольно откровенно хвастает этим. - Да, это так, - сухо рассуждал Зэлбар, - скажи, а почему ты не занялся им сам, если знаешь, что он виновен. Я слышал, что голубые дьяволы убивали преступников за гораздо меньшие прегрешения. Теперь настал черед Джабала смущенно отвести взгляд. - Мы пытались это сделать, - признался он, - но оказалось, что Темпуса чрезвычайно трудно поймать. Кто-то из моих людей нарушил мои распоряжения и воспользовался волшебным оружием. Результат - еще четыре умерщвленные им маски. Церберу послышались нотки отчаяния в признании работорговца. - Я не могу позволить ему продолжить заниматься этим видом спорта, но цена за то, чтобы его осадить, становится страшно высокой. Я вынужден просить твоего вмешательства. Ты, больше чем другие, отличился тем, что выполняешь свои обязанности в строгом соответствии с кодексом законов. Скажи мне, разве закон не применим в одинаковой мере ко всем? В уме у Зэлбара промелькнул десяток оправданий и объяснений, потом их сменила волна гнева. - Ты прав, хотя я никогда не думал, что именно ты будешь тем человеком, кто укажет мне на мои обязанности. Убийца в униформе остается убийцей и должен быть наказан за... все преступления. Если Темпус убивает твоих люден, я по долгу службы приму меры, чтобы с ним разобрались. - Очень хорошо, - кивнул Джабал, - а я, в свою очередь, выполню свое обещание - Керд больше не будет работать в Санктуарии. Зэлбар открыл рот, чтобы запротестовать. Соблазн был слишком велик, если Джабал может выполнить свое обещание, но нет. - Должен настоять на том, чтобы твои действия оставались в рамках закона, - неохотно пробормотал он. - Я не могу просить тебя о чем-то незаконном. - Это не только законно, это уже сделано! С данной минуты Керд не занимается своим делом. - Что ты имеешь в виду? - Керд не может работать без материала, - улыбнулся работорговец, - а я его поставщик или, скорее, был им. Я не только перестал поставлять ему рабов, я передам другим работорговцам, что если они будут иметь с ним дело, я собью цену на других рынках и вытесню их из города. Зэлбар снова горько улыбнулся под маской. - Ты ведь знал, как он поступает с рабами и все-таки вел с ним дела? - Убивать рабов ради знаний - занятие не хуже, чем когда рабы убивают друг друга на арене ради развлечений. В нашем мире и то, и другое - неприятные реалии. Зэлбар вздрогнул, почувствовав сарказм в голосе работорговца, но не хотел отступать со своих позиций. - У нас разные взгляды на бой. Тебя заставили вступить на арену в качестве гладиатора, а я добровольно вступил в армию. И все-таки у нас обоих есть общий опыт, как бы ни был ужасен бой, какими бы страшными ни были условия, у нас был шанс. Мы могли отбиться и выжить или, по крайней мере, погибая, захватить с собой своих врагов. Но быть связанным, как животное, приносимое в жертву, беспомощное, которое не может ничего сделать, а только наблюдать за своим врагом, нет, не за своим врагом, а за тем, как оружие того, кто тебя истязает, снова и снова вонзается в твое тело... Ни одно живое существо, будь то раб или свободный человек, не должен быть обречен на такое. Не могу представить себе врага, которого бы я так ненавидел, чтобы обречь его на такую судьбу. - Несколько таких врагов я могу себе представить, - пробормотал Джабал, - однако я никогда не разделял твоих идеалов. Хотя мы оба верим в справедливость, мы ищем ее разными путями. - Справедливость? - ухмыльнулся цербер. - Сегодня ты вторично повторяешь это слово. Должен признать, что оно странно звучит в твоих устах. - Разве? - спросил работорговец. - Я всегда честно поступал со своими людьми или с теми, кто вел со мной дела. Мы оба признаем существование коррупции в нашел мире, цербер. Но расхождение состоит в том, что в отличие от тебя, я не пытаюсь защитить мир, я вынужден защищать самого себя и моих людей. Зэлбар поставил на стол недопитый бокал. - Я оставлю твою маску и плащ снаружи, - сказал он ровным голосом. - Боюсь, что расхождение слишком велико, чтобы мы могли с удовольствием вместе выпить вина. В глазах работорговца сверкнули искры гнева. - Но ты ведь займешься расследованием убийств? - Да, - пообещал цербер, - и тебе, как гражданину, высказавшему жалобу, сообщат о результатах моих расследований. Темпус занимался своим мечом, когда к нему приблизились Зэлбар и Рэзкьюли. Они нарочно подождали, чтобы встретиться с ним здесь, в казарме, а не в его любимом пристанище, в Саду Лилий. Вопреки всему, что произошло или могло произойти, все они были частью армии, и что предполагалось сказать, не должно было дойти до ушей гражданских людей, не принадлежавших их элитарному клубу. Темпус глянул на них сумрачным взглядом, потом с наглым выражением лица вернулся к своей работе. Это был бесспорный вызов, ведь он всего лишь занимался тем, что затачивал зубчатое острие своего меча - не предлог, чтобы уклониться от разговора с капитаном церберов. - Хочу переговорить с тобой, Темпус, - объявил Зэлбар, пряча свой гнев. - Это твое право, - ответил тот, не поднимая головы. Рэзкьюли двинул ногой, но взгляд друга осадил его. - На тебя поступила жалоба, - продолжал Зэлбар, - жалоба, подтвержденная многочисленными свидетелями. Я считаю справедливым выслушать твою версию истории, прежде чем, я пойду к Кадакитису и сообщу ему обо всем. При упоминании имени Принца Темпус поднял голову и перестал затачивать меч. - А в чем состоит жалоба? - мрачно спросил он. - Говорят, ты совершаешь бессмысленные убийства во внеслужебное время. - Ах, вот что. Они не бессмысленные. Я просто преследую голубых дьяволов. Зэлбар был готов услышать различные возможные ответы на свое обвинение - сердитое отрицание, сумасбродное свободолюбие, требование представить доказательства или свидетельства. Но такое простое признание совершенно вывело его из равновесия. - Ты... ты признаешь свою вину? - наконец произнес он, изумленный до такой степени, что потерял спокойное расположение духа. - Конечно. Меня только удивляет, что кто-то побеспокоился и подал жалобу. Никто не должен был бы пожалеть об убийцах, которых я убрал... а ты в наименьшей степени. - Ну, ладно, правда, что я недолюбливаю Джабала и его продажных подручных, - признался Зэлбар, но все-таки еще существуют соответствующие юридические процедуры, которым нужно следовать. Если ты хочешь, чтобы их вызвали в суд, ты должен был... - Суд? - Темпус рассмеялся. - Суд не имеет к этому никакого отношения. - Тогда зачем же за ними охотиться? - Ради практики, - сказал Темпус, еще раз пристально взглянув на зазубренный меч. - Если меч часто не употреблять, рука становится медлительной. Мне нравится, покуда можно, не терять сноровки, и, вероятно, продажные подручные, которых нанимает Джабал - лучшие в городе, хотя, по правде говоря, если те, с которым я сталкивался, могут служить примером, то его просто надувают. - И это все? - выпалил Рэзкьюли, не в состоянии больше сдерживаться. - Это все твои причины, по которым ты бесчестишь свою униформу? Зэлбар предупреждающе поднял руку, но Темпус просто расхохотался в лицо им обоим. - Верно, Зэлбар, лучше держи своего пса на поводке. Если не можешь заставить его перестать тявкать, я сделаю это за тебя. На мгновение Зэлбар подумал, что мог бы остановить друга, но Рэзкьюли взорвался в гневе. Загорелый цербер уставился на Темпуса с такой глубокой, кипящей ненавистью, которую, Зэлбар это знал, нельзя было теперь погасить урезониванием или угрозами. Преодолевая собственный гнев, Зэлбар повернулся к Темпусу. - И ты будешь вести себя так же высокомерно, когда Принц попросит тебя объяснить свои действия? - спросил он. - Мне не придется этого делать, - снова ухмыльнулся Темпус. - Китти-Кэт никогда меня не вызовет для отчета за что бы то ни было. Вы вели себя как хотели на Улице Красных Фонарей, но это было до того, как Принц осознал мое положение здесь. Он даже изменит свое решение, если уже публично занял какую-то позицию по этому делу. Поняв правоту слов Темпуса, Зэлбар прямо-таки застыл от гнева и разочарования. - А как выглядит твое положение здесь? - Если тебе нужно задавать такой вопрос, - засмеялся Темпус, - то я не могу объяснить тебе. Но ты должен понять, что не можешь рассчитывать на Принца в поддержке своих обвинений. Не печалься и воспринимай меня как человека вне юрисдикции закона. - Он встал, вложил меч в ножны и приготовился уйти, но Зэлбар загородил ему дорогу. - Может быть, ты и прав. Может быть, ты действительно выше закона, но если существует бог - любой бог, который сверху наблюдает сейчас за нами, то недалеко то время, когда твой меч промахнется мимо цели и мы избавимся от тебя. Справедливость - естественный процесс. Ею нельзя длительное время пренебрегать, ссылаясь на причуды Принца. - Нечего призывать богов, если ты не готов принять их вмешательство, - с гримасой отвращения произнес Темпус. - Тебе следовало бы учесть это предостережение, произнесенное тем, кто знает, в чем дело. Прежде чем Зэлбар смог прореагировать, Рэзкьюли ринулся вперед, и его узкий маленький кинжал полетел в направлении горла Темпуса. Капитан церберов уже не успел вмешаться ни физически, ни словесно, но и Темпус, по-видимому, не нуждался во внешней защите. Неторопливым и даже ленивым движением Темпус шлепнул себя левой рукой по тому месту, на которое был нацелен кинжал, и на его ладонь пришлась вся тяжесть мщения Рэзкьюли. Лезвие кинжала пронзило ладонь и вышло с противоположной стороны, на мгновение кровь забила струей, но Темпус не замечал этого. Быстрый рывок раненой уже рукой, и из рук Рэзкьюли лезвие было вырвано. Правая рука Темпуса, как тисками, сомкнулась на горле ошеломленного атакующего, он поднял Рэзкьюли в воздух, повернул, отбросил к стене и пригвоздил ногой так, что тот едва касался ногами пола. - Темпус! - прорычал Зэлбар, опасность, которой подвергался его друг, прервала мгновенное оцепенение, вызванное неожиданными и взрывными действиями. - Не беспокойся, капитан, - ответил Темпус спокойным голосом. - Будь любезен! Он протянул Зэлбару свою окровавленную руку, и высокорослый цербер осторожно вытащил кинжал из страшной раны. Когда лезвие полностью вышло, медленно вытекавшая-сгустками из раны кровь хлынула ровным потоком. С отвращением Темпус стал разглядывать алый поток, потом поднес руку к лицу Рэзкьюли. - Вылижи мою рану, собака, - приказал он, - вылижи ее полностью, и будь благодарен, что я не заставляю тебя вылизать и пол! Беспомощный, с трудом набивавший воздух в легкие, пригвожденный к стене, человек колебался лишь одно мгновение, потом высунул язык в слабой попытке выполнить приказание. Быстрым, нетерпеливым движением Темпус вытер свою руку о лицо и рот Рэзкьюли, оставив кровавый след, потом снова принялся исследовать рану. В то время как Зэлбар в ужасе наблюдал эту сцену, кровь из раны текла уже не потоком, а струйкой и, наконец, медленным ручейком - все это произошло в течение секунды. Очевидно, удовлетворившись процессом заживления, Темпус перевел свои темные глаза на своего капитана. - На каждую собаку приходится один укус, но в следующий раз, если твой любимец пересечет мне дорогу, я уничтожу его, и ни ты, ни Принц не сможете меня остановить. С этими словами он оторвал Рэзкьюли от стены и бросил его на пол под ноги Зэлбара. Оба цербера застыли без движения перед лицом грубой силы, а Темпус вышел из комнаты, не оглядываясь. Неожиданный и напряженный характер стычки поверг даже Зэлбара с его боевыми инстинктами в состояние неподвижного шока, но когда Темпус удалился, он овладел собой, как бы преодолел некое внушение. Он опустился на колени рядом с другом, приподнял Рэзкьюли, посадил его, чтобы тот с трудом мог обрести дыхание. - Не пытайся разговаривать со мной, - велел он и протянул руку, чтобы вытереть кровавый след с лица Рэзкьюли, но тот ухватился за него и отбросил его руку прочь, отказываясь как выполнить приказание, так и от помощи. Низкорослый цербер подобрал под себя ноги, поднялся и с трудом принял вертикальное положение, прижавшись к стене, как к опоре. Несколько минут голова его бессильно болталась, а он продолжительными судорожными вздохами вбирал в себя воздух, затем поднял глаза и встретился взглядом с Зэлбаром. - Я должен убить его. Я не могу... жить в одном с ним мире и... дышать одним и тем же воздухом с тем, кто... так опозорил меня... и по-прежнему называть себя человеком. На мгновение Рэзкьюли качнулся, как будто произнесенные слова лишили его всех сил, потом осторожно опустился на лавку, оперся спиной о стену. - Я должен его убить, - повторил он, его голос окреп. - Даже, если мне придется сразиться с тобой. - Друг мой, тебе не придется сражаться со мной, - Зэлбар присел рядом с ним, - лучше прими меня как товарища. Темпуса следует остановить, и боюсь, это, придется сделать нам обоим. И даже в этом случае наших сил может быть недостаточно. Смуглый цербер медленно кивнул головой в знак согласия. - Может быть, если мы овладеем каким-нибудь из этих дьявольских орудий, которые наделали столько бед в Лабиринте? - предположил он. - Я бы лучше покончил с курильщиками марихуаны. Из донесений, которые я слышал, именно они наносят больший вред своим подчиненным, чем своим жертвам. Нет, у меня в голове совсем другой план. Когда Зэлбар заканчивал обед, яркие цветы весело колыхались под легким бризом. Сегодня Рэзкьюли не охранял его со спины, он был в казарме, пользовался заслуженным отдыхом после ночных трудов. И хотя Зэлбар уже устал, как и его друг, прежде чем удалиться на отдых, он позволил себе это последнее удовольствие. - Ты посылал за мной, цербер? Зэлбару не нужно было поворачивать голову, чтобы опознать, кто подошел к нему. Он искоса наблюдал за ним, пока тот приближался. - Присядь, Джабал, - велел он. - Мне кажется, тебе хотелось бы узнать о моих расследованиях. - Как будто подошло время, - проворчал работорговец, опускаясь на землю. - Уже прошла неделя, и я начал сомневаться в серьезности твоего обещания. Ну, скажи мне, почему ты не смог наказать убийцу. Цербер пропустил мимо ушей ухмылку, прозвучавшую в устах Джабала. - Убийца - Темпус, точно, как ты и сказал, - небрежно ответил он. - Ты в этом убедился? Когда его отдадут под суд? Прежде, чем Зэлбар смог дать ответ, спокойный послеполуденный воздух разрезал ужасный крик. Цербер оставался неподвижен, а Джабал подался на звук. - Что это? - спросил он. - Это, - пояснил Зэлбар, - звук, который издает человек, когда Керд занимается поисками знаний. - Но я думал... Клянусь тебе, это не моих рук дело. - Не беспокойся по этому поводу, Джабал, - цербер улыбнулся и подождал, пока работорговец снова присядет. - Ты спрашивал о суде над Темпусом? - Да, - кивнул чернокожий, явно потрясенный. - Он никогда не предстанет перед судом. - Из-за этого? - Джабал показал на дом. - Я могу прекратить... - Успокойся и послушай! Суд никогда не увидит Темпуса, потому, что Принц защищает его. Вот почему до твоей жалобы я не занимался расследованием его дела! - Королевская защита, - работорговец сплюнул. - Значит, он свободен в том, чтобы по-прежнему охотиться за моими людьми. - Не совсем так, - Зэлбар снисходительно раскрыл рот и подчеркнуто зевнул. - Но ты сказал... - Я сказал, что займусь им, и, говоря твоими словами, "дело сделано". Темпус не явится сегодня для несения службы... и вообще никогда больше. Джабал хотел спросить о чем-то, но еще один крик перекрыл его слова. Вскочив на ноги, он глянул на дом Керда. - Я пойду, выясню, откуда этот раб, и когда я... - Он мой, и если ты ценишь своих людей, ты не будешь настаивать на том, чтобы его отпустили. Работорговец повернулся, чтобы в изумлении посмотреть на сидящего на земле цербера. - Ты хочешь сказать... - Это Темпус, - кивнул Зэлбар. - Керд говорил мне о настое, который он употребляет, чтобы подавить сопротивление своих рабов. И я добыл его у Сталвига и добавил его в дурманящую настойку моего товарища. Он почти проснулся, когда мы ставили ему клеймо... но Керд был готов принять от меня маленький подарок в знак примирения и не задавал вопросов. Мы даже вырезали ему язык в знак особой дружбы. Раздался еще крик - глухой, животный стон, повисший в воздухе, оба человека прислушались к нему. - Я не мог и просить о более подходящей по форме мести, - сказал наконец Джабал, протягивая руку. - Он будет долго умирать. - Если вообще умрет, - заметил Зэлбар, пожимая протянутую руку. - Знаешь, на нем очень быстро заживают раны. С этими словами они расстались, не обращая внимания на крики, которые неслись им вслед. Роберт АСПРИН. ПОСЛЕСЛОВИЕ. СВЕТЛАЯ СТОРОНА САНКТУАРИЯ Реакция читателей на первый том "Мира Воров" ошеломила нас и согрела нам души. (Замечание для тех из вас, кто не знает: вы можете написать мне или любому другому автору через его издателя.) Масса полученных писем содействовала продаже второго и третьего томов книги, а также тому, что "Хаос" выпустил военную игру под названием "МИР ВОРОВ". Думаю, никто из читателей нашего "Мира воров" не отдает себе отчета в том, что антологии рассказов в целом продаются плохо, а антологии фантастики вообще обречены на скорую смерть. Пришедшие к нам письма были полны энтузиазма и похвал, но в них содержится также один определенный комментарий или критическое замечание, вновь и вновь повторяющийся в большом числе отзывов. Дело в том, что читатели отметили: Санктуарий - невероятно мрачное место. Создается впечатление, что обитатели города никогда не смеются, если и делают это, то лишь по принуждению и искусственно... как это было, когда Китти пролил вино на свою тунику, поднимая бокал за своего брата-императора. Это законное нарекание. Прежде всего потому, что ни в каком городе не может господствовать полнейшее уныние. Во-вторых, те читатели, которые знакомы с другими моими работами, привыкли к тому, что на страницах книг присутствует определенный юмор, даже при описании истребительной войны между ящерицами и жуками. Хуже того, просматривая рассказы, вошедшие в этот второй том, я с болью в сердце обнаружил, что эта нисходящая по своей сути тенденция в Санктуарии скорее продолжена, чем преодолена. Поэтому я как редактор взял на себя инициативу дать читателю возможность кратко взглянуть на светлую сторону этого города, на выгоду и преимущества обитателей в самой последней чертовой дыре Империи. Для этого давайте обратимся к документу, едва ли кому-либо известному и никогда раньше не цитировавшемуся, изданному Торговой Палатой Санктуария незадолго до того, как она перестала существовать. Тот факт, что Китти-Кэт настаивал на том, чтобы в брошюре присутствовала чуточка правды, бесспорно содействовал тому, что документ остался безнадежным. Несмотря ни на что, к вашей радости и к вашему сведению мы приводим некоторые отрывки из: "САНКТУАРИЙ, СТОЛИЦА ДОСУГА В ИМПЕРИИ РЭНКЕ" Ежегодно в Санктуарий прибывают десятки туристов, привлекаемые слухами о приключениях и восторженными впечатлениями, распространяющимися по всем уголкам Империи. И они никогда не разочаровываются в том, что избрали Санктуарий. Наш город вобрал в себя все, о чем свидетельствуют слухи о нем - и даже больше! Многие посетители уже не уезжают отсюда, а те, кто покидают его, свидетельствуют, что жизнь, к которой они возвращаются, представляется им скучной по сравнению с захватывающим зрелищем, которое они наблюдали в этом красивом городе. Если вы как торговец хотите расширить свое дело или начать свою деятельность на новом месте, обратите внимание на живописный Санктуарий. Где же вы еще сможете найти все эти качества, собранные воедино? ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ БИЗНЕСА: СОБСТВЕННОСТЬ - Земля в Санктуарии дешевая! Хотите ли вы строить в болотах к востоку от города или к западу - на краю пустыни, вы обнаружите большие земельные площади, доступные и по привлекательной для вас низкой цене. Если вы ищете для своего бизнеса место поближе к центру, только скажите об этом. Большинство владельцев магазинов в Санктуарии готовы отдать вам свои строения и все, что в них находится, по цене обратного билета из Санктуария. РАБОЧАЯ СИЛА - В Санктуарии нет недостатка в рабочих, готовых трудиться. Вы обнаружите, что большинство граждан можно нанять на работу, и за незначительную цену они будут делать все, что угодно. Более того, разнообразию талантов и способностей горожан нашего города не придется удивляться. В Санктуарии свободно продаются и покупаются способности, о которых вы никогда не подумали бы, как о предмете торга, и цена их всегда доступна! Для тех, кто предпочитает труд рабов, в Санктуарии имеется разнообразный и всевозможный выбор. На аукционе вы будете так же, как и сами рабы, изумлены поведением участников аукциона. Там, как и везде в Санктуарии, сделки в изобилии ждут тех, у кого зоркий глаз... или меч в руке. ТОВАРЫ - Если вас смущает удаленность города, не страшитесь. В Санктуарии продается все, что имеет ценность в Империи. На самом деле, на прилавках и в магазинах этого удивительного города часто появляются для продажи товары, о которых вам, возможно, говорили, что они не продаются. Не стоит спрашивать продавца, как Он добыл эту партию товара. Просто будьте уверены, что в Санктуарии никто не задаст вам вопроса, как вы приобрели свой товар. ОБРАЗ ЖИЗНИ: ОБЩЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ - Как говорили древние, не хлебом единым жив человек. Аналогичным образом гражданин Империи Рэнке требует активной общественной жизни для того, чтобы уравновесить свою предпринимательскую деятельность. Именно в этой сфере Санктуарий действительно отличается в лучшую столону. Часто поговаривают, что каждодневная жизнь в Санктуарии - это беспрецедентное приключение. РЕЛИГИИ - Те, кто хочет проникнуть в жизнь после смерти, должны тщательно ознакомиться с религиозными услугами, предлагаемыми на данной территории. Наш город приветствует таких дотошных исследователей с распростертыми объятьями. В Санктуарии представлено любое божество и любой культ Рэнке, а также многие божества и культы, которые открыто не демонстрируются в других частях Империи. Старые боги и забытые ритуалы существуют и процветают наряду с более широко распространенными традициями, что придает городу еще более причудливое очарование. Наши храмы также предназначены не только для преданных и истинно верующих. Большинство мест поклонения приветствуют посетителей других верований, и во многих из них позволяется, нет, даже требуется, чтобы присутствующие участвовали в их удивительных местных ритуалах. НОЧНАЯ ЖИЗНЬ - В отличие от многих городов Империи, где с заходом солнца улицы замирают, Санктуарий ночью оживает. Многие его граждане действительно видят свое предназначение в ночной жизни, и вы редко обнаружите их при свете дня. Каким бы консервативным или притупленным ни был ваш вкус по части развлечений, в сумерках Санктуария вы проживете лучшую часть вашей жизни. Одна только наша Улица Красных Фонарей предлагает широкий спектр развлечений, начиная от спокойной элегантности Дома Амброзии вплоть до более эксцентричных удовольствий, предлагаемых в Доме Плеток. Если вы получаете удовольствие от посещения трущоб, вам нужно только выйти за порог. СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС - Давайте посмотрим правде в глаза: любому человеку нравится почувствовать себя выше другого. Так вот, нигде нельзя так легко добиться превосходства, как в Санктуарии. Гражданин Империи Рэнке со скромным достатком - состоятельный человек по меркам Санктуария, и его обитатели относятся к нему именно таким образом. Завистливые взгляды будут сопровождать вас, когда вы будете проходить мимо, и люди будут следить за вашими движениями и вашими привычками с лестным для вас вниманием. Даже если, по вашему мнению, ваши средства ниже приемлемых, все же очень просто почувствовать, что вы более обеспечены, чем средний гражданин Санктуария - но только при соблюдении шкалы моральных ценностей. Мы без всякого исключения можем гарантировать, что каким бы низким ни было ваше мнение о самом себе, в Санктуарии найдется кто-то, кого вы будете превосходить. КРАТКО О ПРЕСТУПНОСТИ - До вас, вероятно, доходили слухи о высоком уровне преступности в Санктуарии. Мы признаем, что такие проблемы у нас существовали в прошлом. Но теперь мы с ними покончили. Стоит только посмотреть на огромные толпы людей, собирающихся, чтобы присутствовать при ежедневных наказаниях через повешение и сажание на кол, чтобы понять, что граждане Санктуария во все времена активно поддерживали и поддерживают законность и порядок. Нам приятно сообщить, что как результат осуществления новой программы Губернатора по борьбе с преступностью в Санктуарии в прошлом году количество зарегистрированных преступлений в день не превосходило уровень преступности в городах, вдвое больших по размерам, чем наш. В ИТОГЕ: Санктуарий - выгодное место для приложения сил перспективно мыслящего человека. Сейчас наступило время действовать. Сейчас, когда цены на собственность стремительно падают, а экономика и люди находятся в состоянии депрессии. Куда же лучше вложить ваши деньги, приложить вашу энергию и употребить вашу жизнь, если не в быстро развивающийся город будущего? Даже наши самые едкие критики признают потенциал Санктуария, когда характеризуют его как "город, где некуда двигаться, кроме как вверх!"