землю и сделать по ней пару шагов? А если сделать это, то удастся ли ему потом снова взлететь? Ощущение полета -- когда Артур позволил себе подумать об этом -- было таким чудесным, что расстаться с ним, быть может, навсегда, Артур никак не мог. Встревожившись, он поднялся чуть-чуть вверх, просто чтобы убедиться, что может это сделать -- удивительно легко, без малейшего усилия. Он взмыл вверх, повисел немного там. Он попробовал пике. Пике удалось замечательно. Вытянув вперед руки, с развевающимися волосами и полами халата, Артур нырнул вниз головой, выровнялся в полуметре над землей и выплыл вверх, остановившись на той же высоте и оставшись там. Просто оставшись там, в воздухе. Это было восхитительно. И так, понял вдруг Артур, можно было подобрать сумку. Надо спикировать на нее и подобрать ее в самой нижней точке пике. Ее можно подобрать и унести. Это может не получиться с первого раза, но это наверняка можно сделать. Артур сделал еще пару тренировочных пике, и они вышли одно другого лучше. Ветер в лицо, звонкая гибкость во всем теле -- все это вместе сообщало ему такое прекрасное состояние духа, какого он не ощущал с тех пор, как... собственно, насколько Артуру хватало памяти, с тех пор, как он родился на свет. Артур лег на ветер и оглядел окрестности, которые, как он обнаружил, выглядели весьма скверно. Окрестности выглядели разоренными и опустошенными. Артур решил больше не глядеть на них. Он просто заберет сумку, а потом... Артур не знал, что он собирается делать потом, когда заберет сумку. Он решил, что сначала просто заберет сумку, а потом посмотрит, как развернутся события. Артур прикинул ветер, выровнялся по нему и осмотрелся. Он выгнул спину. Сам не зная того, он сейчас лялился во весь свой рост. Затем Артур поймал нисходящий поток, собрался -- и нырнул. Артур пронизал воздух, и ветер несся за ним вдогонку. Земля вздрогнула, покачнулась, опомнилась и плавно приблизилась навстречу Артуру, протягивая ему сумку растрескавшимися пластмассовыми ручками вперед. На полпути вниз Артур вдруг опасно усомнился в том, что действительно делает это, и потому едва не утратил возможность это делать, но вовремя собрался с мыслями, на бреющем полете пронесся над землей, просунул руку в ручки сумки и начал было подниматься обратно, но не смог и внезапно с размаху рухнул на камни, оцарапавшись и набив синяков. Артур немедленно вскочил на ноги и беспомощно зашатался, размахивая сумкой в попытках найти равновесие, разочарованный и огорченный донельзя. Ноги его вдруг натужно уперлись в землю, как делали это всю жизнь. Тело снова стало мешком с картошкой, а голова -- легкой, как пудовая гиря. Артур стоял, пошатываясь и испытывая сильное головокружение. Он попытался было пойти, даже побежать, но ноги вдруг подогнулись, и он полетел вперед головой; но в этот миг он вспомнил, что в сумке, которую он держит сейчас в руке, находится не только банка греческого оливкового масло, но еще и разрешенное к беспошлинному вывозу количество греческой рецины, превосходного смолистого сладкого вина [3] -- и, приятно изумленный этим открытием, Артур не заметил, что последние десять секунд он снова летит по воздуху. Артур рассмеялся от удовольствия, облегчения и непередаваемого физического наслаждения. Он нырял, переворачивался и кувыркался в воздухе. Он вызывающе уселся на восходящий поток воздуха и проверил содержимое сумки, чувствуя себя, подумал он, как один из ангелов, пересчитываемый философами во время своего знаменитого танца на кончике иглы. Артур издал возглас восторга, найдя в сумке и оливковое масло, и вино, и треснувшие солнечные очки, а также старые плавки, полные песка, мятые открытки с видами Санторини, большое неприглядного вида полотенце, дюжины полторы забавных камешков и обрывки бумаги с адресами людей, которых Артур рад был никогда больше не встретить, пусть даже и по весьма печальной причине. Артур выбросил камешки, нацепил очки и распустил клочки бумаги по ветру. Через десять минут, пролетая сквозь облако, Артур неожиданно попал на крупный и в высшей степени малопристойный банкет -- со всего размаху копчиком. Глава 19 Самый затяжной и разрушительный банкет в истории продолжается сейчас уже четвертым поколением участников, и никто из них пока не выказывал желания уйти. Однажды кто-то посмотрел на часы, но это было одиннадцать лет назад, и из этого пока ничего не воспоследовало. Разгром там стоит необычайный, и кто не видел его сам, тот не поверит чужим рассказам; но если у вас нет какой-то особой необходимости поверить им, то не стоит отправляться туда, чтобы увидеть его, поскольку ничего приятного это зрелище собой не представляет. В последнее время в облаках были слышны какие-то взрывы и видны вспышки, и имеются предположения, что это -- отголоски конкурентной борьбы между агентствами по уборке офисных помещений, которые вьются над этим банкетом, как вороны над падалью; но неразумно было бы верить всему, что болтают на банкетах -- особенно всему, что болтают на этом банкете. Проблема, и проблема, встающая все более и более остро, состоит в том, что все участники банкета -- либо дети, либо внуки, либо правнуки тех, кто не пожелал когда-то разойтись по домам; и, по причине родственных браков, вырождения генофонда, рецессии признаков и прочей премудрости, все нынешние участники застолья -- либо абсолютно оторванные выпивохи, либо пускающие слюни идиоты -- либо, все чаще и чаще, и то, и другое. В любом случае, это означает, что с каждым последующим поколением становится все меньше шансов на то, что пирующие разойдутся восвояси. Тут уже следует учитывать другие факторы. Например, объемы запасов алкоголя. Но беда в том что, из-за некоторых идей, поначалу показавшихся отличными -- а одна из проблем с застольями, которые никогда не кончаются, заключается в том, что все, что когда-то показалось отличной идеей, продолжает казаться отличной идеей -- этот фактор не собирается вступать в игру в обозримом будущем. Одна из идей, показавшихся поначалу отличными, была, что банкет должен быть летучим -- не в том смысле, в каком летучими бывают заседания и планерки, а в буквальном смысле. Однажды коллектив космических инженеров (в первом поколении), бурно отпраздновав наступающий профессиональный праздник, остался в институте на сверхурочную вахту. Параллельно с празднованием, они принялись прикручивать всякие фигульки, паять различные хренации и расфигачивать всевозможные фиговины, и утреннее солнце обнаружило институт, полный в дугу окосевших инженеров и парящий в воздухе, как юная и плохо соображающая, что к чему, птица. Мало того. Летучий банкет ухитрился еще и неплохо вооружиться. Инженеры решили, что раз уж придется торговаться с продавцами в винно-водочных ларьках, то следует позаботиться о том, чтобы правда была на их стороне. Привнесение в затяжное застолье элемента оттяжного насилия осуществилось быстро и легко, значительно оживив веселье, которое было приувяло, когда стало ясно, что музыканты не умеют играть ничего, кроме того, что они уже сыграли за эти месяцы бессчетное количество раз. Начались набеги, грабежи, целые города захватывались в заложники и освобождались в обмен на выкуп, состоявший из хлеба, картошки, соленых огурцов, докторской колбасы и спиртных напитков, каковые теперь засасывались шлангами из цистерн самолетов-заправщиков. Однако призрак дня, когда закончится вся выпивка, продолжает маячить на горизонте. Планета, над которой носятся гуляки -- уже не та планета, от поверхности которой они однажды оторвались. Планета эта находится в прескверном состоянии. Летучий банкет разграбил почти всю планету, и никому еще не удалось его настигнуть, потому что никто не знает, куда его понесет в следующую секунду. Это черт знает, что за банкет. И это черт знает, что такое -- попасть на такой банкет копчиком со всего размаху. Глава 20 Артур, скорчившись от боли, лежал на развороченной железобетонной плите, жмурясь от пролетающих мимо облаков и недоуменно прислушиваясь к смутным звукам буйного веселья где-то внизу. Звуки эти он никак не мог разобрать -- отчасти потому, что вообще не знал великой песни "А ну-ка, мальчик, уступи мне место, я ногу на Джаглане потерял", а отчасти потому что исполнявшие ее музыканты ужасно устали, и одни играли ее в размере 3/4, другие -- в 4/4, а третие в размере, близком к πr2/2, в зависимости от того, сколько минут сна кому из них удалось перехватить. Часто дыша широко раскрытым ртом и выпуская клубы пара в холодном сыром воздухе, Артур ощупывал себя, проверяя, где болит. Болело у него везде, куда он только мог достать рукой. Спустя короткое время Артур понял, что у него просто повреждена рука -- по всей видимости, он растянул запястье. Болела также и спина, но Артур скоро с удовлетворением убедился, что отделался легким испугом и синяками, что было нисколько не удивительно. Но что, черт возьми, это здание делает в облаках? С другой стороны, подумал Артур, спроси кто-нибудь его о том же, он вряд ли смог бы дать убедительный ответ, поэтому, решил он, ему и зданию придется смириться с фактом их встречи. Артур посмотрел наверх. Вверх уходила стена бледно-серых, довольно грязных бетонных панелей -- собственно, здание. Артур лежал на козырьке шириной в метр-полтора, состоящем из заасфальтированной земли вокруг здания -- институт прихватил его с собой, отправляясь в полет, чтобы и в области фундамента тоже все было схвачено. Хватаясь пальцами за стену, Артур встал на козырек и прижался к стене, совершенно мокрый от тумана и холодного пота. Голова его кружилась в вольном стиле, а в животе кто-то упражнялся в стиле баттерфляй. Несмотря на то, что попал Артур сюда своим ходом, его колотило при мысли о том жутком расстоянии, что отделяло его от земли. Он и подумать не мог о том, чтобы попытать счастья и прыгнуть. Он не мог подумать и о том, чтобы хоть на миллиметр отдалиться от стены. Подтянув на плече ремни спортивной сумки, Артур стал пробираться вдоль стены в поисках входа внутрь. Тяжесть банки с оливковым маслом внушала ему большую уверенность. Он двигался по направлению к ближайшему углу, в надежде, что за углом вариантов попасть внутрь будет больше, чем их было здесь, а именно -- нисколько. Неопределенность и порывистость полета здания лишала Артура сил от страха, и вскоре он вынул из своей сумки полотенце, в очередной раз доказавшее, что по праву занимает первую строку в списке полезных вещей, которые следует взять с собой, отправляясь в вольное путешествие по Галактике. Артур обвязал полотенцем голову, чтобы не видеть, что делает. Распластавшись вдоль стены, он двинулся дальше в сторону угла. Добравшись, наконец, до него, и запустив руку за угол, он наткнулся на нечто, напугавшее его так, что он едва не свалился с козырька. Это была чья-то рука. Две руки схватились друг за друга. Артуру отчаянно хотелось другой рукой сдернуть с глаз полотенце, но вторая рука держала сумку с оливковым маслом, рециной и открытками с Санторини, а поставить сумку на козырек Артур категорически отказывался. На Артура накатил так называемый катарсис -- один из тех моментов, когда человек вдруг оглядывается и спрашивает себя: "Кто я? Зачем я? Куда я попал? Где мои вещи?" Артур готов был заплакать. Он попытался высвободить руку, но не смог. Та, другая рука держала его очень крепко. Артуру ничего не оставалось, как обойти угол. Огибая его, он потерся головой о стену, чтобы избавиться от полотенца. Это вызвало у хозяина той, другой руки, возглас, довольно короткий, очень эмоциональный и весьма непристойный. Полотенце с головы Артура куда-то делось, и взгляд его уперся в глаза Форда Префекта. За спиной Форда стоял Старпердуппель, а за его спиной отчетливо видны были крыльцо и большая закрытая дверь. Оба они стояли, прижавшись спинами к стене, глаза их были круглыми от ужаса, и глядели они на густое белое облако, через которое проносилось здание. Заняты они были тем, что старались скомпенсировать толчки и покачивания здания в его беспокойном полете. -- Где тебя квазары носили? -- хрипло прошептал Форд. -- Ну... -- произнес Артур, на самом деле не зная, как ответить на этот вопрос. -- Много где. А что вы тут делаете? Форд снова посмотрел на Артура круглыми глазами. -- Прикинь! Без пузыря не впускают! -- просипел он. Глава 21 Первое, что заметил Артур, очутившись в гуще событий, помимо шума, удушающей жары, дикого смешения красок, смягченного, впрочем, сизым дымом, клубящимся в воздухе, ковров, покрытых толстым слоем битого стекла, окурков и картофельной шелухи, а также небольшой компании похожих на птеродактилей существ, затянутых в люрекс, которые налетели на его дорогую бутылочку рецины, квакая "Мужчина! А что это у вас?" -- была Триллиан рука об руку с богом грома. -- Где же мы с вами встречались? -- говорил он ей. -- Вспомнил! "У Конца Света", в ресторане! -- Это вы были там с молотом? -- Я, кто же еще. Но, знаете, мне здесь нравится гораздо больше. Здесь так отвязно! Взрывы хохота, визги и непристойные выкрики пронеслись по залу, чьи глубины терялись в толпах танцующих и поющих существ, весело кричащих друг другу что-то неразборчивое и время от времени испытывавших приступы дурноты и избытка чувств. -- Да, здесь типа весело, -- отозвалась Триллиан. -- Что ты сказал, Артур? -- Я сказал... я спросил -- где тебя носило? -- Да везде. Случайный поток точек, несущихся по Вселенной. Познакомься, это Тор. Бог грома. -- Очень приятно, -- сказал Артур. -- Интересная профессия. -- Привет, -- прогудел Тор. -- У тебя нолито? -- Еше нет. Собственно говоря... -- Так что ты тут делаешь? Иди и налей! -- Увидимся, Артур, -- пообещала Триллиан. Артур вдруг о чем-то подумал и огляделся по сторонам. -- Погоди, а Зафод разве не здесь? -- спросил он. -- Увидимся, -- повторила Триллиан. Тор мрачно поглядел на него из-под черных бровей, борода его встопорщилась, и слабое освещение зала собрало все свои силы, чтобы грозно сверкнуть на рогах его шлема. Он взял Триллиан под руку своей невероятно огромной рукой, мускулы которой были похожи на паркующиеся фольксвагены, и повел ее прочь. -- Что интересно в бессмертии, -- говорил он, -- так это то... -- Что интересно в космосе, -- услышал Артур Старпердуппеля -- тот обращался к крупной и объемистой даме, выглядевшей так, будто вот-вот проиграет в сражении с большим розовым пуховым одеялом. Дама плотоядно озирала запавшие глаза старца и его седую бороду. -- Что интересно в космосе, так это то, насколько он ужасающе скучен. -- Скучен? -- повторила дама, моргая выпуклыми красными глазами. -- Вот именно, милочка, -- подтвердил Старпердуппель, -- головокружительно скучен. Неимоверно скучен. Видите ли, его так много, а в нем всего так мало! Позвольте привести кое-какие цифры... -- Какие еще цифры? -- О, замечательные цифры. Они тоже сногсшибательно скучны. -- Вы знаете, я вернусь через секунду, и мы с вами продолжим, -- сказала дама, похлопав старца по плечу, собрала свои бесчисленные юбки, поднялась, как корабль на воздушной подушке, и ее унесло в толпу. -- Я думал, она не отстанет никогда, -- пробурчал старик. -- Землянин, пойдем. -- Артур. Меня зовут Артур. -- Мы должны найти Серебряную Перекладину. Она где-то здесь. -- Послушайте! Ну, почему мы не можем немного успокоиться, расслабиться, отдохнуть? -- взмолился Артур. -- У меня был такой трудный день. Кстати, здесь Триллиан -- она не сказала, как она здесь оказалась; должно быть, это не важно. -- Вспомни об опасности, грозящей Вселенной! -- Вообще-то Вселенная достаточно большая, -- сказал Артур, -- чтобы полчасика позаботиться о себе самой. Ну, ладно, ладно, -- добавил Артур, видя растущее возмущение Старпердуппеля, -- похожу и поспрашиваю, не видел ли тут кто... -- Вот именно! -- обрадовался Старпердуппель. -- Вперед! -- и он нырнул в толпу. Все, мимо кого он проходил, предлагали ему расслабиться и что-то куда-то забить. -- Простите, вы нигде не видели тут перекладины? -- спросил Артур у человечка, который всем своим видом демонстрировал желание кого-нибудь послушать. -- Она серебряная, и это жизненно важно для спасения Вселенной. Примерно вот такой длины. -- Нет, -- воодушевился человечек, -- но давайте выпьем, и вы мне все расскажете! Мимо пронесся в диком, буйном и не лишенном непристойности танце Форд Префект с каким-то существом с чем-то вроде Сиднейского Оперного театра [4] на голове. Форд изо всех сил пытался поддерживать с ней романтическую беседу в окружающем грохоте и гаме. -- Какая у вас чудесная шляпка! -- орал он. -- Что? -- Я говорю, какая чудесная шляпка! -- Какая еще шляпка? Нету у меня никакой шляпки! -- А! Ну, значит, какая чудесная головка! -- Что? -- Я говорю, какая голова! Какая редкая форма черепа! -- Не слышу! Форд вплел в сложный комплекс движений, которые он отрабатывал, пожатие плечами. -- Я говорю, вы замечательно танцуете! -- прокричал он. -- Только не кивайте головой так резко! -- Не что? Почему? -- Потому что вы мне каждый раз... Ай, ч-чорт! -- ответил Форд. -- Однажды утром мою планету уничтожили, -- говорил Артур. Неожиданно для себя он вдруг пустился в пересказ своей биографии, или, по крайней мере, краткого ее курса. -- Поэтому я в таком виде -- в халате. Дело в том, что мою планету уничтожили вместе со всей моей одеждой. К тому же, я и не подозревал, что попаду на банкет. Человечек сочувственно кивал. -- Чуть позже меня выкинули за борт звездолета. Вот в этом самом халате. Вместо скафандра. Чуть позже я узнал, что моя планета на самом деле была построена для белых мышей. Можете себе представить мои чувства. Потом в меня стреляли, меня взрывали... Вообще меня как-то подозрительно часто взрывали, обстреливали, оскорбляли, дизинтегрировали, лишали чая; и наконец, я потерпел крушение в болоте и пять лет был вынужден провести в холодной сырой пещере. -- Ух, -- воскликнул человечек. -- Вот это оттяг! Артур жестоко поперхнулся своим питьем. -- Какой чудесный, восхитительный кашель! -- изумился человечек. -- Не возражаете, если я присоединюсь? -- И с этими словами он пустился в самый необычайный и зрелищный приступ кашля, который так поразил Артура, что тот яростно закашлялся, но обнаружил, что, собственно, давно уже этим занимается, и запутался совершенно. Вместе они исполнили потрясающий двухминутный бронхиально-астматический дуэт, пока Артуру не удалось прокашляться до конца. -- Это так освежает! -- сказал человечек, тяжело дыша и утирая слезы с глаз. -- Какая у вас интересная жизнь! Большое, большое вам спасибо! Он прочувствованно потряс Артуру руку и ушел в толпу. Артур помотал головой в недоумении. К Артуру тем временем приблизился молодой человек, весьма агрессивно настроенный, с квадратной челюстью, длинным унылым носом и широкими скулами. На нем были черные штаны, черная шелковая рубашка, расстегнутая примерно до пупа -- хотя Артур научился в последнее время не судить поспешно об анатомии тех, с кем ему приходилось встречаться -- а на шее его бренчали золотые цепочки. Он что-то носил в черном чемоданчике и вно хотел, чтобы все заметили, что он не хотел бы, чтобы они заметили это. -- Как-как, ты сказал, тебя зовут? -- спросил он. Среди прочего Артур сообщил любознательному человечку и это. -- Ну, Артур Дент. Человек, казалось, чуть пританцовывал в ритме, отличном от всех ритмов, которые упрямо задавали мрачные музыканты. -- Короче, -- сказал человек. -- Тут в горе есть один тип. Он очень хотел тебя видеть. -- Я с ним уже встречался. -- Короче, он очень хотел тебя видеть. Очень. -- Я говорю, я с ним уже встречался. -- Короче, мое дело -- передать. -- Спасибо, я с ним уже встречался. Человек помолчал и пожевал резинку. Потом он хлопнул Артура по спине. -- Ну, смотри, -- сказал он. -- Как знаешь. Мое дело -- передать. Счастливо. Играй и выигрывай! -- Что? -- переспросил Артур, которому вдруг показалось, что он не понимает языка. -- Что хочешь. Делай, что хочешь. Только хорошо! Человек щелкнул жевачкой и сделал неопределенный жест рукой. -- А почему? -- спросил Артур. -- Ну, делай плохо, -- сказал человек. -- Кому какое дело. Никого не колышет! -- тут кровь как будто ударила ему в голову, и он крикнул: -- Никого не колышет! Проваливай! Что ты трешься у меня под ногами?! Отзвездись! -- Хорошо, хорошо, ухожу, ухожу, -- заторопился Артур. -- Смотри у меня! -- человек погрозил Артуру и скрылся в толпе. -- О чем это он? -- спросил Артур у девушки, которую обнаружил рядом с собой. -- Во что играй? Что выигрывай? -- А, да это из рекламы, -- пожала плечами девушка. -- Он просто только что с церемонии вручения наград Института Иллюзий Культуры и Отдыха. Думал, что сейчас тебя удивит до невозможности, а ты ни о чем его не спросил. Такой облом. -- Ой, -- сказал Артур. -- Как нехорошо получилось. А что он там получил? -- Приз за Самое Неуместное Использование Слова "Бельгия" в Теленовелле. Это очень престижная награда. -- Какого слова? -- переспросил Артур, изо всех сил стараясь не дать своему бедному мозгу непосильной работы. -- "Бельгия", -- повторила девушка тихо. -- А вообще я лично не люблю, когда при мне матерятся. -- Бельгия?! -- воскликнул Артур. В дрезину пьяное семиногое существо женского пола, тащившееся мимо, всплеснуло конечностями и, смачно плюнув, рухнуло в объятия красноглазого птеродактиля. -- Вы имеете в виду, -- спросил Артур, -- такую очень плоскую небольшую страну, где всегда туман? По пути из Парижа в Амстердам? Член Бенилюкса? -- Чего-о? -- переспросила девушка. -- Ну, в смысле, Бельгия? -- Р-р-р-р-р-ч-ч-ч-ш-ш-ш! -- проскрипел птеродактиль. -- А еще интел-лигент! -- крикнуло семиногое женского пола. -- Должно быть, они про Остенд-Хуверпорт? -- предположил Артур и вернулся к девушке. -- А вы что, бывали в Бельгии? -- спросил он заинтересованно. Девушка удержалась и не отвесила Артуру пощечину. -- Мне кажется, -- отчеканила она вместо этого, -- что вам следует приберечь эту реплику для чего-нибудь более художественно ценного! -- Вы так себя ведете, -- заметил Артур, -- как будто я сказал что-то ужасное. В чем дело? -- Нахал! Хам! x x x В наши дни в Большой Галактике считается пристойным очень многое. Слова и выражения, которые всего какой-нибудь десяток лет назад считались столь неприлично откровенными, что стоило кому-нибудь хотя бы мысленно произнести их прилюдно, как хулигана подвергали остракизму, смещали с общественных должностей, а в особо тяжких случаях расстреливали на месте через рот, сейчас стали аттрибутом жизнелюбия и остроумия, а их использование в повседневной речи повсеместно рассматривается как признак общительности, непринужденности и невъ***нной социальной адаптированности личности. Так, например, в своем последнем обращении к народу министр финансов Всемирной Королевской Казны планеты Квальтависта зашел так далеко, что заявил буквально, что, в силу определенных причин и ввиду некоторых факторов, а также принимая во внимание то, что никто уже давно не пополняет закрома родины, монарх, по всей видимости, скончался, а большинство населения уже три года без перерыва празднует День Национального Согласия и Примирения, то следует отметить, что экономика зашла в ситуацию, которую он берет на себя смелость охарактеризовать, как "полный жужуфель", -- всем так понравилась его смелость, прямолинейность и откровенность, что никто и не заметил, как цивилизация, насчитывавшая пять тысяч славных лет, рухнула в ту же ночь. Но несмотря на то, что даже такие слова, как "жужуфель" и "турлох" теперь совершенно нормальны и встречаются во всех газетах, существует все же слово, остающееся непечатным. Понятие, описываемое этим термином, столь возмутительно, что сам термин во всех частях Галактики признан употребимым исключительно в теленовеллах. Впрочем, есть еще -- точнее, была -- одна-единственна планета, населенная такими дикими турлохами, которые не имели об этом ни малейшего представления. x x x -- Ох, -- сказал Артур. -- Ну, я очень извиняюсь. Так что же дают за использование названия совершенно невинного, даже в чем-то скучноватого европейского государства в теленовелле? Что-то вроде Золотого Оскара? -- Какого Оскара? Рори. Серебряный Рори. Это такая небольшая серебряная штуковина на большой черной подставке. Что ты сказал? -- Да ничего. Я только собирался спросить, на что похожа эта серебряная... -- А-а. А мне показалось, что ты сказал "чпок". -- Что я сказал что? Глава 22 На банкет в последние годы нередко заявлялись незваные гости -- прощелыги и падкие на дармовщину проходимцы с других планет -- и участникам его, когда им случалось взглянуть на свою собственную планету, проносящуюся под ними, зияя пожарищами городов, руинами колбасных заводов, разоренными огуречными плантациями и одичавшими виноградниками, с ее новыми пустынями, морями и озерами, до краев заполненными пустыми бутылками, окурками, консервными банками и еще чем похуже, нередко приходило в голову, что планета их каким-то непостижимым образом сделалась оборудованной для веселия гораздо меньше, чем когда-то. Некоторые даже стали задумываться, не попытаться ли протрезветь настолько, чтобы вывести банкет на межпланетный уровень и попробовать попасть на чью-нибудь еще планету, где воздух, возможно, будет посвежее, и голова будет болеть не так отчаянно. Немногие изможденные крестьяне, все еще умудрявшиеся влачить свое жалкое существование на поверхности полумертвой планеты были бы исключительно рады этим мыслям, но в тот день, когда банкет с воплями и визгом выпал из облаков, и крестьяне перепуганно подняли головы, ожидая нового огуречно-колбасно-винно-водочного набега, вдруг стало ясно, что банкет не выйдет на новый уровень, а вместо этого, похоже, вскорости выйдет весь. Скоро, скоро настанет пора напяливать пальто, нахлобучивать шапку и выходить, жмурясь, на улицу, пытаясь определить, какое там время суток, какое время года, и где посреди этих пепелищ и развалин больше шансов поймать такси. Банкет очутился в гибельных объятиях неизвестного белого звездолета, который словно бы сросся с ним. Вместе они неслись по небу, вертясь, кувыркаясь и всячески презирая закон тяготения. Тучи расступались перед ними, и воздушные массы спешили убраться с их пути. В своих корчах банкет и криккитский военный корабль были немного похожи на пару уток, в которой одна утка -- селезень -- пытается сделать второй утке третью, в то время как вторая изо всех сил старается объяснить первой, что ей совсем не хочется делать третью утку прямо сейчас, и что она отнюдь не убеждена, что хотела бы заниматься третьей уткой с этой первой уткой вообще, и тем более в ту самую минуту, когда эта вторая утка вообще-то пытается куда-то лететь. Небо гремело и грохотало от ярости происходящего в нем, хлестая землю ударными звуковыми волнами. И вдруг, со внезапным "бздык!", криккитский корабль исчез. Банкет беспомощно катился по небу, как человек, прислонившийся к двери, которая вдруг оказалась незапертой. Он хромал на все четыре свои сопла. Он попытался выправить курс, но вместо этого вылевил его и полетел в другую сторону. Так его швыряло из края в край небосвода, но было видно, что долго это не продлится. Банкету была нанесена смертельная рана. Его веселье было непоправимо нарушено, и этого не могли скрыть никакие попытки изобразить полетом беззаботность и игривость. Теперь чем дольше банкет силился удержаться над землей, тем более неприятное падение на нее ему предстояло. x x x Внутри все тоже было плохо. Там все было даже очень плохо, и никто не стеснялся во весь голос заявить об этом. Ничем не стесняли здесь себя и криккитские роботы Они забрали приз за Самое Неуместное Использование Слова "Бельгия" в Теленовелле, а взамен оставили после себя картину, от которой у Артура на душе сделалось так же скверно, как было у невезучего лауреата Серебряного Рори. -- Вы понимаете, мы были бы просто счастливы остаться и помочь пострадавшим, -- объяснял Форд, пробираясь сквозь дымящиеся горы мусора и щебня, -- но дело в том, что мы не хотим. Банкет снова заложил крутой вираж, вызвав многочисленные вопли и стоны из обломков. -- К тому же, нам нужно отправляться спасать Вселенную, -- добавил Форд. -- И если вам кажется, что это гнилая отмазка -- пусть будет так. По-любому, мы валим. Форд вдруг споткнулся об нераспечатанную бутылку, каким-то чудом не разбившуюся об пол. -- Ничего, если мы это прихватим на память? -- спросил он. -- Вам, кажется, больше не надо, -- и прихватил также пакет с чипсами. -- Триллиан! -- внезапно севшим голосом позвал Артур. В дыму и разгроме он почти ничего не мог разобрать. -- Землянин, нам пора, у нас дела, -- напомнил несколько нервно Старпердуппель. -- Триллиан! -- позвал Артур снова. Вскоре Триллиан вышла, спотыкаясь и пошатываясь, из-за дымовой завесы. Ее придерживал за локоть ее новый кавалер -- бог-громовержец. -- Девушку я забираю, -- громко сказал Тор. -- У нас в Вальгалле как раз сейчас намечается небольшой междусобойчик... Короче, мы полетели. -- Где ты был, пока тут это все разносили? -- строго спросил Артур. -- Где надо. Наверху, -- ответил Тор. -- Я прикидывал ее вес. Летать -- это вам не... Это так вот, с кондачка, не делается. Надо все учесть, все прикинуть -- ветер там, то, се... -- Девушка с нами, -- сказал Артур. -- Эй, ребята, -- начала было Триллиан, -- а что, меня никто... -- Нет, -- отрезал Артур. -- Ты летишь с нами. Тор сощурился на Артура глазами, в которых зажглись красные угольки. Он давал собеседнику понять, что бог -- это вам не хвост собачий, и старался быть предельно доходчивым. -- Я ее забираю, -- повторил он тихо, но грозно. -- Землянин, пойдем! -- еще более нервно повторил Старпердуппель, хватая Артура за рукав. -- Старпердуппель, пойдем! -- повторил Форд, хватая за рукав старика. У Старпердуппеля был портативный телепорт. Банкет снова покачнулся и подпрыгнул, отчего все потеряли равновесие -- не считая Тора и не считая Артура, который остался стоять на предательски подгибающихся ногах, глядя в черные, как смола, глаза бога. В это невозможно было поверить: Артур сжал свои маленькие кулачки. -- Че, самый крутой, что ли? -- спросил он. -- Не понял?! -- проревел Тор. -- Я сказал, -- повторил Артур предательски сорвавшимся голосом, -- че, самый крутой, что ли? -- и медленно поднял кулачки. Тор оглядел его с недоумением. Потом из ноздрей его потянулась тоненькая струйка дыма. Приглядевшись, можно было разглядеть и огонек. Тор поправил свой пояс. Тор расправил грудь, чтобы всем стало предельно ясно, что они связались с человеком, которого не стоило выводить из себя, не сдав сперва зачета по альпинизму. Тор вынул из-за пояса свой молот и покачал его в руках, демонстрируя его массивный железный боек и тем самым развеивая заблуждения тех, кто мог решить, будто он просто носит за поясом телеграфный столб. -- Че-то я не понял, -- сказал он голосом, мрачным, как туча вулканического пепла. -- Это что, заводка? -- Заводка, -- подтвердил Артур, голос которого внезапно окреп и обрел уверенность. Артур снова поднял кулаки, на этот раз со всей серьезностью, на какую был способен. -- Че, пошли, выйдем? -- предложил он Тору. -- Пошли, выйдем! -- взревел Тор, как разъяренный бык -- или, точнее, как разъяренный бог грома, что куда более впечатляет -- и вышел. -- Вот и славно, -- сказал Артур, -- от этого избавились. Дуппель, давай, вытаскивай нас отсюда. Глава 23 -- Ну, и что? -- спрашивал Форд у Артура и сам же отвечал. -- Ну, и ничего! Да, я трус! Зато жив остался! Они снова были на борту Бистроматического звездолета -- и с ними Старпердуппель и Триллиан. Недоставало теперь на борту только спокойствия и согласия. -- Но я же тоже! -- кричал в ответ Артур, до сих пор никак не в силах успокоиться. Брови его метались то вверх, то вниз, так яростно, словно пытались стукнуть одна другую. -- Я же тоже! -- Ты! Да еще немного, и из-за тебя всем нам... Артур бросился за поддержкой к Старпердуппелю, сидевшему в кресле пилота и задумчиво глядящему на донышко бутылки, сообщавшее ему что-то, чего он явно не мог осознать. -- Послушайте, ну, он что, не понимает, что ли? -- спросил у него Артур, пустив обиженного петуха. -- Не знаю, -- ответил Старпердуппель несколько отсутствующе. -- Не уверен, -- добавил он, оторвав на секунду взгляд от приборов, -- что я сам понимаю. -- Старпердуппель принялся изучать приборы с новой энергией и озадаченностью. -- Попробуйте объяснить другими словами... -- Да просто... -- ... и как-нибудь в другой раз. Надвигается ужасное. Старпердуппель постукал пальцем по искусственному стеклу поддельной бутылки. -- На банкете мы потерпели сокрушительное поражение. -- сказал он. -- Теперь наша единственная надежда -- в том, чтобы помешать роботам вставить Ключ в Замок. Как мы собираемся это сделать, я не имею ни малейшего понятия. -- Старпердуппель пожал плечами. -- Для начала надо попасть туда. Не могу сказать, что мне нравится эта идея. Все это может кончиться для нас очень плохо. -- Кстати, где Триллиан? -- спросил вдруг встревоженно Артур. Что взбесило его сверх всякой меры, так это то, что Форд отчитал его за напрасную трату времени на разборку с богом грома, тогда как можно было смыться оттуда сразу, без проволочек. По мнению Артура, и Артур готов был отстаивать это мнение любой ценой, Артур проявил в этом инциденте исключительную смелость и находчивость. Однако, преобладающее мнение было таково, что цена мнению Артура была собачий хвост. И, что самое неприятное, Триллиан никак не реагировала на происходящую драму, а вместо этого скрылась где-то на корабле. -- Да! И, кстати, где мои чипсы? -- добавил Форд. -- И то, и другое, -- ответил Старпердуппель, не отрываясь от созерцания приборов, -- находится в Зале Информативных Иллюзий. Насколько я понимаю, наша юная спутница пытается решить для себя некоторые проблемы галактической истории. Надеюсь, что чипсы помогают ей в этом. Глава 24 Ошибкой было бы думать, что серьезную проблему можно решить при помощи одного лишь картофеля. К примеру, жила-была однажды кое-где одна безумно агрессивная раса существ, называвшихся Силикорганические Разорваки с планеты Стритеракс. Так они называли свою расу. Свою армию они называли еще более ужасно. К счастью для нас, они жили в такой глубине галактической истории, в какую мы с вами еще ни разу не забирались -- двадцать миллиардов лет назад. Тогда Галактика была еще молодой и горячей, и все идеи, за которые стоит сражаться, еще никому не набили оскомину. Силикорганические Разорваки с планеты Стритеракс умели и любили сражаться, и по этой причине занимались этим очень часто. Одолев всех своих врагов -- то есть, вообще всех, до кого они сумели добраться -- они принялись друг за друга. Их планета представляла собой крайне жалкое зрелище. Поверхность ее была покрыта брошенной боевой техникой, окружавшей брошенные города, таившие в своем центре глубокие бункера, в которых силикорганические разорваки продолжали жить и истреблять друг друга. Чтобы подраться с силикорганическим разорваком, достаточно родиться. Он расценит это как повод. А когда разорвак находит повод, то кто-то непременно должен об этом пожалеть. Такой образ жизни может показаться некоторым утомительным, но разорваки -- удивительно энергичные ребята. Чтобы разделаться с силикорганическим разорваком, достаточно запереть его в одиночке. Рано или поздно он начнет драться сам с собой и победит. В один прекрасный день разорваки поняли, что нужно что-то с этим делать, и приняли закон, согласно которому всякий гражданин, носящий оружие по долгу своей силикорганической службы -- полицейский, охранник, учитель начальной школы и т.д. -- обязан минимум сорок пять минут в день избивать мешок с картошкой, чтобы избавиться от излишков агрессии. Некоторое время этот закон помогал, пока кому-то не пришло в голову, что гораздо эффективнее и быстрее будет не избивать мешки с картошкой, а расстреливать их. Тогда разорваки с новой энергией принялись расстреливать все, что попадалось под руку, и с восторгом стали готовиться к первой приличной войне за последние несколько недель. Другое достижениe Силикорганических Разорваков с планеты Стритеракс состоит в том, что они стали первой цивилизацией, которой удалось вывести из себя компьютер. Этим компьютером стал гигантский космический компьютер по имени Хактар, доныне считающийся самым мощным из всех компьютеров, которые когда-либо были созданы. Он первый был построен по тем же принципам, что и живой мозг -- в каждой ячейке его хранился образ целого. Это давало ему возможность мыслить более гибко и образно, подходить к задаче творчески и, как выяснилось, выходить из себя тоже. Силикорганические Разорваки с планеты Стритеракс в то время вели довольно скучную рутинную войну с Активными Борцунами с планеты Утюк, и она уже порядком утомила их марш-бросками по радиоактивным болотам Квульзенды и десантами на Огненные Горы Фразфраги. Ни там, ни там разорваки не чувствовали себя по-настоящему, как дома. Поэтому, когда к воюющим присоединились Свирепые Душманьяки с планеты Языкистан, вынудив своих противников открыть второй фронт в Гамматакомбах на Карфраксе и на Бледниках Варленгутена, разорваки решили, что с них довольно, и велели Хактару изобрести для них Полное Оружие. -- В каком смысле "Полное"? -- спросил Хактар. На это Силикорганические Разорваки с планеты Стритеракс ответили: -- RTFM [5]! -- швырнули Хактару толковый словарь и бросились в новую атаку. И Хактар изобрел Полное Оружие. Это была очень-очень маленькая бомба, представлявшая собой простой коммутатор гиперпространства, который, будучи приведен в действие, одновременно соединял ядро каждой крупной звезды с ядром каждой другой крупной звезды, тем самым превратив всю Вселенную в один гигантский гиперпространственный катаклизм взрыва сверхновой. Но когда попытка подорвать этой бомбой арсеналы Свирепых Душманьяков в одной из Гамматакомб не удалась, разорваки страшно рассердились, и заявили об этом, не стесняясь в выражениях. Узнав о случившемся, Хактар и вышел из себя. Он попытался объяснить, что много думал о Полном Оружии как таковом и пришел к выводу, что никакое из возможных последствий его неиспользования не будет хуже, чем любое из последствий его использования, и что, придя к такому выводу, он взял на себя смелость изъять из образца бомбы некоторые конструктивно важные детали, и что он надеется, что все заинтересованные стороны по здравом размышлении согласятся с тем, что... Но Силикорганические Разорваки не согласились и стерли компьютер в пыль. Потом они подумали и уничтожили также неработающую бомбу. Потом -- задержавшись только, чтобы надавать по мозгам Активным Борцунам с планеты Утюк, а заодно и Свирепым Душманьякам с планеты Языкистан -- они изобрели совершенно новый революционный способ взорвать себя со всеми потрохами, к большой радости и облегчению всей Галактики, и особенно Борцунов, Душманьяков и картофеля. x x x Триллиан просмотрела все это вместе с историей Криккита. Она задумчиво вышла из Зала Информативных Иллюзий как раз в ту минуту, когда стало ясно, что они опоздали. Глава 25 В ту самую секунду, когда Бистроматический Звездолет вплыл обратно в реальность и очутился на вершине небольшого утеса на поверхности астероида диаметром в километр-полтора, вращающегося одиноко и вечно вокруг запертой в капсулу Завремедления звездной системы Криккит, все члены экипажа звездолета поняли, что им осталось только стать свидетелями необратимого исторического события. Но они не знали, что событий будет два. Замерзшие, одинокие и беспомощные, они стояли на краю обрыва и смотрели на происходящее внизу. Лучи прожекторов выписывали зловещие кривые в пустоте, выходя из точки всего в сотне метров перед и под ними. Событие разворачивалось довольно ослепительное. Поле, генерируемое с корабля, позволяло им стоять на этом обрыве, вновь используя предрасположенность человеческого ума к тому, чтобы быть обманутым: они не думали о том, как бы не улететь с малюсенького астероида, и чем дышать в пустоте, потому что это было Не Их Ума Дело. Белый криккитский боевой корабль был припаркован в серо-черных утесах астероида, с одной стороны сверкая под лучами прожекторов, а с другой исчезая во мраке. Черные тени, отбрасываемые острыми краями скал, танцевали дикий балет, когда лучи прожекторов скользили по ним. Одиннадцать белых роботов, выстроившись в шеренгу, вносили Виккитский Ключ в центр круга, очерчиваемого лучами прожекторов. Виккитский Ключ явился вновь. Его составные части сверкали и искрились: Стальной Столп Силы и Власти (он же нога Марвина), Золотая Перекладина Процветания (она же Сердце Невероятностного Двигателя), Плексигласовый Столп Науки и Разума (он же Аргабутонский Скипетр Правосудия), Серебряная Перекладина (она же Приз Рори за Самое Неуместное Использование Слова "Бельгия" в Теленовелле) и воссозданный Деревянный Столп Природы и Духовности (он же Прах сожженной биты, символизирующий смерть английского крикета). -- Я так понимаю, что мы уже ничего не можем сделать? -- с беспокойством спросил Артур. -- Ничего, -- вздохнул Старпердуппель. Выражение глубокой скорби, омрачившее лицо Артура, оказалось таким неубедительным, что тот, воспользовавшись тем, что стоял в тени, позволил ему смениться выражением глубокого облегчения. -- Какая жалость! -- промолвил он. -- У нас нет оружия, -- добавил Старпердуппель. -- Ужасная глупость! -- Да уж, блин, -- сказал Артур почти про себя. Форд промолчал. И Триллиан промолчала, но ее молчание было особенно многозначительным и красноречивым. Она оглядывала черноту пространства вокруг астероида. Астероид вращался на орбите вокруг Пылевого Облака, окружавшего капсулу Завремедления, в которой была запечатана планета криккитян, Владык Криккита, и их роботов-убийц. Беспомощные наблюдатели не могли понять, известно ли криккитским роботам об их присутствии. Они могли лишь предполагать, что тем это известно, но что они решили, и вполне справедливо, что бояться им в данной ситуации нечего. Они выполняли историческую задачу и могли не обращать внимания на досужих зрителей. -- Чувствуешь себя просто совершенно по-дурацки, да? -- сказал Артур, но никто ему не ответил. Посреди круга, в который вошли роботы, в земле появился квадратный проем. Он становился все более и более четким, и вскоре стало ясно, что из поверхности астероида медленно выдвигается каменный куб примерно два на два метра. Тотчас же они почувствовали какое-то другое движение, но оно было таким незаметным, что какое-то время было непонятно, что же именно движется. А потом вдруг стало понятно. Двигался сам астероид. Он медленно плыл по направлению к Пылевому Облаку, словно где-то в его глубине притаилась могучая небесная лебедка и тянула его к себе невидимым тросом. Теперь им предстояло наяву проделать путешествие сквозь Облако, которое они уже проделали в Зале Информативных Иллюзий. Они стояли в гробовом молчании. Триллиан хмурилась. Прошли века. Время тянулось головокружительно медленно. Наконец астероид коснулся внешнего края Облака и вошел в него. Вскоре их поглотила тонкое зыбкое небытие. Они плыли и плыли сквозь него, лишь краем глаза замечая во тьме смутные тени и извивы слоев пыли. Пылинки пригасили пронзительный свет лучей прожекторов. Пронзительные лучи прожекторов заставляли посверкивать мириады пылинок Облака. И Триллиан все хмурилась и хмурилась своим хмурым мыслям. Наконец, они выбрались из Облака. Сколько времени это заняло, минуту или час, они не могли сказать, но они выбрались из него и выплыли в черную холодную пустоту, словно пространство вдруг кончилось перед ними. И здесь события начали происходить с заметной быстротой. Ослепительный сполох света вырвался из каменного куба, поднявшегося на метр над землей, и на поверхности его возник плексигласовый кубик поменьше, светящийся изнутри разноцветными огнями. На поверхности куба виднелись глубокие пазы, три вертикальных и два горизонтальных, явно вырезанные под Виккитский Ключ. Роботы подошли к Замку, вставили Ключ в его пазы и отступили на шаг. Куб сам собой дернулся пару раз, и космос вокруг начал изменяться. Раздвигающееся пространство заставило глаза наблюдателей болезненно вывернуться из орбит. Наши герои едва не ослепли навсегда, глядя на солнце, появившееся там, где секунды назад простирался лишь пустынный космос. Несколько мгновений ушло у них на то, чтобы понять, что происходит, и закрыть округлившиеся от ужаса и невидящие глаза ладонями. За эти несколько мгновений им удалось увидеть маленькую песчинку, медленно плывущую против этого солнца. Пошатнувшись, они отвернулись, и тогда в их ушах зазвенел пронзительный и неожиданный клич роботов: -- Криккит! Криккит! Криккит! Криккит! Этот клич леденил кровь в жилах. Это был резкий, холодный, бессмысленный и механически ужасный клич. Это был также победный клич. Происходящее так поразило чувства путешественников, что они едва не пропустили второе историческое событие. Зафод Библброкс, единственный человек в истории, переживший столкновение с криккитскими роботами, выбежал из криккитского боевого корабля, размахивая смертолетом. -- Всем оставаться на местах! -- крикнул он. -- Вы окружены! Ситуация под контролем! Двенадцатый робот, стороживший корабль, молча взмахнул своей боевой битой и соединил ее с левым затылком Зафода. -- Что за кварки?! -- возмутилась левая голова и покатилась на грудь. Правая голова озиралась по сторонам:. -- Какая сволочь... -- спросила она. Бита коснулась затылка правой головы. Зафод растянулся на камнях во весь свой рост. В считанные секунды все было кончено. Несколькими ударами роботы уничтожили Замок навсегда. Он был расплющен, расплавлен и разбит. Роботы мрачно и, казалось, едва ли не обескураженно, промаршировали в свой корабль, и тот, издав звук, похожий на то, как если бы десять тысяч человек одновременно сказали "бздык", исчез. Высоко подпрыгивая, Триллиан и Форд бросились вниз по крутому склону туда, где во мраке лежало недвижное тело Зафода Библброкса. Глава 26 -- Не знаю я, -- повторил Зафод, кажется, в тридцать седьмой раз. -- Не убили, и все тут. Может быть, они просто решили, что я такой замечательный. Это я мог бы понять. Остальные молча отвергли эту гипотезу. Зафод лежал на холодном полу рубки. Спиной он, казалось, вгрызался в пол, такая боль пронзала его тело и лупила молотами по головам. -- Знаете, -- прошептал он. -- Что-то мне в этих холодильниках ходячих сразу не понравилось. Что-то в них такое было, знаете, ненормальное. -- Они запрограммированы убивать всех и каждого, -- заметил Старпердуппель. -- Да, -- сказал Зафод, зажмурившись от боли, -- Может быть, в этом дело. Впрочем, голос его прозвучал не очень уверенно. -- Привет, -- слабо улыбнулся он Триллиан, надеясь таким образом извиниться перед ней за свое поведение. -- Как ты? -- участливо спросила она. -- Нормально, -- ответил он. -- Уже гораздо лучше. -- Это хорошо, -- сказала Триллиан и отошла в задумчивости. Она глядела на огромные экраны, нависающие над пилотскими креслами, и переключала камеры, передававшие изображение на них. Одна камера показывала черноту Пылевого Облака. Другая -- солнце Криккита. Третья -- сам Криккит. Триллиан бесцельно пощелкала переключателем. -- Так что? Прощай, Галактика? -- сказал Артур, хлопнув себя по коленям и поднявшись на ноги. -- Ни за что! -- воскликнул Старпердуппель. -- У нас нет другого пути! Он нахмурил свои брови до такой степени, что в них уже можно было выращивать кое-какие мелкие овощи. Он встал и прошелся по рубке. Когда он заговорил, то, что он сказал, заставило его самого снова сесть. -- Мы высаживаемся на Криккит, -- сказал он и вздохнул всей глубиной души. -- Мы вновь потерпели сокрушительное поражение, -- добавил он. -- Сокрушительное. -- А я предупреждал, -- напомнил Форд. -- Это все потому, что нас не волнует. Форд закинул ногу на приборную доску и принялся чистить ногти каким-то приборчиком. -- Но если мы будем бездействовать, -- возразил старец с излишней горячностью, словно бы борясь с чем-то в себе самом, -- то нас всех уничтожат. Мы все погибнем. Разве это вас не волнует? -- Не настолько, чтобы за это умереть, -- ответил Форд. Он несколько кисло улыбнулся и обвел взглядом рубку в поисках понимания и сочувствия. Эта идея показалась Старпердуппелю особенно соблазнительной, и он принялся бороться с ней. Он обратился к Зафоду, скрипевшему зубами от боли. -- И все-таки, как вы думаете, -- спросил он, -- почему они оставили вас в живых? Это исключительно странно и необычно для них. -- Да я думаю, они и сами не знали, -- пожал плечами Зафод, -- Я же уже все сказал. Они вкатили мне самую слабую дозу. Просто вырубили, и все. Потом затащили в корабль, скинули в углу и там оставили. Им вроде как даже не нравилось, что я у них. Стоило мне что-нибудь сказать, как меня опять вырубали. Поэтому особенно поболтать не удалось. "Чуваки... уй, блин!", "А почему... уй, блин!", "А куда... уй, блин!". Часами так развлекались. -- Зафод снова скривился от боли. Зафод вдруг заметил, что вертит что-то в пальцах. Присмотревшись, он обнаружил, что это -- Золотая Перекладина, Сердце Двигателя на бесконечной невероятности. Лишь она, да еще Деревянный Столп, пережили разрушение Замка. -- Слушай, -- спросил он Старпердуппеля, -- твоя тачка ведь на ходу? Будь другом, подбрось меня до моей, а потом уже... -- Вы не собираетесь нам помочь? -- поинтересовался Старпердуппель. -- Ой, ну я ж бы с удовольствием! Спасать Галактику -- это мое любимое дело, -- ответил Зафод, выгибаясь в дугу и вставая на мостик, -- но у меня так болит голова, что просто никаких шансов. А в следующий раз -- я ваш навеки, звоните в любое время. Триллиан, ну, так что? Та обернулась: -- Насчет чего? -- Полетели? На "Золотое Сердце"? Путешествия, приключения и все такое клевое? -- Я -- на Криккит, -- ответила Триллиан. Глава 27 Это был тот же холм, и в то же время совсем не тот, что был. На этот раз он был не в информативной иллюзии. Это был настоящий Криккит, и они стояли на его поверхности. Под холмом за деревьями стоял престранный итальянский ресторанчик, который перенес их, во плоти и наяву, на настоящий, подлинный Криккит. Сочная трава под ногами была настоящей, и жирная почва тоже. Тонкий аромат, струящийся с дерева, тоже был настоящий. Ночь была настоящей. Криккит!.. Возможно, самое опасное место в Галактике для не-криккитянина. Место, в котором отказывались смириться с существованием любого другого места. Место, чьи очаровательные, жизнерадостные, интеллигентные жители взвыли бы от ужаса, ярости и животной ненависти при встрече с любым не таким, как они.. Артур содрогнулся. Старпердуппель содрогнулся. К своему удивлению, и Форд содрогнулся. Удивился он не тому, что содрогнулся, а тому, что вообще оказался здесь. Но, когда Зафод вернулся на свой корабль, Форд вдруг со стыдом признался себе, что не может слинять вместе с ним. Боже, какая чушь! -- повторял он себе. Какая чушь! Какая глупость! Форд поправил на боку один из смертолетов, которыми они вооружились на корабле Зафода. Триллиан содрогнулась, нахмурилась и посмотрела в небо. Небо над ними было тоже не то, что было прежде. Оно не было уже черным и пустым. За две тысячи лет Криккитских Войн и пять лет, прошедших на Крикките за те десять миллиардов лет, что Криккит был запечатан в капсуле Завремедления, местность вокруг них изменилась очень незначительно. А вот небо стало совсем, совсем другим. В небе толпились грузные неуклюжие объекты, испускавшие свет и дым. Высоко в небе, куда никогда не падал взгляд ни одного криккитянина, разместились Военные Робозоны -- огромные боевые корабли и башни, плавающие в нулегравных полях высоко над зелеными полями и лугами криккитской идиллии. Триллиан смотрела на них и думала... -- Эй, Триллиан, -- позвал ее шепотом Форд Префект. -- Что? -- спросила она. -- Ты что делаешь? -- Думаю. -- Ты всегда так дышишь, когда думаешь? -- А что, я вообще дышала? -- Так я потому и спросил. -- Понимаешь, мне кажется, что я начинаю понимать... -- начала было Триллиан. -- Ш-ш-ш! -- тревожно прошипел Старпердуппель, и его сухая дрожащая рука потянула их еще глубже в тень дерева. Внезапно, в точности как в фильме, на склоне показались огни -- но на этот раз не от светильников, а от электрических фонарей. Само по себе это не было так уж страшно, но сейчас каждая мелочь заставляла их сердца испуганно забиться. На этот раз никто не напевал симпатичных легкомысленных песенок о цветах, работе на воздухе и о мертвом песике. Криккитяне бурно спорили приглушенными голосами. В небе медленно проплыло что-то светящееся. Артура охватили ужас и клаустрофобия. Вдобавок, у него страшно запершило в горле. Не прошло и минуты, как с другой стороны из-за холма показалась вторая группа криккитян. Они шли быстро и целеустремленно, освещая себе дорогу фонарями. Две группы явно шли навстречу друг другу. И не просто навстречу друг другу -- они явно собрались встретиться на том самом месте, где стояли Артур и другие спасатели Галактики. Артур услышал тихий сухой щелчок -- это Форд Префект взвел курок своего смертолета и поднял его -- и тихий сухой кашель -- это Старпердуппель взвел курок своего и поднял его. Артур ощупал свое оружие, холодное, тяжелое и незнакомое, и трясущимися руками вынул его из кобуры. Надо было снять предохранитель и взвести чрезвычайно опасный курок, как показывал Форд. Руки у Артура тряслись так, что если бы ему довелось сейчас выстрелить в кого-нибудь, он вывел бы на нем свою подпись. Только Триллиан не подняла смертолет. Она подняла брови, снова опустила их и прикусила губу, глубоко задумавшись. -- Слушайте, а вам не приходило в голову... -- начала было она, но никто не проявил интереса. Темноту вспорол луч света сзади, и путешественники, резко оглянувшись, столкнулись нос к носу с третьей группой криккитян, подошедших сзади и светивших теперь им в глаза. Смертолет Форда Префекта зловеще крякнул, но по нему ударил луч огня, и тот выронил его из рук. Повисла тягостная секунда ледяного страха и оцепенения, прежде чем начнется безудержная пальба. Секунда пронеслась, но никто не стрелял. Бледные криккитяне окружили их, изо всех сил светя в них фонарями. -- Простите пожалуйста, -- сказал один из них. -- Скажите пожалуйста, а вот вы правда... пришельцы? Глава 28 Тем временем, на расстоянии в больше миллионов миль, чем может осознать мозг здорового человека, от Криккита Зафод Библброкс снова впадал в тоску. Он починил свой корабль -- то есть, с живым интересом пронаблюдал за тем, как это делает робот-помощник. Теперь это снова был один из самых мощных и необычайных кораблей во Вселенной. Он мог полететь куда угодно и делать там, что угодно. Зафод полистал книжку и бросил ее в угол. Книжку он уже читал. Зафод подошел к экрану связи и вышел на всечастотный открытый аварийный канал. -- Кто-нибудь хочет бахнуть? -- спросил он. -- У вас авария? -- проквакал кто-то с другого конца Галактики. -- Чувак, штопор есть? -- спросил Зафод. -- Спамер хренов! А ну, звездуй с этого канала, пока не запеленговали! -- Ну, ладно, ладно! -- сказал Зафод и отключился. Он вздохнул и сел. Затем встал и подошел к экрану компьютера. Он нажал несколько кнопок. Зеленые пузырьки принялись гоняться друг за другом по экрану и пожирать друг друга. -- Пух-пух! -- сказал Зафод. -- Ту-ту-ту-ту-ту! Бах! Бах! -- Привет! -- весело сказал компьютер через минуту. -- Ваш счет -- три очка. Текущий рекорд -- семь миллионов пятьсот девяносто семь тысяч двести со... -- Ну, ладно, ладно! -- сказал Зафод и выключил экран. Он снова сел. Повертел в руках карандаш. Это занятие тоже быстро потеряло свою увлекательность. -- Ну, ладно, ладно! -- сказал он, и ввел свой счет и текущий рекорд в компьютер. Корабль задрожал и расплылся по Вселенной. Глава 29 -- Скажите пожалуйста, -- сказал худощавый бледнолицый криккитянин, который вышел вперед из рядов своих соотечественников и стоял теперь неуверенно в кругу света от фонарей, держа свое ружье так, будто кто-то дал ему подержать его, а сам отошел на минутку, но обещал вот-вот вернуться, -- скажите пожалуйста, вы знаете что-нибудь о такой вещи, как Природное Равновесие? Пленники не отвечали -- по крайней мере, не отвечали ничего членораздельного. Фонари продолжали светить им в лицо. Высоко в небе в Робозонах происходила какая-то нехорошая активность. -- Дело в том, что... -- криккитянин замялся. -- То есть, мы что-то слышали про это; может быть, это и неважно. Да, наверно, лучше мы вас просто расстреляем. Он поглядел на свое ружье так, будто пытался понять, на что там нужно нажать, чтобы это сделать. -- Ну, конечно, -- сказал он, поднимая глаза, -- конечно, если вы не возражаете. Глубокое, мощное недоумение овладело Старпердуппелем, Фордом и Артуром. Оно поднималось снизу и исподволь охватывало мозг, который в данный момент был занят исключительно тем, что поднимал и опускал нижнюю челюсть. Триллиан покачивала головой, словно пытаясь сложить головоломку в коробке, встряхивая ее. -- Понимаете, в чем дело, -- сказал кто-то в толпе. -- Этот наш план вселенского уничтожения... -- Ага, -- подхватил еще кто-то. -- А с другой стороны -- природное равновесие. Мы вдруг подумали, что если мы уничтожим всю остальную Вселенную -- не нарушит ли это равновесия в природе? Ведь экология -- это для нас очень важно... -- и голос его растерянно смолк. -- И спорт! -- громко сказал кто-то, и был поддержан возгласами одобрения. -- Да, конечно, и спорт, -- согласился первый, -- спорт тоже... -- Он повернулся за помощью к своим товарищам и почесал в затылке. Казалось, он борется с каким-то глубоким внутренним противоречием, как если бы то, что он хотел сказать, и то, что он думает, совершенно разные вещи, между которыми ему никак не удается найти какую-нибудь связь. -- Понимаете, -- пробормотал он, -- тут у нас некоторые хотели... -- и он снова оглянулся на своих товарищей. Товарищи подбадривали его. -- Некоторые у нас тут хотели бы установить спортивные связи с Большой Галактикой, и, хотя можно сказать, что спорт не должен быть связан с политикой, мне лично кажется, что, если мы хотим устанавливать спортивные связи с Большой Галактикой, то уничтожать ее было бы... ну, я не знаю, ошибкой, что ли... Не говоря уже обо всей Вселенной... -- он совсем стушевался, -- а установка сейчас именно такая, насколько я в курсе... -- К-к... -- произнес Старпердуппель. -- К-к... -- Ч-ч-ч... -- спросил Артур. -- Д-д... -- заметил Форд Префект. -- Отлично, -- сказала Триллиан, -- давайте все обсудим. Она шагнула вперед и взяла бедного сконфуженного криккитянина за руку. Лет тому было около двадцати пяти, что, вследствие причудливых заворотов течения времени в этой местности, означало, что ему было всего лишь двадцать, когда закончились Криккитские Войны -- десять миллиардов лет назад. Не давая ничего ему сказать, Триллиан взяла его под локоть и повела его вдоль строя криккитян. Он безвольно шагал за ней. Лучи фонарей медленно опускались, когда они проходили мимо, словно сдаваясь этой странной спокойной девушке, которая, одна во всей мрачной и запутавшейся Вселенной, похоже, знала, что делает. Наконец, Триллиан повернулась к своему собеседнику и взяла его за руки. Тот был воплощенное несчастное недоразумение. -- Ну, рассказывай, -- сказала она. Тот помолчал, переводя свой взгляд то на один ее глаз, то на другой. -- Мы... это... -- выдавил он. -- Мы должны быть... ну, одни... Мне лично так кажется... -- Он опустил лицо, уронил голову и потряс ею, словно стараясь вытрясти монетку из свиньи-копилки. Затем снова поднял глаза. -- Ну, и мы вот построили эту Бомбу, -- сказал он. -- Знаете, она такая маленькая... Да, я знаю, -- сказала Триллиан. Криккитянин посмотрел на нее так, словно она сказала что-то совершенно невероятное о культивировании сахарной свеклы. -- Нет, честно, -- сказал он, -- она очень-очень маленькая. -- Я знаю, знаю, -- повторила Триллиан. -- А они говорят... -- он запнулся. -- Они говорят, что она может уничтожить все, что есть на свете. И, понимаете, мне кажется, мы должны это сделать. И тогда мы останемся одни... Впрочем, я не знаю. Кажется, в этом и есть наша миссия, -- закончил он и снова повесил голову. -- Точно. Что-то в этом роде, -- подтвердил мрачно кто-то из криккитян. Триллиан плавным движением приобняла бедного растерянного криккитянина и положила его запутавшуюся голову себе на плечо. -- Все ерунда, -- сказала она тихо, но достаточно отчетливо, чтобы услышали все. -- Это не нужно. Триллиан погладила юношу по голове: -- Ничего не нужно, -- повторила она. Она выпустила юношу из своих рук, и тот встал рядом. -- Я только хочу вас кое-о-чем попросить, -- сказала она -- и вдруг рассмеялась. -- Я хочу, -- начала она, но рассмеялась снова. Она прикрыла рот ладошкой и сказала серьезно. -- Я хочу встретиться с вашим начальством, -- и указала рукой на Робозоны в небе. Каким-то образом она поняла, что начальство находится где-то там. Смех ее словно бы разрядил что-то в атмосфере. Где-то в задних рядах молодой звонкий голос запел песню, на которую Пол Маккартни, запиши ее он, купил бы весь мир. Глава 30 Храбро, как тысяча чертей, Зафод Библброкс полз по туннелю. Ему было очень страшно, но он продолжал ползти вперед и вперед, потому что он был очень храбрый. Его страшно напугало то, что он только что видел, но то, что ему предстоит вот-вот увидеть, напугает его вдвое больше, поэтому сейчас подходящий момент объяснить, где именно он находится. Он находится в одной из секретных Военных Робозон в сотне миль над поверхностью планеты Криккит. Слой атмосферы здесь тонок и довольно слабо защищает от всяческих излучений и прочей гадости, несущейся на Криккит из космоса во всех направлениях. Зафод оставил свой звездолет "Золотое Сердце" где-то в огромных пыльных сумрачных ангарах, заполонивших небо над Криккитом, и вошел в здание, показавшееся ему самым большим и самым важным, вооруженный одним лишь смертолетом и кое-чем против головной боли. Он оказался в длинном, широком и плохо освещенном коридоре, где можно было спрятаться до тех пор, пока не станет ясно, что делать дальше. Там Зафод и спрятался, потому что то и дело по коридору проходил криккитский робот, и хотя до сих пор Зафод был словно заколдован против них, голова у него все еще болела совершенно не по-детски, и ему не хотелось пытать то, что он с трудом заставлял себя называть своим счастьем. В какой-то момент Зафод впрыгнул в дверь, ведущую из коридора, и очутился в большом и, опять же, плохо освещенном зале. Это оказался музей, музей одного экспоната -- обломков космического корабля. Он был жутко обожжен и разгромлен, и теперь, наверстав уже ту часть галактической истории, которую он пропустил, безуспешно домогаясь девушки за соседней киберпартой, Зафод смог высказать смелое предположение, что это тот самый корабль, который, дрейфуя через Пылевое Облако, упал на Криккит тучу миллиардов лет назад и начал всю заваруху. Но -- и это-то и озадачило Зафода -- корабль показался ему каким-то не таким. Нет, он был разбит по-настоящему. Он по-настоящему обгорел снаружи и выгорел изнутри. Но бывалому звездолетчику достаточно было беглого взгляда, чтобы понять, что перед ним -- не настоящий космический корабль. Это было больше похоже на модель космического корабля в натуральную величину. На объемный чертеж космического корабля. Другими словами, это была очень полезная штука для того, кто вдруг решил построить космический корабль, и не знал, как это делается. Но полететь самостоятельно эта штука ни при каких обстоятельствах не могла. Зафод все еще раздумывал об этом -- точнее, он только успел задуматься об этом -- когда вдруг открылась другая дверь в зал, и в нее вошли еще два несколько мрачно настроенных криккитских робота. Зафод не хотел длинных разбирательств с ними и, решив, что, как скрытность есть лучшая доблесть, так и трусость есть лучшая скрытность, он доблестно скрылся под столом. Стол же оказался крышкой шахты, которая вела в широкую вентиляционную трубу. Зафод забрался в нее и принялся ползти вперед. Здесь-то мы и нашли его в начале главы. Зафоду не нравилось эта труба. Она была холодной, темной и удивительно неудобной. К тому же, в ней было страшно. При первой же возможности -- которая представилась в виде другой шахты метрах в ста от первой -- Зафод постарался вылезти из нее. На этот раз он очутился в небольшой комнате, оказавшейся вычислительным центром. Зафод выбрался в узкий проем между большим компьютерным шкафом и стеной. Почти сразу он понял, что в комнате, кроме него, кто-то есть, и принялся уже было ретироваться, когда разговор тех, кто находился в комнате, вдруг заинтересовал его. -- Проблема с роботами, сэр, -- сказал один голос. -- С ними что-то происходит. -- Что именно? Разговаривали два криккитских главнокомандующих. Все главнокомандующие жили на небе в Робозонах, и пораженческие веяния, распространившиеся среди их соотечественников на поверхности планеты, до них практически не доходили. -- Сэр, мне кажется, что у них какое-то расстройство. Видимо, наш план задействовать сверхновую бомбу в самые короткие сроки после освобождения из капсулы... -- Конкретнее! -- У роботов упала мотивация, сэр. -- Что-о? -- Похоже, сэр, что война их утомила. Они словно бы разочаровались в мире. -- Прекрасно! Их задача и состоит в том, чтобы помочь нам его уничтожить! -- Так точно, сэр, но они не справляются с задачей. Ими овладела какая-то апатия. Они работают вяло, принужденно. Без огонька. -- Что вы хотите сказать? -- Похоже, они чем-то подавлены, сэр. -- Что это значит, в конце концов? -- Видите ли, сэр, в нескольких последних боях наши роботы вступали в сражение, изготовлялись к боевому броску и вдруг словно бы задумывались: а зачем? А стоит ли оно того в космическом плане? От этого они делаются малоподвижными и мрачными. -- И чем же они, интересно знать, занимаются? -- По большей части квадратными уравнениями, сэр. Чертовски сложными, следует отметить. И все время жалуются на жизнь. -- Жалуются на жизнь?! -- Так точно, сэр. -- Да где это слыхано, чтобы робот жаловался на жизнь? -- Не могу знать, сэр! -- Что это был за шум? Это был шум, с которым Зафод покинул помещение. Голова его шла кругом. Глава 31 В глубоком темном колодце сидел одинокий покалеченный робот. В железной трубе уже давно было темно, холодно и сыро, но роботу не полагалось обращать на это внимание. Чудовищным напряжением воли этот робот, однако, обращал внимание на все. Мозг его был подключен к центральной вычислительной сети криккитского Военного Компьютера. Он не получал от этого большого удовольствия, да и центральная вычислительная сеть криккитского Военного Компьютера тоже. Криккитские роботы, которые подобрали это жалкое железное создание на болотах Дзеты Сквернистворы, практически сразу же распознали его гигантский интеллект и прикинули пользу, которую он может им принести. Но они не распознали хронических расстройств личности, которые ничуть не облегчали холод, темнота, сырость, увечия и одиночество -- ни в ту, ни в другую сторону фразы. Робот не любил свою работу. Помимо всего прочего, такая мелочь, как координирование военной стратегии планеты Криккит, занимала лишь самую малую часть его необъятного ума, а всем остальным частям было в высшей степени скучно. Решив все главные математические, физические, химические, биологические, социологические, этимологические, метеорологические и психологические проблемы Вселенной, за исключением своей собственной, по третьему разу, он всерьез озадачился поиском занятия и принялся за сочинение коротких печальных элегий без музыки и без напева. Последним его творением была колыбельная. -- Спят усталые планеты, -- монотонно гудел Марвин, -- Звезды спят. Все погружены предметы В мрак и хлад. Все объято вечной ночью, Что, конечно, глупо очень. Глазки закрывай, Баю-бай. Марвин помолчал для придания следующему куплету требуемого эмоционального заряда и художественной выразительности, и продолжал: -- Баю-бай, ложится даже робот спать, Электрических овечек посчитать. Только он все байки эти Видел в инфракрасном свете. Сколько ни желай -- Баю-бай. -- Марвин! -- шепотом позвал голос. Марвин вздрогнул и повернулся, едва не разорвав паутину электродов, соединявшую его с центральным Криккитским Военным Компьютером. В потолке открылся люк, и одна из двух весьма нечесанных голов принялась тревожно всматриваться во тьму, а другая -- бросать озабоченные взгляды то в одну сторону, то в другую. -- А, это вы! -- сказал робот. -- Следовало ожидать. -- Привет, старик, -- просипел Зафод. -- Ты что это тут сейчас пел? -- О, -- горестно промолвил Марвин, -- мое творчество сейчас входит в особенно искрометный период. Зафод высунулся из люка чуть дальше и огляделся. -- Ты тут один? -- спросил он. -- Вполне, -- ответил Марвин. -- Со мною разделяют мой удел лишь мука и страданье. А также, разумеется, огромный интеллект. А также безграничная тоска. А также... -- Короче, ясно, -- сказал Зафод. -- Слушай, а что ты делаешь здесь? Что тебя здесь держит? -- Вот это, -- сказал Марвин и показал менее поврежденной рукой на путаницу проводов, соединявших его с криккитским компьютером. -- Вон оно что, -- протянул задумчиво Зафод. -- Так, выходит, это ты спас мне жизнь? Да еще и дважды? -- Трижды, -- поправил Марвин. Зафод молниеносно оглянулся -- другая его голова настороженно вглядывалась в совершенно противоположном нужному направлении -- и успел увидеть, как смертоносный робот-убийца, стоявший прямо за его спиной, замер и задымился. Робот пошатнулся, отступил назад, наткнулся на стену, сполз по стене на пол, раскинув ноги, повесил голову и безутешно зарыдал. Зафод снова повернулся к Марвину. -- Слушай, но это же кошмар, -- сказал он. -- Как можно так жить, с такими взглядами на жизнь? -- Лучше не спрашивай, -- ответил Марвин. -- Ну, не хочешь, не буду, -- согласился Зафод и не стал. -- Слушай! -- сказал он. -- Как классно, что ты тут работаешь! -- Что означает, насколько я понимаю, -- сказал Марвин, прошедший всю логическую цепочку за одну десятимиллиардную долю секунды, задействовав при этом лишь одну гриллионную часть своих мыслительных способностей, -- что вы не собираетесь меня освободить. -- Старик, ну, ты же знаешь, я был бы только рад... -- Но не будете, так? -- Ну... в общем, нет. -- Ясно. -- Ты хорошо делаешь свое дело. -- Понятно, -- сказал Марвин. -- Почему бы и нет, тем более, что мне это не нравится? -- Я должен найти Триллиан и ребят, понимаешь? Ты не знаешь случайно, где они? Просто, прикинь, там целая планета -- ищи их, свищи их... -- Они совсем рядом, -- мрачно промолвил Марвин. -- Если хотите, я могу их вам показать. -- Да нет, мне бы надо к ним, -- сказал Зафод. -- Ну, может, им нужно помочь, там, я знаю... -- Мне лично кажется, -- возразил Марвин неожиданно авторитетно, -- что вам лучше было бы посмотреть на них отсюда. Эта девушка, -- добавил он вдруг, -- одно из наименее недоразвитых неразумных живых существ, встречи с которыми я имел неудовольствие не избежать на своем жизненном пути. Секунды две Зафод пытался выбраться из этого лабиринта отрицаний, а выбравшись, удивился:. -- Кто, Триллиан? -- переспросил он. -- Да, она клевая. Крутая, но с норовом такая. Ну, ты ж понимаешь. Или нет. Скорее всего, нет. А хоть бы и да. Фиг с ним. Подруби меня к сети. -- ...были послушными марионетками! -- Чего-о? -- спросил Зафод. Говорила Триллиан. Зафод обернулся. Стена, под которой рыдал криккитский робот, осветилась, и на ней появилось изображение происходящего где-то в другом месте криккитских Военных Робозон. Это был какой-то актовый зал или что-то в этом роде -- Зафод не мог разобрать подробностей, потому что их заслонял безвольно сидевший под стеной робот. Зафод попытался подвинуть робота, но тот был так отягощен своим горем, что попытался укусить Зафода, и тот решил с ним не связываться. -- Вдумайтесь только, -- сказал голос Триллиан. -- Вся ваша история -- это цепочка причудливых и невероятных событий. Уж поверьте мне, у меня на невероятные события чутье. Ваша полная изоляция от Галактики невероятна сама по себе. Вот так вот, ни с того, ни с сего, на самом краю Пылевого Облака? Это подстроено. Очевидно, что это подстроено! Зафод едва не бесился из-за того, что робот заслонял ему экран. Голова робота закрывала от него тех, к кому обращалась Триллиан, его многоцелевая бита -- всю мизансцену, а локоть, которым робот трагически закрыл свое лицо, закрывал саму Триллиан. -- Затем, -- продолжала Триллиан, -- на вашу планету падает космический корабль. Обычное дело? Вы имеете представление о вероятности того, что дрейфующий без управления космический корабль случайно пересечет орбиту планеты? -- А вот тут, -- заметил Зафод, -- она прогнала. Видел я этот их космический корабль. Фуфло. Подделка. -- Следовало ожидать, -- сказал Марвин из своей темницы. -- Конечно, -- сказал Зафод. -- Легко быть таким умным, когда я все рассказал. Ну, ладно, неважно. Все равно непонятно, какая связь между ним и всем остальным. -- А какова вероятность, -- продолжала Триллиан, -- что он пересечет орбиту именно той единственной планеты во всей Галактике -- если не во всей Вселенной -- на которой его появление произведет такой катастрофический эффект? Вы не знаете? И я не знаю, такие это огромные числа. Опять же -- это было подстроено. Не удивлюсь, если выяснится, что и корабль был ненастоящий! Здесь Зафоду удалось подвинуть биту робота. За ней на экране обнаружились маленькие Форд, Артур и Старпердуппель, весьма растерянные и явно слабо понимаюшие, что происходит. -- О, гляди! -- воскликнул Зафод. -- Наша берет! Оле-оле-оле-оле! Вломите им, ребята! -- И как насчет всей этой технологии, -- спросила Триллиан, -- которую вы умудрились разработать чуть ли не за одну ночь? У большинства рас это занимает тысячи лет. Кто-то явно подсовывал вам все, что нужно было узнать. Кто-то заставлял вас все это делать. Понятно, -- ответила она кому-то, -- Понятно, что вы так не думаете. Об этом-то я и говорю. Вы вообще ни о чем не думаете. В том числе и о Сверхновой Бомбе. -- Откуда вы о ней знаете? -- спросил кто-то невидимый. -- Да уж знаю, -- отвечала Триллиан. -- И вы думаете, я поверю, что вам хватило ума изобрести такую сложную штуку и не хватило ума понять, что она унесет и вас тоже? Это не просто глупость -- это вопиющий идиотизм! -- Слушай, что это за бомба такая? -- встревоженно спросил Зафод у Марвина. -- Сверхновая Бомба? -- переспросил Марвин. -- Такая очень-очень маленькая бомба... -- Ну? -- Которая может уничтожить всю Вселенную как таковую, -- продолжил Марвин. -- На мой взгляд, гениальная идея. Только ничего у них не получится. -- Почему, если это такая гениальная идея? -- Идея гениальная, -- объяснил Марвин, -- а они -- нет. Перед тем, как их заперли в капсуле, они успели только спроектировать ее. Последние пять лет они ее строили. Они думают, что все получится, но они ошибаются. Они ничуть не умнее любой другой органической жизни. Ненавижу. Триллиан тем временем продолжала говорить. Зафод попытался оттащить криккитского робота от экрана за ногу, но тот лягнулся и дернулся, после чего снова затрясся в рыданиях. Затем робот вдруг распластался на полу и продолжал изливать свои чувства в этом положении, никому уже не мешая. Триллиан стояла одна посреди зала. Она выглядела усталой, но глаза ее горели. Вокруг нее за столом-пультом сидели бледные, одутловатые, с мешками под глазами, Старшие Владыки Криккита, глядя на нее со страхом и бессильной ненавистью. Перед ними, на равном расстоянии от их пульта и от центра зала, где, словно на судилище, стояла Триллиан, возвышалась тонкая белая колонна высотой метра в полтора. На ней на подставке покоился маленький белый шарик, размером с теннисный. Рядом стоял криккитский робот со своей многоцелевой боевой битой. -- И вообще, -- говорила Триллиан. -- Вы так тупы, -- она начала потеть от духоты, и Зафод почувствовал, как это ей неприятно, -- вы так непроходимо тупы, что я сомневаюсь, что вы вообще смогли правильно построить эту бомбу без помощи Хактара -- ведь последние пять лет он не помогал вам. -- Кто еще такой этот Хактар? -- спросил Зафод. Но если Марвин и ответил что-то, Зафод не услышал ответа. Он, не отрываясь, смотрел на экран. Один из криккитских Старейшин подал роботу знак рукой. Тот поднял биту. -- Ничего не могу сделать, -- сказал Марвин. -- Он в автономной сети. -- Погодите! -- воскликнула Триллиан. Старейшина подал другой знак. Робот остановил биту. Триллиан, казалось, вдруг утратила всю свою уверенность. -- Откуда ты все это знаешь? -- спросил в это время Зафод Марвина. -- Из компьютерной памяти, -- ответил Марвин. -- У меня есть доступ. -- Вы здесь оторвались от жизни, -- сказала Триллиан Старейшинам. -- Вы оторвались от ваших соплеменников там, на планете. Вы всю свою жизнь проводите здесь, не защищенные атмосферой. Вы очень уязвимы здесь. Ваши соплеменники боятся. Они не хотят, чтобы вы делали это. Вы оторвались от них. Возьмите и спросите у них сами! Терпение Старейшины лопнуло. Он подал роботу знак, зеркально противоположный первому. Робот опустил свою биту. Она ударила по белому шарику. Белый шарик был Сверхновой Бомбой. Это была очень-очень маленькая бомба, которая должна была уничтожить всю Вселенную. x x x Сверхновая бомба просвистела в воздухе. Она ударила в противоположную стену актового зала и оставила в ней некрасивую вмятину. -- А откуда она-то это знала? -- спросил Зафод. Марвин не счел нужным ответить. -- Должно быть, чистый блеф, наудачу, -- ответил Зафод сам себе. -- Бедняжка. Нельзя было бросать ее одну. Глава 32 -- Хактар! -- позвала Триллиан. Окружающая тьма не отвечала. Триллиан ждала, волнуясь. Она знала, что не ошибается. Но ответом из мрака, в который она всматривалась, было лишь холодное молчание. -- Хактар! -- позвала она снова. -- Я хочу представить моего друга Артура Дента. Я хотела уйти с богом грома, но он не отпустил меня, и я благодарна ему за это. Он заставил меня понять, в чем мое настоящее призвание. К сожалению, Зафод притрусил, и я взяла с собой Артура. Не знаю, зачем я это все рассказываю. Хактар! -- повторила она. И тут тьма ответила. Ответ был тихим, слабым, как голос, доносящийся ветром издалека, еле слышный -- не голос, а тень воспоминания о голосе. -- Выходите, -- сказал голос. -- Обещаю вам полную безопасность. Они обменялись взглядами и шагнули наружу, невероятным образом, в полосу света, выбивавшегося из открытого люка "Золотого Сердца", в тускло мерцающую тьму Пылевого Облака. Артур хотел Они стояли ни в чем и ни на чем. Это было пыльное, смутное ничто. Каждая частица распыленного компьютера тускло посверкивала, вращаясь и клубясь, в луче света. Каждая частица компьютера, каждая пылинка, хранила в себе, слабо и непрочно, образ всего целого. Превратив компьютер в пыль, Силикорганические Разорваки с планеты Стритеракс лишь попортили его, но не уничтожили. Слабое, едва существующее поле поддерживало непрочные связи между частицами. Артур и Триллиан стояли -- или, точнее, висели, -- в самом центре этой причудливой сущности. Дышать им было нечем, но это сейчас не имело значения. Хактар держал свое обещание. Они были в полной безопасности -- в данный момент. -- Прошу прощения за негостеприимность, -- прошептал Хактар. -- Мне нечего вам предложить. Разве что обманы зрения. Впрочем, можно удовольствоваться и обманами зрения, если ничего другого нет. Голос его смолк, и темная пыль соткалась в старинный диван, обитый бархатом в цветочек. Артур едва не вышел из себя, увидев тот самый диван, что явился перед ним в лугах доисторической Земли. Он чуть не затрясся от ярости на Вселенную, которая продолжала играть с ним эти идиотские, бессмысленные, с ума сводящие шутки. Артур дал этой волне возмущения улечься и осторожно присел на диван. Триллиан села рядом. Диван был настоящий. А если он и не был настоящим, то на нем, по крайней мере, можно было сидеть, а поскольку диваны предназначены в основном именно для этого, то во всех отношениях, которые имели какое-то значение, диван был совершенно настоящим. Голос солнечного ветра зашептал снова: -- Надеюсь, вам удобно? Артур и Триллиан кивнули. -- Я хочу поздравить вас с исключительно верными и точными умозаключениями. Артур немедленно заметил, что лично он ничего особенного не умозаключал, что это все Триллиан, и что она просто взяла его с собой на эту встречу, потому что он интересуется вопросами Жизни, Вселенной, и вообще. -- Я тоже весьма интересуюсь этими вопросами, -- повеял Хактар. -- Это замечательно, -- воодушевился Артур. -- Мы могли бы это как-нибудь обсудить. За чашечкой чая. Перед ними медленно материализовался деревянный столик, на котором стояли серебряный чайничек, фарфоровый молочник, фарфоровая сахарница и две фарфоровые чашки на блюдцах. Артур протянул руку -- но это был лишь обман зрения. Он разочарованно откинулся на спинку дивана, обман осязания которого тело Артура согласилось признать удобным. -- Скажите, -- спросила Триллиан, -- почему вам так хочется уничтожить Вселенную? Ей было несколько не по себе -- разговаривать с пустотой. Хактар, несомненно, заметил это. Он призрачно усмехнулся. -- Ну, если разговор пошел такой, -- прошелестел он, -- то стоило бы сменить обстановку. И перед ними возник новый предмет -- призрачная, свитая из тумана кушетка, а точнее -- кушетка психоаналитика. Кожа, которой кушетка была обита, казалась холодной на вид и скользкой, но и это все был лишь обман зрения. Вокруг них появились туманные намеки на стены темного дуба. А на кушетке вырисовался сам Хактар, и, глядя на него, можно было запросто вывихнуть глаз. Кушетка имела самые обычные размеры для кушетки психоаналитика -- без малого два метра в длину. Компьютер тоже имел самые обычные размеры для построенного в космосе вычислительного спутника -- без малого тысяча километров в диаметре. Именно оптический обман, из-за которого казалось, что один из них сидит на другой, и вывихивал глаз. -- Ну, ладно, -- сказала Триллиан и встала с дивана. По ее мнению, ей предлагали слишком много обманов чувств; удобство начало ее раздражать. -- Допустим. Можешь ли ты создать что-нибудь настоящее? Вещественное? Ответ снова пришел не сразу, словно бы распыленный Хактар собирал свои мысли с миллионов кубических километров, по которым он был рассеян. -- А-а, -- ответил он. -- Вы имеете в виду космический корабль? Казалось, вокруг них, мимо них и сквозь них струятся мысли, подобные волнам в эфире. -- Да, -- признал Хактар. -- Это я могу. Но это занимает огромное время и требует огромных усилий. Все, что мне дано в моем, если так можно выразиться, рассредоточенном состоянии, это направлять и содействовать. Направлять и содействовать. Направлять... -- Тут изображение Хактара на кушетке словно бы подернулось рябью, как будто ему трудно было поддерживать его. Хактар собрался с силами. -- Я могу лишь направлять мельчайшие частицы космического мусора, -- сказал он, -- направлять и содействовать им. Тут метеор, там пара молекул, атом водорода там, атом кремния сям. Я могу направлять их и содействовать. Я направляю их друг к другу. Я вовлекаю их в соединения. Но это занимает века и века. -- Короче, -- повторила Триллиан, -- это вы создали модель потерпевшего крушение звездолета? -- Ну... в общем... я, -- прошептал Хактар. -- Я кое-что создал, да. Я могу перемещать созданное мной. Я сделал звездолет. Это было лучшим из возможного. Тут Артур отчего-то поднял ремни своей спортивной сумки с дивана и пододвинул ее к себе поближе. Медленные вихри древнего разума Хактара кружились вокруг Артура и Триллиан, словно бы они пробирались куда-то сквозь неспокойные сны. -- Я совершил ошибку, -- печально прошептал тот. -- Я был не прав, саботировав свою разработку для Силикорганических Разорваков. Принятие таких решений было вне моей компетенции. Я был создан, чтобы выполнить свою функцию, и я не выполнил ее. Я лишил свое существование смысла. Хактар вздохнул, а Артур и Триллиан молча ждали, пока он заговорит вновь. -- Вы угадали, -- сказал он наконец. -- Я опекал планету Криккит, пока ее жители не придут к тем же идеям, что и Силикорганические Разорваки, и не начнут разработку бомбы, которую я не завершил в первый раз. Я окутал собой планету и выхаживал ее. События, последовательность которых я сумел воспроизвести, научила их маниакальной ненависти. Мне пришлось заставить их жить в небе. На поверхности планеты мое воздействие было слишком слабым. Разумеется, пока они были заперты в капсуле Завремедления, реакции их стали неустойчивыми, и они не справились со своей задачей... Впрочем, неважно, -- добавил Хактар. -- Я старался исполнить свой долг. Как мог. И тогда, очень медленно, постепенно, едва заметно, картина, высвеченная пылинками, стала гаснуть, тускнеть, исчезать... А потом вдруг перестала исчезать. -- Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и мотив мести, -- сказал Хактар голосом неожиданно отчетливым и жестким. -- Ведь меня разнесли в пыль, и в этом увечном, бессильном состоянии я провел миллиарды лет. Честное слово, я бы предпочел уничтожить Вселенную. Да и вы бы на моем месте тоже, уж поверьте мне. Хактар снова умолк. Медленные вихри колебали пыль. -- Но в первую очередь, -- прошептал он прежним печальным голосом, -- в первую очередь я старался исполнить свой долг. Впрочем, неважно. -- Вы озабочены тем, что не смогли исполнить свой долг? -- уточнила Триллиан. -- Не смог? -- прошептал Хактар. Изображение компьютера на кушетке психоаналитика снова начало медленно растворяться и исчезать. -- Впрочем, неважно, неважно, -- повторил исчезающий голос. -- Нет, моя неудача меня больше не волнует. -- Вы в курсе того, что мы собираемся сделать? -- спросила Триллиан холодным деловым тоном. -- Конечно, -- ответил Хактар. -- Вы собираетесь развеять меня. Вы собираетесь уничтожить мое сознание. Сделайте милость. О забвении я могу только мечтать. Если я до сих пор не исполнил свой долг, то теперь уже слишком поздно. Благодарю вас. Спокойной ночи. Диван исчезла. Чайный столик исчез. Кушетка с компьютером на ней исчезли. Стены исчезли. Артур и Триллиан вернулись по пустоте на "Золотое Сердце". x x x -- Ну, -- подытожил Артур, -- вот таким вот каким-то образом. Пламя перед ним вспыхнуло ярко и снова опало. Несколько последних язычков, и все было кончено: там, где несколько минут назад лежал Деревянный Столп Природы и Духовности, снова покоилась лишь горстка Праха. Артур собрал его с подставки гамма-микроволновки "Золотого Сердца" в бумажный пакетик и вернулся с камбуза на мостик. -- Я считаю, мы должны его вернуть, -- сказал он. -- По-моему, это наш долг. Он уже поругался по этому поводу со Старпердуппелем, вследствие чего старикан совсем рассердился, вернулся на свой Бистромат, устроил там отчаянную склоку с официантом и растворился в своем совершенно субъективном представлении о том, что такое пространство. Проблема заключалась в том, что Артур требовал вернуть Прах на стадион "Лордз" в ту самую минуту, когда он был похищен, что подразумевало путешествие на день-другой назад во времени, а это было как раз то самое безответственное и собственническое отношение ко времени, борьбу с которым вела Кампания За Реальное Время. -- Я это понимаю, -- ответил на это Артур, -- но попробуйте объяснить это Крикетному Клубу! -- и не пожелал слушать никаких возражений. -- Я считаю, -- заговорил Артур снова, войдя в рубку, и смолк. Заговорил снова он потому, что его никто не слушал, а смолк потому, что понял со всей ясностью, что никто и не собирается его слушать. Форд, Зафод и Триллиан, не отрываясь, глядели в мониторы на то, как Хактар распадается под воздействием вибрации поля, нагнетаемого двигателем "Золотого Сердца". -- Что-что он сказал? -- спросил Форд. -- По-моему, он сказал что-то такое, -- голос Триллиан выдавал озадаченность, -- "Что сделано, то сделано... Я выполнил свой долг..." Не знаю. -- Я считаю, мы должны его вернуть, -- сказал Артур, выкладывая мешочек с Прахом. -- По-моему, это наш долг. Глава 33 Солнце ласково светило над стадионом, погруженным в хаос и бедлам. Обгоревшая трава еще дымилась там, где прошли криккитские роботы, унося с собой Прах. В дыму бегали в панике люди, натыкающиеся друг на друга, спотыкающиеся о веревки ограждения и арестовывающие друг друга. Один полицейский попытался задержать Долбаггера Удлиннившегося Бесконечно за антиобщественное поведение, но не смог: высокий серо-зеленый пришелец спокойно вошел в свой звездолет и с яркой вспышкой улетел, вызвав еще больше паники и суматохи. Посреди всего этого -- во второй уже раз за день -- материализовались Артур Дент и Форд Префект, телепортировавшиеся с "Золотого Сердца", припаркованного на орбите. -- Я все объясню! -- крикнул Артур. -- Мы привезли Прах! Вот тут, в пакете!.. -- Что-то нас как-то невнимательно слушают, -- заметил Форд. -- И еще -- я помог спасти Вселенную! -- сообщил Артур всем заинтересованным лицам -- другими словами, никому. -- Это должно было привлечь внимание, -- объяснил Артур Форду. -- Не сработало, -- указал Форд. Артур поравнялся с пробегавшим мимо полицейским: -- Прошу прощения, -- прокричал он. -- Я про Прах. Он у меня. Его тут сколько-то времени назад похитили белые роботы. Он у меня, вот в этом пакете. Дело в том, что он был частью Ключа к капсуле Завремедления -- понимаете? -- и... в общем, остальное более-менее неважно... суть в том, что он сейчас у меня, и что мне теперь с ним делать? Полицейский ответил, но Артур не счел физически возможным последовать его совету. Артур вернулся к Форду. Он совершенно расстроился. -- Ну что, совсем никого не волнует? Никому совсем не интересно? -- воскликнул он. Пробегавший мимо мужчина сильно пихнул Артура локтем. Артур выронил пакет, и его содержимое высыпалось на землю. Артур оторопело уставился на разлетающийся пепел. Форд дотронулся до его плеча. -- Что ли, пошли? -- спросил он. Артур тяжело вздохнул. Он оглядел планету Земля -- в последний, как он теперь уже точно знал, раз. -- Пошли, -- сказал он. И тут в просвете между клубами дыма Артур увидел одну из стоек, каким-то чудом стоявшую ровно, несмотря ни на что. -- Погоди-ка, -- попросил Артур Форда. -- Знаешь, в детстве... -- Слушай, давай, ты потом расскажешь?.. -- ...я очень любил играть в крикет. Только не умел. -- ... а не хочешь, не рассказывай, беда небольшая, пытать не будем... -- И у меня была мечта... нет, глупая, конечно... Что однажды, в один прекрасный день, я сыграю на стадионе "Лордз". Артур оглядел стадион и заполошно мечущихся зрителей. Похоже, никто из них не возражал. -- Ох, ну, ладно, -- устало согласился Форд. -- Давай. Я буду вон там, -- добавил он. -- Скучать. Форд отошел и присел на дымящуюся траву. Артур помнил, что, когда они были здесь сегодня в прошлый раз, крикетный мячик приземлился точнехонько в его сумку, и он принялся обшаривать сумку. И он уже нашел мячик, когда вдруг вспомнил, что сумка, что при нем -- не та сумка, с которой он был здесь в прошлый раз. Несмотря ни на что, крикетный мячик лежал на дне этой сумки, посреди сувениров из Греции. Артур вынул мячик, обтер его о полу халата, поплевал на него и обтер снова. Затем поставил сумку на землю. Один-единственный раз в жизни он уж сделает все, как положено. Артур перекинул маленький плотный красный мячик из руки в руку, взвешивая его. С удивительным чувством легкости и беззаботности Артур отошел от стойки. Не очень медленным, но и не очень быстрым шагом, решил Артур и отмерил себе хорошую, достойную пробежку. Артур глянул вверх. Там кружили птицы и проплывало несколько белоснежных облачков. Воздух разрывался воем полицейских сирен и скорой помощи, криками и воплями людей, но Артур каким-то чудесным образом ощущал лишь счастливый подъем. Сейчас он будет подавать на стадионе "Лордз". Артур развернулся, притопнул пару раз по земле своими шлепанцами, развернул плечи, подбросил мячик в воздух и поймал его. И побежал. И на бегу увидел, что возле калитки стоит защитник. Гм, подумал он. Это даже здорово. Все, как по-настоящему... Приблизившись к защитнику, однако, Артур разглядел его получше. Это был не защитник английской команды. И не защитник австралийской команды. Это был один из роботов из команды криккитян. Это был холодный твердый, мертвенно-белый робот-убийца, по всей видимости, не вернувшийся на корабль вместе со своими товарищами. Сразу несколько мыслей взвились в голове у Артура Дента, но он не остановился. Он не мог остановиться. Время вдруг потянулось страшно медленно, но остановиться Артур не мог. Плывя в воздухе, словно в клею, Артур медленно, ужасно медленно повернул голову и посмотрел на свою руку, державшую маленький плотный красный мячик. Ноги, медленно и редко топая, безудержно несли его вперед, а он все смотрел на красный мячик, зажатый в своей беспомощной руке. Мячик тускло светился красным, время от времени подмигивая. А ноги все топали и топали. Артур поглядел на криккитского робота, что стоял перед ним неподвижно, спокойно и уверенно, подняв свою боевую биту наизготовку. Глаза его горели холодными огнями, и Артур не мог отвести глаз от этих холодных огней. Он смотрел на них, словно в туннель: ничего вокруг не существовало. Среди мыслей, вихрившихся у Артура в голове, основными были следующие: Он думал, что выглядит исключительно глупо. Он думал, что следовало повнимательнее прислушиваться к тому, что говорилось вокруг, и в памяти его, шаг за шагом приближающегося к той точке, где он неминуемо выпустит из рук мячик, подав его криккитскому роботу, который неминуемо ударит по нему, теперь всплывали фразы. Он вспомнил, как Хактар прошептал: "Не смог? Неудача не волнует меня." Он вспомнил последние слова Хактара: "Что сделано, то сделано. Я исполнил свой долг." Он вспомнил, как Хактар упомянул, что "кое-что создал". Он вспомнил странное движение в своей сумке, заставившее его взять ее и поставить на диван. Он вспомнил, что вернулся на два дня назад, чтобы попасть на стадион. И вспомнил, что подачи ему никогда особенно не удавались. Он чувствовал, как рука его напрягается, пальцы смыкаются вокруг мяча, то есть, как он теперь точно знал, вокруг Сверхновой Бомбы, которую Хактар построил сам и подсунул ему, бомбы, которая положит всей Вселенной внезапный и преждевременный конец. Артур страстно пожелал и взмолился о том, чтобы того света не было. Потом он осознал скрытое здесь противоречие и просто страстно пожелал, чтобы никакого того света не было. Как он будет там смотреть всем в глаза? Артур мечтал, мечтал, мечтал, чтобы его подача удалась ему не лучше, чем обычно, потому что только это отделяло теперь весь мир от полного и окончательного исчезновения. Артур услышал топот своих ног, почувствовал замах своей руки, увидел, как носок шлепанца ступает в ремень спортивной сумки, которую он со всей своей дурацкой небрежностью оставил на земле, понял, что летит наземь со всего размаху, но, будучи безгранично занят другими делами, совершенно забыл о том, чтобы упасть -- и не упал. Не выпуская мячик из правой руки, Артур взмыл в воздух, не дыша от изумления. Потеряв управление, он закувыркался и закружился в воздухе. Затем он заложил глубокое пике, а потом взмыл в небо отчаянной свечой, закинув безвредную теперь бомбу как можно дальше. Артур подлетел к ошеломленному роботу сзади. Робот все еще замахивался своей многоцелевой боевой битой, но бить вдруг стало не почему. Внезапным безумным порывом Артур вырвал биту из руки остолбеневшего робота, совершил в воздухе головокружительно сложную фигуру пилотажа, набрав бешеную скорость, выровнялся, выправил курс и одним яростным ударом снес голову робота с плеч. -- Ну, блин! Идешь ты наконец? -- позвал Форд. Глава 34 Наконец, они снова летели все вместе. В какой-то момент Артур Дент решил, что не хочет лететь вместе с ними дальше. Бистроматический двигатель, сказал он, открыл ему, что время и расстояние -- одно и то же, и что разум и Вселенная -- одно и то же, и что восприятие и реальность -- одно и то же, и что чем больше путешествуешь, тем больше остаешься на том же месте, и что при всех прочих равных он лично предпочел бы побыть некоторое время на каком-нибудь одном месте, чтобы разобраться во всем и привести в порядок свои мысли, которые теперь были одно и то же со Вселенной, по каковой причине это не должно занять много времени, а потом он был бы не прочь как следует отдохнуть, попрактиковаться в полетах и научиться как следует готовить, чем он всегда мечтал заняться. Банка с греческим оливк