- Если бы ко мне пришла Волчица и сказала: Ежику хочешь, я теб
сделаю волчонком?" - я бы ей сказал: Нет!" А ты?
- Я бы ей сказал: "Только попробуй!"
- А она бы сказала: "Соглашайся, Медвежонок, мы с тобой вместе
будем есть лошадей!"
- А я бы ей сказал: "А кто будет Медвежонком?"
- А она бы сказала: "А Медвежонка не будет. Будет коричневый
волчонок Топотун".
- А кто будет Медвежонком?!
- Я же тебе говорю,- сказал Ежик,- Медвежонка не будет: будет
коричневый волчонок Топотун.
- Отойди! - рявкнул Медвежонок.
- Или я не знаю, что я с тобой сделаю.
- Так это же не я - это же Волчица,- сказал Ежик.
- Все равно! - сказал Медвежонок.
И заплакал.
Это была самая необыкновенная весна из всех, которые помнил Ежик.
Распустились деревья, зазеленела травка, и тысячи вымытых дождями птиц
запели в лесу.
Все цвело.
Сначала цвели голубые подснежники. И пока они цвели. Ежику казалось, будто
вокруг его дома - море, и что стоит ему сойти с крыльца - и он сразу утонет.
И поэтому он целую неделю сидел на крыльце, пил чай и пел песенки.
Потом зацвели одуванчики. Они раскачивались на своих тоненьких ножках и
были такие желтые, что, проснувшись однажды утром и выбежав на крыльцо.
Ежик подумал, что он очутился в желтой-прежелтой Африке.
"Не может быть! - подумал тогда Ежик. - Ведь если бы это была Африка,
бы обязательно увидел Льва!"
И тут же юркнул в дом и захлопнул дверь, потому что прямо против крыльца
сидел настоящий Лев. У него была зеленая грива и тоненький зеленый хвост.
- Что же это? - бормотал Ежик, разглядывая Льва через замочную скважину.
А потом догадался, что это старый пень выпустил зеленые побеги и расцвел
за одну ночь.
- Все цветет! - выходя на крыльцо, запел Ежик.
И взял свою старую табуретку и поставил ее в чан с водой.
А когда на следующее утро проснулся, увидел, что его старая табуретка зацвела
клейкими березовыми листочками
.
Однажды Ослик возвращался домой ночью. Светила луна, и равнина была вс
в туманен а звезды опустились так низко, что при каждом шаге вздрагивали
и звенели у него на ушах, как бубенчики.
Было так хорошо, что Ослик запел грустную песню.
- Передай кольцо,- тянул Ослик,- а-а-бручаль-ное...
А луна спустилась совсем низко, и звезды расстелились прямо по траве и
теперь звенели уже под копытцами.
"Ай, как хорошо - думал Ослик. - Вот я иду... Вот луна светит... Неужели
в такую ночь не спит Волк?
Волк, конечно, не спал. Он сидел на холме за осликовым домом и думал: "Задерживаетс
где-то мой серый брат Ослик..."
Когда луна, как клоун, выскочила на самую верхушку неба, Ослик запел:
И когда я умру,
И когда я погибну,
Мои уши, как папоротники,
Прорастут из земли.
Он подходил к дому и теперь уже не сомневался, что Волк не спит, что он
где-то поблизости и что между ними сегодня произойдет разговор .
- Ты устал? - спросил Волк.
- Да, немного.
- Ну, отдохни. Усталое ослиное мясо не так вкусно.
Ослик опустил голову, и звезды, как бубенчики, зазвенели на кончиках его
ушей.
"Бейте в луну, как в бубен,- думал про себя Ослик,- крушите волков копытом,
и тогда ваши уши, как папоротники, останутся на земле ."
- Ты уже отдохнул? - спросил Волк.
- У меня что-то затекла нога - сказал Ослик.
- Надо растереть- сказал Волк.
- Затекшее ослиное мясо не так вкусно.
Он подошел к Ослику и стал растирать лапами его заднюю ногу.
- Только не вздумай брыкаться - сказал Волк.- Не в этот раз, так в следующий
но я тебя все равно съем.
"Бейте в луну, как в бубен,- вспомнил Ослик.- Крушите волков копытом!.."
Но не ударил, нет, а просто засмеялся. И все звезды на небе тихо рассмеялись
вместе с ним.
- Ты чего смеешься? - спросил Волк.
- Мне щекотно,- сказал Ослик.
- Ну, потерпи немножко,- сказал Волк.- Как твоя нога?
- Как деревянная!
- Сколько тебе лет?! - спросил Волк, продолжая работать лапами.
- 365 250 дней.
Волк задумался.
- Это много или мало? - наконец спросил он.
- Это около миллиона,- сказал Ослик.
- И все ослы такие старые?
- В нашем перелеске - да!
Волк обошел Ослика и посмотрел ему в глаза.
- А в других перелесках?
- В других, думаю, помоложе,- сказал Ослик.
- На сколько?
- На 18 262 с половиной дня!
- Хм! - сказал Волк.И ушел по белой равнине, заметая, как дворник, звезды
хвостом.
мурлыкал, ложась спать, Ослик, -
И когда я погибну,
Мои уши, как папоротники,
Прорастут из земли!
Жил-был Заяц в лесу и всего боялся. Боялся Волка, боялся Лису, боялся Филина.
И даже куста осеннего, когда с него осыпались листья,- боялся.
Пришел Заяц к Черному Омуту.
- Черный Омут,- говорит,- я в тебя брошусь и утону: надоело мне всех бояться!
- Не делай этого, Заяц! Утонуть всегда успеешь. А ты лучше иди и не бойся!
- Как это? - удивился Заяц.
- А так. Чего тебе бояться, если ты уже ко мне приходил, утонуть решился?
Иди - и не бойся!
Пошел Заяц по дороге, встретил Волка.
- Вот кого я сейчас съем! - обрадовался Волк.
А Заяц идет себе, посвистывает.
- Ты почему меня не боишься? Почему не бежишь? - крикнул Волк.
- А что мне тебя бояться? - говорит Заяц.- Я у Черного Омута был. Чего
мне тебя, серого, бояться?
Удивился Волк, поджал хвост, задумался. Встретил Заяц Лису.
- А-а-а!..- разулыбалась Лиса.- Парная зайчатинка топает! Иди- ка сюда,
ушастенький, я тебя съем.
Но Заяц прошел, даже головы не повернул.
- Я у Черного Омута,- говорит,- был, серого Волка не испугался,- уж не
тебя ли мне, рыжая, бояться?..
Свечерело.
Сидит Заяц на деньке посреди поляны; пришел к нему пешком важный Филин
в меховых сапожках.
- Сидишь? - спросил Филин.
- Сижу!- сказал Заяц.
- Не боишься сидеть?
- Боялся бы - не сидел.
- А что такой важный стал? Или охрабрел к ночи-то?
- Я у Черного Омута был серого Волка не побоялся, мимо Лисы прошел - не
заметил, а про тебя, старая птица, и думать не хочу.
- Ты уходи из нашего леса, Заяц,- подумав, сказал Филин. - Глядя на тебя,
все зайцы такими станут.
- Не станут,- сказал Заяц,- все-то...
Пришла осень. Листья сыплются...
Сидит Заяц под кустом, дрожит, сам думает:
"Волка серого не боюсь. Лисы красной - ни капельки. Филина мохноногого
- и подавно, а вот когда листья шуршат и осыпаются - страшно мне... "
Пришел к Черном Омуту, спросил:
- Почему, когда листья сыплются, страшно мне?
- Это не листья сыплются - это время шуршит,- сказал Черный Омут,- а мы
- слушаем. Всем страшно.
Тут снег выпал. Заяц по снегу бегает, никого не боится.
КАК ОСЛИК С МЕДВЕЖЕНКОМ ПОБЕДИЛИ ВОЛКА
Когда Ослик с Медвежонком пришли на войну, они стали думать, кто из них
будет главным?
- Ты,- сказал Ослик.
- Нет,- сказал Медвежонок.- Ты!
- Почему я? - удивился Ослик.- У тебя клыки, ты будешь грызть врага. .
.
- И у тебя уши: ты услышишь, когда он придет.
- Кто?
- Волк.
- Но ведь тогда надо будет бежать,- сказал Ослик.
- Что ты! Как раз тогда начнется война, и мы пойдем в атаку.
- Куда?
- В атаку. "Ура!" "Вперед!" В атаку.
- А-а-а...- сказал Ослик и присел на пенек. У него очень болели уши, связанные
под подбородком.
- А почему вперед? - подумав, спросил он.- Разве нельзя сбоку?
- Сбоку - лучше, но вперед - вернее!
- И когда ты на него налетишь, ты его укусишь, а я его ударю ногой.
- Правильно,- сказал Медвежонок, удобнее устраиваясь на травке.
- А он укусит тебя- продолжал Ослик,- а я его снова ударю ногой. . .
- Нет. Укусит он тебя. А я его убью.
- Но если он меня укусит, он тоже меня убьет.
- Пустяки! Я его убью раньше, чем ты умрешь.
- Но я не хочу умирать! - сказал Ослик.
- Волк тоже не хочет,- сказал Медвежонок и сел.
- Ты думаешь? - Ну конечно! Давай спать.
Они уснули на лесной опушке, а в это время Волк думал так: "Если они налетят
на меня спереди - я укушу Медвежонка, а Ослика лягну ногой; если же сбоку,
то наоборот: Ослика я укушу, а Медвежонка ляг- ну. А лучше бы укусить их
обоих сразу?"
Он уснул под елкой в десяти шагах от лесной опушки...
Когда взошла луна. Ослик проснулся и разбудил Медвежонка.
- Волк спит под елкой,- сказал он.
- Откуда ты знаешь?
- Я слышу.
- А о чем он думает?
- Ни о чем, он спит.
- А-а-а...- сказал Медвежонок.- Тогда нападем на него сзади.
В это время Волк проснулся и подумал: "Вот я сплю, а на меня могут напасть
сзади".
И повернулся к елке хвостом.
- Спит? - спросил Медвежонок.
Ослик кивнул, и они стали крадучись подходить к Волку.
"Медвежонок укусит его, а я стукну по голове,- твердил Ослик. - Медвежонок
укусит, а я стукну".
- Я укушу,- шепнул Медвежонок,- а ты стукнешь!
- Угу!
И они бок о бок подошли к Волку.
- Давай! - шепнул Ослик.
- Ты первый, ты должен его оглушить.
- Зачем? Он и так спит.
- Но он проснется, когда я его укушу.
- Вот тогда я его и стукну.
- Нет,- сказал Медвежонок.- Ты главный - ты должен первый.
Ослик осторожно стукнул Волка по голове. Волк заворочался и повернулс
на другой бок.
- Ну вот и убили,- сказал Ослик.
- Действительно...
- А зачем?..
- Если б не мы его, так он бы нас!
- Ты думаешь?
- Ну конечное - сказал Медвежонок, - он бы непременно нас съел.
- А если б не съел?
- А что бы он с тобой делал?
- Не знаю- сказал Ослик.
Они возвращались с войны в предрассветных сумерках когда большая лесна
роса лизала им ноги.
"А Волк лежит под елкой- думал Ослик,- совсем убитый".
- Зачем? - сказал он.- Лучше бы сидеть дома.
- Ты же на войне,- сказал Медвежонок...
СТАРИННАЯ ФРАНЦУЗКАЯ ПЕСЕНКА
Лесная полянам как парным молоком, была до краев залита лунным светом.
Возле луны, как гнилушки возле старого пня, шевелились звезды.
Заяц сидел посреди поляны и был совсем голубой.
Заяц играл на свирели старинную французскую песенку.
"Ля-ля! Ля-ля!" - мурлыкала свирель. И старый облезлый Филин улыбался.
Филину было сто лет, а может, больше, но теперь он вспоминал разные страны
и улыбался.
"Как это было давно,- думал Филин.- Так же светила луна, так же сидел посреди
поляны Заяц, так же осыпались звезды и играла свирель. Потом поднялся туман.
Заяц исчез, а свирель играла..."
"Играй, играй, свирель! - думал Филин.- Я бы съел твоего Зайца, но у мен
осыпались перья... И потом - все равно придет другой Заяц, сядет посреди
поляны и заиграет на скрипке".
Так думал Филин, живший в молодости во Франции, убивший пол- торы тысячи
зайцев и составивший лучшую в мире коллекцию заячьих свирелей, скрипок
и барабанов.
"И кто их тянет за уши? - снова подумал о зайцах Филин.- Кто их вытягивает
на открытые лунные поляны, кто их заставляет ночи не спать - репетировать,
чтобы потом пять минут играть среди лесной тишины? . . "
"Ля-ля! Лю-лю!" - пела свирель. И Заяц поголубел до того, что у него стали
прозрачными уши. Ему было так хорошо, что он весь хотел стать прозрачным,
как лунный свет; чтобы его совсем не было; чтобы была одна луна, играюща
на свирели.
"Однако,- думал Филин,- этого Зайца не скоро съедят. Я его почти не вижу.
Знать, много он репетировала коль может так уйти в свирель, что из нее
торчат одни его уши. Знать..."
Филин прикрыл глаза, а когда через мгновение открыл их. Зайца уже не было.
Тысячи лунных зайцев скакали но поляне и у каждого из них в прозрачной
лапе была свирель, скрипка или барабан из коллекции Филина.
"Ля-ля! Ля-ля!"
" Пи-пи-пи-пи !"
"Бам-бам!" - пели свирели и скрипки и бил барабан.
И каждый прозрачный Заяц на своем прозрачном инструменте играл старому
Филину старинную французскую песенку.
Когда подошла зима. Ослик решил сшить себе шубу.
"Это будет чудесная шуба,- думал он,- теплая и пушистая. Она должна быть
легкой, но обязательно с четырьмя карманами: в карманах я буду греть копыта.
Воротник должен быть широкий, как шаль: я буду заправлять за него уши.
Когда у меня будет шуба, я войду в лес, и никто меня не узнает. "Кто это,
- крикнет Ворона, - такой лохматый?"" - "Это Изюбрь!" - скажет Белка. "Это
ПТИ-ПТИ-АУРАНГ!" - скажет Филин. "Это мой друг Ослик!"" - крикнет Медвежонок,
и засмеется, и весь покувыркается в снегу, и тоже станет непохожим; а
его назову УУР-РУ-ОНГОМ, и все не поверят, кроме нас с ним...
Хорошо бы сшить шубу не из меха, а из ничего. Чтобы она была ничья: ни
бобровая, ни соболья, ни беличья - просто шуба. И тогда я буду гретьс
в ничьей шубе, и никто не будет ходить голым. А Волк скажет: "У кого ничь
шуба - тот ничей"". И никто не будет говорить, что я Ослик: я буду - НИКТО
В НИЧЬЕЙ ШУБЕ. Тогда ко мне при- дет Лис и скажет: "Послушай, НИКТО В НИЧЬЕЙ
ШУБЕ, а ты кто?" - "Никто""- "А в чьей ты шубе?" - "В ничьей".- "Тогда
ты - НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ",- скажет Лис. А я посмеюсь, потому что я-то буду
знать, что я Ослик.
А когда придет весна, я пойду на Север. А когда и на Север придет весна,
я пойду на Северный полюс - там-то никогда не бывает весны...
Надо сшить шубу из облаков. А звездочки взять вместо пуговиц. А там, где
темно между облаками, будут карманы. И когда я туда буду класть копыта,
я буду лететь, а в теплую погоду ходить по земле.
Хорошо бы такую шубу сшить прямо сейчас же, вот прямо сейчас. Влезть на
сосну и положить копыта в карманы. И полететь... А потом, может быть, пойти
по земле... Вот прямо на эту сосну".
И Ослик полез на старую сосну, и влез на самую верхушку, и сложил копыта
в карманы, и полетел...
И сразу стал - НИКТО В НИЧЬЕЙ ШУБЕ.
"Неужели все так быстро кончается? - подумал Ослик.- Неужели кончится лето
умрет Медвежонок и наступит зима? Почему это не может быть вечно: я, лето
и Медвежонок?
Лето умрет раньше всех, лето уже умирает. Лето во что-то верит. поэтому
умирает так смело. Лету нисколько себя не жаль - оно что-то знает. Оно
знает что оно будет снова! Оно умрет совсем ненадолго, а по- том снова
родится. И снова умрет... Оно привыкло. Хорошо, если бы я привык умирать
и рождаться. Как это грустно и как весело!.."
Медвежонок зашуршал опавшей листвой.
- О чем ты думаешь? - спросил он.
- Я?.. Лежи, лежи,- сказал Ослик.
Теперь он стал вспоминать, как они встретились, как под проливным дождем
пробежали весь лес, как сели отдохнуть и как Медвежонок тогда сказал:
- Правда, мы будем всегда?
- Правда.
- Правда, мы никогда не расстанемся?
- Конечно.
- Правда, никогда не будет так, чтобы нам надо было расставаться?
- Так не может быть!
А теперь Медвежонок лежал на опавших листьях с перевязанной головой, и
кровь выступила на повязке.
"Как же это так? - думал Ослик.- Как же это так, что какой-то дуб разбил
Медвежонку голову? Как же это так, что он упал именно тог- да, когда мы
проходили под ним?.."
Прилетел Аист.
- Лучше?..- спросил он.
Ослик покачал головой.
- Как грустно! - вздохнул Аист и погладил Медвежонка крылом.
Ослик снова задумался. Теперь он думал о том как похоронить Медвежонка,
чтобы он вернулся, как лето. "Я похороню его на высокой- высокой горе,-
решил он,- так, чтобы вокруг было много солнца, а внизу текла речка. Я
буду поливать его свежей водой и каждый день разрыхлять землю. И тогда
он вырастет. А если я умру, он будет делать то же самое,- и мы не умрем
никогда..."
- Послушай,- сказал он Медвежонку,- ты не бойся. Ты весной вырастешь снова.
- Как деревце?
- Да. Я тебя буду каждый день поливать. И разрыхлять землю.
- А ты не забудешь?
- Что ты!
- Не забудь,- попросил Медвежонок.
Он лежал с закрытыми глазами, и если бы чуть-чуть не вздрагивали ноздри,
можно было бы подумать, что он совсем умер.
Теперь Ослик не боялся. Он знал: похоронить - это значит посадить, как
деревце.
|