Номинировала П.А.В Макондо март. Былые гомосеки
На дровнях обновляют Млечный Путь.
Зачем на свет родятся человеки?
Наш свет не свят, в нем мрак, порок и жуть.
По средам все влюбляются навеки,
Чтоб грустью изливаться хоть чуть-чуть,
Но если тронуть страсти в нашем веке,
Макондо без кошмаров не уснуть.
В Макондо любят грозы к Первомаю,
Но больше кокаин и черный цвет.
И я другой такой страны не знаю,
Чтоб был поэт чуть слаще чем поэт.
Там ждут друг друга в полночь за сараем...
Где тот сарай, Мисюсь?.. Сарая нет.
В Макондо март, Мисюсь. В сараях нет
Прогорклых дров, Джордано в эту зиму
Пылали на кострах неутомимо,
Как мы не зажигали сотню лет.
--АМ
Гори, гори... Звезды моей ответ
В Макондо не услышат. Звуки мимо
Не пролетят, но память истребима,
И ты не откликаешься... В обед
Ты ходишь в супермаркет в шушуне,
Немного старомодном, но не слишком,
По вечерам ты любишь в тишине,
Под Бунина повыть и при Луне,
Когда уже уснут твои мальчишки,
Ты всё же вспоминаешь обо мне.
--АМ
В Макондо март. И полночь. У друг друга
Мы про сарай как будто про Грааль
Безмолвно вопрошаем, но из круга
Прошедшего не вырваться, а жаль.
Мне жаль, Мисюсь, что юности подруга,
Ты журавлем неслась по ветру вдаль,
А я с ручной синицею - супругой -
В Макондо сею ужас и печаль.
Ты слышала, я сделался тираном,
Возможно, ты узнаешь из газет,
Что вечно молодой и вечно пьяный,
Я расстрелял и космос, и балет...
Не верь, Мисюсь. В Макондо театра нет.
А может, завалялся за диваном
--АМ
В Макондо март чуть слаще чем поэт,
Который и в провинции у моря
Находит всё же поводы для горя.
К примеру, неудавшийся минет.
И вот уж по тирану бьёт памфлет!
Минетный Двор Империи оспорит,
Покуда арбитраж - поэт в фаворе
И жалится, что стройных ножек нет,
И рукоплещет публика с восторгом,
И я, не соблюдая политес,
Давно бы мог уже заполнить морги...
Но я - не Данте, не сторонник оргий.
В Макондо есть дантист, зовут Дантес,
И он, Мисюсь, в Историю пролез.
--АМ
В Макондо март. Другой страны не знаю,
Где правит март, по сути, круглый год.
Здесь приглашают всех на чашку чая,
И часто размножается народ.
Здесь даже я один не засыпаю,
На что уж я - Тиран, Дурак, Урод.
Наследников в дворце таится стая,
А всё - от государственных забот.
Где ты, Мисюсь? В какие Палестины
Направить утлый челн в тот чудный миг,
Когда как гений чистый Магдалина
Ты явишься виденьем благочинным...
Супруга - из Макондо. Акулина.
Не мутноглаза. Разве только тик.
--АМ
Мисюсь: знакомо Кто это такая?
течет река, несет кусочки льдин,
пусты глаза очередного Кая,
пуст вечер, опустел и мезонин.
Тиран, ты говоришь? Метаморфозы
всех настигают - аист ли, калиф.
А в наших палестинах нынче розы
не уродились, слишком много тли.
Здесь пишут письма, и почтмейстер Шпекин
читает их за завтраком жене.
Вий служит в банке, сомкнутые веки
способствуют приросту и казне,
(Вий - бывший Грей, преобразился лишь,
что там Тиран, о чем ты говоришь)
По вечерам играем в дурака,
игру бессмертную. Поручики Киже
имеют вес, лед тонок и река
его уносит. Впрочем, я уже
про воды вешние, похоже, говорила.
Они текут. Я плачу. Что чернила -
февраль ушел, за ним уйдет и март.
Кто проиграл, мне ясно и без карт.
Неизвестная
В Макондо март. Сквозь талый кокаин
Полковников немаркий черный цвет
Пока что неприметен. Писем нет,
Да кто их здесь напишет.! Сукин сын,
Взойдя в зубоврачебный кабинет,
Погиб. К чему теперь любимый сплин
И жаркий трепет жадно скорбных мин,
Судьбы уже свершилсза пируэт.
И, если обернешься, ты, Мисюсь,
Она и за тобой, сменив косу
На лезвие, как в призрачном лесу
Прошла повсюду и дойдет, боюсь,
До сердцевины... Впрочем, эту гнусь
Мы лечим ковырянием в носу.
--АМ
АМ:
Не знаю. Сумасшедших за спиной
везде полно, их и у нас хватает,
и если кто-то ходит здесь за мной -
причины проще. Соловей в Китае
починен, смазан, заведен ключом.
Нет писем? Почтальоны шутят шутки.
Я не пишу - зачем, да и о чем.
И не напишешь лучше Дикой утки,
что первый шаг без всяких лунных фаз
сто тысяч раз обязан повторится,
и бритвой не сотрешь ни слов, ни фраз
с бумаги, что дана императрицей.
Наверно, все. Меня зовут. Пока.
Шесть карт сданы и требуют вниманья.
Ждет дура подкидного дурака,
и это не излечишь ковыряньем.
Неизвестная
Уйдет Мисюсь, махнув тугой косой.
Что ей Макондо с вечными дождями?
Цветы в саду покроются росой,
Но будут ждать, как и допрежде ждали.
Лихой полковник, бравый генерал -
Без вас так пусто в доме с мезонином,
И даже пес, что ловко рыбу крал
Всегда из кухни, воет у камина.
Его тоска - тебе, Мисюсь, упрек,
Лишь тот, кто верен, верности достоин.
Не пред тобой возьмет под козырек,
Когда в Макондо возвратится, воин.
--В
В Макондо март. До Первомая грозы
Отменены по Божьей воле мной,
Размер не важен, дым милее прозы,
Чтоб слог как шаг - печатно-заводной -
По площади, где почивают в бозе
Надежды юношей, и всякий выходной
Влюблённых пар сердца смущают позы,
Но нет, Мисюсь, похожей ни одной
На то, что мы... Любовников твоих
Число, Мисюсь, достигло цифры восемь,
Лежащей и стремящейся под них,
Бесстыдно развалившейся... Как тих
И бесконечен вечер. Словно осень
Убила март и бьёт меня поддых...
--АМ
Я просто напоследок, так, немного,
о бесконечных цифрах. Ведь не в них
все дело, правда, Первый после Бога?
Пифагорейской школы ученик,
с младых ногтей работая в ломбарде,
считает лучше, только ведь смешно
вести подсчет любовников. По правде,
дурное настроение, вино,
надежды, сходство с кем-то и беспечность
и составляют эту бесконечность.
Я не о том. Чем больше мутноглазых,
тем больше слез, полупустой стакан
достойней выглядит пустой китайской вазы,
и даже выход из-под дурака -
он все же выход, значит, выход есть.
(я льщу себе, прости мне эту лесть.)
Ну, в общем, все. Все письма в "никуда"
туда и попадают без обмана.
За окнами стемнело, вот звезда,
пора и выть. Под Бунина Ивана
сегодня выть не хочется совсем.
Пусть будет Диккенс. Диккенс или Лем.
Неизвестная