Клим Каминский
Книга вымышленных людей
фрагменты # 2, 3, 4, 6, 8, 10, 14, 15, 17, 18, 20, 22, 23
Солипсизм - крайняя форма субъективного идеализма,
признающая существование только сознающего субъекта
и объявляющая все остальное существующим лишь в его сознании.
"Малый философский словарь"
# 2.
Лауреат... Ну вот, снова "лауреат". Зачем? Ведь не нужно это никому - и
ему в первую очередь! Он уже и без того какой-то там "лауреат", какой-то
"заслуженный", "почетный", "выдающийся"... Другого, другого хотелось ему...
А времени на это другое не было никогда. Властно влекла его жизнь вперед,
не давая ни роздыха, ни передышки. Иллюзией оказался запас времени, который
всю жизнь маячил впереди. Казалось: сколько его еще, времени! И вот, дожил
- корифей науки... А ему всю жизнь хотелось тихо сидеть на веранде своей
дачи, пить чай с вареньем и перечитывать приключения трех мушкетеров.
# 3.
На совести его комом лежал тяжелый грех, и оттого все лицо было покрыто
мелкими прыщиками, постоянно он терзался невнятной мукой и томлением, это
продолжалось уже так давно, что он впал в бесчувственную прострацию, потерял
живость и интерес, отчего глаза помутнели и заплыли, появились скука и
пресыщенность. Цинизм стал его натурой, потому искусанные губы навсегда
исказила нагловатая потерянная усмешка. Кощунство обратилось в норму, требуя
все большей отчаянности суждений и поступков, так что тайком стал прикладываться
к коньячку, от которого лопались мельчайшие подкожные капилляры, щеки приобрели
багрово-красный оттенок и, глядя иногда на черно-белые детские фотографии
свои, он раздраженно морщил толстый подбородок. Бог шельму метит.
#4.
Этот, с широкими залысинами, вынашивал планы всю жизнь. Тщательно размечал
лист, готовясь начертать что-то прекрасное, но стоило подступиться к письму,
как вся решимость испарялась сквозь непонятную дырку в голове, и он замирал
в испуге, не смел пошевелиться, постепенно теряя всякий интерес к начинанию.
Тогда приготовлял инструмент, радостно острил лезвия с чистосердечным и
твердым намерением смастерить нечто полезное, но приступить к изготовлению
не смел. Потому и разочаровался во всем заранее; еще не попробовав и не
узнав ничего и, ежели б я не поленился написать для него эпитафию, то она
выглядела бы так:
Эх-ма-чешуя,
Не поймал я ни хуя!
#6.
Умереть он мог в любую секунду. В нем жила смертельная болезнь, и в голове
неторопливо тикала и такала неизбежная бомба. Да что болезнь, зачем бомба!
Каждый кирпич норовил, расшатавшись, упасть на темя, каждая сосулька грозила
сорваться и продырявить живот насквозь. Можно и просто на кухне поскользнуться
и расшибиться насмерть, можно, заснув, утонуть в ванной, подавиться и задохнуться
коркой черствого хлеба, вывалиться с балкона. Автомобили, наконец. Время
внимательно следило за ним, никогда не забывая аккуратно отмерять прожитое,
откидывая счетные костяшки. Что ж тут поделаешь - приходилось торопиться,
подстегивая себя, поспешать - только б успеть!
#8.
Чернь - вот было его слово. Чтобы ночь, вытащить на площадь мебель и книги,
подпалить! Коптить мясо на этом пожарище! Чтобы бочки вина выкатывали и
вышибали днища! Вакханалия и пляски, буйство, молчаливое насилие посреди
чада, бессмысленное и злое, радостное - чтоб чертям жарко!.. Чтобы запах
пороха дразнил вспотевшие ноздри!.. Жизнь не проживать, а гоготать, и в
Париже в каком-то там веке погибнуть, недосвистев песню Гавроша...
На самом же деле был чернорабочим и - это уж святое - напивался с получки,
темнея и мрачнея, прислушиваясь к неясному гулу, разрывающему грудь.
# 10.
Она ужасно много курила, пачку в день, две пачки, пять, не помню... Из
музыки что-нибудь ретро. Тонкие очки, небрежно взбитая прядь, каблуки,
помада на влажных губах, длинный плащ. И ежеутренний изматывающий кашель,
и борьба с желтизной на зубах... Курила-то, говоря откровенно, лишь за
тем, чтобы вытянуть из пачки длинную белую сигарету, сжать ее губами, покопаться
в сумочке в поисках зажигалки, прикурить, бросить зажигалку обратно и,
выдыхая клубы сквозь ноздри, глянуть на меня блестящими сквозь дым темными
глазами. Затем сигарету можно выбрасывать. Да и я тоже вставал и уходил,
более ненужный.
# 14.
Ботаник - слово ругательное. Ботаник знает, что барвинок поможет, если
голова болит. Горицвет, уже почти осыпался, от боли в сердце. Хочешь бросить
курить - пей настой пьяной травы. А василек, чтоб в животе не крутило.
Вот чабрец, иначе тимьян. Положишь его в чай, и любой кашель отпустит.
Солдатская трава помогает от ста болезней.
С великой осторожностью перебирает ботаник свои гербарии, кажется,
едва слышо повторяя на латыни:
- А ты-то, лично ты для чего здесь произрастаешь?
# 15.
Морось, мелкий неощутимый дождь истязал его. Моросило и зудело в глазах,
в ушах, в носу, в голове, в животе. Внутренности от этого постоянно гнили
и смердели. Надоедливая влага покрывала каждую из внутренних поверхностей.
Просачивалась во все щели, заплоняла полости, разлагалась. Кожа набухала,
размягчаясь и расслаиваясь. Звуки все и образы представали как сквозь легкую
пленку, неразборчиво, трудонопонимаемые. Дождичек терзал невыносимо, невыносимо.
#17.
Никакие цветочки не распускались по весне, не пахли никакие лилии, никакая
женщина не внушала тяжелые видения, никаких снов не снилось, не толпились
образы, не возмущал никакой вид, ничье крыло не накрывало мир, не зудело
нигде, не нарушалось никакого ритма, мысли не беспокоили, слова не терзали
- а был ли мальчик?
Тьфу, дьявол, что значит "был"? Бессмертен...
#18.
Уж лучше было бы ему родиться серым волком. Бегать в стае, дыбить шерсть
на загривке, драться за самку, скалиться и огрызаться, верить языку не
слов, а запахов, загонять оленя в чаще, и в должный час самому быть загнанным
и пристреленным на какой-нибудь генеральской охоте.
А так - человек среди людей - какие только опасности не подстерегали
его!
#20.
Никак невозможно, чтоб он был устроен точно так же, как остальные люди.
Не могло в нем быть той же спинномозговой жидкости, тех же суставных сумок,
миокарда с перикардом. Что-то должно быть иначе - сердце не с той стороны,
третье веко, сзади хвост...
#22.
И, вроде бы, неплохой человек! А смеется, как последнее говно: "А-гы-гыа!
аа-гыа!" Раздражает все же.
#23.
Я.
|
