АКТЕРСКИЕ БАЙКИ

   Сын актера Михаила Геловани Виссарион рассказал: "В 46-м, когда началась работа над фильмом "Клятва", режиссер Михаил Чиаурели вместе со Сталиным обсуждали кандидатуры актеров на роль вождя. Чиаурели очень хвалил моего отца - Михаила Геловани: "Талантливый актер, товарищ Сталин. Старается проникнуть в Ваш образ. Готов прожить Вашу жизнь, чтобы глубже почувствовать Вас". Сталин сказал: "Любопытное желание... Если уж очень хочет, могу помочь. Может, он начнет с Туруханской ссылки? А?" Но кинопробы Сталину понравились и эта то ли шуточная, то ли серьезная реплика вождя была забыта".

СТАЛИНСКАЯ ПРЕМИЯ

   Артист Михаил Геловани так вжился в образ Сталина, что в жизни сам уже немного был им. Знаменитый диктор Юрий Левитан с кинорежиссером Чиаурели, зная, что артист относится к этому образу очень серьезно, решили его разыграть. Чиаурели позвонил Геловани и сказал:
   - Миша, Сталину так понравился фильм "Клятва", что он решил дать тебе Сталинскую премию в размере не 100 тысяч, а значительно больше. Сегодня по радио в 12 часов будет объявление.
   Геловани сказал:
   - Но у меня нет радио.
   Чиаурели на это и расчитывал:
   - Ничего. Я поднесу трубку к своему репродуктору, и тогда ты услышишь.
   Левитан сидел рядом и ждал назначенного часа. В нужный момент разыгрывающие позвонили Геловани и с командой "Слушай" на проводе раздался до боли знакомый голос Левитана:
   - За создание эпохального фильма присудить Сталинскую премию за фильм "Клятва" режиссеру Чиаурели в размере 400 тысяч рублей. Художнику такому-то - 285 тысяч, композитору такому-то - 382 тысячи рублей, а за особый вклад в этот фильм присудить Тамаре Макаровой рубль двадцать пять. И повесили трубку. А Геловани начал звонить во все Верховные Советы, во все организации радиокомитета с вопросами: что это был за указ? И почему его не назвали?
   А наутро Левитан и Чиаурели были так напуганы своим розыгрышем, что даже уже и не знали, как рассказать об этом артисту.

ДРУГОЙ СТАЛИН

   Однажды Геловани не согласился с предложенной суммой для очередного воплощения Иосифа Виссарионовича. Директор тоже вдруг заупрямился. Он знал, что, кроме Вождя, Геловани уже ничего играть не мог. Возникла перебранка.
   - Ну, тогда ищите себе другого Сталина! - крикнул актер и вышел.
   С его условиями пришлось согласиться. Геловани настолько вжился в образ генералиссимуса, что уже после войны принимал у себя на квартире ходоков из народа, улаживал семейные конфликты, обещал поручиться, вручал какие-то грамоты. Он сидел в военном кителе на диване, покрытом персидским ковром, и даже, кажется, курил трубку. Когда изредка его поручительства не действовали, он впадал в ярость и переставал что-либо понимать.